Орден Скорпионов

7

– Какого королевского хрена, тут только что произошло? – спрашивает потрясенный Кость, пока мы наблюдаем, как покачиваются створки у входа в шатер – из них только что пулей вылетели эти два раба клинка.

– Я… я даже не знаю, – удивленно признается Скорпиус и смотрит на свой член так, будто в нем скрыты ответы, которые мы все ищем.

Я смотрю на брата и не знаю, тревожиться мне или посмеяться над тем, какое ошеломительное впечатление произвела на него эта рабыня клинка. Обычно он так спокоен и контролирует себя; видеть его сбитым с толку восхитительно.

– Мы уже давно посещаем подобные мероприятия, и я никогда не видел, чтобы дикари Тиллео так с нами обращались, – говорит Кость – будто нас с братом тут не было.

– Как думаете, что она имела в виду, говоря, что она умрет прежде, чем начнутся Торги? – глаза Кости устремлены на выход из шатра, а рука до сих пор прячется в штанах.

– Это значит, что Тиллео что-то замышляет, и нам нужно присматривать за ним, – замечает Скорпиус, и я что-то мычу в знак согласия.

– Этот дурак всегда что-то замышляет. Я не волнуюсь, – пренебрежительно заявляю я, затем поднимаю брошенный Рабой бутылек с мылом – одна колбочка, а у нас уже мозг взорвался.

И дело не в том, что она использовала свои женские хитрости против нас. Все мы – отнюдь не неуклюжие девственники, и дни, когда мы бросались к каждой симпатичной шлюшке просто потому, что от отчаяния думали, будто ничего лучше с нами уже не случится, давно прошли. Нет. Штука в том, что, когда ты достигаешь того уровня, что достигли мы, когда репутация опасного убийцы сопровождает во всех делах, человек привыкает, что к нему относятся определенным образом.

По комнате – стоит в нее войти члену Ордена Скорпионов – всегда расползается запах страха. И я привык к этому. Я наслаждаюсь при виде округляющихся глаз и обмоченных штанов фейри, что смотрят на наши костистые образы и знают, что мы – последнее, что они увидят в этой жизни.

Мне нравится наблюдать, как люди обходят стороной нашего членистоного тезку и извиняются перед любым скорпионом, перебегающим дорогу, в надежде, что он ничего не расскажет нам, а мы – не разгневаемся. Но ничего подобного не было ни в тоне этой рабыни клинка, ни в ее потрясающих, диких серебряных глазах.

Она злилась, что с ней играют. Она удивила всех нас, когда показала, что была бы более чем счастлива укусить в ответ, когда мы лишь слегка оскалились.

Это было… захватывающе. Я давно не испытывал ничего подобного и, глядя на лица моих братьев, могу сказать, они чувствуют то же самое.

– Ее волосы поразительного цвета, – ворчит Скорпиус, неловко забираясь в ванну, чтобы вымыть голову.

Новые чары создают иллюзию, что у всех у нас идеально уложенные, короткие волосы, хотя на самом деле мои спускаются по спине, у Скорпиуса – до плеч, а Кость предпочитает стричься чуть ли не наголо.

Мне вдруг захотелось оказаться дома, в безопасности, там, где мы все можем сбросить маски и использовать наши настоящие имена вместо того, чтобы всегда оставаться настороже и придерживаться схемы, которую мы выработали для охоты.

Внезапно в моей голове возникает картинка: блестящие, цвета звездного света волосы рассыпались по моей кровати, я вылизываю промежность Рабы – от задницы до клитора. Мой член твердеет, я сжимаю основание и рассеянно начинаю ласкать себя.

– Ее волосы и глаза – это то, что я ожидал увидеть в Высшем Суде царства теней, а не здесь, посреди этой песчаной дыры, – бормочу я, соглашаясь с замечанием Скорпиуса.

– В ней есть что-то знакомое. – Кость скребет ногтями щетину на щеках и подбородке и насмешливо фыркает. – Я бы поставил целый воз рабов на то, что один из ее родителей – высокородный фейри, а другой – бастард, настолько продажный, что готов отдать своих детей, лишь бы получить неплохие барыши. В конце концов, кому, как не нам, знать, как легко сбыть с рук незаконнорожденного бастарда.

– Я хочу трахнуть ее. Это все, что я знаю наверняка. – Я кладу голову на бортик маленькой позолоченной ванны и начинаю поглаживать член все сильнее и быстрее.

