Огонь под дождем

Глава 6

Прошло несколько дней, но Спэнс, вопреки обещанию, не появился. Она неистово надеялась, что его звонок был пустой угрозой, имеющей целью лишить ее спокойствия. Лени была уверена, что отчим не вспоминает ни о ней, ни о Джои, но, зная его непредсказуемость, боялась, что рано или поздно он все-таки объявится и попытается связаться с ней.

Тем временем Рэнд тоже не давал ей о себе забывать. Он прекрасно понимал, что Лени нужны несколько часов в неделю для выполнения дополнительной работы на дому, и уважал это ее право, но тем не менее умудрялся заставить ее выкроить время для их встреч. Лени до сих пор не могла понять, как получилось, что Рэнд так тихо и незаметно вошел в ее жизнь и занял там прочное место. Но одно она точно знала: никогда еще она не была так счастлива, как сейчас.

Время от времени Рэнд приходил за Джои и оба на несколько часов отправлялись на прогулку. Им очень нравилось проводить время вдвоем. Роза обожала «этого доброго доктора Рэнда», как она называла его.

Сегодня день принадлежал только Лени и Рэнду. Было воскресенье. Рэнд пригласил ее погостить у него дома, и она с готовностью согласилась. С каждым днем она убеждалась, что ей все труднее и труднее жить без него, как бы она ни убеждала себя в обратном. Она уже не боялась его ласк, более того, чувствовала растущую потребность в них. И она не знала — радоваться или огорчаться.

Они ехали на машине к нему домой на Ривер Оукс. Лени посмотрела на сгущающиеся тучи и лениво сказала:

— Похоже, в любую минуту может начаться дождь.

Все утро собирались тучи, предвещавшие о том, что может начаться проливной дождь. Но время от времени налетал теплый ветер и разгонял их.

Рэнд взглянул на небо.

— Не думаю, что эти тучи дождевые. Но даже если и так, мы успеем добраться домой до его начала. — Он, улыбаясь, взглянул на нее. — Если бы сегодня было холодно, мы могли бы провести прекрасный вечер, греясь у камина. Ну, а раз это не так, нам придется довольствоваться просмотром моих гравюр.

— Гравюр? Ах, у доктора есть гравюры? — Она шутливо покачала головой. — Я разочарована, Рэнд, я была уверена, что ты придумаешь что-нибудь более оригинальное.

Он засмеялся и, помолчав немного, повернулся к ней.

— Тебе следовало бы почаще надевать юбки, у тебя красивые ноги.

Лени неосознанно провела рукой по своей скромной юбке.

— Если не ошибаюсь, последний раз я ее надевала в школе, она еще не старая, и я решила для разнообразия сменить джинсы.

К юбке она надела ту же трикотажную кофточку с отложным воротничком, что и на их первый пикник. Темно-зеленый цвет ее оттенял изумруд ее глаз, а блестящие волосы, рассыпанные по плечам, придавали ее облику неповторимое очарование.

Он взглянул на нее и взял за руку. Любуясь ею, Рэнд подумал, что она самая красивая девушка в мире, независимо от того, что на ней надето. Но не решился сказать об этом вслух, боясь, что Лени не поверит. «Когда-нибудь она поверит, — поклялся он себе, — и если сегодня все произойдет так, как он надеется, она начнет осознавать, как много значит для него».

Машина, свернув за угол, оказалась на улице, где находился дом Рэнда. Не успели они проехать несколько метров, как машина стала хрипеть и фыркать.

— Что случилось, Рэнд?

— Не знаю. — Рэнд удивленно посмотрел на приборы и циферблаты, сложность и количество которых являлись бы предметом гордости любого владельца реактивного самолета. — Боюсь, что совсем не разбираюсь в машинах.

— Невероятно! — всплеснула она руками. — Что я слышу? Уже две вещи!

— Какие две вещи?

— Две вещи, о которых ты ничего не знаешь! — засмеялась она. — Машины и погода.

— Ну, допустим, о погоде я кое-что знаю, — медленно начал объяснять он. — Что же касается машин… я считаю, что если я плачу за нее непомерную плату, то имею право требовать, чтобы она работала безотказно, и если я включаю зажигание, то машина должна делать то, что ей положено: двигаться. Только и всего. Я не должен терять время на машину, которая барахлит.

