Остановка по требованию. Осторожно, двери закрываются

Часть четвертая СКАЗКА О ЗОЛОТОЙ РЫБКЕ

Кленина сидела за столом и не дыша смотрела на Андрея.

— Так что спасибо тебе, Ирина, за все, подобрала, одела, обула, — говорил он ей невозмутимо, — помогла осуществить проект. Дальше все пойдет само собой. Прибыль и все прочее — дарю. Только вот если ты думаешь, что я и дальше готов быть при тебе вторым номером, ты ошибаешься! Я ухожу. Думаю, я полностью отплатил за твою доброту.

Эта речь длилась уже пятнадцать минут. Он вошел к ней в кабинет с букетом цветов, поцеловал руку, причем вел себя как посторонний человек, который хочет казаться воспитанным в глазах дамы, а потом заговорил о том, сколько она для него сделала. Но при этом всячески подчеркивал свою независимость.

— Что с тобой случилось? — не выдержала Ирина. — Что случилось вообще? Ты что, обиделся на что-то?

— Не в тех чинах, чтоб обижаться, — ответил Смирнов.

— Вообще-то это я должна обижаться! Ты у Соньки был, оказывается!

— Ты мне не жена, чтобы я перед тобой отчитывался, — гордо задрал голову Смирнов. Ирина, напротив, как-то вся сникла.

За время, проведенное в больнице, Андрей разработал четкий план действий. Во-первых, выяснять с Ириной отношения он не станет. Зачем? Какой смысл унижать ее и себя? Просто распрощается и уйдет. Если ей нужны магнитоотводы и абсорбенты, пусть забирает. Он придумает другие гениальные вещи. Второй этап — возвращение к Наташе. Он извинится, а она его простит и примет назад. С Клениной же надо рвать раз и навсегда, беспощадно, не вдаваясь в разъяснения, а то она его опять околдует. Один Бог знает, как у нее получается вить из мужчин веревки. С него хватит, пусть другие мучаются…

— Да, я был у Сони. — Он не выдержал обвиняющего взгляда Клениной. А что ему скрывать? Он там ничем предосудительным не занимался, тем более что Ирина сама хотела свести его со своей подругой. — И в этом все дело.

Измученная Ирина была не в силах и дальше отгадывать эти странные ребусы в поведении любимого мужчины.

— В чем дело?! — сорвалась она на крик. — Я ни черта не понимаю! Тебя словно подменили в один день! Это авария так на тебя подействовала?!

— Не могу сказать, — протянул Смирнов. — Связан словом. Короче, спасибо за все. Удачи, успехов в труде и в личной жизни!

Он пошел к дверям. Ирина вскочила и загородила ему выход:

— Подожди! Ты к жене вернулся, что ли?

Он не ответил, просто посмотрел на нее.

— Скажи, Андрей, почему? — прошептала она.

Смирнов молча отстранил ее и вышел.

— Господи, — пробормотала Ирина и расплакалась.

Смирнов с огромным букетом в руках, перепрыгивая через несколько ступенек, спешил домой, к Наташе. Лицо его светилось радостной улыбкой. Андрей почти не сомневался, что жена примет его назад.

Затормозив перед дверью квартиры, он оглядел себя, поправил галстук, рубашку, волосы и только после этого позвонил.

Дверь открыла Наташа.

— Это ты? — удивилась она, пропуская мужа в квартиру.

— Здравствуй, — ответил Смирнов. — Это тебе!

Наташа молча приняла цветы. Очевидно, она совсем не ожидала его увидеть.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила она, наливая воду в вазу.

— Отлично. — Андрей бодро расхаживал по дому, с любопытством оглядываясь. — Как новенький! Ты что, сделала ремонт? — Он провел пальцами по гладкой стене коридора.

— Да, только закончила, — крикнула Наташа из ванной.

Андрей покачал головой. Почему-то он не чувствовал себя дома. Наверно, много времени прошло и он отвык.

Подойдя к стенке в гостиной, он достал из книжного шкафа «Королеву Марго» и некоторое время ее перелистывал. И стенка, и ковер на полу, и книга в руках были знакомыми, но одновременно какими-то чужими. Словно он был в гостях.

— Ты, конечно, извини, но… Зачем ты пришел? — Жена бесшумно подошла сзади, и Андрей от неожиданности чуть не выронил книгу.

— То есть как это зачем? — удивился он, ставя «Королеву Марго» обратно в шкаф. — Я же сказал тебе в больнице, что хочу вернуться в семью…

— Ага… — без всякого выражения сказала Наташа и ушла на кухню.

Смирнов в растерянности поплелся за ней…

— Наверно, ты думал, что это будет красиво. — Наташа остановилась в дверном проеме и прислонилась к косяку. — Богатый, уверенный, красивый, с цветами — капитан дальнего плавания. Жена плачет и бросается ему на шею.

От этого обидного и насмешливого тона Андрей покраснел.

— Не было никакого плавания! Не было там ничего и нет. Да, есть успехи. Но это касается только моей работы.

— Правда? — Наташа усмехнулась. — Где же ты был столько времени?

— Наташа, извини. — Он попробовал ее обнять, но жена его оттолкнула.

— Занимался работой? Между прочим, дочки по тебе скучали.

— И я тоже скучал…

— Правда? — все тем же неприятным тоном продолжала она.

Андрей сделал шаг к ней, но она отодвинулась и отошла к окну:

— Мне казалось, что у тебя теперь другая жизнь.

— Никакой другой жизни, — пробормотал Смирнов. Отчасти он понимал претензии жены. Он действительно давно у них не появлялся. Но ведь она сама его выставила! Да еще этот Кленин вертелся под ногами, будь он неладен…

— И другая женщина, — гнула свою линию неумолимая Наташа.

— А насчет этой женщины… так вот, она меня просто использовала. И я к ней совершенно равнодушен!

Наташа отвернулась. Ей всегда казалось, что из-за человека, к которому ты совершенно равнодушен, так не расстраиваются…

— Просто использовала! — повторил Смирнов в ярости, не замечая, что своими эмоциями выдает себя с головой, Ему действительно было больно вспоминать об обмане Ирины. Ведь он искренне решил остаться с ней, жить с ней, возможно, когда-нибудь завести детей…

— Значит, она тебя обманула? — Это заявление Наташу заинтересовало.

— Я это знаю точно, — кивнул головой Андрей. — На ее счет можешь быть спокойна, Ирина ко мне равнодушна.

— При чем тут она! — не выдержала Наташа. Похоже, этот дурачок только и думает что о себе. — Хотя…

— О чем это ты? — удивился Смирнов.

— Просто как было, у нас уже не будет. Ты изменился, и я стала другой. Точнее, сначала я только хотела попробовать стать другой, а потом… В общем, что-то сломалось.

— Не выдумывай, — стараясь казаться оптимистичным, сказал он. — Мы еще посмеемся над этим года через два.

— Да? А эти два года что будем делать? Ждать, пока отпустит? Или забывать то, что было? Ты ушел…

— Я не ушел, меня выгнали… — Андрей попытался напомнить жене реальные факты, но она лишь отмахнулась.

— Ну почти ушел — какая разница? Я ведь тоже почти ушла…

Пораженный, Смирнов уставился на нее. Он и не думал, что Наташа говорит серьезно.

— К кому?!

— Какая тебе разница?

— То есть как это — какая мне разница?

— А вот так. — Наташа воинственно вскинула голову. — Ты свалил из дома и даже ни разу не поинтересовался, как мы живем, на что, нет ли у нас проблем. Я сочла, что тоже могу быть свободна от обязательств… Так что считай, что я почти ушла из семьи.

— Но не ушла же!

Андрей вскочил и выбежал из кухни. Она молча ждала. Через минуту он вернулся:

— Наташ, ты извини, но я начинаю думать, что тебя раздражают мои профессиональные успехи!

Она только печально улыбнулась.

— Я тебя устраивал уютный, домашний, а я разный! Да, представь себе, я разный! Тебе не нравится? Скажи прямо!

— Ну смешно, ей-богу! Дело же совсем не в этом! Ты достиг чего-то, это хорошо! Но зачем являться вот так, изображая из себя благодетеля?

Смирнов рассердился. Не поймешь этих женщин. То упрекает его в том, что не приходил и был равнодушен, а сейчас пришел с цветами — на тебе, изображает благодетеля…

— Я вообще-то к тебе явился как муж! — Он отошел от нее и сел к ней спиной. — В общем-то я и есть твой муж.

— Я помню, — бесстрастно ответила Наташа.

Андрей поднял цветы — они так сиротливо лежали на столе, словно решили увянуть вместе с его надеждами на счастливое примирение.

— Может, все-таки поставишь их в воду? — спросил он. Наташа молча протянула руку к вазе, и тут в дверь позвонили.

Смирнов вздрогнул. Меньше всего на свете ему сейчас хотелось общаться с Федотовым. Только у соседа Кости была странная привычка являться в самые неподходящие моменты.

Но Андрей ошибся. Наташа вернулась на кухню вместе с Клениным, в руках которого был такой же большой букет цветов. Смирнов набычился.

— Очень приятно! — обиделся он.

Сергей застыл в растерянности. Наконец-таки Наташа согласилась с ним встретиться, он прилетает, окрыленный, а у нее, оказывается, сидит муж… Странно. И неприятно.

Смирнов понял: ситуация вышла из-под контроля. Вот, оказывается, что имела в виду Наташа…

— Ну и к чему все эти разговоры? Нельзя было прямо сказать? Я иногда бываю очень догадливым. Иногда…

Он встал и подошел к застывшей в проходе парочке.

— Разрешите пройти? Секундочку. — Он вырвал из рук Кленина букет и галантно вручил его Наташе. — Это вам!

