Опасная шарада

ГЛАВА 8

— Ох, право, не следовало бы мне сюда приезжать, — тяжело дыша, молвила Молли, в отчаянии тряся темными локонами. Взяв протянутую ей Элисон чашку чаю, она бессильно рухнула в кресло. Взгляд ее черных глаз беспрестанно перескакивал с предмета на предмет, словно она страшилась немедленного возмездия. Элисон взирала на ее волнение, и глаза ее потеплели от нахлынувших воспоминаний.

Она, Молли и Бет были неразлучны в школе. Элисон, самой здравомыслящей из их троицы, не всегда удавалось образумить Молли, чьи черные глаза глядели на мир, как на огромную и полную всяческих забав площадку для игр. Бет, золотоволосая, хорошенькая и нежная, с постоянной улыбкой на розовых губках, была очень уступчива. Она всегда первая поддерживала легкомысленные планы Молли и первая вставала на защиту подружек, когда эти планы неизбежно заканчивались крахом.

Элисон вздохнула. Как ни горько, но в конце концов крахом закончилась ее собственная безумная выходка — крахом и катастрофой для многих ни в чем не повинных людей. Услышав следующую тираду Молли, девушка вздрогнула.

— Вообще-то все думают, будто я еду в Бристоль, где присоединюсь к Калландеру в доме его матери. Знаешь ли, вся семья собирается на крещение первенца его сестры. А я выехала из Лондона еще вчера и переночевала в Мальборо. Мне было просто необходимо заехать сюда, чтобы повидаться с тобой. Я знаю, что нас не должны видеть вместе, но, Элисон, у меня такие ужасные новости!

— Молли, успокойся. Леди Эдит еще в постели, так что мы некоторое время можем побыть одни. Расскажи, что тебя так взволновало. Может быть, все не так уж и страшно!

— Ох, страшнее некуда! Марчфорд в Бате!

— Да, я знаю, — спокойно ответила Элисон. — Он приехал несколько дней назад и большую часть времени проводит здесь, в доме своей тети.

— Но…

— Собственно говоря, Молли, — продолжала Элисон с уверенностью, которой на самом деле отнюдь не испытывала, — мы с графом уже несколько раз встречались, и он вел себя очень дружелюбно.

У Молли вырвался глубокий вздох.

— Ох, дорогая моя, как я рада это слышать! Узнав, что он отправился в Бат, я была уверена, что ему стало все известно! Но, — продолжила она с любопытством, — зачем же он приехал, если не затем, чтобы уничтожить тебя?

— Ну разумеется, — усмехнулась Элисон, — чтобы вырвать свою тетю из когтей пронырливой авантюристки, то есть из моих когтей.

— Что? — Молли чуть не задохнулась. — Но я думала, ты сообщила…

Элисон наскоро рассказала ей историю своего знакомства с лордом Марчфордом, и под конец Молли разразилась мелодичным смехом.

— Ох, Элисон, мне следовало бы знать, что ты не пропадешь. Действительно, «пронырливая авантюристка»! Ты ведь знаешь, маленькая моя Лисичка, ты самая честная и благородная девушка на свете, и я рада, что у графа хватило ума это понять.

Элисон улыбнулась, услышав свое детское прозвище, но тут же покраснела.

— Я бы не назвала себя такой уж честной и благородной. Стоит мне только подумать, как я обманула его…

— Чепуха! — с жаром возразила ей подруга. — Ты вовсе не обманываешь его, а просто скрываешь от него кое-какие сведения, которые, расскажи ты ему их, могли бы привести его к самым что ни на есть ложным выводам.

— Что ты имеешь в виду? Я ведь действительно та самая Лисса Рейнард, в поисках которой он вот уже четыре года прочесывает вдоль и поперек всю Англию.

— Но ты не виновата в той трагедии, в которой он тебя обвиняет. — Молли замолчала, а потом нерешительно продолжила: — Ты… ты никогда не думала просто пойти к лорду Марчфорду и объяснить ему, что на самом деле произошло между тобой и Сюзанной Брент?

— Да, думала, — отрывисто сказала Элисон, — но пришла к выводу, что ничего глупее и придумать нельзя. Спасибо тебе на добром слове, Молли, но, что ни говори, я-то все равно постоянно чувствую, что это я всему виной.

Молли с такой силой поставила свою чашку на маленький столик, что она громко задребезжала.

