Он, она и Анжелика

ГЛАВА ПЕРВАЯ

«Моя самая большая удача за все время работы», — сказала самой себе Тони Карлтон. Тротуар, по которому она шла, был запружен народом, так что ей оставалось двигаться вместе с толпой, восхищенно оглядываясь по сторонам.

— Леди, я бы с удовольствием пошептал вам что-нибудь на ушко.

Тони резко повернулась, отбросив рукой густые рыжие кудри, и, прищурившись, посмотрела на того, кто это сказал. Высок, черноволос, в дорогом костюме-тройке. Нахал. Странно, бродяги чаще ходят в армейских куртках и вязаных шапках.

Парень, очевидно, сразу понял — он втянул голову в плечи и, зажав под мышкой дорогой кожаный портфель, ускорил шаг.

И все же Ванкувер ей нравился. Нравился китайский квартал и особенно Мартин Йинг, который только что дал согласие разработать эксклюзивную коллекцию одежды для бутика мадам Йелтси, на которую она работает. Тони впервые отправилась в такую поездку одна, но для мадам это не имеет значения — мадам всегда ждет чего-то необыкновенного. Обыкновенное ее не устраивает.

Тони остановилась и с некоторым трудом пробралась к витринному окну неприметного магазинчика — там промелькнуло что-то интересное. Это оказались экзотические восточные украшения из нефрита. У Тони перехватило дыхание — они идеально подходили к коллекции Йинга!

Она рывком распахнула дверь и на мгновение застыла на пороге, пока глаза привыкали к темноте. За прилавком стоял китаец, по виду ненамного старше ее, где-то под тридцать, и, склонившись, внимательно рассматривал что-то сквозь увеличительное стеклышко. Он был так поглощен своим занятием, что не сразу заметил Тони, а заметив, удивленно вскинул на нее глаза и поспешно сунул руку под прилавок.

— Закрыто, — выпалил он. — Забыл вывесить табличку. Закрыто! Уходите.

Однако Тони не могла допустить, чтобы ее так просто выпроводили — в затылок дышала мадам Йелтси с ее жаждой необыкновенного. Да и вообще — на каблуках она под метр восемьдесят, а за один взмах ее густых длинных ресниц любой мужчина сделает то, что она пожелает.

Закрыто не закрыто, а кое-что из этих вещиц она получит, и особенно ту, что продавец так старательно прятал. Тони сделала несколько быстрых шагов по выложенному плиткой полу и, поймав ускользавшую руку китайца, прижала ее к поверхности прилавка.

— Закрыто, — повторил он слабым голосом, но на лице у него слабо заиграла улыбка, а в темных глазах, глянувших в зеленые глаза Тони, как будто даже засветилась надежда.

Из-под руки у него выкатилось кольцо, которое Тони тут же и схватила. Китаец почему-то задрожал. Тони привыкла, что мужчины возбуждались в ее присутствии, но чтобы дрожать… Такого она что-то не припоминала.

— Какая красота, — выдохнула она, рассматривая кольцо со всех сторон. Это была великолепная работа — серебро и нефрит в виде дракона. Кольцо как будто составляло гарнитур с ожерельем, выставленным в витрине. Сто лет ищи, а не найдешь ничего более подходящего к моделям Йинга.

— Это кольцо приносит удачу, большое счастье, — печально, как показалось Тони, произнес китаец. Его взгляд скользнул по ее безымянному пальцу. — Мужа. Детей.

Последние слова мадам Йелтси не одобрила бы.

— Ах, какая прелесть! Неужели это ваша работа? — Жаль, мадам не слышит, каким тоном это было сказано, — она осталась бы довольна. — Я хочу его купить. И не одно. Я хочу…

— Нет, нет! — взвизгнул китаец. — Оно не продается.

Тони вскинула на него взгляд: по лбу китайца катились капельки пота, казалось, он вот-вот упадет в обморок.