Взял свои цветы, засунул их под мышку и выскочил за дверь, крикнув на прощанье:

— Желаю счастья в личной жизни!

Оставшиеся в квартире долго молчали. Первым заговорил Сергей:

— Извини, если не вовремя. Но ты сказала, что можно…

Огорченная, Наташа покачала головой.

— Я не знала, что он придет. — Взяв в руки букет, она наконец-таки поставила цветы в воду.

— Ты не представляешь себе, как я переживал. — Кленин пытался забыть о неприятной сцене с Андреем. — Ты со мной не встречалась, не хотела говорить… Что случилось? Я все не могу понять… неужели ты из-за этой фотографии? Да она сто лет там лежала!

Кленин имел в виду фотографию Ирины, которую по забывчивости возил у себя в бардачке машины. Наташа случайно наткнулась на нее, когда они вместе путешествовали.

Она молчала. Появление Андрея выбило ее из колеи. Она действительно пригласила Сергея, даже настроилась сходить с ним куда-нибудь, но теперь… Ей не хотелось никого видеть. Ни мужа, ни Кленина, вообще никого.

— Я думаю о тебе и понимаю, что ты мне нужна. Я хочу видеть тебя счастливой. — Сергей взял ее за руку.

Он был на грани того, чтобы пасть на колени и просить Наташу выйти за него замуж. Казалось, что он и Ирина двигаются по параллельным траекториям, словно предугадывают шаги друг друга. Сначала она приехала просить руки Смирнова, а через два дня Кленин стоял перед Наташей и тоже думал о браке.

Она задумчиво понюхала цветы:

— Спасибо, Сергей, но… Сегодня ты тоже уходи. Я не готова еще…

Это было как пощечина. Но, будучи бизнесменом, Сергей привык контролировать свои эмоции, и на лице у него ничего не отразилось. Он лишь слегка побледнел и глаза перестали лучиться радостью.

— Извини…

Наташа услышала, как хлопнула дверь, села у стола и спрятала лицо в ладонях.

— Что же мне делать? Как поступить? — в отчаянии она спрашивала неизвестно у кого снова и снова, и только тиканье часов было ей ответом.

— Умная женщина, а позволила себя охмурить какому-то недоделку. — Макишев постучал себя по лбу.

Плохо, конечно, говорить так о человеке, который тебе помог, но что поделать? Макишев ревновал. Ревновал смертельно. Во-первых, из-за Ирины. Он столько лет по ней сох и считал, что она просто не способна на глубокие чувства. А тут она влюбилась. И в кого? Что в Смирнове такого, чего нет у него, Макишева? Тем более что сам он смог бы оценить Иринину любовь, а Смирнову она и даром не нужна…

Во-вторых, он ревновал, потому что все вокруг считали Смирнова гением. На его, макишевский, взгляд, совершенно незаслуженно. Пока Смирнов не сделал ровным счетом ничего гениального. Как специалист в области информационных технологий он был ноль. А когда Ирина выдвинула его в кандидаты на пост мэра, до смерти перепугался. Наконец, это его изобретение — магнитоотводы — пока не получило официального признания. И вообще, неизвестно, что это за штука такая. Иными словами, Смирнов совершенно незаслуженно занял место, которое Макишев всегда считал своим — скромного, но умного интеллигента.

Все это, вместе взятое, и побудило его сказать Ирине ту самую фразу, из-за которой и разгорелся сыр-бор:

— Позволила охмурить себя какому-то недоделку!

— Полегче! — одернула его начальница. — У этого недоделка светлая голова. — Она прижала платок к глазам.

Макишев вздохнул. Как говорят бандиты, за базар придется отвечать.

— А вот в этом-то и вопрос. — Он сел напротив нее. — Видишь ли, я разговаривал с приятельницей из этого НИИ, из ОНТИ…

— Что такое ОНТИ? — нахмурилась Ирина.

— Ну… Отдел научно-технической информации. Так вот, она считает, что все эти абсорбенты и магнитоотводы — бред сивой кобылы. Нет, конечно, этим занимаются, но многие и давно. А не в одиночку и кустарно. Кустарь твой Смирнов — извини, пожалуйста. И вляпаемся мы с его фальшивым изобретением.

Ирина рассердилась и начала нервно крутить в руках ручку.

— У тебя что, точные данные есть?

— Нет, но…

— Будут — поговорим, — отрезала Ирина. Она сразу поняла, откуда ветер дует.

Макишев замолчал. Ладно, если ей нужны документальные доказательства, она их получит. Даром он, что ли, столько лет работал в лучшей информационно-консалтинговой фирме города Перешеевска?

— А пока позови-ка мне его! — приказным тоном сказала хозяйка «Контакта».

— Есть! — Макишев издевательски щелкнул каблуками, отдал честь и вышел.

Ирина сломала ручку и отбросила ее в сторону. На ладонях остались следы чернил.

Спохватившись, она достала салфетку и тщательно вытерла руки. Еще не хватало показать Андрею, что она нервничает. Утром он явился на работу и, как шепотом поведал ей Димочка, до сих пор ждал, пока она оформит его увольнение. Итак, их отношения вновь переходят на деловые рельсы.

Смирнов вошел, холодный, вежливо-равнодушный и деловитый, и с порога спросил о том, когда она подпишет его заявление.

— Не подпишу, — отрезала Ирина, вновь становясь той Клениной, которую знали и боялись ее сотрудники. — Возникли осложнения…

— Естественно, — с досадой промолвил Смирнов. — Я и не думал, что ты просто так меня отпустишь.

— Да? Ты слишком много о себе думаешь, — вспылила Кленина. — Речь идет о деле, а именно — о твоих абсорбентах. Как ты знаешь, нам уже перечислили первую часть кредита. Но у людей возникли к тебе кое-какие вопросы.

— Например?

— Например, кое-кто, пока не буду говорить, кто именно, считает, что твое изобретение — бред сивой кобылы.

— Так и сказали? — обиделся Смирнов.

— Цитирую дословно. Поэтому извини, но отпустить я тебя не могу. Теперь ты обязан доказать своим сотрудникам, что это серьезно.

Смирнов молчал. Ирина побарабанила пальцами по столу.

— А если тебе кажется, что я держу тебя на вторых ролях, давай сам руководи! Устраивает?

— Устраивает. Только я буду действовать так, как считаю нужным.

— На здоровье.

— Вот и отлично. — Смирнов вышел.

Ирина от злости стукнула чашкой по столу, и она разлетелась вдребезги.

— Смотрите, какой умник нашелся, — шипела она. — Без году неделя в фирме, а уже о себе воображает! Хам! Да если бы не я…

И тут она осеклась. Да ведь сама виновата! Хочет любой ценой удержать мужика. Вот и получай, что вырастила…

«Пора брать себя в руки, — тупо глядя на осколки, думала Ирина. — Если так пойдет и дальше, то в офисе ни одной целой вещи не останется…»

С этого дня атмосфера в «Контакте» накалилась. Дружный доселе коллектив разбился на два лагеря. В первом был Андрей Смирнов, во втором — все остальные. Кленина, обычно грудью защищавшая фаворита, на этот раз заняла нейтральную позицию.

Недовольство сотрудников можно было понять. С каждым днем Андрей менялся, и изменения эти, к сожалению, были не в лучшую сторону.

— Это напоминает мне «Сказку о золотой рыбке», — как-то сказала Анечка Сереже, наблюдая, как Смирнов за что-то отчитывает Ирину, а та молча все это слушает. — Рыбка старухе и корыто, и дом, и дворец, а та села ей на шею и ножки свесила…

— Почему мы живем не в шестнадцатом веке? — простонал в ответ Сережа.

— А зачем тебе? — заинтересовалась Анечка.

— Я бы вызвал его на дуэль! — воскликнул пылкий мальчик.

— А что мешает тебе сделать это сейчас?

— Так ведь все равно убить его нельзя. Кончится тем, что меня просто уволят, — уныло ответил он. — И никакой романтики…

А Смирнов между тем совсем распоясался. Сначала он нанял плотников, и те отгородили большой кусок от общей комнаты, где до этого трудился весь коллектив, кроме Ирины и Димочки. Из этого закутка получился кабинет, причем ушло на это всего два дня. Смирнов лично прикрепил к двери нового помещения табличку «Зам. Генерального директора». Остальным же сотрудникам пришлось располагаться буквально друг у друга на головах.

— Ну и наглость, — качал головой Макишев. Со Смирновым он здороваться перестал. Правда, и новый заместитель не спешил проявлять к бывшему приятелю дружеское участие. Наоборот, то и дело вызывал к себе и дотошно допрашивал об итогах проделанной работы, демонстрируя, что никаких других отношений, кроме «начальник — подчиненный», между ними нет и быть не может.

Стульев дошел до того, что все чаще копался в Интернете на сайтах, посвященных поиску работы.

— Если так пойдет и дальше, — говорил он, — то придется искать другое место. К сожалению, единственной приличной альтернативой «Контакту» в нашем секторе является фирма Сергея Кленина.

— Он тебя встретит с распростертыми объятиями, — хлопал Стульева по плечу Макишев. — Тебе же цены нет. Перебежчик из стана врага…

Стульев и сам это понимал. Единственное, что удерживало его от подобного предательства, была элементарная лень и некоторое опасение, что предателей не любят. Сведениями, конечно, воспользуются, но на взлет по карьерной лестнице ему рассчитывать не придется.

Димочка пытался относиться к происходящему философски, тем более что его слишком занимала собственная личная жизнь, и времени на то, чтобы участвовать в интригах, у него не оставалось. Однако, после того как Смирнов облаял его за болтовню по телефону в рабочее время, отношение Димы к нему сильно изменилось.

Теперь он уже не стелился перед Смирновым и все чаще намекал Ирине, что не нанимался быть секретарем одновременно у двух начальников.

