Опасная встреча

Глава 19

Побыв еще один день в гостинице, они тронулись в путь на утро третьего дня, и Эмили с болью поняла, каким быстротечным может быть счастье. Счастье, которое привнесло в жизнь чарующее волшебство, и подарила восторг и боль одновременно. Счастье, которое никогда до конца не будет принадлежать ей. Эмили с трудом представляла себе, как сможет жить дальше и делать вид, что этих трех дней вовсе не существовало. Три дня, проведенные с Габриелем навсегда изменили ее, а любовь, заполнившая всю ее душу, заставила иначе смотреть на мир. Мир, который будет совсем не таким, когда она покинет Габриеля…

Изменились не только их отношения друг к другу, не только они сами. В этот раз Эмили ехала в экипаже, не сидя напротив Габриеля, а рядом с ним. Он мягко обнимал ее, прижав к себе, а Эмили положила голову ему на плечо, наслаждаясь его близостью и теплом. Удивительно, как дорого может быть даже простое объятие человека, которого безгранично любишь. Человека, чье тепло даже сейчас согревало разрывающееся на части сердце. Эмили отогнала от себя мрачные мысли, приказывая себе не впадать в отчаяние. Еще рано. У нее будет время позже выпустить на волю всю боль и панику. Она не имела права отравлять эти бесценные мгновения.

Тяжело дыша, Эмили проглотила ком в горле и посмотрела на Ника, который покоился на коленях Габриеля. Он бережно обнимал малыша, медленно укачивая его, чтобы тот заснул, но в этом уже не было необходимости. Убедившись, что два дорогих ему человека рядом с ним, Ник быстро закрыл глаза и вскоре заснул. Но перед этим схватил своими крохотными пальчиками указательный палец Эмили, а она не была против, чтобы держать его так. Хоть вечность.

Габби не могла не умилить такая картина. Он посмотрел на Эмили и улыбнулся ей, кивнув на спавшего племянника.

— Он тебя обожает, ты знаешь об этом?

Эмили улыбнулась ему в ответ, чувствуя безграничную любовь и к Габриелю, и к Нику.

— Он очень славный малыш.

В ее голосе вновь послышалась необычайная тоска, которая в очередной раз встревожила Габби.

— Что такое? — спросил он, пристально глядя на нее. — Тебя что-то тревожит, душа моя?

Эмили обожала, когда он называл ее так. Но сейчас у нее не было сил хоть что-либо объяснять ему. Вместо этого она подняла голову и быстро поцеловала его в губы, почувствовав, как он вздрогнул и теснее прижал ее к себе. Она действительно любила его так сильно, что щемило все внутри. Как она сможет потом жить без него? Встрепенувшись, она оторвала от него свои губы, умирая от желания прильнуть к нему навечно, и поспешно спрятала у него на груди свое лицо, вдыхая до боли любимый запах его одеколона и его самого. Она не хотела, чтобы он увидел, что твориться с ней.

— Меня тревожит опасно бодрый мужчина, который не спал всю ночь.

Габби буквально растаял от ее слов, затаив дыхание. Господи, эти три дня, проведенные вместе так сильно изменили ее, что он едва узнавал ее. Но это были поистине замечательные перемены, которые пошли ей на пользу. Она преобразилась, раскрылась и сияла неким таинственным внутренним светом так, что он не мог спокойно смотреть на нее.

— Я слишком сильно утомил тебя сегодня ночью? — тихо спросил он, прижавшись губами к ее макушке, вдыхая пьянящий аромат сирени.

— Это было… я сама хотела, чтобы ты меня утомил, — честно ответила Эмили, почувствовав, как начинают гореть щеки. Ей всё ж было непривычно говорить откровенно о таких вещах, но в последнее время подобные разговоры стали ей очень дороги. И необходимы.

— Вот как?

Его улыбка стала шире.

«Да, я хочу, чтобы ты утомлял меня всю жизнь»… И снова она промолчала, не осмеливаясь признаваться в этом. Эмили закрыла глаза и попыталась уснуть. Крепкие объятия Габриеля, его тепло, мерно покачивающийся экипаж и тишина вконец сморили ее, и она проспала до самой их остановки.

Они должны были переночевать в небольшой гостинице южнее Лондона, и находились всего в нескольких часах езды от Соулгрейв-корта, как сообщил Габриел, помогая ей выходить из экипажа. Эмили похолодела, поняв окончательно, что это последний пункт их назначения. Последнее место, откуда им потом придется пойти каждый своей дорогой. Она сжала руку в кулак, пытаясь совладать со своими мыслями и болью, которая могла с невероятной легкостью наброситься на нее. Ей придется решить, как она уйдет. Скорее всего незаметно, ночью, чтобы ее никто не заметил… Чтобы никто не смог помешать ей… Она должна была сделать это ради Габриеля и ради его семьи, которая достаточно пострадала по вине ее семьи…

И снова было не время впадать в отчаяние. Она не могла пока позволить себе такую роскошь.

