Оковы прошлого. Книга 3 (ЛП)

Глава 15

Альфа

Кости ломит от предвкушения, а кожу покалывает.

Полицейское управление округа Арлингтон освещено туманным ночным светом бессонницы. Оно никогда не спит. Это у нас общее.

Морг приветствует меня взмахом моего удостоверения личности. Звуковой сигнал открывает мне доступ, щелчок отпираемой входной двери — приятный звук, и последний кусочек головоломки встает на место. Я жду обратного отсчета.

Три.

Два.

Один.

Камеры слежения отключены.

Когда я вхожу в главный коридор, меня встречает порыв воздуха, пропитанного антисептиком и уксусом. Мои шаги эхом отдаются от голых белых стен.

Чистота стоит рядом с благочестием. И что касается меня, то внутри этих стен я — Бог.

У детектива Карсона вялое и лишенное сна выражение лица. Откинувшись на спинку стула, он узнает меня и, особо не торпясь, встает по стойке «смирно».

— Доброе утро, — здоровается он. — Или нет. В зависимости от того, являетесь ли вы жаворонком.

Я заставляю себя улыбнуться, отвращение сжимает спазмом мое горло. Если бы Эйвери принадлежала мне, я бы никогда не назначил такого идиота, как Алек Карсон, ответственным за ее охрану. Однако стоит заметить, что это работает в мою пользу. И я полагаю, что скоро она, наконец, будет принадлежать мне.

Я маню его пальцем, подзывая детектива наклониться поближе. В уголках его глаз прорезаются морщинки замешательства. Приблизив губы к его уху, я шепчу:

— У вас расстегнута ширинка, детектив.

Когда он опускает взгляд, чтобы осмотреть перед своих штанов, я запускаю пальцы в его волосы и бью его головой о стену. Я чувствую приятный хруст.

— Не волнуйся, — говорю я, вынимая шприц из рукава, — никто не будет винить тебя, — я вонзаю иглу в его яремную вену. Опуская поршень до упора. — Сильно.

Его панический взгляд прикован к моим глазам, а рот разинут, но голос не может оформиться в слова. Я толкаю его в нишу, где он исчезает в тени. Мне стало известно, что двойная доза «Трифекты» погружает моих девочек в дремоту, пока острая потребность не разбудит их своей жаждой.

Это настоящая пытка.

Интересно, что даст тройная доза? Жаль, что у меня нет времени это выяснить.

Я убираю шприц в карман и широко распахиваю двери.

Ошеломленная Эйвери Джонсон останавливается, когда видит мое лицо.

Предвкушение убийственно.

— Специальный агент Белл, — произносит она, удивление меняет ее голос на октаву. — Вам что-то нужно?

Ты.

— Вы завершили первичный осмотр жертв перестрелки?

— Я этим сейчас занимаюсь. Это срочно?

— Нет, — говорю я, медленно приближаясь. — Но вы нужны на месте происшествия. Детектив Куинн настаивает на том, что вы — единственный квалифицированный специалист для осмотра покойного Райланда Мэддокса.

Застигнутая врасплох, она засовывает руки в карманы халата.

— Я думала, доктор Полсон…

— По-видимому… — я скрещиваю руки на груди с притворным раздражением, — главный детектив мало верит в квалификацию медицинского эксперта ФБР.

Она опускает голову, пытаясь скрыть ухмылку.

— Похоже, адвокат был убит задолго до того, как его бросили в переулке, — продолжаю я. — Честно говоря, я была бы не прочь услышать еще одно экспертное заключение. Его язык был... удален.

Это привлекает ее безраздельное внимание. Но улыбка на ее лице исчезает.

— Конечно, — она оглядывается, а затем направляется к своей сумке, ее шаги немного замедляются, прежде чем она с силой хватает ее. — Я должна предупредить агента Бондс, что ухожу.

Агент Бондс.

— В этом нет необходимости. Я уже уведомила ее, — я поднимаю свой телефон. — Она встретит нас там.

Удовлетворенная мои ответом Эйвери ставит сумку на пол.

— Мне нужно взять набор для осмотра места преступления.

