4

Незадолго до рассвета Люси разбудил перестук копыт по брусчатке и громкий смех. «Где это я?» – подумала она, просыпаясь.

А когда вспомнила, то сердце ее тут же оборвалось. Она была в Лондоне в Уэсткотт-хаузе, где заправляет всем известный цыганский граф!

Сердце ее вновь забилось, а Люси страшно рассердилась на себя. Ей нет никакого дела до Айвэна Торнтона, она приехала к леди Уэсткотт и не позволит ему больше тревожить ее покой!

Люси откинула мягкое, как шелк, покрывало и встала. За тяжелыми розовыми занавесками занимался рассвет. Первые лучи солнца разгоняли тьму и высвечивали крыши домов, украшенные разнообразными затейливыми трубами. Рассвет, однако, интересовал Люси меньше всего. Она не сводила глаз с экипажа у парадного. Четверка лошадей нетерпеливо перебирали ногами.

Кто это приехал в такой час? Да еще на четверке лошадей? Она плотно прижалась щекой к окну, но в темноте так никого и не увидела. Это только подогрело ее любопытство, и хотя Люси понимала, что поступает нескромно, просто не могла себя сдержать. Осторожно приоткрыв окно, она высунулась наружу и наконец разглядела женщину и мужчину, которые, весело болтая о чем-то, неторопливо шли к экипажу. Айвэн Торнтон! Его широкоплечую поджарую фигуру Люси узнала сразу. И, конечно, только он способен вот так обнимать и целовать свою спутницу, не заботясь о том, что их могут увидеть.

Поцелуй этот затянулся настолько, что щеки у Люси зарделись. Впрочем, слово «поцелуй» здесь было совершенно неуместно. Айвэн буквально упивался своей спутницей посреди улицы, на виду у кучера!

Наконец он выпустил ее из объятий и помог подняться в экипаж. Люси не могла оторвать от них взгляда. Что же это за женщина, которая позволяет себе проводить ночь в доме холостого мужчины?

– Дура! – упрекнула она себя.

Даже в деревне знают ответ на этот вопрос. Падшая женщина. Распущенная женщина. Таких называют еще «ночными леди».

Однако Люси подобную женщину видела впервые. Она еще дальше высунулась из окна, чтобы получше рассмотреть бесстыдницу в сером утреннем тумане, но женщина уже скрылась в экипаже, кучер щелкнул кнутом, и четверка тронулась. Раздосадованная тем, что так толком ничего и не разглядела, Люси неосторожно ударилась головой о перекладину. Видимо, от неожиданности она вскрикнула, потому что, к ее ужасу, граф вдруг повернулся к ней лицом.

Как черепаха, прячущаяся под панцирь, Люси скрылась в своей комнате. Господи! Господи! Господи! Не дай бог он ее видел! Не дай бог он ее узнал! Что он о ней подумает?!

Осторожно закрыв окно, она постаралась взять себя в руки. Даже если он ее видел, ничего предосудительного она не совершила. Просто ее разбудил какой-то шум, и она, вполне естественно, решила узнать, в чем дело. Это ему надо стыдиться своего поведения, а не ей. Да и вообще все это глупости. Уж кому-кому, а Айвэну Торнтону наверняка наплевать, видел его кто-нибудь или нет. Потирая ушибленный затылок, Люси забралась на высокую кровать и уселась, поджав ноги и размышляя о странном хозяине дома, в котором ей теперь предстояло жить.

Видимо, в детстве он был страшно одинок. Судя по тому, что она о нем слышала, Айвэна очень рано отобрали у матери, а поскольку отец его не признавал, мальчика на много лет упрятали в Берфорд-Холл. Бедный брошенный ребенок! Ничего удивительного в том, что он ненавидит свою бабку. По одной из теорий, которых у Люси было множество, человек, лишенный любви в детстве, вырастая, либо жадно ищет ее, либо отказывается от нее совсем. Очевидно, несчастливое детство заставило Айвэна Торнтона убедить себя в том, что любовь ему не нужна…

Люси в который раз сказала себе, что ее все это не касается, и все-таки не думать о нем она не могла. Что пережил черноволосый цыганенок в интернате, где все подчиняется строгому распорядку? Чем он занимался после окончания этой школы?

Если верить «Таймс», до того, как принять титул графа, он путешествовал за границей. Хотя особенно верить этому нельзя. Вполне возможно, так написали для того, чтобы скрыть от общественности несколько не слишком достойных лет в его жизни.

Ее размышления прервал осторожный стук в дверь, и Люси застыла в ужасе. В такой час?! Кто бы это мог быть?

Глупый вопрос! Ответ она знала еще до того, как сформулировала его для себя. Во рту у нее внезапно пересохло.

Стук повторился.

Два желания боролись в ней: немедленно забраться под одеяло и притвориться, что спит, или броситься со всех ног к двери и закрыть ее на все засовы.

