Остановка по требованию. Осторожно, двери закрываются

Часть третья ФОРМУЛА ЛЮБВИ

Димочка сидел в опустевшем офисе перед компьютером и не отводил глаз от монитора. Такое внимание объяснялось отнюдь не любовью к работе. Просто ему наконец удалось перейти на следующий уровень в «Томб Райдере». Компьютерная чаровница Лара Крофт, известнейшая расхитительница гробниц, поборола кучу волков и нашла волшебный талисман. Димочка облегченно вытер пот со лба и поставил игру на паузу.

Из кабинета Клениной доносился голос Андрея Смирнова. Он сидел на телефоне, убеждая клиентов покупать эти его странные абсорбенты. Самое интересное, что некоторые давали себя убедить и покупали.

«Идиоты», — подумал Дима и снова отправил Лару по длинному темному туннелю. Девушка короткими перебежками преодолела туннель, застрелила пару летучих мышей и упала в подземное озеро.

«Интересно, они понимают, что покупают голую идею? — Димочка прислушался к голосу Смирнова. Тот прощался с очередным подписавшимся. — Ведь ничего нет, даже патента, а этот фаворит уже развернулся. Какая деловая хватка…»

Лара выпрыгнула из воды и постаралась влезть по отвесной скале. У нее ничего не получилось. Отчаянно стуча по клавишам, Димочка повторял попытки снова и снова, пока она не зацепилась за лиану и не влезла наверх. И не успел Димон вместе с героиней перевести дух, как сбоку на Лару прыгнул волк.

Кое-как отстрелявшись, он осторожно повел ее на разведку в темный колодец. Но что это? Что за звук? Неужели опять волки? Или это гигантская змея?

Нервы у Димона были напряжены до предела, к он не услышал, как в комнату тихо прокралась Гера. Она дождалась, пока вахтер на входе отлучится за пивом, и массивной тенью проскользнула в «Контакт».

Подойдя к неверному возлюбленному, она с трудом сдержала радостный возглас и массивными ладонями закрыла ему глаза. Димочка, ожидавший нападения хищников из-за угла, подскочил и издал звук, совершенно не подобающий мужчине.

— Что вы, ей-богу! — запричитал он, увидев Геру. — Так же нельзя! Так же разрыв сердца может быть!

— Здравствуй, мой мальчик! — проворковала Гера, словно бегемотиха в разгар брачных игр.

— Я не мальчик и не ваш! — собрав все свои силы при виде любимой женщины, отчеканил Димочка. — Мужчина вам ясно дал понять, что нам не следует встречаться. А вы все названиваете, ходите… Что за неприятная настойчивость, в самом деле…

— Ну что такое, зачем так нервничать? — холодно спросила Гера. Ласковые интонации из ее голоса исчезли. — Нам что, было плохо, что ли?

— Нельзя все мерить с позиции секса. Что-то не совпало, понимаете?

— А что именно?

— Какие вы, женщины, непонятливые, в самом деле, все время удивляюсь! — запричитал Димочка. — Хорошо! Если я скажу, что у меня есть другая, так будет понятно?

— Если ты мне врешь, тебе будет плохо, — отчеканила Гера. Димочка испуганно втянул голову в плечи. — А если не врешь, будет плохо ей!

Димочка не выдержал и хихикнул. Роль покорителя женских сердец, за любовь которого сражаются лучшие девушки, ему решительно нравилась.

— Интересно, а что вы сможете сделать?

Гера обвила его рукой за шею, нежно покручивая ухо.

— Да мало ли что я могу сделать… Ты меня знаешь, я девушка темпераментная…

— Слушайте, вы мне тут не угрожайте, — уже совсем другим, скорее эротичным голосом, сказал Димочка. — Я ведь могу милицию вызвать…

— Вызывай, — томно пропела Гера, привлекая Димочку к себе. — Хоть омоновцев вызывай. Ах ты заложник мой…

В самый разгар отнюдь не служебной сцены в кабинет вошла Ирина. Усталая с дороги.

Она так и не дозвонилась до Смирнова. Вернее, она так разозлилась на его отсутствие дома ночью, что решила не сообщать, когда вернется. И поэтому никто на вокзале ее не встречал.

Более того, она даже не поехала домой, чтобы обнять сына, помыться и отдохнуть, а поймала такси и вместе со всеми вещами отправилась в офис.

На это у нее были две причины. Во-первых, она хотела забрать машину, которая ждала ее на служебной парковке. А во-вторых, она надеялась застать в «Контакте» Смирнова и лично высказать ему все, что о нем думает.

При виде Димочки, сжавшегося в кресле под нависшей над ним массивной Герой, глаза Клениной округлились. Ничего себе падение служебной дисциплины! А Дима-то, Дима! Перед ее отъездом он умолял спрятать его на съемной квартире, где его не смогут найти ни Гера, ни мать. И чем все это кончилось? Теперь у него бурная личная жизнь на служебной территории.

— Добрый вечер! — громко сказала Ирина и демонстративно постучала три раза о дверной косяк.

Гера лениво оторвалась от губ любимого и посмотрела на нее так, словно она тут была начальством, а Кленина — так, зашла в гости.

— Не помешала? — с сарказмом осведомилась Ирина, глядя на секретаря. Тот то краснел, то бледнел. На экране предательски застыла фигура Лары Крофт, облаченная лишь в коротенькие шортики и мини-топ.

— Здравствуйте, Ирина Александровна, — стушевался Димон.

Гера промолчала, ограничившись холодным кивком головы. Она уже была в курсе, что именно хозяйка «Контакта» прямо из-под носа украла в больнице Димочку. Мало того, спрятала на какой-то чужой квартире, адрес которой Гере выяснить не удалось.

— Димочка, Димочка! — укоризненно покачала головой Ирина. — Личные встречи в служебное время…

— Какое там служебное время?! — взорвалась Гера. — Уже восьмой час!

Ирина взглянула на часы:

— Действительно… Все равно, у нас ненормированный рабочий день!

— Знаете что? — с трудом сдерживала себя Гера. — Я буду жаловаться в профсоюз!

Димочка робко дернул ее за рукав. Гера спохватилась. Здесь, на чужой территории, она не хозяйка. Придется отложить разборку до более удобного случая. Вот не повезло, опять придется караулить возлюбленного у дверей. Хорошо хоть, терпения ей не занимать.

— До свидания, девочки и мальчики! — гордо и холодно сказала новоявленная мадам Грицацуева, отняла свой рукав у Димочки и двинулась к выходу. Ее крупные формы были похожи на литой снаряд — крепкие и мощные, никаких признаков мягкотелости.

— Ого! — произнесла Ирина, когда за Герой с шумом захлопнулась дверь. — Значит, вы помирились?

Димочка затравленно кивнул:

— Похоже на то. По крайней мере, без объяснения между нами не обойтись. Ирина Александровна, что мне делать?!

— Слушайся голоса сердца. — Кленина посмотрела на полуобнаженную Лару Крофт на Димином мониторе, но свои комментарии оставила при себе. — Но не забывай о голосе разума!

— Хорошо… — слабым голосом проблеял секретут. — Слава богу, хоть мамулю удалось укротить…

— Ого! Это крупный успех. — Кленина бросила на пол сумку, которую до сих пор держала в руках. — Кстати, Смирнов здесь?

— Да.

— И как он справлялся?

— Неплохо. Только… — Димочка замялся.

— Что еще случилось? — насторожилась Ирина.

— Боюсь, у нас сильно испортились отношения с Куролесовым. — Он наконец дотянулся до клавиатуры, и Лара Крофт исчезла.

— Понятно. — Кленина вздохнула. — Смирнов у него был?

— Был. И сказал, что все уладил. Честными, как он изволил выразиться, методами. А сегодня звонила куролесовская секретарша, интересовалась, когда вы возвращаетесь. Я ответил, что не знаю.

— Молодец, — похвалила его Кленина. — Ладно, пойду поздороваюсь. А ты не горюй, все образуется.

Она направилась к своему кабинету, а Димочка бессильно упал в кресло. Ему нужно было прийти в себя. Он никак не ожидал, что объятия Геры до такой степени его взволнуют. Похоже, забыть эту идеальную женщину ему не удастся.

Ирина тихонько приоткрыла дверь. Смирнов сидел в кресле спиной ко входу, задрав ноги на журнальный столик, и говорил по телефону. Весело, непринужденно и крайне деловито.

— В нашем городе вы такую фирму не найдете. Я думаю, вы не найдете ее нигде. — Он потянулся за блокнотом и сделал какие-то пометки.

Ирина не верила своим глазам. Как, когда, почему свершилось это волшебное превращение? Когда она уезжала, Андрей напоминал растерявшегося без родителей мальчика. Нет, он, конечно, пыжился, изображал крутого бизнесмена, но внутренней уверенности в себе как в руководителе у него не было. А теперь… Теперь в ее кабинете сидел абсолютно новый человек. И Ирина не могла понять, нравится ей это или нет.

— Это не самоуверенность, это знание конъюнктуры. Нет, я вас не уговариваю. Просто не хочу, чтобы вам пришлось уговаривать меня…

Видимо, на его собеседника этот веселый и уверенный тон подействовал магически, потому что речь зашла, как поняла Ирина, о встрече.

— Дайте посмотреть. — Смирнов быстро пролистал ежедневник. — Да, во вторник я могу. В двенадцать тридцать. Вас это устроит? В таком случае, всего доброго. До свидания.

Смирнов положил трубку, записал что-то себе в блокнот.

— Еще один, — пробормотал он себе под нос и взглянул на часы.

Ирина, как вошла, так и стояла молча в дверях. Андрей потер лоб, вздохнул, откинулся в кресле. Но тут дверь скрипнула, и он обернулся.

— Здравствуй, — сказала Ирина, по-прежнему держась за дверь и таращась на него во все глаза. Подойти к нему и поцеловать вдруг показалось ей просто неприличным. Словно кинуться на шею малознакомому мужчине на фуршете.

Похоже, Андрей тоже не знал, как себя вести.

— Привет, — растерялся он и снял ноги со столика.

— Вот приехала, — констатировала Кленина очевидный факт.

— Спасибо, — промямлил Андрей.

Ирина рассмеялась:

— За что?

— За то, что вернулась.

— Пожалуйста.

Он встал и подошел к ней, забрал сумку из рук. Ирина стряхнула оцепенение и вошла в собственный кабинет, от которого за время отсутствия успела отвыкнуть. Она огляделась по сторонам. Ничего не изменилось, только на стене появился белый лист ватмана, исчерканный какими-то графиками.

— Что это? — удивилась Ирина.

Смирнов проследил за ее рукой:

— Ах это! Я просто сделал диаграмму эффективности работы каждого сотрудника.

Ирина подошла поближе:

— Ого! Интересная идея. И кто же у нас самый ценный кадр?

— Не хочется хвастаться, но я за последние дни выбился в лидеры. — Смирнов подошел и встал рядом. Ирина почувствовала, как его руки легли ей на талию, и резко повернулась. Смирнов неохотно отпустил ее.

— А это кто? — Она ткнула пальцем в красную линию, уныло загибающуюся вниз.

— Это показатели Макишева, — немного смутился Андрей. — У него пока не очень ладится, но, думаю, через недельку он выйдет на средний уровень…

Ирина подняла брови:

— А что делает здесь Макишев?

— Я взял его обратно, — твердо сказал Смирнов. — Он обещал больше не пить.

Ирина махнула рукой и пошла к бару:

— Ты не против, если я выпью вина?

— Конечно.

Она достала из сумки красное вино, привезенное из Москвы, и разлила его по бокалам. Чисто символически — Смирнову и побольше — себе. Потом подошла к дверям.

— Димочка, — крикнула она в приемную. — До завтра!

Секретарь улыбнулся и отключил компьютер. Если Ирина хочет остаться наедине со Смирновым, он ей мешать не собирается. Ему ли не знать, чем можно заняться в офисе после работы. Однажды, когда все сотрудники разошлись по домам, они с Герой ночевали здесь. И было в этом что-то невыносимо возбуждающее…

Кленина с бокалом вина уселась напротив Смирнова:

— Послушай, а ты не думал сначала посоветоваться со мной?

Смирнов перестал улыбаться:

— Насчет Макишева? А что, у тебя есть возражения?

— Представь себе. — Она сделала глоток и скинула туфли. — Я его уволила. Это было твердое решение. Я много лет терпела его пьянки и истерики, регулярные прогулы и опоздания. В конце концов, он учился со мной в школе…

— А кроме всего прочего, до сих пор в тебя влюблен, — вставил Смирнов. Настроение у него слегка испортилось. Не хотелось начинать встречу со ссоры.

