Охотник

Он немного помолчал.

— Я, не задумываясь, женюсь на тебе, даже если это будет означать необходимость умереть ради тебя.

Я замерла. Но мое сердце нет. Сердце было не в курсе. Оно билось слишком сильно.

— И я не единственный, кто так поступит.

— Я была буквально в пяти секундах от того, чтобы сказать, что это самая милая вещь, которую когда-либо слышала, пока ты не разрушил момент, подняв тему Гайджа. — Отвернулась от него и уставилась в окно.

Я любила Гайджа, но только не так, как Хантера. Любовь к нему была легкой и удобной. Хантера же я любила со всей страстностью, даже если и отказывалась от этого чувства.

— Это правда, Эдди. Ты не можешь не замечать тот факт, что парень по уши влюблен в тебя. — Костяшки его пальцев побелели, когда он схватился за руль.

— Разве мы не обсуждали это, оу, вчера? — огрызнулась в ответ. — Не хочу говорить об этом, Карло. Я уже объясняла, как отношусь к вам обоим, и, если честно, меня не волнует, если твои яйца сжимаются от того, что ты не веришь мне. Меня заботит, чтобы мы добрались до Колорадо и ночью были в безопасности.

Его хватка на руле ослабла. Он ничего не ответил. Если бы Хантер не вел машину и не имел возможности впечатать нас в фонарный столб или во что-то еще, то я бы выудила из него ответ, такой уж у меня характер. Я хотела, чтобы последнее слово всегда оставалось за мной, но мне так же нужен был кто-то, чтобы спорить.

Вот почему у Хантера всегда будет преимущество перед Гайджем. Он не боялся пререкаться, а Гайдж по большей части пожимал плечами и позволял мне настаивать на своем.

— Когда злишься, ты называешь меня Карло. Заметила? — спустя несколько минут произнес он.

— Не особенно.

— Да. А Россо, если я практически выбешиваю тебя.

— Прости, может лучше, если я буду называть тебя «малыш», или что-то вроде этого?

— Нет. Я вроде как парень, а не «малыш», — он взглянул на меня. — Это на заметку.

— У тебя склонность к пустой болтовне, — пробормотала в ответ. — Всегда должен разговаривать. Хуже женщины.

— Богом клянусь, Адриана, если ты не прекратишь, я остановлю эту чертову машину, согну тебя пополам и надаю по заднице, пока ты не перестанешь ее чувствовать.

Я задрожала от его жесткого тона.

— Ты сам начал.

— Нам по пять лет?

— Хантер! Заткнись, или я согну тебя пополам и надаю по заднице.

Он кашлянул, скрывая смех.

— Да, как пожелаете, Principessa. Большой соблазн продолжить, чтобы только посмотреть, как ты попытаешься.

Я посмотрела на него, скидывая обувь.

— Я собираюсь поспать, так что прервусь на пару часов. Не мешай мне.

— Да, Босс.

Я максимально повернулась на бок и положила ноги на приборную панель. Знаю, он нахальный кусок дерьма, но... Это было слишком забавно, и если быть честной, то мне нравилось, как с его языка слетали эти слова.

Кто знает? Если повезет, через несколько дней я действительно стану его боссом.

Глава 20. Хантер

— Если бы ты сразу меня послушал, мы бы были на месте еще двадцать минут назад, — фыркнула Адриана, хлопая дверью комнаты.

— Я же спрашивал тебя, нужно ли ехать налево, а ты сказала «направо», вот и повернул направо, — ответил ей, идя следом и таща все сумки, как хороший мнимый муж, коим и являлся.

— Я сказала «правильно», нам налево, а не «направо».

— Тебе стоит лучше произносить слова.

— Я тебя умоляю. Ты же мужчина. Даже если бы я дала ориентир на долбаную неоновую вывеску, ты бы все равно неправильно понял!

Открыв было рот, я быстро передумал. Она собиралась стоять на своем, пока не соглашусь, но, если честно, я слишком устал, черт возьми, чтобы слушать ее превознесение женских навыков.

Она продолжала настаивать на своем дерьме не зависимо от того, что сказала. Нечего глотать окончания слов, когда у тебя спрашивают дорогу.

Женщины, черт побери. Как будто в их чокнутом разуме это логично.

Я бросил вещи на крошечный столик в углу, ловя пакет от Джеммы до того, как он упал бы на пол. Положил его на стул и взял у Адрианы ключи. Пока закрывал дверь, Эдди принялась стаскивать кольцо.

— Прекрасно. Я не могу его снять, — произнесла она через полминуты безуспешных попыток. — Слишком маленькое.

— Засунь руку под холодную воду, — предложил ей, хватая с ночного столика пульт и включая маленький телевизор. Было уже поздно, почти полночь, но тут слишком тихо. Мне удалось поспать только в то время, пока она сидела за рулем.

Мне больше не хотелось видеть очередной кошмар, будучи рядом с ней. Я напугал ее прошлой ночью, хоть она и отрицала. Из-за этого боялся засыпать, на случай, если увижу еще один жуткий сон и причиню ей вред.

Они приходили и уходили ни с того ни с сего. Я задавался вопросом, были ли они вызваны в этот раз отказом выполнять приказы Энцио и пониманием, что вскоре мне придется с ним встретиться. Надеюсь, когда все закончится, когда все будет сказано и сделано, они быстро исчезнут и будут возвращаться лишь изредка.

Я сжал кулак, размышляя, наорет ли она, если сниму повязку. Уверен, рука больше не кровоточит, но когда три часа назад мы останавливались, и Эдди меняла бинты, было немного крови. Поэтому сомневаюсь, что ей понравится, если сниму.

Адриана такая вспыльчивая, что на это стоит посмотреть.

Но только изредка.

Она злилась, если я хоть что-нибудь делал не так, как ей бы хотелось. Втайне девушка очень любила поорать.

— Вот, — произнесла она, заходя в комнату и держа кольцо с победным видом, — сняла!

— Знаешь, это даже обидно, — я наблюдал, как она доставала из пакета коробочку и засовывала туда кольцо на ночь.

— Странные ощущения. Оно тяжелое, словно кандалы. Как будто я навсегда привязана к тебе, — пожав плечами, Эдди убрала коробку обратно.

— Ну, во-первых, это и есть основной смысл брака, а во-вторых, опять обидно.

Она стрельнула в меня своими голубыми глазами и, могу поклясться, закатила их.

— Ты так говоришь, словно у меня есть кого выбирать, как будто я на каком-нибудь гребаном мальчишнике. По крайней мере, если я обижаю всех, то со мной все в порядке.

— Как драматично, — пробормотал в ответ, переключая каналы. Я боролся с собой, стараясь удержать взгляд на экране, пока она через голову стягивала футболку, оголяя стройную фигуру и упругие сиськи. Стало еще сложнее, когда девушка наклонилась вперед и сняла джинсы.

Она делала все намеренно. По крайней мере, так казалось.

Блядь.

Я подвинулся, осторожно поправляя штаны. У меня еще никогда не было таких частых стояков. Внезапно понял, что чувствует порно-звезда.

Мне постоянно нужно было находиться внутри нее.

Черт, придется самому об этом позаботиться.

— Собираюсь принять душ, — я бросил пульт на кровать, когда она забралась под простыни. Она наблюдала, как прошел сквозь комнату и исчез в крошечной примыкающей ванной.

Черт, я скучал по отелю Хилтон в Лос-Анжелесе. Может, я — сноб, но как бы то ни было, любил посидеть на толчке и посрать за закрытой дверью. А эта комнатушка даже на ванную не походила. Скорее на чертову переоборудованную подсобку.

На штанге я обнаружил тонкое полотенце и обреченно вздохнул. Господи Иисусе, заранее могу сказать, что обернуть им задницу будет так же сложно, как укутать дикобраза.

Я закрыл дверь и все равно разделся, а затем включил воду. В помещении было довольно холодно, но внезапный озноб никак не повлиял на эрекцию.

Только утром же трахались.

Мне предстоит охрененно долгое путешествие.

Я зашел в маленькую кабинку и огляделся. Здесь есть вообще место, чтобы подрочить? Вода забила по телу, и я потянулся вниз, решив, что и без широких движений все же смогу сбросить напряжение в самом маленьком душе мира.

Особого выбора у меня не было. Не думаю, что она сможет выдержать третий раз менее чем за двое суток.

Я повернулся спиной к двери и опустил голову, обхватывая член кулаком. Кровь пульсировала по его венам, пока медленно двигал рукой.

Чувствовал себя настоящим психом, стоя здесь. Еще больше, чем раньше. Она была в соседней, блин, комнате, а я, как подросток, втайне дрочил тут.

Со мной столько всего было не так, что пришлось бы сбегать в комнату за листком бумаги, чтобы записать все.

По спине пробежали мурашки, и когда я обернулся, в дверях стояла Адриана, полностью обнаженная.

Я крепче сжал член.

— Что ты делаешь?

Каким-то образом она проскользнула в мое тесное пространство и закрыла дверь. Эдди ахнула, когда вода намочила ее.

— Я не идиотка, Хантер, — прошептала она, ее ладонь коснулась бедра, — тебе просто случайно понадобилось в душ, да?

— Возможно.

Она оттолкнула мою руку и сомкнула маленькие пальчики вокруг эрекции.

— Не надо держать меня за дурочку.

Я стиснул зубы, когда она медленно двинула ладонью по моей длине. Ее рука такая мягкая, пальчики такие нежные, даже если она слегка сжимала их и терла большим пальцем головку члена.

Волна жара окатила меня. Гребаный ад… я, конечно, представлял это, но фантазии больше касались ее, а теперь все изменилось, и я стал их центром.

Жаловаться не собирался.

Не тогда, когда она опустилась на колени и скользнула языком по мне. Бедра дернулись ей навстречу, и я схватился рукой за мокрую плитку, когда Эдди полностью взяла меня в рот.

Дьявол.

Она жадно приняла меня своим маленьким горячим ртом, и я не удержался, посмотрев вниз на ее ритмично двигавшуюся голову. Рука опустилась и схватила ее влажные волосы. Тело напряглось от того, как она сначала массировала языком нижнюю часть члена, а потом позволяла скользнуть ему вглубь.

Девушка подавилась, когда он уперся ей в горло, а я зачарованно наблюдал за ней. Что-то очень эротичное было в звуке кашля из-за моего члена. Не знаю, возможно, во мне говорило желание полностью обладать ею, а это было еще одним подтверждением, что часть ее контролируется мною.

Она обхватила яйца, и я отпрянул от нее.

Все.

Я потащил ее наверх, частично за руку, частично за волосы, и оттолкнул от себя.

— Руки на стену, — приказал, впечатывая ее ладони в стекло кабинки. — Шаг назад. Пошевеливайся, Адриана, я хочу увидеть тебя до того, как трахну.

Она повиновалась, отступив назад и прогнув спину, чтобы я смог видеть ее киску, полностью. Я ввел в нее палец, проверяя влажность.

— Такая мокрая, — пробормотал я, подаваясь вперед и прикусывая ее плечо. — Если это так на тебя воздействует, можешь чаще сосать мой член.

Она не ответила, и я намотал на кулак волосы и дернул голову назад. Она захныкала, когда я засунул два пальца, а затем и третий.

— Это означает согласие?

— Да, — прошептала она, задохнувшись, когда на смену пальцам пришел член. — Блядь!

Я скользнул ладонью по ее телу, ниже к попке и под колено, и приподнял ее ногу. Толкнувшись вперед, старался удержать хватку на влажной коже.

От непримиримости моего напора она издала стон, заглушивший шум льющейся воды. Я видел отражение ее твердых сосков и от этого еще больше заводился, нуждался в ней еще сильнее. Желание переполняло ее тело точно так же, как и мое. Яйца стали тверже с нарастанием ее криков, она откинулась на меня.

Схватил ее запястье и прижал обратно к стене. Дыхание прерывалось, а я не думал ни о чем, кроме как трахать ее так жестко, чтобы она вырубилась еще до того, как голова коснется подушки. Мне тоже этого хотелось.

Если после бурного секса я смогу уснуть и стоя, то никаких кошмаров не будет. Никакой внутренней тьмы.

Раздался звук шлепка по ее попке, из-за воды прозвучавший еще громче. Стиснув зубы, я подцепил ее ногу и поднял выше, крепче вколачиваясь в тугую киску. Она сжалась вокруг меня, но я продолжал чувствовать все нарастающее желание отшлепать ее.

Я хотел причинить ей страдания, а потому не должен делать этого.

Резко выдохнув, я замер, зарывшись в нее.

— Карло, — шепнула она, поворачивая ко мне голову, когда отпустил ее волосы. — Не останавливайся, прошу тебя.

— Я…

— Нет, — она потянулась назад, прикосновения пальцев на животе были такими приятными. — Я хочу тебя. Пожалуйста.

Больше мне было ничего не нужно.

Я продолжил.

Она сплела наши пальцы на стекле и подалась попкой еще ближе ко мне. Глубоко внутри я хотел вытащить член из киски и наполнить им ее задницу, но не сегодня… Не здесь. Не тогда, когда я мог причинить ей боль. Хотя она и сказала, что все равно хотела меня.

Крик ее наслаждения отразился от стен, и мои толчки стали еще яростнее. Боже, блядь, merda. Я резко вошел, и ее киска сжалась, заставляя меня кончать снова и снова.

Девушка уронила голову и обмякла. Медленно опустив ногу, я вышел из Адрианы и обхватил ее руками, разворачивая к себе. Эдди упала мне на грудь и тихонько рассмеялась.

— Вау, — выдохнула она сквозь смех. — Это было неожиданно.

— И правда, — протянул я, наслаждаясь струей горячей воды на шее. — Зашла совершенно голая, на коленях сосала мой член и после этого удивляешься, когда я оттрахал тебя до полусмерти.

— Типа того, — она вздохнула и обняла меня. — Просто я... Не знаю. Хотела тебя.

— Не жалуюсь, Эдди, — произнес в ее мокрые волосы. — Подожди. Черт. Я не принес мыло.

Она оглянулась, ухмыльнулась и вскрикнула, когда вода полилась на нее. Выскользнув из моих рук, она открыла дверь и подняла с пола три бутылочки. Думаю, это был шампунь и кондиционер. Как правило, я всегда пользовался обычным мылом.

— Ладно, умная задница.

Она засмеялась и, открыв бутылку, размазала прохладный гель по всему моему телу.

— Черт возьми! — вскрикнул я, пытаясь стереть его с живота.

Но она продолжала смеяться так громко и сильно, что я выхватил бутылку и выстрелил гелем прямо на нее. Она закричала, когда я отшвырнул пузырек и притянул ее к себе. Рот завладел ее губами, а руки нашли на боках остатки геля и размазали его по спине.