Когда стук повторился в третий раз, Люси не выдержала. Если она не ответит, он возрадуется, решив, что напугал ее. А ведь он и правда ее напугал! До смерти… Но нельзя ему этого показать. Пусть не думает, что взял над ней верх.

Люси вскочила с кровати, подошла к двери и остановилась на расстоянии вытянутой руки от нее.

– Кто там?

– Вы прекрасно знаете кто, мисс Драйсдейл. К чему этот спектакль?

У него был какой-то совершенно особенный голос. Во всяком случае, на нее он действовал непозволительным образом. Люси вдруг захотелось открыть дверь и впустить Айвэна Торнтона.

– Немедленно уходите! – воскликнула она, прижимая кулаки к груди. – Разве вы не знаете, который час? Я не намерена вас впускать!

– А если я сам войду?

– Вы не посмеете!

– Вы меня плохо знаете, мисс Драйсдейл. Люси, – добавил он после секундного колебания.

– Я не давала вам повода для столь фамильярного обращения, – заявила она, хотя и не столь решительно, как ей хотелось. – Уходите, пока я… пока я не позвала вашу бабушку!

За дверью раздался смех, и Люси, к собственному стыду, четко представила себе его лицо: сверкающие глаза, белеющие в темноте зубы, растянутые в улыбке губы, о которых она даже думать не могла спокойно.

– Надеюсь, вы отдаете себе отчет в том, что я ее не боюсь? – язвительно поинтересовался Айвэн.

– А вы, надеюсь, отдаете себе отчет в том, что я к вам не выйду и вас не впущу? Так что не задерживайтесь!

За дверью раздался шорох, словно он прислонился к косяку.

– Я заметил, что вас интересует моя личная жизнь. Я готов вас просветить.

«Просветить»! Нет, каков нахал?! Хотя, если уж честно, ее так и подмывало задать ему целую кучу вопросов.

– Уверяю вас, милорд, ваша жизнь меня нисколько не интересует. – Люси старалась говорить спокойно. – Я проснулась от какого-то шума и решила взглянуть, что произошло. Так что если я вам помешала, то простите великодушно. А теперь, прошу вас, уходите.

Он молчал целых несколько секунд. Люси осторожно сделала последний, отделяющий ее от двери шаг и приложила ухо к щелке между дверью и косяком.

– Спокойной ночи, Люси, – внезапно прошептал ей Айвэн в самое ухо.

Сердце Люси дернулось, как у перепуганного кролика. У нее было такое ощущение, будто его теплое дыхание ласково скользнуло по ее уху, а губы коснулись волос. Она не осмелилась что-либо ответить, лишь отшатнулась и бессильно опустилась на стул.

«Спокойной ночи, Люси…»

Айвэн ушел. Хотя она и не слышала его шагов, но почувствовала это той потаенной частью сердца, которая пока была загадкой для нее самой. А еще она чувcтвовала себя глупенькой и страшно, страшно наивной девочкой…

Люси долго еще сидела, уставившись невидящими глазами в окно. Солнце наконец победило тьму и щедро осветило тяжелые занавески, мебель красного дерева и картины в позолоченных рамках. А она все сидела и сидела, размышляя о том, что же ей теперь делать.

Может, поговорить с леди Уэсткотт и переехать на время в другой дом? Под одной крышей с этим непредсказуемым лордом Уэсткоттом ей явно не ужиться. В этом она не сомневалась. Да и как она будет пытаться воспитывать леди Валери в присутствии мужчины, который так необъяснимо привлекает ее саму?

А что, если старая графиня страшно хитра и на самом деле надеется женить своего распутного внука на Валери?

Люси еще долго сидела в раздумье и встала, лишь когда сверху до нее донеслись шаги прислуги, а с улицы – насвистывание дворника. Она чувствовала, что совершенно не отдохнула за ночь. А ведь ей предстоит встреча с хозяйкой и, может быть, со своей новой подопечной… В любом случае надо будет постараться докопаться до истинных намерений графини.

Но самое трудное – решить, как следует вести себя с Айвэном Торнтоном, лордом Уэсткоттом. Меньше чем за двенадцать часов она столкнулась с ним дважды, и обе встречи потрясли ее. Она даже успела дать ему пощечину! И сожалела, что не дала вторую сегодня, у двери.

Однако неуверенно она себя чувствовала вовсе не по причине этих двух столкновений. Хуже всего было то, что она не могла сопротивляться его дьявольской привлекательности.

Наливая воду из тонкого фарфорового кувшина в изысканный фарфоровый тазик для утреннего туалета, Люси была вынуждена признать, что тягаться с Айвэном ей будет нелегко. Он умен и способен кого угодно довести до белого каления. Достаточно вспомнить его отношения с собственной бабкой. У Люси создалось впечатление, что он готов пожертвовать собой, лишь бы только свести с ума леди Уэсткотт.