Лени наклонилась к Рэнду и бегло просмотрела приборы.

— Я не знаю, как вам сказать об этом, доктор, но на этот раз, кажется, барахлите вы!

— О чем это ты?

— О бензине. Просто кончился бензин.

— Да? — Рэнд свернул машину к тротуару и остановился. Задумчиво разглядывая показатели счетчика, он медленно проговорил: — Интересно, почему до сих пор никто не догадался создать машину, которая сама бы отправлялась на заправочную станцию и заправлялась бензином?

— Знаешь, что я думаю? — спросила она, сдерживая смех. — Нам слишком долго придется ждать появления такой машины, а как тогда с просмотром твоих гравюр?

— Ну, просмотр все-таки состоится…

— Но, предупреждаю, — засмеялась она, — если мне придется идти пешком, чтобы посмотреть на них, они должны быть действительно потрясающими.

— Подозреваю, что тебе не долго придется идти. Мы не так далеко от дома, как ты думаешь. — Он показал на высокую кирпичную стену, простирающуюся вдоль дорожки.

— За этой стеной — парк, где мы провели свой первый пикник.

Лени в ужасе смотрела на стену.

— Но я не полезу на эту штуку еще раз. И не надейтесь.

— А тебе и не придется. Здесь недалеко есть калитка, насколько я помню.

— А вдруг она заперта?

— У меня случайно оказался ключ. Я в очень близких отношениях с хозяином, если ты помнишь.

— Да, кажется, припоминаю. Тогда нам пора, иначе мы попадем под дождь.

— Мы не промокнем, Лени. Гарантирую. Дождь пойдет не скоро.

Они подошли к калитке, Рэнд открыл ее и повернулся к Лени.

— Видишь, у меня очень удобный ключ. С его помощью я открываю калитку и массу дверей в доме. Я стараюсь максимально упростить себе жизнь, чтобы сосредоточить свое внимание на решении других, более важных проблем.

Лени прекрасно понимала, о чем он говорит, она слишком хорошо знала, как важна и значительна его работа, сколько жизней зависит от нее. Он был, без сомнения, замечательный человек, и она восхищалась им. Как легко и уверенно шел он рядом с ней, держа ее за руку! С каждой встречей он приобретал все большую власть над ней и мог заставить ее смеяться от счастья и страдать от страсти.

— Подозреваю, что заправка бензобака не входит в число твоих самых важных проблем, не так ли? — не удержалась она от соблазна поддразнить его.

— Да, об этом заботится другой человек, — улыбаясь, согласился он. — Мне же важно добраться до клиники в кратчайшее время с минимальными трудностями.

Они вошли в сад и прошли несколько метров. Он остановился и заключил Лени в объятия.

— Я должен уточнить то, что недавно сказал. Я стараюсь не усложнять свою жизнь, но с одним-единственным исключением.

Теплый воздух был напоен влагой, благоухали буйные заросли цветов. Она прижалась к его груди и, подняв глаза, спросила:

— Каким, доктор?

— Мое исключение — ты, — сказал он серьезно. — С тех пор, как я встретил тебя, я больше ни о чем другом думать не могу. Я все время хочу видеть тебя. И что бы там ни происходило днем, вечером, когда мы, наконец, вместе, все заботы и переживания бесследно исчезают. Когда тебя нет рядом, я несчастлив и снова жду встреч. Ты, Лени, — не исключение. Ты — самое главное для меня, как днем, так и ночью.

Она задрожала и потянулась к нему, он склонился, и их губы встретились.

«Его губы могут дразнить, могут мучить, могут возбуждать», — подумала она. Сейчас они совершали все три действия одновременно. Он нежными поцелуями покрывал все ее лицо, приблизился к уху, потом заскользил губами вниз по шее, пронизывая ее дрожью и чувственным удовольствием. Он вкушал от нее, смаковал ее, и Лени, теряя самообладание, удивлялась тому, что он может стоять, тогда как ее тело становилось безвольным, как у тряпичной куклы. Она прижалась к нему, руки ее взмыли вверх и утонули в его непокорных волосах.

