Опасный маскарад

Глава 3

Разговор Никола Альвареса-и-Колдуэлла с его дедом нельзя было назвать приятным. Старый дон метал громы и молнии, с каждой минутой все сильнее возмущаясь. Он то принимался энергично расхаживать по кабинету, то останавливался перед резным письменным столом, то подходил к своему беспутному внуку и кричал, тряся указательным пальцем у него перед носом:

— Да как ты посмел оскорбить дочь моего друга! О чем ты думал, приглашая на торжество одну из своих путан!

— Двух путан, — поправил его обнаглевший внук. — Розу и ее подружку.

— Не сметь мне дерзить! — взвизгнул старик, стиснув пальцами рукоять кнутовища, и вытаращил на негодника покрасневшие от гнева глаза.

Кейд невозмутимо выдержал испепеляющий взгляд деда и с печальной ухмылкой заметил:

— Но ведь ничего страшного не случилось, дедушка!

Дон Бенито выпятил грудь, прокашлялся и, глубоко вздохнув, с прежним пылом заорал:

— Нет, случилось! Ты оскорбил своим легкомысленным поведением честь нашего дома! Ты опозорил своим беспутством память о наших доблестных предках! А чего стоят все прочие твои выходки во время многолетнего отсутствия! Я наслышан о некоторых из твоих «подвигов», Никола, и должен тебе сказать, что меня от них тошнит!

Кейд присел на дубовый письменный стол и скрестил руки на груди. Подобные сцены были не единичными. Дед тщетно пытался приучить его к дисциплине с юных лет. Но ни бесчисленные нотации, ни порка, ни отправка непокорного внука на учебу за границу не смогли изменить его в лучшую сторону. Он вырос, но остался все таким же неисправимым негодником. Дед, однако, не мог смириться с ужасным поведением внука. Он все еще надеялся наставить его на путь истинный.

— Я видел, как ты флиртовал с племянницей алькальда, — рявкнул дон Бенито. — Как такое могло прийти тебе в голову?

— А что мне оставалось делать, если она сама не отпускала меня от себя ни на шаг? — пожал плечами Никола.

Ответ внука переполнил чашу терпения. Дед в сердцах хлестнул кнутом по столу и закричал:

— Ты понимаешь, чем это для тебя чревато? Или ты думаешь, что алькальду неизвестно, кто обхаживает его племянницу? Может быть, ты считаешь его дураком, который молча стерпит, что сеньорита Наварро спит в твоей постели?

Кейд опять передернул плечами.

— А кто говорит, что она моя любовница? Я и не думал затаскивать ее в свою постель! Мы с Линдой всего лишь совершили вместе верховую прогулку, от скуки. Ей тоже осточертело жить в такой дыре, она хочет сбежать отсюда.

— Хорошо бы ей прихватить с собой и своего дядюшку! — выпалил старый дон, покраснев от ярости. — Без них нам всем жилось бы здесь гораздо спокойнее.

— Так думают и многие другие жители города, — с улыбкой добавил его внук.

— Жаль, что им не приходит в голову ускорить отъезд дьявольской парочки, прибегнув к оружию, — прошипел старик. — А ты, Никола, к моему глубокому сожалению, берешься за шпагу не ради правого дела, а в интересах какого-то сомнительного сброда!

— Вы подразумеваете мою службу в армии техасских повстанцев? — прищурившись, уточнил Кейд.

— Да, разумеется! Зачем тебе понадобилось воевать на стороне этой банды фермеров? — вскричал дон Бенито.

— Все они отважные и достойные люди, сражавшиеся за правое дело, — возразил ему, сохраняя невозмутимость, Кейд. — Я горжусь, что дрался в их рядах за свободу Техаса!

— А вот мне стыдно, что мой внук участвовал в позорном и кровавом фарсе! — вновь ударив кнутом по столу, крикнул дон Бенито. — Ты навлек позор на всю семью Альварес и город Игера!

— А разве наш безумный алькальд, чьи руки по локоть перепачканы кровью сотен невинных людей, казненных им, не позор для правительства Мексики? — парировал Кейд. — Жаль, что здесь до сих пор не нашлось храбрых мужчин, способных освободить Игеру от его гнета! Остались одни трусы и подхалимы!

