Она – моя, и Ты тоже! (СИ)

Глава 41

Ещё перед тем, как зайти в ресторан, я уже знал правду. Моя Айлин мне не изменяла! Меня, как последнего дурака, развели отец и брат. Первый хотел, чтобы я женился и взял в жены девушку своей национальности, и у него уже была на тот момент кандидатка на эту роль. А второй хотел денег и свой бизнес, который сам никак не мог построить. Поэтому продался отцу. Получил фирму, о которой грезил, взамен за клевету на мою Белоснежку. Предал меня за бабки. А я ведь доверял ему. Впрочем, так мне и надо. Нефиг было быть таким доверчивым. Он преподал мне урок на всю оставшуюся жизнь.

После признания Айлин той ночью, я понял, что надо действовать быстрее и жёстче, если хочу получить ответ на свой главный вопрос, который годами не давал мне покоя. К отцу было не подобраться. С Рамилем тоже самое, учитывая, что не общался с ним последние четыре года. Пришлось действовать через невестку. Она по-любому знала правду, иначе не вышла бы за моего братца замуж после прогремевшей в прошлом новости о связи Рамиля и Айлин. Правда, ненавижу себя за сделанное, но я как-нибудь переживу это.

Я попросил Кариму, управляющую нашего дома, погулять пару часиков с девочками Рамиля и Дианы в парке и никому об этом не говорить. Сказал что готовлю сюрприз для всех, поэтому попросил ещё выключить телефон. Она мне поверила и сделала так, как я её попросил. Из всех братьев я был её любимчиком и поэтому долго уговаривать её не пришлось. А после я позаботился, чтобы их не нашли, пока я не разрешу.

В это время позвонил Диане и предложил встретиться. Ничего не подозревая, она приехала на адрес, который я ей скинул. А вот там я ей доступно объяснил, что если не получу ответы на свои вопросы прямо сейчас, я отдам её детей на воспитание какой-нибудь бездетной семье, которая мечтает о детях.

По этой причине и пришлось оставить Айлин и Мию на квартире одних и уехать на встречу с Дианой.

Диана разнервничалась, конечно, но, естественно, не поверила мне сразу. А после очередных попыток связаться с Каримой и ответом из дома, что детей нет нигде, она сдалась. Всё же страх за детей имеет огромную силу и творит невозможные вещи. И теперь я, как никто другой, знал, что это за чувство такое.

Я убью и умру за своего ребёнка, если надо.

Диана, как миленькая, рассказала, как мой братец оклеветал Айлин и получил за это фирму в подарок. А ещё о невесте, которую мне тогда нашёл отец, но из-за моего увлечения по началу, а после и влюблённости в Белоснежку, отец терял возможность породниться с влиятельной семьёй моей «невесты», и так как я отказал ему жениться на той, которую нашёл он мне, решил убрать препятствие в лице Айлин. Вот только он не рассчитал, что даже без проблемы в виде Айлин я ему снова откажу.

Я бросил всё и уехал. Общался только с матерью и немного с Ризваном.

После того, как отпустил Диану и приказал вернуться домой Кариме с детьми, я направился обратно к своим девочкам. Один бог только знает, чего мне стоила эта встреча с Айлин после разговора с её бывшей подругой. Я понимал, что натворил делов, и она меня не простит до конца жизни, захочет всё равно уйти, поэтому я продолжил вести себя, как и раньше. Хотел поговорить с ней после того, как вся правда публично раскроется. Я хотел этого больше для неё, чем для себя. Хотел вернуть ей доброе имя точно таким же способом, как у неё это забрали. Хотел отомстить за неё, плюнуть отцу в лицо и на глазах у всей родни и компаньонов опозорить его. Пусть знает, какого было моей беременной девочке пережить то дерьмо, в которое он её окунул. И у меня это получилось. Правда, все эти разговоры на повышенных тонах напугали моих девочек, но я ни о чём не жалею. Всё равно знакомство с ними было бы неизбежно, поэтому решил, что всё произойдёт именно так, как я хочу, и на моих условиях.