Было что-то первозданное и волнующее в том, как Рэнд держал ее в своих объятиях посреди этого сада в окружении цветущих растений. Они были одни, отрезанные от мира этой высокой стеной и защищенные от него низким непроницаемым небом. Он нежно опустил ее на траву.

— Я люблю тебя, Лени, — прошептал он. — И я хочу заняться с тобой любовью… сейчас… здесь.

— Да, Рэнд… о, да!

Они медленно освободились от одежды. Губами и руками изучали тела друг друга, каждый их дюйм.

А потом пошел дождь — нежный и теплый — и охладил жар их кожи. Но он был бессилен охладить чувственность их любви. Дождь смачивал их кожу, делал ее влажной и гладкой, облегчая скольжение их рук, их ног, их тел…

Это был огонь под дождем. Страсть навалилась на них, окутывая обоих с одинаковой силой. Она покорялась — он господствовал. Она господствовала — он покорялся. Их кожа сверкала бусинками дождя, и воздух был пронизан желанием. Они соединились, и наступило мгновение, после которого уже не остановиться…

Несколько минут спустя они лежали в объятиях друг друга под ласковым весенним дождем.

— Ты промокла, — нежно прошептал Рэнд.

— А ты очень наблюдательный, — она приподнялась и поцеловала кончик его носа. — И очень мокрый, — поцеловала край его подбородка. — А еще — очень хороший.

— Очень приятно услышать это от тебя… — и он поцеловал ее подбородок.

— Ни в коей мере, — она дотронулась языком до его виска. — Ты действительно слишком хороший.

— Нет такого понятия «слишком хороший», — твердо сказал он и осторожно провел языком по ее губам.

— Нет, такое понятие есть, и оно успокаивает мой разум и мое тело, — и она провела кончиками пальцев по нежной коже его спины.

— Ах, твое тело! Ты затронула тему, в которой я считаю себя знатоком.

Она отшатнулась от него.

— Неужели?

— Но еще не таким знатоком, каким собираюсь стать, — уточнил он, снова притягивая ее к себе.

Лени посмотрела на небо, подставляя лицо под струи дождя.

— Можно мне тебя попросить кое о чем?

— Конечно! — он поднял голову так, чтобы защитить ее лицо от дождя.

— Что ты скажешь, если я предложу тебе спрятаться в доме?

Он снова осторожно поцеловал ее в губы.

— Я скажу, что удивлен, как это я до сих пор не подумал об этом сам.

Лени, закутавшись в коричневый халат Рэнда, сидела на краю кровати в его спальне. Они уже приняли душ, где снова занимались любовью. Во влажном, наполненном паром тепле душа Лени узнала, что нет предела счастью, которое они могут дарить друг другу.

Теперь Рэнд стоял за ее спиной со щеткой в одной руке и феном в другой и сушил ее мокрые волосы. Теплая струя воздуха и методичные нежные касания щетки расслабляли ее, но где-то в глубине она чувствовала неясную тревогу.

— Я думаю, нам снова надо заняться любовью, — громко сказал Рэнд, стараясь перекричать жужжание фена.

— Что?

Он выключил фен.

— Я сказал, что нам следует снова заняться любовью.

Она откинулась назад и, подняв лицо, встретилась с ним взглядом.

— Согласна. Но разве есть какая-нибудь особая причина?

Он повернул ее лицом к себе и снова обнял.

— Чтобы проверить, можем ли мы заниматься этим, будучи сухими.

Она подняла руки и обняла его за шею, но вдруг остановилась. Она поняла, наконец, что именно ее тревожило. И сердце ее сжалось. Она оттолкнулась от него и села так, чтобы хорошо его видеть.

— Рэнд, там в саду… ты говорил, что… любишь меня.

Улыбка исчезла с его лица.

— Так и есть, Лени. Это не были дежурные слова, сказанные в порыве страсти. Я хотел тебе сказать об этом в более спокойной и серьезной обстановке. Но, как всегда, когда дело касается тебя, я снова опередил события.

Ее изумрудные глаза расширились, и в их глубине Рэнд уловил проблески смятения.

