Глава 14

Будь ты проклят, ублюдок! — крикнула Марти спокойному Ночному Солнцу. — Ненавижу тебя!

— Ты это уже говорила. — После долгих часов, проведенных в седле, он держался все так же прямо.

Жалкая и беспомощная, Марти размышляла, устанет ли когда-нибудь этот дикарь. Ближе к вечеру они покинули пограничную хижину и направились на север вдоль подножия высоких гор. Марти надеялась, что они устроят привал на закате, но солнце давно скрылось, а похититель, несмотря на ее требования остановиться, продолжал путь.

Напомнив ему, что цивилизованные люди обычно испытывают голод при приближении обеденного времени, Марти получила остатки жареного мяса и хлеб. Однако Ночное Солнце даже не придержал вороного скакуна. Изголодавшаяся Марти съела все до последнего кусочка в тайной надежде, что ее похититель умрет от голода. Если это и задело его, то он не подал виду.

Марти не знала, сколько прошло времени, но по тому, как ныло все ее тело, предполагала, что минуло часов шесть. А они все продолжали свой путь.

И с каждым новым часом ненависть Марти к хладнокровному дикарю все росла. Если она когда-нибудь и сомневалась, что индейцы не имеют ничего общего с белыми людьми, теперь все сомнения рассеялись. Ночное Солнце обладал сверхчеловеческой силой, терпеливо выносил бесконечные неудобства и был абсолютно равнодушен к ее оскорблениям.

Неужели его не трогали и прелести Марти?

Слишком измотанная, она не флиртовала этим вечером с бесчувственным индейцем. Но быть может, завтра Марти сделает попытку расшевелить его. Если ей удастся очаровать индейца, она усыпит внимание своего тюремщика и ускользнет от него. Нужно лишь выкрасть вороного и скакать прямиком к Денверу! Ах, почему она не попыталась сделать это раньше? До сих пор ни один мужчина не устоял перед ней, когда Марти кокетничала. Наверное, даже индейцы становятся уязвимыми, столкнувшись с очаровательной белой женщиной.

— Мы когда-нибудь остановимся? — сердито спросила Марти.

— Вскоре.

— Твое «вскоре» означает на рассвете. А я не могу ехать дальше, не поспав.

— Знаю. — Мельком взглянув на девушку, он отвернулся. — Засыпай.

— Прямо так? — Марти уставилась на него. — Я же не одна из ваших проклятых… — Она прикусила язык, чтобы не сказать «скво». — Индейцы, может, и в состоянии спать верхом на скачущей лошади, а я нет.

— Тогда тебе придется подождать.

— Будь ты проклят! Я ненавижу тебя, ненавижу! — Марти скрестила руки и неохотно опустила голову ему на грудь, понимая, что ни на секунду не сомкнет глаз, пока этот бессердечный чурбан не остановит коня на ночь.

Марти поглядела на его красивое лицо, посеребренное лунным светом, и ее гнев испарился. Видимо, почувствовав, что девушка задрожала, он крепче прижал ее к себе. Марти притихла. Опасно провоцировать похитителя, не следует рисковать. Марти решила больше не жаловаться, сколько бы ни продолжалось их изнурительное путешествие. Она будет тихо сидеть в его объятиях и попытается отдохнуть, насколько это возможно в таком положении. Конечно, о сне нет и речи.

Это была последняя мысль, промелькнувшая в голове Марти, перед тем как она закрыла глаза и заснула.

Ночное Солнце заметил, что девушка забылась сном, опустил свои черные глаза на Марти и осторожно подвинулся так, чтобы ее голова заняла удобное положение у него на груди.

Ее шелковистые темные ресницы отбрасывали тень на бледные щеки. Во сне она выглядела такой невинной! Выражение рта Марти смягчилось, влажные губы слегка приоткрылись, обнажив белоснежные зубы. Блестящий локон упал на щеку, полная грудь легко вздымалась.

Ночное Солнце отвел локон с прекрасного лица и опустил его на обнаженное плечо Марти.

Он ощущал тяжесть в груди, непрошеные эмоции пробудились в нем. Она так нежна и беспомощна! Спит, как ребенок на руках у любящего отца.

Ночное Солнце отвел взгляд от девушки, заставив себя вспомнить о том, почему она оказалась в его власти. Вспомнил он и о другом доверчивом ребенке, когда-то тоже не обделенном родительской заботой.

Воспоминания захлестнули его. Звуки, образы, запахи того рокового утра, после которого минуло много лет.