— Элисон, я в жизни не видела никого с такой пуританской совестью, как у тебя. Ты ведь не обманывала Сюзанну Брент, ты играла честно. И не ты виновата во всех ее чудовищных проигрышах. Я же писала тебе, Элисон, какие ложные слухи она о тебе распустила. Но все, что я могла поделать — это никак не поддерживать ее выдумки, потому что не могла, к сожалению, их опровергать.

— И прекрасно, что не опровергала. А то после этого тебе было бы трудно убедить лорда Марчфорда, что ты обо мне ничего знать не знаешь.

— Или того противного маленького проныру, которого он постоянно ко мне присылал, — добавила Молли и улыбнулась, озорно поблескивая своими черными глазами. — Ох, Элисон, я была поистине великолепна! Эта парочка, граф и его прилипчивый сыщик, были абсолютно уверены, что имеют дело с пустоголовой наседкой, которую обвела вокруг пальца пронырливая мошенница.

— Тебе надо было бы выступать на сцене, — со смехом подхватила Элисон. — Мы с Бет всегда только диву давались, до чего ты талантливая актриса.

Однако при этом имени обе они помрачнели.

— Бедняжка Бетти, — вздохнула Молли. — Я так и знала, что ее замужество за Джеком Кроуфордом окончится трагедией.

— Но она любила его. — Губы Элисон задрожали. — Да и он ее любил — по-своему, но любил. Полагаю, он искренне оплакивал ее смерть.

Молли согласно кивнула.

— Да, это так. Он навестил меня через несколько месяцев после ее смерти, и я просто поразилась, как сильно он изменился. Ужасно похудел и одет был очень небрежно. А ведь, сама помнишь, прежде он одевался, как заправский денди. Надо признать, он и впрямь очень хорош собой. О Господи! — Молли так и подпрыгнула в кресле. — Я, должно быть, последнюю память потеряла! Чуть не забыла, я же собиралась еще кое-что тебе сообщить. Джек Кроуфорд тоже в Бате!

— Что? — Элисон недоверчиво уставилась на подругу. — Здесь? Я его не видела. А что он делает в Бате?

— Понятия не имею. Кстати, совсем не удивительно, что ваши пути не пересеклись: вряд ли он вращается в тех же кругах, что и леди Эдит. Однако на твоем месте я бы постаралась быть начеку. Я, правда, не представляю, как можно установить связь между Лиссой Рейнард и Джеком Кроуфордом, но тебе лучше держаться от него подальше, пока лорд Марчфорд в городе.

— Да, — еле слышно ответила Элисон. Перед ее мысленным взором вновь пронеслись ужасные видения неминуемого возмездия. — Спасибо, Молли, я буду очень-очень осторожна.

Молли допила чай и поднялась.

— Теперь мне пора идти, дорогая. Я оставила служанку ждать в экипаже, и. она, наверное, уже совсем замерзла. Не говоря уж о том, что мне надо успеть в Бристоль к назначенному сроку. Напиши мне, Эдисон, расскажи, как идут дела. — Она сжала подругу в пылких объятиях. — Нечего и говорить, что если у тебя возникнут проблемы и огненный меч выставит тебя за дверь леди Эдит, то я встречу тебя у себя с распростертыми объятиями, нет, даже еще горячее. — Молли лукаво улыбнулась. — В конце концов, у каждой маленькой лисички должна быть безопасная нора.

В ответ Элисон от всего сердца обняла подругу.

— Мне очень повезло с друзьями, Молли, — задумчиво сказала она.

— Вот ведь вздор! — ответила та и, послав Элисон прощальный воздушный поцелуй, поспешила прочь из комнаты. Выйдя из дома, прежде чем залезть в поджидающий экипаж, Молли на секунду остановилась и огляделась по сторонам с таким видом, словно ее на каждом шагу подстерегала опасность.

Поворачивая из-за угла на Ройял-крессент, Марч с праздным интересом посмотрел на молодую даму, беззаботно махавшую на прощание Элисон. Однако в следующую секунду интереса у него поприбавилось: он перехватил опасливый взгляд, украдкой брошенный Молли в его сторону. Заинтригованный, Марч пригляделся повнимательнее и замер на месте как вкопанный, узнав в посетительнице ту самую великосветскую львицу, у которой Лисса Рей-нард останавливалась во время своего достопамятного визита в столицу.

