Орден Скорпионов

15

– Святые сиськи орка! Что это сейчас было? – За нами закрываются створки у входа в шатер, и я наконец оглядываю своих братьев.

– Я не знаю, – признается Скорпиус.

Он проводит пальцами по волосам и смотрит вдаль, взгляд его растерян.

– Не ожидал, что все так обернется, – добавляет Кость.

Его взгляд так задумчив – кажется, он пытается переварить все, что мы только что узнали, и ждет, пока все это месиво выстроится в одну стройную линию и приобретет смысл – но ничего не выходит.

– Но чьей смерти Тиллео жаждет так, что готов нарушить святость Торгов? – Я знаю, что братья знают не больше меня, но мне просто необходимо было задать этот вопрос вслух, чтобы хотя бы попытаться его обдумать.

– Мы были так уверены, что ловушку расставили для нас, но…

– Она может лгать, – замечает Скорпиус, но я вижу, что он сам не верит в то, что говорит.

– Она говорит так, будто мы уже встречались. Но почему? – Мне вновь необходимо выплеснуть внутреннее смятение и проговорить вопрос вслух – так я могу попытаться понять, что мы упустили.

– Я говорил вам: в ней есть что-то знакомое, – решительно повторяет Кость.

Раньше я не придавал особого значения его утверждению. Кость вечно видит намеки и знаки судьбы там, где их нет. Но сейчас я тоже чувствую, будто что-то позабыл. Оно вертится на кончике языка, так близко, но достать это что-то все же нельзя.

Я хожу кругами у своей кровати, разочарованно ворчу и зачесываю волосы назад. Я обдумываю все, что Осет только что сказала нам, изучаю каждое слово, каждый слог, будто они могут послужить мне подсказкой. Ее красивый голос дразнит мою память, ее вопросы привлекают мое внимание, и тогда я вновь вижу ее. Я вижу ее ясно: молодая, стройная, забилась в угол и сжимает клинки, покрытые кровью орков.

– Черт, – шепот срывается с губ, я устало выдыхаю.

Воспоминание вырывается на поверхность с такой силой, что потрясает все мое существо.

Братья выжидающе смотрят на меня: наверное, я выгляжу так, будто призрака увидел, но та ночь вновь проносится в моем сознании. С тех пор я никогда не задумывался о ней. Были вещи поважнее, так почему я должен был думать о том, что случилось с тем хрупким существом, которое мы нашли в углу той ночью? Но теперь, увидев ее снова, увидев, что стало с этой испуганной, обреченной на смерть девушкой, я понял, что мы натворили.

– Она была там, – вымученно говорю я и опускаю голову на руки.

Меня накрывает волной стыда.

– Она была там в ту ночь, когда мы казнили Дорсина, – продолжаю я и вижу, как осознание накрывает Кость, а Скорпиус только прокручивает в голове те события, пытаясь отыскать в памяти Осет.

– Дьявол, – вторит мне Кость, и я опускаюсь на мягкую перину. От чувства вины дрожат ноги. – Девушка в углу, – вспоминает он, бледнея так же, как и я, наконец понимая, о чем нам твердила Осет.

– Я предложил убить ее. – Мое лицо кривится от отвращения, Скорпиус тихо выдыхает ругательство и идет к столику с напитками, чтобы наполнить бокал кроваво-красным вином.

Он делает паузу, глядя на глубокий красный цвет жидкости в бокале, зажатом в руке. Но, вместо того, чтобы выпить, он бросает его через всю комнату. Стекло разбивается о бортик пустой золотой ванны, и я возвращаюсь в ту ночь, когда мы приехали сюда. Осет на коленях, отмывает Скорпиуса. Я не знаю, на что он злится больше – на то, что не провел параллелей раньше, или на то, что они вообще есть. Обычно мы не оставляем свидетелей.