Я изучаю ее сумку, пока она скрывается в стенах своего кабинета.

Через минуту я провожаю ее через вращающиеся двери, где она замечает, что ее охранник отсутствует на своем посту.

— Детектив Карсон…?

— Я отправила его на место преступления раньше нас, — объясняю я, и в моем голосе звучит убежденность. — Вы можете поехать со мной.

Я — не ее начальник. В этом отношении она не обязана следовать моим указаниям. И с тем, через что она прошла, так много раз оказывалась на волосок... Она должна подвергать сомнению мои методы больше, чем выражают ее нерешительные глаза.

Но мы — существа привычки. Произошла ужасная смерть, которая требует ее внимания, ее опыта. О, мы все жертвы гордыни, наш грех — профессиональное высокомерие. Она не может разочаровать свою команду. Она не может разочаровать мужчину, которого любит. Более того, она не может разочаровать саму себя.

Кроме того, Альфа еще не подтвердил ее сообщение, возможно, он вообще не ответит. Предоставляя ей достаточно времени, чтобы избежать ежечасного обратного отсчета ее разрушительного плана. Скоро она воссоединится со своей второй половиной, в безопасности от того, что когда-либо совершала такие опрометчивые поступки.

Я уверена, что Куинн не посвящен в ее деятельность в Даркнете. Если бы он знал, то никогда бы не позволил ей покинуть свою квартиру. И все же попытка выманить меня из укрытия трофеями Вэллса была бесполезна. Они ничего не значат ни для меня, ни для моих клиентов. Все, что Эйвери нужно было сделать, это сообщить мне, что она готова... и вот я здесь. Отвечая на ее зов.

— Хорошая машина, — комментирует Эйвери, имея в виду мою «Альтиму Купе». — ФБР, должно быть, хорошо платит своим агентам.

Моя голова пульсирует от непрекращающейся боли, которая возникает из-за праздных разговоров. Гребаный бред, который люди извергают, чтобы заполнить тишину.

— Она выглядит дороже, чем есть на самом деле, — я заставляю себя неловко улыбнуться. — У меня просто отличный вкус.

Это правда. Я выбрала тебя.

Я как ребенок на Рождество, которому не терпится разорвать свой подарок и выбросить упаковку. Решение отказаться от специального агента Лены Бэлл было нелегким, и я буду оплакивать ее смерть. Я невероятно усердно работала: против сексизма, против фанатизма, против далеко не идеального прошлого, чтобы быть там, где я сейчас — главой отдела по борьбе с организованной преступностью ФБР. Немалый подвиг для дочери шлюхи.

Однако это была всего лишь ступенька к моей конечной цели. Признаюсь, смерть Лены наступит гораздо раньше, чем я планировала. Она умрет с позором. Мой звездный послужной список в ФБР будет запятнан. О, но вознаграждение смягчит боль.

Даже самые сильные не созданы для того, чтобы жить двумя разными жизнями одновременно.

Признайте свои ограничения. Ищите решение. Завоевывайте.

В прошлом году сеть «Альфа Омега» вышла на международный уровень, взлетев со скоростью света, когда я ввела в свою деятельность направление по торговле людьми. Мне больше не придется иметь дело с дилерами, толкающими за гроши наркоту. В Сиамском заливе меня ждет частный остров, откуда я буду вести все свои дела. Мне даже не придется путешествовать, если я этого не захочу.

Краем глаза я наблюдаю, как Эйвери пристегивается ремнем безопасности. Думаю, ей понравится мой остров. Пышная растительность. Самая голубая вода лагуны. Белые пляжи. Она может лежать на песке в бикини, потягивая «Май-Тай». Я уже подготовила ее личную лабораторию. Самые современные технологии, которые полиция никогда бы ей не предоставила, чтобы те были у нее прямо под рукой. Она может заниматься любым делом, о котором мечтает, до тех пор, пока производит то, что мне нужно.

К этому времени, в следующем году, «Трифекта» станет глобальным проектом. Различные составы с различными вариациями воздействия для нужд отдельного покупателя.

