— Так, здесь котлетки, твои любимые, и пирожки с капустой, — тётя Люба поставила контейнеры на тумбочку, поправила мою подушку и уселась на стул, промакивая глаза платочком.
— Есении нельзя жирное, — в который раз заламывал руки лечащий врач, — прошу вас. Ей нужен покой!
— Доктор, посмотрите мою сыпь? Вот тут, на локте. Чешется, зараза.
Мои соседи пришли проведать меня с домашней едой, одеялами, даже с телевизором, хоть в палате уже и висел плоский экран.
У лечащего врача почти дёргался глаз от моих друзей, терроризирующих его. У каждого нашлась болячка, которую надо было срочно осмотреть, каждый захотел поделиться с молодым мужчиной домашней «полезной» едой. Тот уже минут тридцать пытался если не разогнать народ, то хотя бы успокоить и отобрать еду.
— Они не захотели оставаться дома, я предупреждала, — Айрин уселась на кровати, приобняв меня за плечи, — мы тут подумали, мы готовы все сброситься, чтобы помочь выплатить твой долг. Но при условии, что ты бросишь эту работу.
В палате воцарилась тишина. На лицах друзей я видела решимость во что бы то ни стало помочь мне и не дать попасть в похожую ситуацию. В груди защемило, в носу защипало. Как же я гордилась своей большой, взбалмошной семьёй!
— Я так вас люблю! — Из глаз хлынули слёзы. Я начала некрасиво шмыгать носом, взяла тётю Любу за руку, — вы — моя настоящая семья, — вокруг зашмыгали носом вместе со мной, — но я не могу позволить вам разбираться с моими проблемами вместо меня. Ваша поддержка и опора- всё, что мне нужно.
— Это чего тебя так вштырило? — Айрин, отвернулась, чтобы я не увидела её слёз.
— У Есении сломаны рёбра, мы даём ей обезболивающие.
— Такая классная вещь, — я блаженно расплылась в улыбке, — я вас всех люблю. Айрин, подай, пожалуйста пирожок с капустой.
Мои гости провели ещё пару часов, жуя вместе со мной пирожки и котлеты. Мы смотрели сериалы, дядя Федя отдал свой кнопочный телефон, чтобы они могли связываться со мной, про произошедшее больше не говорили.
Я не знала, где моя одежда, в которой мы тонули, так что пока Айрин не стала говорить, что Костик ей что-то передавал. Всё равно пропало всё.
Проспала почти до вечера. Врач утром сказал, что у меня сломано одно ребро, а в двух трещины, общее истощение организма, в общем, нужен отдых, покой и летний зной.
После визита Ильи я долго спала, после моих соседей тоже отсыпалась часами, а всё равно была жутко сонной. Из ребят ко мне никто не заходил, но я и не обижалась. У них сейчас работы выше крыши. Симку не восстановить без моего присутствия, все контакты остались в Вилли на дне реки, так что я вполне наслаждалась временной изоляцией в попытках выспаться на всю жизнь вперёд.
— Сеня? — позвал мужской голос.
Я была в состоянии полудрёмы, не сразу сообразила, кто пришёл.
— Максим? Как? — Голос был очень хриплым. Попыталась привстать, но то ли я ещё не проснулась до конца, то ли обезболивающие перестали действовать, мне удалось лишь полусесть, да и то не сразу, — как ты здесь очутился?
— Видел в новостях, — парень принёс большой букет белых роз, которые сейчас не знал куда деть. В руках была корзина фруктов, сам он казался осунувшимся, — я боялся, что не увижу тебя. Сеня, мне так жаль. Что произошло?
— Несчастный случай, закрывали купательный сезон, — я прокашлялась. Максим налил воды в стакан и подал мне.
Парень выглядел очень обеспокоенным, плетённая ручка от корзинки фруктов начала рассыпаться в его руках из-за того, что он постоянно её теребил. Казалось, он не знал вовсе куда себя деть.
— Я хотела тебе ответить, что с нетерпением жду нашей встречи, не успела, — точнее, с адресатом ошиблась.
