Опороченная невеста графа Орлова

Глава 16

Глава 16

Испорченный момент

Дарья Заступова

Новый этап нашей совместной жизни с графом Орловым мы начали с крестин Виктории. Было принято решение крестить ее в Васильевске же перед долгой дорогой в столицу. Нянюшка боялась сглаза, как и матушка. Было немного жаль, что Николай Дмитриевич не сможет присутствовать на столь важном мероприятии, но с этим ничего поделать не смогли. Если в Васильевске приезд моей матери еще не вызывал такого ажиотажа, то с графом Заступовым без шума не обошлось бы. Да и в своем письме отец Дарьи настоятельно просил свою дочь поторопиться с приездом в столицу. Причин спешки не объяснил. Ослушаться отца не стоило.

Несмотря на то, что я сама особо не верила в Бога до сих пор, даже если высшие силы дали мне второй шанс, но видела, как это было важно для Елизаветы Александровны, также и для нянюшки. Крещение ребенка – торжественный момент. Сие великое событие сопровождалось не только религиозными обрядами, но и языческими, которые совершались наравне с церковными обычаями.

− Я обо всем договорился, − уже вечером того же дня граф сообщил мне радостную весть. – Осталось решиться с выбором крестных. Думаю, ты уже решила, кому довериться.

− Не совсем так, − остановила я мужчину. – Думаю, будет правильно, если мы вместе это решим. Как-никак, ты признал Викторию своей дочерью и жениться на мне решил по всем правилам. Отныне все вопросы мы будем обсуждать вместе и принимать решение тоже вместе. Вдвоем.

Мои слова удивили графа. Он передумал уходить и устроился на диване. Я же вспомнила свою прежнюю жизнь. Мой, еще тогда муж всегда говорил одно и то же: «Решай сама. Как захочешь, так и сделай». Я и делала. Гладила ему рубашки на работу, те, что были мне по душе, готовила на ужин те блюда, которые хотелось мне. Даже шторы в нашем доме были такого цвета, какие захотела я. Сейчас же я хотела другой жизни.

− Если ты не против участвовать в жизни моей, кхм-м, уже нашей дочери, то я хотела бы предложить свои кандидатуры на роль крестных, как и услышать твое мнение. Также буду рада, если ты озвучишь своих, − мой голос дрожал, но я не собиралась менять свое мнение. Я долго думала и была уверена, что пришла к правильному решению. Все возникающие в нашей отныне жизни нам нужно было решать вместе. Со своей стороны первый шаг я сделала. Теперь ответный ждала и от графа Орлова.

− Что изменилось за день? – поинтересовался Иван Васильевич. – Еще утром ты предлагала неофициальный брак, сейчас же настаиваешь на том, чтобы все вопросы обсуждали вместе. Меня немного пугает твоя смена настроений и характера.

Мужчина внимательно смотрел на меня. Я же не сразу нашлась, что ему ответить. Признаться, что это мой второй брак и мне захотелось все сделать по-другому, чтобы не ошибиться, и чтобы на этот раз наверняка?

− В нашей семье все вопросы решались вместе, сообща. Думаю, это верный подход сохранить доверие между супругами и избежать предательства, как и удара в спину, − выдала я чуть погодя. – Одна голова хорошо, а два лучше. К тому же, так мы можем получше узнать друг друга, − улыбнулась я графу.

В важный для нашей семьи день мы оделись в свои лучшие наряды и, укутав Викторию в теплые одеяния белого цвета, символизирующие чистоту и невинность, направились в церковь. В прихожей церкви стояли цветы, горели свечи и аромат благовоний заполнял воздух. Иван поддерживал меня, видя мое волнение. Служитель церкви, мужчина в преклонном возрасте, стоял возле крестильного чана, готовый принять ребенка в свои объятия. Он прокашлялся, привлекая внимание прихожан, и начал торжественную церемонию. Он окунул серебряный крест уже в освященную воду и коснулся им лба ребенка, произнося при этом древние молитвы. После этого кряхтящую девочку обдали теплой водой, символизирующей очищение от греха. Затем батюшка нарисовал крест на его лбу и груди, означая, что ребенок принадлежит Богу и будет следовать его учению. Дальше началась череда молитв не только для ребенка, но и для его родителей, ответственных перед Богом. Наташа и Илья Семенович всем видом показывали, что подошли к этому шагу со всей ответственностью.

