Оковы прошлого. Книга 3 (ЛП)

Глава 14

Обнаружение

Куинн

Колтон Рид обнаружился на главном уровне «Логова», занимая один из барных стульев. В той же черной рубашке, в которой он всегда щеголяет в клубе. Став владельцем «Логова» после смерти брата, он, по-видимому, не изменил своему стилю. Когда я подхожу, он приветственно поднимает рюмку.

— Мне нужен ордер на просмотр записей с твоих камер наблюдения?

Он ставит стакан и кивает в сторону винтовой лестницы.

— Я думал, за записями ты пошлешь ко мне своего протеже. Как в прошлый раз.

Три часа ночи и Рид — не лучшее сочетание. Я уже чувствую, что раздражен.

— С кем нужно связаться, чтобы выпить кофе в этом заведении?

Поднимаясь по лестнице, мы проходим мимо миниатюрной девушки, облаченную в костюм из лакированной кожи.

— Оникс, — обращается к ней Рид. — Не могла бы ты принести злобному детективу кофе, пожалуйста? — Он оглядывается на меня: — Черный, я полагаю?

Я киваю, и девушка, подмигнув мне, уходит.

— Наверное, быть боссом имеет свои преимущества, — говорю я, поднимаясь с ним на второй этаж.

Он достает из кармана связку ключей.

— Ты лучший в дурацких каламбурах, Куинн, — он открывает дверь в свой кабинет и заходит внутрь. — Это я должен быть в отвратительном настроении. Перестрелки не очень хорошо сказываются на бизнесе.

Я закрываю дверь, отгораживаясь от хаоса. Никогда не скрывал тот факт, что Рид ужасно меня раздражает. Черт, когда-то он был моим главным подозреваемым в деле о серийном убийце. Но его недавние усилия были бескорыстными. Он заботится о Сэди, но это не значит, что он должен пожертвовать своим клубом, чтобы помочь Эйвери. За это я опускаю его на ступеньку ниже.

— У тебя единственное в городе заведение для извращенцев, — говорю я, придвигая стул к столу. — Ты переживешь это.

Его беззвучный смех… достаточное признание моего завуалированного комплимента. Когда оглядываюсь вокруг, осматривая его офис, я признаю, что это, вероятно, очень прибыльный бизнес. Интересно, сколько он зарабатывает.

— Ты видел стрелявшего?

— Нет, и камеры тоже не зафиксировали, — он поворачивает ко мне экран компьютера. — Этому человеку либо повезло, либо он знал, где стоять, чтобы не попасть в объектив камеры.

Я просматриваю материал. Четыре разных ракурса прокручиваются по циклу, заканчиваясь, когда начинается массовая истерия, и посетители устремляются к выходу.

— Притормози немного.

Он замедляет видео, и я подхожу ближе к экрану, фокусируя взгляд на тех двух похитителях. Я вижу, как официантка разносит их напитки, скользит рукой по столешнице, а через несколько секунд они падают на пол. Хлоп-хлоп. Чисто выполнено. Безукоризненно. Нет сомнений в том, что они были намеченными целями.

Как и говорил Рид, стрелявшего на записях не видно. Сделать два таких точных выстрела... с расстояния в переполненном клубе... он профессионал. Тот, кто знает все о клубе Рида изнутри.

Поразительное сходство, опять же, с предыдущим случаем, но это вряд ли дежавю. Альфа и Вэллс были связаны.

Я прищуриваюсь и смотрю на Рида.

— Как стрелявший узнал?

На стук в дверь он кивает мне, чтобы я прекратил свои расспросы, а затем открывает дверь, чтобы забрать кофе. Он протягивает мне чашку.

— Спасибо, — я делаю глоток и тут же возвращаюсь к допросу. — Как стрелявший узнал?

Он не пытается притворяться, что не понимает. Он получает еще толику моего уважения.

— Мой брат, — отвечает он. — Джулиана шантажировал Прайс Вэллс. У моего брата имелось болезненное пристрастие. Несовершеннолетние девочки, — стыд заставляет его опустить взгляд в пол. — Вэллс знал работу клуба изнутри и мог использовать это. Таким образом он и преследовал Сэди. Полагаю, он передал эти знания Альфе.

Христос. Я ставлю кофе на стол и провожу рукой по лицу. Джулиана также представляла фирма Ларкина. Учитывая связи между всеми игроками, мы как будто попали в какую-то жуткую мыльную оперу.

Эти порочные узы нашего прошлого…

— Но мы здесь не для этого, — продолжает Рид, поворачивая ноутбук к себе. Он стучит по клавишам, испытывая мое терпение. — Мы подстраховываемся.