Конечно, с моим вниманием к маркетингу и разработке препарата мне больше не придется вкладывать время или ресурсы в операции по незаконному обороту наркотиков. Это очень рискованная сделка. Однако я никогда не откажусь от этого полностью. Небольшой побочный бизнес только для моей элитной клиентуры. В конце концов, мне нравится проводить время со своими девочками. Это то, что в глубине души делает меня молодой.

Тишина в машине нарастает, становясь осязаемой. Эйвери возится со своим телефоном, проверяя несуществующие сообщения. Выезжая на улицу, ведущую из центра города, я тоже проверяю свой.

Маленькая красная точка указывает местоположение Куинна на карте. Он все еще в «Логове». А затем я переключаю экран и нажимаю кнопку, чтобы заглушить сигнал.

Через мгновение Эйвери поднимает глаза. Она смотрит в окно. Я только что проехала дорогу, которая ведет к клубу.

— Мне хочется проехаться по живописному маршруту, — отвечаю я, откидываясь на сиденье. — У нас никогда не было возможности просто... поговорить.

Я чувствую, как растет ее беспокойство, атмосфера между нами сгущается из-за ее опасений.

— При всем уважении, агент, я думаю, что место преступления немного более актуально.

Я пожимаю плечами.

— Это только так кажется. Давай посмотрим на это объективно. Охоты на людей больше не будет. Каждый человек, представляющий интерес в этом деле, либо мертв, либо заключен в тюрьму. К чему будут все эти доказательства?

Ей требуется несколько секунд, чтобы обдумать мои слова.

— Доказательства крайне важны. Мы только предполагаем, что МакГрегор приказал убить двух своих людей, — она делает паузу. — Троих, включая Райланда Мэддокса.

— У тебя есть другая теория?

— Я работаю не на основе теорий, — в ее голосе слышится нотка нетерпения. — Вот почему так важно изучить все улики. Чтобы я могла дать детективам то, что им нужно для проведения расследования и разработки теорий.

— И ты так хорошо справляешься с тем, чтобы дать детективу Куинну то, что ему нужно.

— Простите? — огрызается она.

Я пренебрежительно машу рукой, а затем крепче сжимаю руль.

— Десять минут не помешают расследованию, — говорю я. — Во всяком случае, тому, что от него осталось.

Я слышу, как она делает глубокий вдох.

— Мои личные отношения с детективом Куинном заставляют вас сомневаться в моей профессиональной этике? Моей способности выполнять работу?

Смех вырывается наружу. Она такая дерзкая.

— Я никогда не сомневалась в твоих способностях, доктор Джонсон. Как раз наоборот, — я сворачиваю на шоссе. Ее отвлеченное внимание мешает ей заметить, что мы направляемся в сторону аэропорта.

— Тогда я не понимаю…

— Назови то, что ты хочешь, — говорю я ей.

— Простите?

— Только одно. Первое, что приходит в голову. Это простая просьба, но в ней заключено глубокое понимание. У такого преданного делу человека, как ты, есть цель. Намечен путь к своему будущему. Итак, скажи мне: что стоит на первом месте в твоем списке, к чему ты стремишься каждый день?

Ее тело повернуто в мою сторону. Я чувствую, как ее пристальный взгляд сузился на мне, а смятение вместе с испугом исходят от нее, буквально крича о себе.

— Тогда я начну, — говорю я. — Я читала твое досье. Я знаю, что твои родители погибли в автокатастрофе, и что ты некоторое время боролась за место в колледже, — я оглядываюсь. — Должно быть, это было нелегко. Но ты преодолела все трудности. Ты пробила себе дорогу наверх. Ты стала лучшей на курсе и сразу же получила место судебного патологоанатома в Нью-Йорке.

Она отводит взгляд.

— Какое это имеет отношение к нынешней ситуации?

— Большое, — мы обмениваемся взглядами. — Женщине нелегко превзойти своих коллег-мужчин, — я смеюсь. — Поверь мне, я знаю. Для этого нужна особая дисциплина, — я подмигиваю ей. — К сожалению, старая пословица все еще верна: мы должны работать вдвое усерднее, чтобы нас воспринимали вдвое лучше, — я продолжаю. — Ты отклонила предложение стать главным судмедэкспертом в Нью-Йорке. Было ли это вызвано твоим собственным страхом, или у тебя на примете есть более солидное место?