Нет, до такого она не доводила еще никого. Да он и смотрит-то не на нее, а куда-то поверх ее левого плеча, на улицу. Тони повернула голову. Мимо текла толпа, но в этом безостановочном движении было нечто неподвижное. Точно: на другой стороне улицы стояли трое и смотрели на магазин. Что-то в них было необычное. Может, то, что все трое были смуглы, черноволосы и явно выше остальных, в основном желтолицых и низкорослых? Или потому, что в них ощущалась какая-то угроза?

— Берите кольцо, — проговорил китаец, накрыв ее руку своей, — и быстро уходите.

— Я не могу взять одно кольцо, мне надо несколько. И вон то ожерелье…

— Уходите, — почти шепотом повторил он, — быстро.

— Вы не понимаете. Мне нужно…

— Оставьте визитку. — Голос звучал жестко, почти гневно. — Зайдете потом.

Продавец был явно на пределе. Тони вынула из кармана визитную карточку, написала название гостиницы и номер комнаты и положила ее на прилавок.

Китаец кивнул.

— Идите.

Она хотела было оставить кольцо на прилавке. Глаза китайца гневно сверкнули.

— Возьмите с собой, — сквозь зубы приказал он.

Тони взглянула на него еще раз и вдруг почувствовала, как он напуган. Ее приподнятое настроение от сделки с Йингом мгновенно улетучилось.

— Я могу чем-нибудь помочь? В чем дело? — негромко спросила она, но было ясно, что ее настойчивость лишь усугубляет ситуацию. Тони пробормотала что-то вроде благодарности, развернулась и вышла из магазина.

Толпа подхватила ее и понесла. Вокруг кипела жизнь, и Тони пожалела, что не захватила фотоаппарат. Хотя она еще, пожалуй, успеет забежать в номер и вернуться сюда до темноты.

Мадам Йелтси неодобрительно относилась к ее хобби и считала его пустой тратой времени, однако Тони знала, что именно ее художественные наклонности, отличное чувство меры и способность выбирать удачные ракурсы помогли ей занять нынешнее положение.

Какой-то шум заставил ее обернуться. Трое, стоявшие на другой стороне, перешли улицу, на мгновение остановились и торопливо вошли в лавку, которую она только что покинула.

И почти сразу же послышался крик. Один из троицы вышел из лавки и стал вглядываться в двигавшуюся по улице толпу.

Шестым чувством Тони поняла, что этот тип с невыразительным, холодным лицом высматривает именно ее. Ей сразу стало не по себе. В дверях показался хозяин лавки. Его крепко держал за плечи долговязый громила. Хозяин что-то кричал, лихорадочно скользя взглядом по толпе. И вдруг указал рукой на нее!

Теперь уже вся троица взирала на Тони. Громила, державший хозяина, уволок его внутрь, а двое других стали продираться сквозь толпу в сторону Тони. Панический холодок пробежал у нее по спине — за ней охотятся! Вляпалась неизвестно во что, и как теперь вылезать, непонятно.

Смешно даже подумать, что можно убежать на восьмисантиметровых каблуках и в узехонькой юбочке!

Значит, надо перехитрить. Это, пожалуй, по ее части.

Для начала Тони слегка присела — она же сантиметров на пятнадцать выше всех на этой улице. Скрывшись за людской завесой, она лихорадочно соображала, что делать дальше. У нее были считанные секунды.

Она передвинулась на несколько шагов и скорчилась за какой-то машиной. Заглянула в заднее оконце — ага, детское креслице, рядом валялся плюшевый медведь.

Почти бессознательно Тони нажала ручку. Дверца открылась.

Она скользнула внутрь и осторожно закрыла за собой дверцу. На полу лежало замечательное стеганое одеяло. Не задумываясь, Тони накрылась им. Преследователи приближались, они были уже близко. Ей было слышно, что они говорили.