Тем морозным ноябрьским утром 1864 года он крепко спал в теплом типи рядом со своим дедом, Бредущим Медведем. Спал и весь лагерь Черного Котла. Чейеннский вождь поверил словам белого начальника, Скотта Энтони, который обещал, что чейенны будут находиться под защитой форта Лайон до тех пор, пока стоят лагерем на Сэнд-Крик в Колорадо. Уверенный в безопасности своих людей, вождь не расставил ночных дозорных.

Десятилетний Ночное Солнце проснулся при первых ружейных выстрелах и ржании лошадей. Сначала он не испугался, решив спросонок, что начинается свадебная церемония, которую с нетерпением ждал много недель.

Мальчик заехал на своем любимом пони далеко от дома в Паха-Сапа, в зимний лагерь Черного Котла на Сэнд-Крик в Колорадо. Здесь ожидалось грандиозное празднество: свадьба его лакотской тетушки, Красной Шали, со знатным чей-еннским воином, Поражающим-Всех-Врагов. Вместе с Красной Шалью приехали все родственники: его мать Чистое Сердце, дед Бредущий Медведь и бабушка Кроткая Олениха.

Чейенны были преданными друзьями лакотов, и Черный Котел радовался, что его сильнейший воин берет в жены дочь уважаемого лакотского вождя, Бредущего Медведя. Черный Котел, радушно принимавший гостей, имел все основания для довольства этой зимой.

Впервые за год его племя чувствовало себя в безопасности. Белые люди неплохо отнеслись к ним. Черный Котел очень радовался этому.

Солдаты в форту Лайон пригласили индейца к себе, внимательно выслушали и обещали ему и его народу покровительство. Теперь незачем бояться солдат.

Не прошло и часа после появления лакотских гостей, как Черный Котел выставил перед старым другом, Бредущим Медведем, свои сокровища. Широкая улыбка появилась на бронзовом лице. Чейеннский вождь выпятил грудь, показывая медали, которые Великий Отец, Авраам Линкольн, вручил ему, когда он посетит Вашингтон. Пораженный Ночное Солнце потянулся к сверкающим серебряным медалям, но тут почувствовал тяжелую ладонь деда у себя на плече. Он посмотрел на строгое лицо лакотского вождя и заметил зависть в глазах старика.

Ночное Солнце попятился, но, не удержавшись, присвистнул от восхищения, когда Черный Котел любовно развернул флаг Соединенных Штатов, подаренный ему полковником Гринвудом, комиссаром по делам с индейцами. Мальчик затрепетал, когда чейеннский вождь торжественно повторил заверения полковника Гринвуда в том, что «пока этот стяг развевается над лагерем, ни один солдат не выстрелит в вас».

Бредущий Медведь покачал седеющей головой.

— Это хорошо. Твои и мои люди могут наслаждаться долгим миром и больше не бояться белых солдат, — произнес он на лакотском наречии, которое понимал Черный Котел.

Черный Котел, просияв от радости, положил ладонь на широкое плечо Бредущего Медведя:

— Горжусь тем, что убедил моего лакотского друга. Его любимый внук, — он посмотрел на Ночное Солнце, — и все его люди находятся в полной безопасности в моем зимнем лагере.

Два гордых вождя пожали друг другу руки. Теперь Бредущий Медведь улыбался.

— Пусть начинается праздник, — сказал он. И празднество началось.

Десять дней и ночей не утихали смех и веселье. Старые друзья ублажали и баловали Ночное Солнце, ничуть не смущенные тем, что его отец — белый мужчина. О нем заботились, как о других детях, и никто не называл этого мальчика полукровкой.

Здесь, в чейеннском лагере, крепко сложенного, не по годам развитого мальчугана все считали внуком доблестного лакотского воина Бредущего Медведя. Поскольку он был единственным и обожаемым внуком вождя, ему позволяли допоздна засиживаться со взрослыми. А веселье продолжалось не одну ночь. Люди пили, пускали по кругу трубку, временами палили из ружей. Горячие смельчаки скакали на малорослых лошадях среди типи и стреляли по звездам, мерцающим в черном зимнем небе.

Ночное Солнце поуютнее устроился среди шкур буйволов. Здесь, посреди мирного лагеря Черного Котла, ему нечего было опасаться. Он расслышал пальбу, но это, конечно, стреляли чейеннские храбрецы, оставшиеся в лагере. Большинство воинов Черного Котла отправились охотиться на буйволов, как разрешил им белый солдат Энтони, которому они полностью доверяли. Черный Котел никогда не оставил бы женщин и детей без защиты, если бы знал, что им что-то угрожает.

— Внук, просыпайся! — Бредущий Медведь дернул Ночное Солнце за руку.