Сама Кленина, похоже, пребывала в состоянии перманентного «выпадения в осадок». Она стала бледной и молчаливой и все чаще смотрела на Андрея так, словно в первый раз его хорошенько разглядела.

— Помяните мое слово, он сам себе роет могилу, — заговорщицки шептала Анечка сослуживцам. — С любимой женщиной так обращаться нельзя, особенно фавориту.

— А может, она мазохистка, — фыркал в ответ Стульев. — Если бы ей это не нравилось, давно бы выгнала деспота в шею…

Всем казалось, что Ирина пока проверяет, насколько далеко может зайти Смирнов, которому власть, похоже, ударила в голову. Коллектив надеялся, что вот-вот зарвавшегося временщика поставят на место.

Сам же зам вовсе не считал себя самодуром. Он старательно работал и требовал того же от других. Он хотел доказать всем, что стоит чего-то и без Ирины! И не знал, что внезапно и незаслуженно свалившаяся на голову власть имеет свойство развращать человека. Никто не догадался вовремя подсунуть ему шварцевского «Дракона».

Гром грянул на очередном совещании, и с этого момента все сотрудники окончательно поняли, какую роль в предстоящей пьесе им предназначено сыграть.

Герберт Иванович с кислым видом смотрел в окно. Остальные старательно изображали внимание, но настроение у всех было похоронное.

— Итак, всего восемь серьезных контрактов за неделю — всего! Причем половину заключил я! — изгалялся Смирнов на утренней летучке. — Это несерьезно! Нужно быть активнее, смелей действовать… Я предлагаю ввести процентную систему оплаты, то есть процент от контракта. — Он повернулся к Ирине.

К ужасу сотрудников, она промолчала. Над коллективом нависла угроза ближайшего безденежья.

— И еще раз напоминаю: абсорбенты — это главное наше направление, главное! — продолжал нудить Смирнов.

— Можно вопрос? — подал голос Стульев.

— Да, пожалуйста, — отозвался зам.

— А вот это ваше замечательное изобретение — эти абсорбенты — оно уже запатентовано?

— Это вопрос ближайшего будущего. А что, есть какие-то сомнения?

— Нет-нет, что вы! — испугался Стульев. — Но вы сейчас упоминали компанию «Майкрософт», Ай-би-эм… А ведь эти компании сначала предлагают продукт, и только, а потом начинают его продавать. А мы пока… извините, даже предложить ничего не можем. Воздух, голая идея, так сказать…

— Еще кто так думает? — Смирнов зловеще оглядел присутствующих.

Наступила гробовая тишина. Было слышно, как в приемной жужжала муха. Димочка дернулся было туда под предлогом сварить кофе, но остановился под тяжелым начальственным взглядом.

— Я так считаю, — наконец тихо произнес Герберт Иванович. Совесть не позволила ему смолчать. — Ходят какие-то невероятные слухи о сумасшедших кредитах, которые мы получили или вот-вот должны получить. А также о предприятиях, предполагающих запустить это ваше устройство. Не имея на это ни чертежей, ни… собственно, ничего не имея! Вы, Андрей Сергеевич, очень активный человек. Но не продаем ли мы воздух, в самом деле?

Смирнов покраснел от гнева.

— То есть вы считаете, что я аферист?

— Я этого не сказал.

— Не говорили, — согласился Смирнов. — Но это не главное. Главное — вы не верите в нашу перспективу. Ну если честно, Профессор?

— Никто и никогда не упрекал меня в нечестности, — с достоинством проговорил Герберт Иванович. — Да, я не верю.

— Спасибо за откровенность. — Смирнов не спускал с него зловещего взора. — Мне кажется, что с такими сомнениями вам будет некомфортно работать дальше в нашем коллективе…

Анечка ахнула и прикрыла рот рукой. Ирина, и так бледная, просто побелела, но опять промолчала.

Герберт Иванович осмотрел испуганные лица сослуживцев, ожидая, не придет ли откуда-нибудь поддержка. Не пришла. Все прятали глаза и молчали. Тогда он встал и молча пошел к двери.

— Останьтесь, Герберт Иванович, — неожиданно раздался голос Ирины. — Андрей Сергеевич не это хотел сказать.

Смирнов поднял голову.

— Спасибо, Ирина Александровна. — Герберт Иванович взялся за ручку двери. — Я отлично понял, что именно хотел сказать уважаемый Андрей Сергеевич. — Всем спасибо… — Сотрудники поежились. — Мне было трудно после преподавания и научной деятельности переключиться на этот так называемый бизнес. Но главное — люди… И мне с вами было хорошо. Спасибо…

Он вышел, а сотрудники слушали, как звучат его шаги в коридоре. Первой опомнилась Ирина:

— Спасибо, все свободны!

Смирнов удивленно посмотрел на нее, но она не обратила на него внимания. Макишев задержался в дверях. Его взгляд был настолько красноречив, что Ирина не выдержала:

— Вы тоже свободны, Макишев!

Захлопнулась дверь, и «начальство» осталось наедине.

— Ты сама говорила, что хочешь работать в паре, — накинулся на Ирину Андрей, растрепанный и злой. — Да, может, я погорячился, уволив Профессора. Но неужели ты не понимаешь, что в данной ситуации обязана была поддержать меня? В интересах дела, в интересах, извини, нашего общего авторитета? А что будет теперь? Коллектив разобьется на два лагеря, одни будут за тебя, другие за меня — и начнется маленькая гражданская война…

— Насчет двух лагерей я бы не обольщалась, — медленно, через силу ответила Ирина. — Вряд ли кто-нибудь будет за тебя. И не надо говорить об интересах дела. Тебя, кажется, больше интересует твой собственный авторитет. А дело не общее, кстати, а мое. Я имею в виду не твои магнитоотводы, а то, что создала я. Коллектив, который состоит из живых людей. У нас была уникальная атмосфера, мы были дружными… А теперь этого нет!

— А тебе не кажется, что это элементарное чувство ревности? Ведь ты не станешь отрицать, что я предлагаю совершенно другой поворот, новое направление, новые перспективы? И тебе обидно, что не ты стоишь во главе всего этого. Ты просто ревнуешь, вот и все!

— Если тебе так проще, считай, что все дело в этом.

— Что значит, считай? Я не понимаю, ты что, издеваешься? Я же не придурок какой-нибудь?!

— Не кричи! Жаль, что я не умею падать в обморок. Очень хочется…

Смирнов набрал воздуха в грудь.

— Значит, я в одиночку их должен убеждать? Ты устранилась, это так надо понимать?!

— Понимай как хочешь. — Кленина почувствовала, что сыта этим человеком по горло.

— Я понял. В одиночку. Ну что ж, буду в одиночку. — Он приосанился, подошел к окну и четко, громко сказал: — Ты свободна!

Ирина изумленно покачала головой:

— Не понимаю, или ты дразнишь меня, или на самом деле так разыгрался?

— А понимай как хочешь, — издевательски сказал он. — И кстати, — он повернулся к ней лицом, — что-то давно ты в последнее время не говоришь мне о любви… То каждый божий день, а сейчас — молчок…

Она не верила своим ушам — настолько это было унизительно.

— Давай поговорим о любви. — Он подошел к ней и попытался сесть на подлокотник ее кресла. — Я тебя люблю, ты меня любишь, красивые фразы…

Она закусила губу.

— Мне женщина нужна… Я не привык быть один. Ты красивая, тоже одинокая… Зачем отказывать себе в радостях жизни?

— Ты смешной, Смирнов. — Она отвернулась. — Ты очень смешной. — Но в ее голосе смеха не было.

Она поднялась и быстро вышла из кабинета, а Смирнов ей вслед издевательски помахал ручкой. Потом огляделся, заметил на ее столе степлер. Взял в руки, взвесил, словно собираясь запустить его в стену. Немного поколебался и… степлер раскололся о книжный шкаф.

Смирнов сел в Иринино кресло и резко крутанулся.

— А ведь и правда помогает! — удивленно сказал он сам себе.

…От пережитого потрясения Наташа отошла очень быстро. Просто погоревала вечерок и снова стала той новой Наташей, которая пытается быть независимой и сильной женщиной.

На следующий день она сходила в центр и вернулась нагруженная газетами и обрывками объявлений. С аппетитом пообедав, села на пол, обложившись прессой, и с красным фломастером в руках стала просматривать разделы о предложениях работы.

Она определила свои слабые и сильные стороны. К слабым относилось наличие двух детей, плохое знание компьютера и английского и полное незнание реалий современного рынка. К сильным — опыт работы с детьми, чувство юмора и хорошая обучаемость.

Но положение на рынке труда ее не слишком вдохновило. Наташа была реалистом и понимала, что вряд ли сможет претендовать на должность управляющего или ведущего специалиста. Быть личным секретарем ей тоже не очень хотелось. Во-первых, для этого нужно владеть делопроизводством, а во-вторых, начальник может потребовать от нее таких услуг, на которые она не готова.

Кроме того, ей не хотелось искать постоянное место — она была привязана к своей школе и не собиралась оттуда уходить. А потому планировала найти работу на полдня.

Из всей кучи объявлений Наташа отобрала лишь около двух десятков.

Позвонив по первому, она вежливо представилась и спросила, какого рода работники им нужны. Грубый дамский голос в ответ поинтересовался, сколько ей лет.

— Около тридцати, — честно ответила она.

— Нам нужны девушки помоложе, — отрезала дама.

— А зачем? — наивно удивилась Наташа.

Дама коротко и доходчиво объяснила, почему они предпочитают молодых.

— Извините, до свидания, — поспешно распрощалась с ней Наташа.