— Не тебе судить, сопляк! — взвизгнул оскорбленный его намеком старик. — Не слишком ли много ты на себя берешь? Взгляни, на кого ты похож, с пистолетами на портупее вместо благородной шпаги! Ты выглядишь и ведешь себя как бесчестный американский бандит, а не как благородный джентльмен!

— Похоже, что вы презираете и ненавидите всех американцев, дедушка! — осведомился не без иронии Кейд.

— Если бы я действительно ненавидел всех американцев, я бы не позволил своей обожаемой дочери выйти за твоего отца! — возразил дон Бенито. — Я презираю только бесчестных людей, какой бы национальности они ни были.

Кейд вздохнул, снова пожалев о том, что вернулся в Калифорнию. Он знал, что старик будет постоянно демонстрировать ему свое превосходство и досаждать упреками, а потому всячески оттягивал свое возвращение. Но теперь он стоял в кабинете своего деда и ждал окончания очередного нагоняя.

Дон Бенито приблизился к внуку и рявкнул, дрожа от гнева:

— Я требую, чтобы ты наконец объяснил, что за гнусная история произошла по твоей вине пять лет тому назад в Новом Орлеане! Я имею в виду твой странный брак!

Кейд пожевал губами и хмыкнул:

— Ничего особенного и не произошло, дедушка. Вы заблуждаетесь. Все это досужие сплетни и сущие пустяки.

— Ничего особенного? Сплетни? Ты женился на девушке из хорошей семьи и теперь говоришь, что все пустяк, не стоящий того, чтобы о нем вспоминать? Негодяй! — Дон Бенито, не сдержавшись, ударил внука кнутом по груди, и под прозрачной тканью сорочки тотчас же вздулся красный рубец. Однако Кейд лишь поморщился: гордость не позволяла ему выказывать слабость.

— Отвечай, мерзавец, забеременела от тебя эта женщина или нет? — в бешенстве прокричал старик.

— Откуда мне знать? — ответил Кейд. — Я же не виделся с ней со времени нашего бракосочетания! Прямо из церкви я отправился в Техас воевать на стороне повстанцев.

— Какой же ты после этого мужчина? — с гримасой отвращения воскликнул дон Бенито, и Кейд побелел как мел: слова деда задели его за живое. Он закусил губу и с ненавистью уставился на старика, сверкая разъяренными глазами.

За спиной у Кейда раздалось многозначительное покашливание. Он обернулся и увидел верного слугу дона Бенито по имени Панчо: очевидно, тот неслышно вошел в кабинет, когда бушевавшие страсти накалились добела, прихватив с собой на всякий случай винтовку. Кейд поборол желание расхохотаться и холодно произнес:

— Мне обидно слышать такие слова от родного деда.

— Наконец-то ты вспомнил о нашем родстве, — со вздохом промолвил дон Бенито. — Значит, мои слова пока еще кое-что для тебя значат.

Он покачал головой и сразу весь как-то обмяк, утратив кураж и желание приструнить внука. Всегда подтянутый, бодрый, с гордо вскинутым подбородком, этот потомок переселенцев из Кастилии, прослывших отважными воинами и смелыми путешественниками, моментально превратился в слабого старика, предчувствующего свою скорую кончину. Горестно пожевав губами, дон Бенито взял со стола графин с крепким бренди, наполнил два бокала и, протянув один из них внуку, произнес:

— Ты должен еще раз извиниться перед той симпатичной белокурой сеньоритой и ее родными.

— Хорошо, дедушка, — согласился Кейд. — Но по-моему, она бы предпочла, чтобы я утопился у нее на глазах в океане.

— Если так, тогда ее уму может позавидовать любая молодая леди, — проговорил дон Бенито.

— Надеюсь, что вы смените гнев на милость, дедушка, когда я принесу этой ночью юной особе свои извинения? — спросил Кейд, отхлебнув для храбрости из бокала.

Уловив насмешливые нотки в его голосе, старик окинул своего задиристого внука изучающим взглядом и тяжело вздохнул. Бесшабашность еще можно было простить ему в его юные годы, когда он прикрывал ею свою неуверенность и неопытность, подумал старик. Но теперь, когда он вошел в пору зрелости и должен заботиться о своей репутации, пренебрежение семейными традициями и моральными правилами вызывает лишь досаду и сожаление. Дед вздохнул.