Сейчас он разговаривает не со мной. Обойдя стол, я вижу на мониторе лицо Джефферсона. Сосед Рида по комнате и личный водитель Ларкина. Я все еще отказываюсь верить, что это совпадение. Я не верю в совпадения. Это слишком удобно.

Я откладываю свои размышления в сторону, когда изображение меняется, затем на экране появляется Ларкин. Сукин сын.

От его издевательской улыбки у меня сводит челюсть.

— Я слышал, у вас была тяжелая ночь, детектив, — говорит он.

— Прекрати это дерьмо, — прерываю его я. — Сейчас перед нами нет шахматной доски. Не трать мое время впустую.

Его ухмылка становится шире.

— Несмотря на твое скверное поведение, ты мне всегда нравился, Куинн. Вот почему впервые я пришел именно к тебе. Я решил воспользоваться твоим предложением, при условии, что Алексис будет гарантирована защита. Ты должен заверить меня, что если что-нибудь... выяснится, — он замолкает. — Мне нужно твое слово, что обвинение будет предъявлено мне, а не ей.

Я смотрю на Рида.

— Насколько это безопасно?

Отвечает Джефферсон:

— Даже федералы не могут взломать мою систему.

Я провожу рукой по волосам, чувствуя тяжесть того, что должно произойти. Несмотря на всю претенциозную чушь Ларкина, я уважаю его стремление защитить Алексис. И понимаю.

— Даю тебе слово. Если это в моих силах, против Алексис не будет выдвинуто никаких обвинений. — Однако незнание предстоящих обвинений делает этот обет трудным для исполнения. Надеюсь, мне не придется нарушать свое слово.

Видимо, это было достаточно вежливо для Ларкина, он произносит:

— Не разочаровывайте меня, детектив. — Затем он рассказывает мне о том, как они с Алексис оказались связаны с криминальным авторитетом, известным под именем Альфа. Подтвердив, что его покойный партнер скорее мертв, чем пропал без вести, Ларкин сообщает, что Мейсон обвинил своих клиентов в изнасилованиях, совершенных им самим, а затем, в свою очередь, был убит правой рукой Альфы, мистером Омегой, или ныне разоблаченным Алексом Кингом.

— Во время второго визита Кинга он пригрозил повесить убийство Мейсона на Алексис, если я не приведу Мэддокса в качестве названного партнера, предоставив ему доступ к Фирме.

Я полицейский. И это у меня в крови, поэтому я должен был спросить:

— Какие у него есть доказательства?

Ларкин обдумывает, стоит ли предоставлять улики сотруднику полиции, прежде чем ответить:

— В нее стреляли, ее рука была ранена во время противостояния. — Я вспоминаю повязку, которую она носила во время нашей первой встречи. — Когда я пошел, чтобы забрать пули из лифта, ну...

— Их забрали, — заключаю я.

— Совершенно верно.

Все глубже и глубже в гребаную кроличью нору. У меня должна была закружиться голова, но какой бы запутанной ни была эта история, я вижу теперь чертовски ясно.

— И ты говоришь мне это сейчас, потому что...?

— Потому что я знаю, что с той информацией, которую я собираюсь тебе предоставить, ты сделаешь все, что в твоих силах, чтобы обеспечить безопасность Алексис.

Джефферсон встает перед камерой. Я слышу щелчок клавиш, а затем из динамиков доносится искаженный голос.

Я узнаю его.

— Это переданный канал, чью транляцию мы записали в ночь провала аукциона.

— Очень хорошо, детектив, — хвалит меня Ларкин. Покровительственный придурок. Я предлагаю им обоим поторопиться с тем, что они делают.

— Я работал над фильтрацией голоса, — объясняет Джефферсон. — Я провел замкнутый цикл через адаптивный фильтр, а затем создал свою собственную выборку для дальнейшего разделения переменных, сузив функцию затрат…

— Иисусе. — Мой мозг сейчас расплавится. — Разве ты не водитель? Ты можешь покороче?

Джефферсон не выглядит оскорбленным. На самом деле он выглядит немного самодовольным, изрыгая весь этот специфический жаргон в адрес полицейского старой школы.

— Это репродукция после последнего фильтра, — он нажимает на клавишу.

Искаженный голос Альфы превращается в замедленную версию, звучащую, как запись, прокрученную в обратном направлении, а затем темп ускоряется.

— Я добавил этот эффект ради потомков, — добавляет он, но я поднимаю руку, чтобы он замолчал, и сосредотачиваюсь на голосе.

Дрожь пробегает по моей спине, когда звенящий голос оседает липким потом на моей коже.

Я знаю этот голос… и я знаю его чертовски хорошо.