Господи Боже, что виконтесса Калландер делает в Бате? Что она делает на Ройял-крессент и почему она явно в прекрасных отношениях с Элисон Фокс? И отчего крадется из дома тайком, словно вор? У Марча противно заныло под ложечкой, он резко развернулся и зашагал в обратном направлении. Некоторое время он шел, не сознавая, что делает и куда направляется, пока не достиг балюстрады у входа на Пэлтни-бридж. Там он остановился и невидящим взглядом уставился на бегущие внизу воды реки Эвон. Разрозненные части головоломки встали наконец на свои места и сложились в его сознании в одно целое. Странное это было ощущение — как будто у Марча в Голове взорвалась бомба.

Каким же тупицей он был, вяло подумал граф. Точно несмышленый зеленый юнец, позволил одурачить себя паре бездонных голубых глаз. Как он только мог так легко поверить в невиновность Элисон Фокс, когда теперь стало совершенно ясно, что она была именно гарпией, как он и подозревал с самого начала, нет, даже хуже, той самой мошенницей, которую он искал так долго и безуспешно?

Сбило его с толку то, что Элисон совершенно не соответствовала описанию неуловимой Лиссы. Еще бы, она спрятала эти завораживающие голубые глаза за затемненными стеклами очков и скрыла волны шелковистых черных волос под тусклым каштановым париком. Марч громко выругался. А ведь ключ к разгадке был в отчете, полученном им несколько дней назад от Пилчера: «длительный визит к кузине незадолго до смерти отца» — поездка, которая по времени точь-в-точь совпадала с пребыванием Лиссы Рейнард в Лондоне. Фокс… Рейнард… Да, она действительно гнусная лисица, самая порочная и злобная из всех женщин этого сорта. Господи, до чего же ему хотелось немедленно вернуться на Ройял-крессент и придушить эту тварь голыми руками! Марч с такой силой сжал перила, что кулаки побелели.

Нет! Граф сделал глубокий вдох и заставил себя успокоиться. Не стоит пока открыто вступать с ней в схватку — пока. Лучше чуть обождать, зато сильнее отомстить. Надо обдумать все как следует, ведь ее муки должны затмить те страдания, что претерпел по ее вине он. Сколько бы времени на это ни понадобилось, он сумеет придумать ей подходящее наказание. Кроме того, нужно заставить ее признаться, что за коварные намерения удерживали ее на Ройял-крессент.

Как сладка будет месть! Наконец-то он сможет избавиться от той разъедающей душу горечи, что наполняла его со времени гибели Уильяма, Сьюзен и отца. Ярость, до сих пор сжигающая его душу, будет утолена, и он сможет снова начать жить, сбросив с себя эту тяжесть. Марч наслаждался сознанием того, что, уничтожив ее, он вдвойне выполнит свой долг. Да, эта лиса Фокс-Рейнард будет до самого своего смертного часа проклинать день, когда решила ограбить семью Брент.

А пока он будет вести себя с ней как ни в чем не бывало, но зато предвкушая грядущий миг расплаты. Со зловещей улыбкой, от которой попавшийся ему навстречу уличный мальчишка в испуге шарахнулся на другую сторону мостовой, граф бодро повернул обратно, на Ройял-крессент.

Войдя в дом, он обнаружил, что тетя и сестра как раз приступили к завтраку. Элисон не было.

— Да ладно, не суетись, гусенок, — сказал Марч вскочившей при его появлении Мэг. От этого ласкового детского прозвища на лице девушки проступило выражение глубочайшего облегчения. Она распрямила плечи.

— Ты… ты разве не хочешь поговорить со мной, Марч?

Марч озадаченно посмотрел на нее. Поговорить с ней? О Боже, да он же нечисто забыл о событиях прошлой ночи! Не успел Марч ответить, как леди Эдит повернулась к нему и, даже не поздоровавшись, заявила:

— Знаешь, Марч, Мэгги рассказала мне о том, что произошло вчера вечером, и я уже прочла ей все подобающие нотации. Мы сошлись на том, что она совершила ошибку и искренне извиняется за нее.

Марч уже не испытывал ровно никакого интереса к выходке младшей сестры, но почел за лучшее разобраться в этом деле до конца.

— Это правда, Мэг? — спросил он мягко.

Мэг во второй раз за утро залилась слезами.

— О да, Марч, я чувствую себя такой несчастной из-за того, что пошла на этот дурацкий бал-маскарад против твоей воли и против воли тети Эдит и Элисон. Я чуть не попала в беду и никогда-никогда больше не сделаю ничего подобного. — Она посмотрела на брата заплаканными глазами. — Я знаю, что вполне заслуживаю наказания и соглашусь со всем, что ты решишь, — закончила она с душераздирающим всхлипом, словно христианский мученик, терзаемый львом. Несмотря на свои душевные страдания, Марч с трудом подавил улыбку.

