Отчаянный шантаж

Глава 14

В семь утра Филип уже был на верфи. Он не работал накануне и пропустил целое воскресенье на прошлой неделе, так что чувство вины перед братьями достигло апогея.

Кэм приедет через час, а то и позже. Этан, используя последние дни сезона ловли крабов, все утро проведет в заливе и появится на верфи после обеда, так что можно спокойно заняться делами.

Филип включил радио и поднялся в свою каморку. Через десять минут он уже полностью погрузился в бухгалтерскую документацию.

Похоже, они должны всем и вся. Арендная плата, коммунальные услуги, страховые взносы… Правительство ждет свою немалую долю в середине сентября, налоговая инспекция наступает на пятки…

Филип жонглировал цифрами, пытаясь укротить их, и в конце концов решил, что все не так уж и плохо. Хотя большая часть прибыли от первого заказа вернулась в бизнес, они немного заработали. Очередной взнос от текущего клиента не даст им пойти ко дну, вот только когда еще они уверенно встанут на ноги?

Наконец – с сознанием исполненного долга и стараясь не огорчаться из-за непоколебимости законов арифметики – Филип подвел итог и выписал чеки.

Внизу хлопнула дверь.

– Развлекаешься? – крикнул Кэм.

– Развлекаюсь.

– А кое-кому приходится вкалывать.

Кэм не считал бухгалтерию настоящей работой.

– Делаю то, что умею, – пробормотал Филип, захлопывая крышку компьютера, затем сложил отпечатанные счета в аккуратную стопку, сунул чеки в задний карман и отправился вниз.

Кэм, уже надевший пояс с инструментами и переключивший радиоприемник с любимых Филипом блюзов на бешеный рок, аккуратно снял обручальное кольцо и убрал его в карман. Вечером кольцо вернется на свое законное место. При работе с электроинструментами украшения могут стоить пальца, но братья не оставляли обручальные кольца дома.

И Кэм, и Этан так или иначе предпочитали всегда держать кольца при себе. «Как символ? Как подтверждение их нового статуса?» – размышлял Филип. И сам удивился, почему думает об этом.

Кэм холодно взглянул на Филипа, потянувшегося к своему рабочему поясу.

– Не ожидал увидеть тебя таким бодрым и так рано. Кажется, ты накануне поздно лег спать.

– Только не начинай брюзжать.

– Я просто комментирую.

Кэм обращался за поддержкой к Анне, но та отругала его: ему должно быть стыдно, он не должен вмешиваться, он должен понять чувства брата… Уж лучше получить от братца в морду, чем терпеть словесные оплеухи жены.

– Хочешь путаться с ней, твое дело. Она – красотка, хоть и холодная.

– Ты ее не знаешь.

– А ты знаешь? – Глаза Филипа вспыхнули, и Кэм поднял руки. – Хорошо, хорошо. Это твое личное дело. Только помни о Сете.

– Сибил искренне хочет помочь. И она вовсе не холодная, просто росла в такой среде.

– В богатой среде, – уточнил Кэм.

– Да… Частные школы, лимузины, загородные клубы, слуги.

– Трудновато жалеть ее.

– Не думаю, что она ищет сочувствия. Особенно от нас, – предположил Филип.

Кэм пожал плечами и подхватил поднятую Филипом доску.

– Все равно Сибил кажется мне холодной, а не несчастной.

– Скорее сдержанной. Осмотрительной. – Филип вспомнил, как Сибил отреагировала на его признания, но это случилось в первый и единственный раз. Может, Кэм и прав… – Значит, только вы с Этаном имеете право на личную жизнь?

– Нет… – Кэм с легким удивлением взглянул на Филипа. Кажется, братишка серьезен, как никогда прежде. – Ладно. Я поговорю с Сетом о ней.

– Я сам поговорю.

– Как хочешь.

– Он тоже много значит для меня.

– Я знаю.

Филип вытянул из-за пояса молоток.

– Раньше так не было.

– И это я знаю. – Несколько минут братья работали молча. – Но ты все равно от него не отступился.

