Он, она и Анжелика

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Гаррет обвел взглядом столпившихся вокруг него людей. Его всегда удивляло, с какой быстротой и как много народу собирается, стоит только бросить клич. А ведь, кажется, здесь почти никто не живет.

Сейчас у него было двадцать три человека, причем больше половины — опытные люди. То, что надо.

Рации были в порядке, контрольный центр налажен.

Кенди, выглядевшая пришибленной, помогала Чарли готовить кофе и сандвичи.

Анжелика сидела за столом, напряженная как струна, бледная, словно не замечая и не слыша заговаривавших с ней детей Кенди.

Гаррет подавил подступившее к сердцу чувство жалости. Сейчас не до эмоций, надо делать дело, все остальное следует отбросить. Да, малышка многое пережила, и все равно…

Дверь открылась, вошла мадам Йелтси в своей шубе. От прежней самоуверенности не осталось и следа, и Гаррет не стал скрывать своего отношения — он бросил на нее гневный взгляд. Однако мадам, верная себе, сделала вид, будто вообще его не замечает. Впрочем, она и тут умудрилась его поразить: подойдя к Анжелике, села рядом, достала из-за пазухи кота и посадила его к ней на колени. Кот громко замурлыкал, и лицо Анжелики, как показалось Гаррету, немного просветлело.

Гаррет хлопнул в ладоши, призывая к вниманию. Чувствовалось, что спасателям не терпится приступить к делу.

— Женщину зовут Тони Карлтон, — начал Гаррет без всяких предисловий. — Ей 24 года, из Калифорнии, физическое состояние отличное. Предположительно одета соответственно погоде, имеет при себе некоторые необходимые вещи, однако совершенно незнакома с местными погодными условиями и ландшафтом. Для начала выстраиваемся в линию у того места, где замечены ее следы, и идем вперед. Будем двигаться на расстоянии вытянутой руки друг от друга.

Все торопливо нагрузились рациями, рюкзаками, мотками веревки и чинно направились к выходу.

Анжелика умоляюще смотрела на Гаррета.

Нет, она не пойдет. Не в этот раз. Но как только Тони найдут, он свяжется с ней по рации. Гаррет не допускал и мысли, что Тони могут не найти, хотя знал по собственному опыту, что поиски, поначалу вроде бы не предвещающие особых трудностей, порой заканчиваются безрезультатно.

Люди выстроились в линию к северу от снежных укрытий, где Гаррет видел следы Тони. Видимость была очень плохая, поэтому решено было не удаляться друг от друга. У каждого был свисток. В случае, если кто-то что-то обнаружит, он даст сигнал, и все остановятся, пока он, руководитель экспедиции, не оценит находку и не зарегистрирует ее. Следы были едва заметны, кое-где их замело совсем. Фрей, прекрасный следопыт, тоже заметил следы пумы. Он покачал головой и решил никому ничего не говорить. Все методично двигались вперед. Свистка не было, лишь иногда потрескивали рации.

Миновало полчаса, потом сорок пять минут, а они все шли. Гаррет рассчитывал, что к этому времени они ее уже найдут.

Раздался свисток.

Линия застыла на месте, и Гаррет пошел на звук, по дороге советуя тем, у кого тяжелые рюкзаки и рации, опереться руками о колени и глубоко дышать.

На ветке дерева висела полоска ткани.

Прежде чем дотронуться до нее, он осмотрел ее со всех сторон.

Ярко-зеленая. Это его рубашка, никаких сомнений. Клочок ткани не просто зацепился за ветку — он был привязан! Чувство огромного облегчения заполнило Гаррета: Тони жива. Он чувствовал это всем своим существом. Дело было за малым — найти ее.

Тони решила немножко передохнуть. Удивительно, как хорошо она себя чувствует. Конечно, выкопать пещеру в снегу оказалось не так-то просто и заняло много времени — ведь у нее не было ничего, кроме палки. Зато от работы ей стало тепло, да и голова была все время чем-то занята.

Время от времени она вспоминала о пуме и озиралась по сторонам, по все как будто говорило о том, что в неглубокой расщелине, где она решила устроить себе приют, никого, кроме нее, не было.

Тони решила еще разок проверить в карманах — может, где-то завалялся еще один пакетик с сухим бульоном. Ничего похожего не обнаружилось, зато ей пришло в голову, что можно приспособить к делу небольшую плоскую жестянку, в которой хранились крючки и леска.