Эмили стояла возле кровати, на которой крепко спал Ник, когда позади послышались шаги, а потом знакомые руки нежно обняли ее за талию и прижали к теплой груди. Эмили прижалась к нему, прикусив губу, чтобы не расплакаться, потому что завтра в это время она будет уже очень далеко.

— Он спит или притворяется? — тихо спросил Габби, прижавшись к ее щеке своей, и взглянул на Ника.

Горько улыбнувшись, Эмили подняла руку и незаметно смахнула слезинку со щеки, пока этого не увидел Габриел. Она на секунду прикрыла глаза, представив себе, как могла бы сложиться жизнь, если бы не ее прошлое. Которое она была не в силах изменить. В данный момент рядом находился Габриел, а напротив спал ангелоподобный малыш… А ведь и у нее мог быть такой же крошка. У нее могла бы быть собственная семья…

— Он на самом деле спит, — хрипло молвила она, сделав глубокий вдох, чтобы унять боль в груди.

Габриел поднял голову.

— Тогда пойдем ужинать?

Он вывел ее из комнаты Ника, тихо прикрыл дверь и подвел ее к накрытому столу, но Эмили посмотрела на него и покачала головой.

— Я не хочу есть.

Как она могла проглотить хоть кусочек, когда вся ее жизнь летела в бездну?

Взгляд Габриеля стал серьезным.

— С тобой определенно что-то происходит, и я не оставлю тебя в покое, пока ты мне всё не расскажешь. — Он взял ее руку в свою и притянул к себе. — Что с тобой, душа моя? — Когда она подняла к нему свое грустное лицо, он твердо добавил: — И не пытайся увиливать, потому что это будет бесполезно. Скажи мне, Эмили, прошу тебя… — Он прижал ладонь к ее бледной щеке. — Что с тобой?

Когда он обнимал ее вот так и смотрел на нее с такой безграничной нежностью, у нее сердце переворачивалось в груди. Эмили едва сдержала ответное желание прижаться к нему. Он достаточно хорошо изучил ее, чтобы точно знать, что с ней. Но она не могла позволить ему докопаться до истины. И единственным правдоподобным объяснением могло быть только одно. Опустив голову, Эмили всё же прижалась лицом к его груди и тихо ответила:

— Ты говорил, что твои сестры приехали к Виктории, чтобы поддержать ее в трудную минуту. Они еще там?

Габби удивленно смотрел на нее, потом поднял ее лицо за подбородок и заглянул ей в глаза.

— Ты что, боишься встретиться с моими сестрами?

В его голосе было столько нежности и желания оберегать ее, что у Эмили защемило сердце. Ее милый, любимый Габриел!

— Я ведь сестра человека, который похитил Ника. И не только он, но и…

Он вдруг положил палец ей на губы. Взгляд его стал жестким и суровым.

— Ты не в ответе за поступки других, даже если они твои родственники! — Голос его дрожал от еле сдерживаемой ярости. — Ни моей семье, ни тем более Нику ты не сделала ничего плохого! — Он прижал ее к своей груди и провел рукой по ее прямой спине, пытаясь убедить ее окончательно в том, что говорит. — Я уверен, мои сестры будут рады познакомиться с тобой. Особенно Алекс, ведь она так много слышала о тебе. Они тебе очень понравятся. Поверь мне.

Эмили крепко обняла его талию, прикрыв глаза. Боже, почему ей казалось, что он был готов защитить ее даже от родных сестёр, если бы это потребовалось?

— Я очень на это надеюсь… — пробормотала она, чувствуя себя невероятно уставшей и почти разбитой.

Габби нежно погладил ее по волосам и стал вытаскивать шпильки, освобождая обожаемые шелковистые локоны.

— Так и будет, вот увидишь… — Он распустил ее великолепные волосы, чуть отстранил ее от себя и заглянул в зеленые грустные глаза. Чтобы хоть немного успокоить ее и отвлечь, он прильнул к ее губам медленным, ласковым, нетребовательным поцелуем. В ответ она обхватила его за шею, привстала на цыпочки и прижалась к нему, раскрыв уста. Габби задышал чаще и углубил поцелуй, почувствовав, как напрягается его тело, стоило ей коснуться его. Однако было в Эмили то, что заставило его остановиться его. Он замер, приподнял голову и раскрыл глаза. — Ты устала?

Эмили хотела бы сказать правду, но она ужасно боялась, что если и эту ночь проведет в его объятиях, у нее потом не останется сил покинуть. Она никогда не сможет спасти его от себя и того позора, который непременно ляжет на него, если она еще немного останется с ним. Потому ей пришлось солгать.

