Отель «Затерянный рай»

ГЛАВА ВТОРАЯ

Парикмахер с улыбкой заглянул в коляску.

— Ну разве твоя мама не похожа на прекрасную принцессу? — спросил он.

Малыш заулыбался, его серо-голубые глазки засияли, на круглой щечке появилась ямочка. Потом он сжал свои похожие на бутон губки и неодобрительно фыркнул. Касс рассмеялась.

— Молодой человек не оценил, но, по-моему, стало намного лучше. — Она бросила на себя последний взгляд в зеркало. — Большое спасибо!

Приезд Гиффорда накануне имел один несомненный плюс, с кислой миной подумала Касс, выкатывая коляску из парикмахерского салона на мраморный пол просторного вестибюля клуба «Сесил». Она наконец привела голову в порядок. Отливающие золотом блестящие пшеничные волосы пышными волнами спускались по плечам, и не надо никакой челки! Касс одернула шелковый черный топ, который надела с легкими летними брюками. Сегодня она выглядела стильно. Настолько стильно, что ее могли принять за постояльца отеля.

Клубный отель «Сесил» — так по-креольски звучало слово «Сейшелы» — был отелем для состоятельных людей. Гостей, которые останавливались в индивидуальных бунгало, живописно разбросанных среди холмистых садов с тропическими цветами, кормили при свечах в обеденном зале. К их услугам были и многочисленные дорогие киоски, расположенные в вестибюле.

Касс обвела взглядом все вокруг. И магазины, и вестибюль были пусты. Видимо, отдыхающих было мало. Подойдя к магазину, в котором продавались сувениры, она остановилась у витрины. Здесь были выставлены роскошные пляжные аксессуары и ювелирные изделия из жемчуга.

Жемчуг красиво обрамлял два отполированных кокосовых ореха. Считалось, что такие огромные орехи, напоминающие обнаженное женское тело, растут только на Сейшелах. Теперь они продавались в качестве сувениров, а когда-то их измельченные ядра использовались как средство, усиливающее половое влечение.

Ее голубые глаза затуманились. Когда они с Гиффордом встречались, им не нужно было никакого стимулирующего средства. Между ними существовало не только полное взаимопонимание, их связывало постоянное и непреодолимое физическое влечение. А занимаясь любовью, они испытывали такую бурю чувств, которая...

Ее взгляд скользнул в сторону. Дверь с золотыми буквами «Менеджер» начала открываться. Мужчина, который собирался выйти, вдруг повернулся и снова исчез внутри. Когда дверь, стукнув, закрылась за ним, Касс нахмурилась. Этот человек с аккуратно подстриженными светлыми волосами, в серебристо-сером габардиновом костюме был подозрительно похож на Керка Уэбера. Она не знала, где останавливался южно-африканец, приезжая на остров, и не была уверена в том, приехал ли он вообще, но клуб «Сесил» как нельзя лучше подходил для него.

Касс двинулась дальше, спустила коляску по нескольким ступенькам и вывезла ее в вымощенный двор на ослепительный солнечный свет. Что означает появление Керка? Может быть, он хочет завершить покупку «Затерянного рая», подумала она и надела темные очки. Если бы это было так! Не сглазить бы...

— Касс! — раздался громкий возглас.

Обернувшись, Касс увидела женщину с короткими, блестящими от геля темно-рыжими волосами. Женщина была в купальнике из золотистой ткани. Она махала Касс рукой со стороны небольшого овального бассейна.

— Привет, Вероника! — с улыбкой откликнулась Касс и остановилась, поджидая. Рыжеволосая женщина в золотых босоножках направилась к ней, покачиваясь на высоких каблуках.

В течение двух последних недель Вероника Майлн была частым гостем в «Затерянном рае». Она приезжала обычно во взятой напрокат машине в середине дня или к вечеру и, едва притронувшись к еде, пересаживалась к бару. Она сидела, не сводя глаз с Джулиуса Адониуса. Этот бармен-сейшелец с точеным лицом, выгоревшими на солнце локонами и привлекательной белозубой улыбкой вполне оправдывал фамилию, которую носил. Как ни странно, его фамилия была очень распространена на островах.

Если в поле зрения Вероники попадал Джек, она обычно шумно восторгалась ребенком. Без умолку щебечущая Вероника утомляла собеседника после первых пяти минут общения, но Касс относилась к ней с сочувствием. За внешней бравадой этой женщины угадывалась потерянная душа.

— Я хотела сказать, что приеду сегодня на обед, — сказала Вероника. — А Джулиус будет?