Тони зачерпнула жестянкой снег, нагребла небольшой сугроб, под его прикрытием зажгла огарок свечи и, держа жестянку над пламенем, подождала, пока вода растает. И выпила. Получился какой-то жалкий глоток, зато как вкусно. Она проделала всю операцию несколько раз. Пить хотелось все равно, но жажда мучила уже не так.

Если б еще поесть. Тони со вздохом залезла в свое убежище, открыла пакетик с чаем и принялась медленно жевать чаинки. Что ж, очень даже неплохо.

Она была очень довольна собой — не растерялась, не испугалась до смерти. Нет, она просто молодец…

Когда ее, наконец, нашли, она сидела в снегу, прикрыв глаза, и жевала чаинки. По ее лицу блуждала улыбка.

Потрескивание рации заставило ее открыть глаза. Она вскочила на ноги и схватилась за сердце.

— Ждете кого-то?

— Гаррет! — воскликнула Тони, и он улыбнулся ей в ответ. Они как будто случайно встретились на улице.

Вокруг оживленно разговаривали и смеялись, но они ничего не видели и не слышали. Гаррет обнял ее, прижал к себе, и, только ощутив его тепло, она поняла, как сильно замерзла.

— Ты сердишься на меня? Что потерялась?

— Я действительно сердит кое на кого, но только не на тебя.

— Я тебе сейчас что-то скажу, только ты не будешь смеяться?

— Что?

— Мне понравилось здесь, Гаррет.

— Я вижу. — Гаррет посмотрел вокруг. — Снежное убежище?

Она проследила за его взглядом.

— Ну, часок-другой потратила.

— Для начала очень неплохо. Значит, никакой паники не было?

— Да ты что?! Когда я увидела пуму, у меня сердце в пятки ушло.

— Ты видела пуму?

— Я подумала, те круглые следы — Анжеликины, и пошла по ним. Потом они вдруг исчезли, а когда я подняла глаза, то уперлась в громадные желтые глазищи!

— И что ты сделала?

— Попятилась. Пячусь и потихонечку так говорю: «Киса, киса, киса».

— Да ну!

— Ну ладно, никакой «кисы» я, конечно, не говорила, потому что у меня язык прилип к гортани.

— А ты бы повернулась и побежала бегом.

— Ну да! Я подумала, пума решит: убегает, значит, добыча, — и помчится следом.

— Ну уж если ты была в состоянии так рассуждать, значит, паники действительно не было. — В голосе Гаррета прозвучало восхищение.

У Тони стеснило грудь. Она так по-глупому потерялась, а у него в глазах ни малейшего упрека.

— Как раз из-за паники люди здесь и гибнут, — через силу произнес Гаррет, чувствуя, что, если бы потерял эту женщину, его жизнь утратила бы смысл.

— Мне было не до паники, я была слишком зла.

— На кого?

— На свою всезнающую, всеядную начальницу. До меня дошло, что все это подстроила она, и никто больше. Чтобы выставить меня посмешищем в твоих глазах. С Анжеликой все в порядке, ведь так?

Гаррет кивнул, и у него в глазах зажегся мрачный огонь, не суливший ничего хорошего мадам Йелтси и Кенди.

— Бывшую начальницу, — поправил он и, не дав ей вставить ни слова, включил рацию. О чем-то поговорил, серьезно и спокойно, потом протянул трубку Тони. — Скажи Анджи, что у тебя все хорошо. Нажми вот тут и не отпускай, пока будешь говорить, потом отпусти и услышишь ответ.

— Привет, Анжелика, — проговорила Тони в микрофон. — У меня все хорошо.

— Я люблю тебя, анти! — ворвался ей в уши взволнованный голосок. — Я люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю, — с трудом выговорила Тони, задыхаясь от подступивших к горлу слез. Ей вспомнилось заплаканное личико Анжелики после ночного кошмара и тоска от бессилия помочь.

Теперь она знает, что для этого нужно. Нужна любовь. Любовь все лечит.

— Я люблю тебя, — громко сказала Анжелика, словно оповещая об этом весь мир.

И тут самообладание изменило Тони, и она разрыдалась. Его плечо было рядом, и, когда она уткнулась в него лицом, то ли ей послышалось, то ли он на самом деле сказал:

— Я тоже тебя люблю.