— Я надеюсь, что ты мне веришь, Лени, потому что я действительно люблю тебя.

— Не знаю, — она запустила пальцы в волосы и отметила, что, благодаря стараниям Рэнда, они стали совсем сухими.

— Лени! — он взял ее за подбородок и повернул ее лицо к себе. — Это еще не все. Хотя опять я спешу. Я намеревался сказать тебе об этом во время ужина на двоих, который ожидает нас сегодня вечером.

— Ты о чем?

— Больше всего на свете, — он вздохнул, — я мечтаю о том, чтобы ты вышла за меня замуж. Ты пойдешь за меня?

Лени растерялась. Ее сердце учащенно забилось и, казалось, вот-вот выскочит из груди.

— Ты шутишь?

— Я еще ни разу не был так серьезен, ни разу в жизни. Пожалуйста, Лени, ответь: ты согласна выйти за меня?

Она встала и нервно зашагала по комнате.

— Это бессмысленно. Я не скроена для того, чтобы стать женой доктора.

Он наблюдал за тем, как она ходит из угла в угол, и чувствовал, как его желудок медленно превращается в болезненный комок. Он предвидел любую реакцию. Он ожидал удивления и даже небольшого сопротивления, но такой страсти? Нет, этого он не понимал. Стараясь сохранить хладнокровие, он откинулся на подушки и скрестил йоги.

— Я даже не подозревал, что для жены доктора требуется специальный закройщик, — пошутил он невесело.

— Ты знаешь, о чем я говорю. Тебе нужна хорошо воспитанная, безукоризненно одетая жена, ну, кто-то из юношеской лиги, например. Рэнд, тебе нужна женщина твоего круга, которая чувствует себя уверенно в любом клубе, на любом приеме, понимаешь? Женщина, которая умеет носить золото, драгоценности, водить «мерседес»…

— Ради Бога! — взорвался Рэнд. — Какое отношение имеют драгоценности и «мерседесы», или даже юношеская лига, к тому, о чем мы говорим? Это касается только нас с тобой, Лени. Остальное здесь ни при чем.

Она резко остановилась и уставилась на него.

— О'кей! Нас с тобой, значит! Но мы слишком разные, как ты не понимаешь? Мы — несовместимы.

— Я сам знаю, чего мне надо. Я уже слышал твой самый неубедительный аргумент о том, что мы разные. Однако даже то, как мы занимаемся любовью, говорит об обратном.

— Рэнд, то, что мы хорошо занимаемся любовью, еще не значит, что…

— Но есть еще кое-что, и ты знаешь это. — Он разгладил рукой покрывало. — Перестань ходить взад-вперед и иди ко мне. Садись рядом и давай поговорим.

Проклятие! Что с ней происходит? Почему она не предвидела такой поворот? Она, что, предполагала, что живет в сказочном мире и будет всегда наслаждаться их встречами? Почему она ни разу не подумала на шаг вперед? Вот и добилась. Теперь он предложил ей замужество. Он не обманывает и не играет с ней, а, как всегда, — абсолютно честен. Он даже ищет ей оправдание и обвиняет себя в поспешности.

«Тогда чем же вызваны ее раздумья и сомнения?» — спрашивала она себя, заранее зная ответ. Все предыдущие годы она видела, сколько страданий приносит женщине ее любовь к мужчине, и слишком многим пожертвовала, чтобы стать независимой. Рэнд стремительно ворвался в ее жизнь, и она не успела пересмотреть свое мировоззрение. Она просто немного расслабилась и впервые познала, чем, в сущности, являются отношения между мужчиной и женщиной. Он просто ждет от нее большего, чем она сможет дать. Как заставить его понять это?

Она забралась на кровать и легла рядом с ним, прижавшись щекой к его голому плечу.

— Я боюсь, что никогда не смогу выйти замуж, Рэнд.

— Ты меня любишь?

Сладкая тревожная дрожь пробежала по ее телу. С тех пор, как увидела его впервые, Лени была так занята тем, чтобы помешать его яркой индивидуальности подавить ее и подчинить себе, что так ни разу и не задумалась: любит ли она его. Но стоило ей задать себе этот вопрос, как сразу поняла: да! Да! Любит — всеми клеточками своего существа. И, черт возьми! Эта любовь овладела ею так постепенно и незаметно, что она так и не успела осознать, что с ней происходит.