– Я старался ради папы.

– Мы все старались ради папы. Теперь – ради Сета.

К полудню скелет корпуса покрылся дощатой плотью. Соединение планок внахлестку – трудоемкий, утомительный процесс, но качество и красота – торговая марка Куинов.

"Конечно, Кэм – самый искусный плотник из нас троих, – подумал Филип, оглядывая результат их трудов, – но и я не слабак. Да, я тоже кое-что умею».

– Ты прихватил ленч? – спросил Кэм.

– Нет.

– Вот черт! Держу пари. Этан не голодает. Грейс наверняка сунула ему кучу еды: жареных цыплят или домашней ветчины.

– У тебя тоже есть жена, – напомнил Филип не без ехидства.

Кэм фыркнул и закатил глаза.

– О да. Если я попрошу Анну готовить мне каждое утро ленч, она просто вмажет мне портфелем по физиономии и спокойно отправится на работу. – Кэм задумался на пару секунд. – Однако нас двое. Можем поймать Этана врасплох и свистнуть его ленч.

– Предлагаю более простой вариант. – Филип выудил из кармана четвертак. – Орел или решка?

– Орел. Проигравший покупает ленч на свои. Филип подбросил монету и ловко поймал ее. Орел ехидно подмигнул ему.

– Проклятие! Что ты хочешь?

– Сандвич с тефтелями, большой пакет чипсов и ведро кофе.

– Прекрасно. Закупоривай себе артерии.

– А я не понимаю, как можно есть траву и йогурты. Все равно помрешь, так уж лучше наевшись.

– Я не мешаю тебе, ты не мешай мне. – Филип протянул Кэму чек. – Держи и не трать все сразу.

– Ну, спасибо. Теперь я могу удалиться на покой. И Этану тоже что-то досталось?

– Немного.

– А тебе?

– Я обойдусь, – сказал Филип, натягивая куртку. Кэм прищурился.

– Это не правильно.

– Я веду бухгалтерию и знаю, что правильно, а что нет.

– Ты тратишь время и силы, значит, должен получать свою долю.

– Ничего мне не надо, – повторил Филип, направляясь к выходу. – Когда понадобится, возьму.

– Упрямый сукин сын, – раздраженно забормотал Кэм. – И как прикажете ругаться с ним, если он несет такую чушь?

Вернувшись к работе, Кэм никак не мог отделаться от мыслей о брате. Фил ворчит с утра до ночи, придирается из-за каждой ерунды, из-за каждой ничтожной мелочи, а потом сам же все и улаживает. Загоняет тебя в угол, а потом встает рядом, плечом к плечу. И будто всего этого мало, спутался с женщиной, от которой можно ждать чего угодно.

С ума сойти можно… ну, ничего, он сам присмотрит за Сибил Гриффин. И не только ради Сета. Может, у Филипа и неплохие мозги, но, стоит появиться смазливому личику, и парень дуреет, как последний болван.

– Карен Лоусон, которая работает в отеле с тех самых пор, как втрескалась в младшего Маккинни, видела это собственными глазами. Карен позвонила своей маме, а поскольку Битти Лоусон – моя старая подруга и партнер по бриджу, хотя – если не следить за ней – запросто может прихлопнуть козырного туза, она тут же позвонила мне и все рассказала.

Нэнси Клермонт чувствовала себя в родной стихии, а ее родной стихией были сплетни. Поскольку ее муж, а следовательно, и она, владели приличной собственностью в Сент-Крисе, и в эту собственность входил старый амбар, который братья Куины – между прочим, необузданная троица – арендовали под свою верфь, – хотя один господь знает, чем еще они там занимаются, Нэнси считала своим святым долгом поделиться пикантными новостями.

Конечно, сначала она воспользовалась телефоном, но невозможно получить полное удовольствие, когда не видишь реакции собеседника. Поэтому Нэнси вырядилась в новехонький брючный костюм цвета спелой тыквы, купленный по каталогу «Пенни», что не каждому по карману, и отправилась в кафе «У Кроуфорда» покрасоваться и посплетничать.