Она повесила трубку и вычеркнула эту вакансию. Потом подумала и вычеркнула еще три аналогичных объявления, в которых предлагалась работа по вечерам для девушек старше восемнадцати лет.

Следующим был номер, владельцам которого требовались молодые женщины, желавшие подработать в свободное от основной работы время.

— Здравствуйте, — осторожно произнесла Смирнова, ожидая опять нарваться на грубость. Но ей ответил вполне вежливый мужской голос, и Наташа немного успокоилась. — Я звоню по поводу работы…

— Конечно, конечно, нам всегда требуются новые кадры, — обрадовался мужчина.

— А что за работу вы предлагаете?

— Я думаю, вам нужно подъехать к нам и обсудить это не по телефону.

— Но вы можете сказать хотя бы приблизительно?

— Работа в сфере услуг, — туманно ответил мужчина.

— А возраст имеет значение?

— А что, вам еще нет восемнадцати? — испугался тот. — Мы не связываемся с несовершеннолетними, вы что?! Это же статья!

— Ясно, — сказала Наташа. — Думаю, ваше предложение меня не заинтересует. Нет-нет, спасибо, мне все ясно…

Таким образом, вскоре большая часть объявлений была вычеркнута. Осталось лишь несколько вакансий няни. И Наташа поняла, что это судьба. Никуда ей не деться от детей, даже летом.

— Ой, зря вы, Герберт Иванович. — Стульев налил водки в стакан. — Вы что, не понимаете, что это ничем не закончится? Он Ирине голову задурил. Явно сумасшедшие проекты какие-то. Она одумается, конечно, но уже будет поздно…

Сотрудники сидели за столом и выпивали. У всех было ощущение, которое появляется на поминках. Только поминали они не человека, а свою прежнюю работу, которая, как ни крути, им нравилась, за которую им неплохо платили… Теперь, похоже, наступили другие времена. Смирнов претворял в жизнь свои амбиции, зарплаты грозили махнуть ручкой, и уволить нынче могли за то, чем никогда не грешила Ирина, — за отсутствие чинопочитания.

— Любовь, что ж поделаешь, — вздохнула романтичная Анечка.

Все чокнулись и выпили.

— Ага, любовь, за наш счет, — возмутился Стульев.

— Между прочим, многие великие дела рождались из сумасшедших проектов, — напомнила ему Анечка.

— Что, тоже в Смирнова влюбилась? — ухмыльнулся Стульев.

Герберт Иванович поморщился.

— Я? Я на нашей фирме таких сумасшедших вариантов насмотрелась, что сама вряд ли замуж выйду. Я зараженная.

— Ой! — Стульев округлил глаза. — В каком смысле?

— Не в том, в котором ты подумал, — укоризненно нахмурилась Анечка.

— А в каком я подумал?

Все рассмеялись. Водка частично сняла напряжение, возникшее в дружном коллективе после утренней летучки.

— Понимаете, каждая из наших клиенток ищет идеал, — вздохнула она. — Когда я сюда пришла, у меня был молодой человек. Приличный такой, порядочный.

— В наше время — и порядочный? — здесь прыснул Стульев.

— Молчи, развратник, — одернула его Анечка. — Я чуть замуж за него не собралась. А тут смотрю, есть такие кандидатуры! Сама хотела им письма писать, если б не наше правило не использовать служебную информацию в личных целях. И я подумала: женщины, которые ничего собой не представляют, всякие уродины, ищут принцев и королей, а я чем собираюсь довольствоваться? Я посмотрела трезво на своего жениха. Обычный, ничем не примечательный человек. Скучно… Так я и заразилась, мне теперь только идеал подавай. Принца, не меньше!

— Да, случай тяжелый, — покивал Стульев и еще раз налил всем.

— Вы его просто не любили, Анечка, — утешил девушку Профессор.

Выпили. Помолчали.

— Ребята, не волнуйтесь, скоро все кончится, — заговорщицки прищурился Макишев. — Я тут кое-какие данные достану, и станет понятно, кто из ху.

— В каком смысле? — удивился Профессор.

Макишев обошел вокруг стола, чокаясь с каждым лично.

— А в том смысле, Герберт Иванович, что скоро мы эти абсорбенты проабсорбируем!

— Да фигня это все! — горячо поддержал его Стульев. — Ну что это за абсорбенты-то такие? Компьютер, он излучает…

— Да все излучает…

— А! Это ерунда. Вот я никогда не поверю, что где-нибудь стоит эта хрень…

— Не выражайся, — одернула его воспитанная Анечка.

— …И принимает на себя все излучение, — не унимался пьяный Стульев. Впрочем, остальных тоже развезло. — Как? — допытывался он. — И что, сама она излучает или нет? — Он дохнул на Анечку водочным паром так, что она закачалась.

— Неважно, ребята, неважно! — гнул свою линию ревнивый Макишев. — Главное сейчас — избавиться от этого куртизана! И тогда Герберт Иванович вернется.

Все согласно закивали.

— Герберт Иванович, вы же вернетесь? — Макишев обнял его за плечи.

— Не знаю… — вздохнул Профессор. После водки он ощутил головокружение, тяжесть в печени и ногах, вспомнил о возрасте, — словом, страшное слово «пенсия» потихоньку переставало быть таким уж ненавистным.

— То есть как это — не знаете? — возмутился Макишев.

— Герберт Иванович, не бросайте нас, — взмолилась Анечка.

— Специалист такого класса, — вторил им Стульев. — Да кто такой по сравнению с вами этот сопляк?

— Не выражайся. — Анечка вновь вспомнила о приличиях.

— Да сопляк он, и все! И все выражения. А мы поступили подло!

Все удивились.

— Как это? — пропищал Сережа.

— Мы промолчали! — Макишев стукнул себя кулаком в грудь. — Вот сейчас говорим о дружбе и так далее, а я вам не верю! Когда меня уволили, кто-нибудь вступился? Кто-нибудь был против?

— Я, — шепотом признался Стульев. — Я был против! Я долго готовил аргументы, почему тебя надо вернуть, и не успел… тебя вернули.

— Ты верный друг, — умилился пьяный Макишев. — Слушайте, а давайте тоже все уволимся, а? Или устроим забастовку! Пусть она поймет, пусть она выберет!

— Она выберет его, — со знанием дела сказала Аня. — Потому что — любовь!

— Тогда мы выберем свободу! — подхватил Сережа инициативу старших. — Я, например, чувствую, что мне не хватает физической нагрузки, свежего воздуха. У меня дядя знаете кем работает? Табунщиком! Где-то в Алтайском крае. Представляете: горы, лошади, кумыс, воздух… А?

— Здоровье… Я еду с вами, завтра же, — решительно засобирался Профессор.

— И я поеду, — решила Анечка. — Найду там какого-нибудь идеального далай-ламу и совращу…

— Хватит плясать под чужую дудку, — поддержал приятелей Стульев, который выступил просто из чувства солидарности, так как свежий воздух и кумыс не любил. Он набрал в грудь воздуха и с выражением затянул:

Оставшиеся подхватили:

Так под знаменем революции и Гражданской войны окончился этот рабочий день в одном отдельно взятом коллективе.

Наташа стояла перед огромным трехэтажным домом из красного кирпича. Дом был окружен двухметровым деревянным забором, по верху которого шел двойной ряд колючей проволоки. От удушливого, жаркого воздуха казалось, что тротуар под ногами плавится.

Дом был странный. Во-первых, у него почти не было нормальных окон, а те, что были, больше напоминали узкие бойницы. Из-за этого он казался каким-то непропорционально тяжелым. Во-вторых, почти все бойницы были закрыты ставнями. У Наташи даже создалось впечатление, что там никто не живет. Она полезла в карман и выудила оттуда мятую бумажку с адресом. Может, она ошиблась?

Нет, все верно, адрес тот. Немного поколебавшись, Наташа подошла к воротам, выкрашенным в зеленый цвет, и нажала на кнопку звонка.

Ничего не произошло. Минуту она стояла, ожидая какой-нибудь реакции, но так и не дождалась. И, уже повернувшись, чтобы уйти, увидела огромный серебристый джип, резко свернувший к воротам. Наташа еле успела отскочить.

— У тебя что, глаз нет? — в сердцах вскрикнула она.

Словно в ответ на ее реплику затемненное окошко поехало вниз, и оттуда высунулась наглая небритая физиономия.

— Ты, что ли, будешь няня? — лениво растягивая слова, поинтересовался водитель. — Сейчас поговорим, только машину поставлю…

Наташа в нерешительности остановилась. В объявлении говорилось, что требуется няня к девочке трех лет. Но если это и есть хозяин дома… Может, лучше сразу отказаться?

Тем временем мужик нажал пульт, и ворота поползли в разные стороны. Джип заехал во двор, и, пока Наташа нерешительно топталась на месте, водитель вышел и махнул ей рукой.

— Заходи, чего стоишь, — крикнул он.

Наташа вошла во двор, двери за ее спиной плавно закрылись. Похоже, что строительство дома закончилось совсем недавно. Двор был изрыт какими-то ямами, везде валялись трубы и доски, тут и там возвышались горы кирпича.

— На днях ребятки обещали все убрать, — объяснил хозяин в ответ на Наташино удивление. — Сказали, приедут, мусор увезут, газон устроят, цветы посадят, фонтан вкопают… Короче, все сделают.

— А где ваша девочка гуляет? — Она с сомнением обвела глазами двор. — Такому маленькому ребенку опасно находиться рядом с кирпичами и ямами.

— А она вообще не гуляет, — махнул рукой дядя. — Ты, что ли, учительница?

— Я…

— Как тебя зовут, извини, забыл?

— Наталья Иннокентьевна, — представилась она.

— Наташа, значит. А я Витя. Пошли в дом.