— Сядь, моя дорогая. Должен сказать, что я ужасно разочаровался в тебе. — Увидев, как при этих словах исказилось лицо Мэг, Марч с болью в душе признал, что Элисон оказалась права. — Однако мисс Фокс сказала мне, что ты уже и так достаточно жестоко наказана за свою оплошность. Скажи по правде, Мэг, этот урок тебя и в самом деле чему-нибудь научил?

— Правда-правда, Марч, — пролепетала девушка, — я никогда не замечала раньше, что если ты, или тетя, или Элинор, или еще кто-нибудь запрещают мне делать что-нибудь, что мне очень хочется, то я выработала ужасную привычку не обращать внимания и втихомолку поступать по-своему. — Осознав, что фраза эта получилась несколько сумбурной, Мэг поспешно добавила: — Я имею в виду, что у старших ведь куда больше жизненного опыта, чем у меня, и они, вероятно, правы, запрещая мне что-то, и к тому же они желают мне только добра.

— Какие похвальные речи, моя дорогая! Боюсь, что скоро ты велишь раздать все свое имущество бедным и закажешь модистке волосяное рубище. Нет-нет, — продолжал Марч, увидев страдальческий протест на губах Мэг, — я знаю, что ты искренне желаешь исправиться, и ценю это. И поскольку тетя, несомненно, уже достаточно забила тебе голову своими нравоучениями, не буду добавлять еще и собственных.

Марч непринужденно уселся в свободное кресло рядом с Мэг.

— Может быть, ты нальешь мне чашечку кофе, — попросил он жалобно, — или я должен сидеть и умирать с голоду у тебя на глазах?

Мэг сорвалась с места, чтобы выполнить эту просьбу, но сначала порывисто обняла его.

— Ах, Марч! Ты самый лучший брат на свете, и я твердо обещаю, что постараюсь стать лучшей из сестер!

Но в душе Марч ощущал только пустоту. Ах, если бы только все его проблемы можно было решить так же легко! Граф заставил себя отпить кофе, а дамы тем временем вернулись к разговору, прерванному его появлением.

— Я так люблю фейерверк! — воскликнула Мэг, предвкушая праздник в Сидней-гарденс. — Даже не представляю, как высижу концерт, который будет перед ним.

— В основном будут играть пьесы Моцарта, — ответила леди Эдит. — На мой взгляд, после его смерти никто не написал настоящую музыку.

— Вам разве не нравится Гендель, тетушка? — спросил Марч, забавляясь такой резкостью суждений. — Или Бетховен?

— Это мой любимый композитор, — донесся от двери голос, при звуке которого Марч резко выпрямился.

— А, мисс Фокс, — произнес он и, сделав над собой громадное усилие, нацепил на лицо приветливую улыбку. — Мы как раз обсуждаем вечерний концерт.

Войдя в комнату, Элисон тут же бросила на него короткий испытующий взгляд. Что-то было не так. Она инстинктивно "почувствовала это, словно ее пронзил порыв резкого холодного ветра. Однако по лицу графа, улыбающемуся, как всегда, приветливо, она ничего понять не смогла. Но вот глаза… Казалось, под их золотисто-карим взглядом все кругом обращается в лед. Что же случилось, гадала Элисон, и в душе у нее зазвучал голосок дурных предчувствий. Но тут Марч вежливо поднялся и придвинул ей кресло. «Не глупи, — одернула себя девушка, — тебе просто показалось. Что за глупые фантазии!»

Следующие полчаса пролетели в оживленном обсуждении планов на вечер. Наконец Марч поднялся и объявил, что ему пора уходить, так как он договорился встретиться с одним старинным другом отца за первым ланчем в гостинице «Голова Сарацина». Леди Эдит отправилась в свою комнату дочитывать книгу, начатую прошлой ночью, а Мэг и Элисон поспешили в комнату Мэг, чтобы решить, что им надеть вечером.

Весь остаток дня Марч чувствовал себя так, будто в нем уживаются два совершенно разных человека. Один занимался привычными делами, весело шутил и обменивался сплетнями. Но другой пребывал в полном смятении. Марч все время вспоминал тот разговор с Элисон. Будь проклята эта женщина с ее речами о правде и доверии! Что она там говорила? Нечто вроде того, что обман и предательство — одни из наихудших преступлений, которые один человек может совершить против другого, и наиболее ранящие.