— Это неважно. В конце концов, он возомнил, что находится здесь на особом положении, и перестал работать окончательно…

— А мне он сказал, что отказался соблазнить Люсю и за это ты его уволила, — остановил ее эмоциональные жалобы Андрей.

— Его отказ просто стал предлогом, — опять махнула рукой Ирина. — Зачем он тебе нужен?

— Он сказал, что не будет пить, — повторил Смирнов. — И что у него сильно болеет жена.

— Наврал, наверно. — Ирина допила вино. — Ладно, что сделано, то сделано. Теперь я не могу его уволить, это плохо скажется на твоей репутации. Подчиненные должны уважать твои решения. Пусть остается. Но к тебе просьба: если решишь опять кого-нибудь принять на работу или уволить, сначала посоветуйся со мной. Это все-таки моя фирма.

— А я думал, что мы теперь партнеры.

— Тем более. Значит, решения должны быть совместными.

— Как поездка? Удалось отдохнуть? — спросил Андрей, думая о том, что о его вчерашнем приключении с Мариной Ира знать не должна. Он не сомневался, что она его засмеет.

— Я страшно устала, — Ирина подлила себе вина. — Хотя по магазинам прошвырнуться было приятно. — Она не собиралась рассказывать ему о Гольском, киллерше и о том, какое предложение сделал ей Александр Ильич. Фрегат с алыми парусами ждал своего часа в багажнике машины внизу. — Между прочим, я привезла тебе подарки!

Она встала и полезла в сумку. Смирнов оживился. Получать подарки он любил. В этот раз ему достались две рубашки от Юдашкина и стальная фляжка для водки.

— А ты какой-то другой стал. Может, потому что я тебя неделю не видела? — заметила Ирина.

— Не знаю. — Он пожал плечами. Пока она ничего не спросила о ссадине на щеке. И то сказать, вчера мама замазала рану кремом «Спасатель», от которого все заживало как на собаке.

Ирина словно подслушала его мысли.

— Ты что, подрался? — Она коснулась рукой его щеки.

— Я? — переспросил он, чтобы выиграть время. — Ну да. То есть нет. Возвращался вечером, споткнулся и упал.

Ирина прикусила язык. Не будет она спрашивать, где его носило ночью! Вместо этого она сказала:

— Я думала о тебе.

— Я тоже. — Андрей взял ее за руку. Сейчас самое время, чтобы признаться, как он скучал без нее, ждал ее приезда. Но слова не шли с языка.

После минутного молчания Ирина мягко отстранилась.

— Расскажи, как тут дела, что произошло без меня. — Она посмотрела на часы. Степашка, наверно, заждался. Главное, чтобы мама не уложила его спать. Ничего, если сегодня он ляжет попозже. Ведь подарки ждать не любят.

— Работали, как всегда. — Смирнов налил себе вина и закинул ногу на ногу.

— И как, успешно?

— Более чем. — В его голосе прозвучали хвастливые нотки.

— Кстати, что там за скандал с Куролесовым? — вспомнила Ирина.

— Никакого скандала. — Андрей допил вино и опять потянулся за бутылкой. — Просто он тихо и мирно продлил нам аренду.

— И что ты для этого сделал? Денег, насколько я понимаю, не давал?

— Не давал, — подтвердил Смирнов. — Да и женскими прелестями соблазнить не мог. Мы с ним поговорили-поговорили — и договорились. Он принял во внимание мои аргументы…

Кленина хмыкнула. Она решила не вдаваться в подробности. Не хочет рассказывать, как было дело, не надо. Если у Куролесова будут к ней претензии, она это выяснит в свое время.

Собравшись долить себе вина, Ирина взяла бутылку и удивилась — ока была пуста. Только тут до нее дошло: Смирнов пил! Пил вино и не пьянел!

— Что ты делаешь?! — поразилась она и схватила его за руку.

Андрей подавился:

— А что?

— Ты же уже третий бокал пьешь!

Он удивленно посмотрел на вино в руках.

— Действительно… А я не заметил, — Смирнов поставил бокал на столик. — Извини. Если хочешь, возьми еще в баре. Димочка вчера купил для клиентов.

Ирина отмахнулась от предложения.

— Ну и что? Тебе не плохо? — Она старательно заглядывала ему в глаза, надеясь найти там какие-то признаки опьянения. Но их не было. Темный зрачок, внимательный взгляд — все как прежде.

Он отрицательно покачал головой и взял ее за руку:

— Мне хорошо.

Его губы коснулись ее руки, Ирина придвинулась ближе. Казалось, они наконец-таки смогут обняться и самые тайные эротические мечты станут явью… «Может, он и не был у жены. Может, я просто вообразила невесть что», — думала Ирина, чувствуя, как Андрей прижимается все теснее…

И в этот момент зазвонил телефон. Оба подскочили.

— Не подходи, — шепнула Ирина, но Смирнов уже снял трубку. Она осторожно отняла у него руку и отодвинулась.

— Алло? Говорите, не молчите, — немного раздраженно сказал Андрей и нахмурился.

— Тебя, — он протянул ей телефон. — Сын.

Ирина схватила трубку:

— Алло? Да, Степашечка! Скоро приеду! Да, привезла! Скоро покажу, жди!

Она положила трубку и встала, стараясь не смотреть на него:

— Ну, мне пора домой.

— А можно мне в гости? — Андрей сел перед ней на корточки, сразу став маленьким и беззащитным.

— Сейчас? — мерзким, рассудительно светским тоном спросила она и высоко подняла брови.

— Да.

— Ага. Значит, ты уже все обдумал? — Она не объяснила, что имела в виду, но он понял. Перед ее отъездом они поругались из-за того, что Смирнов не торопился переезжать к ней. Говорил, что ему нужно подумать, что совместная жизнь не баловство и торопиться в этом случае нельзя. Ирину это очень задело.

И вот теперь она вернулась. Вернулась в раздерганных чувствах — после знакомства с Гольским и двух дней мучительной ревности.

— Ты подумал и решился? — повторила она.

— Да, — твердо ответил он.

— А я нет! — Она пошла к дверям, на ходу прихватив сумку и куртку. Он так и остался сидеть на корточках.

— Ты знаешь, я никогда ни у кого не одалживалась, — обернулась она. — Мне или дарят с радостью, или я беру сама.

— Ирина, ты напрасно, — подошел он к ней. — Ты напрасно, я… Я действительно все обдумал. Я хочу жить с тобой…

— Угу. — На глаза у нее навернулись злые слезы. — Ждите ответа!

Она сделала несколько шагов и опять вернулась. Андрей мрачно торчал в дверях.

— Приходить надо, Смирнов, когда тебя ждут!

— А ты меня больше не ждешь?

— Не знаю, — пожала она плечами. — Ты подумал? И я должна подумать. А сейчас больше всего на свете я хочу увидеть своего сына!

Она вышла, и стук ее каблучков гулко отдавался в пустом офисе.

— Понимаю, — сказал Смирнов сам себе. Но по глазам было видно, что ничегошеньки он не понял.

Димочка тоже. Он увидел, как Ирина ушла, и удивился. Как-то быстро они пообщались, нетипично как-то. Ему казалось, что любовники после долгой разлуки должны вести себя более эмоционально.

Но долго думать ему было некогда. Из окна он видел массивную фигуру Геры, маячившую в тени деревьев.

— Эх, была не была! Всего раз живем! — сказал Димочка и полез за расческой.

Смирнов не сразу вышел из офиса. Уже уборщица, баба Нюра, орудовала в приемной шваброй и тряпкой, а он все сидел, тупо глядя на экран компьютера и не понимая ни одного слова.

Стемнело. Начался дождь — крупные капли ударили в окно. Смирнов какое-то время смотрел на то, как они ползут по стеклу. Из ступора его вывел удар грома.

Андрей взглянул на часы: половина девятого — пора домой. Быстро собрав бумаги, он вышел на улицу.

Напротив входа стояла иномарка, на которую он, занятый своими мыслями, не обратил особого внимания. А зря. С водительского места за ним внимательно наблюдала Соня. Андрей отключил сигнализацию на своей новенькой тачке, и, только он тронулся, девушка пристроилась за ним.

Они ехали по мокрому городу. Смирнов меланхолично смотрел на мигающие огни светофоров, на методичное движение дворников по стеклу. В ожидании зеленого он глубоко, с наслаждением вдохнул влажный воздух. Все-таки хорошо жить на свете! Несмотря на личные неурядицы и расстройства, дождь продолжает идти, гром греметь, цветы пахнуть. Может, поэтому грустить под дождем так приятно?

Включился зеленый. Андрей выжал сцепление — и тут… Что-то с силой ударило его машину, раздался скрежет. Со всего размаху какая-то иномарка влетела в зад его драгоценного «БМВ».

Он выскочил из машины, чтобы осмотреть повреждения. Отвалились задние фары и бампер. Он взглянул на иномарку — виновницу происшествия. Ей повезло меньше. Помятый капот и отвалившаяся радиаторная решетка заставили бы любого автомеханика сочувственно поцокать языком.

Сквозь мокрое стекло не было видно лица, но длинные светлые волосы явно не могли принадлежать мужчине.

На блондинок у Смирнова уже начала вырабатываться аллергия.

«Баба за рулем!» — в сердцах подумал он и бросился к виновнице аварии.

— Ты обалдела, что ли? Дистанцию соблюдать надо!

В ответ не раздалось ни звука. Распахнув дверцу, он обомлел. Горе-автомобилистка лежала на руле, длинные волосы скрывали ее лицо.

— С вами все в порядке? — тупо спросил он и осторожно ее потрогал. Сначала она не отреагировала. Смирнов стоял и прислушивался, дышит ли. Вроде бы дышала. Он полез за мобильным, чтобы вызвать «скорую», и тут девушка со стоном откинулась на сиденье и отбросила волосы с лица.

— Е-мое! — только и сказал Смирнов. Это была Соня. Соблазнительница мужчин, ближайшая подруга Ирины и… вампирша.

— Ой, — опять застонала она, и струйка крови побежала у нее из носа.

— Здрасте! Опять вы! — рассердился Смирнов.

Эта женщина просто какое-то наказание божье! Сначала из-за нее жена выставила его из дома. А ведь тогда на даче она так его достала своими заигрываниями, что он не знал, куда прятаться. Потом была встреча в ресторане, где Соня оказалась как бы случайно как раз тогда, когда они с Ириной и его другом Вовкой обмывали покупку «БМВ». Соня в тот день решила блеснуть красой и сделала макияж, который светился в темноте. К сожалению, Смирнов не оценил ее вкуса и банально испугался, решив, что старые сказки о вампирах воплотились в реальности. И вот теперь она испортила его новую тачку… Это просто издевательство! Этой женщине нужно на лбу написать: «Осторожно, не подходи!»

«Вампирша» тем временем начала приходить в себя.

— Извините меня, — пробормотала она, прижимая руку ко лбу. — В России такое сумасшедшее движение, я все время теряюсь… Ай, черт!

— Что?

— Голова… Сотрясения мозга мне еще не хватало… Вы идите, идите. — Она полезла в сумочку за носовым платком. Кровь испачкала ее белоснежную кружевную кофточку. А то милиция приедет… Вам за повреждения заплатить?

Смирнов мрачно молчал. Больше всего на свете ему хотелось убежать от нее как можно дальше, но врожденное благородство не могло позволить ему бросить даму в таком состоянии одну на дороге. Даже если это Соня.

— Да вы идите, — заныла она. — А то подумаете еще, что я симулирую…

Смирнов вздохнул.

— Да, вообще-то у меня была такая мысль, — сказал он.

— Ну и уезжайте! — заплакала Соня. Но плакала она красиво: нос не покраснел, лицо не сморщилось, крупные слезы блестели в глазах, как роса на цветках. Если бы Смирнов получше разбирался в женщинах, то знал бы, что красиво плакать — большое искусство, которое достигается годами практики. Но простодушный Андрей этого не знал и поверил ей. Сработал известный мужской рефлекс — невозможно равнодушно смотреть на женские слезы. Наверное, еще в доисторические времена самки обезьян добивались слезами самых вкусных бананов.

— Знаете что. — Он сел перед ней на корточки. — Я сейчас вашу машину припаркую… Она на сигнализации у вас?

— Конечно…

— Здесь недалеко травмопункт есть, я вас туда отвезу. А вдруг и впрямь у вас сотрясение мозга?

Соня всхлипнула:

— Откуда мозгам-то взяться…

— Это мы сейчас обсуждать не будем, — твердо сказал он и поднялся. — Давайте руку и вставайте. Только осторожно…

В это время Ирина со Степашкой, сидя на полу, любовались на старинный фрегат с алыми парусами.

Степашка уже распаковал все подарки и даже заставил маму помочь ему собрать «лего»-крепость. Кораблик ему понравился, хоть он и сказал, что красных парусов не бывает.