Мамаша Кроуфорд, уже почти полвека слывшая главной достопримечательностью Сент-Криса, молча восседала за прилавком в несвежем белом фартуке. Она уже знала эти новости – мало что могло проскользнуть мимо ее ушей и глаз, – но решила сначала послушать Нэнси.

– Подумать только! Этот мальчишка – внук Рэя Куина! А эта заносчивая писательница – сестра мерзкой девицы, что говорила все те ужасные вещи. Мальчик – ее родной племянник, но кому она об этом сказала? Никому! Ни полслова! Просто слонялась по городу, задрав нос, да каталась на яхте с Филипом Куином, и не только каталась, если хотите знать мое мнение. Современной молодежи наплевать на мораль.

Нэнси щелкнула пальцами перед самым лицом Мамаши. Ее глаза горели праведным гневом и восторгом.

Прекрасно зная, что все посетители внимательно прислушиваются к их разговору, и чувствуя, что Нэнси готова отклониться от темы. Мамаша Кроуфорд вклинилась в пылкий монолог:

– Все, кто шептался за спиной Рэя, пока он был жив, и над его могилой, когда он умер, должны бы сгореть со стыда. Как только языки у людей поворачивались? Как только смели болтать, будто он изменил Стелле – упокой господь ее душу – с какой-то Делотер. Ну, это не правда, не так ли?

Она обвела цепким взглядом всех присутствующих, и некоторые потупились. Удовлетворившись результатом, Мамаша посмотрела прямо в сверкающие глаза Нэнси.

– Сдается мне, что и вы верили всяким гадостям о таком хорошем человеке, как Рэй Куин.

Оскорбленная до глубины души, Нэнси выпятила грудь.

– Да что вы. Мамаша, я никогда не верила ни единому слову. – «Обсуждать такие вещи, – мысленно добавила Нэнси, – совсем не то же самое, что верить в них». – Правду сказать, только слепой не заметил бы, что у мальчика глаза Рэя. Тут уж без кровного родства не обошлось. Как раз на днях я сказала Стюарту: «Стюарт, не племянник ли мальчик Рэю или что-нибудь в этом роде?» – Естественно, она не говорила мужу ничего подобного, но ведь могла бы сказать! – Конечно, мне и в голову не пришло, что мальчик – внук Рэя. Подумать только, все эти годы у Рэя была дочь.

"А следовательно, – с торжеством подумала Нэнси, – Рэй все-таки сделал кое-что недостойное, не правда ли?» Не зря она всегда подозревала, что в юности Рэй Куин был необузданным. Может, даже хиппи. А все знают, что это означает: курил марихуану, участвовал в оргиях…

Естественно, Мамаше этого говорить не следовало. Этот лакомый кусочек может подождать благодарных ушей в салоне красоты.

– И подумать только! Его дочь выросла еще более разнузданной, чем мальчишки, которых Рэй и Стелла притащили в дом, – снова затараторила Нэнси. – А та девчонка в отеле, должно быть, такая же…

Зазвенел колокольчик на открывшейся двери, и Нэнси осеклась на полуслове. Надеясь на свежего слушателя, она пылко обернулась и увидела Филипа Куина. Замечательно! Не просто прибавление к благодарной публике, а один из актеров, участвующих в необыкновенно интересном спектакле!

Филип сразу понял, кого тут обсуждают. Вернее, обсуждали до его появления. Все уставились на него, затем виновато отвели взгляды. Кроме Нэнси Клермонт и Мамаши Кроуфорд.

– О, Филип Куин! Я, кажется, не видела тебя с самого Четвертого июля. – Нэнси кокетливо захлопала ресницами. Может, и необузданный, но Филип Куин – необыкновенно красивый мужчина, а Нэнси считала флирт самым лучшим средством для развязывания мужских языков. – Чудесный пикник вы устроили тогда.

– Да, чудесный. – Филип прошел к прилавку, чувствуя спиной любопытные взгляды. – Я бы хотел пару сандвичей. Мамаша Кроуфорд. С тефтелями и индейкой.