— Должен. Если только не проспит или не забудет, какой сегодня день.

— Он такой сердцеед, ну прямо как этот маленький парнишка! — заявила Вероника, протянув руку, чтобы пощекотать малышу животик.

Джек, извиваясь, засмеялся.

— У вас есть дети? — спросила Касс.

Вероника выпрямилась.

— Нет. У меня собственный магазин модной одежды — мы продаем одежду только ведущих фирм. Работы так много, что я никогда не могла уделять семье достаточно времени. Сейчас я разведена. Развод был окончательно оформлен в прошлом месяце. И я впервые приехала отдыхать одна. И впервые вернусь в пустой дом... — Она взглянула на безымянный палец, на котором отсутствовало кольцо. Все остальные ее пальцы были сплошь унизаны вычурными кольцами. — Конечно, я могу снова выйти замуж и родить ребенка. Мне только сорок с небольшим, так что еще не поздно.

— Конечно, — подтвердила Касс, надеясь, что в ее голосе не прозвучали нотки сомнения.

— Мне кажется, что я нравлюсь Джулиусу, — заявила Вероника и понизила голос до едва слышного конспиративного шепота: — Он мне тоже нравится.

Касс потупилась. Хотя эта женщина и носила модную прическу «малютка во время ливня» и эффектно одевалась, но выглядела она не то что на «сорок с небольшим», а чуть ли не на все пятьдесят. А Джулиусу было всего двадцать пять...

Он слыл эдаким счастливчиком Ромео, не пропускавшим ни одной юбки. Причем делал он это совершенно открыто, но, может быть, Вероника предпочитала этого не замечать?

— У Джулиуса есть подружка, — мягко сказала Касс. — Вернее, даже не одна. Мне пора! Увидимся позже. До свидания.

— Пока, — произнесла Вероника и, улыбаясь, помахала Джеку.

Касс вывезла коляску на проселочную дорогу. Почти всю прошедшую ночь она не спала, думая о Гиффорде. И теперь ее мысли снова вернулись к нему.

Вчера, когда он ушел из ресторана, первой ее реакцией было: ну и скатертью дорога! Но он никуда не уехал с острова. Весь вечер в бунгало горел свет.

Касс нахмурилась. Пока ее положение матери-одиночки не нарушало привычного стиля жизни — упаси Бог! Она справилась со всеми ударами судьбы и вернула свою жизнь в нормальную колею. Даже выработала планы на будущее. Но появился Гиффорд и спутал все ее замыслы.

— Я собиралась послать папе фотографии, сделанные в твой первый день рождения, — сказала Касс, обращаясь к малышу, сидевшему в коляске. — И если бы он не ответил, послала бы ему другую порцию, когда тебе исполнится два. Если бы и это не сработало, я бы повезла тебя в Штаты, водрузила прямо на середину его письменного стола и сказала: «Эй, парень, знакомься! Твой сын и наследник». Как ты думаешь, тогда бы он задумался?

Джек растопырил пальчики и захлопал ручонками.

— Я совсем не жду от него, чтобы он занимался тобой ежедневно, — мрачно продолжала Касс, — но считаю, что каждый ребенок имеет право знать своего отца. Я хочу, чтобы он проявлял хоть какую-то заботу и внимание. Например, помнил день твоего рождения и иногда брал тебя с собой отдыхать, когда ты вырастешь. И он должен быть с тобой рядом всякий раз, когда ты будешь в этом особенно нуждаться.

— Угу, — произнес ее благодарный слушатель.

— Я собиралась сказать ему все это, когда тебе исполнится два годика. Когда ты начнешь понимать, что у других детей есть папы, и удивляться, куда же делся твой собственный. Да только он объявился сейчас...

Малыш взял в рот пальчик и громко зачмокал.

Могла быть, конечно, и другая причина, по которой Гиффорд так стремительно ушел из ресторана, размышляла Касс. Возможно, он хотел поскорее вернуться к своей спутнице. К женщине, которую он оставил лежать в постели. В его жилах текла кровь настоящего мужчины, с нормальными желаниями, это она испытала сама. И, прекрасно зная Гиффорда, Касс не могла себе даже представить, чтобы он поправлял здесь свое здоровье в полном одиночестве и безделье. Наверняка его сопровождает любовница.

Касс остановилась, откинула спинку коляски, уложила сынишку и подняла верх. Пухлые ручки и ножки Джека покрывал легкий загар, но мать оберегала его от палящих солнечных лучей.