— Да, — прошептала она, опустив голову. — Я хочу поспать. Ты не против?

Габби улыбнулся ей, готовый на все ради нее. Кроме одного.

— Можно я посплю на твоей подушке? — тихо спросил он, глядя на Эмили, которая тут же подняла к нему свои изумрудные глаза. — Я буду лежать рядом с тобой, и обнимать тебя. Если ты не против. В последнее время моя подушка стала мне совершенно неинтересной.

Эмили была готова по-настоящему расплакаться. Господи, как она любила его! Как сильно ей нужны были его объятия, его присутствие в эту секунду! Поэтому у нее не хватило смелости отказать ему. Эмили с ужасом поняла, что начинает проговариваться, поэтому еще раз быстро поцеловала его, чтобы отвлечь, и отстранилась.

Однако он не позволил ей уйти далеко. Вызвав служанку, которая убрала со стола нетронуты ужин, Габриел помог ей раздеться, оставив в одной ночной рубашке, уложил на кровать и лег рядом, оставив на себе свои подштанники. Эмили повернулась к нему спиной, он обнял ее, положив голову на ее подушку, прижал к своей груди, и, окутанная его теплом, она вскоре заснула.

…Эмили бежала куда-то. У нее перехватывало дыхание… Внезапно, она выбежала на открытую поляну, где стоял одинокий клён. Под ним находился высокий светловолосый мужчина. Увидев его, Эмили почувствовала, как подпрыгнуло сердце. И, подхватив юбки, она устремилась к нему, ощущая непереносимую радость. Она улыбнулась, зная точно, кто там ее ждет. Как часто она мечтала оказаться здесь, обнаружить его под тем самым клёном и подойти к нему. Но она не шла. Она бежала, горя желанием поскорее оказаться рядом с ним. Ее Габриел. Ее любовь.

Но едва она оказалась под кроном древа, как на нее уставились черные ненавистные глаза. Это были не сердце глаза Габриеля. И перед ней стоял вовсе не он. Эмили испуганно вскрикнула и подалась назад, но его рука резко потянулась к ней и больно сжала ей плечо, удерживая на месте. Эмили похолодела, оказавшись лицом к лицу со своим насильником.

— Ты моя! — прорычал Найджел, бросив ее на землю. — Ты всегда будешь моей!

… С криком Эмили проснулась, почувствовав, как кто-то крепко обнимает ее. Она стала вырываться, потому что ей казалось, что Найджел начал преследовать ее и наяву, но до нее медленно стал доходить другой голос. Знакомый, любимый…

— Душа моя, все хорошо, успокойся… Я рядом. — Габриел повернул ее к себе и заставил посмотреть на себя. — Это был всего лишь сон.

Всего лишь сон… Эмили замерла и посмотрела, наконец, на него. У нее от страха и боли так сильно колотилось сердце, что оно готово было разорваться на мелкие кусочки. Она так устала от этих снов. Сны, которые периодически мучали ее. Заставляли каждый раз проходить через немыслимые испытания…

— Габриел, — прошептала Эмили, потянув руку, и коснулась его щеки, пытаясь вспомнить, где находится. Ее действительно настиг плохой сон, но теперь страшное осталось позади. Рядом был Габриел, который тут же вытащил ее из ада, в котором она была приговорена жить. — Габриел…

Он нежно накрыл ее руку своей теплой ладонью и, опираясь о другой локоть, склонился над ней.

— Что тебе снилось? — с тревогой спросил он, обеспокоенно глядя на нее. — Что это было?

Как она могла сказать ему об этом? Как могла еще больше заставлять его страдать, когда завтра ее уже не будет рядом? Эмили вдруг стало так больно, что на глазах навернулись слезы. Это была последняя ночь с Габриелем. Последняя возможность касаться его, обнимать… А она так беспечно позволяет своему прошлому отнимать последние мгновения с ним. Как она могла! Эмили вдруг ужаснулась того, что натворила. Того, что ждало ее впереди. Она сделала глубокий вдох, заставляя все ненужные мысли исчезнуть из головы и свободной рукой обняла его за шею.

Она должна была еще хоть бы немного побыть с ним. Иначе просто умрет, даже не дождавшись завтрашнего дня.

— Это был просто сон… Ничего больше… — Она вдруг притянула его к себе и так крепко поцеловала, что Габби тут же вспыхнул неистовым желанием. Застонав он прижался к ней всем своим телом, давая ей понять, что она делает с ним. Но она от этого не перестала целовать его жарче. — Габриел…

Ее шепот кружил ему голову, но он оторвался от нее и поднял голову.

— Ты устала… тебе нужен отдых…

— Мне нужен ты, — прошептала она, вновь протянув его к себе. — Мне безумно нужен ты, Габриел!