Там, в ресторане, я увидел в глазах матери то, что мне хотелось: она действительно не знала о махинациях отца и брата за моей спиной. Я выдохнул с облегчением. Честно говоря, я бы не перенёс предательство от неё. Не смог бы простить именно ей, но, слава богу, она не обманула, стала сама жертвой обмана. Она так смотрела на мою малышку, с такой болью и тоской…

И это всё было лишь началом этого вечера. Мы ехали обратно молча, Мия пересела на коленки матери и непривычно замолчала. Шептала ей на ухо что-то, чтобы я не услышал, вроде ничего страшного в этом не было, но тем не менее приносило мне неприятную боль в груди, заставляя чувствовать себя чужим. Когда мы приехали, Мия уже спала. Я настоял и забрал у Айлин спящую дочку и занёс в квартиру. Уложил в моей спальне под недовольные причитания Белоснежки. Естественно, ей не понравилось, что дочку отнёс в свою комнату. И она не понимала, почему я так делаю.

— Пошли, поговорим, — киваю ей на выход, но она мотает головой.

— Я не хочу.

— Ты знаешь, что всё равно придётся.

— Ром, я не готова, я не хочу, не сейчас…

— Если не хочешь говорить, не надо, просто выслушай меня, этого будет достаточно.

Не дав ей больше возразить, беру её за запястье и веду в гостиную. Сажаю её, дрожащую, на диван, а сам приседаю перед ней.

— Я знаю, что не достоин тебя. Знаю, что даже не достоин просить у тебя прощения, я всё это знаю, маленькая… Но я всё же прошу у тебя: прости, если сможешь. Я не смогу изменить прошлое, вернуть тебе и дочери то, что положено по праву, но я обещаю тебе, что отныне всё будет по-другому. Ты и Мия будете моей короной над головой. Прошу, только позволь.

Господи, так тяжело говорить мне ещё никогда не было. Чувствовал, знал, что не простит, но всё равно продолжал говорить и обещать, что всё у нас будет теперь по-другому.

А она даже отказывалась смотреть на меня, отвернулась и плакала, дырявя глазами пустую стену. Слёзы капали из её глаз, и её трясло, я понимал, что дело не в холоде, это душа и тело у неё так реагировали на произошедшее, и на мои слова. Я попытался обнять её, чтобы успокоить, но она не позволила.

— Не надо.

Чёрт, она даже не хотела на меня смотреть.

— Я всё исправлю, обещаю. Я излечу всю боль, что причинил тебе. Просто позволь, у нас всё будет хорошо.

— А что, если я скажу, что не хочу. Не хочу давать шанс, ты меня отпустишь?!

Я ждал от неё что-нибудь такое. Не хочу ещё больше усложнять ситуацию или врать ей. Поэтому говорю честно.

— Ты знаешь, что нет.

Она ухмыляется и стирает слёзы. Встаёт, отбрасывая мои руки, которые гладили её коленки. Я тоже встаю следом и не думаю отступать. Хватаю за локоть и припечатываю к себе. Сегодня все слова будут сказаны. И не только мои…

— Скажи, что снова полюбишь меня, скажи, что дашь шанс. Мы всё равно будем вместе, и ты тоже это понимаешь. Давай прекратим воевать. Давай попробуем жить мирно, позволь Мие расти в любви обоих родителей. Прими меня обратно, и я обещаю, что сделаю всё, что ты захочешь, — одержимо шептал, но пока на каждое предложение из моих уст она отрицательно мотала.

— Ром, отпусти, пожалуйста, я больше не хочу разговаривать. Я устала и хочу к дочке. Хочу лечь спать. Отпусти.

Я понимаю, что ей нужно время и всё такое, но я так же понимаю, что если позволю ей остаться одной, она закроется, накрутит себя так, что потом я не смогу подобраться к ней больше. Поэтому решил действовать сразу.

— Отныне Мия и ты будете спать со мной, в моей комнате, и это не подлежит обсуждению. Поэтому если хочешь уйти спать, то иди в нашу комнату. Отныне только так и будет.

