Охота на наследника

Глава 1

Англия, Северный Йоркшир,

1847 год

– Это глупая, глупая идея. Ты слышишь? Чувствует мое серце – добром это не кончится.

– Хватит трусить и вместо того, чтобы сетовать, лучше смотри в оба.

– Ну, скажи, оно тебе надо? – нервно замялся с ноги на ногу Сэм Килфорд, стоя в тени раскидистого старого дуба.

– Когда ты согласился мне помочь, – беззаботно ответил ему друг, – полагалось, что помощь твоя будет заключаться в том, что ты постоишь на стреме, а не в жалобном нытье.

– Папенька с меня шкуру спустит, если нас поймают. Может, ты передумаешь? Из–за тебя меня отправят в эту ужасную школу при монастыре, а я не хочу туда, – не унимался Сэм.

– Т–ш–ш! Подсади меня и помалкивай.

Бренсон оперся ногой на руки друга и ловко взобрался сначала на нижнюю, а потом, переступив через две другие, перебрался на верхнюю ветку старого дерева. Оглядевшись, он увидел место, откуда прекрасно было видно то, ради чего он сюда взобрался.

– Ты с ума сошел, вот увидишь, она завопит во все горло, когда тебя заметит.

– Ш–ш…

Бренсон вытащил из кармана несколько небольших камушков, прицелился и принялся бросать их в окно напротив.

– Ты хоть в то окно бросаешь? Если выйдет не мисс Сесилия, а мистер Нельсон – нам не поздоровится.

– Тише ты! – опять шикнул на него тот.

Камешки один за другим ударялись в оконное стекло, нарушая ночную тишину. Бренсон в очередной раз полез в карман, но там оказалось пусто.

– Черт! – выругался он. – Дай мне еще камушков, – обратился он к приятелю.

– Идем отсюда, – оглядываясь в поисках, заныл Сэм, – ты уже достаточно торчишь на этом дереве, чтоб убедиться, что она не выйдет.

– Ищи, – проигнорировал его Бренсон.

– Да нет здесь камней, только пыль да трава!

– Ищи!.. О, нет…, погоди, уже не надо.

– Что?

– Тихо, – приказал Бренсон.

Сэм умолк, выпустив недовольный вздох.

В окне загорелся тусклый свет, и юноша на дереве поневоле подался назад, пытаясь оставаться в тени.

Ставни отворились, и из окна выглянула девушка.

Бренсон затаил дыхание. Это был сущий ангел. «Какая неприглядная оправа для подобной красоты, – невольно пронеслось в голове. – Ведь Сесилия Нельсон была самой красивой девушкой в графстве. Да что там, в графстве, во всей стране». – размышлял Бренсон.

И это было недалеко от истины.

Златовласая дева действительно обладала редкой красотой, часто вдвойне преумноженной в глазах молодых воздыхателей, вроде юного мистера Уэлсэра. И так случилось, что она это осознавала. Особенно девушка гордилась фарфоровой кожей, такой идеально светлой и нежной на вид, что любой узревший невольно задавался вопросом, такая ли она гладкая на ощупь, как и на вид?

К сожалению, удостоиться дотронуться ее мог не каждый. Поэтому, в основном, молодые люди наслаждались этим шедевром только издалека. Однако наш герой был не из робкого десятка.

Уже с юных лет он был самоуверенным малым, и именно поэтому дерзнул потревожить ее сон в эту звездную, – теплую, как объятья матери, пахнущую цветом липы и магнолии – ночь. И сейчас, скрываясь в тени дерева, он вглядывался в ее лик, жадно ища ее глаза.

О, эти глаза!

Взмах длинных, темных ресниц зажигал его кровь, каждый раз заставляя желать покорить сердце этой красавицы и навеки с ней соединиться.

Бренсону было плевать, что его возраст совершенно неподходящий для подобных желаний. Несчастный Ромео, он едва ли мог рассчитывать, что разрешение на брак ему дадут раньше совершеннолетия. Но какое это имело значение, когда будоражащий взгляд Сесилии отчаянно искал в ночной мгле причину своего беспокойства.