Габби буквально сразили эти ее слова. Она впервые сказала о своих желаниях. Призналась в том, что он нужен ей. И это отозвалось глухой болью в его сердце. И оглушительной радостью. Господи, он на самом деле был нужен ей! Габби не мог в это поверить, но безоговорочно принял ее слова спрятав их глубоко в своем сердце, как драгоценность.

Он взял ее лицо в свои ладони и подарил ей такой бесконечно долгий и страстный поцелуй, что у обоих перехватило дыхание. И участилось сердцебиение. У нее были такие сладкие, такие нежные губы, что он мог целовать ее вечно. Если бы его Эмили, эта бесподобная соблазнительница не стала поглаживать его обнаженную грудь и спину, заставляя его гореть от еще большего желания.

— Эмили… — пробормотал он, скользя губами по ее подбородку, по шее и прижался к ярко выступающей жилке. — Ты уверена?

— Да, прошу тебя не останавливайся, — молвила Эмили, мечтая о том мгновении, когда сможет ощутить на своей коже его горячую кожу. Но так как она была в ночной рубашке, а он в подштанниках, это было невероятно трудно сделать. Запустив пальцы в его волосы, она подняла к себе его голову и снова крепко поцеловала его, так, как научил ей он. В ней вдруг проснулось такое нетерпение, что стало даже больно. Знакомая пульсация возникла внизу живота. Сейчас она хотела его больше всего на свете. Хотела, чтобы он заставил ее позабыть обо всем, кроме жара и огня, которые непременно набросятся на них, если они постараются. Эмили не знала, как убедить его сделать это, подарить ей последнюю ночь. Она была почти в отчаянии, поэтому, потянув руку вниз, и просунув ее под ткань, прикрывающую его бедна, она с невероятной точностью нашла его горячую плоть и сжала своими пальцами. Поначалу мягкий, часть Габриеля стала стремительно наполняться силой по мере того, как она обхватывала его. Боже, так вот как это происходит! Теперь он был невероятно твердым и горячим. Эмили услышала, как шумно задышал Габриел. Она не могла поверить, что осмелилась сделать это, но нисколько не жалела об этом. — Я хочу тебя…

У Габби перехватило дыхание от ее неожиданного прикосновения. Он беспомощно застонал и уронил голову ей на плечо, решив, что ослеп, когда она чуть сильнее сжала его!

— Господи! — выдохнул он, зажмурившись, и притянул к ней поближе свои бедра, стремясь к ней. — Эмили!

У него так сильно колотилось сердце, что оно могло в любой момент выпрыгнуть из груди. Он даже представить себе не мог, что она решиться на такое. Он умирал от наслаждения, которое дарили ему ее дрожащие, неуверенные пальчики, медленно поглаживающие его, сводя с ума. Габби глухо застонал и еще теснее прижался к ней, покрывшись мурашками. Он знал, что долго не выдержит этого. Она сделала все возможное, чтобы он взорвался в любую секунду. Но он не мог позволить себе этого, не слившись с ней, не подарив ей наслаждения, которое она заслуживала. Габби мечтал погрузиться в ее тесные, жаркие глубины и довести их обоих до умопомрачения.

— Эмили! — выдохнул он, схватив ее руку внизу. — Подожди!

Он сжал челюсти, сделал глубокий вздох и оторвал ее руку от себя. Только после этого он смог поднять голову и открыть глаза. И снова она поразила его в самое сердце, когда быстро поцеловала его нижнюю губу, а потом прошептала:

— Я поцеловала твою нижнюю губу. Помнишь, что это означает по твоей теории?

Потрясенно он смотрел на нее, не в силах вместить в себе ту безграничную любовь, которую она заставила его ощущать.

«Когда мужчина целует верхнюю губу девушки, это означает, что он хочет вести их страсть».

Эмили коснулась его нижней губы, тогда получилось, что он прижался к ее верхней. Она хотела его и сказал ему об этом. Она коснулась его так, что чуть не свела его с ума. Боже, он обожал ее! И так сильно хотел, что снова стало темнеть перед глазами. Габби не знал, за какие заслуги небеса послали ему Эмили, но он поклялся, что никогда больше не отпустит ее от себя. Приподнявшись, он быстро снял с нее ночную рубашку, обнажая белоснежную грудь с розовыми вершинками, лег на нее сверху, спуская ниже свои подштанники, и стал осторожно раздвигать ее бедра коленом. Коснувшись губами ее лба, он хрипло молвил:

— Моя теория летит к черту, когда ты касаешься меня.