Но в тот момент на нее навалилась такая усталость, что она ни в чем не была уверена, а когда подняла на Гаррета взгляд, он смотрел куда-то за ее спиной и отдавал распоряжения одному из спасателей.

— Вы шли по следам пумы. — С этими словами Фрей чмокнул Тони в мокрую от слез щеку. Его взгляд беспокойно что-то выискивал и наконец наткнулся на Петти. Тревога во взгляде улеглась.

— Она ее видела, — сказал Гаррет и тряхнул головой.

— Пуму? Правда?

Пришлось Тони рассказывать с самого начала, как она пятилась от пумы, а люди все подходили и подходили. Кто-то сунул ей в руки чашку с горячим сладким чаем, кто-то накинул ей на плечи теплое одеяло.

— Из пакетика тоже неплохо, — пробормотала Тони. — Но этот, конечно, немножко повкуснее.

Кто-то протянул ей шоколадку, и Тони с жадностью вонзила в нее зубы. Ей еще никогда не было так хорошо, как сейчас. Она окружена теплом и любовью. Разве не любовь была во взгляде Гаррета, когда он смотрел на нее?

А если эта радость оттого, что операция прошла успешно? Или просто потому, что все они в горах?

— Ты готова идти?

— Конечно, — ответила Тони. — Хоть сейчас.

— Если хочешь, мы понесем тебя на носилках.

Она ответила протестующим взглядом. Гаррет вздохнул.

— Так я и думал.

Идти вниз оказалось намного легче, тем более что в снегу была протоптана тропинка, а рядом шли люди, переговариваясь и смеясь. Только теперь, освободившись от волнений и страхов, Тони стала замечать красоту в снежной круговерти и суровое величие гор.

Чудесное спасение привело ее в какое-то лихорадочно веселое состояние. Все вокруг воспринималось с необыкновенной остротой и яркостью. Ее открытая всем внешним впечатлениям душа вздрагивала всякий раз, когда Тони ловила взгляд Гаррета.

Он смотрел на нее как на самое свое драгоценное сокровище.

Они подходили к павильону, когда оттуда выбежала Анжелика. Она кинулась на шею Тони и стала целовать ее, всхлипывая и что-то радостно бормоча.

А ведь не далее как утром я окончательно решила уехать, подумала Тони.

Но в горах она узнала о себе нечто такое, о чем и не подозревала. Она осознала собственную силу.

Она поняла, что достаточно сильна, чтобы остаться здесь.

Когда Тони вместе с не отстававшей от нее ни на шаг Анжеликой вошла в павильон, первым человеком, которого она увидела, была мадам Йелтси.

Мадам выглядела постаревшей и усталой.

И вдруг Тони осенило.

Неуязвимость мадам была вовсе не признаком ее силы, а ее бедой. Что может быть печальнее, чем неспособность любить, отстраненность от самого прекрасного, что дает человеку жизнь!..

— Сдается мне, она кое-кого заберет с собой, — с усмешкой шепнул Гаррет.

Уж не Чарли ли? — подумала Тони. Да нет, судя по всему, не его. Чарли отбивал что-то колотушкой на кухонной стойке, и было похоже, он с удовольствием проделал бы эту операцию на голове мадам.

Тогда, может, Кенди? И тут Тони заметила кота, который сидел на коленях у мадам Йелтси и драл когтями ее драгоценную шубу.

— Котика! — догадалась Тони. — Она собирается взять с собой котика!

— Бедный кот. — Гаррет изобразил на лице огорчение. — Может, иммиграционный закон придет ему на помощь.

— Это только начало, — сказала Тони.

— Начало чего?

— Она снова научится любить.

Тони подошла к мадам Йелтси и, наклонившись к ней, взяла ее за руку.

— Все хорошо.

— Нет, не хорошо. Я по своей глупости чуть тебя не угробила. Я ведь, старая дура, сама не понимала, чего хочу для тебя. Поняла только в самый последний момент — чтобы ты была счастлива, вот чего я всегда хотела.

Слушая сумбурную речь мадам Йелтси, Тони открыла для себя, чего она искала у этой женщины: ее душа жаждала, чтобы кто-то заменил ей умершую мать.

— Сейчас я понимаю, что если ты и будешь счастлива, то не со мной. По правде сказать, я только что это поняла. — Мадам посмотрела туда, где стоял Гаррет.

Гаррет о чем-то оживленно разговаривал с толпившимися вокруг него спасателями и, как всегда, не замечал, какими глазами на него смотрят. Он для них — герой. И для нее тоже.