– Осторожнее, думаю, у этой промежности могут быть зубы, – предупреждает Скорпиус – в его усмешке, хоть и веселой, я замечаю раздражение.

Я улыбаюсь еще шире, от приближающейся разрядки напрягаются яйца, в бедрах покалывает.

– Мы – Скорпионы, брат; если не будет немного больно, то секс коту под хвост, – мой голос дрожит на грани стона, и они с Костью хихикают.

Я кончаю, жемчужные струйки заливают живот, прилипают к мышцам торса и оседают в теплой воде. Я представляю, как маленькая рабыня клинка слизывает сперму с моего пресса, и член дергается в предвкушении чего-то большего, нежели быстрая дрочка в ванной. Я должен был согласиться, когда она предложила помыть мой член, но мне нужно было, чтобы это первое яркое впечатление, что она оставила, чуть померкло – как и всем нам. Она ворвалась в наш шатер, словно песчаная буря, и нам нужно время, чтобы стряхнуть пыль и перегруппироваться.

– Нужно понаблюдать за этой дерзкой лисицей, узнать о ней все, что сможем, прежде чем кто-то сунет свой член в ее капкан. Мы здесь ненадолго, и домашних зверюшек с собой не потащим, – объявляет Скорпиус, пристально глядя на Кость. – Давайте не будем повторять то, что случилось в Надиле, – напоминает он, и мы с Костью морщимся.

– Она – по-настоящему юна, это точно. Она точно не может оказаться проклятой старой каргой в обличье красотки, – защищается Кость, а я, скрывая смех кашлем, вылезаю из ванны, чтобы обсохнуть.

– Если она попытается съесть мою душу, как та последняя, виноват будешь ты, – предупреждаю я Кость, и на его лице возникает похотливая усмешка.

– Тогда я оставлю ее ротик для себя, раз ты боишься, что не сладишь с ним, – хихикает Кость, и Скорпиус стонет:

– Сосредоточься на деле, ладно? Не забывай, кто владеет этой рабыней, и что это значит. Если она думает, что будет мертва задолго до того, как один из Орденов сможет ее купить, то Тиллео или один из его приспешников хочет устроить беспорядки. Такую заварушку, в которую мы не хотим попасть – по крайней мере, со спущенными штанами. Мы Скорпионы и в их игры не играем, так что держите голову на плечах, а члены – в штанах. Для собственной же безопасности, – предупреждает он и оглядывает меня и Кость.

– Это говорит нам тот, по чьему хозяйству только что елозили ручки этой рабыни, – замечаю я и улыбаюсь в ответ на его свирепый взгляд.

Скорпиус проводит рукой по лицу и вздыхает:

– Я ошибся. Думал, что возьму ее на слабо, и она отступит, – признается он, а я качаю головой и усмехаюсь. – Мы занимаемся этим ремеслом, наверное, раза в два дольше, чем Раба вообще живет на этом свете. Тем не менее такого развития событий я не ожидал.

– Поэтому это и весело, – говорит Кость, поигрывая бровями.

– В конце концов, приятно охотиться на тех, за чье убийство нам не платят, – признаюсь я, доставая чистую пару брюк из сундука и легкую жилетку до пола.

Но Скорпиус не согласен:

– Кто сказал, что, в конце концов, нам не придется ее зарезать?

– Не думаю, что она будет против, – вставляет Кость, в его черном взгляде сквозит жажда. – Ей нужна грубость, ей нужно быть на грани смерти, в ожидании катастрофы. Я вижу это в темных и развратных закоулках ее души, – заявляет он совершенно искренне, как будто за четверть часа, что она провела в нашем присутствии, он смог заглянуть в ее душу.

– Думаешь, она – сладкая конфетка с начинкой из цианида? – издеваюсь я, но Кость тут же кивает:

– Да, перец и шоколад отлично друг друга дополняют!

Я согласно мычу в ответ, заправляя свой вновь твердеющий член в штаны:

– Может, Скорпиус прав, насчет того, что мы должны быть осторожны в присутствии этой девицы? – признаю я нерешительно.

Я хочу поиграть с ней, но что, если мы ослабим бдительность и поплатимся за это? Тот факт, что этой хитрой кошке удалось заморочить головы сразу троим, говорит о том, что она может стать проблемой. А зная Тиллео, эта проблема может быть смертельно опасной.