— Они должны быть белыми! — твердо стоял на своем маленький умник. — В моих книжках белые, видишь?

— Есть такая сказка, — задумчиво сказала Ирина. — О девочке, которая встретила волшебника. И он пообещал ей, что когда-нибудь за ней приплывет принц и увезет ее на корабле с алыми парусами к себе в королевство.

— И что?

— Принц приплыл.

— Опять про любовь, — сморщил носик Степашка. — Почему все девчонки так любят сказки о любви?

— Разве? — засмеялась Ирина.

— Ты мне рассказываешь о всяких принцессах, спящих красавицах. Это неинтересно…

Ей пришлось на скорую руку выдумать какую-то историю о привидениях, но Степашка, похоже, все равно остался ею недоволен.

— Мультик про Каспера интереснее, — безапелляционно заявил он.

В конце концов он утомился и начал клевать носом, Ирина сидела на ковре и складывала игрушки в коробку.

— Вот так, Степашечка, — грустно сказала она и положила на место рыцаря на коне. — Человек ко мне захотел прийти, а я его не пустила…

— А почему?

— Да потому, что раздумывал долго. — Она погладила шелковые волосики сына. Модель корабля была размером аккурат со Степашку. — А мне это обидным показалось.

— А почему он раздумывал?

— Не знаю… Наверно, сам еще не решил, кого любит, — она поцеловала сына в лобик. Степашка довольно засопел и потерся носом о ее руку.

— Если я его не пустила к себе, куда он поедет?

— Заплачет и поедет домой, — со знанием дела сказал Степашка, который так и поступил бы, окажись на месте этого дяди.

Ирина усмехнулась:

— Конечно, домой. Но к кому? К маме или к другой женщине?

— К маме! — поразмыслив, подытожил Степашка.

— Почему?

— Потому что к маме — это домой! А к женщине — это не домой. Разве ты не знаешь?

— Умный ты, — засмеялась Ирина. — Весь в меня!

— А папа говорит, что в него… — сонно пробормотал Степашка, глазки у которого превратились в две маленькие щелочки.

— Ладно, завтра разберемся. Пошли спать!

Смирнов сидел в коридоре травмопункта. Народу было много, и им с Соней пришлось ждать. Давать врачам взятку, чтобы пройти поскорей, Андрей еще не научился. И поэтому целый час он держал на плече голову Сони, которая то ли дремала, то ли делала вид, что спит.

Наверное, у другого мужчины такая ситуация вызвала бы по крайней мере интерес. Представьте себе, что в такой близости от вас спит Памела Андерсон, раскидав роскошные белокурые волосы по вашим плечам и нежно к вам прижимаясь. Но Смирнов был все-таки не самым типичным мужчиной. Его почти не интересовали Сонины приемчики. Он очень не любил притворства. А в данном случае был почти уверен, что Соня по какой-то причине симулировала сотрясение мозга.

Наконец она зашла к врачу, а Андрей взялся за телефон.

— Алло, мама? — Он кинул косой взгляд на приоткрытую дверь кабинета. — Я немного задержусь, ты ужинай без меня.

В щелочку он увидел, как Соня осторожно укладывается на кушетку. Медсестра в белом халате подошла и закрыла дверь.

— Ты еще работаешь? — поинтересовалась Нина Павловна. Впрочем, она спросила из спортивного интереса. На сегодня у нее была запланирована большая стирка. В баке на кухне кипятилось постельное белье, в ванной были замочены полотенца. Андрей собирался купить ей стиральную машину-автомат, но в пылу своих последних приключений как-то забыл об этом.

— Да… — Он решил ничего не говорить об аварии. Стукнули его слегка, пустяки, а мать волноваться станет. — Думаю, что через час освобожусь.

Соня задерживалась. В коридоре прибавилось людей. Какой-то мальчик с огромным синяком под глазом пришел с мамой. Мать, задерганная женщина средних лет, была уверена, что детей должны принимать вне очереди. По этому поводу она даже поругалась с мамой трехлетней девчушки с вывихнутым пальчиком. Та отказывалась идти без очереди, но и пропускать вперед других ей не улыбалось.

Опять открылась дверь, и в коридор вышла Соня. Кровь с лица ей стерли, и вместо носового платка она прижимала к лицу ватный тампон. Хорошенькая молодая медсестра закрыла за ней дверь, бросив любопытный взгляд на Андрея.

— Накаркали мы с вами, — улыбнулась Соня. — Оказывается, я все-таки сильно о руль головой ударилась… Мне прописали три дня постельного режима.

— Ничего. Бывает хуже. — Смирнов посмотрел на часы. — Давайте я вас домой отвезу.

Соня опустила глаза:

— Вызовите такси, да и все…

— Да ладно, пойдемте. Если вам нетрудно, конечно…

— Легко. — Соня даже растерялась от столь рыцарского поведения. Она и не надеялась залучить Смирнова к себе домой, он и так потратил кучу времени на нее. Это было особенно странно, учитывая, что врезалась-то в него она.

Но раз уж он повезет ее домой, она постарается выжать из этой ситуации максимум полезного. До сих пор они с Андреем сталкивались лишь в общественных местах и в основном при Ирине. Теперь у нее есть шанс проявить все свои таланты. А их у нее — слава богу.

Как и многие другие девушки, Соня приехала в Москву за счастьем. Столица казалась ей чем-то инопланетным, сказочным, это было место, где могли сбыться самые безумные фантазии.

А фантазий у Сони было много. И в основном все они сводились к тому, что она станет неземной красавицей и мужчины будут падать на колени, сраженные ее хищной красотой.

После того как Ирина увела у нее Костю, Сонина уверенность в своей женской привлекательности, и так не самая высокая, упала до нуля. Кое-как отмучившись на выпускных экзаменах, она пережила и бал, на котором Костя ее не замечал, всецело поглощенный Ириной. К тому времени Ирка уже переключила свое внимание на парня лет на пять ее старше и весь вечер от него не отходила.

Соня уехала из Перешеевска, взяв с собой лишь сумку с учебниками и несколько тряпок. И, к удивлению своих родителей, не ожидавших от нее подобной прыти, с первого раза поступила в университет, на факультет психологии. Но сама-то она знала, что ничего странного в этом нет. Ей вообще казалось, что учиться на психолога идут люди, глубоко не уверенные в себе, с кучей собственных проблем и комплексов. Большинство ее однокурсников, во всяком случае, были именно такими.

А потом пошло-поехало. Магазины, дискотеки, поиски мест, где можно подработать. Родители высылали ей деньги, но на жизнь все равно не хватало. Тем более что все чаще Соня начала ловить на себе восхищенные взгляды мужчин. Теперь рядом с ней не было Ирины, а в подруги Соня старалась выбирать девушек поскромнее, менее ярких, чем она сама.

Она поработала и в Макдоналдсе, где ей быстро надоело, и в баре официанткой. Потом с помощью одной знакомой устроилась в только открывшийся ночной клуб, где за смену получала столько, сколько ежемесячно высылали ей родители. Училась кое-как — ровно столько, сколько нужно было, чтобы не вылететь из института.

У Сони появилась тайная страсть. Ей нравилось танцевать. И надо сказать, это получалось у нее неплохо. Хорошая пластика соединялась в девушке с желанием эпатировать, привлекать внимание, соблазнять и покорять. Как будущий психолог, она понимала, что в этом есть большая доля нездорового эксгибиционизма. Она пыталась доказать себе собственную привлекательность, используя для этого зрителей.

Одно время она даже подумывала податься в стриптизерши, но вовремя отговорили более опытные подружки: мол, тогда не она будет выбирать мужиков, а они будут покупать ее.

Мужчин Соня коллекционировала. Приходя на дискотеку, давала себе возможность оторваться. И знала, что на нее устремлены сотни мужских взглядов. Это заводило ее еще больше. Всю ночь она танцевала, не обращая ни на кого внимания. А под утро выбирала кого-то одного из числа тех, кто крутился возле, и уезжала с ним.

Так продолжалось довольно долго. Ей было все равно, кто находится рядом. Чаще всего Соня уходила утром, не заботясь о том, проводят ли ее, и не оставляя своего телефона. К тому времени она переехала из общежития в двухкомнатную квартиру в центре, снимая ее на паях с подругой — тоже официанткой. Подруга, в отличие от Сони, мечтала найти себе богатого мужчину, который сможет ее содержать.

— На фига мне сдался наш клуб, — часто говорила она. — Ты думаешь, я всю жизнь мечтала подавать коктейли?

— А что бы ты делала, если бы не пришлось работать? — спрашивала ее Соня. — Все равно крутилась бы в этих же самых клубах и ресторанах, только уже не официанткой, а клиенткой. Скучно!

— Да я бы училась нормально, — назидательно отвечала подруга, которую за неуспеваемость отчислили с истфака МГУ. — Вот ты, если не выгонят, сможешь стать хорошим специалистом?

— Не знаю…

— Вот видишь! А я бы бросила всю эту ночную мутотень, училась бы нормально, борщики бы мужу варила… Ездила бы с ним в Париж на Рождество…

— А потом он бы тебя бросил ради новой дурехи с длинными ногами, и пришлось бы тебе снова возвращаться в ресторан.

— Ну и ладно. Он бы от меня нищий ушел, я за себя постоять умею. А что уйдет — так мне все равно. Мужчин — что грибов, одного сорвут, другой вырастет.

А вот Соне было не все равно. Она не хотела привязываться к человеку, который может доставить ей боль. Ведь больнее всего делает обычно тот, кого любишь… Она боялась повторения истории с Костей. Поэтому наутро старалась стереть из памяти того, с кем провела ночь.

Однажды, когда в клубе было мало народу, невыспавшаяся Соня обслуживала столик у сцены. Ей показалось, что где-то она уже видела эту женщину: подтянутую, элегантную даму чуть старше сорока с модной короткой стрижкой неярко-рыжих волос. В клуб дама пришла с довольно молодым спутником. Блондинистый плейбой лет двадцати пяти улыбался, всем своим видом стараясь показать, что без ума от нее. Такое Соня видела не раз. Стареющая женщина при деньгах и молоденькие мужчины, которые хотят урвать от жизни как можно больше, чтобы иметь возможность проводить сутки напролет в дорогих ресторанах, клубах, дискотеках, модно одеваться и знакомиться со знаменитостями.

Этот блондин не был исключением. Соня окинула его взглядом, оценила модный костюм и ботинки и вернулась к размышлениям о том, когда она сможет пойти в Ленинку. Через неделю у нее начиналась сессия.

Но рыжеволосая дама удивила ее. Когда Соня подошла к ее столику, женщина улыбнулась и попросила:

— Ты не могла бы сесть рядом? Нам нужно поговорить…

Недоуменно Соня вскинула брови.

— Я не могу. Нам не разрешают сидеть с клиентами во время работы…

— Хорошо, когда ты заканчиваешь? — Блондин, казалось, не обращал на их разговор никакого внимания. Он не сводил глаз со сцены, где три девушки с перьями на головах и попах изображали «Мулен Руж».

Соня слегка напряглась:

— Послушайте, вы обратились не по адресу. Я не сплю с клиентами! Здесь приличное заведение…

Даму этот ответ позабавил.

— Ладно, — засмеялась она. — Я не собираюсь с тобой спать. Для начала нам действительно нужно побеседовать. У меня есть для тебя выгодное предложение.

Заинтригованная, Соня согласилась на встречу.

— Только после работы я не хочу, утром не могу — у меня занятия, а вот днем можно…

— Ты учишься? А где? — удивилась дама. Узнав, что на факультете психологии, задумчиво кивнула головой: — Тем лучше…

Так Соня познакомилась с Ларисой Дмитриевной — или Ларой, как называло ее большинство тех, с кем она общалась.

Днем они встретились в пиццерии на Тверской. Лара Дмитриевна была в бежево-розовом костюме от Шанель и в темных очках, рыжие волосы были аккуратно зачесаны назад.

Ради этой встречи Соня постаралась выглядеть как можно лучше. Кто знает, что за работу собирается предложить ей новая знакомая? Поэтому она не стала влезать в джинсы — любимую униформу студентов, а выбрала темно-синий костюм, который выгодно подчеркивал голубизну ее глаз и блеск белокурых волос.

Они заказали по четверти пиццы, а Соня еще и фруктовый салат. После занятий ей всегда страшно хотелось есть.

— Фрукты — это хорошо, — одобрительно кивнула головой Лара. — От них не полнеют…

— О чем вы хотели поговорить? — взяла быка за рога Соня.

Лара усмехнулась:

— Может, поедим для начала?