– Сейчас, Фил, приготовим. Младший! – гаркнула Мамаша, и ее сын – тридцати шести лет от роду и сам отец троих детей – заметно вздрогнул.

– Да.

– Может, ты наконец отдерешь задницу от стула и рассчитаешь клиентов?

Младший покраснел, что-то пробормотал под нос и занялся кассовым аппаратом.

– Ты сегодня трудишься на верфи, Филип?

– Угадали, миссис Клермонт. Филип взял пакет чипсов для Кэма и отошел к молочному прилавку, чтобы выбрать йогурт для себя.

– Обычно за ленчем приходит ваш мальчик, – заметила Нэнси, которой не терпелось продолжить волнующий разговор.

Филип взял первый попавшийся под руку йогурт.

– Сегодня пятница. Сет в школе.

– Ax да, конечно же! – Нэнси рассмеялась, игриво хлопнув себя по лбу. – Не пойму, что со мной. Сет – красивый мальчик. Рэй, должно быть, гордился им.

– Не сомневаюсь.

– Мы слышали, его тетя здесь, – не унималась Нэнси.

– Насколько я помню, у вас всегда был отличный слух, миссис Клермонт, – заметил Филип. – И пару больших стаканов кофе с собой, Мамаша.

– Сейчас все сделаем. Нэнси, хватит донимать парня. Если постараетесь выжать еще что-нибудь, опоздаете к парикмахеру.

– Не понимаю, о чем вы. – Нэнси гневно взглянула на Мамашу Кроуфорд и взбила рукой волосы. – Но мне действительно пора идти. Мы с мужем сегодня приглашены на прием, и я должна хорошо выглядеть.

Нэнси выпорхнула из кафе и поспешила в салон красоты.

Прищурившись, Мамаша обратилась к посетителям:

– Здесь не комната отдыха. Если вам нечего делать, послоняйтесь по набережной.

Несколько человек вскочили, как ошпаренные, и Филип замаскировал вырвавшийся смешок кашлем.

– У Нэнси Клермонт куриные мозги. Никакого представления о такте, да еще вырядилась, как тыква, – заявила Мамаша, повернулась к Филипу и усмехнулась. – Я тоже любопытна, только если не можешь выжать информацию незаметно, ты не только грубиянка, но и дура. Ненавижу плохие манеры и размягченные мозги.

Филип перегнулся через прилавок.

– Знаете, Мамаша, я подумываю сменить имя на Жан-Клод, сбежать во Францию и купить виноградник в долине Луары.

Весело сверкнув глазами, Мамаша поцокала языком. Она слышала эту или подобную сказочку уже много лет.

– Да ну?

– Я бы смотрел, как зреет на солнце мой виноград, наслаждался бы свежим хлебом и сыром. Прекрасная жизнь. Но есть одна проблема.

– Какая?

– Зачем мне такая жизнь, если вы не удерете со мной? – Филип поднес к губам ее руку и пылко поцеловал.

Мамаша покатилась со смеху.

– О, мальчик, ты неотразим. И всегда таким был. – Она глубоко вздохнула, вытерла слезы с глаз. – Нэнси – дура, но она не злая. Для нее Рэй и Стелла были просто посторонними, чужими. Для меня они были друзьями.

– Я это знаю. Мамаша.

– Люди жадно пережевывают любые новости.

– И это я знаю. Как и Сибил. Мамаша удивленно вскинула брови, но быстро поняла намек.

– У девочки сильный характер. Это хорошо. Сет может гордиться такой тетей. И может гордиться таким дедушкой, как Рэй… Думаю, эта девочка понравилась бы Рэю и Стелле.

– Правда? – Филипу приятно было это слышать.

– Да. И мне она нравится. – Усмехаясь, Мамаша ловко запаковала сандвичи в белую бумагу. – Она вовсе не заносчивая, как думает Нэнси. Девочка просто застенчива.

Вот этого Филип никак не ожидал.

– Застенчивая? Сибил?