Люси пыталась убедить себя, что не так все страшно. В конце концов, каждый мужчина – выросший мальчик. Нужно просто смотреть на Айвэна как на повзрослевшего Дерека – не перечить ему, а лишь чуть-чуть подправлять, направлять его неуемную энергию в нужное русло. А еще лучше – поменьше обращать на него внимание. Неужели ей не о ком подумать? За последние два дня она совсем забыла о том, ради кого приехала в Лондон, – думать о сэре Джеймсе Моби!

Вот именно, о сэре Джеймсе! Люси ухватилась за эту мысль как за спасительную соломинку. Пусть от Айвэна Торнтона исходит мощный животный магнетизм, которому нормальная здоровая женщина не в силах противостоять. Но кто он по сравнению с сэром Джеймсом, обладающим незаурядным интеллектом и безграничными знаниями? Так что решено: думать она будет не об Айвэне Торнтоне, а исключительно о сэре Джеймсе. Меньше чем через неделю он читает первую лекцию в Лондоне. Ну, неделю-то она как-нибудь выдержит и задавит в себе глупые девчоночьи чувства.

По крайней мере, Люси очень на это надеялась.


В тот день граф ей больше на глаза не попадался. И на следующий – тоже.

Леди Валери приехала в среду, и они весь день провели дома, давая время впечатлительной Валери к нему привыкнуть. Она приехала с горничной, которая была настолько напугана Лондоном, Уэсткотт-хаузом и старой графиней, что Люси хотелось кричать от отчаяния. Два ребенка, ни дать ни взять! Было ясно, что от Тилли, горничной, ей помощи ждать не приходится.

За полтора дня Тилли не научилась ничему.

– Завтра мы отправляемся на танцевальный вечер, а ты останешься дома, – сказала ей Люси в четверг. – Сопровождать леди Валери будем мы с леди Уэсткотт.

На мышином личике Тилли отразилось неподдельное облегчение, зато Валери нахмурилась.

– Но… но она мне нужна! Тилли со мной с тех самых пор, как меня забрали у няньки. Я не могу ехать без нее!

– Не глупи, – оборвала ее леди Уэсткотт, наградив крестницу строгим взглядом. – Прислуга не ходит на танцевальные вечера. Или ты хочешь, чтобы она держала тебя за руку?

Люси понимала, что Валери просто в ужасе от вдовствующей графини. Это было ей на руку, ибо девушка инстинктивно искала поддержку у нее. Она обняла Валери за плечи, успокаивая:

– Мы поедем вместе, дорогая. Я буду с вами постоянно, за исключением самого танца.

Девушка вздрогнула, и Люси догадалась, о чем она сейчас спросит.

– А мне придется танцевать?

Леди Уэсткотт возмущенно фыркнула.

– Это просто танцевальный вечер, а не бал, – поспешно сказала Люси, лишая графиню возможности сделать еще одно колкое замечание. – А поскольку мы едем на танцы, если вас пригласят танцевать, вы должны пойти. Ваш отказ нанесет пригласившему страшное оскорбление. Но я уверена, у вас все прекрасно получится, – добавила она, слегка прижимая Валери к себе. – Если хотите, давайте потренируемся. Я буду танцевать за партнера. Представьте, что я – лорд Заплетающиеся Ноги. Сыграете нам? – спросила она у графини, ведя Валери на середину зала. – Или мне напеть?


Айвэн шел на звуки музыки и на приятный женский голос, напевавший под аккомпанемент. Последние три дня он провел у Эллиота, на Риджент-стрит. Они пили и веселились, как могли. Но потом Айвэн понял, что вести себя из рук вон плохо не имеет никакого смысла, если ненавистная старуха об этом не знает. И какого черта она притащилась из деревни?! Нет, он слишком мягкосердечен. Нужно было настоять на том, чтобы бабка покинула дом, а он вместо этого удалился сам. И вот сейчас она и ее компаньонка наслаждаются жизнью, а он вынужден скитаться по чужим углам… «Ну ничего, ты у меня узнаешь, почем фунт лиха! – думал Айвэн, направляясь домой. – А заодно и эта старая дева, мисс Люси Драйсдейл».

Но звуки музыки, доносившиеся из второй гостиной, застали его врасплох. А то, что он увидел, когда вошел, удивило его еще больше. Старая дама восседала за фортепьяно, склонившись над клавишами из слоновой кости, как ворон над добычей, и наигрывала нечто, напоминавшее модную мелодию. А мисс Драйсдейл танцевала за партнера посреди залы с какой-то незнакомой молодой блондинкой.

Айвэн стоял в дверном проеме и, несмотря на раздражение, с интересом наблюдал за этим дурачеством, а дамы были так увлечены, что не замечали его.