— Вы же сюда не есть приехали. Говорите, не томите…

— Ладно. Должна признаться кое в чем. Я к тебе давно присматриваюсь. И решила, что ты мне подходишь…

Кусок пиццы застрял у Сони в горле.

— В каком смысле вы ко мне присматриваетесь? — Она заволновалась.

— Да ты не переживай. Просто я видела тебя в паре мест. Москва — город довольно тесный, хоть и большой. Ты, кажется, любишь танцевать?

— Ну и что? Если вам нужны профессиональные танцоры, так это не по адресу. Я любитель.

— Все-таки чувствуется провинциалка, — сморщила носик Лара. — Если я тебя возьму, придется позаниматься с тобой, пообтесать… Мне не нужны танцоры. Мои интересы лежат в другой области… Если так можно выразиться, в области обслуживания. Элитного обслуживания…

Соня опустила ложку:

— Так-так… Кажется, я поняла. Вы случайно не сутенерша? Или нужно говорить «мамка»?

Лара хрипловато засмеялась:

— Довольно грубо с твоей стороны. Я предпочитаю, чтобы меня называли «мадам»… Но ты права, я действительно ищу девушек, которые могли бы мне подойти. Но не таких, что стоят ночью на Тверской и за гроши нарываются на психов или на нож бандита. Мои девочки обслуживают элиту.

Соня полезла в карман, достала кошелек, бросила на стол деньги и встала.

— Не думаю, что ваше предложение меня заинтересует. До свидания…

Лара схватила ее за рукав:

— Не строй из себя ангелочка. Я же выясняла, чем ты занимаешься. Насколько я слышала, в отношениях с мужчинами ты не слишком разборчива?

Соня вырвала рукав:

— Это мое дело.

— Послушай, ты же все равно с ними спишь, так почему бы не получать за это деньги? — Лара не обращала внимания на Сонин гнев. — Большие деньги… Гораздо больше тех, что ты зарабатываешь в этом своем клубе, где каждый норовит ущипнуть тебя за попу на халяву… Да ты сядь, не привлекай внимание.

Соня неохотно опустилась на стул.

— Я не требую от своих девочек, чтобы они любили клиентов, — продолжала Лара, словно не заметив своей маленькой победы. — Ты можешь не любить мужчин, но должна делать вид, что без ума от них. Я ищу умных девчонок. Способных не демонстрировать свой норов по поводу и без повода, не загружающих мужчину своими проблемами… Состоятельные господа отдают целые состояния за самых лучших любовниц. А они у меня есть…

— Это плюсы для вас, — отрезала Соня. — А что получу я, если соглашусь?

— Защиту. Ведь ты спишь с каким-то незнакомцем, совершенно не думая о том, что он может оказаться психом или больным СПИДом. А я тебе предлагаю встречаться с известными, знаменитыми, влиятельными людьми. И получать за это деньги! Как тебе нравится тысяча баксов за ночь? А две, три? В своем клубе ты и за месяц столько не заработаешь.

Лариса Дмитриевна отпила сока и продолжала уже спокойнее:

— Крутые мужчины хотят самого лучшего, и это нормально. Лучшей еды, лучших развлечений, самых дорогих женщин, наконец. Их это опьяняет. Они считают себя хозяевами мира. И у моих девочек есть шанс этим воспользоваться, поиграть на мужских пороках и тщеславии. Я думаю, ты отлично подойдешь. Изучаешь психологию? Отлично! Тем легче тебе будет их доить.

— Простите?

— Как коров, — улыбнулась Лара. — Нужно уметь нажимать на вымя так, чтобы текло молоко. То же самое и с мужчинами. Выдои из них деньги — и поймешь, что настоящие хозяйки жизни мы…

— У вас, конечно, складно получается. — Соня покрутила в руках ложку. — Но я все-таки откажусь. Не хочу я никого доить. И быть хозяйкой тоже не хочу…

— Разве? Разве тебе не нравится, когда они пожирают тебя глазами, хотят тебя? И ты игнорируешь их, а потом просто используешь одного, доказывая самой себе, что желанна?

— Я тут с вами не собираюсь проводить сеанс психоанализа. — Соня сердито сверкнула глазами. — Я отказываюсь. Не думаю, что вас это сильно расстроит. Судя по вашим речам, девушки к вам в очередь выстраиваются…

Она встала.

— Не буду тебя задерживать. — Лара Дмитриевна устало усмехнулась и протянула ей визитку: — Если передумаешь, позвони.

— Вряд ли, — ответила девушка и пошла к выходу. Но визитку все-таки взяла.

Смирнов вел машину, искоса поглядывая на Соню. Она дремала. Видимо, голова у нее все-таки болела, потому что лицо было бледным и синяки под глазами резко обозначились. Раза два, когда машину встряхивало на неровной дороге, она охала и хваталась за голову.

— Может, вас уложить на заднее сиденье? — спрашивал Смирнов, внутренне досадуя на то, что приходится тратить на нее время и вместе с тем стесняясь своей досады.

— Нет, я сзади не могу ездить, меня укачивает. — Соня выбросила в окно ватный тампон, который прижимала к носу. — Сейчас налево…

Они подъехали к ее дому — пятнадцатиэтажному кирпичному зданию с четырьмя подъездами. Во дворе была детская площадка, густо усаженная сиренью и кустарником. Только что кончился дождь, и в воздухе пахло свежей травой и промытыми листьями. Мимо них прошел дядечка с таксой. Собака подбежала к машине и деловито задрана лапу на колесо.

— Как мило, — рассердился Андрей.

Он приоткрыл окно и посигналил. Испуганная такса отскочила от машины, ее хозяин обернулся, неодобрительно проворчал что-то себе под нос, подозвал собаку и ушел во двор. Соня хихикнула.

— Вообще-то у вас неплохо, — сказал Смирнов, чтобы не выглядеть невоспитанно. — Удобно для тех, у кого дети, есть где погулять…

— Наверное, — равнодушно ответила Соня. — Я обычно этого не замечаю. Спускаюсь вниз, сажусь в машину — и привет. Не люблю деревенской идиллии.

Они почему-то так и оставались в машине. Последние капли дождя падали на ветровое стекло.

— Вам, наверно, скучно в Перешеевске. — Андрей неодобрительно посмотрел на спутницу. — Тут все скромно, провинциально, никакой суеты и блеска. Зачем вы сюда приехали? Чего вам за границей не сиделось?

— Не верите, значит, в ностальгию, — усмехнулась Соня.

— Простите, но не верю, — отозвался Смирнов. — Тем более вы здесь довольно давно. Вполне хватило бы, чтобы вылечиться от ностальгии и вернуться в Европу.

— Вы, никак, меня выпроваживаете? Не могу вас порадовать — пока я отсюда не уеду. У меня здесь дела.

— Вы не похожи на работающую женщину, — упрямо гнул он свою линию.

— Послушайте, Андрей, неужели я вам настолько несимпатична? — грустно спросила Соня, откидывая назад волосы. — Вам осталось лишь сказать, что таким гетерам, как я, нечего делать в старом добром Перешеевске. И добавить что-нибудь о позоре.

Смирнов смутился:

— Извините…

— Да ладно, — вяло отмахнулась Соня и открыла дверь.

— Вас проводить? — Андрей высунул голову в окно.

— Не беспокойтесь, я сама… — Она сделала несколько нетвердых шагов, но оступилась. Чтобы не упасть, ей пришлось опереться о капот «БМВ».

Надо отдать должное Смирнову. Он без колебаний выскочил из машины и подхватил девушку под руку:

— И все-таки я вас провожу. Так мне будет спокойнее.

— Что ж, спасибо. — Она еле заметно улыбнулась и прижалась к его плечу. Так они и вошли в подъезд.

Внутри дом оказался еще лучше, чем снаружи. Консьержка, коротающая время за чтением в своем закутке под лампой, ковровая дорожка до лифта и даже ковролин на этажах.

Смирнов пораженно озирался. Он почему-то не думал, что Соня живет в таком шикарном доме. Верхом комфорта, с которым он до сих пор сталкивался, была квартира Ирины. Как-то не привык Андрей к европейскому уровню жизни, несмотря на новую машину и хорошую работу. В доме его матери двери в подъезд не закрывались, на этажах гуляли сквозняки, а стены были исписаны нецензурными фразами и граффити. Там, где они с Наташей прожили шесть лет, жильцы опасались по вечерам ходить по лестнице, стараясь пользоваться лифтом, — в темноте можно было наступить на собачье дерьмо.

— Это ваша квартира? — спросил Смирнов, любуясь в прихожей роскошным полом из черного мрамора.

— Нет, я ее снимаю, — мотнула головой Соня, скинула туфли и прошла в комнату. Потоптавшись, Андрей взялся за ручку двери.

— Ну я пошел? — смущенно спросил он невидимую собеседницу.

— Подождите, — раздался из комнаты слабый голос. — Давайте я хотя бы кофе вам сделаю…

Он нерешительно вошел в комнату. На широкой кровати, накрытой бежевым шелковым стеганым покрывалом, лежала Соня, соблазнительно выставив на обозрение красивые ножки.

— Извините, голова закружилась, — прошептала она. — Сейчас, только минуточку полежу и все сделаю…

— Да не надо. — Смирнов повернулся к выходу. — Я пойду.

— Ну и до свиданья, — обиделась Соня. — Грубиян…

Андрей вышел из комнаты, но с полпути вернулся. Слишком мучило его любопытство.

— А вы все-таки скажите, — спросил он напрямик, — вы специально в меня врезались?

— Да. — Соня решила не кривить душой. — Хотела привлечь ваше внимание, но не рассчитала.

— Вы извините за прямоту, но это глупо. Это ни к чему бы не привело…

— Надежда умирает последней… — Соня с трудом встала и пошла к ванной. Смирнов поплелся за ней следом.

— А вы на что-то надеялись? — с любопытством спросил он.

— Да нет… Я же понимаю, кто ты, и кто я. — Соня специально перешла на «ты». Сколько можно, в самом деле? Столько общаются, а этот вахлак так ей и выкает!

Она открыла кран, набрала в стакан воды.

— Ты умный, серьезный человек. А я… Так, продажная пустышка. Езжу на заработки за границу, танцую в каком-то варьете…

— Почему сразу — продажная? — пробормотал Смирнов, очень удивленный таким поворотом разговора.

Соня отпила водички и продолжила:

— Врет, наверное, постоянно. Одним словом, просто… проститутка. Ирина ведь так обо мне говорит?

Смирнов подошел поближе:

— Да она никак не говорит… Вообще-то мы с ней мало общаемся…

— Да? — Соня удивилась и опустилась на пол, словно ей отказали ноги. Но надо было видеть, как она это сделала! Грациозно сползла по стене, словно стриптизерша по шесту. Белокурые волосы разметались по плечам.

— Разве у вас не совет да любовь?

Смирнов пожал плечами, вновь преисполнившись подозрений на ее счет:

— А вам какое дело?

— Да никакого… Какое мне может быть до этого дело? Просто интересуюсь… Так ты будешь кофе? — Несколько смущенный тем, что они неожиданно перешли на «ты», Андрей кивнул. — Только учти, я растворимую бурду не признаю. Настоящий кофе бывает лишь в зернах.

— Да я не против. — Андрей вошел вслед за ней на маленькую, но тщательно отремонтированную кухню. Тут было царство хрома и блестящих поверхностей, словно в космическом корабле. — Ого! — не сдержался он в эмоциях, застыв возле огромного металлического агрегата обтекаемой формы. — Это что, холодильник?

— Немецкий дизайн, — обернулась Соня. — Хозяин квартиры так им гордится, словно сам его придумал.

— Да, — только и вымолвил Андрей. Интересно, как такая вещь смотрелась бы на их с Наташей кухоньке? Наверняка как инородное тело. Под нее нужно специально делать ремонт — не ставить же такое чудо техники в задрипанные семь квадратных метров…

— Садись, — Соня включила мельницу, и по кухне поплыл чудесный аромат кофе.

Андрей исподтишка посмотрел на часы, но Соня заметила:

— Ты куда-то опаздываешь?

— Да, поздно уже… — промямлил он. — Меня мать дома ждет.

— Ты уже большой мальчик, можешь немного задержаться, — поддела его Соня. — Успеешь, ты же на машине.

Ему пришлось смириться с тем, что домашнему ужину суждено сиротливо стыть на плите. «Ты в ответе за тех, кого приручил» — так, кажется, говорил Маленький принц у Сент-Экзюпери. То же самое Андрей чувствовал по отношению к Соне: согласился помочь — иди до конца. По-русски говорят так: «Назвался груздем — полезай в кузов!»

…Наташа Смирнова наконец-таки вздохнула с облегчением. Только что ушел последний рабочий, унося с собой целый ворох обрезков от обоев и грязных газет.