Через гараж они прошли сначала в пустой холл, заваленный остатками стройматериалов, поднялись по лесенке, и Наташа с удивлением увидела решетку, перегораживающую вход на второй этаж.

Витек достал из кармана тренировочных штанов ключ и открыл замок.

— Лелик, я дома! — крикнул он в глубины дома. Очень вовремя: Наташа начата нервничать. Оставаться наедине с незнакомым мужчиной в пустом доме, да еще эта решетка, колючая проволока и запирающиеся ворота…

Навстречу им из боковой двери вышла молодая женщина. Пышные рыжие волосы мелированы по последней моде, длинные ноги в коротеньких спортивных шортиках выставлены напоказ.

— Привет, дорогой, — женщина чмокнула Витька в щеку и взглянула на гостью. — Здрасте…

— Добрый день. — Наташа старалась казаться спокойной и уверенной в себе.

— Ты опять за свое? — Девушка вновь повернулась к хозяину и капризно повысила голос. — Я же говорила, что нам не нужны никакие няни!

Наташа съежилась.

— Мама, папа, смотрите, что у меня есть. — Вслед за матерью в коридор выбежала прелестная рыжеволосая девчушка в летнем белом сарафанчике с кружевами. В руках она держала котенка. Тот царапался и пытался вырваться, но у девочки была крепкая хватка — Я поймала Тишку!

— Молодец. — «Лелик» кивнула ей одобрительно, но котенка забрала. — Теперь я его покормлю.

— А можно я сначала поиграю с ним в веревочку?

— Нет, попозже.

— А это кто?

— Просто тетя, — ответила мать, поглаживая котенка. — Иди к себе, нам нужно поговорить с папой и с тетей…

Девочка исчезла.

— Извините, не знаю, как вас зовут, — сказала женщина.

— Наташа, — ответил за нее Витек. В присутствии жены его небритая физиономия утратила значительную часть своего нахальства. — Лелик, послушай…

— Я не с тобой говорю, — отрезала рыжеволосая красавица. — Понимаете, Наташа, нам действительно не нужна няня. Я сижу с дочкой, а если мне нужно уехать, моя мама с удовольствием с ней остается. Если бы я знала, что он кого-то ищет…

— Извините, до свидания. — Наташа чувствовала раздражение и усталость. Зачем давать объявление, если тебе не нужен работник? Столько времени на них потратила!

— Лелик, ну ты что… — заныл хозяин дома. — У всех ребят няня есть. А у нас нет. Опять надо мной смеяться будут…

— О господи! — с чувством воскликнула его жена. — Пусть смеются! Что я буду делать? Целый день сидеть сложа руки и плевать в потолок, пока с моей дочерью будет играть чужая женщина?! Что мне делать целыми днями, пока тебя нет?! Работать ты мне не разрешаешь…

— Лелик, как можно… Тебе что, денег не хватает?

— При чем тут деньги? Мне скучно!

— Можешь ходить по магазинам, — с готовностью предложил Витек. — Или телевизор смотреть. А еще бильярд поставим, будешь шары катать.

Наташа не выдержала:

— Может, вы меня выпустите, а потом поговорите? Я не знаю, как ваши ворота открываются.

— Пошли, сестренка, — хлопнул ее по спине расстроенный Витек. — Сегодня не наш день…

Тем же путем они вышли из дома. После прохладного, кондиционированного воздуха в особняке улица показалась Наташе баней. Прядь волос, выпавшая из прически, прилипла к шее.

Витек был грустен и не скрывал своих чувств:

— У всех ребят жены как жены, а Лелька мудрит. Я ей говорю: «Давай найдем тетку, чтобы дом убирала, готовила, то да се». А она не хочет. Ну я таки проявил характер. Кое-как уговорил, взяли бабку одну. Старая, но шустрая — жуть! Все успевает. А вот няню никак не хочет… Что ты будешь делать?

— А правда, зачем вам няня? Ваша жена не работает?

— Конечно, не работает, — обиделся Витек. — За кого ты меня держишь?

— Тогда у нее есть время воспитывать дочку, — попыталась втолковать ему Наташа, которая уже начинала сочувствовать бедной рыжей жене Витька.

— При чем тут… Что мы, хуже людей? Братки скажут, я пожадничал. У них девки от прислуги не отказываются, — вздохнул Вовка. — Ладно, сестренка, это тебе за хлопоты. — Он сунул ей в руку сложенную зеленую бумажку.

— Не надо, я же не сделала ничего, — попыталась отказаться Наташа, но Витек махнул рукой.

— Топай давай. — Он открыл ей ворота.

Наташа нерешительно посмотрела на него:

— А можно вас спросить?

— Ну?

— Зачем вы их запираете в доме? Зачем решетка?

— Чудачка, — усмехнулся Витек. — Да я этот дом только построил, здесь же никакой охраны толком нет. А если кто полезет? За этим, как его… кидепином?

— Киднепинг? — догадалась Наташа. — Вы боитесь, что их украдут с целью выкупа?

— Во-во, — закивал Витек. — По крайней мере сразу в дом не залезут. А то Лялька мне: «Гулять, гулять», а того, дура, не понимает, что нельзя ей пока во дворе, мало ли что…

— А вы собаку заведите, — посоветовала Наташа. А еще говорят, что замуж нужно выходить по расчету. Вот выйдешь за такого Витька, у которого денег куры не клюют, и попадешь в золотую клетку. Даже во двор не выйти, целый день взаперти… Кошмар!

Наташа вышла за ворота, которые бесшумно за ней закрылись. Тротуар по-прежнему плавился под ногами. Казалось даже, что каблуки утопают в этой горячей массе.

Наташа разжала кулак и взглянула на бумажку, полученную «за беспокойство». Она стала богаче на пятьдесят долларов.

Анечка вышла из «Контакта» слегка покачиваясь. Сказывалось количество выпитого.

У подъезда стоял джип, за рулем которого сидел Жора, терпеливо слушая залихватские песни, доносящиеся из офиса. Группа товарищей продолжала проводы Профессора. Сам Профессор давно ушел домой, к супруге, слезно расцеловавшись со всеми и пожелав им счастья и успехов в работе.

Жору Аня видела не раз. Все знали, что этот смешной толстяк пал жертвой колдовских чар Клениной и теперь таскается за ней, как унылое кентервильское привидение. Анечка, правда, очень сомневалась, что у привидения могут быть такие внушительные габариты.

Она бы нипочем не подошла к Жоре, если бы не водка и последовавший за ней джин с тоником — храбрости бы не хватило. Но сейчас девушке было море по колено.

— Напрасно ждете, она уже уехала, — сказала она с хитрой улыбочкой. — И вообще, у нее любовь. У вас нет шансов.

— Шансы есть всегда, — парировал толстяк, оглядев Анечку с ног до головы. Похоже, ее короткая юбка произвела на него должное впечатление, так как он добавил: — Вообще-то я тебя ждал.

— А-а-а! Я знаю, зачем вы меня ждете, — погрозила ему пальчиком Аня. — Хотите, чтобы я предала свою любимую хозяйку?

Жора сочно расхохотался:

— А что, тоже вариант! Дорого возьмешь?

— Расценок не знаю. — Анечка покачнулась. — Что вам надо от нее? Она у нас умница, красавица… Почти как я! Я еще просто опыта не набралась…

Жора опять расхохотался, а она разозлилась. Нет, вы только подумайте: неужели этот краснорожий бандит надеется, что Ирина Кленина, признанная королева города Перешеевска, ни с того ни с сего проникнется к нему возвышенными чувствами? Да, похоже, с самооценкой у него все в порядке. Ну ничего, мы это исправим.

— А ты? Что ты есть на самом деле? Что ты из себя представляешь? Что у тебя есть, кроме этой железки на колесах? — Анечка в сердцах пнула джип и схватилась за ушибленную ногу. — Нет, в самом деле? У тебя есть рожа и животный эгоизм. Все!

— Хо-хо! — тоном Эллочки-людоедки ответил гражданин Кобзарь-Залесский. И в этом возгласе было многое: уязвленные самолюбие и мужская гордость, критичный сарказм, жажда любви, наконец… Но Жора ограничился лишь простой констатацией факта: — Я идеальный мужчина!

— У всякой женщины есть идеал, — тут же откликнулась Анечка. — Так вот, если хочешь знать, ты для меня антиидеал!

— Да ты, никак, поддатая? — присмотрелся он к ней.

— Да. — Девушка кокетливо поправила волосы. — И очень…

Жора задумался.

— Скажи, а я тебе абсолютно не нравлюсь?

Анечка скривилась:

— Насмерть!

— Слушай. — Он открыл дверцу и выкатился из джипа. — Это ведь хорошо!

— Да?

— Мне как раз нравятся такие, которым я не нравлюсь!

Анечка пьяно покачала головой. Эта фраза была слишком трудной для ее затуманенного ума. Но она не стала признаваться в том, что ничего не поняла, ограничившись простым вопросом:

— И что из этого следует?

— А вот это мы сейчас и обсудим. — Жора довольно потер пухлые ладошки.

— Что такое офис-менеджер, вы себе представляете? — улыбнулся Наташе импозантный мужчина средних лет в очках с затемненными стеклами.

— По-моему, это завхоз, — ответила она.

Возвращаясь от многострадального Витька и его жены, Наташа решила заехать на городскую биржу труда. Там возле входа регулярно вывешивались списки вакансий, и она надеялась найти что-нибудь интересное, здраво рассудив, что на бирже труда ей вряд ли предложат стать девушкой по вызову.

Ей повезло. Как раз перед ее приходом на биржу поступил заказ на приличного офис-менеджера в известную и солидную контору. Наташу предупредили, что будет много желающих получить это место и что откладывать свой визит к работодателям не стоит.