– Конечно. Изо всех сил старается не стесняться, только ей это дорого стоит. Ну, хватит болтать. Беги к брату, пока тефтели не остыли.

Сет сидел над раскрытым учебником истории со жвачкой во рту и полными упрямства глазами.

– Какое мне дело до чудиков, которые жили двести лет назад?

– Основатели нашей страны вовсе не были чудиками, – заметил Филип.

Сет презрительно фыркнул и ткнул пальцем в рисунок, изображавший заседание конгресса.

– Дурацкие парики и девчачья одежда. Настоящие чудики.

Филип прекрасно понимал, что парень пытается вывести его из себя, и держался изо всех сил, хотя после тяжелого дня на верфи это было нелегко.

– Только невежды обзывают людей чудиками из-за того, что они одеваются по моде своего времени.

Сет улыбнулся. Ему доставляло огромное удовольствие доводить Филипа и слушать его зубовный скрежет.

– Если мужчина носит кудрявый парик и высокие каблуки, он просто напрашивается на неприятности.

Филип вздохнул. И эту его реакцию Сет обожал.

Вообще-то он не возражал против истории и за последнюю контрольную получил высший балл, однако кто запретит ему повеселиться, если уж приходится выполнять такое нудное задание: выбрать одного из этих чудиков и написать его биографию.

– Ты знаешь, кто они? – спросил Филип, но предостерегающе прищурился, как только Сет раскрыл рот. – Помолчи. Я сам. Они – нарушители спокойствия! Мятежники! Крутые парни!

– Крутые парни? Ну, ты и сказанул!

– Они составляли декларации, выступали с пламенными речами. Они показали кукиш Англии и самому королю Георгу. – Филип заметил искры интереса в глазах Сета. – И дело вовсе не в налоге на чай. Это был просто предлог. Они больше не хотели терпеть давление Англии.

– Тоже мне драка: бумажки и болтовня!

– Отцы-основатели должны были показать народу, за что бороться. Если хочешь, чтобы люди отбросили одно, надо предложить им нечто другое, более привлекательное. – Упаковка жвачки, лежавшая на письменном столе, вдохновила Филипа. – Если я скажу: твоя жвачка – дерьмо, выбрось ее. Ты выбросишь?

– С чего вдруг? Мне она нравится. – И в доказательство Сет выдул огромный розовый пузырь.

– И ты не выбросишь ее, даже если я заявлю, что твоя жвачка – дерьмо и все, кто ее жуют, придурки? Так ведь?

– Конечно.

– А если я предложу тебе что-то новое? Например, супер-жвачку «Космический взрыв»?

– «Космический взрыв»? – Сет недоверчиво взглянул на Филипа. – Ты, наверное, врешь!

– Заткнись и слушай. Новая супержвачка «Космический взрыв» вкуснее, дольше жуется, стоит меньше. С нею ты и твои друзья станете счастливее и сильнее. «Космический взрыв» – жвачка будущего. С новой супержвачкой ты обретешь свободу, на которую никто и никогда не посмеет посягнуть! – с вдохновением импровизировал Филип.

Фил, конечно, странный, ухмыляясь, думал Сет, но с ним весело.

– Классно! Где мне расписаться? Филип остался доволен.

– Похоже, ты понял. Эти парни были кровью и плотью революции. Они должны были взбудоражить народ.

"Кровь и плоть». Сет решил, что эти слова надо обязательно включить в доклад.

– Ну, ладно. Может, я выберу Патрика Генри. Он вроде не такой придурок, как остальные.

– Хорошо. Покопайся в компьютере, составь список книг и дай мне. В балтиморской библиотеке наверняка больший выбор, чем в школе.

– Договорились.

– А как насчет сочинения, которое ты должен сдать завтра? – поинтересовался Филип.

– Господи, ты что-нибудь когда-нибудь забываешь?

– Покажи.

– О боже. – Не переставая ворчать. Сет вытащил из папки один-единственный листок бумаги.