— Черт, только секунду назад она была здесь!

— Небось из тех сумасшедших амазонок. Мы ее легко вычислим.

Из амазонок, значит! Сумасшедшая! При других обстоятельствах она бы с удовольствием поставила его на место.

Между тем мужчина явно остановился недалеко от машины. Сердце у Тони бешено заколотилось. Она отогнула краешек одеяла и замерла в ужасе: мужчина стоял на тротуаре буквально в нескольких сантиметрах от нее.

Заглянуть внутрь ему, однако, в голову не пришло. Постояв немного, он мрачно отошел. Тони перевела дух — она еще посидит тут минут пять, потом потихоньку поднимется, осмотрится и, если все будет чисто, пойдет в гостиницу и позвонит оттуда в полицию. Надо будет проверять себя по часам, чтобы не застрять тут на целую вечность.

А что она скажет в полиции? Не суетись, одернула она себя, сначала доберись до телефона.

Тони чуть не вскрикнула, когда услышала, что кто-то пытается открыть дверь. Они нашли ее! Она сунула голову под одеяло.

Щелк! Дверца открылась.

Беги. Нет, погоди.

На заднее сиденье плюхнулась сумка, за ней вторая. Пружины переднего сиденья скрипнули — кто-то сел. Салон наполнился чудесным ароматом свежести и лосьона после бритья. Так пахнет лишь один мужчина из ста.

И что теперь? Из огня да в полымя? Он вполне может оказаться серийным убийцей, насильником или…

Спокойно, мысленно приказала она себе. Вряд ли судьба станет испытывать ее дважды в день. Да и мишка с креслицем о чем-нибудь да говорят. Добропорядочный отец семейства после тяжкого трудового дня возвращается к жене и ребенку. От серийного убийцы не пахло бы так… божественно.

Автомобиль ожил. И тут до Тони дошло, что о лучшем повороте событий и мечтать было нельзя. Этот папочка вывезет ее за город, а там, когда он отправится домой, она спокойно уйдет. Найдет телефонную будку, вызовет такси и вскоре будет у себя в гостинице. Звонок в полицию, и, если повезет, она уже сегодня улетит в Сан-Диего.

Удача! Разве не ее должно вроде бы приносить кольцо?

Машина мягко влилась в транспортный поток.

Интересно, что за тип? Невысокий рыхлый человечек в слегка помятом костюме? Очки, редкие волосы зачесаны на лысину?

Водитель включил музыку. Радио грустно пело о коне, который подвел, и о дурной женщине. Водитель рассеянно подпевал себе под нос.

Его голос подействовал на нее ободряюще, хотя пел явно не толстячок. Это был голос главы семейства — приятный, низкий и спокойный.

Тони отметила, что сердце стало биться ровнее. Она осторожно отодвинула край одеяла, щекотавший ей нос, — неплохо бы узнать, где они находятся. Но это было бы совершенно нереально — она тут впервые в жизни.

Между тем минута шла за минутой, и Тони начала посматривать на часы. Конечно, в такой ситуации каждая минута тянется как целый час, однако, когда действительно прошел час, она слегка занервничала.

Город, конечно, большой, и все же… где он живет? Вопрос вполне риторический — что она может сделать? Высунуться с заднего сиденья, мол, «ку-ку!», «сюрприз!»? Гробанутся оба за милую душу.

Так, значит, она ждет еще полчаса, а потом приводит в действие план Б, если к тому времени его удастся разработать.

Господи, как же неудобно лежать в этом закутке.

Мать всегда учила Тони искать и находить что-то хорошее даже в самых тяжелых обстоятельствах, а сейчас и в самом деле было тяжело: ее куда-то везли и ее собственная жизнь от нее уже не зависела.

Однако главной опасности все же удалось избежать. Тони поежилась, вспомнив о троице и щуплом торговце, трясущемся от страха. Она спаслась.