Она застывает. Поднимает свои глаза, в которых читаю сразу разочарование. Сжимаю плотнее челюсть, понимая, как всё это выглядит, но я не собираюсь сдаваться и отпускать её. Она — моя, и Мия тоже! И как бы тяжело не было, но я снова добьюсь её. Пусть кричит и ненавидит меня, я потерплю. В конце концов, она перебесится и устанет. Даст шанс, я в этом уверен. И я готов ждать.

— Вот как значит?! Правду узнал, прощения просишь, а ведешь себя почему-то как и прежде! — приближает своё лицо ко мне и с ненавистью в глазах чеканит: — НЕ-НА-ВИ-ЖУ!!!

— Это хорошо. От ненависти до любви, как говорится, один шаг.

— Не надейся, эту ошибку я больше никогда не повторю!

— Никогда не говори «никогда»! Ты разве не слышала эту пословицу?

Чёрт, что я делаю?! Вывожу её на эмоции, которые её ещё больше отталкивают от меня.

Она смотрит на меня, как на дурака, и отталкивает. Убегает. Возвращаюсь в свою комнату, вижу, что Мия на месте. Хмурюсь, думая, что уловка не удалась. Принимаю душ, выхожу из ванной и вижу свою вредную девочку у себя на кровати. Тоже, видимо, принимала душ. Стоит в халате и пытается раздеть дочку. Я подхожу и начинаю ей в этом помогать, из-за чего получаю колючий взгляд, который я легко игнорирую.

Когда Мия остаётся в маечке и смешных трусиках с рисунком той куклы, что я ей подарил, не сдерживаюсь и начинаю смеяться.

— Если сделаешь тоже самое при ней, до конца жизни у тебя не будет шанса с ней подружиться! — бросает на меня строгий взгляд и кричит шепотом.

Сразу замолкаю.

Я достаю футболку и пижамные брюки, ненавижу и никогда не надеваю перед сном ничего, сплю голый, но ради дочки теперь придётся потерпеть. Оставляю ночник включенным, чтобы Мия не испугалась, если вдруг ночью проснётся.

Ложусь по правую сторону от дочки и начинаю наблюдать за Айлин, которая явно нервничает и не спешит снимать свой длинный халат.

— Что? — шипит на меня, когда видит, что я на неё пялюсь.

— Ложись давай уже.

— Отвернись!

— Что, прости? — не веря в услышанное, поднимаю вопросительно бровь.

— То, что слышал. Отвернись! — повторяет моя колючка.

— Я тебя буквально два дня назад видел всю без одежды и не только видел, уверен ты понимаешь, о чём я. Поздно скромничать, Айлин. Снимай тряпки и ложись.

К сожалению, при тусклом свете не вижу её лица так, как хотелось бы, но уверен, она вся красная сейчас стоит. Развернулась и бубнит себе что-то под нос. Различаю слова «козёл» и «ненавижу». Специально не реагирую, даю ей возможность высказаться и успокоиться. А потом вижу, как она снимает свой халат, и просто зависаю.

На ней короткая атласная ночнушка, которая еле прикрывает её шикарную пятую точку. А ещё у неё пол спины остаётся открытой. Я сглатываю и отвожу глаза, не смотрю дальше.

Блядь, моё тело реагирует быстрее, чем мои глаза. Я загораюсь моментально и понимаю, что заставить её ночевать со мной было плохой идей. Понимаю, что этой ночью мне сна не видать.

— В следующий раз одень что-нибудь поскромнее, если не хочешь, чтобы я затащил тебя в ванную и не сделал с тобой то, что делал пару дней назад! — цежу сквозь зубы и, отбросив одеяло, ухожу обратно в ванную.

Блядь, я знал, что будет тяжело её вернуть, но чтобы так, не думал. Она бьёт ниже пояса.

И если она повторит этот запрещённый приём, клянусь богом, я сделаю ровно то, что обещал ей минутой ранее.