Я уверен – мои братья, как и я, думали, что та девушка не протянет долго в мире, в котором оказалась. Она была обнажена, закована в цепи. И мы были вполне довольны тем, что пустили все на самотек, не желая пачкать руки кровью той, что не заслужила смерти от нашей руки. И тем самым мы обрекли ее на такую жизнь. Она вернулась к нам, чтобы указать на нашу ошибку – а мы ошиблись, думая, что судьба сама все расставит по местам.

– Как думаете, Тиллео знает? – спрашиваю я, в голове крутятся все варианты развития событий, которые приведут нас в абсолютную, глубокую задницу.

Сомневаюсь, что этого работорговца волнует, что мы убрали его босса, но если он попытается узнать, что мы взяли из сейфа Дорсина той ночью, у нас могут быть серьезные проблемы.

– Он сохранил ей жизнь, – указывает Кость, будто это как-то поможет ответить на мой вопрос. – Должно быть, он подумал, что трупы в комнате – ее рук дело, – продолжает он, и я понимаю, к чему он клонит.

– Это возможно, – признает Скорпиус. – Но что, если он под пытками выяснил у нее, что произошло с Дорсином той ночью, и теперь нас пытаются подставить?

– Она сказала, что целью Тиллео были не мы, – возражает Кость, но Скорпиус смотрит на него так, будто говорит: «Вытащи наконец голову из своей задницы и оглянись вокруг».

– Мы все с самого начала знали, что с ней что-то не так – как и со всей этой ситуацией. Теперь у нас есть зацепка, и мы не собираемся поддаваться сомнениям. Не стоит давать этой маленькой убийце преимущество, раз она превратилась в твою влажную фантазию, Кость, – укоряет Скорпиус, а тот издевательски смеется в ответ, но затем хмурится:

– То-о-очно, я ведь единственный, у кого на нее встает. Если бы мы забрали ее с собой тогда, как я и хотел, мы бы не попали в эту передрягу.

– Отвали, Кость. Она не собачонка, на которую можно надеть ошейник, кормить и чесать за ушами, когда тебе того захочется, – огрызается Скорпиус, а Кость рычит в ответ:

– Нет. Она была напуганной девчонкой, прикованной к полу в комнате с монстром, а мы просто оставили ее там!

Я встаю между братьями, чтобы отвлечь их, и смотрю на Кость – пора развеять его героические фантазии.

– Во-первых, в ту ночь, когда мы убили Дорсина, ты ничего не говорил о том, чтобы забрать ее с собой. Ты только спросил, стоит ли нам что-то сделать с ней. Во-вторых, нам не нужно сомневаться и ходить вокруг да около. Есть простой способ разобраться во всем этом, – говорю я, переводя взгляд на Скорпиуса. – Думаю, пришло время нанести Тиллео визит.

Ни Скорпиус, ни Кость ничего не говорят. Я вижу, как они прикидывают, стоит ли отправиться самим к источнику наших подозрений, минуя посредников. Есть вероятность, что это выйдет нам боком. Тиллео будет загнан в угол, что может подтолкнуть его к более отчаянным действиям. Если, конечно, он вообще хотел нас убить.

Однако если он не плетет интриги за нашей спиной и мы ошибаемся…

– Если он что-то замышляет против нас, нам придется его убить, – холодно говорит Скорпиус, а Кость пренебрежительно отмахивается.

– Он – всего лишь пешка. Мы финансируем Приют, можем продвигать, кого хотим, или вообще выйти из этого дела. Тиллео и его Торги были хорошей площадкой для сбора информации, но мы же знали, что в какой-то момент этот источник иссякнет. Ни один из других Орденов даже не сравнится с нами. Возможно, пришло время увидеть истинное положение вещей и двигаться дальше?

– А что насчет Осет? – спрашиваю я, и чувство обреченности тяжелым плащом оседает на плечи.

– Давайте сначала разберемся с Тиллео и тогда поймем, как действовать в остальном, – предлагает Скорпиус, и мы с Костью киваем в знак согласия.

Я подхожу к одной из стоек, на которой подвешен шар с волшебным светом – один взмах рукой, и он шипит, а тени тут же занимают этот угол шатра. Отблески света от других шаров танцуют по стенам, а я вдруг вспоминаю, как Осет смотрела на меня в палате. Ее взгляд был наполнен болью, но в нем все равно виделся вызов – и это еще до того, как Кость попытался ей помочь.