Это и есть хорошее. И еще то, что ее не тянет чихать и не хочется в уборную.

Кроме того, могло случиться так, что ей пришлось бы сейчас лежать не в этом шикарном, комфортабельном авто, а в тесной импортной жестянке.

Мама оказалась, как всегда, права. Тони почувствовала, как спадает напряжение и на смену ему приходит расслабленность. Приятный запах и мурлыканье водителя окутали ее словно покрывалом.

Господи, прошу тебя, мысленно взмолилась она, не дай мне уснуть. И куда бы мы ни ехали, сделай так, чтобы приехали поскорее.

Ей ни в коем случае нельзя спать. Ни в коем случае… Последнее, что Тони услышала, был голос радиоведущего: «А сейчас — Гарт Брукс с песней «Неуслышанная мольба»».

Гаррет Бойд едва удержался, чтобы не дать сигнал подрезавшему его маленькому красному седану. Не дал, потому что увидел на заднем сиденье креслице для малыша. Товарищ по несчастью, значит. Разогнавшаяся до безобразия мамаша-нарушительница спешила, надо думать, в детский сад. Это ему тоже знакомо. Только до его детского сада полтора часа езды от города. И это никакой и не детский сад, а просто добрая соседка, чье расположение Гаррету очень бы хотелось сохранить, потому что из сегодняшней поездки в город ничего не вышло. Полный облом. В который раз!

Он ездил, чтобы поговорить с миссис Чинг насчет няни. Вчера по телефону она ему понравилась. Несмотря на языковые трудности. Судя по голосу, приятная и добрая пожилая женщина.

Такой она оказалась и при встрече. Ее квартира над каким-то магазином в тесном китайском квартале сияла чистотой.

Дело стало проясняться, когда вдруг явилась внучка Лили — девица в кожаной куртке и кожаной мини-юбке, с английской булавкой в носу и цепью на запястье.

Слава богу, внучка пришла в такой же ужас, как и он сам, узнав, что в няни предстоит идти именно ей.

Дальше разговор продолжался по-китайски, но Гаррет и так все понял. Он уже был почти за дверью, когда девушка, вдруг перейдя на английский, спросила, а знает ли бабушка вообще, где находится эта самая Элиза.

Так назывался город, откуда приехал Гаррет. Если его, конечно, можно назвать городом.

Элиза. Затерянная в горах деревушка на краю парка Гарибальди. Сто миль от Ванкувера по извилистой дороге, то круто спускавшейся вниз, то взмывавшей вверх вдоль скалы над пропастью. Мечта местных жителей — чтобы их деревню признали наконец курортом.

Сегодня, в первый день февраля, в Ванкувере уже весна, распустились цветы, зеленеет травка, а Элиза все еще под снегом и будет под ним еще по крайней мере месяц. Самое подходящее место для горно-спасательной школы и для писания статей о тонкостях горно-спасательного дела для разных специальных журналов.

Но вот жить там никто не хочет.

По радио прорезался голос Гарта Брука, который пел о неуслышанных молитвах. Ну-ну, послушаем, что ты мне об этом скажешь. Гаррет вздохнул — вот уже три месяца, как он лихорадочно ищет няню, и полгода, как выполняет обязанности и отца и матери.

Именно полгода назад раздался тот ночной звонок, который перевернул его жизнь.

Его брат-близнец с женой попали на своем маленьком самолете в плотный туман и упали у острова Ванкувер. Погибли оба, и прелестная племянница Гаррета Анжелика, которой только что исполнилось пять лет, осталась одна на белом свете. Как и он сам. Больше того. Оказалось, что по каким-то неведомым соображениям его брат и невестка в своем завещании поручили опекунство ему.

Ему. Гаррету Бойду. Небезызвестному в мире горноспасателю.

Гаррету Бойду, под руководством которого было проведено более тысячи успешных спасательных операций.

Гаррету Бойду, в жизни не имевшему дела с детьми.