Девушка огляделась, но ее взору ничего не предстало и поэтому ее брови слегка нахмурились, показывая, что она недовольна.

– Кто здесь? – тихо, но требовательно спросила она.

Бренсон так залюбовался, что не сразу сообразил ответить.

– Выходите немедленно или я закричу.

– Не надо кричать, мисс Нельсон, это я, – вдруг очнулся Бренсон, выныривая из ночной мглы, позволяя свету окна упасть на свое лицо.

С легким любопытством, но без особого одобрения, девушка взглянула на молодого человека.

– Я вас не знаю, – тут же прозвучал сухой ответ, – что вам здесь нужно?

– Разве вы не помните меня? Нас представили на приеме у Хартсонов.

Бренсон всматривался в ее лицо в надежде, что она его вспомнит, но, к своему разочарованию, понял – она понятия не имеет, кто он такой. «И как подобное могло произойти, уму непостижимо?!», – сокрушался про себя молодой человек, ведь он уже два дня, как смертельно влюблен в эту деву.

– Нет, я вас не знаю, или скажите, кто вы, или убирайтесь, – возмущенно проговорила девушка.

– Бренсон, Бренсон Уэлсэр!

– Уэлсэр? Это что глупая шутка? Я знаю только одного мистера Уэлсэра – сына лорда Редингтона, но вы не он!

Укор прозвучал так грозно, что Бренсон и впрямь почувствовал себя виноватым, что он не тот, о ком говорит Сесилия.

– Вы, наверное, говорите о моем старшем брате – Ричарде Уэлсэре, а я Бренсон! Мы разговаривали вчера.

Ответ был принят, но впечатления не произвел. Скорее на ее лице появилась тень разочарования.

– В самом деле? Что ж, я не помню ничего такого, – пренебрежительно фыркнула Сесилия. – И вообще, вы меня уже утомили. Уходите!

Девушка развернулась с намерением уйти, но Бренсон вновь к ней обратился:

– Постойте, мисс Нельсон! Уделите мне всего одну минуту, – взмолился он. – Прошу вас!

Сесилия на мгновение заколебалась, однако вернулась на прежнее место у подоконника.

– А после вы уйдете?

– Да, – прозвучал утвердительный ответ.

Сесилия вопросительно подняла брови, картинно присев на подоконник. Бренсон молчал, как зачарованный, ловя каждое ее мимолетное движение. За своим занятием, он не сразу сообразил, что уделенное ему время уже пошло.

– Бренс, – шепнул ему Сэм, пытаясь расшевелить друга, – очнись!

Тот моментально встрепенулся и нащупал в кармане небольшую бумажку, вынул ее и поднес к свету. Глубоко вдохнув, он принялся читать с трогательной, присущей юности, выразительностью:

– Белеет перламутром лик чудесный,

И свежесть в благородстве цвета,

Творец в тебе одной все это

Соединил красою безупречной.

Из глаз твоих любовь беспечно

Пронзила острою стрелой,

Едва направил взгляд я свой…

Закончив декламировать, Бренсон застыл в ожидании восторженных отзывов. Тем не менее, его глазам престала нелестная картина. Сесилия подняла руку и театрально зевнула.

– Очень мило, мистер Уэлсэр, но, к сожалению, я не люблю поэзию.

Сердце юного влюбленного упало, и он разочаровано выдохнул. Это был крах.

Однако разочарование владело им недолго. Он не привык сдаваться при первой же неудаче, во всяком случае, когда дело касалось прекрасных дам. Первый поцелуй он похитил у деревенской красавицы Розаны еще в двенадцать лет. Она была старше на год, и упрямо избегала неловких ухаживаний, и все же это не стало преградой. С тех пор Бренсон обзавелся множеством способов завлечь даму, хотя, конечно, до сегодня его выбор падал на девушек куда менее гордых и прелестных.

– Да ну ее, эту поэзию. Я люблю вас, мисс Нельсон!

Эти слова заставили Сесилию посмотреть на него почти серьезно. Самоуверенный тон показался ей очень убедительным и даже тревожащим.