Она тут же помчалась домой переодеваться и уже через час была в коридоре, битком набитом женщинами всех возрастов и комплекций.

Исподтишка поглядывая на претенденток, Наташа поражалась тому, как широко можно толковать такие понятия, как, например, «привлекательная внешность». Вон та тетка весом более центнера привлекательна? Или вот эта, с лицом как у кикиморы, таким же желчно-зеленым и с остатками перманента на голове?

Но были и довольно симпатичные девушки, которые держались очень уверенно. Они по очереди заходили в комнату, где проводилось собеседование, и через десять — пятнадцать минут возвращались. По их лицам Наташа пыталась догадаться о результате. Например, толстая тетка вышла через пять минут, и было ясно, что она конторе не подошла. А вот миниатюрная брюнетка на высоченных платформах в короткой мини-юбке, наоборот, задержалась в комнате минут на двадцать, а выйдя, с гордостью обвела всех глазами: мол, знай наших, место уже у меня в кармане!

Наконец настала очередь Наташи. По случаю собеседования она постаралась одеться поприличней: строгий темный костюм, минимум макияжа. На маникюр времени не оставалось. Она просто смыла с ногтей остатки лака. Ведь облезлый лак (как пишут в женских журналах) — это самое страшное, что может допустить приличная женщина. После небритых подмышек, разумеется.

— Удивительно верно! — Мужчина, по мнению Наташи, вел себя странно. Сначала обшарил ее глазами, особенно задержавшись на ногах и груди, а потом начал свой допрос, то и дело стараясь к ней прикоснуться. То за руку брал, то задевал плечико… — Вы очень реалистически смотрите на вещи. А то некоторые представляют себе бог весть что… Да, завхоз, только со знанием компьютера, элементарного иностранного языка… Ну плюс внешние данные, личное обаяние.

Наташа поежилась. Как-то не нравились ей его сальные взгляды.

— Внешние данные у вас… — Он сделал паузу. — Извините за прямоту, соответствуют. Но вот как быть с личным обаянием? Вдруг вы человек с комплексами.

Наташа не знала, что на это ответить.

— Я вас порекомендую, а начальство потом будет в претензии, а?

— Необщительному человеку вообще в школе работать нельзя, — рассудительно ответила Наташа, но мужчина ее перебил:

— Всяко бывает. — Он пощелкал пальцами. — Я имею в виду артистизм, понимаете?

Наташа не понимала.

— Ну вот, к примеру… Сейчас вы должны посмотреть на меня так, будто вы в меня влюбились… Сумеете?

Суметь-то она сумела бы, но для чего? Влюбиться в такого скользкого типа… Он, наверно, зачесывает волосы с гелем, бррр!

— Ну не смущайтесь, — подбодрил он ее. — Это всего лишь тренинг, игра!

Нельзя сказать, что она смущалась, но разочаровывать его Наташа не стала.

— То есть прямо сейчас?

— Конечно, сейчас.

Наташа поерзала, но отступать было некуда. Она устремила на человечка глаза, слегка их выпучив, и сексуально, как ей казалось, приоткрыла рот.

— Так… — зловеще протянул он. Наташа не выдержала и рассмеялась. По ее мнению, она выглядела сейчас глупо. Настоящую влюбленность не сыграешь, как ни старайся. Тем более им требуется всего лишь менеджер, а не великая актриса.

— Видите, самой смешно, — поддел он ее. — Сейчас вы смотрели на меня так, словно я ваш бывший муж, который не платит вам алименты…

«А он и не платит», — хотела сказать Наташа, но опомнилась. Подробностями личной жизни на работе делиться не стоит.

— Попробуйте как бы с иронией и вместе с тем… с интересом, понимаете?

— Сейчас попробую, — недовольно пообещала она. Сосредоточилась, глубоко вздохнула, вытянула шею и кокетливо повела глазами куда-то вбок. В голове мелькнуло старинное, испытанное временем правило: глаза в сторону — глаза на объект.

— Так-так-так, — оживился менеджер. — Очень хорошо! Просто замечательно!

— Я даже к этому ходил, как там его… психотерапевту! Я ему говорю: «Ты меня загипнотизируй, чтобы мне нравились такие, которым я нравлюсь!»

— А что, такие есть? — невинным тоном поинтересовалась Анечка.

— Спрашиваешь! — обиделся Жора. — Полно!

— И как, загипнотизировал? — Анечка с отвращением обозрела Жорины телеса. Просто не верится, что кто-то может влюбиться в этого Илью Муромца бандитского розлива.

— Отказался, — с горечью и глубокой обидой сказал Жора. — Говорит, что я неопознанный случай в науке и практике.

Анечка понимающе покачала головой.

— А может, попробуем, а? — Жора с надеждой заглянул ей в глаза и обнял за плечи.

— Что именно? — Добавив в голос арктического холода, девушка решила его оттолкнуть, но вместо этого чуть было не свалилась на капот машины. Земля кружилась, а небо плясало. Джин сыграл с ней злую шутку…

— Понимаешь, — признался Жора, — мне отвлечься нужно. Я на вашу Ирину запал. А она в меня почему-то не влюбилась…

Анечка усмехнулась:

— Ничего удивительного!

— Я разозлился, я могу теперь ей очень сильно навредить, — не обратил он внимания на колкость. — А я и так много вреда в жизни сделал…

Серьезный тон Жоры растрогал Анечку. Как ни крути, а для бандита это очень благородно: не убивать женщину, которая его отвергла, а постараться устраниться. Но хвалить она его не стала, здраво рассудив, что Жора зазнается.

— Какая сознательность!

— Может, ты меня отвлечешь, а? Знаю, я тебе не нравлюсь. Но есть же где-то… это же негуманно! И потом, каждый человек достоин любви.

Анечка постаралась сфокусировать взгляд. Жора говорил убедительно. Действительно, любви достоин каждый. К ним, например, вон какие личности приходят, а тоже жаждут найти свою половину. Одна девица Мирнова чего стоит, с ее гренадерскими усами и бородавкой на носу! И что, ведь нашелся мужичок из соседнего села, увез ее на свою фазенду, живут теперь душа в душу… Так что опыт работы в «Контакте» говорил в пользу Жоры. Хорошо бы еще, чтобы из головы выветрился пьяный туман.

— Вот ты даже ко мне не пригляделась! — обиженно продолжал Жора. — А за грубой внешностью может скрываться совсем другое…

Анечка, идя на поводу у своей природной романтичности, тут же припомнила сказки про Щелкунчика и Аленький цветочек, в которых страшные чудовища на поверку оказывались прекрасными принцами. В Жориных словах была сермяжная правда. Но сдаваться просто так не хотелось.

— Здорово скрывается… Хотя мысль, надо сказать, очень интересная… Действительно, искать принца, ждать принца, влюбиться… Скучно!

Жора ничего не понял из этого пьяного бормотания, но почувствовал, что фортуна начинает поворачиваться к нему лицом. Анечка же продолжала:

— Влюбиться в того, кого терпеть не можешь… Мысль!

— А что я говорю! — обрадовался горе-ухажер.

Девушка выпрямила спину и с достоинством посмотрела на него:

— Только у меня есть свои принципы! Признавайся, ты бандит? — Она ткнула в него пальцем. — Говори честно!

Жора замялся. Упоминать о телохранителях с автоматами, стерегущих его дачу, сейчас, пожалуй, не стоило. Есть вещи, о которых приличный мужчина не говорит девушке в первую же встречу…

— Ну кто тебе сказал, что я бандит, кто?! Ну были судимости по молодости, по глупости… А теперь я вообще помощник депутата!

Анечка подумала:

— Ладно. Отвезешь меня для начала домой, потому что сама я ехать не могу…

Из окна офиса «Контакта» грянуло дружное и нестройное:

— Нормально гуляют ребята, — одобрил Жора.

Анечка с трудом обошла джип и забралась на сиденье.

— И чего тебя тянет к таким, как я? — кокетливо спросила она Жору. — Нашел бы себе девушку попроще… С ногами и без мозгов.

— Врач сказал, — понизил голос Жора, — что это у меня психическая травма с детства. Если бы узнал, от кого ее получил, — убил бы!

Анечка испуганно икнула.

— Морально, — успокоил ее Жора и захлопнул дверцу машины.

— Встаньте, пожалуйста. — Менеджер протянул Наташе руку. Та с сомнением посмотрела на нее и решила обойтись без посторонней помощи. Этот тип мурыжил ее уже около двадцати минут. Из всех претенденток на это место она пробыла в его кабинете дольше всех. Оставалось утешаться надеждой, что все эти экзерсисы она терпит не напрасно и предпочтение отдадут именно ей. А еще она очень устала и мечтала, чтобы этот длинный и тяжелый трудовой день поскорей закончился.

— Теперь попробуем другую ситуацию. — Мужчина отодвинул стул, и между ним и Наташей не осталось никаких преград. — Представьте себе, что мы с вами ведем деловой разговор, но я внутренне заинтересовался вами как женщиной, и вы это видите.

— Угу, — буркнула Наташа без особого энтузиазма.

— Я говорю все мягче и мягче, подхожу все ближе и ближе… — Мужик подкреплял свои слова действиями. — Подхожу совсем близко, беру вас под локоток… — Он нежно сжал ее руку и как-то совсем не по-деловому запыхтел в шею. — Ваши действия?

— Аккуратно убрать руку и чуть-чуть отойти. — Наташа вырвалась из объятий и прервала тактильный контакт с объектом.

— Ни в коем случае! — возмутился он. — Нельзя так прямо — клиент обидится. Найдите повод, возьмите со стола бумагу и дайте клиенту, чтобы он убрал руку сам. Ну?

Наташа пожала плечами, взяла со стола бумагу и протянула ему. Он на это не отреагировал и руку не убрал.