Она улыбалась, пока я намыливал верхнюю часть тела. Мы мыли друг друга, смеясь и целуясь. Когда, наконец, удалось смыть кондиционер с ее волос, она потянулась за меня, выключая воду. Я открыл дверь, и мы едва не столкнулись, хватая полотенце.

— Ну-у, — застонала она. — По одному полотенцу? А как же волосы?

— Не буду возражать, если ты будешь ходить только в одном полотенце на голове, — заверил ее.

На самом деле это будет нелегко.

Она взглянула на меня, выкрутила волосы над раковиной и вышла из ванной.

Меня ослепил свет комнаты, когда я последовал за Эдди. Номер был самым обыкновенным, но вполне достаточным для одной ночи. Надеюсь, она не будет переживать из-за отсутствия фена, иначе, уверен, нам пришлось бы где-нибудь останавливаться, чтобы купить дорожный. В последний отпуск с родителями мама была в ужасе, когда не обнаружила его в отеле и обыскала три магазина, чтобы в итоге вынести мозг консьержу отеля.

Женщины серьезно подходят к заботе о своих волосах. Мне довелось убедиться в этом.

Слава Богу, Адриана вытерлась, надела нижнее белье и просушила волосы полотенцем. Я же натянул боксеры на мокрое тело, — не заморачивался по поводу того, чтобы вытереться, достаточно воздуха, чтобы высохнуть, — и залез в постель.

Заплетя косу, она легла рядом.

— Свет горит, — прошептала она, натягивая до подбородка простынь.

Бросив на нее раздраженный взгляд, я поднялся и выключил его.

— Спасибо, — произнесла она, когда я снова оказался рядом. Эдди прижалась к моей руке и положила голову мне на грудь, я приобнял ее. Влажные волосы немного холодили кожу, но ее дыхание было горячим, так что я не очень-то и возражал. Думаю, это справедливый баланс.

Она забросила на меня ногу, и я повернулся к ней, прижимая к себе покрепче. Улыбнувшись, она положила руку мне на талию.

Было хорошо просто держать ее.

«Хорошо» — слишком мягко сказано.

Я обнимал ее, одним глазом смотря ночные передачи по телевизору, пока ее дыхание не выровнялось, и девушка не заснула. Выждав несколько минут, я чуть отклонился назад, чтобы посмотреть на нее.

Она была такой уязвимой. Прекрасной, но ранимой. Хрупкой. Как фарфоровая кукла. Хотелось завернуть ее в вату, несмотря на сильный характер. Меня очень интересовало, отдает ли она себе отчет, на что подписывается, преследуя Энцио?

Он был чудовищем, каких она еще не встречала.

На его фоне я казался святым.

У нее все еще оставались хорошие воспоминания. В ее детстве он не был ужасным отцом. Просто потом… изменился. Его развратила власть, и дочь превратилась в ее невольную жертву.

Однажды он уже разбил ей сердце.

Мне не хотелось, чтобы Адриана увидела его и узнала, что он не тот человек, каким его помнит.

Но, может, оно и к лучшему. Может, она увидит, как он живет, и захочет уйти. Наверное, она единственная, кто может это сделать, так как достаточно долго отсутствовала. Можно просто передать семью в другие руки и позволить им управлять ею.

Но, конечно же, она этого не сделает.

Я улыбнулся, отбрасывая прядь волос с ее глаз. Она вспыльчивая, сильная. Настоящий боец. Не отступится, пока не получит желаемое.

Это до жути пугает меня.

Не думаю, что смогу выжить без нее.

Если она умрет… На этот раз по-настоящему… Я приму любую пулю, любую пытку и боль.

Я смогу жить, если она будет любить другого, но если ее не будет в живых — нет.

Думаю, это и есть проклятье любви к лучшему другу. Не будет никого, чтобы подержать тебя за руку, когда твое сердце разобьется.

По крайней мере, в моем случае. С Адрианой все будет в порядке. У нее есть Гайдж. Ненавижу это и ненавижу его, но если я погибну, пытаясь убить Энцио, он будет рядом с ней. Если быть честным с самим собой, то мне в любом случае придется отдать ее.

Если Энцио умрет, и она примет управление, то это будет временным решением. До конца года ей понадобится настоящее кольцо на пальце. От того, кто достоин быть Боссом, Доном, Крестным отцом. Кого-то достаточно сильного для этого.

Она пошевелила рукой на моем боку и подтянула ее на грудь. Левую.

Я нежно взял ее ладонь и посмотрел на безымянный палец. На нем все еще был слабый розоватый отпечаток от кольца, поднес руку ко рту и закрыл глаза. Прижался к ней губами, сердце сжалось.

Я не лгал днем.

Я женюсь на ней, ни секунды не сомневаясь.

Более того.

Всегда бы так сделал.

И всегда буду желать этого.

Я вернул ее руку на грудь. Этого никогда не произойдет, потому что скоро Адриана возьмет семью под свой контроль, а я отойду в сторону, чтобы она приняла разумное решение.

Мне бы стоило взять от нее все возможное сейчас, потому что скоро она возненавидит меня.

Как только обнаружит, что я постоянно лгал ей, она забудет, что когда-либо вообще меня любила.

Она убьет меня.

И это будет заслуженно.

***

— Хантер! — завизжала Эдди. — В туалете паук, и он собирается меня сожрать!

— Серьезно, Эдди? Паук? Мы не в Австралии, — ответил ей, затормозив на одной из ступеней лестницы. Последний раз, когда она это говорила, выяснилось, что пауком оказался муравей. Очень сомневаюсь в ее способности правильно опознавать насекомых.

— Клянусь! Он огромный! Убери его! Сейчас же!

Я вздохнул и поднялся наверх, перешагивая через ступеньки, пока не добрался до нее.

— Адриана, это не паук.

— Тогда кто?

— Многоножка.

— Иу! — вскрикнула она. — Та, у которой сотня ног? Отвратительно!

Я закатил глаза и вытащил две салфетки из держателя. Сложив их, взял насекомое. Она закричала и выбежала из комнаты, а я, надежно захватив ее бумагой, вытянул перед собой ладонь.

— Она идет за тобо-ой! — поддразнивал ее, топая по коридору.

— Карло! Не смей подносить ее ко мне!

— Она собирается съесть тебя-я!

— Ненавижу тебя! — она сбежала по лестнице со скоростью света и рывком распахнула заднюю дверь.

— Она на тебе! — вскрикнул, указывая на ее спину.

Закричав, она замахала руками. Несколько раз покрутившись, остановилась и забила себя по плечам. Я заметил слезы в глазах.

— Эй, — подбежал к ней во внутренний дворик. — Я пошутил, Эдди. Ее там нет.

Она замерла, блестящие глаза встретились с моими.

— Правда?

— Правда, — я притянул ее к себе и обнял. Эдди обняла меня в ответ, а потом отступила и ударила в грудь.

— Ты идиот, — отругала она. — Теперь ты должен мне мороженое.

— Правда? — я вскинул брови.

— Да.

— У меня нет денег.

— Так иди и позови маму, пока я не позвала свою и не рассказала, что ты снова обижал меня, — она нахмурилась и нетерпеливо скрестила руки на груди.

Всего одиннадцать лет, а взгляд настойчивее, чем у половины знакомых мне женщин.

— Ну, хорошо-хорошо, я попрошу у мамы, — сдался я и наклонился, целуя румяную щечку.

— Не пытайся подмазаться ко мне своими льстивыми поцелуями, Хантер.

— Ой, ну перестань, ты же знаешь, что иногда я тебя дразню, потому что люблю, Principessa.

Она снова недовольно надула губки, но потом смягчилась.

— Знаю. Я тоже люблю тебя, Cacciatore. Когда ты не притворяешься, что бросаешься в меня жуками.

***

Прошедшая ночь была наполнена воспоминаниями — хорошими. Если снами можно считать замаскированные бесчисленные детские воспоминания.

Жуки, мороженое, желе, ужин, танцы. Все те события, что произошли до того, как ее украли из моей жизни.

Я заехал на парковку отеля в пригороде Чикаго и посмотрел на Адриану. Последние несколько часов она спала, поэтому мягко толкнул ее.

— Эдди? Мы на месте.

Она вздрогнула и проснулась, глядя на меня сонными глазами.

— Уже? Вау. Как быстро.

— Ну конечно, — я усмехнулся и заглушил двигатель. Если десять часов — это быстро, черт побери. Пять из которых за рулем была она.

— Заткнись, — она ударила меня и потянулась к двери, но остановилась. — Дерьмо, — откинувшись назад, она схватила пакет с кольцами и села обратно. С плохо скрываемым весельем я наблюдал, как она вытащила коробочку и надела кольцо.

Выглядя при этом так, словно наступила в собачье говно.

— А вот и счастливая семейная пара, — пробормотал я, выходя из машины.

Она одарила меня взглядом, прежде чем схватил сумки и приобнял ее за талию. Понятия не имею, как она могла так злиться на меня. Я продолжал дарить ей великолепные оргазмы, но притворяться семьей было ужасно.

Честно. И ничего с этой хренью не поделаешь.

Мы вошли на ресепшн и встали в очередь за парой, которая точно не выглядела как молодожены, даже притворяющиеся. Они больше походили на проститутку и клиента.

— Мистер и Миссис Конти, — произнесла Адриана, надевая фальшивую улыбку. — Для нас забронирована комната на ночь.

Девушка за стойкой надула пузырь из жвачки и лопнула его языком.

— Комната 316, — ответила она с издевкой в голосе и вытащила карточку. — Вот ваш ключ. Выйдете из здания, второй корпус слева. Первый этаж.

— Там есть парковка?

— Ага. Второй корпус слева. Парковка сзади.

— Спасибо, — ответил я, забирая ключи. — Пойдем, дорогая.

Дверь хлопнула за нами, и Адриана вскинула брови:

— Дорогая? Какая, нахрен, дорогая?

— А разве не так женатые люди называют друг друга?

— Не знаю. Никогда не была в этом гребаном браке, — огрызнулась она, забираясь в машину.

Я бросил вещи ей на колени и захлопнул дверь. У нее плохое настроение — возьму на заметку…

Не будить Адриану Романо. Никогда. Даже если задремлет в машине.

Я ехал две минуты ко «второму корпусу слева», и мы оказались в безлюдном месте. Знаю, Джемма хотела, чтобы мы добрались как можно более незаметными, но черт меня побери. Это действительно неприметное место, но уж лучше тогда ночевать на улице.

Тут было ужасно.

— Уф… — выдавила Адриана, глядя в окно. — Я не привереда, но это лучшее, что она смогла найти?

— Ну… Может, внутри будет не так все плохо, — я старался быть оптимистом, и она это знала. Но, эй! Оптимизм — хорошая штука.

— М-м, — был ее единственный ответ, прежде чем она вышла из машины, уже возясь с оковами на левом пальце. На этот раз снять оказалось легче, чем прошлой ночью.

Не зря же она практиковалась в машине, прежде чем заснула.

Взяв ключ из моих рук, Эдди взглянула на ржавый знак с номерами комнат и этажей.

— Первый этаж, — произнесла она, поворачиваясь ко мне.

Ее лицо скривилось так, словно это было самой отвратительной вещью в ее жизни. Я уже видел такое выражение прежде — отблеск разочарования и шока в ее чертах.

В них отражалось сейчас многое, включая растерянность, злость и раздражение, что все идет не так, но терпимостью, похоже, тут не пахло.

— Это всего на одну ночь. Мы можем рано утром уехать, до восхода солнца. Нам просто нужно поспать, — рассуждал я, прикасаясь рукой к ее пояснице.

Она отошла от меня, недовольный звук слетел с ее сжатых губ. Отобрав сумку, Эдди устремилась к металлической лестнице, пристроенной к боковой стене здания. Тусклые огни, освещавшие дорожку, мерцали почти зловеще, и, могу поклясться, я видел, как она показала им средний палец.

Да-а. Принцесса в ней сегодня играла в полную силу. Я ее не виню, мы были на волосок от смерти пару часов назад, когда пересекали границу штата Иллинойс. Проезд через него, хоть это и самый короткий маршрут, был одновременно разумной, но и чертовски глупой затеей.

Если мы проехали его не замеченные семьей Соллетикос, то эта победа будет, наверное, покруче, чем если бы мы убили Энцио и не погибли сами.

Я проследовал за Адрианой по шаткой лестнице, вздрагивая каждый раз от того, как ботинки стучали по металлическим ступеням. Звук, казалось, разносился на мили вокруг, а огни разъяренно мигали с каждым шагом.

— Скажи честно, дорогой, — рассердилась на меня Адриана. — Ты вообще способен подняться по лестнице, ничего не сломав?

— Конечно, могу, сладкая попка, — тут же ответил, присоединяясь к ней на маленькой площадке перед дверями. — Но так прикольно тебя позлить.

Гнев в ее глазах практически обжигал.

— Не будь придурком, Cacciatore. — используя мое прозвище, она смягчилась.

Оно слетело с ее языка плавно, но все еще удерживало тепло расплавленной лавы, скользящей по склону вулкана в ожидании окончательного извержения.

Я сократил расстояние между нашими телами и уронил сумки, чтобы притянуть ее ближе. Она вздохнула, прижавшись ко мне грудью, но губы дрогнули в улыбке. Я посмотрел в ее голубые глаза. Раскаленный гнев в них теперь едва кипел.

— Mi dispiace, Principessa³⁰, — промурлыкал я, опуская лицо и проводя губами по ее рту.

— М-м, — промычала она мне в рот, когда провел по ее губам кончиком языка. — Уверена, что ты раскаиваешься.

— Ага, так и есть, — я вытащил карточку из ее пальцев и приложил к двери. Зеленый индикатор не загорелся, попробовал снова, и снова. Наконец, с гребаной пятой попытки, замок щелкнул. — Ваш будуар, миледи.

— Это так сексуально, когда американский итальянец говорит с тобой на смеси французского и старого английского, — она закатила глаза и заглянула за дверь. — Что ж, могло быть и хуже.

— Ты храбришься, Адриана, я же знаю.

— Ты сегодня такой язвительный.

— От тебя набрался?

Она приподняла бровь и зашла внутрь.

— Хотя свежестью и не пахнет.

Я чуть кивнул, соглашаясь.

— Разбрызгай немного духов.

— Хантер, мы сбежали. С чего мне с собой брать духи?

— Потому что ты их купила вчера утром в магазине, — рассмеялся в ответ, заталкивая ее в комнату и принимаясь за сумки. Поднять, опустить, поднять, опустить. Вот и все, чем я занимался. — Ага, видел, как ты взяла пузырек у продавщицы.

Она раздраженно фыркнула.

— Ну и что, я должна хорошо пахнуть.

— Мы же сбежали. Зачем тебе хорошо пахнуть?