Вся наша семья слушала молитвы и песнопения с трепетом в сердце. Многие верили, что крещение – это не только религиозный ритуал, но и важный момент в жизни ребенка. Они надеялись, что он вырастет верующим и благочестивым человеком, который будет следовать Божьим заповедям. Заодно и в то, что Бог будет оберегать дите на его долгом жизненном пути.

По окончании церемонии вся наша семья вернулась домой и устроила праздничный обед. Мы собрались вместе, чтобы отпраздновать это событие. На столе были накрыты разнообразные блюда: пироги, закуски, сладости. Нянюшка постаралась, а Михаил Григорьевич не уставал ее хвалить. От слов Четкова женщина вся краснела. Все гости счастливо улыбались и поздравляли нас с графом с таким значимым событием. Они желали ребенку здоровья, счастья и Божьего благословения. Даже соседи заглянули под предлогом поздравить, чтобы воочию увидеть ожившего на поле боя моего мужа. Слухи в Васильевске распространялись очень быстро. И я старалась не дергаться, когда граф касался меня, замечая, как Строганов внимательно следил за нами.

Обед в честь крестин заканчивался своеобразным обрядом угощения гостей и родителей ребенка специальной кашей. Но я не стала засиживаться за столом до конца. Быстро попробовала кашу и была такова. Виктория устала и нужно было уложить ее спать. Иван тут же увязался за мной под предлогом помочь с дочерью. Но я видела по его глазам, что мужчина хотел мне срочно что-то сообщить.

− Ты пока покорми дочь, я схожу к себе, а потом поговорим, − с этими словами граф Орлов пропустил меня к себе в комнату и закрыл дверь.

После принятия решения, что нам нужно создать реальную семью, и я, и он согласились на то, что надо начать жить вместе, чтобы не породить новые слухи. Иван Васильевич других поползновений в мой адрес не делал. И я с замиранием сердца ждала, когда наступит тот самый серьезный разговор насчет близких отношений. Ведь в столице никак не удастся скрыть тот факт, что мы не делим одну постель. Слуги не умели держать язык за зубами.

Дочь поела, но никак не хотела засыпать. Я и пеленку ей сменила, и переодела в другую одежду, но Виктория все капризничала.

− Что с тобой происходит? – ворковала я с ней, глядя ей в глаза.

Малышка вроде и слышала меня, но морщить лицо и издавать недовольные звуки не переставала. Грудь больше не брала, как и не хотела засыпать. Я была растеряна и в отчаянии, что не могла успокоить собственного ребенка. Когда я уже не знала, что предпринять, в дверь постучали. Не успела я что-то ответить, как в проем просунулась голова графа. На секунду меня накрыло раздражением. Только разговоров мне не хватало, когда я не могла успокоить ребенка.

− Можно мне? – мужчина медленно приблизился ко мне, словно боялся наступить на доску в полу, которая заскрипит, и протянул руки. – Я должен привыкать к ней, как и она должна узнавать меня.

Я удивленно взглянула на графа, отметив домашнюю одежду на нем, и передала ему Викторию. Как только Иван Васильевич принял малышку в свои объятия, я для него словно перестала существовать.

− А кто у нас тут не спит? Кто у нас тут капризничает? – начал он сюсюкаться с Викторией, что я аж опешила и опустилась на кровать, с интересом начав следить за своим будущим мужем. Целый граф в роли няни. – На твою долю выпал тяжелый день сегодня, да?

Прислонившись спиной к изголовью кровати, я начала следить за графом. Будущий отец Виктории аккуратно переложил малышку на локоть и начал медленно ходить по комнате. Шаг за шагом, он разговаривал с ней, то задавая вопросы и сам же отвечая на них, то немного поругивая ее. Граф нежно похлопывал ребенка по спине и по попе, передавая ей свою любовь и спокойствие. Затем сделал совершенно неожиданное: запел колыбельную.