Затем она продолжила свой путь. Не могла ли быть спутницей Гиффорда эффектная Имоджин Сейлс? Чем больше Касс анализировала его поведение накануне, тем больше ей казалось, что Гиффорда Тэйта окружал некий ореол неестественной секретности. Он что-то скрывал. Но что? Возможно, то, что приехал на Сейшелы с актрисой? Коляска преодолела выбоину на дороге. Несколько месяцев назад Касс видела эту американку в одном из телевизионных фильмов. У нее был блестящий парик цвета воронова крыла с короткими завитками, прямо как из рекламы шампуня, и неприятное, какое-то надменное лицо. Одетая во все облегающее, она была отвратительно худа. Эта Имоджин, зло подумала Касс, к тому же позерка и никудышная актриса.

Она помрачнела еще больше. Представлять Джека и обсуждать сугубо личные проблемы в присутствии Имоджин Сейлс?.. Нет уж! Но даже если эта актриса или какая-то другая женщина живет с Гиффордом на его вилле, поговорить им совершенно необходимо. Ради сына им надо установить контакт.

Касс ускорила шаг. Когда-то она считала, что хорошо разбирается в людях. Например, она была убеждена в том, что ее любовник был порядочным, честным и надежным, но все, увы, оказалось иллюзией.

— Как я могла настолько ошибаться? — пробормотала она и замолчала, уносясь мыслями в прошлое...

Генри Декстер, престарелый отец Стивена и в то время глава фирмы, был тем человеком, который впервые обратил ее внимание на корпорацию «Тэйт-Хилл».

— Эти двое далеко пойдут, — заявил он, входя однажды утром в офис своего сына, чтобы вручить ему рекламный журнал. — Прочти эту статью, и ты увидишь, какие они амбициозные, насколько хорошо информированы и какие энергичные. — Он нахмурился. — Обрати внимание и на то, как много они работают!

— Хорошо, папа, — послушно ответил Стивен, отложив журнал в сторону. Он так и не притронулся к нему больше.

Эту статью прочла Касс. Будучи новым и добросовестным секретарем, она читала все, что должен был читать, но не читал Стивен Декстер. Статья была о двух американцах — Гиффорде Тэйте и Брюсе Хилле. Когда-то они были лыжниками, даже представляли свою страну на международных соревнованиях и завоевывали медали. Поскольку оба молодых человека получили коммерческое образование и прекрасно знали спорт, которым занимались, они решили заняться производством модернизированного лыжного оборудования.

Через несколько лет предсказания старика сбылись. Корпорация «Тэйт-Хилл» расцвела, ее продукция уже охватывала и другие виды спорта, а сфера деятельности расширилась. Корпорация занималась недвижимостью, шарами для воздухоплавания и имела приносящую миллионный доход долю в производстве компьютерных программ.

Тем временем Генри, перенесший инфаркт, был вынужден уйти на пенсию, а дело Декстеров покатилось под уклон. Будущее этой традиционной, немного старомодной фирмы, название которой гарантировало высокое качество бит для крикета, теннисных ракеток и спортивной обуви, оказалось под угрозой. И тут пришло письмо из корпорации «Тэйт-Хилл» с предложением начать переговоры о продаже фирмы.

Несмотря на все заверения Стивена в том, что он может изменить ситуацию, к его большому огорчению старик Декстер распорядился, чтобы представителей «Тэйт-Хилл» допустили к инспектированию фирмы на предмет возможного ее приобретения. Вскоре после этого в Лондон прилетел Гиффорд.

После недельного изучения баланса в лондонском офисе фирмы и анализа финансовой информации, которую ему неизменно представляла Касс, он попросил, чтобы она проинформировала его о состоянии дел на предприятиях фирмы и о планах на будущее.

— Почему именно я? — изумилась тогда Касс.

— Потому, что вы — вундеркинд! — Гиффорд с улыбкой посмотрел на девушку. — И потому, что вы мне нравитесь.

Она засмеялась. Им с самого начала было хорошо работать вместе. Скоро выяснилось, что оба обладают чувством юмора.

— Да и вы мне тоже в какой-то степени, — ответила она тогда.

— И только? — спросил мистер Тэйт с наигранным страданием. — Придется подключить все мое мужское обаяние.

— Разве оно у вас есть? — поинтересовалась Касс с серьезной физиономией.

— А вы не замечали?

— Ну так, какие-то проблески...

— Это означает, что я должен начать фактически от линии старта. — Гиффорд громко вздохнул. — Ну что ж...