Пела мисс Драйсдейл. У нее был низкий грудной голос, и Айвэн отметил про себя, что ее пение вовсе не походит на модное в этом сезоне щебетание высоким голоском. Она была выше, чем большинство его знакомых дам, а волосы у нее, пожалуй, были слишком темными. Зато они, казалось, притягивали к себе весь свет залы, и локоны отливали красно-золотым огнем.

Айвэн перевел взгляд на молоденькую незнакомку – очевидно, ту самую, которую мисс Драйсдейл предстояло от него оберегать. Она была прелестна. Ее светлые волосы переливались, как серебро. Она была невысока, но прекрасно сложена; нежно-розовые щечки прекрасно оттеняли большие голубые глаза. Айвэн даже пожалел о том, что давно потерял интерес к подобным юным дурочкам.

Зато чопорной мисс Драйсдейл, пожалуй, стоило заняться. Айвэн вспомнил свои столкновения с ней и усмехнулся, представив, какое его ждет развлечение. С женщинами у него всегда все было в полном порядке. Даже те, кто принимал его за бедного моряка или за конокрада, недолго сопротивлялись его чарам. В сущности, каждая женщина жаждет, чтобы ее совратили. А теперь, когда все знают, что он подыскивает себе жену, все стало еще проще. Не говоря уж о том, что он может позволить себе любую, даже самую дорогую любовницу.

А с этим невинным созданием, только что явившимся из деревни, все будет совсем просто. Надо только разыграть романтическую влюбленность. Правда, не стоит забывать, что у нее могут быть кое-какие мозги… Что ж, тем лучше. Может, с ней даже удастся поговорить о чем-то, отличном от последних французских мод и перчаток в ее гардеробе.

Тут мелодия кончилась. Вдовствующая графиня подняла глаза от фортепьяно и увидела Айвэна. С этого момента ему уже было все равно, кто перед ним. Он готов был броситься ухаживать даже за уродливой косноязычной дурой, если ему запрещено на нее смотреть.

Но не жениться! Этого бабка от него не дождется. Он просто украдет сердце у ее протеже. Он заставит эту мисс Драйсдейл пролить море слез и отвергнуть всех, кто будет претендовать на ее руку. Он сделает так, что она даст обет уйти в монастырь, если не добьется его любви! Может быть, хотя бы это доведет до отчаяния его бабку, могущественную и великую вдовствующую графиню Уэсткотт?

Айвэн сжал зубы и раздул ноздри, готовясь к битве. Ему нисколько не было жаль мисс Люси Драйсдейл. В конце концов, она сама позволила втянуть себя в войну, о которой не имела ни малейшего понятия. Если она умна, то убежит назад в свою деревню. Если же глупа, тем хуже для нее. Пусть это будет ей уроком. Айвэну Торнтону наплевать на законы света. Он никогда к нему не принадлежал и принадлежать не будет. Ему доставляет удовольствие играть отведенную ему роль единственного наследника покойного графа. Но это просто роль, о который он забудет, как только добьется своего. А пока…

Пока ему почему-то вдруг очень захотелось потанцевать.

Люси заметила напряжение вдовствующей графини и сразу все поняла. Господи! Господи! Ну зачем он вернулся?

Она постаралась развернуть Валери так, чтобы та оказалась спиной к Айвэну. Валери в этот момент смотрела под ноги, считая каждый шаг, и Люси застала ее врасплох. Валери пошатнулась и, с трудом удержав равновесие, озадаченно посмотрела на Люси:

– Разве мы сейчас должны были поворачиваться? Я думала…

Она не договорила, заметив взгляд Люси. Люси молчала, думая только о том, как бы не выдать себя. Айвэн Торнтон здесь, и битва за Валери вот-вот начнется! Господи, сделай так, чтобы он не показался ей очень уж привлекательным…

– Добрый вечер, мадам. – Айвэн вежливо поклонился бабке с приятной, но фальшивой улыбкой. – Извините, что врываюсь к вам вот так, без предупреждения.

Он с соблазнительной улыбкой повернулся к Люси и Валери, все еще стоявшим посреди залы.

– Очень рад видеть вас вновь, мисс Драйсдейл. – Он помолчал и, не дождавшись ответа, продолжил: – Не представите ли меня вашей обворожительной партнерше?

Люси стиснула зубы. Ее задача – научить Валери вести себя в обществе, а значит, она просто не имеет права отвечать этому человеку грубо. Особенно сейчас, когда ему вдруг взбрело в голову вести себя прилично. Ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы отпустить Валери и выдавить из себя улыбку.

– Добрый вечер, милорд. Я была уверена, что вы знакомы со своей кузиной. Леди Валери, познакомьтесь – Айвэн Торнтон, граф Уэсткотт.