В разных ситуациях приходилось ему бывать и всегда удавалось сохранять спокойствие и самообладание. Но только не в этой.

Так они и перебивались — он и крошечное создание, так похожее на него.

Однако постепенно эта капризная и избалованная малышка, с ее бесконечным щебетаньем и криками по ночам, когда она звала маму, заронила в душу Гаррета что-то совершенно новое, неизвестное ему прежде.

Оставшись с девочкой на руках, Гаррет решил, что как опекун он должен обеспечить ей наилучший способ существования, что, по его мнению, означало найти обожающую детей супружескую пару, которая и станет с любовью ее воспитывать.

Но прошла педеля, и, к своему удивлению, он обнаружил, что, обыщи хоть целый свет, не найдешь душу, которая любила бы девочку так, как он.

Он начал читать специальную литературу и узнал много нового — о причине слез, о плюшевых мишках, о детской коже, такой чувствительной, что пришлось стирать белье особым мылом, о макаронах с сыром, которые рекомендуется есть человечку ростом метр двадцать.

А теперь ей приспичило заплести французскую косу.

Он понял, что будет до конца жизни плести эту косу и все равно не заплетет как надо. Анжелика обожала самые странные прически, и он, чьи руки с легкостью завязывали веревку дюжиной разных узлов, тщетно пытался соорудить у нее на голове что-то похожее на изображенное на фотокарточке. У ее мамы.

Профессия, которой занимался Гаррет, к отцовству не располагала. Это было, пожалуй, посложнее, чем снимать альпиниста с отвесной скалы в буран при помощи вертолета. А теперь еще менее чем через сутки у него должны были начаться четырехдневные поисковые курсы.

Когда Гаррет только привез Анжелику, ему сразу пришлось взять ее в поисковую экспедицию с собой, потому что она его просто не отпускала и дело дошло до истерики. Однако девочке поправилось быть в центре внимания, отважно карабкаться вслед за ним на Бриллиантовую Голову под неусыпным вниманием всех членов экспедиции. К счастью, стоял август, да и операция была не из сложных, если такие вообще бывают.

Ей-то понравилось, а он не мог сосредоточиться на деле — он постоянно думал о ребенке.

А однажды случилась одна удивительная вещь. Анжелика вдруг сказала, что она что-то слышит вон там, за поворотом, и потребовала остановиться.

Он ничего не слышал, и никто ничего не слышал, а она вырвалась у него из рук и побежала. Гаррет рассердился, но вся его злость испарилась, едва он, вбежав следом за ней в пещеру, увидел там лежащего человека. Человек был без сознания, в очень тяжелом состоянии и, уж конечно, не мог никого звать.

На вопрос, как она узнала, что в пещере человек, девочка только пожала плечами: «Сама не знаю. Что-то услышала».

Вот так благодаря Анжелике поиски окончились благополучно. Хотя было непонятно, то ли это была случайность, то ли еще что.

Однако сейчас предстояли занятия четыре дня подряд с утра до вечера, и девочка вряд ли будет спокойно сидеть за последним столом со своей книжкой-раскраской.

Она звала Гаррета дядей. Сначала ему это поправилось, но когда она произнесла это слово в сотый раз за день… Еще не хватает, чтобы она звала его так во время занятий.

Конечно, ему поможет Кенди, добрая соседка. Но здесь возникала еще одна проблема. Кенди и раньше проявляла к нему больше чем просто соседскую симпатию, а теперь и вовсе, пользуясь его затруднительным положением, без стеснения старается привязать его к себе.

То, что ей не нравится, для нее не существует. Как и то, чего хочет он сам.

Он мог уступить. Кенди — миловидная женщина, немножко склонная к полноте. Живет одна с двумя бойкими детьми-дошкольниками. Что из того, что все ее разговоры сводятся к мыльным операм, которые она смотрит целыми днями, выставив во двор перед домом громадную спутниковую тарелку?