— Тебе обязательно нужно всегда все оборачивать против меня? — пристально посмотрела она и плюхнулась на кровать. Попрыгав, она поморщилась. — Жестко.

Я закрыл за собой дверь и отпихнул ногой с дороги рюкзак.

— Думал, ты любишь жестко.

Ее взгляд похолодел.

— А мы вернулись в режим мудака.

Я закатил глаза, а она вытащила телефон из поставленной перед ней на кровать сумки. Он был одним из одноразовых, но не в упаковке, и мои челюсти сжались. Я ничего не сказал, пока она нажимала кнопки, одну за другой.

А потом приложила к уху.

— Что ты делаешь?

Она взглянула на меня сквозь пелену волос.

— Звоню Гайджу сообщить, что ты еще меня не убил.

— Смешно. Ты не можешь…

— Привет! — произнесла она, перебивая меня, ее голос тут же повеселел. — Нет, я в порядке. А ты как?

— Неважно, — пробормотал я. — Я в душ. — На этот раз не для самоудовлетворения.

По комнате разносился ее смех, когда я закрыл дверь ванной, щелкнул замком и включил воду. Я не знал Гайджа, факт, что практически ничего не знал об их отношениях, кроме того что они были строго платоническими по ее желанию. Но знаю, что при разговоре о нем она много улыбалась, а с ним часто смеялась.

Она не улыбалась и не смеялась так много со мной.

Я вошел в кабинку и позволил теплой воде скользить по мне. Похоже, она не собиралась становиться горячее, но любой душ лучше, чем его отсутствие. Наклонив голову, почувствовал, как мягкие струи побежали по затылку. Потребовалось несколько минут, прежде чем напряжение последних нескольких дней уменьшилось.

Досадно, что этого было недостаточно.

Выключив воду и выбросив из головы эту чертову калифорнийскую задницу, я вытерся жестким грубым полотенцем. Господи. Это место — помойка. Я протер им голову, а потом обернул вокруг талии и закрепил.

Когда я вышел, Адриана сидела на кровати, глядя в окно. Она не повернулась ко мне, но я заметил смертельную хватку на телефоне. Костяшки пальцев сильно побелели, а подбородок подрагивал.

Я пересек комнату, достал из сумки чистые боксеры и посмотрел на нее. Ее челюсть не только дрожала, зубы были сжаты, а глаза увлажнились.

— Эдди? — мягко спросил ее, когда она не обратила на меня внимание. Я натянул чистые джинсы и застегнул их. — Эй, что стряслось?

Ее горло дрогнуло, когда она сглотнула, и в глубине груди у меня зародилось болезненное чувство. Я уже видел ее плачущую прежде, но сейчас она выглядела так, словно изо всех сил старалась сдержаться, какую бы боль не чувствовала.

— Почему ты солгал мне? — прошептала она после минутного молчания, поднимая взгляд. Прежде чем я ответил, она встала и подошла ко мне. — Почему. Ты. Мне. Солгал?

Боль нарастала так стремительно, что практически превратилась в физическую.

— Для начала тебе придется объяснить мне, Эдди.

— Меня зовут Адриана! — ее голос надломился посреди фразы, и она толкнула меня в грудь. Слезы, сверкавшие в ее глазах, теперь потекли по щекам. Она яростно вытерла их. — Дариен! Почему ты солгал мне, Карло? Он не выжил! Он мертв!

Хотелось бы мне иметь готовый ответ.

— А? Думал, сможешь это скрыть? Гайдж только что рассказал мне! — она горько рассмеялась и тщетно провела рукой под глазами. Слезы лились быстрее, чем она успевала вытирать их. — Я спросила, слышал ли он что-нибудь от Дариена, и он мне сказал. Сказал, что Дариен погиб. Один из мелких сошек Энцио убил его. И ты знал! Я уверена! Разве не так? Ответь мне, черт побери!

Медленно, глубоко вдохнул и кивнул головой в ответ.

По глазам я видел, как разбивается ее сердце.

Глава 21. Адриана

Боль, о, Господи!

Словно болезнь, она разливалась по венам, медленно отравляя своей правдой.

Угрожая парализовать своей силой, охватила меня так, что я не могла сделать вдоха. Я не знала, как переварить информацию, озвученную Гайджем.

Что он не слышал от Дариена ничего со дня накануне перестрелки. Потому что Дариен не выжил.

Его смерть даже не была быстрой.

Его раны не были смертельными. Просто никто не смог добраться до него достаточно быстро, и Гайдж думает, что Исайя, трусливый кусок дерьма, сбежал.

Трусливый.

Как Хантер.

Потому что не смог сказать мне правду.

Потому что тупо соврал.

Сердце болело, как никогда. Это была еще одна вспышка после взрыва боли, будто бы сжегшего меня заживо.

— Ответь мне! — требовала я у Хантера, глаза пекло от слез.

Он медленно кивнул.

— Да.

Он знал. И врал. Не рассказал мне.

— Адриана... — он потянулся ко мне.

Я отступила назад и вскинула руки.

— Не прикасайся ко мне. Не прикасайся, блядь, ко мне, Карло!

Его руки опустились.

— Сожалею.

— Сожалеешь? — я сдалась и попыталась вытереть слезы. — Ты сожалеешь? Сожалеешь, что лгал мне и говорил, что самый близкий для меня человек, заменивший отца, человек, спасший мою гребаную жизнь десять лет назад, жив, тогда как это было ложью? Ты вообще представляешь, что я сейчас чувствую? Представляешь? Скажи?

— Нет, — медленно ответил он. — Не представляю.

— Хочешь знать, что такое сожаление? — я сузила глаза и вложила во взгляд каждую унцию злости, накопившуюся в моем теле. Думала, что прежде у меня была необходимость ранить его. Я ошибалась. Нет. Вот она эта потребность, когда холодная ненависть замораживает сердце.

А худшим было то, что я знала — слова, которые собиралась сказать, истинная правда.

— Я сожалею, что ты вообще появился в Калифорнии. Сожалею, что не нажала на тот чертов курок. Сожалею, что вообще снова увидела твое проклятое лицо, — оттолкнула его с дороги и схватила рюкзак со своими вещами.

— Что ты делаешь? — Хантер попытался выхватить из моих рук рюкзак, но я развернулась и ударила им его в бок.

— Отвали, — огрызнулась в ответ. Слезы продолжали прожигать горячие дорожки по щекам, но я была слишком подавлена, чтобы бороться с ними. Столько всего навалилось за столь короткий промежуток времени, что больше не ощущала их неуместными.

— Ты не можешь уйти, Адриана! Господи, это небезопасно...

— Потому что кто-то может убить меня, да? Потому что мне не выжить без тебя, верно? — я развернулась на каблуках и встретила взгляд его прекрасных, наполненных страданием серебристых глаз. — Потому что вот в чем дело, Карло, у меня все было прекрасно, пока не появился ты. Я не была в опасности, никто не пытался меня убить, и я прекрасно жила. До тебя. Тебя.

Он замер после моих слов. Они повисли в воздухе, словно плотная грозовая туча, а напряженность в них была как гром и молния, готовые низвергнуться.

Карло уставился на меня так, будто это были последние слова, которые он когда-либо ожидал услышать. Я четко увидела тот момент, когда они ударили по цели, потому что его душа, темная, мрачная, извращенная, испорченная душа отразилась в глазах. И лишь на мгновение там показалось что-то еще, кроме вины и сожаления, служивших ему щитом.

Это была искра добела раскаленной боли.

Я хотела, чтобы она разгорелась.

Охватила его.

Разрушила.

В моем сознании не возникло ни единого сомнения, что его ложь разрушила меня.

Я протолкнулась мимо него к двери, но он схватил меня. Быстрее и сильнее, даже когда молотила его по груди кулаками.

Мне нужно, чтобы он был как можно дальше от меня.

Не хотела, чтобы он касался меня.

Его прикосновения обжигали кожу.

Больно.

Яростный вопль вырвался из горла, и неведомо откуда появившаяся сила позволила мне оттолкнуть его. Он отшатнулся назад на несколько шагов, и я воспользовалась шансом.

Схватила дверную ручку и потянула. Выбежала из комнаты и хлопнула дверью. Желание быть от него как можно дальше стало сильнее, чем потребность в безопасности, потому что в моем сознании он и был опасен. Благодаря ему самому.

Я была напугана. Ранена.

Нет.

Я была в ужасе. Сердце разбито.

И я не задумывалась, какая боль возникала, и какой страх опускался. И что вообще происходит. Я лишь знала, что живот сжимался в агонии. И сердце болело так сильно, что каждый его удар был мучителен.

Звук хлопнувшей двери был слышен даже на фоне моих ног, стучащих по металлическим ступеням, вдруг показавшимся слишком шаткими. Я крепко держалась за поручень, сбегая на нижний этаж, ключи надежно лежали в сумке.

Я знала, потому что видела, как он засунул их туда, когда бросал вещи.

Пошарила в переднем кармане рюкзака и достала их. Они щелкнули, когда я изо всех сил схватила брелок и нажала на кнопку, но, к счастью, у меня получилось. Фары моргнули при разблокировке, ярко освещая меня, и я побежала по стоянке к месту парковки.

Рванула дверь, сердце болезненно ударялось о ребра, и бросила сумку на пассажирское сидение. Она упала, часть вещей вывалилась на пол, но я проигнорировала это, захлопывая за собой дверь и заводя машину.

Вот что мне было необходимо.

Ехать.

Неважно куда. Неважно, сколько времени это займет. Мне нужно было лишь уехать, убраться отсюда к чертовой матери, из этого гребаного идиотского мотеля с этим тупым гребаным парнем, который только что разбил мне сердце так сильно, что я не знала, как оно когда-нибудь вновь сможет стать целым.

Слезы размывали видимость, когда я выехала с парковочного места и оглянулась, ища путь побега. Налево. Мне туда. Там выход.

Я повернула руль и поехала. Освещение было плохим, и затуманенный взгляд не помогал, когда пыталась выехать с парковки. Меня настолько переполняли эмоции, что я была более чем не в порядке — чувствовала себя практически пьяной. Адреналин, грусть и чистый шок наполняли мое тело снова и снова, пока не перестала видеть что-либо еще.

Дариен был мертв. Хантер врал.

Все бессмысленно.

Все развалилось на куски.

Раны после смерти мамы все еще были свежи, но после слов Гайджа этим вечером они снова открылись. Они кровоточили... я их чувствовала. Повсюду их кровь.

Съехала на обочину дороги. Было темно, совершенно никакого освещения, и я понятия не имела, где это. Где нахожусь. Я знала только, что могла пересечь границу штата. Телефон зазвонил, а когда я взяла его, там было тринадцать пропущенных звонков. Двенадцать от Хантера и один от Гайджа.

Сколько времени я ехала? Насколько подавлена была? Ибо я действительно таковой себя чувствовала. Неважно, что футболка уже была влажной от слез, тех, что все еще медленно катились по щекам.

Боль.

Она была повсюду.

Грусть.

Всепоглощающая.

Потеря... Недостаточное слово. Шесть маленьких букв.

Тихий смешок был пропитан горечью. Шесть маленьких букв... Они такие смешные, правда ведь? Буквы. Они ничто по отдельности, но вместе обладали силой. Разрушительной, меняющей жизнь силой.

Любовь.

Одно из таких слов. По отдельности «л», «ю», «б», «о», «в, «ь» просты. Маленькие, бессмысленные символы, но вместе? Они могут оживить тебя или сломать.

Смерть.

Это другое. Столько мощи в чем-то настолько маленьком.

Лжец.

Возможно, наиболее разрушительное из всех трех.

За последние двадцать четыре часа я лицом к лицу столкнулась со всеми тремя. И все они появились из-за одного человека.

Татуировка, покрывавшая его плечо, еще никогда не была настолько точной. Angelo della morte. Ангел смерти. В конце концов, его отправили убить меня, и он это сделал. Просто не тем способом, которым планировал изначально.

Он убил меня гораздо худшим методом, потому что с этой душевной болью мне придется провести всю жизнь. И сбежать от нее невозможно.

Все, чему меня когда-либо учили о мафии, было доказано.

Никому не верь.

Люди причинят тебе боль ради собственной выгоды.

Кровь не лжет.

Я была одна. У меня никого нет.

Если я хочу продолжать, то должна сделать это сама.

Я вытерла глаза запястьями и сжала переносицу. Быстро сделала несколько глубоких вдохов и попыталась обуздать эмоции. Они все еще бесконтрольно разливались по телу, но медленно становились управляемыми.

— Ладно, — громко произнесла я. — Давай, Адрина. Соберись.

Легче сказать, чем сделать, учитывая, что я понятия не имела, где находилась. Для начала оглянулась вокруг, но это совершенно не помогло. Вокруг царила беспросветная тьма.

Фары освещали дорогу, и я попыталась хоть что-то разглядеть, но кроме кустов и деревьев ничего больше не видела. Дерьмо. Это ничем не помогло. Я могла быть где угодно между местной детской площадкой и гребаным национальным парком.

Я могла быть в Канаде, это все, что мне известно.

Сзади выехала машина, и я инстинктивно заблокировала двери. Надеялась, что кто бы ни ехал сзади, он не собирается останавливаться, но если сделает это, то я скажу, что эвакуатор уже в пути. М-да. Вот так план.

Не открывать дверь. Не опускать стекла.

Разумеется, уехать было бы разумнее, чем как утка сидеть на месте.

Они остановились.

Я застыла на сидении. Должна бы газануть и уехать, и сделать это быстро, но я не сделала. Все еще была парализована предательством Хантера и все еще не была полностью уверена, что осознала смерть Дариена. Часть души словно онемела, как будто демонстративно отказывалась признавать, что его больше нет.

Как и мое сердце.

Ни одна частица меня не хотела признавать произошедшего.

Что-то постучало по багажнику, и я резко втянула воздух. Уставилась на ключи, я должна была повернуть их. Я знала это. Но не сделала. Все еще. Не могла.

Задержала дыхание, когда в пассажирском окне возникло лицо. Боролась с собой, продолжая смотреть вперед, даже когда человек постучался, но любопытство возобладало, и я повернулась.

Исайя.

Выражение его глаз было... ужасным. Сверкающая смесь удовлетворения и предвкушения, направленная на меня. По коже пополз холод, когда я застыла под его взглядом. Не знала, как он нашел меня, но кишки скрутило от осознания реальности.

Он не был здесь ради того, чтобы помочь. Никогда. Я была права, не доверяя ему.

Однако он не выглядел так, словно хотел убить меня. Я не умела читать мысли, но не сложно было догадаться, что ему нужно. Впервые я засомневалась в своем отце: кто хотел продать меня? Был ли причастен его ближайший друг?