Конечно, она не считала мадам Йелтси своей второй матерью. Она просто искала у нее то, что могла дать только мама, — любовь и заботу.

Внезапно все звуки стихли, все замерло, а место, где стоял Гаррет, осветилось.

И на какой-то волшебный миг Тони увидела рядом с Гарретом… свою мать. И его брата Мэтью, и его невестку Сару. Она узнала их обоих по фотокарточке. Сара повернулась к ней, и Тони поняла, какой будет Анжелика, когда вырастет: красивой, волевой, умной и доброй. Губы у Сары пошевелились, но Тони ничего не расслышала. А потом ее мать, выглядевшая молодой, прекрасной, спокойной и беззаботной, потянулась к Гаррету и поцеловала его в щеку.

Тони почувствовала, как кровь ударила ей в лицо. Она закрыла глаза и потрясла головой.

— Что с тобой, дорогая? — забеспокоилась мадам Йелтси. — Тони!

— Все хорошо, — сказала Тони, открывая глаза. — Просто слишком много волнений за один день. Снег, и холод, и прочее… — Голос у нее дрожал.

Их нет, они умерли. Их здесь не было. У нее галлюцинации.

Она даже не представляла, что видения так прекрасны, так похожи на чудо.

Тони бросила взгляд на Анжелику. Та стояла не шелохнувшись на стуле и пристально смотрела туда, где был Гаррет. И вдруг на ее лице расцвела улыбка, таинственная улыбка.

Анжелика повернула счастливое лицо к Тони, и та внезапно поняла, что сказала Сара своей дочке.

Она поручила ее Тони и сказала дочери, что все хорошо, что она знает Тони, знает, что она за человек.

Здравствуй опять, моя тетя.

Тони заплакала.

— Мистер Бойд, — громко позвала мадам Йелтси. — Мистер Бойд, Тони нехорошо.

Гаррет в несколько шагов пересек комнату.

— Что с тобой, ты в порядке?

Тони несколько раз кивнула головой, у нее по щекам текли слезы.

В семнадцать лет она точно знала, чего хочет: стать художником и чтобы ее окружали люди, которых она любит. Жизнь повела ее по иному пути, но мать, Мэтью и Сара вернули ее обратно, туда, где ее место, где она будет сама собой.

Тони попыталась подняться, но ноги у нее подкосились, и Гаррет подхватил ее на руки и прижал к груди. Тони обмякла, чувствуя силу его рук и стук его сердца.

Он поцеловал ее в губы под общие смех и восклицания.

— Вы будете спать сегодня на раскладушке в моем офисе, — тоном, не терпящим возражений, сказал Гаррет мадам Йелтси.

Они были вдвоем. В маленькой печи трещал огонь, на столе стояли чашки с дымящимся какао.

Волосы у Тони еще не успели просохнуть после горячей ванны. Она сидела, завернувшись в халат, размеров на шесть больше, чем надо.

Они всё знали, хотя еще не сказали друг другу ни слова.

— Может, не стоило оставлять Анжелику сегодня у Кенди, — заговорил наконец Гаррет. — Не знаю, смогу ли я ее когда-нибудь простить. Так же, как и твоего шефа. Экс-шефа.

А ведь о главном пока не было сказано ни единого слова.

Но она не возражала, потому что все чувствовала сердцем.

— Не сердись на них, — попросила она.

— Гмм. Я рад, что Кенди едет в Калифорнию, — мне было бы трудно вести себя с ней нормально. Она мне как-то сказала, что ей здесь нравится, а сейчас ждет не дождется отъезда.

— Ей здесь нравилось из-за тебя. Честно говоря, я ее понимаю. Не сердись на нее. Ведь в то утро я твердо решила, что уеду. Тем более когда услышала по радио, что ювелир нашелся.

Гаррет ничего не сказал, лишь крепче сжал ей пальцы.

— Я, наверное, уже уехала бы, если бы не пошла искать Анжелику.

— Они тебя чуть не погубили.

— Мне почему-то кажется, что моя жизнь зависела не от них, что они просто играли отведенную им роль. Мне надо было понять, что я достаточно сильный человек, чтобы жить здесь. А тебе необходимо было в этом убедиться.

Гаррет улыбнулся лукавой мальчишеской улыбкой и действительно стал выглядеть мальчишкой.