Он мягко вошел в нее до самого конца и замер. Эмили выгнула спину и протяжно застонала, закрыв глаза. У нее перехватило дыхание. У нее пульсировало всё внутри. Трепет охватил ее с ног до головы, сердце болезненно сжалось. Боже, совсем скоро она лишится всех этих радостей! Она потеряет самое главное в жизни! Она будет скитаться одна до тех пор, пока не помрет возле какого-нибудь камня. Без Габриеля жизнь не имела абсолютно никакого смысла. И теперь, когда он с такой готовностью исполнил ее просьбу, когда заполнил пустоту внутри нее, Эмили затаила дыхание и почувствовала, как слезинка скатилась по виску. Она любила его так сильно, что не могла больше вмещать это в себе. Приподняв дрожащие руки, она крепко обняла его за плечи и прижала к своей груди, умоляя Бога продлить эту ночь. Сделать ее вечной.

— Габриел, любовь моя… — прошептала она, спрятав лицо у него на шее.

Он сделал медленное движение и вскоре сладостная нега заполнила каждую клеточку ее тела. Его губы нашли ее губы. Он поцеловал ее так страстно, так дурманяще и пылко, что Эмили захотелось зарыдать. Она обхватила его бедра своими ногами и смело встречала каждый его удар, вбирая его в себя целиком, стараясь запомнить каждое его движение, его дыхание, его силу и каждое свое ощущение, которое он дарил ей. Которое ей никогда больше не доведется испытать.

Ритмичные движения стали более резкими и глубокими. Габриел осыпал ее всю жаркими поцелуями, доводя до исступления. Это было так прекрасно, так сладко и необходимо, что Эмили не могла подавлять глухие стоны. Вцепившись в него, она начала дрожать. Он мучительно долго вел ее к завершению. Трепет пробегал по всему телу, даря ей неизъяснимое ощущение блаженства, которое совсем скоро должно было обрушиться на нее. И оно обрушилось. Эмили застыла, затаив дыхание, не в силах больше бороться с собой. И тогда сильнейшая дрожь заставила ее содрогнуться. Она забилась в его руках, почти захлебываясь от пронзительного удовольствия, которое заставило сжаться даже пальцы ног.

Эмили услышала, как зарычал Габриел. Он до предела прижал ее к себе, и содрогнулся сам, передавая ей всего себя. Он дрожал так, будто умирал, уронив голову ей на плечо, а потом, издав последний стон, замер в ее руках, позволяя ей обнимать себя. В комнате воцарилась тишина. Были слышны лишь их тяжелое дыхание и треск поленьев в камине.

Когда Габриел, немного придя в себя, поднял голову и посмотрел на нее, он увидел влагу на ее ресницах. Он замер, пережив восхитительные минуты своей жизни, но ужаснулся тому, что мог причинить ей боль! Дрожащими пальцами он стер слезы и хрипло спросил:

— Душа моя, я сделал что-то не так?

И после всего этого он чувствует себя виноватым? Как можно было не любить этого человека? Эмили раскрыла свои глаза, сияющие той невысказанной любовью, которая умрет вместе с ней, и тихо сказала:

— Это было восхитительно.

Габриел долго смотрел на нее задумчивым взглядом. С ней определенно что-то происходило, но он решил не портить эту ночь. Завтра, когда он передаст Ника его родителям и они с Эмили останутся наедине, он непременно поговорит с ней. Настала пора сказать друг другу самые важные слова. Он провел рукой по ее заалевшей щеке и коснулся пальцами нежных губ.

«Я люблю тебя, — подумал он, ощущая мучительную нежность в груди. — Завтра я скажу тебе об этом, и тогда ты решишь, что делать с моим сердцем, которое полностью и без остатка принадлежит тебе».

Она вдруг взяла его руку в свою и прижала к своим губам его ладонь, поразив его в самое сердце.

— Спасибо, — прошептала она, глядя ему в глаза.

— За что? — удивленно вскинул брови Габриел.

«За что, что позволяешь мне любить тебя так, как я этого хочу. За то, что ты есть в моей жизни. За то, что ты подарил мне весь мир. За то, что обнимал меня тогда, когда никто не хотел обнимать меня…»

— За все, — только лишь сказала она, прижалась к его груди и закрыла глаза.

Эмили считала, что прощается с ним. Она убеждала себя, что так будет лучше. Настала пора действительно попрощаться, потому что другой возможности у нее больше никогда не будет.

В полдень, когда они остановились возле серокаменного большого дома, Эмили поняла, что они уже в Соулгрейв-корте, в доме Ника. Вчера Габби написал своим родным и предупредил, что они уже едут, чтобы не огорошить их своим неожиданным появлением. По дороге он рассказывал ей, как отец Ника получил свой титул и владения, которые достались ему по ходатайству Веллингтона за заслуги во время войны с Наполеоном. Габби пытался отвлечь ее и другими рассказами о своей семье, но ничто не могло помочь Эмили справиться с волнением, которое после остановки постепенно переросло в настоящую панику.