— Ты извини меня, что наехал. Сам от себя такого не ожидал. Может, перейдёшь к нам на службу? У нас спокойно, никто не взрывается.
Угу, и буду крысой на тонущем корабле. Точнее, как на тонущем корабле. Не пойду я никуда. Я отнюдь не была самоотверженной и смелой, просто с детства приучили заканчивать то, что начала. А всё это началось-то при мне и, кажется, будто на мне.
Если я и уйду от Архарова, то только в университет, и никак иначе.
— Лучше расскажи, как твои дела, — перевела разговор на другую тему, — а ещё лучше — покажи, что ты принёс такого вкусненького.
Парень в своей манере ловко и быстро изменился в настроении и теперь опять был тем самым милым и смешным. Максим показывал фотографии своей семьи, рассказывая уже более подробно о своём детстве. Время от времени я начинала клевать носом, но ему удалось-таки поднять настроение. И пахло от него так уютно, даже по-детски.
— Давай я тебе кофе принесу? Двойной, с молоком без сахара?
— Да, но врач запретил. Сказал, что из-за лекарств будет большая нагрузка на сердце.
— Тогда не принесу, — Максим взял мою руку, — мне твоё сердце ещё нужно.
— Я не помешал?
Марк Васильевич стоял у двери, держа в руках пакет с логотипом известного автомобильного бренда. Максим поднялся, пристально глядя на моего босса, который в свою очередь сверлил тяжёлым взглядом моего приятеля.
Вот и встретились ангел и демон. Лёд и пламя. Ниф-ниф и Серый волк.
Я кашлянула, пытаясь сдержать смешок.
— Есении пора отдыхать, — голос босса был безапелляционным.
Максим смотрел на Архарова с таким выражением в глазах, которое меня слегка даже напугало. Внезапно он резко улыбнулся и очень медленно поцеловал меня в щёку, слегка задержавшись сухими губами на моей коже.
— А почему вы не в постели? — Спросила Архарова, как только за Максимом закрылась дверь.
У Марка была рассечена бровь, на которую наложили швы. Нос наверняка был сломан, под глазами были проходящие синяки.
— Вы пострадали сильнее, чем вам могло показаться, — Марк поставил бумажный пакет на тумбочку, но сам так и не присел, продолжал возвышаться надо мной.
— И вы за спасение вашей жизни решили подарить мне Ламборгини? — Кивнула на знаменитый логотип с быком, — право, не стоило.
— Опять дерзите?
— Это всё обезболивающие, — беззаботно развела руками.
— Я уточнял у вашего лечащего врача, вам больше не дают обезболивающие.
— Он врёт.
Марк усмехнулся. Он предпочёл не садиться на то место, на котором до его появления находился Максим, босс просто уселся на кровать, заставив меня поджать ноги:
— Там телефон. Титановый корпус. Можете сбросить его с небоскреба, с ним ничего не случиться.
— Да ну? Прям с небоскрёба и не разобьётся?
— Нет, но вы не станете его бросать.
Я сидела, не зная, что и сказать. Дорогие подарки, а это был именно подарок, никак иначе, принимать не собиралась.
— Я не могу принять его, — наконец выдавила я со всей вежливостью.
— Давайте оставим это. «Могу — не могу», мы можем перекидываться этим мячом часами, но факт остаётся фактом: он ваш, можете делать с ним всё, что хотите. И ещё кое-что.
Архаров потянулся в нагрудный карман и достал почти разваливающийся клочок бумаги. Это было то самое послание Айрин от Костика, точнее, всё — что от него осталось.
— Вы меня раздели?! — Ахнула, сделав свои выводы.
— С ума сошли? Вас раздела медсестра. Если бы вас раздел я, вы бы это запомнили.
Опять воцарилось молчание. Я не совсем понимала, зачем Архаров пожаловал. Не о здоровье ведь справиться. Тогда просил бы, как я себя чувствую. А так, вогнал в краску и сидит, думая о своём.
— А у вас и вправду аллергия на шоколад?
— Нет, просто устал объяснять людям, что я его не люблю.
— Ну, значит, всё достанется мне, — кивнула на стопки коробок конфет.