— Да я с самого начала это знал. С того момента, как ты мне сказала, что стала самостоятельной в семнадцать лет.

— Может, это мне только казалось, а на самом деле я не была такой уж самостоятельной, — пробормотала Тони.

Он потянулся к ее губам, но тут раздался стук в дверь.

— Я не я, если это не мадам.

Но это был Фрей. Он вошел и сел, и все стало как в первый вечер. История началась с кольца, и ей суждено было им же и закончиться. Фрей рассказал все в подробностях.

— Предполагается, что By взялся продать это краденое кольцо. Но он никогда прежде этим не занимался и растерялся. Он вообще со странностями. Например, говорит, будто кольцо не позволило бы ему сделать что-то дурное. Потому что приносит удачу, счастье и все такое. Как бы там ни было, голова у него на месте. Как только ему удалось улизнуть от похитителей, он тут же явился и все выложил.

Кольцо приносит счастье.

Давно, в другой жизни, именно это посулили ей в странной мрачной лавчонке, втискивая кольцо в ладонь.

И вот сейчас она ближе к счастью, чем когда бы то ни было прежде.

Там было еще о муже.

Им станет сидящий рядом мужчина, от близости которого у нее замирает сердце.

И еще было о детях.

В соседнем доме спит прелестный ребенок, который с самого начала уверял с железной убежденностью, что она никуда не уедет.

И, наверное, у них будут еще дети.

Взгляд Тони задержался на Фрее. Что-то в нем изменилось. В глазах была затаенная радость.

— Вы брали в руки это кольцо, да? — спросила Тони, осененная внезапной догадкой.

— Конечно, надо было его упаковать, а потом сдать в отделение.

Тони рассмеялась — она видела, как Фрей и Петти смотрели друг на друга.

— Теперь держитесь, — проговорила она. — С вами произойдет что-то очень важное.

Когда Фрей ушел, Тони и Гаррет пересели к огню и прижались друг к другу, закутавшись одеялом. Глаза слипались, но они продолжали упрямо смотреть на огонь. Ни ему, ни ей не хотелось отрываться от другого и идти в свою комнату. Тони казалось, что они скорее заснут здесь, чем расстанутся. Даже желание, жаркой искрой проскакивавшее между ними, отступало перед тем, что им пришлось пережить за этот долгий день.

Вместо него — спокойное ощущение близости. Каждый из них чувствовал, что нашел свое второе «я».

Вот так же они, наверное, будут сидеть и через пять лет, и через двадцать, и когда пустующие пока комнаты наполнятся внуками.

— Ты в самом деле думаешь, что Фрей и Петти… — тихо заговорил Гаррет.

— Уверена.

В голосе Гаррета звучала хрипотца. Это от усталости, подумала Тони. Когда он чувствует, что вот-вот заснет, тут же задает какой-то вопрос. За свою молчаливую жизнь он накопил, наверное, великое множество вещей, о которых хочется поговорить.

С ней.

— А сейчас вопрос на засыпку, — снова заговорил Гаррет. — Ты в самом деле веришь, что кольцо волшебное?

Тони задумалась. От печи дышало жаром, в объятиях Гаррета было так тепло и уютно.

— Любовь, — заговорила она наконец. — Любовь — вот волшебство. Даже больше, чем волшебство. Самая могущественная сила во вселенной. И когда приходит пора, она находит свой путь. Кольца, горы, люди, всякие предзнаменования, реки, которые любовь направляет туда, где им предначертано течь.

Тони почувствовала, как подбородок Гаррета возле ее уха приподнялся и опустился.

— Еще и поэт, ко всему прочему, — сказал он растроганно. — Все, женимся завтра же.

— Завтра? А как же документы, няня…

— Это все детали, — оборвал он.

Тони хихикнула.

— Хорошо. Завтра так завтра.

— А завтрашней ночью… — в его голосе было столько сдерживаемой страсти, что у Тони по спине побежал холодок, — завтрашней ночью сами горы будут петь о нашей любви.

Где-то за стеной ухнула сова, и ветер прошумел в кронах деревьев.

— Мне кажется, я уже сейчас слышу, как они поют, — прошептала Тони, закрывая глаза, и перед ее мысленным взором вновь возник поросший травой берег реки, который она видела во сне, и они — он и она — стоят, глядя друг на друга.

Только сейчас она поняла, что это была за река.

Вечная. Чистая. Струящаяся. Мерцающая.

Река по имени Любовь.