У Валери расширились глаза, и Люси поняла, что она немало наслышана о кузене Айвэне. А по лицу Айвэна она поняла, что он очень недоволен столь скучным представлением. «Вот и хорошо», – подумала Люси и продолжала:

– Милорд, позвольте представить вам леди Валери Стэнвич. Леди Валери прибыла к нам из Арундела, Суссекс. Отец леди Валери – Карл Стэнвич, граф Хейретон.

– Он в курсе, – прервала представление леди Уэсткотт. Поднявшись из-за фортепьяно, она подошла к молодежи. – Айвэн слышал о тебе, Валери. И позволь тебя предупредить, дитя мое, что более обворожительного и лживого человека вряд ли можно встретить в Лондоне.

Графиня пыталась говорить весело, но ей это плохо удавалось.

Следуя примеру леди Уэсткотт, Люси взяла Валери под руку и заставила себя улыбнуться.

– Слушайтесь свою крестную, Валери, она знает, что говорит. У вашего кузена репутация дамского угодника, юным девушкам следует соблюдать сугубую осторожность, находясь в его обществе.

Айвэн натянуто улыбнулся.

– Ну что вы, мисс Драйсдейл! Разве можно так говорить о человеке, с которым вы едва знакомы?! Кроме того, я могу быть полезен вам обеим. Спрашивайте – и я отвечу на любые ваши вопросы о Лондоне.

Айвэн явно намекал на их разговор той ночью! Правда, тогда он обещал ответить на все вопросы относительно его личной жизни…

– Благодарю за любезное предложение, – процедила она сквозь стиснутые зубы. – Но я убеждена, что Валери нуждается в более утонченной компании, нежели ваша. Вы со мной согласны, леди Уэсткотт?

В отличие от Валери, которая была явно не готова к такому откровенному диалогу и дрожала, как осиновый лист, вдовствующая графиня сохраняла полнейшую невозмутимость. Люси внимательно посмотрела на нее, и ей вдруг стало не по себе. А что, если леди Уэсткотт с самого начала сказала ей неправду? Что, если все это она подстроила для того, чтобы разжечь интерес Айвэна к Валери? Люси поняла, что в этом случае она окажется между двух огней.

– Айвэн просто флиртует, – сказала наконец леди Уэсткотт, вяло взмахнув рукой. – Но иногда он умеет быть очаровательным. А молодой леди следует уметь отличать легкий флирт от серьезного ухаживания.

Люси уже не сомневалась, что графиня ее провела, но почему-то не могла сердиться на пожилую даму. Ведь ее единственное и вполне законное желание – устроить судьбу внука, дожить до правнуков. Однако при этом Люси чувствовала, что юная Валери не подходит Айвэну и была бы несчастлива с ним. За эти несколько дней она успела привязаться к девушке и твердо решила уберечь ее от опрометчивого шага, несмотря на уловки леди Уэсткотт. В конце концов она здесь для того, чтобы помочь Валери найти подходящую партию. А Люси была уверена, что при всей своей знатности, огромном состоянии и потрясающей красоте Айвэн Торнтон неподходящая пара для Валери.

Люси решительно повернулась к графу.

– Я поступила бы не по-христиански, если бы не пожелала всего наилучшего вам и леди Валери. Я молюсь о том, чтобы господь даровал ей хорошего мужа, а вам – хорошую жену.

Она смотрела ему прямо в глаза, надеясь, что он поймет ее намек и навсегда оставит в покое Валери. Ведь Айвэн знает, что она явилась случайной свидетельницей его ночных похождений. Неужели он и теперь не смутится?

Но Айвэн только улыбнулся, сразу став олицетворением мужской красоты, и у Люси снова перехватило дыхание. «Да, – вынуждена была признать она, – такой кого угодно выведет из равновесия».

– А вы считаете себя истинной христианкой, мисс Драйсдейл? – с обескураживающим спокойствием спросил он.

– Ну да… конечно. Конечно, я христианка. А вы разве нет? – спросила она в надежде перевести разговор на другую тему.

Айвэн улыбался все так же соблазнительно.

– Во всяком случае, я не столь набожен, как вы, это уж точно. – Он слегка поклонился ей и обратился к Валери: – Если вы хотите совершенствоваться в танцах, мадемуазель, то лучше это делать с человеком, который знает мужскую партию досконально. Поверьте, я вовсе не хочу вас обидеть, мисс Драйсдейл.

Он галантно поклонился Валери, приглашая на танец. Люси возмущенно посмотрела на него, а затем на леди Уэсткотт в надежде, что та положит конец этому безобразию.

Но у графини, очевидно, были свои соображения. Люси поняла это по задумчивому выражению ее умных старческих глаз.

– Ты что-то сегодня в ударе, Айвэн. Таким веселым я тебя не припомню.

Он не стал вступать с ней в пререкания, понимая, что она его явно поддразнивает. Люси тоже понимала, что графиня специально пытается разозлить Айвэна. Леди Уэсткотт очень хорошо знала своего внука и была уверена, что это его только подхлестнет и он бросится ухаживать за Валери. Люси уже не сомневалась, что именно к этому леди Уэсткотт и стремилась с самого начала. Господи, до чего же у них запутанные отношения!