Потому что именно это я сейчас предчувствовала. Это была часть Исайи. Похотливая волна, пробежавшая по лицу, когда я вцепилась в руль, выдавала его.

— Адриана, — он постучал в окно. — Ты в порядке?

— Я в норме, — слова вышли увереннее, чем ощущала себя. — Просто заблудилась по пути в магазин.

— Ох. Можешь опустить стекло, чтобы мне не приходилось кричать?

— Нет, — получилось немного визгливо. — То есть… нет. Все хорошо. На телефоне есть GPS.

— Где он?

Я огляделась. Дерьмо.

— Должно быть, упал на пол, — соврала я. Наклонилась в тщетной попытке заставить его поверить, что говорю правду, и поискала телефон. Разумеется, не нашла его, но легкие сжимались от страха, когда слепо шарила по темному полу. — Наверное, положила его обратно в...

Я замерла, когда рассеянный оранжевый свет от фар позади меня осветил пистолет, прижатый к окну. С трудом сглотнула, но во рту было сухо, а потому только закашлялась.

— Знаешь, что произойдет, если я нажму на этот курок, Адриана? — прокричал Исайя сквозь окно, его голос грозил смертью. — Это окно разлетится на миллион осколков. Если первая пущенная в твою голову пуля не убьет тебя, то вторая — определенно.

Я прочистила горло.

— Это кажется немного... немного радикальным.

— Выходи из машины.

— Я скажу «нет»...

— Выходи.

— Прости. Не могу, — на этом отбросила страх, повернула ключ и вжала педаль в пол. Шины завизжали по асфальту, и я едва успела выключить фары, когда звук разлетающегося от выстрела заднего стекла раздался в воздухе.

Из горла вырвался крик, и я инстинктивно отклонилась. По боку машины загрохотали ветки, и я вздрагивала, казалось, что они в опасной близости от лица, несмотря на стекло на их пути. Мне удалось вернуться на дорогу, но только на секунду, а потом выстрел попал в машину.

На этот раз в шины.

Я почувствовала, как две задние лопнули, и убрала ногу с газа. Заставила себя нажать на тормоз в отчаянной попытке направить машину в кусты, расположенные напротив толстой кирпичной стены, которую теперь видела на другой стороне дороги. Казалось, что машина несколько раз повернулась, вовлекая в карусель мой желудок и сознание, пока, наконец, не влетела в кусты и не остановилась от резкого удара.

Шея дернулась, и я стиснула зубы. Знаю, завтра утром будет больно... если все еще буду жива.

Я потянулась и осторожно помяла шею. Ауч. Блядь.

— Выметайся! — Исайя пнул водительскую дверь.

От громкого звука подпрыгнула. Я не хотела. Хотела остаться тут, даже если это означало смерть.

Нет. Это глупо. Хантер убьет меня, если я умру.

Хантер. Как будто это важно. Это все равно его вина.

Боже, я ненавидела его. Ненавидела так чертовски сильно, что не могла этого вынести.

— Не заставляй меня разбивать окно. Мертвая ты мне не нужна, Принцесса.

Прозвище меня встряхнуло.

Я ненавидела Хантера, но он был единственным, кому дозволялось использовать его.

Разблокировала машину и рывком открыла дверь. Она ударила Исайю по колену, и я увидела, как в тени его черты исказила ярость.

— Я не твоя гребаная принцесса, ты, толстый ублюдок.

Наверное, не лучшее мое решение.

Да, судя по его сузившимся глазам и сжавшейся челюсти, это определенно не лучшее решение.

Я приняла второе мгновенное решение и побежала в темноту. За спиной по дороге застучали шаги, и злой вопль Исайи подстегнул меня. Я понятия не имела, куда направлялась, мне нужно было просто двигаться и попытаться сбежать от него.

У меня возникло нехорошее предчувствие, что бегу в никуда, и силы иссякнут до того, как рассветет, но я не останавливалась. Продолжала, даже когда легкие зажгло так яростно, что думала, они вырвутся у меня из груди. Даже когда я не могла бежать, и ноги хотели развалиться на части, продолжала двигаться.

И врезалась прямо в твердое тело Анджело Понтарелли.

Я закричала.

— Прекрати! — зашипел он, хватая меня. Он зажал рукой рот и притянул меня к себе.

Мои глаза округлились, когда свежая волна страха накрыла меня. Анджело тоже? Неужели все, во что я верила, ложь? Была ли я всеми предана?

— Доверься мне, — прошептал он, его темные глаза нашли мои. — Ладно? Нет, не разговаривай. Вообще. Просто кивни.

Я слегка дернула головой, и он рывком прижал меня к своему боку. Я заскулила, но от шока, не от боли, хотя со стороны это должно было казаться болезненным, если бы кто-то увидел.

— Анд...

— Блядь, я сказал тебе заткнуться, — грубо бросил он, перехватывая мои запястья. Он крепко сжал их у меня за спиной.

— Ты поймал ее? — голос Исайи прорезал темноту.

— Она не смотрит куда идет, — усмехнулся Анджело.

— Тупая сука, — Исайя рассмеялся, но потом, словно щелкнули переключателем, перестал и опустил на меня взгляд.

Я задрожала, но сжала зубы, так что он не мог видеть. Я не могла скрыть дрожь от Анджело, но когда он сказал верить ему, внутренне согласилась, а потому мне было плевать, если заметит.

Я не боялась проявить слабость. Просто не хотела. Особенно перед такой сволочью, как Исайя.

— Такая милая, — пробормотал он, кивнув Анджело опустить руку.

Анджело зафиксировал мои запястья теперь обеими руками, но не больно. По факту, если бы я захотела, то легко могла вырваться и снова убежать.

Исайя остановился в нескольких дюймах от меня и прикоснулся к моему лицу. По коже пробежал озноб от того, как он провел кончиком пальца вниз по щеке, и я боролась с порывом отдернуть голову, когда палец скользнул по губам.

Его касание было грязным.

— Неудивительно, что он пытался тебя продать, — Исайя склонил голову в сторону и заскользил пальцем вниз по шее к груди.

— Убери от меня свои гребаные руки, — я отступила к Анджело, но тот лишь толкнул меня обратно.

Еще до удара я знала, что это произойдет.

Рука Исайи ощущалась на щеке, и я закрыла глаза, пока резкая боль распространялась по лицу и челюсти. Черт. Как больно.

— Puttana³¹, — бросил Исайя.

— Возможно, но не твоя puttana, stronzo³².

Анджело сжал запястья, предостерегая.

Наверное, надо было прислушаться, но я никогда особо не следовала приказам.

Исайя смотрел на меня долгим взглядом, а потом сухо рассмеялся и схватил мой подбородок. Челюсть болела после удара, и рот наполнялся слюной. Я жаждала плюнуть в него, ради собственного удовольствия, но, по правде говоря, не хотела получить еще один удар.

— Ах... — тихо промурлыкал Исайя, приподнимая мой подбородок и приближая лицо вплотную. — Когда они сопротивляются, удовольствие гораздо сильнее.

— Больной ублюдок, — резко выдохнула я.

Его губы зло скривились.

— Знаю. И у меня впереди вся ночь, чтобы наиграться тобой.

Анджело прокашлялся.

— Вообще-то нам нужно уезжать. Босс сядет в самолет, как только закончит с картелью Гюальтьереза, и он ожидает, что мы уже будем с ней дома, когда вернется завтра из Колумбии.

Исайя ухмыльнулся, все еще глядя на меня.

— Тогда, думаю, я развлекусь с ней на заднем сидении.

— Я не собираюсь вести в Нью-Йорк этот чертов фургон, пока ты будешь насиловать ее сзади ради собственного удовольствия, — оборвал его Анджело. — Однажды он продал ее, так что, уверен, позволит тебе придержать ее в качестве своего питомца, когда закончит с ней.

Исайя с минуту помолчал, но потом в его чертах отразилось согласие.

— И правда. Посади ее назад и запри. Я поеду за тобой. И не останавливайся ни в коем случае, черт побери. Ясно? — он повернулся и пошел в сторону, откуда появился Анджело.

— Ясно, — Анджело толкнул меня вперед по переулку. Я не так далеко убежала, как думала, и то, что приняла сначала за машину, на самом деле оказалось фургоном. — Тебе что-нибудь нужно? Шепотом, — пробормотал он мне на ухо.

Я кивнула.

— У меня сумка в машине.

Он подождал, пока не послышался гул двигателя дальше по дороге, а затем добрался до моей машины и забрал ключи и сумку.

— Не разговаривай, хорошо?

— Но...

— Я солгал, что он скоро прилетит, — произнес он, его губы практически касались уха. — Пока нет. Я должен привезти тебя в дом, но все объясню тебе там.

Я глубоко вдохнула, но кивнула.

Я не видела другого выбора.

Глава 22. Хантер

Я как сумасшедший метался по комнате.

Какого черта я позволил ей уйти? Свалила из забытой богом комнаты, когда за ее голову была назначена награда. Когда люди хотели ее смерти, черт побери. Но я знал это и даже не попытался догнать ее, потому что был слишком большим ссыклом.

Потому что знал, я облажался. Разбил ей сердце и даже, блядь, не был достаточно мужиком, чтобы исправить ошибку. Извиниться. Даже этого не сделал. А просто стоял здесь и безропотно принимал все дерьмо, которое она на меня выливала, потому что заслужил это. Каждую частичку ее ненависти и гнева, до последней капли.

Они были моими кандалами и цепями.

И всегда будут.

По крайней мере, если она ненавидит меня, то однажды все равно станет счастливой.

Я не заслуживаю ее. Она заслуживает лучшего. Не того, кто будет ей лгать, даже если это и лишь для того, чтобы не ранить ее.

Конечно, гребаный Гайдж Понтарелли будет тем, кто ей скажет об этом. И разумеется он и забьет гвоздь в крышку гроба, чтобы у меня больше не осталось ни единого шанса держать ее ночью в своих объятиях.

Я сел на край кровати и опустил голову. Пальцы зарылись в волосы и сильно их сжали. Как будто слабое жжение могло изгнать повторяющиеся спазмы в груди, вызванные пониманием того, что я причинил ей боль.

Осознанием, что позволил ей уйти.

Убежать.

Блядь.

Какой же я дебил.

Мне нужно было найти ее. Даже если она ненавидит меня, даже если надерет мне задницу и обзовет всеми ругательствами на двух языках, мне все равно необходимо ее разыскать.

Я поднялся и схватил куртку. Надел ее и засунул во внутренний карман пистолет. Он был заряжен, как и всегда. Всегда готовый убивать. Как и я. Прохрустев шеей и взяв рюкзак со всем своим барахлом, я вышел из комнаты.

Тусклые фонари по-прежнему глупо мигали, и я больше не мог этого вынести. Я приподнялся и ударил один, звук разбитого стекла странно успокаивал. И то, как закровоточил от порезов кулак, тоже успокаивало. И даже вид стекающей по руке крови. Я рассмотрел ее поближе — осколков не было. Скоро она остановится.

Надеюсь.

Я сбежал вниз по металлическим ступенькам на парковку и застыл. Она взяла машину. Ну разумеется. Каким образом я собирался найти девушку, когда у нее было четыре колеса, а у меня только две ноги, черт побери?

— Дерьмо, — я пробежался пальцами по волосам и бесцельно обвел взглядом парковку. Думаю, я бы смог украсть одну, но если меня поймают, я определенно не смогу помочь Эдди.

— Ты ее не найдешь.

Я повернулся на звук знакомого голоса и сжал кулаки, когда парень вышел из тени.

— Какого хрена ты тут делаешь, Понтарелли?

Гайдж усмехнулся.

— Того же, что и ты, Россо. Пытаюсь защитить ее.

— Прячась в тени? Это в моем стиле, тебе не кажется?

— Тебе не нужно прятаться. Ты достаточно быстр, чтобы убить без помощи теней, — он закатил рукава свитера, несмотря на прохладу ночи. — Но ты не найдешь ее. Она уже найдена.

Тело напряглось, и адреналин обездвижил меня.

— Что ты имеешь в виду?

— Исайя. Ты же не думал, что он и правда на ее стороне, так ведь? — Он вскинул брови и помолчал. — Оу, думал. Ты чертов идиот.

Мои руки обхватили шею и прижали его к стене быстрее, чем мозг смог среагировать.

— Знаешь, как быстро я могу убить тебя сейчас, Понтарелли? — произнес я угрожающе низким голосом. Я достал пушку и ткнул ему в живот. — Мне даже этого не нужно. Я могу свернуть тебе шею быстрее, чем закончу предложение. Не играйся со мной, когда дело касается Адрианы. Я прикончу тебя до того, как ты завершишь игру.

В его глазах промелькнула паника, и я ослабил хватку, чтобы он мог говорить.

— Исайя нашел вас, — прохрипел он. — Он выжидал, пока она останется одна. И когда она ушла, то последовал за ней. Он поймал ее.

— Откуда ты это знаешь? — я не хотел сосредотачиваться на гневе, нараставшем в груди. Если я это сделаю, он поглотит меня, и я никогда не получу желаемого ответа.

Если он поглотит меня, я увижу кровь. Захочу убить каждого, кто перейдет мне дорогу, начиная с этого pezzo di merda передо мной.

— Какого хрена ты не помог ей? Что ты тут делал? — вопросы слетали с языка быстрее, чем я смог обдумать их.

— Ты, блядь, можешь отпустить меня, мужик? Я на твоей стороне, Россо.

Глаза выглядели честными, а потому я позволил ему вырваться. Хотя и оставил направленную на него пушку. Я не настолько доверял словам.

— Спасибо, — Гайдж потер шею и повел плечами. — Я не доверял тебе и ехал за вами на некотором расстоянии. Разные отели, так же, как и вы, менял машины и так далее. Я думал, что ты доделаешь работу, ради которой был послан, но ты этого не сделал.

— Это один ответ.

— Я не защитил ее, потому что не мог. Анджело с Исайей, поэтому я знаю, что она теперь в руках Романо.

— Это не руки Романо. Энцио не Романо. Он просто женился, — сказал я. — И какого черта я должен тебе доверять, когда твой брат заодно с ними?

— Потому что он помогает ей, — Гайдж уставился на меня. — Она хочет убить отца, прекрасно. Я думаю, что она спятила, но мое мнение ничего не меняет, верно? Он работает с ними с тех пор, как ты объявился. Он наплел какую-то дерьмовую историю за спиной нашего отца, а я узнал об этом.

— Почему? — я наклонил голову в сторону. — Почему он помогает ей?

— Потому что хочет, чтобы она вернулась невредимой. Ко мне.

Черт. Эти слова ранят. Знаю, они правильные, но черт побери. Под его взглядом я сжал зубы, но отказывался доставить ему удовольствие понять, как глубоко задела его фраза. Я не буду истекать перед ним кровью, скорее попытаюсь убить его.