Более того, положил вторую руку ей на бедро и томно прошептал:

— Очень хорошо.

Наташа возмутилась.

— Что вы делаете?

— Это не я, это клиент, — с готовностью объяснил ей менеджер. — Придвинулся, сделал вид, что так ему удобнее читать… О, какая у вас линия шеи, однако…

— Это тоже клиент говорит? — с сарказмом спросила Наташа.

— Ну не я же…

Она сделала шаг в сторону, и тут…

— Освободишься — зайди! — послышался твердый мужской голос, при звуках которого менеджер мгновенно убрал руки и съежился.

Наташа повернула голову и… обомлела.

Перед ней стоял Сергей Кленин. И смотрел на нее так, словно увидел привидение. Она тоже растерялась.

— А ты как здесь?!

— Работу ищу… — выдавила Наташа.

Менеджер засуетился:

— Разговариваем тут… беседуем!

— Уж ты беседуешь, — тоном, не сулящим подчиненному ничего хорошего, сказал Кленин.

Дядечка стал размером с весеннюю сонную муху.

— Пойдем ко мне. — Кленин взял Наташу под руку и увел в свой кабинет.

Менеджер вытер пот со лба.

— Ну и ну, предупреждать надо… Галя! — крикнул он секретарше. — Давай следующую!

С той ночи, когда в офис залезли Марина, Роман и Смирнов, здесь были приняты меры предосторожности. Попасть сюда взломщику стало сложно, если не сказать невозможно. Но на обстановке это не сказалось. Все те же кожаные диваны и кресла, большой стол вишневого дерева, картины на стенах.

Сергей вызвал к себе Верочку и велел сварить кофе.

— Одна нога тут, другая там, — строго сказал он, и девушка испарилась.

Наташа, стоя посреди кабинета, с любопытством оглядывалась.

— Красиво у тебя. Почти как дома…

— А я, считай, здесь и живу, — улыбнулся Кленин. — Иногда даже ночевать приходится. Правда, нечасто. Итак, что ты тут делаешь?

— Вам же нужен офис-менеджер, — пожала плечами Смирнова. — Мне на бирже труда сказали…

Постучав, Верочка внесла поднос с кофейником, чашками, сахарницей и сливками. Поставила на столик, метнув быстрый любопытный взгляд на посетительницу, и вышла. Кленин не поленился подойти и проверить, хорошо ли она закрыла за собой дверь. Последние события со взломом офиса, сенсационным признанием Романа и таинственным исчезновением его новой секретарши Марины увеличили его осторожность.

Для Сергея слова «биржа труда» значили только одно: безработица, нищета, голод…

— Неужели такой край? — Он разлил кофе по чашечкам.

— Никакого края, просто решила подработать во время каникул. — Наташа опустила голову. — И о перспективе думаю тоже…

Вспомнила «тренинг» и рассмеялась.

— Чуть к тебе на работу не устроилась… Смешно.

Сергей не смеялся. Судьба человечка в очках, который проводил отбор кандидаток, была решена. Кленин знал, конечно, что начальник отдела кадров славится пристрастным отношением к женскому полу и частенько пользуется своим служебным положением в личных целях — секретом на фирме это давно не было. И Кленин смотрел на это сквозь пальцы — ему было наплевать, что подчиненный пристает к каким-то там кандидаткам на работу, секретаршам и прочим малознакомым женщинам. Но Наташа — дело другое.

— Извини, что я опять о своем. — Он постарался придать голосу выдержку и спокойствие, чтобы не вспугнуть гостью, и так чувствовавшую себя в его кабинете не слишком уютно. — Но я люблю тебя. И хочу заботиться о тебе. Неужели это так странно?

— Да нет…

— Послушай, ты не веришь, что я серьезно хочу… Ладно, что говорить.

— Дело не в тебе. Я верю, что я тебе нравлюсь, я верю, что ты хочешь сделать меня счастливой. Хочешь и можешь. Но я должна побыть одна. Слишком много всего произошло. Мне нужно еще подумать…

Сергей вздохнул.

— Бери печенье. — Он подвинул к ней тарелку. — У меня к тебе единственная просьба — думай быстрее. То есть я не хочу тебя торопить, но…

— Что, передумаешь?

— Конечно нет, — содрогнулся Сергей. — Но мне мука каждый раз, говоря тебе о любви, видеть в ответ нахмуренное лицо и слышать слова: «Мне нужно подумать», понимаешь?

— А можно глупый вопрос? — Наташа испытующе посмотрела на него.

— Можно.

— А ты не пытаешься таким образом своей Ирине отомстить? Ну она хочет замуж за моего мужа, а ты в отместку решил жениться на мне?

Кленин засмеялся, Наташа тоже улыбнулась:

— Я предупреждала, что вопрос глупый.

— То есть отвечать не надо? — весело спросил он.

— Нет. — Она опустила голову.

— Ты удивительная женщина. — Он смотрел на нее, не отводя глаз. — И никуда от меня не денешься…

Она помолчала. Усталость куда-то делась, голову туманило жаркое смущение и тайное удовольствие от того, что ее любят, ценят, ставят превыше всех женщин. От такого у любой настроение поднимется.

— А мне нравится твоя уверенность. Мне вообще многое в тебе нравится. А главное — нравится, что мне это нравится.

Наступил его черед смутиться.

— Спасибо за кофе, — поднялась Наташа с видом светской львицы. — Мне пора.

Андрей Смирнов прогуливался. Хотя со стороны это скорее напоминало сосредоточенное преодоление препятствий: руки за спиной, лоб нахмурен, шаг тверд. Причина была одна: он пытался извлечь хоть какую-то пользу из того, что его машина все еще была в ремонте. Говорят, прогулки укрепляют здоровье, усиливают аппетит и устраняют стресс. А сейчас Андрею, как никогда, нужно было еще и подумать.

Что-то в его жизни было не так. Наверно, зря он остался в «Контакте». Может, стоило наплевать на трудовую книжку и уйти? Ведь никто, даже Ирина, не имел права удерживать его на работе насильно.

С другой стороны, она верно заметила: он заварил эту кашу с абсорбентами, ему ее и расхлебывать. Во всяком случае, он готов держать ответ. В своем уме и в перспективности этого изобретения он не сомневался.

Плохо было другое. Во-первых, Андрею тяжело было ежедневно видеть Ирину. Как-никак, он ее любил, даже оставил ради нее Наташу, а она так подло его обманула.

Во-вторых, он стал замечать, что отношение к нему остальных работников ухудшилось. Оно и понятно — ревнуют: ведь он стал начальником, обошел их, оказался умней… Но работать в обстановке ежедневного противостояния было сложно…

Размышляя об этом, он наступил в лужу и обрызгал брюки. Пришлось лезть в карман за носовым платком.

Сзади зашуршали колеса машины, раздался гудок. Смирнов оторвался от пятна на штанине и увидел знакомую машину, за рулем которой сидела не менее знакомая дама.

— Подвезти? — рядом притормозила Соня.

— Почему бы и нет? — голосом приговоренного к казни пробормотал Смирнов. А что ему терять, в самом деле? Наташа его не хочет, Ирина его не любит… На худой конец, и Соня сойдет. Он забрался на сиденье пассажира, и Соня нажала на газ.

Водила она быстро и аккуратно, и Смирнов в который уже раз удивился тому, как она могла так глупо в него врезаться. Хотела обратить внимание — понятно, но сотрясение мозга себе устраивать — это уже слишком.

— Ты безлошадный? Машину разбил, насколько я знаю? Спешил к даме сердца… — Смирнов молчал. — Ну что, чем она тебя на этот раз охмурила?

— Я работаю, — пробубнил он. — Просто работаю. Больше меня ничего не интересует…

— Жаль, — улыбнулась Соня. — Свободный мужчина, и такой скучный.

Смирнов спохватился. До офиса оставалось всего ничего. Появляться там в обществе Сони в его планы не входило.

— Останови здесь, пожалуйста. — Он умоляюще посмотрел на нее, но соблазнительница раскусила его уловку.

— Нет уж, — твердо сказала она. — Мы подъедем к парадному подъезду. Или ты боишься, что Ирина тебя не поймет?

Смирнов даже задохнулся:

— Я никого не боюсь!

— Слава богу. А то я уже подумала, что ты век будешь под ее каблучком ходить…

…Честно говоря, она так и не поняла, почему Егор ее отпустил. Она провела в его квартире три дня, почти все время находясь на грани обморока. Он кормил ее, периодически развязывал и даже прогуливал по квартире, но тщательно следил за тем, чтобы она не кричала и не пыталась убежать. И эти три дня были наполнены самым изощренным, самым жестоким и грубым сексом. Он ее не любил, он ее брал. Единственное, что хоть как-то утешало, — он заставлял ее пить снотворное, и потому все эти издевательства проходили как бы мимо нее, словно в кошмарном сне.

Соня уже и не чаяла выбраться оттуда живой. Привыкнув к мысли о смерти, она мечтала умереть во сне, тихо и безболезненно. Но все получилось немного не так.

Утром четвертого дня, когда она, как обычно, вынырнула из дурноты, с трудом осознавая, где она и какое сейчас время суток, в комнату вошел Егор.

— Все, дорогуша, ты свободна, — весело сказал он.

Дергая связанными руками, она повернула голову и обмерла. У него в руках был нож.

— Что такое? Ты меня боишься? — издевательски пропел Егор, разрезая веревки. — Не стоит, я же тебе нечужой все-таки…

Соня молчала и плакала.

— Свободна, куколка. — Егор рывком поставил ее на ноги. — Ты мне больше ничего не должна.

— Почему? — шепнула она.

— Ты спрашиваешь? Может, мне передумать и оставить тебя еще на недельку?

Соня попыталась идти, но упала. Мышцы ее не слушались.

