От меня беги

29. Хроматическая аберрация

POVДмитрий Шумов

Сегодня что-то определенно не так.

Не только со мной, но и с моей Заразой Тимуровной.

И если о причинах своего кривого лица я знаю, то о том, что творится в светлой головке Ахметовой, могу лишь догадываться, но! Это, сука, тот еще квест с непреодолимыми препятствиями, потому что она порой такие пёрлы выдает, что логика курит за углом, опираясь локтем о забор. Тот самый. Гнилой.

Стучу по рулю пальцами и не свожу взгляда с двери. Задний двор. Вокруг деревья. Никто нас не увидит точно. Осталось самое сложное — договориться с Олесей. И эту почетную миссию на себя взяла Рита. Её способность сбивать с ног своей улыбкой прошла проверку. Особенно на пацанах Аристарха. Стоило Ахметовой появиться в зале, и у всех загорелись глаза. Слюна на пол закапала.

И тут-то у моих демонов на голове зашевелились волосы от ревности. Глаза налились кровью, и все, что я мог делать, — рычать, чтобы отошли на хрен от МОЕЙ Заразы!

Моей?

Да, блядь!

Легко говорить, когда вокруг крутится свора тестостероновых противников. Тяжелее становится, стоит оказаться в четырех стенах с мыслями наедине.

Тут начинается самое «веселое» — сражение с совестью. Последняя проигрывает…

Хотя даже сейчас нашептывает мне о том, что пора уже раскрыть карты.

Влип ведь.

И теперь, как эгоистичная сволочь, боюсь потерять то, что неожиданно приобрел.

— Трогай, шеф! — Рита плюхается на соседнее сиденье с довольной физиономией, и я трогаю, конечно. Как послушный мальчик, прижимаю пальцы к её коленке и веду вверх по внутренней стороне бедра под сарафан, который уже мысленно с нее снял. Округляет глаза, кусает губы и в последний момент хлопает мне по руке. — Кыш!

Вздыхаю. Вдалбливаюсь затылком в изголовье сиденья. В последние дни у меня уже конкретно крышу по ней срывает. Во сне такое творю с Ахметовой, что монахини меня бы прокляли.

Или возжелали.

Тут уж кому на что совести хватит.

— У нас другие планы были, забыл? — щеки Риты наливаются краской. Глаза лихорадочно блестят.

Да, мы уже изрядно лишили девственности раздевалку у Штах. Сегодня в том числе.

И вроде остыл, пока сидел в машине, но вот Зараза снова вбилась в мои мысли и легкие. Ничем не вытравить.

Завожу мотор, посматривая за угол.

— Помню, — выезжаем другим путем, чтобы не столкнуться с джипом и его хозяином.

Ахметова подставляет лицо под яркие лучи солнца. Зрелище просто ВАУ!

Можно рассмотреть каждую веснушку на её любопытном носу.

Мой тоже таким становится. Хочу знать, есть ли у нее солнечные поцелуи на груди и на…

— Димочка, — поворачивается ко мне. Хлопает ресницами. Волосы заплетены в две косы. Косметики ни грамма на лице. Чаще всего именно так, и я кайфую, потому что красивая. И моя!

— М?

Прищуривается. Жду очередной адреналиновый скачок или словесный нокаут. Она может. Уже еле сдерживаю улыбку.

— У тебя есть тайны?

Прочищаю горло.

Смотрю на дорогу.

— У каждого есть тайны.

Ага, давай, Шум! Ты же всегда за честность топил, теперь что? Сливанто со своих же слов?

Скриплю зубами.

— К чему вопрос?

Пожимает плечами.

— Кажется, что близкий человек что-то от меня скрывает. Что делать?

А вот это уже совсем на подставу смахивает…

Останавливаю тачку и ворот. Поворачиваюсь к Рите. С невинным видом вопросительно на меня смотрит. Девочка, которая меня атаковала, спрашивает, что делать. Намеренно давит, или я паранойю?

— Спроси в лоб. Ты же умеешь.

Кивает. Тут же меняет траекторию интереса, а мои внутренние черти встают в агрессивную стойку. Что это было?

— Нам туда? Пустишь меня в «святая святых»?

— Пущу, — комок в горле разрастается.