— Ты меня любишь? — тихо повторил он.

— Да, люблю, — она не могла быть нечестной с ним. — Однако я не могу выйти за тебя замуж.

Он помрачнел, и даже ее признание, что любит, не принесло ему торжества. Он резко повернулся и оказался с ней лицом к лицу.

— Тогда то, что ты говоришь, не имеет смысла.

— Прости, Рэнд! Но я никогда не допущу, чтобы мужчина взял верх в моей жизни.

— А кто тебя просит об этом? Неужели то время, что мы провели вместе, так тебя ничему и не научило? — Она молчала, и он, вздохнув, заключил: — Впрочем, меня — нет. Я опять спешу.

— Прекрати, Рэнд! Я больше не позволю, чтобы ты всегда брал всю вину на себя. Допускаю, что ты можешь быть неудержимо напористым, но в остальном ты — чудо. Я ведь больше не жаловалась на тебя в последнее время, не так ли?

— Тогда в чем дело?

— В замужестве. — Она замотала головой. — Это слово уже давно не входит в мой лексикон. Я даже думать об этом не могу. Оно пугает меня.

Он взял прядь ее волос.

— Тогда, может быть, со временем…

— Рэнд, милый! Я ничего не могу тебе обещать.

Он долго смотрел на нее, что-то обдумывая.

— Хорошо, но, по крайней мере, обещай мне, что не собираешься запретить мне видеться с тобой. Я этого не выдержу.

— Я и не смогу, — мягко перебила она, уткнувшись лицом в его грудь. — Даже если бы очень хотела.

Внешне, казалось, все осталось по-прежнему. Рэнд продолжал приходить и выводить ее в свет, иногда они брали с собой Джои. Но что-то изменилось. Прежняя близость сменилась настороженностью, и в их обращении друг с другом появилась натянутость. Любовь, в которой они признались, только осложняла их отношения.

Так думала не только Лени. Джои тоже уловил эти колебания и при каждой встрече напряженно наблюдал за ними. Как-то Джои спросил, делал ли ей Рэнд предложение, и Лени пришлось сказать, что да, а затем объяснить, по крайней мере, попытаться, почему она сказала «нет». И Лени с отчаянием увидела, что Джои не только не одобрил, но и не понял ее.

Однажды вечером оправдались ее худшие предположения. Уложив Джои спать, она, как обычно, принялась за шитье. Вдруг раздался громкий стук в дверь. Вначале она подумала, что пришел Рэнд, но после того выходного он никогда не приходил без предварительного звонка.

«Значит, это должна быть Роза», — решила она и, улыбаясь, открыла дверь.

— Приветствую, милашка! Давно не виделись.

Увидев Спэнса, она попыталась поспешно закрыть дверь, но он ее опередил. Подставив ногу, а потом просунув руку, силой открыл дверь и вошел в комнату. Лени не решилась поднимать шума, боясь, что разбудит брата, и была вынуждена впустить гостя.

— Чем обязана? — тихо спросила она.

— Разве так приветствуют своего «папочку»? — Ее неприкрытая враждебность, казалось, не смущала его.

Лени настороженно вгляделась в него. «Не похоже, чтобы он выпил сегодня», — подумала она. Тем лучше, так будет легче договориться с ним. «Вдруг он вообще бросил пить?» — подумала она, но, при более внимательном изучении, убедилась, что надежда более чем напрасна. Разительные перемены, произошедшие с ним за эти годы, были не только возрастного характера.

Когда Спэнс женился на ее матери, он был весьма привлекательным, более того — красивым мужчиной. Сейчас же его голубые глаза не так лучисты, как прежде, а светлые волосы, некогда такого же цвета, как у Джои сейчас, поседели. Украшенные отеками глаза и отвисшее брюхо дополняли картину. Лени мучительно хотелось, чтобы ее мать посмотрела на него сейчас.

— Спэнс, я надеюсь, что ты пришел, чтобы договориться о передаче мне опекунства над Джои. Если это не так, то требую, чтобы ты ушел.