«Жаль, он так юн, – тут же подумала она. – Симпатичный, но еще совершенно неокрепший». И этот контраст голоса уверенного мужчины и внешности спесивого мальчишки вдруг отразился раскатистым мелодичным смехом, вдобавок она одарила его презрительным взглядом.

– В самом деле? Спокойной ночи мой юный Ромео, – бросила она небрежно и быстро закрыла окно.

– Мисс Нельсон, нет, не уходите! – крикнул в отчаяньи Бренсон.

Этот зов сразу заимел последствия. Правда, не те, которых хотел он или стоящий внизу Сэм.

В соседнем окне загорелся свет, и из него появилась голова мистера Нельсона в колпаке для сна. Весь его вид выражал недовольство. Он – уважаемый человек, глава городского совета, разбужен среди ночи самым наглым образом! Вопиющее нарушение порядка будило в нем крайнее желание наказать виновных.

– Кто здесь?! – заорал он охрипшим после сна голосом. – Томас, – окрикнул он слугу, уже стоявшего на крыльце, – вот они под дубом!

– Слезай оттуда, – засуетился Сэм, – давай быстрее, вот так попали…

Бренсон быстро подался назад, но, не рассчитав, потерял равновесие, полетев вниз. С глухим стуком он приземлился на землю. Падение было очень болезненным. Застонав, он тут же попытался встать. Сэм поспешил на помощь и подал другу руку. Бренсон ухватившись за нее, встал на ноги, к счастью, обнаружив, что ничего не сломал. Пара ссадин, только и всего. Однако то, что Сэм Килфорд посмотрел на него сочувственным взглядом, почти болезненно отразилось на ущемленной гордости молодого человека.

– Скажешь хоть слово, и клянусь, я убью тебя, – предупредил уязвлено Бренсон.

– Да я только хотел…

– Лучше замолчи, – отряхиваясь, буркнул Бренсон. – Идем, пока нас не поймали.

Бренсон ухватил не вовремя разразившегося сочувствием Сэма за шиворот и потащил прочь от старого дуба.

Затея не увенчалась успехом, но он уже не думал об этом. Взгляд, поспешно брошенный на ходу через плечо, убедил, что слуга мистера Нельсона наступал им на пятки. А значит надо быстрее пережить любовную драму, забыть о Сесилии и дать деру.

К счастью для Бренсона, его привязанности проходили так же быстро, как и возникали. Безрезультатное признание сокрушило не больше, чем падение со старого дуба, ведь ухаживания за девушками и пламенные речи, так часто срывавшиеся с его языка уже в столь юном возрасте, были ничем иным, как проявлением пылкого, но, к несчастью, лишенного всякой серьезности, характера.

Неудачи, случавшиеся все реже, покуда Бренсон рос, не выбивали его из колеи, а, скорее, наоборот, подначивали. Он не преминет вскоре утешиться, пленив сердце какой–то другой красавицы. А это уязвит вчерашнюю строптивицу, отвергнувшую его сегодня. Ведь девушки, на самом деле, принимают любые знаки внимания с большим восторгом, даже если кавалер не пришелся ко двору. И видя, что отвергнутый вчера ухажер уже переметнулся к другой, в них непременно вспыхивает чувство ревности. Нередко они уже сами ищут его расположения. Бренсон интуитивно это понимал уже сейчас. С каждым днем его успехи на любовном фронте делали его опасно образованным в этой области, что часто вызывало справедливые опасения у зрелых особ, наблюдавших за этим процессом.

– Стой! – окрикнул слуга.

– Беги, – приказал Бренсон Сэму, – беги, я разберусь!

– Но…

– Уходи! – крикнул Бренсон, прерывая друга, – что, хочешь к монахам?!

Сэм замялся, немного помешкав, с неохотой рванув вперед, вскоре оторвавшись от Бренсона. Тот же, чтоб запутать слугу, побежал в другую сторону. Слуга ринулся за тем, который был ближе, уже мысленно считая его зачинщиком непорядка, а значит, больше заслуживающим наказания. Погоня вышла за ограду поместья и оба понеслись по пыльной дороге. Однако вскоре преследователь стал отставать, а потом и вовсе устало остановился.