— Откровенно говоря, агент, это не ваше дело, — она щелкает по экрану телефона и открывает текстовое приложение.

Я сжимаю руль до боли в костяшках пальцев.

— Здесь нет сигнала.

Ее руки замирают. Кое-что доходит до ее сознания, но она не может понять, что именно. Пока нет.

— Остановите машину.

— У нас схожая история, — продолжаю я, игнорируя ее требование. — Ну, не в смысле трагедии. Смерть моей матери вряд ли можно было назвать трагическим случаем.

— Почему я не могу поймать сигнал?

— Тише, — успокаиваю ее я. — Невежливо перебивать. Слушай. Это очень важно, — я с искренностью смотрю на нее. — Это несправедливо, что я читала твое досье и знаю интимные подробности твоей жизни. Будет правильно, если я поделюсь в ответ некоторыми личными подробностями своей жизни.

Я замедляю машину, чтобы мы могли спокойно ехать по шоссе. У нас есть время.

— Моя мать была шлюхой, — признаюсь я, нарушая тишину, — которой платили. Мой дом был переполнен сексом. Запах. Эти звуки. Стыд — он въелся в мои поры. Ее клиенты приходили в любое время, — я едва сдерживаю усмешку, конечно, они смеялись. — Мне было всего четырнадцать, когда они начали обращать внимание на меня.

Эйвери бесполезно постукивает по экрану своего телефона. Шум отвлекает. На сегодня с меня достаточно отвлекающих факторов. Я протягиваю руку через консоль и вырываю телефон у нее из рук. Она сопротивляется изо всех сил. Я впиваюсь ногтями в ее кожу, и когда машина начинает сворачивать, ее хватка ослабевает.

— Несмотря на то, что некоторые могут подумать, — я разбиваю телефон о приборную панель, — на самом деле мне не нравится наказывать. Но отвлекающие факторы недопустимы.

— Ты сумасшедшая, — произносит она.

Я бросаю разбитый телефон на пол.

— Возможно, — соглашаюсь я. — Или, может быть, весь остальной мир безумен, а я просто гений, умеющий этим пользоваться.

Она тянется к дверной ручке.

— Удар об асфальт на скорости сорок пять миль в час никак не повлияет на цвет лица девушки, — я улыбаюсь, и ее рука опускается на колени. Она все еще неспокойна.

Я жду этого момента — когда Эйвери совершает очень предсказуемый шаг. Лучше нам убрать все помехи с дороги.

Она ныряет за сумкой, зажатой у нее между ног. Я даю ей достаточно времени, чтобы понять, чего не хватает, прежде чем прочищаю горло. Когда она поднимает взгляд, ее глаза останавливаются на пистолете в моей руке, и я медленно предупреждаю ее:

— Сядь назад.

Когда она опускается на сиденье, и я кладу "ГЛОК" ей на плечо. Ее страх очевиден по дрожанию пистолета.

— До меня дошли слухи, что тебе нравится чувствовать сталь между ног, — не отрывая взгляда от дороги, я провожу стволом по ее груди. — Но я думаю, что это больше мужское удовольствие. Что насчет меня? Ничто так не возбуждает, как вкус стали, — я легонько толкаю ее в подбородок. — Открой рот.

— Пошла ты.

Я направляю пистолет ей в лицо.

— Неправильно. Ответ всегда будет «да, мэм». А теперь засунь этот чертов пистолет себе в рот.

Схватившись за щеку, она не отвечает.

Я вздыхаю.

— Дрессировка — это только одна из вещей, которые я делаю лучше всего, — я смотрю на нее. — Но у меня это чертовски хорошо получается. Чем быстрее ты научишься подчиняться, тем быстрее мы сможем перейти к чему-то лучшему. — Какая упрямая. — Я выпотрошила и содрала кожу с человека, который был моей правой рукой, Эйвери. Алекс Кинг был мне как сын. Самый близкий, кто у меня был. Так неужели ты думаешь, что я буду колебаться, прежде чем всадить тебе пулю в голову?