"Собачья жизнь». Господи, парень действительно умен и талантлив, думал Филип, читая об обычном дне, увиденном глазами Глупыша: о том, как чудесно гоняться за кроликами и играть с добрым и мудрым другом Саймоном, как назойливы пчелы… А в конце Глупыш, утомленный полным изумительных событий днем, свернулся в постели, которой щедро делился со своим маленьким хозяином.

– Здорово. И теперь мы знаем, откуда у тебя литературный талант, – сказал Филип, возвращая мальчику сочинение.

Сет опустил глаза и с нарочитой небрежностью убрал листок.

– Рэй был умный и все такое, ведь он был профессором.

– Послушай, Сет, если бы он знал о тебе, то помог бы гораздо раньше.

– Да, я понимаю.

– Завтра я поговорю с адвокатом. С помощью Сибил мы постараемся ускорить оформление опеки.

Сет дернул плечом, схватил карандаш, стал что-то черкать в блокноте.

– Может, она еще передумает.

– Нет, не передумает.

– Не знаю. – Сет первое время ждал, когда передумают Куины. Но они не передумали, и он потихоньку начал верить… и все равно был готов бежать в любой момент.

– Сет, некоторые люди выполняют свои обещания, – серьезно сказал Филип. – Как Рэй.

– Она – не Рэй, – упрямо возразил. – Она приехала сюда шпионить за мной.

– Сибил приехала проверить, хорошо ли тебе живется у нас.

– Ну, мне хорошо. Теперь пусть уезжает.

– Остаться гораздо труднее, – тихо сказал Филип. – Нужен сильный характер, чтобы остаться. О ней уже болтают по всему Сент-Крису. Ты знаешь, как тяжело, когда люди косятся на тебя и шепчутся за твоей спиной.

– Да. Они просто ничтожества.

– Возможно, только все равно больно.

– Ты просто втрескался в нее, – буркнул мальчик.

– Может быть. Она очень красивая. Однако, как бы я к ней ни относился, факты остаются фактами. Парень, не так уж много людей на свете, кому ты нужен. – Филип умолк, дождался, пока Сет поднимет на него глаза. – Я тоже не сразу к тебе привязался. Я помогал тебе, потому что меня попросил об этом Рэй, потому что я любил его и многим был ему обязан.

– Но ты не хотел возиться со мной.

– Да, сначала не хотел. Меня это раздражало. Ты меня раздражал. Но потихоньку все менялось, и в конце концов я стал помогать не только ради Рэя, но и ради тебя самого.

– Ты злился, потому что думал, будто я его сын. Господи! А взрослые свято верят, будто могут скрыть свои секреты и грехи от детей.

– Да. Я никак не мог смириться с тем, что он обманывал свою жену, что ты его сын.

– Но ты все равно написал мое имя на вывеске. Филип даже не сразу нашелся, что ответить.

– Твое имя должно быть на вывеске, ты должен жить здесь, – убежденно сказал он. – И Сибил ты небезразличен, и мы теперь знаем, почему. Глупо отталкивать того, кто любит тебя.

– Считаешь, я должен повидаться с ней, поговорить и все такое? Я думал об этом, только не знаю, что сказать.

– Ты разговаривал с ней до того, как узнал. Можешь попробовать по-старому.

– Может быть.

– На следующей неделе твой день рождения. Знаешь, как готовятся к нему Грейс и Анна?

– Знаю.

Сет еще ниже опустил голову, чтобы скрыть широкую улыбку. Он до сих пор никак не мог поверить, что ему устроят праздничный ужин и он сам выберет еду, а на следующий день – вечеринка с друзьями. Правда, «вечеринка» – сильно сказано, когда тебе исполняется одиннадцать.

– Не хочешь пригласить Сибил на семейный ужин? – осторожно спросил Филип. Улыбка растаяла.

– Я не знаю. Можно бы, но она, наверное, откажется.

– Хочешь, я ее приглашу? Получишь еще один подарок.

– Да? – Губы Сета медленно растянулись в лукавой усмешке. – Только пусть принесет хороший подарок.

– Молодец, парень. Ты нигде не пропадешь.