Выпрыгивает из тачки вперед меня. Оглядывается по сторонам, как ребенок, которого выпустили из клетки. Ни одна девчонка рядом со мной себя так не вела. Большинство уже зажравшиеся. Хотят подарков и регулярных новых впечатлений. Причем последние должны быть из серии «дорого-богато». С такими мне не по пути. С Ахметовой хватает взгляда, чтобы все вокруг воспламенилось и заиграло другими красками.

Выбираюсь следом за ней, беру свой айпад, открываю дверь ключом.

За невзрачным фасадом простой шиномонтажки скрывается настоящий рай творческой личности. Снимаю сигналку, открываю ещё одну дверь.

— Ты и тутшеф?

Присвистывает Рита за спиной. Соловьиха-разбойница. Пропускаю вперед.

— Пока я. Позже парни придут.

Но нас уже здесь не будет, потому что не хрен на Заразу в платье смотреть!

Включаю свет, с улыбкой наблюдаю за тем, как Рита подходит к тачке, над которой я колдую. Протягивает руку, но тут же убирает. Обходит. Замирает около капота.

Я на финальной стадии. Остались детали, но уже выглядит эффектно.

Мажорская тачка. Один из кентов Майора с гонок подогнал заказ. Жалко будет, если по тупости покоцают.

Иду к ней, потому что молчание затягивается. За непродолжительный промежуток времени, что мы знакомы, понял, это не в стиле Ахметовой.

Что-то точно случилось.

Ага. Я у нее случился. Со своим детским планом мести и справедливости.

Если узнала, то сказала бы.

— Ты сказал, что я попробую, — указывает на пасть льва, — вот так.

Встаю у нее за спиной. Обнимаю. Ладони ползут на живот. Подбородком жмусь к ее хрупкому плечику. Ну кайф же, Шум. И тут тебя принимают. Или?

— Будем по эскизу работать.

— По какому?

— Простому, — усмехаюсь, разворачиваю её к себе лицом. Жмусь к мягким губам своими. Пальцы с талии перемещаются на ягодицы. Шагает назад. И вроде отвечает, но чувствую, как она куда-то уплывает.

— Что делаешь?! — взвизгивает, когда подхватываю ее и сажаю на тумбочку. Пока не поняла, вклиниваюсь между стройных ножек. Голубые глаза увеличиваются в размере. Пугается, хотя внешне никак не показывает.

— Рассказывай.

Целую в шею. Еще раз и еще. Расслабляется.

— Что рассказывать?

— Чем ты так озадачена?

Шумно выдыхает. Поднимаю голову. Зрительный контакт. Улыбка Риты плавно стекает.

Ей так не идет.

И эта ещё одна причина моего молчания. Правда собьет самые красивые и вкусные эмоции.

— Я могу тебе доверять?

Нет.

— Немного поздно задаешь вопрос, — увиливаю от ответа с усмешкой.

Переводит взгляд на свои пальцы, которые водят мне по шее. Нежно. Кайфово. Я бы сейчас, как кот, замурлыкал, но напряжение не отпускает.

— Мне кажется, что мой отец — плохой человек.

Хмыкаю.

— Кажется?

Закатывает глаза, показательно перекрещивается.

— С чего ты взяла?

— Подслушала его разговор.

— Плохая девочка.

— Знаю. Вся в отца, видимо.

А вот тут можно немного поспорить…

— Не придумывай.

— Ты его не знаешь.

Отстраняюсь. Лучше бы не знал, да…

— У тебя, наверное, замечательный отец.

— Снова промах, Рита.

Удивленно округляет глаза. Хуевый у меня папочка. И я весь в него.

Ждет, когда я заговорю. Вместо крови резко кипяток по венам. Облизываю губы.

Принимают тебя? Вот и проверь.

— Мой отец в тюрьме. Наркоман, ворюга, агрессор.

Открывает рот. Ничего не говорит.

— Мать терпела, пока он меня не избил. Я мелкий был. Не помню толком ничего. Посадили надолго. Так что… — провожу пальцами по волосам, не сводя с Ахметовой глаз. — Во мне точно дурные гены. Заметно?

Насчет не помню вру нагло. Не хочу ковыряться в тех событиях.

Оставим факты в таком виде. С наложением эффекта.

У меня вся жизнь такая. Как хроматическая аберрация.