Всегда буду проигрывать в этом бою.

— Тогда, надеюсь, у тебя есть чертов план, — все, что я сказал. — И машина.

Гайдж достал из кармана ключи, подбросил их в воздухе и снова поймал.

— Пойдем. Объясню по дороге.

Глава 23. Адриана

Я уставилась в стену.

Не знала, сколько было времени, и как долго я сидела в этой комнате. Прошло ли десять минут или десять часов. Я знала, что раньше здесь, должно быть, находился подвал, но теперь он использовался как тюрьма.

Для человека, которому принадлежала каждая задница в этом доме.

Ирония.

Я ждала целую вечность, но уже не знала, чего именно. Я лишь знала, что замерзла, проголодалась, и руки болели от веревки, которой Исайя туго обмотал запястья перед тем, как завязал мне глаза и привел сюда.

К несчастью для него, я все еще могла вспомнить расположение дома Романо. Слишком часто играла в прятки, чтобы забыть каждый поворот и закоулок коридоров и лестниц.

Было тихо. Слишком тихо. Практически безжизненно. Как будто если кто-то еще и находился в доме, то далеко от этого места.

И потом, предполагалось, что я мертва, а не сижу пленницей в собственном доме, даже если и не видела его десять лет.

Я посмотрела на ноги и зажмурилась. По крайней мере, они оставили на мне одежду и обувь, к неудовольствию Исайи. Больной ублюдок хотел видеть меня голой до тех пор, пока не получит в свои грязные руки.

Я не была настолько наивной, чтобы верить, что опять убегу от судьбы. Не так много людей смогли дважды избежать насилия, и я знаю, что не одна из таких. Раньше мне повезло благодаря маме, но теперь ее нет рядом. Она не сможет защитить меня от Исайи.

Никто не сможет.

Я облокотилась о холодную кирпичную стену. Каждая частичка меня онемела и ныла. Запястья — единственная часть тела, которую могла чувствовать, поэтому я посмотрела на них. Наверно веревка порезала кожу. Не знаю. Было слишком темно, чтобы что-то разглядеть, а я уже пыталась найти выключатель, так как окон здесь не было.

Должно быть, в отчаянии я ощупала каждый сантиметр пола и стен.

Внезапно мне стало понятно молчаливое отвращение Хантера к темноте.

Ты можешь видеть в ней все, что угодно. О себе. О людях, которых любишь. Людей, которых ненавидишь. В тишине, особенно где сама аура способствует, все, что ты когда-либо совершил, предстает перед тобой, готовое разорвать на части.

Именно это и происходило сейчас. В основном из-за моего решения сбежать из отеля. Это было импульсивно и глупо, я больше не могла винить его. Пыталась, но не могла. Я ненавидела Хантера всеми фибрами души, но не винила в ситуации, в которой оказалась.

Мама всегда предостерегала от поступков в эмоциональном состоянии.

И вот почему.

Скрип двери заставил меня резко поднять голову. Возник луч света, и в дверной раме появилась рука. Сердце сжалось, и я задержала дыхание.

Что, если Исайя решил не дожидаться разрешения?

— Адриана? — прошептал Анджело. — Ты не спишь?

— Нет, — так же тихо ответила я.

— Я вернусь через пять минут, — дверь закрылась и щелкнул замок.

Я снова откинула голову на стену. Пять минут. Я уже даже больше не знала, насколько это долго. Мысленно начала считать от одного до шестидесяти.

Я проделала это трижды и еще половину, когда он вернулся.

Либо я плохо считала, либо он поторопился.

Он открыл дверь, и появилось достаточно света, чтобы я могла увидеть, как он потянулся наверх стены и нажал на выключатель. Комната наполнилась мягким желтым светом, и мне пришлось несколько раз поморгать, чтобы привыкнуть к нему. Когда я смогла нормально видеть, дверь оказалась закрытой, и Анджело сидел напротив меня.

— Вот, — произнес он, подталкивая ко мне маленький поднос. — Тут немного, но мне сказали, что бутерброд и банан это все, что тебе нужно для выживания. — Он закатил глаза.

Я взглянула на еду и подняла руки.

— Я как бы связана.

— Дерьмо. Вот мудак, — пробормотал он. Анджело наклонился и достал из кармана маленький швейцарский военный нож. Он вытащил его из чехла, и я протянула руки. Он осторожно разрезал веревки, не порезав кожу, и в ту секунду, когда веревки исчезли, я вздохнула.

Мои запястья еще никогда не ощущали себя такими свободными.

— Спасибо, — тихо сказала я, массируя и разминая освободившиеся руки.

Он улыбнулся.

— Если бы знал, то спустился бы раньше.

— Все нормально, — я потянулась к бутылке с водой. Конденсат на ней говорил, что она холодная, и если бы я не была обезвожена, то истекла бы слюной. Открутив крышку, сделала большой глоток. — Можешь объяснить мне, что происходит? Что ты тут делаешь?

Он пожал плечом и облокотился на руки, когда я взяла бутерброд.

— Я шпионил за семьей Романо в течение пяти лет. Начал с тех пор, как услышал слухи, что Энцио ищет тебя. Это казалось самым простым способом держать вас с Александрией в безопасности. Они с моим отцом никогда не ладили, а потому он был рад иметь "друга" в Лос-Анжелесе. Я купил тебе пару лет, особенно когда твоя мама заболела, говоря им, что если ты и была в Калифорнии, то не в Лос-Анжелесе, иначе я бы знал об этом.

— Что он сделал, когда узнал, что ты врал?

— Я сказал, что, должно быть, ты только приехала, так как мы перевозили ему большую партию наркотиков, и было некогда следить за тобой и твоей матерью.

— И он купился?

Его губы дрогнули.

— Он был слишком обеспокоен тем фактом, что ты жива. Он живет в страхе, что однажды его убьют.

— Так и будет, — пробормотала я, вытаскивая колбасу из хлеба. Довольно странно, что теперь, имея перед собой еду, я не хотела есть. — Армо в курсе, чем ты занимаешься? Гайдж?

Анджело покачал головой.

— Папа понятия не имеет. Гайдж обнаружил это после появления Карло, услышал, как я говорил по телефону.

— Поэтому ты не доверяешь Хантеру? — я подняла взгляд. — Погоди, а как он вообще до меня добрался?

— Мне пришлось позволить ему. И да. Я не доверяю ему, как человеку, но знаю, что он не убьет тебя, Адриана. Я прожил между Нью-Йорком и Лос-Анжелесом пять лет. В семье Романо нет ни одного человека, который бы не знал, как он обезумел, когда ты якобы умерла. Все они думают, что хоть вы и были детьми, но он так сильно любил тебя, что твоя смерть частично лишила его рассудка. Все считают, что он бы и в половину не был таким беспощадным убийцей, если бы не твое исчезновение.

Я уронила бутерброд и посмотрела вниз.

— Это не имеет значение, так ведь? Все это больше не важно. Он солгал мне о смерти Дариена, и если я убью Энцио, то не смогу возглавить семью, если только не выйду замуж. Давай посмотрим правде в глаза, — я снова подняла взгляд. — Хантер не слишком подходит на роль Босса, верно?

— И ты думаешь, мой брат подходит? — он усмехнулся и приподнял бровь и уголок рта.

— Я этого не говорила, — быстро ответила я. Слишком быстро.

— Нет, но подумала. Послушай, Эдди, — он наклонился вперед. — Я не рисковал ради тебя жизнью пять лет, поэтому ты можешь выбрать безопасный вариант и выйти замуж за моего брата лишь для того, чтобы возглавить эту семью. Он любит тебя, но любит девочку из Калифорнии, у которой никогда не было никаких обязательств. Гайдж не поймет, пока это не ударит ему по лицу, и он не станцует танец на коленях.

Что ж, в этом была доля правды.

— Я не знаю, что делать, Анджело. Я даже не знаю, кто я здесь, и что ты здесь делаешь. Почему затеял все это?

— Потому что легче убить кого-то, когда он тебе доверяет, — ответил он низким голосом. Его черные глаза поймали мои, и я сжала руки на коленях. — Когда ты внутри. И представь себе, Адриана? Ты тоже тут.

Я уставилась на него долгим взглядом, а потом медленно выдохнула, наполняясь слабым ощущением надежды. Он прав! Теперь я внутри, в доме. Мне не нужно волноваться о том, как попасть внутрь. Потому что...

Мне нужно беспокоиться, как отсюда выбраться.

— Да, и правда. Я внутри помещения, которое, по сути, гребанная тюремная камера, — огрызнулась я, глядя на свои запястья. — Смотри, Анджело. Он связал меня как чертово дикое животное.

— Потому что ты пугаешь его. Он знает, что ты отомстишь, если получишь такую возможность. Особенно с твоим умным ртом.

— Я все еще понятия не имею, как это сработает. Разве никто не считает, что проще позволить мне умереть? Ты ведь знаешь, у меня было много таких возможностей.

— Не заставляй меня тебя стукнуть за то, что ты болтаешь подобную хрень.

— Ударь меня, и я откручу тебе яйца.

— Спорно, — он усмехнулся. — Пей. — Он подтолкнул ко мне воду, и я взяла ее. — Я старался сохранить тебе жизнь последние пять лет. Так что не позволю умереть теперь. И что бы там не думал Гайдж, ты не сможешь вернуться в Калифорнию и делать с ним маленьких Понтарелли.

Я вздрогнула. Мне еще слишком рано думать о детях. Убить мужчину, предоставившего мне половину ДНК? Не проблема. Брак по расчету? Если необходимо, то запросто. Дети? Нет, черт побери.

— Вот именно, — он фыркнул, — твой дом здесь. Всегда был.

— Верно, и это здорово, — я попила и закрутила крышку. — Но это не объясняет, как мне выбраться из подвала и убить эту figa³³.

Он даже не моргнул, когда я сказала «подвал». Умный парень. Вот почему однажды он возглавит семью Понтарелли.

— Ты мне доверяешь?

— Я больше никому не доверяю. Все меня выбешивают.

Еще одна усмешка.

— Веская причина. Но чтобы мой план сработал, ты должна мне верить.

— У меня же нет другого выбора, правда? Держи Исайю со своим дерьмом подальше от меня и наверняка заработаешь мое доверие.

Анджело стал серьезным.

— Он не тронет тебя. Обещаю.

— Хорошо. Тогда да. Я тебе верю.

Анджело поднялся, поцеловал меня в макушку и направился к двери.

— Я вернусь, как только смогу.

— Конечно.

Дверь закрылась за ним, и я понадеялась, что не совершила очередную ошибку.

Глава 24. Хантер

— Карло?

Голос мамы не давал сосредоточиться.

Я ненавижу математику. Не понимаю, чем она может быть полезна: если эти углы не научат меня, как лучше убить оленя, то они не имеют для меня особого значения.

— Подожди, — отвечаю ей, нацарапав на листе, вероятно, неправильный ответ. — В чем дело? — я поворачиваюсь на стуле, чтобы посмотреть на нее.

Мама бледна, не считая покрасневших глаз.

— Ты плачешь? — я поднимаюсь и подхожу к ней, но она протягивает руки.

— Сядь, малыш,— шепчет мне.

Мне хочется попросить ее не называть меня малышом, ведь мне пятнадцать, но она выглядит настолько расстроенной, что я не обращаю на это внимание.

— Мам, пожалуйста, скажи, что не так. Это из-за папы?

Она трясет головой и зажмуривает глаза, а потом ставит напротив меня стул и садится.

— Мне нужно, чтобы ты пообещал не терять самообладания, когда я расскажу тебе, хорошо?

— Ты начинаешь меня пугать. Просто скажи, что случилось?

Она несколько раз открывает рот, но снова закрывает.

— Карло... — она глубоко вдыхает. — Адриана умерла сегодня утром.

Я не понимаю, что она только что сказала.

— Нет, это не так. Мы только ночью разговаривали. В кино ходили.

Мама качает головой.

— Мне жаль, Карло. Дариен повез ее и Александрию в магазин, но они попали в аварию. Никто не выжил.

Я смотрю на нее.

Это бессмысленно.

Я не понимаю. Она не может быть мертва. Адриана не может. Такого не бывает.

— Нет.

Мама медленно кивает, из ее глаз по щекам катится еще больше слез.

Я трясу головой, снова и снова. То ли отрицая эту информацию, то ли пытаясь вытрясти ее из головы, не знаю. Или притвориться, что никогда не слышал этих слов? Эдди не могла погибнуть. Не моя Эдди. Она не могла просто так меня оставить, я знаю.

— Скажи мне, что это неправда, — дрожа, шепчу я. — Мама, — мой голос ломается, горло сжимается. — Пожалуйста. Скажи, что это неправда. Скажи, что она жива.

Но она не говорит. Просто плачет. Плачет. И плачет. И плачет.

Сердце медленно разламывается на части. Все ускользает в мучительной агонии. Мое будущее, наше будущее. Наши мечты. Планы. Все безвозвратно утеряно, часть меня умирает вместе с ней.

Я чувствую, как отрывается и часть души. Та, которая принадлежит ей.

Я не могу плакать. Не могу двигаться. Я застываю, парализован осознанием того, что больше никогда ее не увижу. Никогда не увижу ее улыбку, не услышу ее смех... Никогда больше она не хлестнет меня своими идиотскими длинными волосами и не поцарапает черными ногтями. Никогда не загляну в ее ясные голубые глаза и не буду влюблен в каждый взмах ее ресниц.

Пустота.

Мой мир стерт.

Без нее.

У меня ничего не осталось.

***

Я протер глаза, садясь в постели. Это был все тот же сон, снова и снова, день, когда я узнал, что она погибла. Разумеется, теперь я знаю, что это не так, но осознание, что однажды она выберет Гайджа, снова вызывало во мне всю ту боль.

Я должен игнорировать это. Она была моей, чтобы я защищал ее, но не для того, чтобы любил. Знал это еще тогда, когда она узнала меня в своем доме. Она никогда не будет моей, но, черт, часть меня не могла смириться. Не могла избавиться от идеи обладания ею.

Я нуждался в ней так, как он никогда не будет нуждаться. Она заставляла утихнуть демонов, которые безжалостно преследовали меня. Вызывала желание стать лучше ради нее, хотя я знал, что никогда не смогу заслужить искупление за все разрушенные мною судьбы.

Адриана Романо была моей душой.

И Гайдж Понтарелли никогда не поймет, каково это.

Я спустил ноги с кровати и направился в душ. Понятия не имел, где этот парень, и мне было плевать. Мы ехали всю ночь, меняясь каждые несколько часов, и добрались до Нью-Йорка рано утром. По требованию Гайджа мы остановились поспать. Было уже далеко за полдень, и я начинал нервничать.