– Я разглядел тебя, парень! Ты еще схлопочешь!

Бренсон оглянулся и увидел, как престарелый слуга мистера Нельсона согнулся, упершись в колени, пытаясь восстановить сбившееся дыхание.

Дряхлый старик, улыбнулся про себя Бренсон, довольный своей победой.

– Ну, погоди у меня! – послышались тяжелые причитания, не вызвавшие ничего, кроме насмешки.

Это было последнее, что донеслось до ушей Бренсона. И все же, несмотря на радость, он, разумно решил не сбавлять ход и понесся дальше по извилистой дороге. Нужно было прилично оторваться, прежде, чем дать себе возможность передохнуть. Иначе недолго и поплатиться за свою беспечность.

Наконец, уйдя, по собственному предположению, на достаточное расстояние, Бренсон остановился на пересечение дорог, чтоб отдышаться. От продолжительного бега, смешенного с юношеским восторгом после веселого приключения, из груди вырывались жадные выдохи, а рот пересох, словно пустыня под палящим солнцем. И все равно улыбка не сползала с лица проказника. Как ловко он улизнул от этого пройдохи Томаса!

«Вот Сэм удивится, увидев его целым и невредимым».

Однако, как только он расслабился, чья–то рука схватила его за плечо. От неожиданности Бренсон резко развернулся, мигом забыв о только что одолевавшем его веселье, и яростно замахнулся на обидчика кулаком.

– Бренс, это я! – прозвучал испуганный крик, прежде чем кулак успел настигнуть свою цель.

– Сэм!?

– Да! Это я! Я убежал, как ты и сказал, но, увидев, что за тобой погоня, развернулся и последовал за вами, прячась в кустах. Я подумал, вдруг тебе потребуется помощь!

Бренсон облегченно вздохнул, опустив кулак, и просиял гордостью за преданность товарища.

– Спасибо, Сэм. Ты настоящий друг. Но нас обоих могли поймать…

– Да, но не поймали же! – заулыбался Сэм, и его веснушчатое лицо стало таким озорным, что даже деревянный истукан пришел бы в весёлое расположение духа.

– И то верно. Старик не угнался бы за нами, даже если бы сам черт его подгонял.

– Точно! – вторил Сэм. – И что теперь?

– Ты о чем? – весело ответил Бренсон. – Пошли домой.

– Да я не о том. Я хотел сказать…, мне очень понравилось.

– Понравилось, как я выставил себя на посмешище? – сыронизировал Бренсон, попытавшись угадать, что хотел сказать друг.

– Нет, то, что ты ей сказал – это было красиво, я бы так не смог…

– Хватит болтать, и забудь. И если ты кому-нибудь выболтаешь…

– Бренс, ты же знаешь, я никогда, даже под пытками…

– Да, да… Я знаю.

Друзья ненадолго замолчали.

После Сэм добавил:

– Она просто очень гордая, я же тебе говорил. Я слышал, что когда она была в Лондоне, ее руки просил какой–то граф. Будь ей семнадцать, уже б отправилась под венец, а так мистер Нельсон сказал – не раньше, чем через год. Он любит дочь, а быть может, ждет предложения повыгоднее.

– Граф! Ей, наверное, уже не терпится! – слегка возмутился Бренсон. Не удивительно, что она запомнила только Ричарда. Старший брат, а не он унаследует титул после кончины отца. Станет пятым графом Редингтоном. А Бренсон, как младший, так и останется мистером Уэлсэром. В ином случае Сесилия оказалась бы ярой поклонницей поэзии. – Я думал, она другая.

– Гордячка. Но все равно ты говорил очень красиво. Не могу поверить, что ты написал для нее стихи, – подавив смешок, сказал Сэм.

– А я и не писал, одолжил у Данте, он не возражал.

– Понятно…– протянул Сэм. – Может, если бы ты сам написал… – уже давясь от смеха, подтрунил он вдобавок.

– Заткнись, – шутливо двинул его в плечо Бренсон, – а то сейчас схлопочешь. Лучше перебирай ногами, уже довольно поздно.

Весело дурачась, два друга побрели по пустынной дороге, ярко освещенной полной луной