Я бы хотел полностью исцелить ее, взять на руки и увезти как можно дальше от этого места. Каждая частичка моего существа призывала меня стать для нее тем, кем когда-то была для меня Икон. Она нашла меня в ужасном состоянии: меня связали, насиловали, я был весь покрыт грязью, и надежды у меня не было. Я думал, что меня продали ей. Что она была лишь еще одним чудовищем, что хотело что-то поиметь с меня, а потом сломать.

Она вывела меня из каравана – туда меня продали и заковали в цепи когда-то, так давно, что другого я и не помнил. Она вытащила меня, и я увидел тела и кровь. Икон не купила меня, а спасла. Она накормила меня, дала помыться, а потом привела к Скорпиусу и Кости. Они помогли мне справиться с кошмарами и травмами и научили меня никогда больше не позволять другим фейри издеваться над собой.

Ко мне подходит Кость, и я гоню мысли, тоску и желание помочь Осет прочь. Вместо этого я шагаю с братьями в темноту.

Тени радостно приветствуют нас, как и всегда. Мы вырываемся из привычной реальности – нас зовут коридоры загадок и тайн. В тенях мы идем от шатра к поместью Тиллео, пробираемся через тени его залов и наконец находим его в кабинете.

Он безучастно смотрит на ревущий огонь в камине, крепко сжимает в морщинистой руке полупустой бокал с алкоголем.

Я стараюсь не закатывать глаза на абсурдность существования камина – уютного огня вообще – в любом доме в сердце пустыни. Потому что потом придется тратить магию на то, чтобы охладить комнату до комфортной температуры, и это задевает меня, но я не позволяю досаде захватить себя. У нас есть дела поважнее, чем думать о том, на что Тиллео растрачивает свои силы.

Мы наблюдаем за ним из темного угла у окна и ждем. Тиллео погрузился в какие-то свои мысли или воспоминания и смотрит в пустоту. Глубокие морщины очерчивают его лоб, уголки рта хмуро и задумчиво опущены, скулы напряжены – значит, он волнуется или обижен.

Мы продолжаем молча следить за ним из темноты – проходит достаточно времени, чтобы понять: похоже, Тиллео никого не ждет. Он не отпивает из бокала, не моргает, не смотрит нетерпеливо на часы – он все так же сидит в одной напряженной позе.

Скорпиус стучит по моему плечу, а затем, используя сигналы рук, которые мы придумали за годы совместной жизни, показывает, что нам пора разделиться. Каждый должен занять какой-нибудь затененный угол, чтобы Тиллео не смог сбежать или позвать кого-то на помощь прежде, чем мы получим ответы на свои вопросы.

Мы с Костью киваем и отступаем в расщелины между двумя реальностями, следуя в тенях к выбранным углам.

Тьма окутывает меня, как прохладное объятие, в моем углу тени глубже, чем у окна. Я чувствую, что Кость и Скорпиус заняли свои места, и мы вместе выходим из темноты в кабинет Тиллео – точно посланники смерти.

Работорговец вскакивает со своего места, из его горла вылетает удивленный возглас. Он отводит одну руку назад, явно готовясь запустить в кого-нибудь тяжелым хрустальным бокалом, другая рука тянется к ножнам на поясе.

– Ты можешь достать свой кинжал и встретить вместо него мой. Или ты будешь умнее и проживешь подольше, – предупреждает его Скорпиус и шагает на свет, чтобы Тиллео убедился, что угроза эта не пустая.

Бокал падает на толстый, темно-синий ковер, по нему разливается медовая жидкость. Тиллео роняет и кинжал, а затем хватается за сердце. Он кладет руки на колени и наклоняется вперед, будто такое положение поможет ему прийти в себя и сделать пару успокаивающих глубоких вдохов.

Он не выглядит по-настоящему испуганным – и не похоже, чтобы он затеял что-то, чего не следовало бы. Он определенно не похож на фейри, который приказал одному из своих рабов убить члена Ордена и нарушить святость Торгов.