Малышка сначала упорно продолжала ныть и капризничать, что я уже хотела забрать ее с рук графа, но постепенно ее плач становился все тише и тише. Она даже пыталась агукать в ответ на слова Ивана Васильевича. Мужчина продолжал ходить, терпеливо и настойчиво, пока Виктория совсем не замолкла.

Я продолжала сидеть, прислонившись к изголовью кровати, и наблюдать за мужчиной. Мое сердце было полно восхищения и тепла, видя, как граф обращается с Викторией и успокаивает малышку, словно она и правда была его. Ребенка Дарьи Заступовой и Петра Нарышкина. Иван Васильевич держал свое слово, что он не только примет ребенка, но и постарается дать ему все самое лучшее.

Я счастливо улыбнулась, не веря, что мне, наконец-то, повезло. Мысленно поблагодарила судьбу, что она дала мне второй шанс на жизнь и встречу с таким мужчиной, который станет опорой не только для меня, но и для моей дочери.

Пока я смотрела на мужчину с любовью, которая потихоньку начала зарождаться во мне, мужчина продолжил свою прогулку по комнате. Граф тихонько разговаривал с малышкой, рассказывая ей о столице и о том, что ее ждет. Обещал ей, что всегда будет с ней рядом и не даст никому в обиду. И вот спустя некоторое время было слышно лишь равномерное дыхание ребенка. Иван Васильевич улыбнулся, ласково провел по щеке малышки и поцеловал ее в лобик.

− Она уснула, − прошептал мужчина и поднял глаза на меня.

Я не была готова к такому повороту и пришлось вытереть слезы под внимательным взглядом графа. Мужчина замер посередине комнаты. Мы смотрели друг другу в глаза и молчали. Первая пришла в себя я.

− Надо переложить ее в кроватку, − еле проговорила я, разрывая наши переглядывания. Хоть чувства и начали теплиться, я все еще боялась довериться кому-то. До встречи с графом я вела спокойную жизнь. Сейчас же все закрутилось и завертелось. Это и пугало меня.

Мужчина закрыл глаза и выдохнул, затем уложил Викторию в ее кроватку, но уходить не спешил. Вместо этого устроился в кресло рядом и вполголоса заговорил.

− Я не родился с золотой ложкой во рту, − выдал он с грустью, глядя на спокойно спящую Викторию. – Я незаконнорожденный сын графа Орлова, который перед смертью все завещал мне, как и дал свое имя. Других наследников у него не было, законная жена нарожала ему только девочек. Они до сих пор не приняли меня. В столице нас не встретят с распростертыми объятиями, да и дома будет твориться кошмар. По условиям завещания, пока я не выведу в свет всех дочерей отца и не выдам их замуж, они будут жить в отчем доме. Тебе придется быть готовым ко всему, − устало выдал он, поднимаясь на ноги и направляясь к двери. – И я пойму, если ты передумаешь после моих слов. Но я хотел, чтобы ты знала, с кем ты согласилась связать свою жизнь. Не хочу, чтобы между нами были недоговоренности. Вокруг нас шума будет много. И не только по твоей вине… − мужчина замер на пороге.

Мое сердце защемило от жалости и понимания к мужчине. Ведь я и сама не ведала любви от настоящих родителей, только требования, сравнения с другими детьми и упреки. Чета Заступовых же любила свою дочь, несмотря ни на что. И мне захотелось поддержать графа.

− Мы справимся, − проговорила я, шагнув к нему и положив руку ему на грудь. – Вместе мы преодолеем все трудности. Иначе нам нельзя, − и заглянула графу в глаза.

Несколько минут мы простояли без каких-либо действий. И никто не понял, кто из нас потянулся друг к другу первым. Едва наши губы сомкнулись, как в дверь постучали и в комнату вошел Строганов.

− Прошу прощения, − попятился он назад, понимая, что появился не вовремя.