С каждым днем Гиффорд нравился ей все больше и больше. Он знал, чего хочет, бывал иногда деспотичным, но в то же время всегда оставался благопристойным и забавным. И с ним было легко. Он обладал такой огромной жизненной энергией, что в сравнение не шел ни один из тех мужчин, которых она знала раньше. К тому же Гиффорд был еще и необыкновенно привлекателен в сексуальном плане.

Когда неожиданно ему понадобилось срочно вылететь по делам в Штаты, Касс почувствовала себя так, словно чего-то лишилась.

— Ты скучала без меня? — спросил Гиффорд, возвратившись через неделю.

— Да, — чистосердечно призналась она.

— Я тоже скучал без тебя. — Его серые глаза были серьезными. — Мне понадобится месяц, чтобы разобраться до конца с фирмой Декстера, так что...

— Так долго? — перебила она.

Он криво усмехнулся:

— Так долго. Я хотел узнать, сможешь ли ты уделять мне внимание по уикендам, чтобы показать Лондон.

— С удовольствием, — ответила Касс.

Они стали ходить по музеям и художественным галереям, посмотрели несколько спектаклей в театре, а потом ужинали при свечах.

Их отношения становились все более теплыми. За пределами офиса в Лондоне Гиффорд старался взять Касс за руку. Вечером, проводив в Путни, в ее квартирку, целовал на прощанье. Это были горячие поцелуи, от которых у нее подгибались колени, и перехватывало дыхание... и возникало желание чего-то большего.

Время летело быстро. Они и оглянуться не успели, как подошла последняя неделя его пребывания, когда они договорились о заключительном осмотре предприятий фирмы «Декстер».

— Как тебе пришло в голову заняться этим бизнесом? — спросила с любопытством Касс как-то вечером, когда они сидели в его гостиничном номере.

Весь этот дождливый апрельский день они провели на фабрике спортивной обуви на севере Англии. Вернувшись в гостиницу, Касс по просьбе Гиффорда напечатала заключение на портативной пишущей машинке. И теперь они сидели, расслабившись, за бутылкой хорошего белого вина.

— Совершенно случайно, — ответил Гиффорд. — Мы с Брюсом были полны всяких идей, но у нас не было ни денег, ни технологий, чтобы запустить их в жизнь. Однажды один из производителей одежды для лыжников увидел меня по телевизору.

— Ты участвовал в соревнованиях?

— Нет, комментировал их.

— Ты еще и комментатор? — удивленно спросила она.

— Был когда-то. Одно время вел спортивную программу. — Он откинул блестящие черные волосы, падавшие на глаза. — Но я бросил это дело.

— Почему?

— Мне не нужна была популярность. Передача транслировалась на несколько штатов, что сделало меня известным. Но мне не нравится, когда на меня набрасываются совершенно незнакомые люди или в мою личную жизнь лезут журналисты. И вот этот производитель одежды для лыжников спросил, не соглашусь ли я рекламировать их продукцию, — продолжал Гиффорд. — Тут-то мы с Брюсом и обрушили на него свои идеи. Он дал нам кредит, возможность пользоваться фабрикой — и пожалуйста!

— Не может быть, чтобы все было так просто, — возразила Касс.

— А это и не было просто, — с грустной миной подтвердил Гиффорд. — Это стоило нам, новичкам, много крови, пота и слез. Зато теперь...

— Жизнь прекрасна?

Протянув руку, он завел ей за ухо прядь шелковистых пшеничных волос.

— Жизнь просто изумительна, — произнес он тихо.

Ее сердце глухо забилось. Безликий гостиничный номер, дождь, стучащий в окна, свинцовое ночное небо — все померкло. Для нее существовал только Гиффорд: прикосновение, хрипловатый голос, желание, которое она читала в его серых глазах. Желание, которое, как она понимала, было созвучно ее собственному.

Он откинулся на спинку дивана и ослабил узел галстука.

— Твой босс не из тех, кто работает до крови, пота и слез, — сказал он. — Он может всего лишиться, но и не подумает ходить каждый день на работу.

Касс смутилась. Чувство лояльности требовало от нее опровергнуть этот факт. Но Гиффорд все равно догадается, что она лжет.

— Стивену было предначертано с рождения продолжать дело отца. Это семейная традиция, — объяснила она. — Но он не проявляет к этому настоящего интереса...

— Зато ты проявляешь! Ты знаешь, что происходит во всех звеньях. Поэтому я и попросил, чтобы именно ты сопровождала меня.