– Черт, Скорпиус, я не знал, что это ты, – ворчит он, его взгляд маниакально мечется по комнате, прыгая с Кости на меня и обратно. – Что происходит? Почему Орден Скорпионов решил нанести мне столь поздний визит? – Тиллео приходится приложить усилия, чтобы сдержать дрожь в голосе.

Вот оно. Вот, чего я так долго ждал: в его голосе я слышу вину.

– Могу я предложить вам чего-нибудь выпить? – любезно предлагает он, жестом указывая на столик с бутылками и бокалами, его взгляд сочится тревогой, он насторожен.

Возможно, Тиллео думает, что мы здесь, чтобы убить его. Кто знает – если он не будет с нами откровенен насчет того, что творится на этих Торгах, то мы действительно убьем его.

Скорпиус отказывается от предложения и умещает свое крупное тело в единственное кресло напротив камина. Затем разворачивает его и оказывается с Тиллео лицом к лицу. Кость и я остаемся стоять, готовые ко всему и ожидающие чего угодно.

– Что-то не так, и мы здесь, чтобы выяснить причину этого. – Скорпиус звучит непринужденно и дружелюбно, он складывает руки на коленях и пристально смотрит на Тиллео.

– Не так? – переспрашивает Тиллео, его беспокойный взгляд снова мечется по комнате, ненадолго задерживаясь то на мне, то на Кости.

Он слишком похож на цилакрыс – тварей с длинными тельцами и короткой шерстью, на которых я охотился в детстве, чтобы прокормиться. Эти пучеглазые маленькие ублюдки боялись собственных теней.

В ответ Скорпиус лишь хмыкает, отказываясь предоставить Тиллео больше информации. Типичный Скорпиус. Он всегда оказывается на десять ходов впереди соперников еще до того, как те поймут, что играют против него. Я знаю, что тайна Осет грызла его живьем, и он так же, как и мы, стремится наконец разобраться во всем этом. Мы здесь, чтобы подтвердить, что рассказ Осет – правда. Но кто знает, что работорговец может нам наплести, чтобы вернуть нашу благосклонность?

– Я не… – начинает Тиллео, но я прерываю его:

– Прежде чем ты начнешь отнекиваться: твоя болтовня воняет, как дерьмо коро. – Вид у меня бесстрастный, я прислоняюсь к шкафу, в котором, вероятно, хранятся бесценные краденые вещи. Я уже чувствую в воздухе привкус еще не произнесенной лжи. – Очень, очень хорошо подумай о нашей терпимости к пустой болтовне. Если бы нам захотелось найти дно у ничто, мы бы тут не стояли.

Тиллео резко вдыхает, словно готовясь спорить, а затем медленно опускает руки и устало проводит ладонью по лицу.

– Что вам известно? – Его голос звучит вымученно, а язык тела говорит, что он сломлен.

Ну, это не заняло много времени.

– Пустыня нашептала, что Торги скоро перестанут быть священными, – загадочно говорит Скорпиус, и все мы внимательно следим за реакцией Тиллео.

Он напрягается так, как будто это не слова, а физический удар, затем его пальцы сжимаются, а лицо идет пятнами от гнева.

– Гребаный Крит! – рычит он и бьет кулаком по мягкому подлокотнику кресла. – Еще раз увижу этого никчемного охранника, он труп. – И тут я понимаю: Тиллео думает, что охранник, которого Осет убила в винном погребе, предал его и каким-то образом сумел исчезнуть.

– Расскажи нам больше, и мы разберемся с ним, – мгновенно предлагает Скорпиус.

Тиллео бросает на него свирепый взгляд, а затем, кажется, вспоминает, на кого именно он смотрит, и тут же опускает глаза.

– Я знаю, что то, что я скажу, прозвучит не слишком хорошо. Но я клянусь – с Орденом Скорпионов происходящее никак не связано, – пытается успокоить нас Тиллео, но мы лишь хмуро смотрим на него.