– Может, гораздо безопаснее найти шлюшку из числа рабынь дома и трахать ее, пока мы здесь? – добавляю я, и Кость стонет в отчаянии.

Себя я успокаиваю тем, что в процессе можно будет представлять волосы цвета луны и глаза цвета звезд – и никто об этом не узнает. Мое семя будет в большей безопасности, вытекая из одной из домашних шлюх Тиллео, чем из какой-нибудь рабыни, которую ломали и исцеляли, которая пахнет смертью, а вместо рук у нее – клинки. Да и тайну моей личности никто не раскроет.

– А вы двое заметили, как она украла один из моих ножей? – рассеянно спрашивает Скорпиус, и я с удивлением слышу нотку веселья в его голосе.

Я был впечатлен ловкостью ее рук. Мне даже захотелось посмотреть, где в этом невесомом подобии платья она умудрилась спрятать нож.

– И ты не бросился на нее сразу? Что-то ты размяк, брат, – язвит Кость, и Скорпиус говорит:

– Мне просто было очень интересно, что она собирается с ним делать.

– Подставить тебя – самый вероятный вариант, – замечаю я.

– Возможно, – кивает Скорпиус. Его взгляд устремлен вдаль, словно он просчитывает все сценарии того, что может произойти. – Но Тиллео сто раз подумает, чем попытается на нас напасть. Я скорее перебью всех на Торгах, а потом сожгу это поместье дотла, чем буду плясать под его дудку. Он знает, что мы пришли за информацией и за тем, чтобы следить за нашими врагами. Это не Дорсин; Тиллео никогда не переходит дорогу не тем людям.

– Никогда не говори никогда, – укоряю я, и он хмуро смотрит на меня в ответ.

– Пойду поищу, с кем можно развлечься, – произносит Кость, поднимаясь с кровати.

– Держись подальше от этой рабыни клинка, – предупреждает Скорпиус – и он абсолютно серьезен.

Кость уже переступил порог шатра, и Скорпиусу приходится кричать:

– Будь осторожнее, пока мы не узнаем больше. И не смей оставлять никаких следов, Кость! Если тебе так невмоготу, то хотя бы приберись потом за собой и сотри память рабыне плоти.

– Это не первые мои Торги, папочка, – подначивает его Кость – он знает, как Скорпиуса бесит, когда его сравнивают с теми, кто произвел нас на свет. И, конечно, эбеновый взгляд Скорпиуса темнеет еще больше.

– Так хотя бы не болтайся без дела, Кость. Иди поговори с Лисицами, посмотрим, может, сможешь что-то выяснить о той охоте в Рассветном Дворе, где погиб тот лорд и все его преемники. Мы знаем, что это сделали они, и ты знаешь, как Киффин болтлива после нескольких хороших оргазмов.

– Нам что, правда, это интересно? – любопытствую я, и Скорпиус кивает.

– Да, нам нужно понять, кто отдал приказ об этой охоте.

Я улыбаюсь, зная, что Скорпиус только что помахал заманчиво пахнущей тряпкой перед носом гончей, которая живет только затем, чтобы выслеживать и приносить добычу хозяину. Теперь Кость будет занят выяснением того, что произошло в Рассветном Дворе, и, надеюсь, избежит неприятностей, в которые он так любит попадать.

С хищным блеском в черных глазах Кость выскользнул из шатра.

– Где она спрятала кинжал, который украла? – Скорпиус выбирается из ванны и достает свежую одежду из сундука у кровати.

На моих губах медленно расцветает улыбка, и я тихонько хихикаю от забавной мысли, что пришла мне на ум:

– Она взяла не только кинжал, но и ножны и спрятала уже не опасное лезвие между ягодицами.

Скорпиус словно бы неодобрительно качает головой, но я-то вижу, как в его глазах вспыхивает огонь.

– У этой крошки задница налитая, как член моряка, что после плавания сходит на берег. И раз уж она смогла так долго сжимать нож ягодицами, значит, все остальное у нее там тоже крепкое и упругое…

Скорпиус стонет при мысли об этом потрясающем создании и ее тугой заднице, которую она сжимала все время, пока терла его член, и я смеюсь, но вдруг замечаю, как в его взгляде мелькнула искра безумия.