– Мне действительно весело, – ответил Айвэн графине. – Не понимаю, почему это вас так удивляет, бабушка. Я же дома, в кругу своей, хоть и немногочисленной, семьи…

В голосе Айвэна прозвучала горькая ирония, и Люси даже стало его жаль. Она поняла, что этот человек одинок. И хотя собственные родственники часто выводили ее из себя, она все-таки знала, что они любят ее и желают ей только добра. Айвэн же был лишен этого счастья…

И тем не менее это не оправдание для столь вызывающего поведения. Кто дал ему право нагонять ужас на молодую девушку? А Валери была явно в ужасе. Голубые глаза ее расширились, розовые щечки побледнели, а ноги словно приросли к полу. За все это время она не проронила ни слова.

– Ну, если уж вы больше не хотите играть, – продолжал Айвэн, обращаясь к бабке, – то, может быть, мисс Драйсдейл нам подыграет?

Он пристально посмотрел на нее, у Люси вдруг возникло странное ощущение, будто она уже не властна в самой себе, а подчиняется отныне чужой воле. Люси заморгала и даже потрясла головой, чтобы отогнать наваждение, но, только освободившись от его взгляда, обрела способность мыслить. И тут же в голове ее возник дьявольский план.

– Пожалуй, я сыграю, – согласилась она. – Вы танцуете галоп? – Она с вызовом посмотрела на графа. – Этого мы с Валери еще не учили.

– Конечно, танцую.

Итак, вызов был принят. Люси уселась за роскошный рояль красного дерева и пробежала пальцами по клавишам, пытаясь унять их дрожь. Она ощущала на себе взгляд леди Уэсткотт и каким-то шестым чувством понимала, что графиня ею довольна. Но если она надеется, что Люси будет способствовать развитию отношений между кузенами, то она сильно ошибается!

Люси знала, что о галопе Валери не имеет ни малейшего представления. К тому же она страшно нервничает. И потому Люси была уверена, что галоп станет для Айвэна настоящим фиаско.

– Ну что же, дитя мое, подай руку кузену, – сказала леди Уэсткотт, обращаясь к Валери – единственному человеку, не принимавшему участия в этой игре.

Поймав на себе умоляющий взгляд Валери, Люси на мгновение заколебалась. Бедная девушка походила сейчас на затравленного кролика, на которого с небес летят сразу два ястреба. Люси меньше всего хотела ее пугать, но необходимо было помешать леди Уэсткотт осуществить свой план.

Люси ударила по клавишам.

Уже с первых па стало ясно, что Валери темпа не выдержит. Айвэн был прекрасным танцором и делал все, чтобы помочь партнерше. И все же уже на втором такте девушка наступила ему на ногу, отпрянула, покраснела и едва не разрыдалась.

– Извините! – пробормотала она. – Извините…

Люси тут же встала.

– Не извиняйтесь, Валери. Это я во всем виновата.

– Нет-нет, это я. Я такая неуклюжая…

Люси чувствовала себя отвратительно, хотя и понимала, что все это делается ради блага самой Валери.

– Вы взяли слишком быстрый темп, – пожурила ее леди Уэсткотт. – Может быть, сыграете вальс?

– Не стоит!

Все повернулись к Валери. Впервые голос ее зазвучал решительно.

– Нет, я… Давайте я сыграю, а мисс Драйсдейл составит графу пару.

– Это ни к чему, – решительно запротестовала Люси.

– Прекрасная мысль! – заявил Айвэн, и Люси в ужасе посмотрела на него.

– Я совсем не расположена танцевать…

Но в глазах его уже блестел дьявольский огонек, и она с ужасом поняла, что отвертеться ей не удастся. А он еще подлил масла в огонь:

– Как наставница леди Валери, вы, без сомнения, обучаете ее правилам поведения в обществе. Надеюсь, вы сказали ей, что, отказав мужчине, который приглашает вас на танец, вы наносите ему оскорбление?

– Да, но… Но мы не на балу.

– Но вы ведь репетировали, не правда ли? Так что покажите леди Валери хороший пример, мисс Драйсдейл. – Он поклонился. – Я буду польщен, если вы окажете мне честь.

Люси нахмурилась. Зачем ему это? И почему она ведет себя как пугливая провинциалка? Она уже бывала в свете. Причем два сезона подряд. Она уже танцевала не с одним графом. А однажды даже с герцогом. Она танцевала с племянником короля, и он принес ей бокал пунша после танца. Почему же тогда она так испугалась этого графа?

«Потому что он играет не по правилам, – ответила она себе. – Потому что он совершенно не похож на остальных мужчин. Именно поэтому столько молодых девиц готовы распластаться у его ног. Есть в нем что-то дикое, необузданное, привлекающее юных девушек, как горящая свеча мотылька».