— Ты вот что, хозяйка, — сказал ей напоследок этот достойный представитель рабочего класса, — если соберешься ванную делать, не связывайся с частными шабашниками. Они тебя обдерут как липку. Петр Иванович тебе все сделает в лучшем виде. — Он хвастливо выпятил грудь колесом. — И ребятки помогут…

— А разве вы не частный шабашник? — устало поинтересовалась Наташа.

— Обижаешь! — скривился труженик кисти и шпателя. — «Иваныч и компания» — это же фирма, не кто-нибудь…

Наташа на все лады честила проклятого соседа, Костю Федотова, который порекомендовал ей этих мастеров. Именно он охотно поделился с ней парочкой полезных советов, застав как-то в ее прихожей страшный бардак и ее саму, с остервенением передвигающую мебель и обдирающую обои.

— Сама ты будешь ковыряться все лето, — со знанием дела сказал он. — Найми кого-нибудь.

— Не могу, денег нет, — жалобно ответила Наташа.

— А я тебе одолжу, — предложил щедрый Федотов. — У меня, как ни странно, сейчас есть…

Мастера, которых привел Костя, действительно оказались почти непьющими и аккуратными. Но Наташа замучилась вести с ними долгие беседы о жизни. Особенно разговорчивым оказался Петр Иванович. Наташа не знала ни минуты покоя, часами выслушивая его советы, рассказы и прибаутки. Его напарник был не таким болтливым, но зато успевал подмигивать и смачно причмокивать, глядя на ее попу, когда она проходила мимо.

Слава богу, коридор был готов за три дня. Теперь ей оставалось лишь найти работу на лето и вернуть Косте долг.

Кленин звонил ей каждый день. Сначала она просто бросала трубку, потом подумала, что это глупо, и сказала, что говорить не может — занята ремонтом. Кленин, естественно, предложил свои услуги но Наташа гордо отказалась. Точно так же она решила отвечать на все его предложения встретиться. Занята, и все тут.

Она немного на него сердилась. Если бы она была ему нужна, приехал бы, не ждал приглашения. Значит, не так он ею увлечен.

От мужа по-прежнему не было ни слуху ни духу. Она даже переборола гордость и позвонила Нине Павловне. Та сказала, что у Андрея все нормально, он по-прежнему работает в «Контакте». И даже не удержалась, проболталась о том, что он купил машину. Какую-то импортную, дорогую и красивую. Предложила приехать и привезти деньги, а то у Наташи наверняка напряженка. Она отказалась. Не нужно ей от мужа никаких денег. Во всяком случае, она не хотела получать их из рук свекрови. У Андрея что, нет возможности самому их привезти? Наташа сказала, что у девочек все в порядке, и положила трубку.

Вот так. Машину покупает, а к дочерям съездить не соберется. Наверное, так занят на своей работе… Но в чем виноваты девочки?

Она даже всплакнула немного, но быстро с собой справилась. Не нужны они ему, и черт с ним.

Звонила Машка и спрашивала, как идет ремонт. Заодно поинтересовалась, когда Наташа собирается на море — обновить свой новый купальник, подаренный Клениным.

— Вот ремонт закончу, и обновим, — пообещала Наташа. — Только на море не поедем. У нас и тут неплохо. Речка, пляж… А хочешь, махнем в деревню? Там хорошо…

— Спасибо, — отказалась Машка. — Через две недели я отправляюсь в Сочи. Пока не поздно, поехали с нами. У меня двоюродный брат работает в железнодорожной кассе, билет организует.

— Кому на юг, а кому работать, — гордо сказала Наташа. — Я тут изучаю спрос и предложения. Купила газеты и отмечаю объявления.

— Ты не забудь, что если требуются девушки без комплексов, это не для тебя, — напомнила Машка.

— Я знаю, — обиделась Наташа. — Не маленькая…

Все было хорошо в самостоятельной жизни. Можно было спать поперек кровати и есть одни овощи. И бросать где хочешь лифчики и трусики — никого это не коробило. Только вот вечерами было очень грустно. Вместе с сумерками на Наташу накатывал страх, что жизнь уходит и уносит с собой молодость и красоту. В такие моменты рука сама тянулась к телефонной трубке — позвонить Кленину. Пусть сидит рядом и говорит о любви. Но гордость брала верх, и она вновь коротала вечер один на один с включенным телевизором. Ей было очень, очень скучно…

— Знаешь, что она мне предложила? — Соня полулежала на ковре и довольно улыбалась. Андрею казалось, что она уже изрядно навеселе. Несмотря на все его сомнения, что употребление спиртного вряд ли показано при сотрясении мозга, от кофе Соня перешла к водке.

Андрей пожал плечами:

— Откуда мне знать? Вы же подруги, столько лет знакомы… Меня в дамские тайны не посвящают.

С кухни они перебрались в комнату, и обстановка стала довольно-таки интимной. Как Смирнов ни сдерживался, большая кровать и красивая девушка рядом все же навевали определенные сексуальные мысли…

— Открою только по огромному секрету! — Соня пьяно помахала пальцем у него перед носом. — Если проболтаешься, убью! Еще раз в тебя врежусь, чтобы всмятку, понял?!

— Да понял, понял, успокойся…

— Она сказала: «Влюби изо всех сил в себя этого вахлака…»

— Кого?!

— Этого! Вахлака! — Соня ткнула в него пальцем так, чтобы никаких сомнений, что речь идет о нем, у Андрея не оставалось.

— То есть вахлак — это я?

— Дошло, слава богу!

— А зачем тебе меня в себя влюблять? — тупо спросил он.

— Все очень просто. — Соня переползла по полу поближе к Смирнову. Тот сидел на кровати с бокалом в руках. Быстрым движением она оказалась на кровати за его спиной. Ему пришлось обернуться к ней, и эта позиция сразу поставила его в неловкое положение. Они сидели друг против друга, для окончательной компрометации ему оставалось только немного наклониться вперед и…

— Ты влюбляешься в меня, — проворковала Соня. — А я женщина наглая, к роскоши привыкшая, буду требовать от тебя денег, денег и денег. Ты изо всех сил будешь вкалывать на Ирину, и она — в полном выигрыше.

— А зачем ей это? — недоверчиво усмехнулся Смирнов, но где-то внутри у него похолодело.

— Как — зачем? У тебя же это изобретение, как их?

— Абсорбенты?

— Ну да. Ты ей нужен. Она под тебя такой кредит брать собирается! А если ты уйдешь, как она деньги возвращать будет? Ей же нужно тебя к себе привязать.

— Но ведь… Подожди, тут что-то не сходится, — нахмурился Андрей. Вопреки своему желанию, он почему-то начал верить, что Соня не врет. Она же пьяная, а у пьяного что на уме, то и на языке. — Ведь она сказала, что любит меня…

Он осекся. Соня сделала вид, что не заметила этого краткого выступления.

— Ей пришлось так сделать. — Она аккуратно положила голову ему на колени. Ошеломленный Смирнов этого не заметил. Он сидел на кровати, бездумно рассматривая картину на стене, на которой белый лебедь превращался в танцующую девушку. Для провинциального Перешеевска это произведение было просто прорывом в мировую сексуальную революцию.

— Я слишком долго думала, — продолжала Соня. — Все как-то сомневалась, не решалась. Дружба дружбой, но влюблять в себя мужчину из расчета… Ирине пришлось охмурять тебя самостоятельно. А что делать? В наше время знаешь как? Если хочешь, чтобы работа была выполнена хорошо, сделай ее сам!

В голове у Андрея все смешалось. Нагло обманувшая его первая любовь, непредсказуемая в эмоциях и поступках Ирина, которая то кидалась ему на шею, то обдавала ледяным душем… Завлекала, стало быть?

— Если она узнает, что у нас с тобой все в порядке… Сразу увидишь, как она успокоится. И перестанет говорить о любви.

— Действительно, — задумчиво протянул Смирнов. Вот почему она так странно отреагировала на его согласие жить вместе. Она и не хотела от него никакой конкретики, никаких обязательств. Только в том, что касается работы… — Все так просто…

— А ничего сложного не бывает. — Соня медленно провела рукой по его спине. — Но ты не горюй, она ведь не со зла это делала. Ирка вообще-то женщина добрая, просто носится с этой своей фирмой как курица с яйцом. Амбиции ее заедают, все хочет утереть нос мужу.

— Так это все из-за Кленина?

— А ты как думал? Ей же обидно, что он на коне, а она в бизнесе так, мелкая сошка. Ей нужно было что-то, за что можно зацепиться и выехать на этом вверх. И тут подвернулся ты, гениальный наш…

Хотя Соня и засунула телефон Лары в самый дальний ящик шкафа, иногда она жалела о том, что отказалась с ней сотрудничать. Особенно в те дни, когда так трудно было вставать на утренние экзамены после тяжелой ночной работы, а впереди не маячило ничего приятного.

Дискотеки она совсем забросила — на это попросту не оставалось времени. Ритм жизни у нее был сумасшедший: утром она бежала на факультет, с горем пополам сдавала зачеты и экзамены, потом отправлялась в библиотеку, где в короткие сроки пыталась наверстать то, что упустила за целый семестр. После оставалось немного времени, чтобы забежать домой, перекусить и одеться, и к девяти вечера она отправлялась в свой клуб-ресторан. А уж оттуда приезжала лишь под утро и без сил падала в кровать, чтобы через несколько часов начать этот безумный марафон сначала.

Ее приятельница, с которой они вместе снимали квартиру, наконец-таки нашла подходящего парня и съехала. Отныне Соне приходилось полностью оплачивать квартиру или искать что-нибудь подешевле.

В довершение ко всему, один из последних ее «друзей», с которым она познакомилась в «Метелице» на концерте Кати Лель, оказался слишком настырным. Откуда-то он узнал ее телефон и теперь звонил по нескольку раз в день, предлагая встретиться еще. У Сони не было привычки дважды встречаться с одним и тем же кавалером, и она в резкой форме отшила парня.

Но тот не отставал. Ждал ее около университета, таскался в клуб. Ей пришлось согласиться на встречу, но только после окончания сессии. И уж конечно она не собиралась завязывать с ним постоянных отношений. Переспит разок, и все. Ведь она всего лишь доказывала себе и мужчинам, что привлекательна и желанна.

В тот день все с самого утра складывалось неудачно. Сначала она опоздала на пересдачу, и ей пришлось разыскивать преподавателя по всему факультету, так как пришли всего три человека и экзамен закончился через час после начала.

Кое-как уломав его, Соня почувствовала, что с нее хватит. Сейчас ей нужен был здоровый сон и много-много вкусной еды. Видит Бог, она это заслужила. Сессия была позади, она смогла наскрести денег на квартиру еще на месяц. Во всяком случае, теперь можно вновь заняться танцами.

Он — его звали Егором — позвонил ей около восьми вечера. Соня как раз проснулась и собиралась на работу. Мысль о том, что ей придется вкалывать, в то время как все нормальные студенты устраивают пирушки и отмечают окончание сессии, не вдохновляла.

— Я встречу тебя после работы? — спросил парень.

— Вообще-то я собиралась домой и спать. Это не может подождать? — недовольно спросила Соня.

— Но мы же договорились, — напомнил он ей. — Или ты забыла? Как только закончится сессия.

Соня сморщилась.

— Ладно, приходи, — неохотно согласилась она. Только учти, после этого я тебе ничего не должна. Ты обещал сгинуть.

— Раз обещал…

Положив трубку, девушка в первый раз подумала о том, что поступает глупо. Она спит с парнями, это верно, и к ним она равнодушна, но и они от нее ничего не хотят. Переспали и расстались. А этот… и ведь нашел ее как-то, и упрямый такой…

Оставалось утешаться лишь тем, что после этой встречи Егор наконец оставит ее в покое. Но предчувствия у Сони были самые неприятные.

Работать она закончила рано. Последний клиент отвалил в половине третьего ночи, и обрадованная девушка поспешила уйти, надеясь, что Егор еще не подъехал. Но… увы! Прямо перед входом в клуб ее ожидала знакомая синяя «тойота», и Соне ничего не оставалось, как смириться.

Она села в машину и повела носом.

— Господи, как накурил! Открой окно, здесь же дышать нечем.

Егор пожал плечами и протянул ей самокрутку:

— Не хочешь?

Соня разок затянулась и отдала травку обратно.

— Нет, больше не хочу, у меня потом голова будет болеть, — сказала она, прикидывая, как ей поступить. Вечером она выспалась, и пока в сон ее не клонило. — Может, зайдем куда-нибудь? — предложила она Егору. Тот отказался.

— Как я понимаю, у меня только один шанс, — усмехнулся он. — И я не хочу тратить время на танцульки.

