Оставь мне музыку!

Глава двадцать вторая, в которой не обошлось без внезапности

Оставшись в одиночестве, Вирджин обернулась, чтобы посмотреть на часы, висевшие над дверьми. Виртуальное табло показывало без четверти двенадцать. Это она столько проспала?! Вирджин махнула головой, желая выбросить неприятные мысли и сосредоточиться на главном. Ей нужно было попасть на кухню, причём, желательно, без лишних свидетельниц. И как же кстати им запретили с ней общаться! Разговоров с кем-то сейчас очень хотелось избежать. Даже с Эстэль. Ведь едва ли девушки поймут её страдания, зато, наверняка, кто-нибудь, вроде докучливой Аи, полезет с поздравлениями. Вирджин ещё раз покосилась на часы, прикидывая закончила ли Корин разбираться с посудой после завтрака и не осталась ли делать будущие заготовки на обед и ужин. Оглядев непривычно пустынную оранжерею, всё-таки собралась рискнуть. Лучше сходить сейчас, когда большинство занято делами, чем наткнуться на кого-то после обеда, когда у девушек свободное время. Да и самой ей совсем не хотелось с кем-то встречаться. Даже простая мысль о такой вероятности вызывала неловкость.

Вирджин спешно пересекла аллею и скрылась за кустами можжевельника, решив добраться до кухни через сад. О чём быстро пожалела. Маки уже успела полить палисадник, потому земля под ногами была мокрой и вязкой. К туфлям тут же налипли огромные комья грязи, замедляя движения и делая каждый шаг всё более неуклюжим и даже опасным. Вот-вот поскользнешься и упадёшь! Пришлось продолжать путь босиком, что тоже стало ошибкой. В осеннем саду было уже достаточно холодно, чтобы ноги быстро замёрзли и оказались вымазаны в грязи так сильно, что вступить на чистый кухонный пол казалось настоящим кощунством. И крохотный половичок под дверью не сильно спас, хотя Вирджин минут пять пыталась оттереть об него подошвы туфель. За время, пока пришлось возиться с обувью, она успела прислушаться и выяснить, что кухня пустовала. За дверью не доносилось ни звука, а Корин была не из тех поваров, кто предпочитал работать в полной тишине. У неё вечно гремела посуда, постоянно что-то шипело, шкворчало, булькало, и с задором стучал о доску острый нож, словно не разрезая овощи или фрукты, а отбивая чечётку. Нет, такой шумовой оркестр сложно было не услышать, потому Вирджин спокойно вошла в кухню. Торопливо пробежала мимо длинного разделочного стола и устремилась в кладовую. Бар занимал целый стеллаж, и Вирджин замерла перед ним в нерешительности. Что выбрать? Она плохо разбиралась в выпивке, хотя бы потому, что алкоголь ей совсем не понравился. Ей налили бокал чего-то подобного на праздновании шестнадцатилетия. Вирджин хорошо запомнила терпкий обжигающий вкус, а немногим после почти непреодолимое желание отправиться спать. А старший брат вынес неутешительный вердикт:

— Лучше тебе никогда не пить, сестрёнка, а то твоей слабостью могут и воспользоваться.

«Как раз то, что нужно», — ухмыльнулась про себя Вирджин, открывая дверцу. Она выбрала пару длинных и тонких бутылок со сладким ликёром, пузатый флакон тёмно-рубинового вина и уже потянулась за вишнёвым коктейлем, когда сзади раздался удивлённый возглас Корин:

— Вирджин? Что ты здесь делаешь?!

Вирджин вздрогнула от неожиданности и чуть было не выронила скользкие бутылки из рук. Резко обернувшись, она уставилась на Корин, подмечая важные детали. На девушке не было рабочего передника и шапочки — верный знак того, что она только зашла. Ох, если бы Вирджин не тянула с обувью и схватила бы первые попавшиеся бутылки, им бы удалось разминуться! Увы… Теперь придётся что-то говорить! А на языке, как назло, вертелись только язвительные слова.

— А разве не видно? — не скрывая иронии, спросила Вирджин. — Собираюсь отпраздновать своё алое платье!

— Но… но… — Казалось Корин изумлена настолько, что не могла найти подходящих слов. Её взгляд метался то на бутылки, зажатые в руках Вирджин, то на кричащий своей яркостью наряд, то пробегал по заплаканному лицу, приходя в ещё больший ступор. — Тебе же запретили выходить из комнат! — наконец, выдала девушка.