— Что такое, дедушка?

Мальчик, моргая, уставился на старика.

— Нападение! Убийцы в синих мундирах рассыпались по лагерю. Снег приглушил топот копыт их лошадей. Беги к женщинам. Поторопись!

Старик вытащил Ночное Солнце из задней части типи, схватил винтовку и вышел навстречу врагу.

Послушавшись деда, Ночное Солнце помчался вдоль излучины Сэнд-Крик, не заметив того, что ниже по ручью быстрой рысью приближался отряд кавалеристов с ружьями наизготове. Весь лагерь пришел в смятение. Сонные, ничего не понимающие люди выскакивали полуодетыми из своих типи. Мужчины кричали и бросались назад за оружием; женщины и дети пронзительно визжали, собаки лаяли, лошади тревожно и громко ржали.

Сердце бешено колотилось в груди Ночного Солнца, когда он стремительно перебрался через излучину ледяного ручья, чтобы отыскать свою мать. Оглянувшись, он увидел американский флаг Черного Котла, высоко реющий на холодном утреннем ветру над жилищем вождя, и расслышал, как тот призывает своих людей не волноваться и объясняет, что солдаты не причинят им вреда.

Ночное Солнце подпрыгивал на бегу. Ничего страшного. Все будет в порядке. Нужно только отвести мать, тетю и бабушку к тому месту, где под флагом Черного Котла собирались остальные женщины. Никакой опасности нет. Ведь Черному Котлу обещали, что, покуда стяг Соединенных Штатов развевается над его жилищем, ни один солдат не выстрелит в людей.

Выбравшись из холодной воды на заснеженный берег, где стояло типи его матери, Ночное Солнце увидел Белую Антилопу, старого чейеннского вождя, прожившего семьдесят пять зим. Тот уверенно шел навстречу приближающемуся отряду.

— Остановитесь! Остановитесь! — крикнул вождь по-английски и поднял руки над головой. Затем он остановился и сложил руки на груди, показывая, что не испытывает страха.

Солдаты подстрелили его.

Вождь арапахо, Левая Рука, быстро вышел из своего лагеря, ведя своих людей под защиту флага Черного Котла. Он, как и Белая Антилопа, не ждал опасности. Увидев войска, Левая Рука скрестил руки на груди и сказал, что не будет сражаться с белыми воинами, поскольку знает: они его друзья.

Солдаты прикончили и его.

С воплем ужаса Ночное Солнце бросился на поиски матери. Окликая ее, он устремился в типи, где та ночевала. Слишком поздно! Его прекрасная любящая мать, не сказавшая ни единого злого слова о белом мужчине, который оставил ее, после того как она забеременела, лежала бездыханная. Ее сердце, разбитое много лет назад, теперь прошила ружейная пуля.

Упав перед матерью на колени, Ночное Солнце обвил ее руками и умолял ответить ему, хотя и знал, что она никогда уже не заговорит. Слезы бежали по его щекам.

— Они заплатят за это, мама. Клянусь! — бормотал он, склонившись к ее еще не остывшей груди.

Ночное Солнце закрыл ее глаза. Затем вскочил на ноги и закричал:

— Бабушка! Бабушка!

На лагерь было страшно смотреть.

Пылали типи, в ужасе метались люди, ружейный дым наполнял воздух. Воины сгоняли женщин и детей в группы, чтобы защитить их, и Ночное Солнце босиком помчался по снегу туда в надежде найти там бабушку и тетю.

Ужас, который он испытал, прежде чем успел добежать до них, остался с ним навсегда.

Красивая девушка, не старше пятнадцати лет, выскочила из горящего типи, моля о пощаде, воздевая руки к приближающимся всадникам. Дьявол в синем мундире втащил ее к себе на лошадь и поскакал прочь. Крича солдату, чтобы тот остановился, Ночное Солнце бросился за ним, но другой кавалерист, проезжая мимо, ударил мальчика по спине сапогом со шпорой.

Когда Ночное Солнце поднялся, солдат и девушка уже исчезли.

Не замечая, что кровь струится по его обнаженной спине, Ночное Солнце продолжал поиски родных, уворачиваясь от мчащихся лошадей, свистящих пуль и сабельных ударов. На бегу, он увидел четырехлетнего мальчика, который, по указанию женщин, вошел в самую гущу схватки с белым флагом. В тот же момент малыш был буквально изрешечен пулями. На глазах Ночного Солнца солдаты ловили мечущихся женщин и насиловали их. В снегу лежали тела убитых. Многим на скаку отрубали головы. Женщины и дети, израненные ударами сабель, все еще пытались спастись бегством.