Марк ещё посмущал некоторое время меня своим присутствием, а потом, бросив «выздоравливайте», ушёл. Честно говоря, выдохнула с неким облегчением.
С сомнением покосилась на пакет стоимостью, наверное, в Оку дяди Мойши, а то и дороже, но потом всё же сдалась под гнётом любопытства заглянула внутрь.
— Ну нифига ж себе! — Даже сонливость пропала.
Айрин была бы в восторге. А я вот — нет. Это слишком роскошно, слишком брутально, слишком выделяется, слишком… это просто — слишком.
— С возвращением! — В шесть утра спустя неделю меня радостно встречала моя же команда.
Над потолком реял плакат с криво-нарисованными от руки буквами. В центре ангара стоял стол с пластиковыми стаканчиками, пакетами с соками и тортом с изображённой на нём героиней из фильма «Звонок».
— Вот, вы гады, вы знаете? — Со смехом отвечала на кивки и объятия коллег.
Рёбра ещё ныли, но уже без той острой боли, которая заставляла морщиться от каждого резкого вздоха и чихания.
— Мне птичка напела, что ты видела, что именно хранится в том самом блокноте Костика.
— Секрет утерян. И я не видела, — прошипела в ответ.
— Ты ведь скажешь, что там?
— Ага, и Костик открутит мне голову. Я только с очередного больничного вернулась!
Казалось, повторяется то самое прекрасное утро, когда я «проставлялась» за первую зарплату, и жизнь в принципе возвращается в свою колею, будто ничего и не случилось.
Пока я не увидела Вилли…
Он стоял, как и прежде, переливаясь насыщенным обсидианом под светом ламп и выглядел вроде, как и всегда, только… Спереди капот был смят. Майбах производят с невероятно крепким кузовом, но от такой силы удара даже он не выдержал. Сдутые подушки безопасности так и не убрали, сейчас я смотрела на них и видела кровь. Нашу кровь.
С другой стороны машины элементы кузова были сняты и обсыпаны серым порошком.
— Снимали отпечатки пальцев, искали следы. Из-за огня удалось получить только частичный результат.
Михалыч с плохо скрываемым волнением всматривался мне в лицо.
— Так ничего и не нашли?
— Только ещё больше вопросов. Лот на Архарова опять появился на скрытом ресурсе. Опять был куплен. Наши люди отследили и другие торги, и везде есть заказ. Тот взрыв был больше похож на диверсию.
— То есть? Мы ведь слетели в реку. А машина Костика и вовсе перевернулась!
— Видимо, ваше падение в воду было просчётом. А Костик перевернулся из-за того, что колёса задней оси резко заблокировались как раз в момент взрыва.
Стояла, переваривая всё услышанное. Получается, совсем ничего?
— Но во всех случаях вывод можно сделать такой, что у кого-то, кто в этом замешан, есть доступ к нашим машинам. Автомеханик?
— Исключили, и всех наших прогнали, в том числе тебя.
— А Зиниада Александровна? От неё что-нибудь есть? Она ведь первая узнала о предстоящем нападении.
Михалыч вздохнул:
— Её Архаров на следующий же день отправил в загородный дом. Мы вызвали резерв, что её охраняли. На того якобы детектива тоже вышли.
— Почему якобы?
Слишком ярко это слово прозвучало. Михалыч стоял, глядя на Вилли, не говоря ни слова. Я уже подумала, что он не ответит, но он всё же ожил. И да, шеф был прав — что ни ответ, то больше вопросов. Я была права в своём предположении о детективе, он на самом деле оказался мошенником, но наводка, которую Мать Архарова получила была действительно стоящая?
Вопрос: как она попала к Зинаиде? Я тогда ошиблась, предположив, что он ездила на встречу с детективом. То есть, она тогда действительно выехала из дома в одиночку, но встретилась не с ним, а с его «помощником».
Илья, когда меня навещал в больнице, долго расспрашивал, как именно выглядел тот мужчина, который передал мне взрывчатку. Я попыталась описать как можно более подробно, но ничего выдающегося не обнаружилось. Обычный. Как и миллионы вокруг.