– Как вам будет угодно, – пробормотала Люси, сердясь больше на себя, нежели на него. Она пригладила юбки и, откинув голову, с вызовом посмотрела ему в глаза. – Что вы нам сыграете, леди Уэсткотт?

– Да что угодно, мисс Драйсдейл. Может быть, менуэт?

– А что вы скажете про польку? – поинтересовался Айвэн, не сводя с Люси глаз.

– Я умею играть «Фредерику», – вставила Валери.

– Вот и прекрасно.

Валери села за фортепьяно, а леди Уэсткотт устроилась на канапе. Люси и Айвэн стояли одни посреди залы на расстоянии вытянутой руки друг от друга. У него на лице играла самодовольная улыбка, а она еле сдерживала стон отчаяния. Полька! Он будет ее обнимать…

Все получилось совсем не так, как она задумала. «Ничего страшного, – успокаивала себя Люси. – Я пройду с ним пару раз по зале – и все. Да, верно о нем говорят. Он не может без того, чтобы не завоевывать женщину, неважно какую. Но меня ему завоевать не удастся!»

Она с решительным видом набрала в легкие воздуха, и взгляд Айвэна на мгновение скользнул по ее поднявшейся груди. Тут же вся ее уверенность в себе испарилась. А когда глаза их вновь встретились, Люси уже знала ужасную тайну и страшно боялась, что он тоже ее разгадал. Айвэн Торнтон может ее завоевать! Ему нужно только этого захотеть.

Он предложил ей руку, и она положила на нее ладонь. От этого прикосновения Люси вздрогнула, но Айвэн уже обхватил ее за талию, заиграла музыка, и она забыла обо всем на свете.

Танцевал он исключительно. Странно, но это ее почему-то не удивило. И дело не только в самих па и не в чувстве ритма. В том, как он двигался, было нечто необычное, чувственное, непонятное. И это нечто передавалось ей; она танцевала так, как никогда в жизни. Они кружили по зале на три четверти, и сердце Люси отчаянно билось, а щеки алели.

– Вы прекрасно танцуете, – прошептал он ей на ухо. – И вам это очень идет.

– Какое оригинальное замечание, – с трудом переводя дыхание, парировала она. – Я ничуть не сомневаюсь, что это льстит всем молодым леди.

«Даже мне, хотя я должна была бы быть начеку», – добавила она про себя.

Айвэн ухмыльнулся и, прищурившись, взглянул на нее.

– Я считаю, что танец с молодой женщиной – достаточное основание для того, чтобы судить, насколько страстная у нее натура.

Люси запнулась, но Айвэн поддержал ее, и они продолжили танец. Она смотрела на него снизу вверх, потрясенная и возмущенная. Страстная натура? Да что он себе позволяет?! – Не отпирайтесь, – продолжал Айвэн с озорным блеском в глазах. – Я же знаю, что вас это тоже интересует. Так что скажите правду, Люси, скольких мужчин вы уже оценили по их танцевальным способностям? Вряд ли тот, кто отдавит вам в танце все ноги, будет подходящим партнером на брачном ложе.

– Господи!

Люси так резко остановилась, что музыка мгновенно оборвалась. Леди Уэсткотт с хмурым видом наклонилась вперед, а Валери съежилась за фортепьяно.

– Нам пора, – надменно заявила Люси. – Валери?

Неужели он даже не извинится?

Но Айвэн, судя по всему, не собирался этого делать.

Валери, растерянно оглянувшись, поднялась из-за инструмента, напуганная напряженной атмосферой, установившейся в зале. Леди Уэсткотт, очевидно, прекрасно поняла, что ее внук позволил себе некое оскорбительное замечание, и потому тоже поднялась, опираясь на трость.

– В чем дело? Что случилось? Почему вы уходите, мисс Драйсдейл? Чем ты ее обидел, Джон?

Джон? Как Люси ни была возмущена, она не могла не заметить убийственного взгляда, которым Айвэн наградил свою бабку.

– Ну ладно, ладно, Айвэн, – ворчливо произнесла графиня. – Так что ты ей сказал?

Но от его веселого настроения не осталось и следа. Он был в ярости – и все из-за того, что бабка назвала его Джоном. Что все это значит?

Но тут Люси сообразила, что Джон – это английский эквивалент Айвэна. И без труда представила себе черноволосого цыганенка, лишенного всего, к чему он когда-то привык. Но от имени он не отказался – от своего настоящего имени.

Сердце ее невольно смягчилось. Но тут Айвэн повернулся к ней, и лицо его вновь стало насмешливым.

– Боюсь, я позволил себе некое замечание, задевшее чувствительную натуру мисс Драйсдейл. Я и не предполагал, что вы настолько ранимы. Прошу прощения.