— Мы вернемся к разговору о твоей супруге в другой раз, — наконец вымолвил дон Бенито. — Я должен хорошенько обдумать создавшуюся ситуацию, прежде чем вынести какое-то решение. А пока поторопись извиниться перед моим другом сеньором Алленом и его дочерью. Она происходит из знатного старинного испанского рода, и если ее родственники узнают, что ты оскорбил ее, то не миновать кровной мести.

— Вы полагаете, дедушка, что эта девица до сих пор им ничего не рассказала о случившемся? — насмешливо прищурившись, спросил Кейд.

— Да, я так думаю, — кивнул старик. — Она произвела на меня впечатление поразительно мудрой девушки.

Кейд благоразумно умолчал о том, что белокурая дочь Филиппа Аллена своими глазами и повадками весьма напоминает кошку. Хотя она и возражала на словах против его бесцеремонного поведения, на деле же отвечала на его поцелуи с неподдельным пылом и страстью. Кейд невольно вздохнул, живо вспомнив все детали того происшествия. Перед его мысленным взором словно наяву возникли необыкновенно красивое лицо Лоры, обрамленное золотистыми волосами, округлая тугая грудь с розовыми отвердевшими сосками, длинная шея и покатые плечи, бархатистая кремовая кожа. По его спине пробежала дрожь, он явственно ощутил восхитительные волны сладострастия, которые испытал в тот волшебный миг, когда обнимал сеньориту Лоретту Аллен. Нет, впредь ему лучше держаться подальше от такой опасной особы, иначе не миновать новой беды. Довольно с него урока, полученного от коварной обольстительницы по имени Сесиль Маршан.

Кейд снова отхлебнул из бокала и притворился, что внимательно слушает рассуждения деда, как ему следует вести дела на ранчо. Голова у него была сейчас занята куда более серьезными проблемами. С тех пор как алькальдом Игеры стал дон Луис Хорхе Баптисте-и-Наварро, горожане потеряли покой. Еще находясь в Новом Орлеане, Кейд получил от своего деда письмо, в котором он, поведав о свалившейся на город напасти, просил его поскорее приехать. Кейд решил попытаться уговорить высокопоставленных мексиканских чиновников отозвать дона Луиса с его поста и отправился в Мексику.

Но там его ожидал далеко не радушный прием. Принявший его сановник узнал в нем сторонника техасских повстанцев и едва не упек за решетку. Возможно, Кейд и теперь томился бы в одной из тюрем столицы Мексики, если бы ему не помогла бежать в Испанию одна прекрасная сеньорита, с которой он познакомился в Мехико.

Однако даже солнечная Испания и ласки его замечательной спутницы не смогли заставить Кейда забыть о просьбе деда приехать в Игеру. Он доверил заботу о милой Кармелите своему приятелю дону Франциско и отправился наконец-то в Игеру. Кейд криво усмехнулся, вспомнив тот период своей непростой жизни, и подумал, что теперь эти двое наверняка поженились и обзавелись потомством.

Самому же Кейду пока было не до прелестей спокойной семейной жизни. Его возмущало ужасное положение игерийской бедноты. Многие годы население городка изо дня в день боролось за свое выживание, влача нищенское существование. Красивые женщины здесь не осмеливались поднять от земли глаза, одевались в лохмотья и ходили босиком. А сильные мужчины вынуждены были батрачить за гроши на горстку богачей, поскольку не являлись хозяевами своей плодородной земли и боялись солдат и алькальда. А ведь когда-то крестьяне жили здесь зажиточно, возделывая свои сады и виноградники, и выглядели довольными и сытыми. Теперь же, исхудалые и поникшие, они почти никогда не улыбались. Такая ситуация возмущала Кейда.

Дон Бенито относился к своим работникам иначе, он был с ними добр, хорошо их кормил и справедливо оплачивал их труд. Но уже в нескольких милях от его имения в маленьких деревнях и крохотных фермах царили голод и уныние. Кейд твердо решил как можно скорее покончить с тиранией дона Луиса.

Но сначала ему предстояло вернуть доброе расположение доньи Карлотты и ее строптивой и темпераментной падчерицы. Вспомнив, как бурно она отреагировала на его поцелуй, Кейд едва не расхохотался. Любопытно, подумал он, как она поведет себя, когда вновь увидит его. Какие чувства отразятся на ее прекрасном личике? Он улыбнулся и стал обдумывать план действий.