— Черт, не заставляй меня повторять. — Он подтащил ее к дверям, но потом вспомнил, что она не одета. Посадил на полу в прихожей и вернулся за ее вещами. Кое-как Соня смогла натянуть на себя колготки и юбку. Он напялил ей пиджак на голое тело и бросил туфли. Всхлипывая от боли, она поднялась на ноги.

— Может, это приключение научит тебя осторожности, — бросил ей вслед этот ублюдок. — Когда спишь с первым встречным, всегда есть шанс нарваться на маньяка. Тебе повезло, что ты встретила меня. Приличные люди так редко попадаются…

Оттуда Соня прямиком отправилась в милицию. И хотя налицо были признаки преступления, там ее встретили довольно прохладно.

— А чем вы думали, барышня? Долго были с ним знакомы?

Пришлось сказать, что они встретились в клубе и в эту же ночь стали любовниками. После такого заявления энтузиазм блюстителей закона к ее делу, если он и был, заметно охладел.

На квартире Егора никого не оказалось. Соседи подтвердили, что хозяин-алкаш часто сдает квартиру, и в последнее время здесь действительно видели какого-то юношу. Алкаш, как и следовало полагать, не знал точно, как зовут его съемщика. Вроде Олег…

— Может, Егор? — спросили его менты.

— Может, — покладисто согласился тот, и все надежды следствия отыскать преступника без лишней суеты испарились.

В конце концов, Соню уговорили забрать заявление. Доводы были самые разные, но, как догадывалась Соня, они просто не хотели связываться с любителями нетрадиционного секса. Она приехала к Егору по взаимному согласию, кроме того, часто спала с незнакомыми мужиками, и, в конце концов, ничего страшного с ней не случилось. Соне даже казалось, что, по мнению ментов, такое «приключение» должно было ей понравиться.

Целый месяц она провела взаперти, у себя дома, выходя лишь в магазин за едой. Пережить все это ей помогло лишь возвращение подруги, которая поссорилась со своим «богатеньким буратино» и вспомнила о Соне. Работу в клубе конечно же пришлось бросить.

Еще через месяц девушка нашла в одном из дальних ящиков номер телефона и позвонила Ларе. С этого дня она начала новую жизнь, под крылом одной из самых влиятельных «мадам» города. У Лары действительно были связи с богатыми и могущественными людьми, она тщательно отбирала девочек и следила за их здоровьем и безопасностью. Соня даже была ей немного благодарна — ведь через полгода работы на Ларису Дмитриевну ей удалось вернуться к тому отношению к мужчинам, которым она всегда дорожила: цинично-равнодушному.

Однажды, в самом начале Сониной работы у Лары, в кабинете «мадам» состоялся любопытный разговор.

К ней зашел человек, который часто оказывал ей разные важные услуги. В этот раз «мадам» передавала ему деньги за последнее поручение.

— Можешь не пересчитывать, — усмехнулась она, глядя, как молодой человек перебирает купюры. — Разве я тебя когда-нибудь обманывала?

— Доверяй, но проверяй, — наставительно ответил он. — Кстати, ты так и не сказала, зачем тебе понадобилась именно она. По-моему, ничего особенного…

— У тебя никогда не было вкуса. — Лара потушила сигарету в пепельнице из слоновой кости. — Она принесет мне целое состояние. Уже сейчас заказы на нее расписаны на три месяца вперед.

— Дело хозяйское. — Егор (а это был именно он) поднялся и взял сумку с кресла. — Мне пора, самолет через три часа.

— Желаю удачи, — лениво потянулась Лара. — Она тебе понадобится…

Соня так никогда и не узнала об этом разговоре. Она проработала на Лару чуть больше года. Потом Лариса Дмитриевна решила отойти от дел и продала своих девочек другим хозяевам. Соне был предложен выбор: остаться в Москве или уехать «на заработки» в Амстердам. Она выбрала Голландию.

Так началась ее зарубежная эпопея, во время которой она познакомилась с богатым русским эмигрантом, дедом Жака, и приехала с ним в Париж. И все чаще думала о том, как сложилась бы ее жизнь, если бы тогда Ирина не увела ее первую любовь. Если бы ей не пришлось доказывать себе, что она привлекательна для мужчин. Если бы не увлечение танцами и не встреча с Егором. Или если бы сразу выбросила Ларин телефон. Из-за обилия «если бы» Соня не любила часто вспоминать прошлое. Слава богу, ей удалось выбраться из этого болота. Осталось только отомстить Ирине, осуществить эту идею фикс, и тогда она окончательно убедится, что прошлое не имеет к ней, Соне, никакого отношения.

…— Ирина Александровна, — деловым голосом сказал Димочка, — к вам Макишев просится. Говорит, что срочно.

— Пусть зайдет. — Кленина оторвалась от бумаг.

Секретарь услужливо распахнул дверные створки перед Макишевым, который нес на подносе нечто прикрытое расписным полотенцем.

Ирина выпучила глаза:

— Что это?

Димочка испарился. Макишев сделал два шага вперед, встал на одно колено и протянул ей поднос.

— Насколько я понимаю — бомба? — подозрительно посмотрела на него Кленина.

— Именно! — поднял голову Леонид. — Помнишь, ты сказала, что я зря обзываю твоего Смирнова недоумком, и убеждала меня, что у него светлая голова?

— Помню.

— И что я должен буду сначала все проверить, а потом обзываться?

— Говори, не томи…

— По моей просьбе была проверена информация о подобных устройствах…

Ирина мрачно молчала. Тон Макишева никакого оптимизма не внушал. Она приготовилась услышать что-то не слишком приятное. В конце концов, Смирнов последовательно на это напрашивался, и жалеть она его не станет. Но то, что она услышала, вызвало у нее темноту в глазах.

— Если коротко, то на сегодняшний день существует триста семьдесят способов, приборов и устройств противомагнитной защиты. В том числе около ста, подобных изобретению господина Смирнова.

Она опустила голову. Разочарование было слишком велико.

— Вот так, — тихо сказал друг детства, склоняясь над ее плечом и подавая носовой платок. — Самозванец он, как я и говорил…

Ирина встала и подошла к окну. Внизу Смирнов вылезал из машины — очень знакомой ей машины, Сониной. Кленина поежилась. Гадюшник единомышленников — по-другому не скажешь. Макишев подсиживает приятеля, подруга соблазняет ее возлюбленного, она сама увела Смирнова из семьи, а он оказался простым хамом, а вовсе не гением. Хорошие люди ее окружают, думала Ирина, ни у кого никаких представлений о нравственности. А может, это она виновата? Сама такая и других развращает?

Мысли были горькими.

Игнорируя Макишева, который, впрочем, предпочел не привлекать к себе внимания и испарился, она позвала секретаря:

— Димочка! Смирнова ко мне!

— Сейчас прольется чья-то кровь… — мурлыкнул Дима. Кровожадным от природы он не был. Но искушение посмотреть, как хозяйка «Контакта» будет на клочки рвать своего зама, было слишком велико. За время «правления» господин Смирнов достал всех. И вот наставал светлый час расплаты. Сотрудники, уже оповещенные Макишевым, находились в состоянии радостного возбуждения.

— Меня? Вызывает Ирина Александровна? — Смирнов надменно вскинул брови, услышав предложение секретаря «пройтись до начальства».

— Именно. — Димочка улыбнулся.

Она что, подумал Смирнов, опять будет делать вид, что ревнует его к Соне? Ладно, сейчас разберемся, надоели ему эти бабьи игры.

— Не хочешь, бабка, быть владычицей морской? Тогда на тебе дырявое корыто, — прокомментировал Стульев.

— У тебя, оказывается, все в порядке в личном плане. — Ирина холодно посмотрела на Андрея. — А говорил, что один… Нехорошо обманывать!

— Не надо делать вид, что тебя это волнует. И вообще, не прикидывайся. Ты же сама этого хотела! Чтобы я работал на твое благо ради ее блага. Вот всем и хорошо.

Ирина бросила на стол ручку.

— Это она тебе сказала? Ну, Сонька… — Несмотря на драматизм ситуации, Ирина рассмеялась. Фантазия подруги ее позабавила. Но этот-то дурак! До каких лет дожил, а по-прежнему верит всяким глупостям! Ладно бы сказал проверенный человек. Но Соня, которую Смирнов видел пару раз… Надо быть полным идиотом, чтобы попасться на такую неуклюжую приманку.

— Сам догадался, — самодовольно ответил Смирнов.

— Черт бы тебя побрал! — крикнула Ирина и запустила в него цветок в глиняном горшке.

Он еле успел увернуться. Но осколки и комья земли все равно попали на волосы и костюм.

— Убирайся отсюда, к чертовой матери! — Ирина схватила следующий горшок. Учитывая, что цветов в ее кабинете было довольно много и некоторые, например драцена, имели довольно приличные размеры, Смирнов понял, что пора уносить ноги.

— Ладно, — согласился он и отступил к дверям.

Ирина опустила руку с горшком.

— Ничего? — поинтересовалась она.

— Даже не задело. — Андрей пригладил волосы, сбросив землю.

— Я не в этом смысле… Я на тебя кричу, а ты… ничего, спокоен?

— А что, мне в обморок падать?

Ирина схватилась за голову. Смирнов отодвинул ногой осколки.

— Какой я все-таки дурак… — с горечью сказал он. — Я ведь ей поверил. И тени сомнения не возникло… Так это неправда?

— А ты как думаешь?

— Я идиот!

Он вышел, и Ирина услышала, как он зовет секретаря:

— Димочка, тут подмести нужно!

Ирина посмотрела на горшок в руках и швырнула его в стену.

— Почему я ему не сказала насчет абсорбентов? Влюбленная идиотка!