— Похожи как братья, не так ли? — Грустно усмехнулся Михалыч, — будто специально типаж один и тот же выбирали.
Да уж, с этим я была согласна. В руках были самые настоящие фотороботы. Обоих мужчин можно было описать одним и тем же словом: среднестатистический.
Весь день, пока я привычно ковырялась в машинах, бросая косые взгляды на Вилли и не решаясь к нему подходить, в голове крутилось всё то, что сказал Михалыч.
Подключили на поиск они всех. То есть, даже госорганы задействованы. Но результат у всех один — никаких следов. Этого человека вроде видели везде, а вроде — нигде. Все переведены в экстренный режим, будто Архаров может погибнуть, хотя он сам отказывается уходить в подполье.
Поехал бы с матерью в загородный дом, пока не найдут злоумышленников и всё не успокоится. Но нет же, мы же незаменимы.
Фыркнула про себя.
Михалыч поручил разобраться с Майбахом, как угодно, на моё усмотрение. Архаров на нём ездить, естественно больше не будет, но для гостей вместо Клайда, которого разве что на запчасти, оставить можно будет. Наверное.
— Привет, дружище, — погладила Вилли по капоту, — попали мы с тобой в переделку, да?
Вилли, естественно, не ответил. Почему-то мне казалось, как только сяду в машину, она взорвется. Опять.
Пересилив себя, всё же влезла в салон, убирая сдутые подушки безопасности. Мне надо подключиться к бортовому компьютеру и проверить, что живого в машине осталось. Вначале сделать всю проводку, потом заменить элементы, где осталась вода, а после заняться кузовом. Можно даже перекрасить в другой цвет. Кажется, отныне, реанимация Вилли будет моей главной задачей.
Отбросила гнетущие мысли в сторону и открыла панель под рулём. Подключила датчик для диагностики, запустила проверку систем. Пока результаты грузились, сама того не желая, ведомая каким-то внутренним чутьём подошло к заднему правому колесу. Именно с этой стороны всегда сидит Архаров.
Михалыч сказал, что взрыв не должен был убить босса, мощность была не та. С этим я была не согласна. Архаров никогда не пристёгивается на заднем сиденье, он мог и шею свернуть в такой аварии.
Села на пассажирское место. Из-за отсутствующей задней оси машина стояла очень криво. Интересно, сколько времени надо, чтобы установить бомбу? А за сколько её делают? Забрала я взрывчатку около полудня, потом, спустя часа полтора, высадила Алину у её дома. Пакет она тогда не забрала, сказала, что вечером опять я должна буду заехать за ней, но уже на Вилли, тогда она и отдала бы брату. Раньше встречаться они не планировали.
Итак, после Алины, уже в часа два, я была в ангаре на Клайде и с взрывчаткой в багажнике.
Клад часов до четырёх вечера был под моим присмотром. Из ангара я никуда не уходила, разве что в кофейню на первом этаже. Это заняло минут двадцать, но в это время постоянно были люди. Как тогда взрывчатка перекачивала к злоумышленнику? Вообще, в этот период её кто-то забрал, или позже?
Леонид привёз Архарова на Вилли к пяти вечера. Приблизительно в этот период я забрала Майбах на плановое обслуживание в автосалон. Могла ли я там пропустить тот момент, когда устанавливали бомбу? Вообще-то, могла. Я как обычно все три часа сидела, смотрела мультики на телефоне и ела бесплатные крендельки.
Но Михалыч сказал, что и там всех проверили: люди работали годами, с людьми и службами разных уровней, и главное — ни у кого не было мотива.
Кажется, мы реально охотились на призрака.
Голова начала закипать. Откинулась на сиденье, устало потерев лицо. Что-то на потолке привлекло моё внимание. Какой-то надрез в обшивке прямо над глазами.
В разрезе под пальцами ощущалась какая-то картонка. Я помнила, что Михалычу нужны были отпечатки пальцев, поэтому вытащила ручку из кармана и подтолкнула картонку, чтобы она выпала.
Картонка приземлилась мне на колени, отсвечивая совсем уж странной надписью: «Скоро, брат».