Потому что это был конец!

Габби помог ей выбраться из экипажа и сжал ее ледяные пальцы, пытаясь согреть их. Но даже этот утешительный жест нисколько не помог ей, потому что Эмили тряслась от одной лишь мысли о скорой встречи со всей роднёй Габриеля. Как она сможет устоять и не провалиться сквозь землю от стыда? Как вынесет их всеобщей ненависти и осуждения?

Снег больше не шел, окутав всю Англию белым покрывалом. И даже вся южная часть страны была занесена снегом, хотя обычно здесь бывало тепло и солнечно. Зима в этом году выдалась весьма необычной. И холодной. Но Эмили не чувствовала холода. Она не чувствовала ничего, глядя на Габриеля, который с беспокойством смотрел на нее.

— Не волнуйся, — мягко велел он, окинув быстрым взглядом Ника, который был прижат к ее груди. — Всё будет хорошо, обещаю. Пойдем.

Эмили нервно кивнула, боясь заговорить и выдать себя.

Неужели это все? Конец их пути? Конец того, что наполнило ее жизнь безграничным смыслом? Дни пролетели так незаметно и быстро, что она не успела попрощаться с каждым из них. Вспомнив тот первый день их встречи, Эмили поразилась тому, каким далеким он казался и что тогда она не желала идти с Габриелем. А теперь она не представляла, как вернётся обратно… Эмили была в ужасе от предстоящего. Ей не было так страшно даже семь лет назад, когда на нее напал Найджел!

Крепко держа руку Габриеля и следуя за ним по широким лестницам, Эмили с болью думала о том мгновении, когда ей придется отпустить его. Она с тоской взглянула на малыша, который сладко улыбался ей. Это было еще хуже, потому что ей предстояло двойное расставание.

«Как я буду жить без тебя и твоего дяди, Ник?» — с мукой подумала она, шагнув через порог двери, которую быстро открыли перед ними.

Они оказались в большом, красивом и светлом холле, где было тепло. И многолюдно, потому что их уже ждали. Эмили не ожидала так скоро встретиться со всеми членами семьи Габриеля, поэтому замерла на месте и, крепче сжав руку Габриеля, взглянула на пару, стоявшую левее. Элегантно одетая женщина, одного с Эмили ростом, взирала на нее любопытными голубыми глазами. Ее блестящие каштановые волосы были уложены в аккуратную прическу, а красивое платье из голубой парчи подчеркивало ее стройную фигуру. Рядом с ней стоял высокий не менее элегантно одетый мужчина с добрыми серебристо-карими глазами и так же пристально смотрел на Эмили, обняв женщину за талию.

Правее их стояла другая пара. Удивительно похожая на первую даму, но чуть моложе, женщина в бирюзовом платье с такими же каштановыми волосами и чуть светлыми голубыми глазами рассматривала Эмили с еще большим любопытством, придерживая рукой тоненькие очки. Эмили тут же поняла, что это были сестры Габриеля, и сжалась еще больше, почти прячась за его спиной. Рядом со второй сестрой стоял такой же высокий, светловолосый и красивый мужчина, каким она помнила его с давних пор.

Брат Эммы! Герцог Пембертон! У Эмили затряслись коленки, когда вся горечь прошлого и все дорогие сердцу воспоминания нахлынули на нее жгучим потоком. Сердце ушло в пятки, и она хотела опустить голову, не в силах смотреть в глаза тем, кому принесла столько несчастья. Не в силах выносить это пугающее, почти осуждающее молчание.

Краем глаза она успела заметить и пожилую пару, стоявшую чуть в стороне от всех и глядевших на них с подозрительно блестящими глазами. Седой, высокий мужчина и чуть полноватая женщина, которая прижимала руку к груди и шумно вздохнула, когда ее взгляд остановился на малыше в руках Эмили. Несомненно это были дядя и тетя Габриеля, которые помогли ему пережить смерть родителей…

Никогда прежде Эмили не было так трудно, как выносить эти минуты. Она понимала, что не имеет права находиться здесь, но Габриел внезапно так сильно сжал ей руку, словно бы хотел заверить ее в том, что она ошибается. Она ожидала увидеть горящие ненавистью и презрением глаза, но не настороженного ожидания!

— Габриел, милый, как я рада видеть тебя, — проговорила стоявшая слева дама.

— Кейт, я… — начал было Габриел, но его прервали.

Эмили была готова вручить хоть кому-нибудь ребенка и выбежать из этого дома, когда послышались громкие шаги в глубине дома, а потом по широкой лестнице вниз сбежали высокий темноволосый мужчина и бледная как полотно женщина с золотистыми волосами.