— А тебе разговаривать со мной! — парировала Вирджин.

Корин ошеломлённо замерла, глупо хлопая ресницами.

— Поэтому было бы правильно, если бы ты сейчас сделала вид, что ничего не происходит, и спокойно занялась своими делами, — продолжила Вирджин, перехватывая соскальзывающие бутылки. Ещё не хватало разбить парочку!

— Но так нельзя! — негодовала Корин. — Леди запрещено напиваться!

— Леди, конечно, — поспешно согласилась Вирджин. — Поэтому я тебе крайне не советую делать нечто подобное. Но я ведь фаворитка или, может даже, любимая наложница? Очень похоже на то! Не случайно же Кирэй-сама решил провести со мной и сегодняшнюю ночь. Так что, думаю, мне всё можно! — завершая пылкую тираду, она чуть развернулась и, прихватив ещё пару ближайших бутылок, с самым невозмутимым видом прошествовала мимо онемевшей Корин. Судя по выражению лица девушки, та была потрясена до глубины души. Причём, оставалось неясно, что именно привело её в шок: вопиющая наглость Вирджин или же нарушающее установленные правила гарема поведение Кирэя. Ведь к одной и той же любовнице не следовало приходить дважды подряд, это считалось несправедливым по отношению к другим. И всё же Вирджин было невероятно стыдно за свои слова: добрая и милая Корин точно не заслуживала такого грубого обращения. Хотелось даже вернуться и извиниться! Но Вирджин понимала, насколько это неуместно. Вполне могло статься, что после их разговора накажут и ни в чём неповинную Корин! А если та ей посочувствует, то и вовсе станет соучастницей! Подобного Вирджин допустить никак не могла, потому и нахамила. Теперь она во всём была виновата единолично, а Корин, как истинная леди, даже пыталась её остановить.

К счастью, больше никто Вирджин по пути не встретился, правда, она видела, как дёрнулись шторы в кабинете Фраи. Похоже, за ней всё-таки приглядывали. Однако в комнаты никто не спустился, даже ради того, чтобы забрать запрещённую выпивку.

Оказавшись в своих покоях, Вирджин тут же избавилась от ненавистного алого платья, несмотря на то, что ей следовало носить его вплоть до наступления ночи. Ещё час потратила на душ. Поддавшись брезгливой паранойе, она желала смыть с себя следы прошедшей ночи, маниакально растирая кожу до красноты. А затем потянулись те самые мучительные часы ожидания, которые лишь терзали сознание и не давали отвлечься. Вирджин буквально не находила себе места, то и дело вскакивала, без конца проверяла время и бесцельно мерила шагами гостиную, по сотне раз прокручивая в голове бесхитростный план. Она думала выпить немного незадолго до появления Кирэя, а затем, если что-то пойдёт не так, добавить уже во время ужина. Для этого она незаметно вылила содержимое одной из бутылок в кувшин для воды и припрятала вино за раковиной в ванной комнате. Оставшейся выпивке нашлось место в шкафу среди бесчисленных платьев. Вот только по мере приближения ужина, волнение нарастало. «А что если не сработает?» — переживала Вирджин. Всё-таки полагаться на воспоминания в таком непростом случае казалось не слишком разумным. Вирджин открыла панель айпи и принялась изучать несколько противоречивую информацию. Ни одна статья не отвечала на главный вопрос: сколько потребуется времени, чтобы уже не помнить происходящего. За час до предполагаемого ужина Вирджин окончательно потеряла терпение. В очередной раз вскочив с дивана, она нервно пробежалась по гостиной, а потом остановилась возле столика с кувшином. Бесцветный ликёр на вид ничем не отличался от воды, и единственное, что его выдавало — тонкий вишнёвый аромат. Довольно привлекательный, и Вирджин не удержалась. Плеснула в стакан немного и, закрыв глаза, глотнула. Вкус, на удивление, оказался довольно приятным, даже сладким и не таким уж обжигающим. Вирджин отпила ещё немного, ощутив, как тепло приятно разливается по телу. Нервное напряжение спадало, даря желанное расслабление. Не отдавая себя отчёта, Вирджин глотнула ещё, а потом, налив себе целый стакан, расположилась на диване. Медленно потягивая сладкий напиток, она вдруг стала замечать, что в мир возвращаются краски. Гостиная больше не виделась холодной и чопорной, а вполне милой и уютной. Диван стал удобнее и как-то мягче. А ещё внезапно захотелось подвигаться, потанцевать и даже подурачиться, попрыгав на креслах и диванах, словно маленький ребёнок. Вирджин уже не могла сказать точно, какой именно глоток перевёл желание к действиям. Она только помнила, что сначала самозабвенно кружила вдоль гостиной, а затем, распотрошив попавшуюся под руки подушку, принялась подбрасывать над собой перья. Ей безумно нравилось следить за их незатейливым танцем, сдувать крохотные пёрышки с носа и ловить крупные ртом. За одной подушкой последовала вторая, за ней третья. Как-то незаметно опустел стакан с ликёром, и потому наполнился новый, а потом ещё… Гостиную к тому времени словно засыпало снегом. Даже после того, как была безжалостно разодрана последняя подушка, Вирджин, весело смеясь, принялась сгребать в охапки упавшие перья и вновь подбрасывать их в воздух. Она настолько увлеклась, что даже не расслышала стук в дверь, и потому была крайне удивлена, когда в гостиной внезапно появился Кирэй.