Так Соня оказалась в его однокомнатной квартире в районе «Пражской». То, что произошло потом, она вспоминать не любила. И хотя психологи рекомендуют не держать переживания в себе, она постаралась запереть это в самом дальнем углу памяти, а «ключ» выбросила на помойку.

Сначала все шло нормально. Соню смутила лишь некоторая агрессивность Егора, но потом это показалось даже приятной приправой к сексу, и она его не остановила.

Около восьми утра девушка задремала и сквозь сон слышала, как Егор принимает душ. Под шум воды ей снился странный сон. Словно она пытается плыть, но руки ее не слушаются, они плотно прижаты к телу, и она задыхается и тонет.

Открыв глаза, Соня попыталась глубоко вдохнуть, но не смогла. И вот тогда она дико испугалась. Спросонок она не сразу поняла, что рот забит кляпом, а руки связаны, и поэтому ей показалось, что сон каким-то образом стал реальностью. Она даже начала судорожно бить ногами, чтобы выплыть, и только тогда обнаружила, что лежит на кровати, а напротив, в кресле, сидит Егор и внимательно ее разглядывает.

— Тебе придется здесь немного задержаться, — сказал он, насмотревшись всласть, как она пытается освободиться и гневно сверкает на него глазами.

Соня спрыгнула с кровати, но не рассчитала и подвернула ногу. Подняться без помощи рук ей не удалось. Тогда Егор спокойно встал и за волосы отволок ее обратно. Уложив девушку на кровать, он сумел, несмотря на сопротивление, связать ей ноги и собрался уходить.

— Не переживай. — На прощание он погладил ее по голове. — Это просто игра. Тебе должно понравиться. Тебе же нравятся острые ощущения, правда? А сейчас извини, мне нужно уйти по делам…

Он положил ее так, чтобы был виден циферблат будильника на письменном столе.

— Вернусь через два часа. Чао, дорогая!

Как только за ним захлопнулась дверь, Соня принялась за дело. Кое-как ей удалось сползти с кровати на пол, хотя при падении она здорово ударилась щекой о паркет.

В связанном виде ползти ей не удалось, но зато с помощью перекатов она все-таки добралась до кухни. Должны же там быть ножи.

Соня была настолько напугана, что при каждом даже самом обыденном громком звуке вздрагивала. Когда за окном сработала автомобильная сигнализация, она дернулась так, что ударилась ногой о стул, и стул упал, напугав ее еще больше.

К сожалению, до ножей Соня добраться не успела. Когда она прислонилась к кухонному шкафу, чтобы перевести дыхание, в коридоре послышался шум и в кухню вошел Егор, нагруженный какими-то пакетами.

— Кого я вижу? — удивился он, взглянув на пленницу, скрючившуюся на полу в позе эмбриона. — Что ты тут делаешь? Тебе полагалось лежать в кровати и отдыхать.

Он поднял ее на руки и отнес обратно в комнату. Когда этот монстр бросил ее на кровать и принялся развязывать ноги, она затихла, втайне надеясь, что сможет ударить его как следует, а потом убежать. Но конечности затекли, и она еле-еле двигала ими, пытаясь брыкаться.

— Детка, не возбуждай меня. — Егор облизнул ее губы. — А то твое сопротивление вынудит меня сделать тебе больно… Я всего лишь хочу, чтобы ты была со мной…

Когда он сорвал с нее трусики, сознание оставило ее и она погрузилась в спасительную пустоту…

— Да, она замечательная актриса, — горевал Смирнов, сидя рядом с Соней на кровати. — Чуть ли не в любви мне объяснялась…

— А ты поверил? — рассмеялась Соня. — В самом деле, ты полный вахлак!

Смирнов почувствовал, что атмосфера в комнате изменилась. Он словно очнулся от оцепенения и заметил, что окна зашторены, мягко горит ночник, а он сам сидит на мягкой кровати в интимной близости с красивой дамой.

И в этот момент, как всегда не вовремя, зазвонил телефон.

Соня вздрогнула. Первой ее мыслью было, что это зануда Жак опять напился и сейчас начнет изливать ей душу. Что значит, русские корни! Французы так пить не умеют. Однако если это Жак, то он объявился удивительно не вовремя.

Но телефон на тумбочке молчал. Смирнов нервно захлопал себя по карманам.

— Это же мой, — бормотал он. — А я и забыл… Наверно, это мама…

Соня слегка улыбнулась. У нее на этот счет была своя версия.

— Привет, — услышал Андрей нарочито веселый голос Ирины. — Ты где, дома?

Смирнов нервно отнял свою руку у Сони, которая уже прилаживала ее к себе на грудь. Он почувствовал, как в животе стало горячо.

— Дома… — соврал он. А что он должен был сказать? Что сидит в спальне Сони? Он прекрасно знал взрывной темперамент Клениной. Ирина даже не станет слушать его объяснения, бросит трубку.

И тут его пронзило. Она же его обманывала! Она врала, что любит его, а сама делала все по расчету! Значит, он ей отныне ничего не должен. Может сидеть в спальне у кого угодно, и не просто сидеть, а пользоваться удобным случаем. Соня пьяна и явно к нему неравнодушна. Вот так он отомстит…

— А где дома, у мамы или у себя?

— У мамы. — Андрей решительно положил руку Соне на грудь. — Хотя мог бы и у себя. Моя жена где-то шляется с твоим мужем.

При этих словах его пронзила боль. Как он мог променять милую, верную Наташу на эту обманщицу! Конечно, Наташа выгнала его из дома, но сейчас ему казалось, что он ушел сам, поверив, что Ирина действительно его любит. Бросил семью ради женщины, которая оказалась этого недостойна.

— Не с мужем, а с бывшим мужем, — поправила его Кленина. — Правда, интересная ситуация? Мне нравится…

— Я знаю, что тебе на самом деле нравится.

— Странный тон… — удивилась она. — Ты что, обиделся? Извини, если я тебя задела. Просто устала с дороги. А то, что мне надо подумать, так это же не оскорбление, правда?

В глубине души Ирина очень боялась, что он ее не простит. И кто ее тянул за язык? Сначала брякнет, а потом переживает.

— На это не обижаются, — вздохнул он. — И вообще, все идет по твоему плану…

Жаль, что в этот момент он не видел лица Сони. Она была злорадно-довольна. И совсем не пьяна.

— По какому плану? — засмеялась Ирина, скрывая нервозность. — Я не понимаю, подожди.

— Ты все прекрасно понимаешь!

— Ладно, это не телефонный разговор. — Ирина обрадовалась, найдя повод для встречи. — Я сейчас приеду, хорошо?

— Куда?

— К тебе и твоей маме. До встречи! — И в трубке послышались короткие гудки.

Смирнов, растерявшись, открыл было рот, но тут же решил, что все правильно. Их отношения с Ириной нужно выяснить раз и навсегда.

— Извини, мне нужно идти. — Он убрал руку от Сони и встал. Та опять улыбнулась, отчего у Андрея возникло нехорошее ощущение, что эти женщины играют с ним, как кошка с мышкой.

— Телефончик оставь. — Она перекатилась на бок.

— Зачем?

— Так, на всякий случай…

Андрей задумался. Он не хотел больше встречаться ни с Соней, ни с ее подругой. Сейчас он поедет к маме, поговорит с Ириной, а потом вернется к жене, попросит прощения и постарается забыть все как кошмарный сон.

Но простит ли его Наташа? И насколько далеко у нее все зашло с Клениным? Одни вопросы, на которые пока нет ответа.

Соня вопросительно на него смотрела, не забыв изобразить пьяное выражение на лице. Пусть вахлак считает ее недалекой телкой, которая по пьянке выболтала ему важный секрет.

— Так оставишь телефон?

— А почему бы нет?

Он достал визитку, и на обратной стороне написал телефон матери:

— Пока я живу там.

— А мобильник?

Он пожал плечами и написал на бумажке еще один номер. Потом молча пошел к дверям, полностью поглощенный мыслями о предстоящем разговоре с Ириной.

— Ты обещал меня не выдавать, — крикнула Соня ему вслед.

— Я помню. — И входная дверь за Смирновым захлопнулась.

— Пока! Иванушка-дурачок… — бросила ему Соня вдогонку. И довольно потянулась, как сытая кошка.

Кленина вела машину, почти не обращая внимания на происходящее вокруг. И даже когда какой-то автомобиль подрезал ее слева, посигналив при обгоне, она его не заметила.

Ирина напряженно обдумывала план своих дальнейших действий. План этот пришел ей в голову после разговора со Степашкой. Уложив сына спать, она выпила вина, чтобы снять напряжение, но это не помогло. Мысли, мысли роились в голове и мешали ей успокоиться.

Сказав матери, что уезжает, она быстро оделась и села в машину, вспомнив на полпути, что пила. Но ведь не настолько же она пьяна, чтобы вызывать такси! «Будь что будет, — решила Ирина. — От бокала вина большой беды не станется…»

Она притормозила возле павильона с цветами, работающего ночью, и купила роскошный букет роз.

«В конце концов, если я по странной игре случая исполняю в этой истории роль принца, буду вести себя соответственно, — рассудила она. — Инициатива должна исходить от меня. И хотя женщине не полагается первой признаваться в любви и играть главную скрипку в отношениях с мужчинами, сейчас мне придется этим заняться…»

Через десять минут она была около дома, где жил Смирнов со своей матерью. Ирина задрала голову. Было еще не слишком поздно, и в доме там и сям светились окна, а на первом этаже сквозь занавески мерцал голубым экран телевизора.

Перед дверью квартиры она постояла, стараясь выровнять дыхание и принять спокойный вид. Сердце колотилось, в горле пересохло. Самым страшным было то, что при их с Андреем разговоре будет присутствовать его мать. Перед ней Ирине было как-то неловко, но, в конце концов, Нина Павловна имела полное право знать о том, что ее сын, возможно, скоро вновь женится. Хорошо бы, это было так! Андрей не будет на нее сердиться, она ему все объяснит и принесет извинения. А потом… Он сам сказал, что готов жить с ней вместе.

Дверь открыла Нина Павловна. Увидев Ирину, она удивилась. По выражению ее лица Кленина догадалась, что мать не знала о ее визите.

— Это я… — зачем-то промямлила Ирина и протянула ей букет роз. — Это вам!

— Спасибо. — Нина Павловна открыла дверь пошире. — Проходите.

Вслед за хозяйкой Ирина прошла на кухню. Решимость окончательно ее покинула, осталось лишь смущение. Эта женщина была матерью Андрея. Родила его, растила, шлепала по попе и учила чистить зубы. Кленина представила, как Степашка когда-нибудь приведет в ее дом девочку и скажет, что решил жениться. Как она отреагирует? Даже если ей не понравится избранница сына, она наверняка не сможет этого показать. Что думает о ней Нина Павловна, о чем не говорит сыну?

— Чай, кофе? — спросила Смирнова-старшая, стараясь гостеприимством развеять взаимное смущение.

— А может, вина? — предложила Ирина. — Легкого? Я привезла с собой.

— С удовольствием. Да вы садитесь.

Нина Павловна достала из шкафчика бокалы, а Ирина села и поставила на стол бутылку. Наступила неловкая пауза. В тишине было слышно, как в ванной течет вода.

— Андрей в ванной? — поинтересовалась Кленина. Что это он полез в ванну, хотя знал о ее визите? Прячется от нее? Но это так по-детски…

— Нет, это я немного постирала, а теперь полощу. Андрея нет, но он скоро придет, — отозвалась Нина Павловна, гадая, что понадобилось Ирине в такое позднее время.

Она знала от Андрея, что Кленина уезжала в Москву, но не думала, что она вернется так быстро. Наверняка соскучилась по Андрею и поэтому решила приехать к ним домой, а не ждать до утра.

— Андрея нет? — спросила пораженная Ирина. — А я думала, что… — Она оборвала себя.

— Вы с ним говорили? Он мне звонил, сказал, что немного задержится, и я его жду с минуты на минуту, ужин вот приготовила. Кушать хотите?

— Нет, спасибо. — Мысли Ирины витали далеко. Почему он сказал ей, что уже дома? И голос у него был напряженный…

— Что-то случилось? — забеспокоилась мать, видя замешательство гостьи.

— Еще не знаю, — сказала Ирина. — Я с ним говорила по мобильному, и он сказал, что дома. Может, впопыхах… А сам просто подъезжал. Хотя… я не слышала в трубке шума машины. Но зачем он сказал? Непонятно…

По глазам Нины Павловны было ясно, что она тоже ничегошеньки не понимает. Кленина постаралась взять себя в руки.

— Давайте выпьем. — Она подняла бокал. — За вас!

— Лучше за вас. — Нина Павловна с вежливой улыбкой взяла свое вино. — Обожаю женщин, которые любят моего сына.