— Где мой сын?! — прогремел он, с устрашающим видом надвигаясь на них. Его можно было бы назвать красивым, если бы не суровое, потемневшее от ярости лицо. Убийственный взгляд зеленых глаз остановился на Эмили, и он прорычал, оказавшись почти рядом с ними: — Что ты сделала с моим сыном?!

Вздрогнув от ужаса, Эмили попятилась, решив, что отец Ника, — а это был именно он, — хотел разорвать ее на части. Руки его были опасно сжаты в кулаки, сам он дышал так бурно, что широкая грудь могла бы лопнуть от напряжения. Эмили почти что спряталась за спиной Габриеля, пытаясь высвободить свою руку, но в этот момент произошло то, что не ожидал никто.

Габриел преградил дорогу своему зятю и сказал не менее грозным голосом:

— Себастьян, если ты хоть пальцем тронешь ее, я убью тебя!

Себастьян поднял голову и упер в него свой яростный взгляд. Повисла такая звенящая тишина, что стало просто невыносимо. Эмили не могла поверить в то, что натворил Габриел. Он пошел против своей семьи? Как он может поступать так в столь уязвимый для всех момент? Немыслимо! Глупец, зачем он это делает? Только лишь для того, чтобы защитить ее? Но она не стоила того, чтобы рвать священные семейные узы! Скоро она исчезнет из их жизни и никто даже не станет вспоминать о ней!

Эмили заметила бледную женщину, стоявшую позади Себастьяна. Она была измучена и выглядела разбитой и несчастной, но даже это не могло уменьшить силу красоты, которой она обладала. Она была удивительно похожа на Габриеля, и прижимала дрожащие пальцы к губам, чтобы не разрыдаться. Но все же слеза медленно скатилась по ее щеке. Эмили стало безумно жаль ее. Мать Ника с такой болью посмотрела на нее, что у Эмили перехватило горло. Она не могла больше оставаться на месте. Она не могла больше видеть страдания женщины, которая ничем это не заслужила. Решительно отдернув от Габриеля свою руку, Эмили вышла вперед и протянула ей завернутого в одеяльце Ника.

— С… с вашим сыном вс-се в порядке… Вот он.

Не успела она закончить, как Себастьян тут же выхватил крошку из ее рук, прижал к груди и повернулся к жене. Виктория издала глухой стон, подошла к нему, и тут же утонула в медвежьих объятиях мужа, когда тот мгновенно прижал ее к своей могучей груди, зажав их телами Ника, так, словно создавал вокруг него живую защиту. Они молча стояли вот так, склонив друг к другу свои головы, пытаясь поверить в том, что их малыш в целости и сохранности рядом с ним. Послышались глухие рыдания Виктории и хриплый рык Себастьяна.

Это была такая личная, такая трогательная сцена, что Эмили не смогла сдержать собственных слез, радуясь за них, за Ника, зато, что он, наконец, вернулся домой. Проглотив ком в горле, девушка быстро отвернулась и смахнула внезапные слезы с собственных щек. А когда обернулась, родителей Ника, как и малыша, уже не было в холе. Зато все остальные оставались стоять на своих местах. И их любопытные глаза по-прежнему были прикованы к ней. Эмили стало не по себе, но она не смогла сдвинуться с места.

К ее немалому изумлению заговорил единственный знакомый ей здесь человек, нарушив, наконец, тягостное молчание:

— Эмили. — Герцог Пембертон выступил чуть вперед и улыбнулся ей. — Боже, как ты выросла!

Снова взглянув на него, Эмили ощутила давнюю давящую боль в груди. Боже, на секунду ей показалось, что перед ней стоит Эмма! Она не видела Энтони с тех самых пор, как погиб его отец. Эмили нервно сглотнула.

— Милорд, — произнесла она дрожащим голосом, опустив голову. — Рада видеть вас в добром здравии.

— Я тоже рад тебя видеть, — мягко произнес он. — Как поживаешь?

Она помнила его влюбленного в соседскую дочь, но он так и не женился на ней, когда умер его отце. И теперь он был женат на сестре Габриеля. Невероятно, но если бы ни это обстоятельство, она никогда бы не встретила Габриеля!

— Благодарю, хорошо, — наконец ответила Эмили и внезапно ее поразила ужасная догадка: если Габриел знал о том, что с ней произошло, значит и эти люди…

Но этим мыслям не позволили отравить ей жизнь еще больше, потому что заговорила дама, стоявшая левее. Она подошла к ним и к огромной неожиданности Эмили мягко улыбнулась ей. Почти дружелюбно, что поразило девушку в самое сердце особенно после того, что только что произошло.