— Что здесь происходит? — Его жёсткий холодный голос разнёсся по комнате, нарушая безудержное веселье.

Вирджин удивлённо уставилась на него, позабыв про перья в ладонях, которые она только собиралась подбросить.

— Я спросил тебя, что случилось? — повторил ещё строже Кирэй и сделал шаг в её направлении. — Почему твоя комната в таком виде?

— Я… я… — Вирджин вдруг ощутила, что язык слушался не очень охотно, и потому слова выходили с некоторым замедлением: — Про-о-осто играла…

— Ты что, пьяна? — Кирэй вмиг оказался рядом и теперь взирал с явным негодованием.

— Ну-у да-а, — протянула Вирджин, не пытаясь отрицать очевидное. Его строгость и недовольство больше не пугали и не раздражали, а напротив, даже веселили. Как он потешно допытывался, кто дал ей алкоголь. Хмурил брови, прожигал взглядом, ну точно хищник на охоте. Высмотрел жертву и целится, чтобы совершить бросок! И как перекосило это грозное лицо, когда прозвучал ответ:

— Я сама! — всё-таки подкинув оставшиеся перья, радостно заявила Вирджин. — Просто взяла на кухне! Что-то разве не так?

— Не так?! — усмехнулся он, и тут же вновь навёл на себя устрашающий вид. — Знаешь ли, вообще-то я рассчитывал, что мы с тобой поговорим…

— Мы? Поговорим? — прервала его Вирджин и звонко рассмеялась. — О чём нам разговаривать?! Или вы считаете перечисление ваших очередных требований разговором? Просто развесьте по стенам, или их так много, что здесь не хватит места?

— Тебе явно стоит протрезветь! — процедил он и опасно склонился, явно намереваясь подхватить на руки.

Вирджин чудом увернулась, едва не налетев на столик, и от былого веселья ни осталось и следа. Теперь ей владел страх. Такой же безудержный и всеобъемлющий.

— Не трогайте меня! — дрожа выкрикнула она, тщетно пытаясь подняться на ноги, но те предательски разъезжались, а Кирэй решительно наступал.

— Вот ещё! — хмыкнул он и вновь попытался поднять её, но в ответ она принялась мельтешить руками. Вирджин действовала на инстинкте и вряд ли осознавала свои действия. В её глазах Кирэй виделся врагом, которого нельзя было подпускать к себе. Он же упорствовал и не оставлял попыток подобраться к ней. В какой-то момент, не рассчитав, она заехала ему по уху. Он дёрнулся. Глаза яростно запылали, и даже воздух стал горячее, обещая вот-вот заискриться. Вирджин оцепенела от ужаса, кажется, на миг протрезвев.

— Похоже, тебе нравится избивать меня, — прошипел Кирэй, приближаясь. — Ну раз тебя такое заводит, будем считать, что я не против! — С этими словами он сгрёб неподвижную Вирджин в охапку и понёс в ванную комнату. Там Кирэй и вовсе не церемонился: бросил в холодную ванну и включил ледяной душ.

— М-м-мне-е х-х-холо-од-но, — стуча зубами, простонала Вирджин.

Вода почти сразу же стала теплее.