— Да… — покраснела Ирина, не понимая, как ей реагировать на такое прямее заявление. — Я люблю. Но странною любовью…

— Странной любовь не может быть. Странными бывают браки. Пока люди не поймут, что им пора расстаться. Но даже после этого они могут прожить еще двадцать лет.

— Вы знаете, зачем я приехала? — Ирина вздохнула и кинулась грудью на амбразуру. Обсуждать с матерью Андрея метафизику любви было выше ее сил.

— Нет, — чуть улыбнулась мать.

— Я хотела просить у вас руки вашего сына. Хотела сказать ему, что хочу за него замуж, а его нет. Почему?

— Не знаю… — вздохнула мать. — Но скоро он вернется. И вы ему все и расскажете. А мне лучше уйти.

— Нет-нет, — испугалась Ирина. Андрей придет разобиженный на весь свет, а тут она с цветами. — Я же у вас буду просить его руки. Я понимаю, так не положено, но…

Мать покачала головой.

— Вы мне очень нравитесь, Ирина, — тихо сказала она. — Но Наташу я тоже люблю по-своему. У меня там внучки, понимаете?

Ирина покачала головой и закрыла лицо ладонями.

— Я не могу дать вам свое благословение. Получится, что я на вашей стороне. А я не хочу давить на Андрея. Вы должны решить все сами, а я приму то, что получится, хорошо?

Раздавшийся звонок телефона избавил Ирину от необходимости отвечать.

— А вот и он, — обрадовалась Нина Павловна. — Звонит предупредить, что опаздывает…

Ирина схватила трубку, позабыв от волнения о том, что она не у себя дома.

— Алло, Андрей! Куда ты пропал?! — выпалила она в трубку.

— А что, он еще не приехал? — нахально удивился женский голос.

— Кто это?

— Твоя лучшая подруга, — злорадно сказала Соня. — Так где Андрей, он разве не доехал еще? Я так беспокоюсь…

Ирина медленно положила трубку на рычаг.

У нее было такое лицо, словно ее ударили. Нина Павловна замерла от нехороших предчувствий.

— Что-то случилось? — пролепетала она наконец.

— Нет, — пробормотала Ирина и встала. — Ничего не случилось. Извините. — Она быстро вышла в коридор, подхватив свою сумочку. Мать услышала только щелчок входной двери.

А в это самое время нервничавший Смирнов гнал машину по пустому городу. Он торопился, надеясь успеть домой до Ирины. И не знал, что впереди его подстерегает работник коммунального хозяйства с «редкой» русской фамилией Сидоров.

Впрочем, Сидоров никого особо и не подстерегал. Открыв люк канализации, он поставил перед ним дорожное ограждение и, как и было положено по инструкции, включил красный фонарь. После чего с чувством выполненного долга полез в люк. И не увидел, как отошел контакт и фонарь погас.

Смирнову оставалось до этой ловушки сто метров. На его руке отстегнулся браслет часов, и он раздраженно стал его застегивать, на секунду выпустив руль из рук.

Сидоров высунул голову из люка и увидел, что лампа не горит.

— Едренть, — высказался он без лишних околичностей. Покрутил лампу, потом подергал за провода, и свет зажегся. Но было уже слишком поздно.

Увидев несущийся на него автомобиль, Сидоров закричал диким голосом и кинулся прочь с дороги.

Когда перед Смирновым из темноты неожиданно вынырнул мужик в люке, до него оставалось несколько метров. И Андрей принял единственно верное решение — резко крутанул руль в сторону.

Машину занесло, она боком выехала на встречную полосу. Идущий по ней грузовик не успел среагировать и задел «БМВ». Она закрутилась, перевернулась, несколько метров проехала колесами кверху и только возле обочины остановилась. Смирнов не запомнил ничего, кроме неожиданной круговерти в глазах и вспышки, после которой все погасло.

Ничего не видя перед собой, Ирина выскочила из дома и прыгнула в машину, намереваясь хорошенько врезать подружке Соне.

Однако судьба в этот вечер хранила «пожирательницу мужчин». Как ни была взволнована Ирина, она не могла не заметить на обочине перевернутую машину. Вокруг уже начали собираться люди — в основном водители, которые в поздний час оказались на шоссе.

В толпе выделялись работник Сидоров и водитель грузовика, который сшиб Смирнова.

— Я не виноват! — взволнованно клялся водитель. — Этот чудак прямо передо мной вылетел, я и затормозить не успел!

— Ох и натерпелся я страху, — вещал Сидоров благодарным слушателям. — Вылезаю из люка, а ентот на меня мчится… Фары — во! Как глаза у дикого волка!

Несколько человек пытались открыть дверь «БМВ». Но ее, очевидно, заклинило, и пока у них ничего не получалось.

— «Скорую» надо вызывать, — со знанием дела сказал Сидоров. — Не дай бог, откинется!

Ирина притормозила рядом и с ужасом увидела, что покалеченный автомобиль — не какой-нибудь, а черный «БМВ». Все мысли о Соне вмиг вылетели у нее из головы.

— Андрей! — закричала она и кинулась к машине.

— Спокойней, дамочка, — возмутился Сидоров, которому Кленина наступила каблуком на ногу. — Смотреть надо по сторонам!

Ирина никого не слушала. Она плакала, кричала и стучала в стекло, за которым в свете фар виднелось бледное лицо Смирнова.

Кто-то схватил ее за руки и попытался отвести от машины.

— Погоди, сейчас достанем твоего Андрея… — утешал ее какой-то мужчина, но Ирина вырвалась.

— Ему же в больницу надо! «Скорую» вызвали?

— Не знаю…

Она судорожно схватила трубку мобильника. За ее спиной мужчины наконец-то смогли открыть дверь и вытащили на воздух Смирнова. Он был без сознания, но все-таки еще дышал.

— Андрюшенька, потерпи, родной, — бормотала Ирина, держа его за руку. — Потерпи…

«Скорая» приехала через пятнадцать минут. Смирнова осторожно загрузили в машину. Ирина кинулась в больницу вслед за ними. Покореженный «БМВ» остался на обочине. Еще не совсем потеряв голову, Ирина успела сунуть Сидорову деньги, чтобы тот присмотрел за машиной до приезда гибэдэдэшников.

Ирина мерила шагами пустой больничный коридор. Андрей до сих пор был в операционной, и пока о его состоянии не было никакой информации.

Она посмотрела на часы. Половина первого ночи. Наверняка Нина Павловна дома с ума сходит. Но как сказать матери, что ее сын попал в аварию?

И все-таки это нужно было сделать. Ирина достала мобильный телефон.

— Нина Павловна, это Ирина, — сказала она, когда на том конце провода ответили. — Вы только не волнуйтесь…

— Что с Андреем? — почти закричала Нина Павловна. — Он жив?!

— Жив. Он в больнице, попал в аварию. Немного не доехал до дома.

— Я сейчас приеду, — решительно сказала мать. — Вы в больнице?

— Да, жду, когда врач выйдет…

Ирина отключилась. Коридор был плохо освещен, в открытое окно дул ветер. Она села на подоконник и откинула волосы с потного лба. И тут вспомнила о Наташе.

Она все-таки его жена. И мать его детей. А вдруг… с Андреем что-то случится? Ирина боялась думать о том, что он может умереть. Было это суеверием или просто паникой влюбленной женщины, она знать не хотела. Но подсознательно понимала, что такой вариант вполне возможен. И Наташа должна знать, что с ее мужем что-то случилось. Даже если ей, Ирине, не по душе быть рядом с ней.

Она набрала почти забытый номер и подумала, что ей делать, если Наташи нет дома. Звонить бывшему мужу? «Привет, дорогой. Твоя бывшая жена беспокоит. Жена моего жениха у тебя?» Бред какой-то…

Однако Наташа ответила.

— Алло, это Ирина Кленина, — сказала Ирина, не вдаваясь в тонкости этикета. — Андрей попал в аварию, сейчас в больнице! Если хотите его видеть, приезжайте. Его матери я уже позвонила…

— Сейчас буду, — лаконично ответила Наташа и отключилась.

Теперь Ирине оставалось только ждать. Прошло еще двадцать минут. Она гадала, кто первой доберется до больницы: мать или Наташа? И как ей вести себя с ними? Однако это было не самым важным, главное сейчас — здоровье Андрея.

Она выкурила половину пачки «Голуаз», когда из палаты вышел врач.

Ирина кинулась к нему:

— Простите, как он? Что с ним?

— А вы кто ему? — поинтересовался врач, не сбавляя шаг. Ирина семенила за ним.

— Родственница, — отрапортовала она. Врач покачал головой. Опыт подсказывал ему, что словом «родственница» чаще всего представляется любовница. Ирина заметила скепсис на его лице.

— Жена, — поправилась Ирина. — Какая разница, кто я ему, скажите, что с ним! Как он?

— Очень хорошо, — бросил врач, сворачивая к лестнице.

— Что — хорошо? — крикнула ему вдогонку Кленина, отчаявшись получить какие-то сведения.

— Все хорошо, — послышалось ей. Она зло топнула ногой и отправилась обратно. Все-таки привычка к людским страданиям вырабатывает у некоторых лекарей нездоровый цинизм.

Но беззаботному доктору не дали далеко уйти. На лестнице к нему кинулась Наташа.

— Как он? Где он? Что с ним? — вцепилась она в рукав халата.

Врач немного испугался:

— Кто?

— Смирнов Андрей Сергеевич, он в аварию попал, — выпалила Наташа и заплакала.

— А вы кто ему? — тупо спросил доктор, не понимая, с чего вдруг все женщины потеряли голову от этого скромного пациента. Вроде не секс-символ…

— Я его родственница. То есть жена…

— Очень хорошо, — усмехнулся доктор. — Там уже одна жена есть. Надеюсь, третьей не будет?

Лицо Наташи окаменело. Она отвернулась.

— Он на втором этаже, — подсказал ей вслед врач.

Наташа подошла к Ирине и села рядом. Обе избегали смотреть друг на друга и чувствовали сильнейшую неловкость. Но тревога за мужа заставила Наташу спросить:

— Как он?

— Я сама… ничего не знаю, — заикаясь, ответила Кленина.

— Вы же с ним вместе ехали! — В устах Наташи это прозвучало почти обвинением.

— Он ехал на своей машине, — сказала Ирина и поняла, что оправдывается. С какой стати эта мышка обвиняет ее? Пусть скажет спасибо, что ее поставили в известность… — Я почти случайно оказалась рядом.

— А Нина Павловна здесь?

— Должна приехать. — Ирина взглянула на часы. — Наверно, не смогла поймать машину…

Открылась дверь, и из палаты вышла пожилая женщина в белом халате и шапочке — то ли врач, то ли медсестра.

— Здравствуйте. — Она переводила взгляд с Ирины на Наташу. — Родственницы?

— Да! — в один голос ответили Ирина и Наташа.

В отличие от доктора, медсестре было все равно, кто есть кто. Она видела перед собой двух молодых женщин, которые волнуются за близкого человека. И для того чтобы их успокоить, ей не требовалось проверять у них печать в паспорте на странице «Семейное положение».

— Поставьте свечки. — Медсестра по-доброму улыбнулась. — Даже удивительно — ни переломов, ничего.

— Слава богу! — выдохнула Ирина. Ноги ее не держали.

— Ну голеностопчик слегка вывихнут, но это ерунда. Гематома будет…

— Ах! — не выдержала Наташа.

— Не волнуйтесь, мы все проверим! — успокоила ее медсестра. — Чтобы никаких вопросов не было. Но, думаю, все обойдется. Как говорится, пациент отделался испугом.

— А как он сейчас? В сознании? — спросила Ирина, вспоминая бледное, безжизненное лицо Андрея за треснувшим стеклом «БМВ».

— Пришел в себя, все нормально, — кивнула медсестра.

— А можно к нему? — спросила Наташа.

— Да ради бога, пожалуйста, — махнула рукой добрая женщина. — Только постарайтесь его не утомлять и не нервировать. Никаких слез, никаких эмоций. Пусть человек придет в себя…

И она неожиданно тяжело, по-стариковски, зашаркала по коридору, а Наташа и Ирина одновременно кинулись в палату. Каждая забыла о том, что рядом соперница. Но, столкнувшись в дверях, они мгновенно об этом вспомнили.

Женщины смерили друг друга вызывающими взглядами. Кленина была жестче, но на стороне Наташи — социальное положение. Все-таки она шесть лет была женой Смирнова и оставалась ею и сейчас. Совсем не к месту Ирина вспомнила о том, что они еще не разведены. Мало того, пока эта тема даже не обсуждалась.