— Вы выглядите такой бледной, — начала она, взирая на Эмили добрым взглядом. — Вы вероятно устали с дороги. Дорогая, я Кейт, старшая сестра этого потерявшего дар речи полиглота, который даже не думает представлять нас. Как тебе не стыдно, Габби? Я-то думала, что ты говоришь не только на английском. — Голос, переполненный нескрываемой любовью, прозвучал невероятно мягко. Она ласков посмотрела на брата, который всё это время молча стоять рядом с Эмили, и снова продолжила, неожиданно взяв Эмили под руку: — Пойдемте в гостиную. Вам следует выпить чаю, пока для вас готовят комнату, где вы сможете отдохнуть. Вам сразу же станет лучше от травяного чая Алекс. — Тут Кейт взглянула на стоявшую напротив младшую сестру Габриеля. — Это наша Алекс, а с Тони вы уже знакомы. А это, — она указала на красивого темноволосого мужчину, который широко улыбался Эмили и к ее большому изумлению даже подмигнул ей. — Это мой муж Джек.

Поразительно, она представила столько титулованных людей, но назвала всех по именам так, словно бы они были членами семьи Эмили. Подобная фамильярность настораживала и несказанно пугала. Особенно потому, что Эмили не ожидала ничего подобного. Она не хотела, чтобы ее брали за руку, кому-то представляли… И уж тем более не давали вставить хоть бы слово. Она хотела возразить и отказаться, но снова заговорила старшая сестра Габриеля, повернувшись к пожилой паре.

— А это наши дядя Бернард и тетя Джулия, дорогая. С Тори и Себастьяном вы тоже уже познакомились. — Она печально взглянула на Эмили. — Вы не представляете, через что им пришлось пройти, но нас несказанно успокоило письмо Габриеля о том, что о Нике есть, кому позаботиться. — Тут она крепко сжала руку Эмили словно бы в знак признательности. — Но хватит говорить. Идемте. Вам необходимо выпить чай, иначе вы свалитесь прямо здесь. Алекс, из чего сделан твой чай?

— Из меда и мяты.

— Это снимет усталость?

— Непременно.

Эмили не удалось вставить ни слова, когда Кейт (Эмили не знала, как к ней обращаться по титулу), младшая сестра Габриеля Алекс и его тетя увели ее в гостиную.

Габриел посмотрел вслед женщинам, испытывая противоречивы чувства. Он хотел броситься за ними, почему-то боясь отпустить Эмили одну, но его остановил голос Джека.

— Кейт не обидит ее, Габби. Расслабься.

Тяжело дыша, Габби обернулся к ним и устало провел рукой по волосам. Внезапно он ощутил такую усталость, что закружилась голова. И стало болеть в висках. Только этого ему сейчас не хватало…

— Ты выглядишь таким напуганным, Габби, — заговорил дядя, подходя к нему. Он быстро обнял племянника и серьезно заметил: — Неужели ты испугался Себастьяна?

Глядя в такие знакомые, такие добрые глаза дяди, Габби ощутил настоящую радость от того, что он был рядом. Присутствие дяди всегда так много значило для него. Он не превратил произошедшую сцену в фарс и не попытался разрядить обстановку шуткой, потому что видимо понял, как много это все значило для самого Габриеля.

— Мне показалось, что Себастьян готов ударить ее, — наконец произнес он, до сих пор не веря в это.

Он бы на самом деле убил Себастьяна, если бы тот ударил Эмили.

— Он бы ни за что не сделал этого, — уверенно заявил дядя, пристально глядя на Габби. — Как бы сильно не был разгневан.

Габби ощущал себя по-настоящему больным только от мысли убить Себастьяна. Человека, который стал счастьем его сестры, стал его верным другом, членом семьи…

— Себастьян справедливый человек и внимательно читал твои письма, — сказал Тони, подходя к ним. — И знает из твоих слов, какую роль сыграла Эмили во всей этой истории.

— Если бы похитили моего сына, я бы тоже гневался. — Джек покачал головой. — Не суди его строго, Габби. Он места себе не находил. Сколько раз мы с Тони оттаскивали его от коня, когда он собирался броситься за тобой…

Габби тяжело вздохнул.

— Он бы наломал много дров, если бы поехал со мной… — Он с содроганием вспомнил сцену столкновения с похитителями Ника. С Найджелом! Одно это имя вызвало в нем такой гнев, что затряслись руки и потемнело в глазах. — Хорошо, что вы его остановили.

Джек, Тони и дядя быстро переглянулись, затем Джек посмотрел на него.

— Значит, тебе есть, что нам рассказывать. Пойдем в кабинет. Тебе нужно что-нибудь выпить, чтобы прийти в себя, пока не пришел Себастьян.

— Он устроит тебе настоящий допрос, — заметил дядя.

— Я это переживу.

Тони улыбнулся.

— Тебе не привыкать, верно?

И впервые, с тех пор, как он переступил порог дома своего родственника, Габби почувствовал себя по-настоящему дома. И медленно улыбнулся.

— Да, мне есть, что ему рассказать.