— Ну что? Очнулась? — сердито поинтересовался Кирэй, но Вирджин была не в силах ему ответить. Она всхлипнула, мысленно проклиная всё на свете. В ней будто что-то лопнуло, и больше не было сил держаться, потому слёзы сами собой лились из глаз. Несмотря на горячую воду, Вирджин продолжало трясти. И с каждой секундой состояние только ухудшалось. Перед глазами всё расплывалось, превращаясь в одну сплошную пелену, а из груди рвались сдавленные рыдания, горькие и безутешные. В отяжелевшей голове всё разом перепуталось и перемешалось, в ушах стоял шум то ли от льющейся воды, то ли от разыгравшейся истерики. Кажется, Кирэй снова что-то спрашивал, но она даже не понимала, что именно. Лишь, когда он выключил воду и вновь подхватил её на руки, уплывающее сознание ухватило его тягостный вздох:

— Как же с тобой сложно!

Голова болела нещадно, а во рту всё пересохло почти так же как во время сидения в карцере. Вирджин со стоном попыталась перевернуться, но заполучила только ноющую боль в шее.

— Подожди-подожди! Не шевелись пока! — заботливо закудахтала Фрая, и спустя миг к губам прислонили что-то пахучее. — Давай, выпей. Это поможет от похмелья!

Вирджин ощутила себя крохотным ребёнком, которого ещё надо кормить с ложки. Но сопротивляться не стала: послушно приоткрыла рот и хлебнула вязкую солоноватую жидкость. И лишь проглотив, с трудом разлепила глаза и, уставившись на Фраю, хрипло спросила:

— Почему… ты здесь?

— Я видела тебя с бутылками наперевес, а потом Корин подтвердила, что ты утащила выпивку из кухни. Я волновалась!

— А разве… — прочистив горло и пытаясь привстать, продолжила Вирджин. В голове начало проясняться, вот только виски всё ещё давило, словно металлическим обручем. — Разве вам не запретили со мной общаться?!

— Общаться, возможно, но я же оказываю тебе первую помощь! — возразила Фрая.

— Для первой помощи Тодо велел обращаться к нему, — хмуро заметила Вирджин, делая ещё одну попытку подняться. В этот раз более удачную. Ей удалось оттолкнуться от матраса локтями, но она почти сразу же завалилась на бок. От всех этих неловких телодвижений тонкое покрывало не удержалось и съехало, обнажая грудь.

— Боюсь, Тодо никак нельзя допускать к девушкам в таком виде! — констатировала Фрая, и почти тут же её взгляд потемнел, словно она увидела нечто неподобающее.

Вирджин поспешила подтянуть покрывало, вновь осознав, что оказалась в кровати совершенно без одежды. Проклятый Кирэй! Неужели её вчерашняя истерика не остановила его? От этой мысли сразу замутило. Вирджин спешно скатилась с кровати, не выпуская при этом покрывала и пытаясь как-то прикрыться. Встревоженная Фрая тут же подхватилась: помогла удержать равновесие и сопроводила до ванной. Сдерживать рвотный позыв было уже невозможно. Фрая понимающе отвернулась, и почти сразу же послышался её взволнованный голос:

— Мэл, возьми другое лекарство. Это не подошло! И ещё… захвати что-нибудь от синяков!

— Синяков? — ошарашено переспросила Мэл.

Фрая явно замялась. Вирджин, даже покосившись на спину девушки, прочувствовала возникшее смущение.

— Похоже, у Кирэя-сама слегка поменялись пристрастия, — пробормотала Фрая. — И он чересчур увлёкся…

— О… — понимающе отозвалась Мэл, но её настроение почти тут же сменилось недоумением. — Ты сейчас серьёзно?

— Увы, — неохотно призналась Фрая, после чего, уже повернувшись к Вирджин, растеряно добавила: — Не все мы заслуживаем такой страсти.

Мэл только хмыкнула, завершая звонок, тогда как Вирджин, проследив за взглядом Фраи, опустила глаза. Едва прикрытую грудь украшали яркие следы поцелуев. Их вид вызвал новый, ещё более бурный позыв. Вирджин буквально выворачивало наизнанку.

— Ох, милая! — качала головой нескрывающая своего беспокойства Фрая. — Сколько же ты выпила?

Вирджин так и не смогла найти в памяти чёткий ответ, зато сделала неутешительный вывод: подобный метод «забвения» совершенно никуда не годился! Двойное мучение!