– Возможно, брат, тебе придется напомнить мне, что игра с острыми предметами – это верный способ перерезать себе горло, – произносит он, и я ошеломлен этим признанием.

Из нас троих Скорпиус наименее склонен терять голову и забывать, что то, над чем мы так долго работали, имеет первостепенное значение. Он не гоняется за сочными шлюшками и не теряет бдительности, зарываясь в их влажные складки, как Кость или, время от времени, я. У всех нас есть потребности, но для этого и существуют бордели. Мы подумывали приобрести себе рабу плоти на каком-нибудь рынке в округе, но никому из нас в итоге не пришлась по вкусу идея трахать ту, что не будет по-настоящему предана и верна – ведь она будет постоянно находиться у нас под боком и узнает, кто мы и как выглядим на самом деле.

Такие мероприятия, как Торги, позволяют нам на время притвориться, что то, чем мы заняты, приемлемо и одобряемо в обществе, но нельзя обманываться вечно – нужно помнить о кровавой, жестокой правде о том, что мы делаем и кто мы есть.

Мы убиваем за деньги. Ни одна смерть не может быть слишком серьезной или ничего не значащей. За определенное количество монет мы можем выполнить любое желание покупателя. Мы все здесь – бездушные, моральные уроды, торговцы смертью. Лучше не поддаваться блеску и шику Торгов и вспомнить, что за реальность нас окружает. Тиллео построил свою империю на рабах-фейри, а мы построили свою на костях.

– Ты действительно беспокоишься, что она тебя так привлекает? – спрашиваю я, изучая лицо Скорпиуса.

Трудно разглядеть его мысли и опасения сквозь защитный слой магии, который он носит, но после стольких лет я знаю его достаточно хорошо, чтобы понять: что-то в этой рабыне клинка его беспокоит – а он не из тех людей, которых легко можно взволновать… если такое вообще возможно.

– Я думаю, с ней возникнут проблемы. – Его голос звучит ровно, он подходит к стеклянному столику, уставленному бутылками со спиртным и бокалами.

Он наливает себе напиток и предлагает мне тоже, но я качаю головой и жду, пока он не выложит все, что его гложет, что беспокоит в этой таинственной рабыне.

– Я имею в виду, что подобные ей могут поставить мужчину на колени, как в лучшем смысле этого слова, так и для того, чтобы было легче отрубить ему голову. И мои инстинкты подсказывают, что с этой фейри так и будет. Но проблема в том, что я не знаю, с какой целью она поставит на колени меня.

– Может, лучше не знать, – предполагаю я, и он недоверчиво фыркает:

– Разве ты не говорил, что хочешь трахнуть ее?

– Хочу, но ни одна щелка не стоит того, чтобы уничтожить все, что мы строили. Меня не волнует, что она вся окутана лунным светом и звездной пылью. Послушай, – я подхожу к нему и похлопываю по спине, беру бокал с подноса и наполняю его вином. Затем делаю большой глоток, чувствуя, как алкоголь льется в мое тело, наполняя ноющие, уставшие мышцы теплом. – Мы здесь меньше часа. Подобная поездка – это всегда муторно, и мы оба знаем, что за эти несколько дней Тиллео придумает столько херни, что мы будем готовы отдать ему любые деньги, лишь бы сбежать. Мы профинансируем Приют тайно, как и всегда, и уедем домой одни – как и всегда. Нас поимела умная красотка, обернутая в одну полоску ткани. Мы увидим и других рабов клинка, позабавимся с рабой дома и поймем, что эта шлюшка вовсе не так привлекательна, как мы думали, – успокаиваю я его.

Он смеется, проводя ладонью по лицу.

– Ты прав. Мы все устали с дороги и чересчур возбуждены – не более того.

Я опрокидываю в себя еще один бокал кроваво-красного вина и по-товарищески хлопаю Скорпиуса по спине.

– Вот и отлично! Теперь немного выпьем, а затем отправимся на этот обязательный кошмарный ужин. Кости давно пора что-нибудь натворить, чтобы уберечь от неприятностей нас. – Я вновь поднимаю полный бокал, Скорпиус вздыхает, а затем чокается.

– За неприятности, – соглашается он и смеется низким смехом.

Мы оба пьем и расслабляемся, стены шатра идут волнами, и мы оба забываем о сочном теле и полных губах рабыни клинка, которая для нас больше ничего не значит.