Она моргает, глядя на меня, и я смеюсь.

— Тебе стало легче? Если тебе от этого станет легче, можешь притвориться, что я убила Алекса ради тебя. Он обошелся с тобой весьма прискорбно. Но как ты думаешь, у кого он этому научился? — я посылаю ей искренний взгляд. — А теперь мне бы очень не хотелось разбрызгивать твои мозги по моей машине. Это довольно хорошая машина.

Медленно двигаясь, она поворачивается лицом к пистолету, а затем открывает рот.

— Хорошая девочка, — я втискиваю дуло между ее зубами. Она дрожит, я слышу, как стучат ее зубы о сталь. Но ей это нужно. Выброс адреналина поможет ей расслабиться.

— Запомни этот металлический привкус, — говорю я, давая ей время. — Каждый раз, когда ты подумаешь о неуважении ко мне, я хочу, чтобы ты вспомнила вкус «ГЛОКА» у себя во рту. А теперь… — я вынимаю пистолет и засовываю его в карман пиджака. — Как я уже говорила, трагедия. Общая история.

Я позволяю ей откинуться на сиденье и устроиться поудобнее. Мы будем проводить много времени вместе.

— Я была просто девчонкой, когда один из клиентов шлюхи решил, что я созрела для того, чтобы меня взяли. Он изнасиловал меня на полу нашей кухни. Липкие остатки растаявшего мороженого, жира и, Бог знает, чего еще стягивали мою кожу на потрескавшемся липком линолеуме. Он трахал меня, как животное. На грязном кухонном полу. Он не потрудился заглушить мои крики. Я знаю, что моя мать все слышала. Я звала ее, когда он разрывал меня изнутри до крови и онемения. Когда дело было сделано, моя мать потребовала, чтобы он заплатил вдвое больше ее обычной ставки. В конце концов, я была девственницей. Деньги она оставила себе.

Я делаю паузу, позволяя Эйвери переварить ужасающую правду истории Лены.

— Он был постоянным клиентом. Я знала, что он вернется. И что с этого момента он предпочтет меня ей. Может, это ее и разозлило, и поэтому она меня возненавидела. Я имею в виду, она всегда обижалась на меня за то, что я родилась, но после этого я больше не была нежеланной обузой. Я была конкуренткой. К следующей встрече с ним я подготовилась основательно. А когда он вернулся, я позволила ему засунуть свой вялый член мне между ног, прежде чем отрезать его кухонным ножом, — я смотрю на нее. — Ты же врач. Знаешь ли ты, как трудно разрезать плоть и сухожилия ножом для стейка? Можешь себе представить? — я прогоняю это воспоминание прочь. — В любом случае его крики привлекли мать, и когда она вошла в мою комнату, я вонзила нож в ее матку. Эта мерзкая, черная бездна, откуда она породила меня.

— Мне жаль, что это случилось с тобой, — говорит Эйвери, ее голос слегка дрожит. — Но если это правда, тогда как тебя вообще приняли в ФБР?

Легкий смешок срывается с моих губ.

— Ты никогда не оставляешь свидетелей, не так ли? — я удивленно поднимаю брови. — Я прикончила его, и к тому времени, когда прибыла полиция, ужасная сцена была задокументирована, как очередной домашний скандал. Шлюха и ее клиент убиты собственными грязными руками. Я же была подростком. Мое дело было закрыто. А когда я стала совершеннолетней, то сменила свое имя с Лены Маккарти на Лену Бэлл — так эта шлюха называла меня в свои лучшие дни.

— Я не понимаю, зачем ты мне это рассказываешь, и как у нас вообще может быть общая история, Лена.

Умная девочка. Интересно, научилась ли она этому трюку у своей подруги-профайлера? Использовать имя преступника в критический момент.

— Ты еще не поняла? У нас обеих имеется ужасная тайна, которую никто никогда не узнает. Теперь ты знаешь мою так же, как я знаю твою. Мы обе убили и спрятали концы в воду, чтобы защитить себя. У нас много общего, Эйвери.

Ее ошеломленное молчание заполняет пустоту машины.