К появлению Мэл, Вирджин больше не тошнило, хотя с мыслью о проведённой ночи и её очевидным последствиям она пока не смирилась, и потому довольно болезненно восприняла насмешливый комментарий:

— Вы что, начали ещё в гостиной? — подавая склянку с лекарством, поинтересовалась Мэл. — Впервые вижу такой бедлам!

Впрочем, это было не единственное, что вызвало у девушки удивление. Покрывая мазью следы от поцелуев, которые обнаружились не только на груди, но и на руках, шеи и даже спине, Мэл продолжала качать головой.

— Может, мне тоже стоит выпить перед встречей? — задумчиво спросила она, на что получила резкий ответ от Фраи:

— Даже и не думай! Мигом вылетишь на улицу с огромным долгом!

— Почему? — вмешалась в их разговор Вирджин. Лекарство окончательно успокоило её желудок, и теперь о недавнем кошмаре напоминала лишь навалившаяся усталость.

— Потому! Если что-то сошло с рук одной, совершенно не значит, что стоит делать всем! — сурово возвестила Фрая. — И, пожалуйста, Вирджин, больше не задирай Корин, если мы начнём конфликтовать из-за ревности, ни к чему хорошему это не приведёт!

— Только не спеши с извинениями, — фыркнула Мэл. — Если Корин увидит тебя такой, то, боюсь, в ближайший месяц нам будет грозить сухой паёк!

— Мне всё равно нельзя выходить, — мрачно заметила Вирджин.

— Не думаю, что это надолго, — хмыкнула Мэл и, на удивление оказалась права, как и Фрая, которая успокоила перед уходом:

— Отдыхай и больше не переживай! С сегодняшнего дня начинается подготовка к зимним концертам, потому вряд ли Кирэй-сама появится здесь раньше, чем начнётся весна.

Сообщение от Тодо пришло, едва Вирджин закончила убираться в гостиной. Оно было сухим и кратким: «Ваше наказание закончено». Признаться, Вирджин не поверила собственным глазам. Нервно покрутила айпи, обновила виртуальную страницу и, прочитав сообщение раз десять, осознала его суть. По-видимому, Кирэю действительно больше не было до неё никакого дела. Возможно, он всё-таки разочаровался в ней, и теперь, впредь, не будет досаждать своим излишним вниманием. И, казалось бы, Вирджин следовало возрадоваться, однако её продолжала заботить странная мысль: почему Кирэй так резко изменил своё отношение? Так скоро отменил своё наказание и не предъявил никаких дополнительных соглашений! Казалось бы, после того, что устроила Вирджин, он должен был ещё больше разозлиться, а выходило, что потерял всякий интерес. Ну не мог же Кирэй настолько увлечься работой? Однако вспоминая то самое утро, когда она проснулась в покоях омэйю, Вирджин засомневалась. Тогда он, кажется, сочинял какую-то музыку и не слышал ничего вокруг. Вполне возможно, что помимо изматывающих репетиций, на него вновь снизошло вдохновение, и девушки опять отошли на последний план в его жизни.

Эти мысли заботили Вирджин целых три дня, и каждый раз она вздрагивала при звоне гонга, и нервно просматривала почту, ожидая уведомления о новой встрече. Внутри скребли глухое недовольство и затаённая ненависть, порой не давая спокойно уснуть. Но дни шли, и рутина постепенно брала своё. Девушки вновь начали тормошить её ради новых роликов, и просьбами о помощи. Правда, в этом раз Вирджин была куда избирательней и соглашалась не на всё. Напротив, она предпочла проводить время в дальних аллеях оранжереи, прогуливаясь в одиночестве. Тут не надо было натягивать на себя дежурную улыбку и притворяться, что всё наладилось и жизнь продолжает идти своим чередом. Но она не шла. Жизнь замерла на месте, будто вновь оказавшись закупоренной в карцере. И если там, в настоящем заточении, Вирджин ещё могла надеяться, что всё может измениться, не важно как, главное, чтобы по-другому, потому что жить по-старому было невыносимо! То именно к своей унылой прежней жизни она в итоге и вернулась. И это ещё больше угнетало.

— С тобой точно всё в порядке? — спрашивала обеспокоенно Эстэль, настойчиво предлагая устроить посиделки в комнате, так как начался сезон штормов и к морю ходить было уже небезопасно.

Однако Вирджин упорно отказывалась, ссылаясь на желание побыть одной. Выслушав подобный ответ в третий раз, Эстэль нахмурилась.