Дуэль взглядов продолжалась довольно долго. Первой сдалась Ирина. Она отвела глаза, и Наташа, воспользовавшись заминкой, оттеснила соперницу плечом и захлопнула перед ее носом дверь.

«Какого черта я ей позвонила? — устало подумала Кленина. — Совсем с ума сошла…»

В коридоре послышались голоса. Ирина подняла голову и увидела Нину Павловну, которая о чем-то спрашивала медсестру на посту. Ирина помахала Смирновой рукой, и Нина Павловна поспешила к ней.

— Ириночка, как он? — простонала она.

— Все в порядке, он почти не пострадал. Пара ушибов, но это пустяки, — утешила ее Ирина. — Врач сказал, что отделался испугом.

— Слава богу! А почему ты сидишь здесь? К нему еще не пускают?

— Там Наташа, — устало ответила Кленина.

— Наташа?!

— Я ей позвонила, — объяснила Ирина.

— Ясно… — Нина Павловна сочувственно взглянула на Кленину. — Тогда я тоже подожду здесь. Ты не против?

От волнения она перешла на «ты». Впрочем, Ирина этого не заметила.

— Конечно, — ответила она.

Когда вышла медсестра, утомленный Смирнов, еще не совсем оправившись от шока, закрыл глаза и тут же провалился в тяжелую дрему. Ему снилось, что он сидит на их с Наташей кухне и чистит картошку. Причем картошка очень плохая, и ему приходится ее долго ковырять, а потом выбрасывать. И почему-то он никак не может остановиться, все бросает и бросает картошку в мусорное ведро, а она все не кончается и не кончается…

И тут в кухню заходит Наташа.

— Чего ты с ней мучаешься, — говорит она ему. — Ее давно нужно было выбросить, у меня руки никак не доходили. — И вся гниль летит в помойку.

Андрей счастлив. Больше ему не нужно заниматься этим пустым делом. Он радостно тянет руки к жене:

— Наташка, как здорово! Наташенька…

— Я здесь, я здесь, — услышал он ее голос и проснулся.

— Это ты? — слабым голосом, еще не веря такому счастью, спросил он.

— Я, я, — терпеливо подтвердила Наташа, поглаживая его по голове.

— Наташенька, Наташка… — бормотал Смирнов, не в силах остановиться. Конечно, все это было сном — и картошка, и разборки с Клениной, и ее обман… Сейчас он дома, вместе с женой, и все идет как всегда…

Однако, оторвав взгляд от Наташи, он увидел не родные обои в цветочек, а холодные зеленые больничные стены. И понял, что ничего ему не приснилось. И авария была на самом деле, и Соня, и Иринин обман… Наверное, только гнилая картошка и была плодом его воспаленного воображения.

— Как ты? — спросила Наташа. Муж был бледен, и даже ссадина на лице имелась, но в общем и целом он почти не изменился. Со смешанным чувством жалости к нему и удовольствия, оттого что проклятый «БМВ», который она еще не видела, разбился, Смирнова поправила Андрею одеяло.

— Нормально. Почти нормально. Голова немного болит, и нога тоже, но жить буду. А ты откуда узнала?

— Неважно. — У Наташи не было ни малейшего желания рассказывать ему о том, что в больницу ее вызвала соперница. Медсестра что сказала? Не волновать, поменьше эмоций. Захочет видеть свою Ирину — позовет. Та, похоже, караулит под дверью.

И вновь сильнейшая ревность кольнула сердце. Ей, Наташе, нет места рядом с мужем. У того сейчас другая жизнь, другая женщина. Дорогая машина и все такое… И она сюда приехала только потому, что он ей все-таки не чужой человек. Все-таки у них две дочери.

— Значит, у тебя все в порядке? — для очистки совести спросила она.

— Не волнуйся. — Смирнов схватил ее руку и засунул себе под голову. — Я нормально. — Он закрыл глаза и улыбнулся. — Нормально, — повторил он и поцеловал ее руку. — Ты не представляешь, как я рад, что ты пришла.

Ирина в это время сходила с ума в коридоре.

«Ну хотя бы на минутку к нему зайти, убедиться, что с ним все в порядке, разок поцеловать… И чего эта выдра там так долго делает?» — мучилась она. Только одно немного ее утешало: Нина Павловна тоже была здесь, с ней. Хотя… Возможно, она просто не хочет мешать примирению супругов?

От этой мысли волосы на голове у Ирины зашевелились. Она с трудом сдержалась, чтобы не ворваться в палату и не выгнать оттуда Смирнову. Правда, вряд ли это понравится и Андрею, и его матери. Придется терпеть, терпеть, терпеть…

— Давай забудем все глупости, — говорил Наташе Андрей. — Я вернусь домой.

Наташа молчала и улыбалась. Ей не хотелось волновать больного. Но и отвечать ему «Хорошо, возвращайся!» она не собиралась. Это же смешно, о каком возвращении он говорит, когда за стенкой ходит по коридору его любовница?! Наташа отчетливо слышала нервный перестук ее каблучков: три вперед, три назад, потом опять…

— Почему ты молчишь? — теребил ее Смирнов, прикрыв глаза и улыбаясь, после чудесного спасения в аварии он был настроен благодушно.

— Не знаю, — наконец сказала жена. — Мне кажется, что мы слишком далеко зашли.

— А мне не кажется, — открыл глаза Андрей. Благодушие с него как рукой сняло. — По-моему, ты опять все усложняешь.

Они помолчали. По мере того как к нему возвращалась трезвость мысли, он все четче вспоминал, что ехал разбираться с Клениной, но чуть-чуть не доехал до дома. Наверно, в больнице проверили его документы и позвонили жене. Хотя телефон в паспорте не указан… Как же Наташа узнала, что он здесь? Что-то тут не так…

— А как ты здесь оказалась? — снова спросил он. — Тебе из больницы позвонили?

— Нет, не из больницы. — Наташа вздохнула. — Меня твоя Ирина нашла…

Лицо Смирнова сначала выразило величайшую степень удивления, потом ожесточилось.

— Я рада, что все обошлось, — продолжала Наташа. — Ты за меня не беспокойся, я не пропаду. — Она встала, собираясь уходить, но он поймал ее за руку:

— Наташа, подожди! Ты что, не слышала? Я хочу вернуться домой! Разве ты не хочешь того же?

— Тебе не надо волноваться, Андрей. — Она мягко отняла свою руку. — Извини, но мне нужно побыть одной. — Она наклонилась и поцеловала его в лоб. — Будь здоров! — Наташа выпрямилась и быстро вышла…

За окном светало. Услышав, как скрипнула дверь, Андрей закрыл глаза и притворился спящим. Ирина нерешительно подошла к кровати. Постояла, глядя на Андрея, потом села у изголовья и осторожно погладила его волосы. Смирнов заворочался, повернулся на бок и натянул одеяло на голову. Ее рука бессильно упала на белую подушку.

Через несколько минут к Ирине присоединилась Нина Павловна. Лишь под утро падавшая с ног Кленина уехала домой, оставив Андрея с матерью. Врачи сказали, что смогут выписать его через два дня, после того как проведут все обследования. На всякий случай Ирина сунула медсестре деньги. Ей казалось, что за бесплатно ничего качественного в больнице быть не может…

А Наталья остаток ночи сидела на кухне и жгла спички, раздумывая, что делать дальше со своей жизнью. Спички быстро сгорали, и она утешала себя тем, что человеческая жизнь все-таки менее быстротечна.

Два дня, проведенные в больнице, показались Смирнову вечностью.

Как и большинство нормальных людей, Андрей не любил больницы. Они навевали на него тоску и мысли о собственной бренности. А уж обычный для подобных заведений запах карболки, хлорки и йода и вовсе мешал забыть о том, что ты не дома, где, как говорится, и стены помогают.

Здесь стены не помогали. И прежде всего потому, что больница оказалась переполнена тараканами.

Андрей к тараканам не привык. Возможно, ему везло, но ни в доме матери, ни в их с Наташей квартире никогда не было никаких насекомых. И вид усатых переносчиков заразы вызывал у него почти рвотный рефлекс.

Сначала Смирнов пытался жаловаться. Но молоденькая медсестра, которую он за руку притащил в палату, только пожала плечами.

— Они что, вам мешают? — лениво протянула она. — Сидят, зверушки, никого не трогают…

— Мне эти зверушки неприятны, — скандалил Смирнов. — Нельзя ли что-нибудь сделать? Посыпать тут чем-нибудь?

— Это же не комары, они не кусаются, — попыталась утешить его девушка, но Андрей был непоколебим и даже грозился пожаловаться в СЭС. Только тогда медсестра принесла в палату какой-то бурый порошок, от которого Смирнов тут же начал чихать, и щедро посыпала им пол, плинтусы и подоконник.

Тараканы притаились, но думать о победе было рано. Ровно через три часа один из них, самый толстый рыжий усач, вышел на разведку. Надо полагать, его товарищи в это время следили за ним так же внимательно, как и Смирнов. Андрей старался не дышать, чувствуя, что каждая порция воздуха, попадающая в его легкие, несет в себе здоровый заряд антитараканового порошка.

Разведчик не спеша дополз до пола и осторожно повел усами. Через несколько секунд он весь был покрыт бурым налетом отравы, и Андрей от нечего делать стал гадать, сколько времени продержится враг.

Однако таракан, всласть поковырявшись в порошке, явно не чувствовал никакого недомогания. Наоборот, вернувшись к сородичам, он, очевидно, дал им добро на снятие «комендантского часа», и через двадцать минут прежнее движение прусаков по стенкам и полу возобновилось.

Андрею пришлось признать свое поражение и мокрой тряпкой убрать в палате всю отраву.

За этими увлекательными занятиями прошел день.

А к вечеру начали подтягиваться гости. Сначала пришла Нина Павловна, притащив огромную сумку со всякой снедью.

— Мама, зачем? — простонал Андрей, увидев трехлитровую кастрюлю с борщом, старательно укутанную в теплый платок, пакет с колбасами и сосисками, а также литровую банку салата оливье. — Здесь больница, а не концлагерь! Я уже обедал…

— Знаю я эту больничную еду, — отмахнулась мать. — Вот поешь домашненького.

Смирнов сдался, и не без аппетита навернул и супа, и салата, и сосисок.

После еды Нина Павловна с газетой устроилась рядом с его кроватью и принялась вслух читать сыну новости. Под монотонные описания выборов, грабежей и светских сплетен Андрей задремал.

Очнулся он от тычка матери — довольно болезненного и грубого:

— К тебе пришли.

— Наташа? — радостно протянул он, не успев открыть глаза.

Мать в ответ хмыкнула.

Полный самых мрачных предчувствий, Смирнов приподнялся и увидел… Соню.

— Привет, — сказала роковая красотка, одетая, как всегда, во что-то воздушно-эротичное. — Я на минутку…

Андрей тихонько застонал. Соня подошла и, не смущаясь присутствия матери, поцеловала его в губы.

— Мне очень жаль, что тебе так не повезло, — проворковала она. — Сначала я, потом ты… Какое-то роковое невезение.

Андрей был не в силах отвечать.

— Я тебе принесла газет, чтобы ты не скучал, — сказала Соня, собираясь уходить. — Если что, звони!

Андрей достал из пакета, оставленного Соней, «СПИД-инфо» и пару журналов «Плейбой». Посмотрел и моментально спрятал обратно, но мать все-таки заметила.

Наступившее молчание становилось невыносимым.

— Кто это? — наконец не выдержала Нина Павловна.

— Это подруга Ирины, — честно признался Смирнов.

— Подруга? И давно ты с ней в столь близких отношениях?

— Какие отношения, мама, ты что? Я с ней еле знаком…

Мать вздохнула и скрылась за газетой.

На какое-то время наступила тишина, и Андрей вновь попытался уснуть. Через час ворочания с боку на бок веки начали слипаться, а дыхание выравниваться. И тут он, к своей досаде, услышал шепот матери:

— Андрей, ты спишь?

— Сплю, — пробормотал он и недовольно заворочался. Что ж такое, не дают человеку спокойно поболеть!

— К тебе Ирина пришла, — шепнула мать.

Смирнов замер. Ирина?!

— Я же сказал, я сплю! — рявкнул он. — Можно меня не трогать?!

Ошеломленная Нина Павловна развела руками.

— Извините, Ира, что-то он не в духе. Наверно, пока неважно себя чувствует, — пробормотала она смущенно.

— Ничего, — попыталась вежливо улыбнуться Кленина, ощущая себя мухомором, посмевшим затесаться в пакет с благородными шампиньонами. — Пусть спит…

Она ушла. Раздраженный, Смирнов залез под одеяло с головой и даже не попрощался с матерью, которая потихоньку собрала свои кастрюли и тоже удалилась.

Наташа в этот день так и не появилась.