Краешком сознания, самым дальним уголком, исследовать глубины которого ему совершенно не хотелось, Марч сознавал, что ключевое слово здесь было «ранить». Он уже начал доверять Элисон Фокс. Хуже того, она ему нравилась. Что довольно-таки странно, растерянно подумал он. В его жизни было не так уж много людей, которые ему нравились по-настоящему, включая, нашептывал ему тихий голос, и женщину, которую он собирается назвать своей женой. Разумеется, он уважал Френсис и восхищался ею, но был вынужден признать, что не испытывает к ней настоящей симпатии — не больше, скажем, чем к мистеру Братчету, школьному учителю, с безжалостной суровостью вбивавшему в него некогда греческий и латынь.

Марч раздраженно одернул себя. Все это к делу не относится. Его помолвка с Френсис — дело сугубо практическое, а нравится ему невеста или не нравится, не имеет ни малейшего отношения к тому, что он чувствует к Элисон Фокс. А чувствовал он странную смесь ненависти, унижения и ощущения, будто его предали.

Камердинеру его светлости, вызванному прислуживать при вечернем туалете графа, хватило одного лишь взгляда на своего молодого господина, чтобы подавать рубашку, шейный платок и жилет сколь возможно быстрее и бесшумнее. А когда хозяин наконец оделся и покинул свои апартаменты в «Йорк-Хаус», лакей с облегченным вздохом рухнул в ближайшее кресло.

Марч сам не знал, как удалось ему пережить этот обед. Никто, он был уверен, даже те, кто считал, будто он хорошо знает его, не смог бы догадаться о ярости, клокотавшей в его груди, но скрывавшейся за бесстрастным вежливым выражением лица. Лишь на самом концерте граф позволил себе слегка расслабиться, так как в темноте не было нужды носить маску, скрывающую его чувства. В этот вечер Моцарт не смог успокоить его, но музыка помогала думать, и к тому времени, когда публика бурно аплодировала последнему отрывку, в голове Марча уже начал складываться план, как вернее уничтожить прекрасную мисс Фокс.

К немалому своему огорчению, Элисон вынуждена была признать, что даже музыка Моцарта сегодня над ней не властна. А она с таким нетерпением предвкушала сегодняшний концерт, тем более что оркестр в тот вечер был составлен из членов недавно открытой Лондонской филармонии. Но, несмотря на их очевидное мастерство, давшее знать о себе буквально с первых же сыгранных ими нот, девушка так и не смогла полностью раствориться в музыке, как обычно. Она бросила взгляд на Марча, сидящего по другую сторону леди Эдит и Мэг, но, несмотря на то, что над ним горела тусклая лампа, все равно не смогла различить выражение его лица. Элисон зябко съежилась на стуле.

Она в сотый раз принялась гадать, что же случилось с ним сегодня? Или же эта неуловимая перемена всего лишь плод ее воображения? За обедом он весело смеялся, болтал и поддразнивал ее, но почти не прикоснулся к еде. Он говорил ей комплименты по поводу платья, но его губы изгибались в какой-то странной улыбке, а глаза сверкали, точно хрусталики льда. Пожав плечами, девушка заставила себя разжать пальцы, нервно теребившие складки платья. Настроение лорда Марчфорда, будь оно наилучшим или же наихудшим, ровным счетом ничего для нее не значит. Он скоро уедет, и ее жизнь снова войдет в свою колею. Когда племянник ее светлости вернется в Лондон к своей нареченной, компаньонка его тетушки вновь обретет утешение в мирном и спокойном существовании. Элисон будет по-прежнему радоваться прогулкам к минеральному источнику и посещениям публичной библиотеки. Несколько месяцев в году с ними будет проводить Мэг, и к тому же у нее остаются еще ее давние заветные планы об устройстве школы для девочек.

Элисон еще глубже вжалась в кресло. Всего две недели назад эта программа казалась ей такой привлекательной. Так отчего же сейчас она вдруг так ей опостылела? Но на этот вопрос Элисон предпочла не отвечать. Она так погрузилась в свои мысли, что даже вздрогнула, внезапно осознав, что оркестр прекратил играть и вокруг раздаются аплодисменты. Лорд Марчфорд поднялся и заявил о своем желании принести дамам прохладительные напитки, дабы было чем скрасить ожидание начала фейерверка. Элисон в который раз невольно залюбовалась изяществом и силой его движений.