Ночное Солнце споткнулся о тело павшего воина. Рывком поднявшись, он узнал своего деда, Бредущего Медведя. Старому вождю не суждено было больше бродить по земле. Куда делись его седые волосы? Кровь струилась из ран, окрашивая снег в красный цвет.

Ночное Солнце не оплакивал деда. Бредущий Медведь не одобрил бы этого. Мальчик стал мужчиной. Он должен занять место павшего вождя. Теперь на его плечи легла ответственность за Кроткую Олениху и Красную Шаль, если они еще живы. Он бросился искать их.

Сперва Ночное Солнце заметил свою тетку, Красную Шаль. Он услышал ее испуганные крики, узнал ее голос среди всех других женских голосов и устремился на зов. Солдат заволок Красную Шаль за одно из тлеющих жилищ и там жестоко насиловал ее.

— Нет! — Ночное Солнце бросился к ним, но солдат уже поднимался, застегивая пуговицы на штанах. Ухмыляясь, вояка вскочил в седло, пришпорил коня и ускакал прочь, оставив искалеченную женщину.

Красная Шаль обнаженная лежала на снегу. Кровь сочилась у нее изо рта, правого уха и между истерзанными бедрами. Она снова закричала, когда Ночное Солнце упал на колени рядом с ней. Потом узнала племянника, и слезы облегчения потекли по ее щекам. Натягивая сорванную одежду на поруганное тело, Красная Шаль прошептала:

— Ночное Солнце, убей меня. Пожалуйста, убей!

— Нет! — Мальчик затряс головой. — Ты поправишься, Красная Шаль. Я позабочусь о тебе. — Он погладил ее по исцарапанной щеке.

— Я не хочу жить, — устало проговорила она, и будто в ответ на ее слова солдат, проезжающий мимо, выстрелил ей в висок.

— Спасибо, Ночное Солнце. — Грустно улыбнувшись племяннику, Красная Шаль умерла.

Зная скромность девушки, мальчик прикрыл ее. Через несколько секунд он уже разыскивал свою бабушку.

Ночное Солнце все время чувствовал стойкий запах пороха, крови и смерти. Он как безумный мчался по разрушенному лагерю в отчаянной надежде найти Кроткую Олениху. Вскоре сквозь клубы густого дыма мальчик увидел ее в пятидесяти ярдах от него. Проявляя чудеса храбрости и находчивости перед лицом смерти, она вела за собой перепуганных детей к укрытию, за деревья, растущие на краю лагеря. На руках она несла плачущего малыша, которого передала ребенку постарше, когда они добрались до сосен. Потом бабушка поспешила назад, за другими уцелевшими детьми.

— Бабушка! — закричал Ночное Солнце.

Услышав голос внука, она повернула голову, и в ту же секунду один из кавалеристов подъехал ближе и выстрелил в нее.

— Бабушка! — вновь крикнул Ночное Солнце и кинулся к ней. Она стояла на коленях в снегу, ослепленная, но живая. Ночное Солнце преклонил колени и обвил ее руками.

— Ночное Солнце! — вскрикнула она, услышав нарастающий топот копыт. Кавалерист возвращался. Ночное Солнце поднял глаза и увидел светловолосого всадника, направившего своего коня прямо на них. Оттаскивая полуживую бабушку, мальчик защищал ее своим телом от приближающейся опасности.

— Оставь ее! — крикнул он.

Молодой капитан приблизился почти вплотную, приподнялся в седле и улыбнулся. Затем, вытащив из ножен саблю, приставил ее острый конец к ключице Ночного Солнца. Рассмеявшись, отчего его зеленые глаза засветились, кавалерист, играя, провел длинную косую линию по узкой груди мальчика. Кровь хлынула из раны.

— Убей меня, солдат, или я убью тебя. — Ночное Солнце прищурился.

Зеленоглазый светловолосый капитан кивнул, вытащил револьвер и прицелился. Ночное Солнце, расставив босые ноги и не дрогнув, посмотрел на него смертельно холодным взглядом. Но не успел кавалерист нажать на спусковой крючок, как командующий отрядом приказал:

— Довольно, капитан. Уезжаем. Всадник убрал револьвер в кобуру.

— Я оставлю тебя в живых, индеец, — сказал он Ночному Солнцу и отъехал прочь, оставляя за спиной ослепленную им старуху и истекающего кровью мальчика, поклявшегося, что никогда не забудет его.

— Я не оставлю вас в живых, — проговорил Ночное Солнце. — Когда-нибудь я выслежу и прикончу вас.

Загрузка...