— Надеюсь, ты замкнулась в себе не потому, что страдаешь от неразделённых чувств к Кирэю-сама?

Удивлённо уставившись на подругу, Вирджин и подумать не могла, что её молчаливость и закрытость могут принять за подобное! Вот только Эстэль даже в этом взгляде увидела нечто своё:

— Я же тебя предупреждала, что не стоит тешить себя напрасными надеждами! Да, конечно, Кирэй-сама демонстрировал к тебе явное внимание, выбрал фавориткой и вы даже провели вместе две ночи подряд, но ты же не приняла его интерес за признак каких-то более глубоких чувств?

Вирджин с полным недоумением воззрилась на Эстэль, а та, видимо, уверившись в своей правоте, продолжала:

— Пойми, он влюблён только в музыку, а ты всего лишь его новое увлечение, просто более яркое, чем все мы. Знаю, это больно принять, но чем быстрее ты это сделаешь, тем проще тебе будет в дальнейшем.

Вирджин уже не знала, как на такое реагировать, только вот Эстэль вновь всё поняла неправильно. Она порывисто обняла Вирджин и, погладив по спине, словно расстроенного ребёнка, прошептала:

— Ну-ну, только не вздумай из-за этого плакать! Это пройдёт, обязательно пройдёт!

Вот и как после этого ей втолковать, что неразделённым чувством к Кирэю у Вирджин была лишь ненависть? Хотя и та слегка поугасла, когда стало очевидно, что в ближайшее время нежеланных встреч не будет. Зато слова Эстэль хорошо объясняли осторожное обращение других девушек, их снисходительные и якобы понимающие взгляды. Пожалуй, только Корин дулась целую неделю, показывая всем своим видом насколько сильно была оскорблена. Но, в конце концов, даже она приняла искренние извинения Вирджин и сочувственно её обняла:

— Все мужчины одинаковы, будь то люди или омэйю. Им никогда не понять наших чувств!

И хотя Корин явно имела в виду совершенно другое, Вирджин была с ней полностью согласна. Будь то надменный и самовлюблённый Кирэй или серьёзный и рассудительный Тодо, или тот же амбициозный и насмешливый Джаспер, и даже замкнутый и благородный Лукас, — никто из них никогда до конца не понимал той глубины чувств, какую испытывала она к музыке. Её мечта, в лучшем случае воспринималась, чем-то вроде пылкого желания, которое, впрочем, не требовало обязательного исполнения, а то и вовсе нелепым капризом не нуждающемся в каком-либо внимании. И от осознания этого становилось больно и грустно, краски мира стремительно линяли, становясь блёклыми и невыразительными. Всё прочие чаяния и желания, которые порой всё же возникали, теперь казались бессмысленными и глупыми. Вирджин уже ненавидела утро. Как назло, просыпаясь привычно рано, она принималась слоняться из угла в угол, медленно и лениво собираясь на свою очередную бесцельную прогулку. Она могла часами выбирать платье, просто потому, что это здорово растягивало время и позволяло однообразному дню закончиться немного быстрее. Сидя в кабинете, вместо того, чтобы монтировать отснятый материал, Вирджин всё чаще зависала, просматривая глупые ролики в Сети. Порой она даже оставляла дурашливые комментарии к особо примечательным голограммам, но, в целом, это занятие прекрасно подходило для того, чтобы убить время. Правда, в ответ оно ей мстило. С последней встречи с Кирэем прошло чуть больше недели, а Вирджин казалось, что уже миновал целый сезон. И подобное существование обещало к весне свести с ума, и, наверное, так было оно и случилось, если бы на айпи внезапно не пришло шифрованное сообщение. Вирджин сначала решила, что это очередной спам, который частенько доставал её из-за популярности видеоблога. Обычно ей слали предложения по рекламе и сотрудничеству, но Тодо ещё в самом начале открытия канала дал чёткие указания ни с кем подобным не связываться, и все письма безжалостно удалялись. Однако с этим странным посланием сразу пошло что-то не так. Вместо того, чтобы удалиться, оно открылось, само активировало панель для просмотра голограмм и, пока образ будущего собеседника только формировался, механический голос оповестил:

— После прослушивания сообщение автоматически удалится.

«Это что, вирус?» — озадаченно подумала Вирджин, пытаясь отключить айпи, но тот её совершенно не слушался. Голограмма предстала в виде крутящейся сферы и заговорила незнакомым голосом:

— Сюрприз для Вирджин от кое-кого.