Можно подумать, что он просил прощение за то, что она не оказалась толстокожей! А вовсе не за свои слова. И не за то, что обратился к ней по имени. Люси негодовала. Несчастливое детство не дает ему права издеваться над людьми!

Леди Уэсткотт властно стукнула тростью об пол.

– Итак, мисс Драйсдейл? Принимаете ли вы его извинения? Учтите, я не допущу раздоров в своем доме.

«Кроме тех, которые спровоцировали вы сами», – сердито подумала Люси.

Она была до глубины души возмущена интригами старухи. Но неужели из-за каких-то закулисных игр ей придется отказаться от Лондона? Ни за что! Ведь она еще не прожила здесь и недели. И если Айвэн Торнтон полагает, что она бросит бедную Валери ему на съедение, то он сильно ошибается. Она останется в Лондоне столько, сколько это возможно. Она будет посещать лекции сэра Джеймса. Мысленно она провела с ним сотни – нет, тысячи интеллектуальных бесед и теперь просто не может уехать, не повидав его.

И она не позволит какому-то невоспитанному грубияну, пусть и графу, поломать ее планы!

– Извинения приняты, – откликнулась Люси, но таким тоном и с таким видом, что стало сразу ясно, что она не простила его ни на йоту. – Как бы то ни было, уже поздно, и я устала. Пойдемте, Валери. Завтра нам предстоит трудный день.

Валери засеменила к Люси; сразу было видно, что бедняжка страшно расстроена. Леди Уэсткотт говорила, что девушка чрезвычайно впечатлительна. Но это и понятно: как среднему ребенку в семье, ей частенько приходилось оказываться между двух огней. И Люси полагала, что Валери сделает что угодно, только бы опять не попасть в такое же положение.

В свою очередь, Айвэн был единственным ребенком в семье, к тому же одиноким и непризнанным, – и это тоже сразу видно. Сейчас он стоял перед ней с насмешливым, вызывающим видом, небрежно сунув руки в карманы брюк. Люси понимала, что так просто он это не оставит.

– Так вы говорите, что принимаете мои извинения, мисс Драйсдейл? Но мне показалось, в голосе вашем не было искренности. Так что, если вы дадите мне шанс искупить свой грех, я с удовольствием сделаю это завтра. Могу ли я пригласить вас и леди Валери на прогулку?

– Не утруждайте себя.

– Валери должна привыкать к свету, – неожиданно поддержала его леди Уэсткотт, взглядом запретив Люси возражать. – Чем чаще ее будут видеть, тем лучше. Пусть люди начнут говорить о новой красавице. Она поедет в голубом платье, – закончила она тоном, не допускающим возражений.

Люси стиснула зубы.

– Очень хорошо. Но пока лорд Уэсткотт будет знакомить ее с будущими поклонниками, я постараюсь подготовить Валери к более глубокому восприятию человеческой натуры.

Леди Уэсткотт внимательно посмотрела на Люси.

– К более глубокому восприятию человеческой натуры? Что вы имеете в виду?

– Я бы хотела, чтобы она посещала со мной лекции, которые скоро начнутся. Речь там пойдет о мотивах человеческих поступков и о воспитании молодого поколения.

К удивлению Люси, леди Уэсткотт дала согласие. Ей даже показалось, что графиня едва заметно улыбнулась.

Айвэн тоже улыбнулся – высокомерно и лениво, словно все развивалось по его плану. Но в этом он ошибается! И пусть он попробует завтра снова начать издеваться над ней – это только еще больше отпугнет от него Валери.

А она тем временем с помощью сэра Джеймса постарается растолковать впечатлительной Валери, что достойные отношения между мужем и женой должны основываться если не на любви, то хотя бы на взаимном уважении. А вовсе не на деньгах и не на титулах.

Люси взяла Валери под руку, они вежливо поклонились леди Уэсткотт и Айвэну и вышли из залы. Но когда Люси добралась до своей комнаты и заперла дверь, то в изнеможении прислонилась к ней спиной и уставилась невидящим взором в окно.

Услышит ли она сегодня ночью, как Айвэн будет прощаться с еще одной женщиной? Как Люси ни убеждала себя, что ей все равно, чем он занимается – сегодня, завтра или вчера, – в глубине души она знала: это не так. Но, в конце концов, любопытство – не такой уж страшный грех; оно может быть присуще любому разумному человеку. Да, конечно, это не самая хорошая черта характера, но вполне распространенная.

Люси отошла от двери и начала вынимать заколки из волос. Она обязательно спросит мнение сэра Джеймса о любопытстве – если, конечно, у нее будет такая возможность. Она спросит его, почему некоторые вещи интересуют человека больше, чем другие. Но, разумеется, она будет говорить о любопытстве в общих чертах, не называя имен, чтобы он не дай бог не заподозрил, что у нее есть какой-то особый интерес.

«А он у меня есть», – вынуждена была признать она.

Загрузка...