— Я никогда никого не убивала.

Ах, но она не отрицает, что скрыла это.

— Нет, ты позволила Сэди сделать всю тяжелую работу. Но, боюсь, это все равно делает тебя соучастницей. В законе четко про это написано.

— Ты работаешь на Альфу, — говорит она, ухватившись за связь. — Ты его связной.

— Близко, но нет, — я съезжаю на обочину шоссе и роюсь в сумочке в поисках сигареты. Чиркая зажигалкой, я делаю глубокую затяжку, наполняя свои легкие ядом, которого они жаждут. — Ты можешь лучше.

Эйвери пользуется этой заминкой, и снова пробует открыть дверь. Она колотит в окно, отчаянно дергая за ручку.

— Пожалуйста, прекрати этот шум, — я тушу сигарету, а затем наклоняюсь над центральной консолью и хватаю ее за подбородок, притягивая ее лицо к себе. Ее дыхание касается моих губ. Она не отстраняется. Храбрая. — Смотри глубже.

— Ты — шлюха Альфы, — с вызовом говорит она. А потом плюет мне в лицо.

Я позволила улыбке растянуть мои губы. Я крепче сжимаю ее лицо и провожу языком по губам, пробуя на вкус ее страх.

— Я и есть Альфа.

В ее прекрасных карих глазах отражается недоверие. Затем вспыхивает явный ужас, сверкая в блестящих радужках, и я наслаждаюсь этим. Я прижимаюсь ближе, достаточно близко, чтобы укусить ее за губы, и приковываю ее запястье наручниками к двери.

— Чтобы ты не поранилась, — объясняю я, а затем целую ее в губы.

Она дергает за манжету.

— Ты женщина.

— Ты очень наблюдательна.

— Как… Почему?

Я снова выезжаю на шоссе.

— На самом деле все просто. Никто не хочет верить, что женщина может быть такой жестокой. Такой злой. Даже имея доказательства прямо перед собой, твой разум отрицает их. И причина… — я замолкаю, размышляя. — Деньги. Это моя единственная цель. Я ненавидела быть бедной.

Она стонет, борясь с собой, а затем раздраженно сдается.

— Но то, что ты делала... с женщинами. После того, через что ты прошла, как ты могла?

Я закатываю глаза.

— Власть, — честно отвечаю я. Затем, для ее же блага, я пытаюсь объяснить: — Секс — это оружие. Мы все это знаем, даже если пытаемся убедить себя в обратном. Женщины занимаются сексом каждый день, и это наша единственная истинная власть над всеми мужчинами. Между мужчинами и женщинами есть что-то вроде танца, но, в конечном счете, контроль принадлежит женщине. Для мужчин эта власть может быть получена только тогда, когда она взята силой, — я смотрю на нее, смотрю ей в глаза. Она знает, что это правда. — Вот почему изнасилование никогда не связано с настоящим сексом с мужчиной. Речь идет о том, чтобы лишить нас власти.

Ее отвращение очевидно.

— Ты лишаешь их этой силы.

— Ты такая умная, Эйвери. Это необходимость в моем бизнесе. Девушки должны бояться меня, так же как мужчины в профессии должны уважать меня, — я поднимаю подбородок. — Каждый, независимо от сексуальной ориентации, уважает власть.

Она в последний раз дергает за манжету.

— Куда ты меня везешь?

Полагаю, теперь это не имеет значения.

— Частный самолет ожидает нашего вылета из Арлингтона. Мне пришлось провести спешную подготовку. Организовать заграничный транспорт хотя бы для десяти девушек — это большая работа. И меня поторопили. Ненавижу, когда меня торопят. Но все в порядке. Они прибудут сразу после нас, — я улыбаюсь ей. — Я позаботилась о том, чтобы твои подопытные не задержали нас.

— Тебе действительно нравится слушать себя, не так ли? — говорит она, вызывая у меня смех. — Это явная нарциссическая черта, Лена. Но знаешь что? Мне чертовски надоел твой голос.

Свободной рукой Эйвери хватается за руль.

На мгновение ее охватывает ярость, прежде чем она дергает руль… и машина переворачивается.