Зато она любит Элизу и не собирается никуда оттуда уезжать. Она играючи справляется с волосами и лентами Анжелики. Ей ничего не стоит заплести французскую косу. Ей достаточно консервированного тунца и кукурузных хлопьев, чтобы приготовить что-нибудь вкусненькое.

Ему тридцать лет. Он целиком поглощен работой и никогда не думал о женитьбе.

Его стихия — горы. Он, как никто, умеет проникнуть в их душу и понять их величественную, суровую красоту. Его манят еще не раскрытые загадки. Это — его жизнь, его семья, и другой ему не надо.

Но зато надо Анжелике.

Ей нужна мать.

Он представил, как станет каждый день возвращаться домой, где его будет встречать Кенди… Нет, это невозможно. Даже ради Анжелики.

— Няню. — Гаррет сказал это вслух, просительно глядя куда-то вверх. — Помощницу.

Он уже давно свернул с шоссе, и до Элизы оставалось минут десять езды, когда до его уха долетел какой-то звук на заднем сиденье. То ли дыхание, то ли шорох.

В отличие от большинства людей, Гаррет доверял своим ощущениям, а сейчас он затылком чувствовал что-то неладное.

Там кто-то есть.

Это было так ясно и очевидно, что он сам удивился, как не заметил этого раньше. Он ничем не выдал своей догадки и продолжал держать скорость, скосив глаза на двери.

Так и есть — запоры на задних дверях не нажаты.

Он беззвучно выругался — провинциальная простота. В Элизе и слыхом не слыхивали, что надо запирать машину. В Ванкувере он сообразил запереть дверцу, из которой выходил, об остальных просто забыл.

И вот нате вам.

Теперь ни в коем случае нельзя было подъезжать к дому Кенди — там дети, а этот психопат мог оказаться вооруженным.

Раздумывать было некогда.

Он плавно съехал на обочину дороги и остановился, не заглушая двигателя. Потом вытащил из кармана джинсов небольшой нож, который всегда носил с собой, и, стремительно перепрыгнув на заднее сиденье, дернул одеяло.

И застыл от неожиданности.

На него смотрели огромные зеленые глаза на женском лице, обрамленном рассыпавшимися рыжими кудрями. Ничего красивее он не видел.

Хотя, может, ему просто кажется — здесь темно. Он протянул руку и включил свет.

Она зажмурилась. Пожалуй, при свете она еще лучше.

Гаррет смущенно улыбнулся, пряча нож в карман.

Животный ужас у нее в глазах пропал.

— Нет, вы не няня, — вслух произнес Гаррет. Он не очень деликатно потянул девушку за руку и посадил рядом с собой.

Ее очень узкая серая юбка задралась, обнажив длинные стройные ноги. Она проследила за его взглядом и натянула юбку на колени.

— Няня? — повторила она слабым голосом. — Как Мери Поппинс?

— Гм, — буркнул он.

— Que sera, sera? — нерешительно произнесла она.

— Это Доррис Дей.

— Черт, — сказала она.

При всем своем небогатом опыте Гаррет безошибочно определил, что юбка и жакет из очень дорогого магазина, а блузка из шелка. Макияж был нанесен искусно и не бросался в глаза.

Девушка ничуть не походила на хиппи, готовую прикорнуть где угодно. Просто она попала в беду.

А он спасатель. Это его специальность.

— Кто вы и что вы делаете в моей машине?

— Это долгая история.

— Тогда скорее начинайте, — сказал он, складывая руки на груди.

— Где мы? — Девушка беспокойно вглядывалась в темноту за окном.

— Может, сначала вы все-таки ответите на мои вопросы?

— А может, я отвечу на них потом?

— Когда потом?

— После того как вы довезете меня до ближайшего туалета. — Она еще и улыбается. Нет, это просто потрясающе. — Срочно.