— Мне радостно, что ты затронула именно эту тему, милашка, потому что именно об этом я и пришел поговорить.

Ее сердце учащенно забилось. Неужели она, наконец, получит законное опекунство над Джои? Усилием воли она заставила себя успокоиться. Даже если Спэнс и не лжет, она была уверена, что он ни за что не передаст ей желаемое право бескорыстно. Он обязательно потребует что-то взамен.

Тем временем он развалился на диване.

— Может, предложишь пива?

— Нет, — процедила она сквозь зубы. — И, пожалуйста, не говори так громко. Джои спит.

Он посмотрел на дверь и с явно преувеличенным интересом спросил:

— Вот как? Как он поживает?

Спэнс тянул время, и Лени хорошо понимала, почему.

— Итак, что ты имел в виду, когда говорил об опекунстве над Джои? Неужели ты хочешь сказать, что решился, наконец, передать его мне? Ты же не можешь не понимать, что это в интересах Джои.

— Все так, но не спеши, милашка. Вначале мы поговорим о тебе.

Он нагло уставился на нее, затем медленно, будто раздевая, смерил взглядом с головы до ног, от чего Лени сразу же захотелось пойти в ванную и принять душ.

— Выглядишь аппетитно, милашка, очень аппетитно. — Он помолчал немного, затем окончательно выстрелил: — Я думаю, что этот твой доктор думает так же.

Лени вздрогнула. Она всегда знала, что Спэнс умеет добавить ложку дегтя к бочке меда и, как никто, опошлять все, к чему притрагивается. Но она еще знала, что это только цветочки, и с содроганием ожидала, какие же будут ягодки.

Его глаза стали злыми и колючими.

— Ты все еще встречаешься с ним, не так ли?

— Тебя это не касается.

— Посмотрим, — он зловеще улыбнулся. — Ты знаешь, я был очень рад увидеть твою фотографию в газете. Это то, что я всегда говорил — ты далеко пойдешь. — Он презрительно осмотрел комнату. — Я не понимаю, почему ты до сих пор сидишь в этой конуре? Если ты правильно сыграешь свою карту, то сможешь стать королевой резиденции на Ривер Оукс.

Лени почувствовала, как тревожно сжались мышцы желудка. Спэнс узнал даже то, что Рэнд живет на Ривер Оукс, а это значит, что он провел тщательные наблюдения за ним. Она попыталась сбить со следа ненависть отчима.

— Это наш дом, и он устраивает нас. Джои счастлив, и ему здесь нравится.

— Ты знаешь, милашка, — перебил ее Спэнс, полностью игнорируя упоминание о своем сыне.

— Не зови меня милашкой! — в бешенстве взорвалась Лени.

Он смерил ее оценивающим взглядом.

Лени была готова сорваться с места и вцепиться в него зубами и ногтями. Она судорожно сцепила пальцы, чувствуя, как дрожат мышцы.

— Последний раз говорю тебе, Спэнс, уходи!

— Уйду, конечно, уйду, милашка. Но прежде ты выслушаешь мое предложение. Оно тебе понравится.

Она уже заранее знала, что он собирается предложить, но, так как речь шла о будущем Джои, заставила себя дослушать до конца. А вдруг она ошибается? Она надеялась, молила Бога, чтобы оказалась не права, но напрасно.

— Ну, а теперь — к делу. Ты мне даешь пятьдесят тысяч долларов, а я подпишу любые бумаги, которые захочешь.

— Пятьдесят тысяч долларов! Ты с ума сошел, Спэнс! Где мне взять такие деньги!

— Сама знаешь, — усмехнулся он. — Этот твой доктор сказочно богат и может себе позволить быть щедрым со своей подружкой, то есть, с тобой. Тебе просто надо немного постараться: быть нежной, поощрять его и, самое главное, — он доверительно наклонился к ней, — дать ему то, что он хочет.

— Я не могу этого делать, Спэнс. И не буду.

— Ну, так запомни, ты мне — деньги, а я тебе Джои. В противном случае я ничего не могу обещать. — Он бросил небрежный взгляд в сторону спальни. — Кто знает? А вдруг я решу вернуть себе отцовство?