Не знал, в порядке ли Адриана. Его заверения, что Анджело обеспечит ее безопасность, не слишком успокаивали, учитывая, что Анджело и был гребаной причиной ее нахождения в доме Романо.

Я хорошо знал это место.

Она увидит лишь тьму в его темной сущности. Ничего хорошего в этом доме не могло выжить. Даже Анджело, если поверить в его двойственное положение.

А я не верил в это. Не верил ничему, исходящему от Понтарелли. Я был заодно с Гайджем по единственной причине, но теперь я в Нью-Йорке и могу исчезнуть и добраться до Хэпстона, наверное, даже раньше, чем он заметит мое исчезновение.

Закончив мыться, я повязал полотенце вокруг талии и потер пальцем зубы. Похоже, купленные в Вегасе зубные щетки остались в сумке, которую Адриана забрала с собой. И так всегда.

Я оделся и выглянул в окно. На горизонте виднелся Манхэттен, но, наверное, я был единственным человеком в мире, не впечатлившимся этим зрелищем. Я видел его бесчисленное количество раз... убил многих людей в темных переулках, пробегавших между высокими величественными зданиями.

Мне было глубоко насрать на весь этот треклятый штат, за исключением одной девушки в Хэмпстоне.

Послышался тройной стук в дверь, и я пересек комнату, чтобы открыть ее. Там стоял Гайдж с двумя стаканами из Старбакса, и я уставился на них. Он протянул один мне.

— Вот, — произнес он.

— Э... Спасибо, — взял стакан и прошел в комнату. Быть с ним милым казалось... странным. — Ты разговаривал с Анджело?

— Чуть-чуть. Она в норме. Он видел ее дважды, где-то в середине ночи и потом опять во время ланча. Ему нужно быть осторожным, чтобы Энцио не заподозрил, что брат ей помогает, — Гайдж присел на маленький столик в углу комнаты.

— Они держат ее в подвале?

— Подвал?

— Энцио превратил его в камеру. Там нет ничего, кроме подстилки. Ты даже не узнаешь, есть ли там свет, если тебе не скажут. Крошечный выключатель под самым потолком.

— Мило. Звучит прям как праздник какой-то.

— Если только в честь похорон, — пробормотал я. — Каков твой план на сегодня?

— Подобраться к Хэмптону как можно ближе и позвонить Анджело, чтобы понять, можем ли мы вытащить ее оттуда, — он пожал плечами. — Мы ничего не сделаем в присутствии Энцио, но его там пока нет. Вероятно, он в курсе, что Эдди в доме, и сегодня возвращается. Анджело больше не мог скрывать от него этот факт.

Я сел на край кровати и провел рукой по лицу. Все эти чертовы «вероятно» сводят меня с ума. Зная, что она внизу, в подвале под домом, блядь, это грызло меня изнутри. Я знаю, что такое мафия. Я видел тех, кого там держали. Я, блядь, убивал их.

Если бы Гайдж имел хоть какое-то представление, каким дерьмом было это место, он бы гораздо больше волновался. Сейчас же он выглядел спокойным. Словно ждал, что буря сама придет к нему.

К черту все.

Я и был бурей, и хотел пронестись прямо через Хэмптон.

И вот в этот момент, глядя, как он пил кофе и рылся в телефоне, я понял одну вещь.

Он не может обладать ею.

Не важно, заслуживаю я ее или нет, Адриана не может быть его.

Она принадлежит мне.

Я убью его прежде, чем позволю прикоснуться к ней.

— В таком случае поехали, — произнес, проглатывая свою решимость и вставая.

Он поднял взгляд.

— Прямо сейчас?

— Нет, блядь, на следующей неделе, идиот.

— Эй, — он тоже встал и приблизился ко мне. — Угомонись, черт побери, Карло. Мы оба пытаемся делать одно дело.

— Да? Думаешь? Потому что ты нахрен выглядишь совершенно спокойным, Гайдж. Она в коморке, где даже нет кровати. Ей повезет, если она получит подушку и больше двух покрывал, и это если ее еще не связали. Если твой брат действительно помогает ей, тогда он смог пронести еду, и она поела. А ведь даже воды могли не дать. Ты понятия не имеешь, что может с ней происходить прямо в этот момент.

— Анджело о ней позаботится, — он был уверен. — Брат не позволит, чтобы с ней что-нибудь случилось.

— У него может не быть выбора! — я сжал кулаки и прижал их к животу, прежде чем отступить. — Понимаешь ты это или нет? Или твоя жизнь в Лос-Анжелесе настолько безоблачна, что ты понятия не имеешь, что значит быть в плену у мафии, а? Знаешь, как люди Энцио обычно обращаются с женщинами, Понтарелли? Они насилуют их. Несколько раз. Несколько мужчин. Снова и снова, пока те не испускают дух. Если они захотят сделать с ней это, Анджело ничем нахрен не сможет помешать, а мы все еще в двух с половиной часах езды от нее.

Его глаза округлились.

Ага. Ну, разумеется, у него была чертовски легкая жизнь в Калифорнии. Перевозить наркотики. Иногда женщин. Он понятия не имеет, каково оказаться внутри всего этого.

— Не знаю, как ты, но я озверею, если кто-то тронет ее таким образом. Но если это произойдет, то собираюсь переломать им кости одну за другой, поэтому предпочитаю не ждать. Так что, поехали, мать твою, — я отставил кофе, схватил сумку, оружие и вышел из комнаты, снова засовывая пушку в куртку.

Я говорил серьезно.

Если кто-то тронет мою девочку, я раздроблю им кости, медленно и мучительно, так, что с каждым вздохом они будут молить о смерти.

Не задавая вопросов.

— Дай мне ключи, — потребовал я, когда мы дошли до арендованной Гайджем машины.

Он уставился на протянутую ладонь.

— Зачем?

— Ты когда-нибудь был в Нью-Йорке? Ездил когда-нибудь в Хэмптон?

— Нет.

Какого черта он никогда не был в Нью-Йорке? Ах, да, принц Понтарелли вел охеренно сладкую жизнь.

— В таком случае давай сюда. Я не собираюсь быть твоим гребаным навигатором.

Он протянул мне ключи и обошел машину. Я все еще не доверял его заднице, но он уже проехал за мной через всю страну по той же причине. Поэтому решил, что легче держать его рядом, потому что уверен, он последует за мной и через штат.

Как-нибудь он все равно поймет, куда ехать.

Идиот.

Когда я забрался в машину, его пальцы скользили по экрану телефона. Я смотрел на него, пока он не заметил мой взгляд. Это заняло несколько минут.

— Знаешь, кто-нибудь может убить тебя, и ты даже не поймешь, что они рядом? — спросил я его.

— Я знал, что ты смотришь. Просто тебя игнорировал, — он постучал по экрану и показал его мне. — От Анджело.

«Энцио приземляется в 3 часа».

Это все, что там было сказано.

— Да. Нам нужно ехать, — вставил ключ в зажигание и резко повернул его. Двигатель ожил, а я продолжил говорить, уже выезжая с парковки. — Исайя встретит его с самолета, чтобы привезти домой вместе с новой охраной. Анджело нужно будет отослать как можно больше людей, сказав, что Энцио всем приказал выйти, тогда дом с задней стороны останется без присмотра. Они послушаются. Ясно, что все убеждены, что он на их стороне, не знаю, возможно, даже претендует стать частью их семьи, — я фыркнул. Меня бы это взбесило, если бы я не был несколько впечатлен его навыком секретности. — Нам необходимо вытащить Адриану из подвала, она не может быть загнана в угол.

— Я могу вывести ее. Вытащить из дома.

— Нет. Она решила самостоятельно пустить пулю в Энцио, я уважаю ее решение. Она останется со мной, — хватка на руле усилилась.

Она всегда будет оставаться со мной.

***

Дороги были длинными и знакомыми. Каждую я знал так же, как линии на своих ладонях, а возможно и лучше. Я ездил по ним столько раз, что не возьмусь и подсчитать, но сейчас они казались неправильными.

Впервые мне не хотелось находиться здесь. Хотелось повернуть обратно, но не мог. Не без Адрианы.

Черт, мне хотелось доехать, покончить со всем и увезти ее куда-нибудь. На отдаленный остров посреди океана, где никто и никогда не сможет вновь ее тронуть.

Вина и раскаяние, что позволил ей уйти, держали меня железной хваткой. Я не мог от них избавиться. Если правда, что Исайя ждал, пока она окажется одна, и если бы я не отпустил ее, то она была бы в безопасности. Она бы завершила свою глупую миссию, не будучи похищенной.

Но, конечно, это ничего уже не изменит. Я должен жить с этим.

Просто хочу вернуть ее. Со мной она будет в безопасности. Потому что это все, что действительно имеет значение. Ее безопасность.

Со мной.

Я использовал эту мысль, чтобы умерить чувство вины. Но не срабатывало. Она усмирила резкую боль, но не убрала ее вовсе. Мне нужно увидеть Эдди и как можно скорее, собственными глазами, прикоснуться к ней своими руками и удостовериться, что она в порядке.

Мною овладело чувство собственника. Я никогда не ощущал настолько сильную необходимость защитить кого-то, кто не был рядом. Черт, за всю свою жизнь я никогда не ощущал такую потребность защищать ее. Это о многом говорит, учитывая, как часто она слепо влипала в неприятности, когда мы были детьми.

Я боролся с желанием улыбнуться. Гайдж и так уже решил, что я спятил, не нужно усугублять, улыбаясь за рулем. На протяжении двух часов езды он не проронил ни слова, а теперь, когда мы почти на месте, единственным его движением было достать и проверить телефон.

Это бессмысленно. Анджело написал бы ему сообщение, если бы мог, а если он все еще пытается выпроводить людей по «приказу Энцио», то такой возможности может и не появиться. Большинство находящихся в доме Романо парней были упрямыми ублюдками.

Я знал. Сам был одним из них.

Если бы они знали то же, что и я, интересно, остались бы они. Я задавался вопросом, были ли они на стороне Энцио или Адрианы.

В семье Романо велась война. Вот уже десять лет.

Все, на что я надеялся, что Адриана была достаточно сильной, чтобы пережить случившееся.

Глубоко в душе я знал, что она может выдержать любой шторм на своем пути, потому что именно этому ее учили. Ее мать была столпом силы и передала каждую унцию стойкости своей дочери.

Но Адриане также присуща высокая доза бунтарства, а потому я более чем боялся, что она смешает ее со своей силой и натворит глупостей. Одному Богу известно, насколько она импульсивна и склонна действовать, не подумав.

Я взглянул на Гайджа. Тот смотрел в окно, и я задумался, насколько импульсивной она будет, когда однажды он бросит ей вызов. Из того, что я видел, и о чем она мне рассказывала, он быстро исполнял все, чего бы она ни пожелала.

Например, покинуть дом, когда мы впервые встретились, сразу после того как Адриана попыталась столкнуть меня в бассейн и преуспела в этом. Будь я на его месте и, обнаружив девчонку, которую люблю, в бассейне рядом с другим парнем, уверен, черта с два ушел бы оттуда. Ей пришлось бы насильно выгнать меня с территории частной собственности, но даже и тогда я бы нашел способ вернуться.

— Анджело еще не писал? — спросил я, наконец, когда мне надоело, что он постоянно включает экран, чтобы проверить.

— Не-а, — Гайдж щелкнул языком и положил телефон экраном вниз, чтобы через минуту снова посмотреть в него.

Я удержался от желания закатить глаза и посмотрел на часы. Мы уже приближались к Хэмптону, и я знал, что если дом не будет пуст, то разряжу обойму пистолета быстрее, чем рассчитывал.

— Можешь сам написать ему? Мне нужно знать, как попасть внутрь, — я становился нетерпеливым. Наше время ограничено, если оно вообще у нас было.

Не говоря ни слова, он нажал на экран.

Блядь, ненавижу этого парня.

Мы въехали в Хэмптон, и я повел плечами, старательно избегая смотреть на Гайджа. Если мне придется войти в дом и пристрелить каждого ублюдка на своем пути, то это будет поганый день для них, не так ли? Я доберусь до Адрианы, и мне плевать, если к тому времени весь буду покрыт кровью. Я просто знал, что у меня получится. Мое терпение лопнуло, и другого пути не было.

Я верну назад свою девочку.

— Путь не свободен, — произнес Гайдж, глядя на меня.

— Какая досада, — ответил ровным тоном.

Я изменился.

Переключился с Карло на Хантера.

С человека на наемного убийцу.

С любовника на киллера.

Две части меня разделились, создавая брешь по центру. Как два рваных края, они притягивались друг к друг, но как и противоположные полюса, не могли соприкоснуться.

Гайдж уставился на меня, пока я сосредоточенно смотрел на дорогу.

— Ты все равно собираешься пойти туда?

— Адриана заперта в подвале?

— Да.

— Тогда вот тебе и ответ, — я повернул машину. — Никто в этом доме не сможет взвести курок раньше, чем я убью их, но с удовольствием посмотрю, как они попытаются.

— Ты такой самоуверенный, Россо.

— Ты называешь это самоуверенностью, а я осведомленностью, Понтарелли.

— Что, если они тебя прикончат?

Я замедлил скорость и посмотрел на него.

— Тогда тебе придется отрастить яйца, черт побери.

— Я все ради нее сделаю, — запротестовал он.

— Но не умрешь.

Он не ответил.

Я это и так знал.

Я отдам за нее жизнь.

А он не сможет.

Разница между нами очевидна.

На горизонте появился дом.

Гайдж сжал зубы.

Я коснулся пушки на поясе.

— Ты ведь в курсе, что можешь не выбраться оттуда живым и невредимым?

Медленно, он снова повернулся ко мне.

— А она выберется?

— Да.

— Тогда да. Я знаю.

Я выключил зажигание.

— Пойдем.

Глава 25. Адриана

Я откинула голову к стене.

Она была такой холодной.

Я замерзла.

Было холодно.

Анджело обещал, что помощь на подходе. Обещал, что я не одна.

Но я чувствовала себя одинокой.

Это ощущение пульсировало по венам, скользило по артериям, пробиралось в кости.

Чувствовалось повсюду.

Одиночество.

Холод.

Где хоть кто-нибудь?

Почему я так одинока?

Хантер.

Разбитое сердце.

Дариен.

Острая боль.

Хантер.

Где он?

— Ты должна быть осторожна, — шепчет он, убирая волосы с моего лица. — Люди охотятся на тебя, моя bella principessa.

— Знаю, но мне просто захотелось мороженого.

— Но тем не менее ты пошла со мной.

Я поднимаю взгляд на его красивые серебристые глаза.

— Ты сказал, все будет хорошо.

— Знаю, — он вздыхает и вытирает маленькую капельку крови с пореза на моей щеке. — Надеюсь, шрам не останется.

Я пожимаю плечами

— Мне все равно. Ведь мы же надрали им задницы, да?