Она праздно обвела взглядом полуопустевшие ряды и вдруг словно окаменела. Совсем рядом с ней, по другую сторону небольшого амфитеатра, в обществе двух мужчин и женщины сидел… Неужели это?.. Тут заинтересовавший ее джентльмен повернул голову к одному из своих собеседников. Да! О Боже, да! Джек Кроуфорд! Элисон была совершенно уверена, что он еще не успел заметить ее, и в панике вскочила. Не обращая внимания на удивленное восклицание Мэг, она повернулась и поспешила прочь, на темную боковую аллею, которая вела от основной дороги. Запыхавшись, Элисон с облегчением вступила под сень ветвей, но буквально в ту же секунду столкнулась с какой-то высокой мускулистой фигурой.

К несчастью, эта фигура была обременена четырьмя стаканами пунша, и при столкновении они выпали и разбились о камни.

— О! — выдохнула Элисон. — Я так… Ой! Это вы! Я не видела… просто…

— Сдается мне, мисс Фокс, — невозмутимо проговорил лорд Марч, — что вы так и не избавились от своей несчастной привычки сломя голову нестись по опасной дорожке.

С этими словами он выудил из жилетного кармана носовой платок и принялся аккуратно вытирать забрызганные пуншем лацканы пиджака.

— О, какой ужас! — расстроилась Элисон. — Надеюсь, ваш костюм не слишком пострадал?

В свою очередь вытащив из ридикюля собственный платок, она стала вытирать им ближайшее к ней пятно.

— А как ваше платье?

— Мое? А, со мной все в порядке, — отозвалась Элисон, поспешно взглянув на корсаж. — Но, боюсь, вы совсем промокли. — И она продолжила свои старания.

— А куда это вы так спешили во мраке ночи? — спросил Марч легкомысленным тоном, но девушке послышалась в его вопросе нотка осуждения. Господи Боже, он что, думает, будто она торопилась на свидание? Как бы ей хотелось объяснить ему, что на самом деле все совсем наоборот!

— Я сама не заметила, как побежала, — с достоинством ответила Элисон. — Мне просто хотелось размять ноги после концерта.

На миг воцарилась звенящая тишина. Внезапно до Элисон дошло, что в своих попытках отчистить пиджак она оказалась пугающе близко к щеке графа. Девушка испуганно вскинула голову, и глаза их встретились. Вздрогнув, Элисон попыталась отступить на шаг, но Марч осторожно положил руки ей на плечи и притянул к себе. Она ощутила тепло его тела, прикосновение его волос к своей щеке и с удивлением обнаружила, что не может сдержать участившееся дыхание. Надо вырваться и уйти! Немедленно! Но, оглушенная его близостью, Элисон стояла не шевелясь, отчаянно желая, чтобы он обнял ее еще крепче. И когда он и в самом деле еще крепче обнял ее, для нее не было ничего более естественного, как поднять лицо навстречу его губам.

Сначала его поцелуй был нежен и нетребователен. Марч обнял ее всю, целиком, и прижимал к себе, пока девушка невольно не подалась к нему еще теснее. Его губы немедленно отозвались на этот порыв, стали горячее и настойчивее, а Элисон, сама не понимая что делает, подняла руки, чтобы погладить его мягкие шелковистые волосы на затылке. Она ощущала, что открывается навстречу ему, как цветок расцветает под жаркими лучами летнего солнца. С губ ее сорвался негромкий стон. Ей казалось, будто из ладоней Марча, гладящих ее спину, струится и растекается по всему ее телу сладостное тепло. Ей хотелось слиться с ним, полностью раствориться в этом тепле.

Раздавшийся совсем рядом взрыв женского смеха вернул Элисон к действительности, и со сдавленным испуганным криком она тут же отпрянула от Марча. Он не делал ни малейшей попытки удержать ее. Несколько секунд Элисон ошеломленно глядела на него, тщетно пытаясь разобрать в темноте выражение его лица.

— Мне не следовало бы так поступать, — резко сказал граф.

— Да, не следовало, — пролепетала Элисон.

— Впрочем, не могу сказать, будто сожалею об этом.

— Да, — эхом отозвалась Элисон, не в силах собраться с мыслями.

— Пожалуй, нам лучше вернуться к остальным, — прошептал Марч, и, взяв ее под руку, направился к толпе, сгрудившейся возле амфитеатра. Скоро они добрались до ряда, где ждали их Маг и леди Эдит.

— Хорошо, что вы оба вернулись, — обрадовалась леди Эдит, — а то я уже начала бояться, что вы пропустите фейерверк.