Его усмешка освещает лицо. Улыбка говорит мне, что он сам это сделал, но глаза кричат, что гордится мною за пинок этому idiota по яйцам.

— Конечно, Эдди. Мы круто надрали им задницы.

Я тянусь вперед и прикладываю большой палец к его нижней губе. Порез кровоточит, и я хватаю ткань и прижимаю к ранке.

— Cacciatore, у тебя кровь идет, — шепчу я и пытаюсь промокнуть ее.

— Principessa, — отвечает он, сжимая свою сильную ладонь вокруг моей, гораздо меньшей. — Это просто кровь. Ты в порядке. Остальное неважно. — Его рука движется к моей щеке. Тепло грубой ладони растекается по коже, и я на секунду прикрываю глаза. Но открываю их при следующих словах. — Я всегда буду защищать тебя. Не имеет значения, где ты, или в какие неприятности попала. Я всегда буду рядом, чтобы спасти.

Но его не было.

Где он?

Почему не здесь?

Глаза пекло.

Он обещал.

Обещал, что всегда будет защищать меня. Обещал всегда спасать.

Где он?

— Хантер, — едва прошептала, но в темноте моей тюрьмы это был словно крик, отражающийся от каждой стены.

Его здесь не было.

Я навсегда останусь тут.

Почему его нет?

Он мне нужен. Мне плевать, что он солгал. Я больше не хочу тут находиться.

Я хотела его.

Нуждалась.

Хантер?

Глава 26. Хантер

— Стой, — шикнул я Гайджу.

Он слишком быстро двигался. Не знал это место так, как я. Мы должны идти медленно, попасть внутрь так, чтобы нас никто не увидел. Уже достаточно плохо было то, что я понимал, Эдди рядом. Она находилась настолько близко, черт побери, что если бы я побежал, то оказался бы с ней в считанные минуты, но не все так просто. Слишком быстрое продвижение лишь подвергнет ее опасности.

Иногда охрану размещали внутри подвальных стен. Если мы пойдем на штурм...

Не хочу думать об этом.

Я крепко сжал пистолет. До сих пор мне никто не попался на глаза. Это и хорошо, и плохо. Либо всех внешних людей забрали, либо они все внутри.

— Есть что-нибудь?

Гайдж снова покачал головой.

Блядь. Понтарелли необходим мастер-класс мафии.

Я выхватил телефон из его рук. Он был заблокирован. Черт меня дери.

— Разблокируй.

Парень помедлил.

— Сейчас, мать твою.

Он ввел пароль и передал телефон обратно.

Я открыл контакты и набрал Анджело. Гудки все шли и шли, я набрал снова. И в третий раз.

Наконец, он поднял трубку.

— Что? — рявкнул он.

— Какого черта там происходит, Понтарелли? — потребовал ответа, не сводя глаз с входной двери дома.

— Карло? — спросил он.

— Нет, блядь, Песочный человек.

— Подожди. — Я ждал несколько секунд, сопровождаемые звуком хлопнувшей двери. — Все ушли, кроме нескольких, но я уверен, что они на моей стороне. Они отказываются уходить и знают, что она внизу.

— Не бери в расчет этих придурков. Ты можешь ее вывести наверх?

— Чтобы при этом ее не пристрелили? Не знаю.

— Мы можем войти?

— Не пристрелив кого-нибудь? Не знаю.

— Дохера много не знаешь, да, Понтарелли? — фыркнул я. — Увидимся через шестьдесят секунд.

Я отключил связь до того, как он успел произнести хоть слово, и протянул телефон Гайджу.

— Росс...

Я зажал ему рот ладонью, когда увидел проходящего мимо нас Энтони Росси. Когда он исчез, я не убрал руку.

— Если они выглядят так, будто хотят убить тебя, значит, собираются сделать это, черт подери, поэтому убей первым. Убедись, что твоя пушка готова стрелять. Дьявол, убивай, даже если они не собираются этого делать. Я предпочту, чтобы ты прикончил кого-то из наших, чем будешь застрелен сам, — удобнее взял пистолет, схватил парня за куртку и потащил за собой, продолжая шептать. — Понятия не имею, что нас там ждет, но я знаю дорогу к Адриане с закрытыми глазами. Следуй за мной.

— Понял, — Гайдж сбросил мою руку с куртки, но когда я оглянулся, тот шел следом.

Подобравшись к парадной части дома, я остановился и выглянул из-за кустов. Вокруг по-прежнему никого не было, а потому заглянул сквозь слегка матовые передние окна. И снова ничего.

Дом выглядел тихим.

Дав знак Гайджу двигаться за мной, я подбежал к двери. Открыл ее тихо и медленно, удостоверившись, что все мои чувства обострены до предела и фиксируют происходящее вокруг. Там было тихо. Даже слишком тихо. Словно кто-то выжидал.

Не знаю, был ли я параноиком или разумным.

Оба варианта одинаково возможны.

Я бросил взгляд за спину. Гайдж стоял так же, как и я, вытянув пистолет и сканируя хорошо просматриваемый коридор. Сейчас он был практически рядом, тяжело не отвлечься.

Теперь я был так близок к Адриане.

Хоть и все еще настолько далек. Мы были близко.

Пуля рассекла воздух, ударив в стену всего в трех футах от нас. Предупреждающий выстрел.

Только его мы и ждали.

Это все, что нам было нужно. Идиоты сами только что показали мне, где находились.

Я дернул пистолет вправо, когда кто-то пробежал за угол. Не имел понятия, кто это был, но инстинкт заставил нажать на курок и выпустить пулю ему в грудь.

Человек упал.

Гайдж выстрелил сзади, и я двинулся вперед. Один готов, интересно, скольких людей мне придется убить, чтобы просто добраться до Адрианы.

Пять. Десять. Пятьдесят. Плевать. Я уложу целую страну ради нее, если это будет необходимо для ее безопасности.

Я продвигался дальше по коридору, туда, где находился запертый вход в подвал. Возможно, пятьдесят человек многовато, мне понадобятся пули, чтобы прострелить эту чертову штуковину, если только по волшебству не появится Анджело и не откроет дверь. И даже тогда, знаю, отстрелить замок будет быстрее. Мне нужно торопиться.

Я выпустил еще три пули, каждый раз поражая цель. Переступив через одно из тел, выбил пистолет из его руки. К черту, я отступил назад и схватил его. Если сейчас что и было лучше одного пистолета, так это два.

У меня было предчувствие, что мне понадобятся оба.

— Быстро, — дверь подвала распахнулась, и в проеме возникло лицо Анджело Понтарелли. — С Гайджем все будет в порядке.

Я проскользнул в дверь, засовывая одну из пушек во внутренний карман куртки.

— Почему она все еще внизу? А Гайдж?

— Гайдж, скорее всего, сбежит, — Анджело протянул руку и закрыл дверь изнутри.

Не уверен, что я чувствовал по этому поводу.

— А Адриана до сих пор здесь, потому что проще позволить тебе войти и всех перебить, чем рисковать ею, пытаясь вывести наружу.

— Я застрелил только троих человек, — возразил ему.

— Союзники, — он фыркнул. — Больше никто не был настолько глуп, чтобы остаться. Прошел слух, что ты едешь сюда.

— Моя репутация, стоит признать, меня опережает, — пожал плечом, следуя за ним по подвалу. — Где Исайя?

— Ждет самолет Энцио, который приземлится через пятнадцать минут.

Похоже, время поджимает.

Я больше ничего не сказал, когда он повозился с ключами и вставил один из них в замок. Тот был внушительным, поэтому я твердо знал, в какой комнате она находилась.

— Ее кто-нибудь трогал?

Анджело покачал головой.

— Я единственный сюда спускался. Исайя пытался, но я заставил его дождаться Энцио. Видимо, мне удалось неплохо сыграть плохого полицейского.

— Видимо.

— Эдди? — тихо позвал он, толкая дверь. — Я включу свет, прикрой глаза.

— Ладно, — тихо ответила она.

Мое сердце сжалось.

Ее голос прозвучал таким надломленным.

Анджело щелкнул выключателем под потолком, и стало так светло, что даже я несколько раз болезненно моргнул, прежде чем привыкнуть к освещению. Я знал, насколько ей трудно справиться с внезапным потоком света, поэтому протолкнулся мимо Понтарелли, чтобы увидеть ее.

Она свернулась клубком в углу под одеялами, ладони закрывали глаза. Лицо было отвернуто к стене, и я тяжело сглотнул.

Боже.

Я даже не знал, что сказать. К горлу подступил комок, когда над нами раздался звук врезающихся в пол пуль. Я надеялся, что Гайдж хорошо справляется, но в этот момент мне было все равно. Мне даже не хотелось драться, лишь забрать эту девушку и спрятать ее подальше отсюда навсегда.

— Что там происходит... — она запнулась, когда убрала с лица руки и увидела меня. — Хантер, — прошептала она.

— Привет.

Привет. Гребаное привет. Каким же мудаком я был.

— Что ты здесь делаешь?

— Спасаю тебя. Хотя... — я посмотрел вниз и заметил кровь на своих светло-голубых джинсах. — Над доспехами надо немного поработать.

— Что происходит наверху? — она стряхнула одеяла и встала. Ноги ее практически не держали, и я бросился вперед, хватая Адриану за руку. Она попыталась устоять, держась за стену до того, как я прикоснулся к ней, но резко вдохнула, когда моя рука накрыла ее.

— Кажется, будто Гайдж там всех убивает, — предположил Анджело.

— Гайдж здесь? Стреляет в людей? — переспросила она, нахмурив брови и бросая на него взгляд через мое плечо. — Вау. Почему ты не там и не помогаешь ему?

Резонный вопрос.

— Я, эм... — Анджело запнулся.

— Это был приказ подняться наверх, черт побери, и помочь ему, Анджело, — уточнила она. — Сейчас же.

Он вышел, не сказав ни слова, и я неохотно отпустил ее руку. Мне не хотелось, но она выглядела так, словно была готова убить меня.

— Энцио здесь?

Я покачал головой.

— Но может появиться в любой момент.

— Ладно, — ее голос был тихим, и она медленно пожевала нижнюю губу. Увлажнив ее языком, она встретилась со мной взглядом. — Ты еще кого-нибудь убил?

Глава 27. Адриана

Это был резонный вопрос, принимая во внимание его забрызганную кровью одежду. Интересно, он вообще осознавал, что на его штанах гораздо больше крови, нежели несколько капель, а одна даже стекала по щеке.

— Только троих, — ответил он, его губы чуть подергивались с одной стороны.

— Что ты сделал? Перерезал им глотки? — я протянула руку и пальцем стерла кровь с его щеки. Возможно, должна была пребывать в ужасе, но, если честно, это не первый раз, когда я вижу его покрытым не своей кровью.

Его стычки во дворе, когда мы были детьми, означали, что я выбросила в своей жизни далеко не одну испорченную вещь.

— Если бы у меня был нож, то возможно, — он усмехнулся. Не злобно, просто... улыбнулся. — Наверное, один оказался слишком близко.

Я вытерла палец о его куртку. Стрельба наверху прекратилась, и я надеялась, что все желавшие убить меня погибли сами, и что Гайджа и Анджело не будет среди тех, чьи тела сейчас усеивали пол.

Хантер обхватил мой палец, все еще держа пистолет с другого бока. Его серебристые глаза даже в этом резком свете, наполнявшем мою тюрьму, были яркими. В них облегчение сменялось беспокойством, но все эти эмоции были с примесью вины.

Мне не нравилось, как чувства делали его глаза темнее.

— Не надо, — прошептала я, мягко держась за куртку. — Мы сможем поговорить после.

— Что, если не сможем?

— Ты хочешь посеять во мне сомнения, Хантер? — я взглянула в его глаза. — Мы поговорим после всего этого. Ты и я. Живые. Хорошо? Без моего отца, возглавляющего эту семью, словно она принадлежит ему.

Его губы дрогнули, но он сдержался.

— Да, Босс.

Я открыла рот, чтобы ответить, но вместо этого слегка улыбнулась. Да, мне было больно, и я жутко злилась на него, но сейчас на это не было времени. Не важно, как сильно хотела выхватить у него пушку и врезать ею по его лицу. А может даже и выстрелить в него.

Не смертельно, разумеется. В плечо, например.

— Пойдем. Пока он не добрался сюда, — произнес Хантер, протягивая мне руку.

Я уставилась на его окровавленную ладонь.

— И каким образом я должна идти наверх, не имея никакой защиты?

— Именно для этого я и пришел.

— Это мило, но я не гребаная Золушка. Скорее Мерида.

— Кто такая Мерида? — нахмурился он.

Я замерла. Ну конечно, он не имел никакого представления о принцессах, которые не родились в крови.

— Неважно. Просто дай мне свою пушку.

Он выглядел порядком испуганным.

— Этого не будет, Эдди. Можешь взять вот этот. — Он вытащил другой пистолет из куртки и протянул мне.

— У тебя просто случайно оказался запасной? — нахмурилась, сжимая пальцы на рукоятке. На стволе был едва заметный след крови, и я задалась вопросом, не пропустил ли он несколько человек, когда сказал, что убил всего троих.

— Ага. Разве не все носят с собой запасной? — на его губах сверкнула улыбка, прежде чем вырвался смешок. — Нет. Я взял его у одного подельника наверху.

— Когда он умер... верно?

— Абсолютно. По крайней мере, почти умер, — он развернулся, размял плечи и направился к двери. Пистолет щелкнул, пока Хантер проверял магазин на наличие пуль.

Я медленно покачала головой.

— Ты немного взвинчен. Знаешь об этом, да?

— Я больше, чем немного взвинчен, bella. Я пиздец как взвинчен, — он оглянулся через плечо. — Но сильная тревога — это то, что сохранит тебе сегодня жизнь.

Что ж. Когда он так говорит...

— Пойдем, — пробормотала в ответ, проверяя пушку, которую он только что дал мне. Заряжен и готов стрелять. Я была рада.

Мне больше не хотелось разговаривать.

Было что-то странное в том, что все создаваемые на протяжении последних десяти лет планы, наконец, начинают реализовываться. Я понимала, что вот-вот окажусь лицом к лицу со своим отцом впервые за долгое время, но больше не чувствовала себя храброй.

Я была напугана.

Существовала большая вероятность того, что либо он, либо его люди убьют меня первой.

Глубоко вдохнув, я последовала за Хантером через маленькую комнату. И тут же решила: первое, что я сделаю, когда убью отца, это превращу это место обратно в винный погреб. Разумеется, после того как избавлюсь от тел и избавлюсь от следов перестрелки, что наверняка будет необходимо.

Я схватила Хантера за руку, когда глаза оказались в сумраке после яркого света, более подобающему освещению подвальной лестницы. Он остановился на полсекунды и сжал мою ладонь. Мурашки пробежали по запястью вверх, заставляя волоски встать дыбом. Он отпустил меня так же быстро, как я схватила его, и именно тогда поняла, насколько сильно нуждалась в этой секундной поддержке.

Это мимолетное мгновение, казалось, напомнило мне, что я могу сделать задуманное, могу быть сильной... Потому что он был здесь.

Возможно, мне должно быть стыдно. Возможно, признать то, что я нуждалась в нем, противоречило живущей во мне феминистке, но в тот момент со всем окружавшим нас дерьмом, учитывая, что мое собственное существование висело на волоске...

Я нуждалась в Хантере.

Не чтобы охранять меня. Совсем не для этого.

Он был нужен мне рядом. Чтобы находиться рядом и наблюдать за тем, как все рушилось, разваливалось и сгорало в огне. Все три вещи были весьма реалистичны и возможны. Я надеялась, что этого не случится, но с замиранием сердца понимала, что даже если и так, несмотря на невообразимую боль, причиненную им, и его непростительную ложь, он все равно останется рядом.

Это все, о чем я когда-нибудь попрошу его. Все, чего я когда-либо хотела, и в чем нуждалась.

Лишь... в нем.

Прямо сейчас. Со мной. Всегда.

Его серебряный взгляд скользнул через плечо и встретился с моим. В глубине вспыхнула смерть — ужасающая тень, холод пробежал по позвоночнику и не исчез. Он остался там, посылая волны адреналина по венам, вызывая ощущение готовности к происходящему.

Если такое было возможным. Я не верила. Не понимала, как вообще могла подготовиться к тому, что вот-вот случится.

И оказалась права.

В проеме просвистела пуля, когда Хантер открыл дверь. Резко вдохнул, и тогда я поняла, что он не доверяет Анджело.

Честно, я и сама ему не верила до этого момента. Кто знает, на какой в действительности стороне находятся эти люди?

Все, о чем я знала, это что пролетевшая в дверях пуля была для моего отца. Или для меня.

Одного из нас. Одной из сторон.

Интересно, знает ли хотя бы половина людей в этом доме, в этой семье, что посвящают свою жизнь лживому куску дерьма, а если и в курсе, беспокоит ли их этот факт?

Похоже, что нет. Судя по тому, что я помнила из жизни среди мафии, они сами все были лживыми кусками дерьма.

— Готова? — спросил Хантер, его голос был напряжен. — Держись рядом со мной.

— Как скажешь, Cacciatore, — прошептала в ответ.

Он потянулся и приобнял меня за талию, прижимая к своей спине. Я крепко сжала его рубашку, когда он снова открыл дверь, и мы вышли наружу. Он старался держать меня у стены, пока мы двигались по коридорам. Его голова дергалась из стороны в сторону быстрее, чем я считала возможным.

Он остро ощущал все, что происходило вокруг. Реагировал на каждое движение воздуха, на малейший звук. Я крепко прижималась к нему. Дверная рама царапнула мне спину, и я вздрогнула, заставляя его остановиться.

Он резко вжал меня в угол. Спина ударилась о стену, и из легких выбило воздух, а он крепче схватил меня, вытягивая вперед руку. Его плечо чуть не ударило меня по лицу от отдачи выстрела.

На долю секунды я зажмурилась, прежде чем реальность происходящего навалилась на меня. Я не могла закрывать глаза. Если сделаю это, то встречу смерть с распростертыми объятиями.

Нам с нею пока что не суждено стать хорошими друзьями.

Я резко открыла глаза и осмотрелась. Уверена, что случайно, но посмотрела налево. Дальше по коридору мелькнуло дуло пистолета.

Проснулся инстинкт.

Я извернулась.

И выстрелила.

Пуля рассекла воздух, несясь как сумасшедшая, и вонзилась в живот парня, нацелившегося на меня.

Тот упал на пол как подкошенный.

В ушах зазвенело от выстрела. Окончательность того, как упало тело человека, потрясло меня, но я отбросила эмоции и позволила Хантеру провести меня через дом, спрятав лицо меж его лопатками.

Я только что убила человека.

Я не могла думать об этом.

Это хорошо не закончится. Ни для кого. Я не хочу так думать.

Меня затолкали в комнату, и дверь быстро захлопнулась за спиной. Хантер заскочил внутрь за секунду до того, как пуля врезалась в дерево, и схватил меня. Он толкнул меня на пол и в сторону. Я чуть не ударилась головой об угол стола, выронив пистолет, но в последнюю секунду смогла избежать удара.

Нащупав пушку, я выглянула из-за стола, и одновременно грохнули два выстрела. Хантер упал на бок, я зажала рот рукой.

С губ сорвался вопль, заглушаемый ладонью.

Он подтянулся и несколько раз выстрелил.

Раздалось эхо от падения тел.

— У вас десять секунд, чтобы показать свои гребаные ублюдочные лица, прежде чем я выйду и заберу никчемную жизнь каждого из вас, — взревел он, поднимаясь в полный рост.

Никто не пошевелился. Никто не вошел в комнату. Никто не произнес ни слова.

Как будто все ушли.

Я не знала, так ли это.

Секунды тянулись с мучительной медлительностью. Каждая казалась вечностью.

— Ты в порядке? — прошептал Хантер, оглядывая меня. Он протянул мне руку. — Ты не ранена?

Я поднялась на ноги и обхватила его пальцы, а потом покачала головой.

— Нет. Все нормально. Меня не задели.

— Хорошо, — он держал ладонь слишком долго, мои щеки слегка покраснели.

Я отступила назад и отдернула руку. Холодок, пробежавший по коже, заставил потереть ладони, пока оглядывала комнату.

Роскошная. Только так я и смогла бы ее описать. Деревянные полки, развешенные по стенам, на которых стояли лишь разные фотографии в рамках и книги, были из самого темного красного дерева, какое я когда-либо видела. Не была уверена, видела ли раньше настолько искусно сделанную мебель. И я абсолютно уверена, что не впервые здесь, потому что узнала эту комнату.

Я подошла к одной из полок и схватила фотографию. Взгляд упал на улыбающееся лицо матери, и сердце сжалось. Она крепко обнимала меня, ее черные волосы падали на плечи, а я тянулась к ней с самой широкой и довольной улыбкой на лице. Отец стоял за нами, его темные глаза сияли, и он был таким же счастливым, как мы.

Я с трудом сглотнула. Вспомнила день, когда сделали снимок, прямо перед праздником в честь моего восьмого дня рождения.

Перед тем как все пошло наперекосяк.

Я поставила фотографию на место и двинулась посмотреть остальные. Кожей ощущала, как взгляд Хантера прожигал дыру в моей спине. Живот скручивало каждый раз, как я проходила мимо фотографий. Каждая из них была нашей, где мы были втроем. Лишь на некоторых из них я была одна, младенцем или совсем маленькой, а на остальных видела улыбающуюся маму, что причиняло ужасную боль.

Я забыла, как выглядит ее улыбка.

— Она была красивой.

Я застыла, когда в комнате раздался резкий сухой голос моего отца.

— Внутри и снаружи.

— И ты тоже была.

— Все еще. И я убеждена, что это у меня не от тебя, — развернулась на каблуках, и как только взгляд упал на него, все внутренности закружило в тошнотворном вихре.

Он постарел. Очень. Линии, прочертившие кожу в уголках глаз, были резкими, а те, что собирались вокруг рта, делали его изгиб еще более пугающим, чем только возможно. Его темные глаза и волосы были такими же, какими я их помнила, за исключением холодного взгляда, которого никогда не замечала, будучи ребенком.

Бездушные.

Его глаза были бездушными.

— Ничего из внутренней красоты, — медленно произнес он, его оружие направилось на Хантера.

Я взглянула на него. Он стоял твердо, дуло направлено на Энцио.

— Можешь опустить пистолет, — сказала я, медленно переводя взгляд между ними. — Уверена, ты сможешь уложить их обоих достаточно быстро, если понадобится.

Исайя усмехнулся, возникая в дверном проеме за спиной у отца.

— Как мило. Охотник спасает свою жертву.

— Как мило. Предательская figa, которая сама выпросила для себя пулю в моем пистолете в тот момент, когда дотронулась до меня, — бросила в ответ.

Он снова засмеялся.

— Делай то, что должна, Эдди.

— Мое имя Адриана. Не то чтобы это было важно для тебя, так как тебе крупно повезет, если проживешь достаточно долго, чтобы снова его использовать, — я подняла пистолет, держа его дулом кверху. — Ты знаешь, что Дариен погиб после твоих дерьмовых действий, не так ли?

Он усмехнулся. Маниакально, жестоко, безумно.

— Знаю. Я убил его.

Меня пронзила бесконтрольная, раскаленная добела ярость. Я опустила пистолет, а затем направила на него.

— Эй-эй, давайте не будем торопиться, — медленно произнес Энцио, держа руки ладонями ко мне. Он шагнул внутрь и прищурился. По комнате пронесся холод, Хантер следил за Энцио.

Как коршун.

Не двигался. Охотник, вот кем он был. Стоял неподвижно, и в голове мелькнула мысль, смотрела ли я сейчас на человека или на убийцу.

Ответ был очевидным.

Он не был Карло.

Он был Хантером. Но не моим Хантером.

Он был готов убить обоих мужчин, стоявших перед нами. И, вероятно, мог сделать это одним единственным выстрелом.

— Давай не будем торопиться? — спросила я Энцио. — Ты забыл, что уже не один раз пытался убить меня?

— Логично, Адриана. Хотя мне было жаль слышать о смерти твоей матери.

— Жаль, что рак опередил тебя, ты хотел сказать.

Он медленно улыбнулся, но света в улыбке не было.

— Возможно.

— Ты больной сын шлюхи, — прошептала я.

— Ну же, нехорошо так говорить о своей бабушке, — он покачал головой из стороны в сторону.

— Она не моя бабушка, — отрезала я. Не то, чтобы я когда-нибудь встречала мать своего отца. — Любой, в ком течет такая же кровь, как у тебя, не принадлежит к моей семье, Энцио. Я бы отреклась и от своей части, если бы смогла. Ты абсолютно не мой отец. Ты ничтожество для меня.

Я почувствовала себя легче, даже просто произнеся это вслух.

Догадываюсь, что именно так и происходит, когда столько времени хранишь в себе дикую ненависть. В конце концов она съедает тебя.

Его губы дрогнули.

Энцио был злым до глубины души.

Он медленно повернулся к Хантеру.

— Ты должен был убить ее.

— Я должен был убить тебя, — поправил он его. — И этот кусок дерьма у тебя за спиной.

Энцио ухмыльнулся, Исайя тоже. Их окружала тьма, словно они являлись физическими воплощениями смерти. Что было неправильно, потому что я знала, этим воплощением был мужчина, который стоял перед ними, уставший и покрытый кровью.

Хантер был ангелом смерти.

Но, несмотря ни на что, — на боль и прошлое, он мой ангел смерти.

Пуля рассекла воздух до того, как я осознала происходящее.

Лицо Энцио исказила ярость, когда он ушел от выстрела Хантера.

Он нажал на курок, но сначала другая пуля вылетела в его сторону.

Его пуля тоже покинула пистолет.

Хантер попал в цель.

Как и Энцио.

Отец с громким ударом свалился на пол, но я метнула взгляд на Хантера. Он медленно оседал вниз, лицо исказилось от боли, и я почувствовала физическую боль от крика, вырвавшегося из моих легких.

Исайя бросился ко мне, но адреналин подскочил, и я резко повернулась. Выстрел пришелся практически в упор, и с острым болезненным ощущением я наблюдала, как жизнь покидала его глаза.

Из коридора прибежали Гайдж и Анджело, оба потрепанные, окровавленные и побитые, но моим вниманием завладело то, как отец медленно тянулся к выроненному пистолету, хотя из его плеча вытекала кровь и заливала пол.

Я уставилась на него, видя того человека, каким его помнила, а не того, каким стал. Я видела мужчину, который высоко катал меня на качелях, дразнил монстрами под кроватью и прятал игрушечных пауков под моей подушкой. Он учил меня кататься на велосипеде, вязать узлы и стрелять из пистолета.

Такого же, как тот, который обжигал мою ладонь.

Небольшая часть меня оплакивала человека, которым он был. Скорбела о том, кем он стал сейчас.

Хотя эта скорбь ничего мне не принесла.

Энцио повернулся ко мне лицом, направляя пистолет на лежащего на полу Хантера, и я очнулась.

— Ненавижу тебя, — прошептала ему и нажала на курок.

Пуля вошла ему в голову рядом с виском, и он замер.

Внутри всколыхнулись эмоции, когда кто-то закашлял. Кто-то — Хантер. Это был его кашель.

Я бросилась через комнату, игнорируя Гайджа и Анджело, и упала на пол рядом с ним. Он пытался сесть у стены, поэтому я бросила пистолет, чтобы помочь ему приподняться. Хантер покачнулся, его волосы коснулись моей щеки, и Гайдж опустился рядом на колени, чтобы помочь мне.

Карло сел, пытаясь показать, что с ним все в порядке и посмотрел на меня. Его глаза были тусклыми, не похожими на те, поразительно-серебристые, к которым я привыкла. Сердце болезненно сжалось в груди.

— Иди, — прошептал он, морщась. — Ты должна... — он снова закашлялся.

Я отчаянно замотала головой.

— Я никуда не пойду, Хант... о Господи, — потеряла мысль, увидев кровь, которая стекала по прижатой к боку руке. — Гайдж, Анджело, быстро. Мне нужно что-то, чтобы остановить... о Господи.

— Вот, — Анджело стянул свитер и протянул мне. — Звоню девять-один-один.

Руки дрожали, когда я взяла и прижала к боку Хантера ткань. Он вздрогнул, все его тело затрясло, и он стиснул зубы, по побелевшему лицу стекали капли пота.

— Все нормально. Мы можем позвонить в скорую, тебя заберут в больницу, а потом...

— Эдди, — прохрипел он, глубоко вздохнув. — Иди. Тебе нужно уйти, прежде чем это произойдет, — его прервал кашель, — снова. Уходи, пока не поздно.

— Прекрати, — я посильнее прижала свитер и провела пальцем по его подбородку. Кровь, усеивавшая его лицо, размазалась по щетине. — Все нормально. Все кончено. Я это сделала. Ты поправишься. Ты ведь обещал мне, помнишь?

— Адриана, — его тон стал грубым, я догадалась, что это была попытка закричать. Он резко втянул воздух, когда боль исказила его красивое лицо. — К черту все, Адриана. Ты не в безопасности.

— В безопасности, — Гайдж погладил меня по волосам. — Она только что убила Энцио. Это все ее, как и должно быть. Никто сейчас не посягнет на ее права. Не сегодня.