— Попросил? — сказала Касс. — По-моему, это больше походило на требование.

Усмешка тронула его губы.

— Пусть будет так. Потребовал. Но если бы поехал Стивен, от него не было бы никакого толку. Ты явно опекаешь этого парня. Надеюсь, он хорошо тебе платит?

— Так хорошо, что с моей стороны будет глупостью когда-нибудь уйти, — ответила она.

— Что связывает вас? — поинтересовался Гиффорд, отпив вина и устремив на нее взгляд своих прищуренных серых глаз. — У вас, несомненно, хорошие отношения, и Стивен дал мне понять, что...

— Что он дал тебе понять?

Гиффорд нахмурился:

— Что вас связывают... личные отношения...

Она расхохоталась.

— Меня и Стивена? Да нет! Ты, должно быть, неправильно его понял. Я работаю на него очень давно, но, хотя он всего на пару лет старше, для меня Стивен Декстер все равно что младший брат.

— Эгоистичный и наглый младший брат, — откомментировал Гиффорд.

— Временами, — вынуждена была согласиться Касс. — Но он может быть и добрым, и внимательным, и веселым. Его всегда подавлял отец. А мать постоянно баловала — Стивен был поздним и единственным ребенком, такое мало кто может выдержать...

— Родители иногда ставят своих детей в весьма затруднительное положение, — мрачно заметил Гиффорд и замолчал. Потом удовлетворенно кивнул: — Значит, вы со Стивеном просто друзья. Это хорошо!

— Почему хорошо?

— Потому что это значит, что у тебя нет серьезных отношений с каким-то мужчиной, так что...

— Но почему ты в этом уверен? — перебила его Касс.

— За все время, что мы путешествуем вместе, ты ни разу никому не позвонила. — Он вдруг с тревогой взглянул на нее. — Я не сомневаюсь, что тебе приходится отбиваться от парней, но неужели существует что-то серьезное?

Касс помотала головой. В свои двадцать пять лет она пережила всего один роман — он закончился больше года назад.

— В данный момент нет.

— Слава Богу! Значит, ты не будешь возражать против того, чтобы занялись любовью, — заключил Гиффорд.

Атмосфера стала напряженной.

— Заняться любовью? — осторожно повторила Касс.

— Это неминуемо.

— Ты так считаешь?

— Я так считаю.

Пересев поближе, Гиффорд взял из ее дрожащих пальцев бокал и поставил его рядом со своим на низенький столик.

— Это другая причина, возможно более важная, по которой я просил, чтобы ты сопровождала меня.

— Ты хитрый и коварный, — заявила Касс. — Акула, пекущаяся только о собственных интересах!

— Разве я один такой? — И Гиффорд улыбнулся своей восхитительной улыбкой, что растопила бы и лед. — Ты ведь тоже знаешь, что мы займемся любовью. — Взяв ее лицо в свои ладони, он заглянул ей в глаза. — Ты предполагала, что рано или поздно мы окажемся в постели. Правда?

Она судорожно сглотнула. К чему было отрицать правду?

— Да.

— Ты хочешь меня, а я хочу тебя. Ты просто сводишь меня с ума. — Он страдальчески поднял брови. — Черт возьми, Касс, я страдаю.

Она усмехнулась.

— Ты хочешь, чтобы я пожалела тебя и избавила от страданий?

— Это было бы гуманное проявление величайшего великодушия. Теперь... — Гиффорд притянул ее к себе и поцеловал.

Он раздвинул своими губами ее губы. Держась руками за его плечи, чувствуя, как у нее голова идет кругом, Касс растворилась в поцелуе. Он был нужен ей. Она так долго жаждала его! Она крепче обняла Гиффорда, и они поцеловались снова. А потом Гиффорд отвел ее в свою спальню.

Он оказался чутким любовником. Нежным и в то же время уверенным. Как и в бизнесе, он знал, чего хочет. Он брал и давал. Когда он овладел ею, Касс почувствовала, что вот-вот умрет от переполнявших ее чувств. Страсть выжала из ее груди стон. Никогда еще она не ощущала такого сильного желания и никогда не испытывала ничего подобного.

Последние дни, проведенные вместе, слились в один восхитительный туманный миг любовной близости. Все фабрики были проверены, факты собраны, отчеты напечатаны. После возвращения в Лондон сознание быстротечности времени сделало их встречи еще более драгоценными, а любовные ласки — еще более настойчивыми. Через три, потом два, а потом один день Гиффорд должен был улетать обратно в Бостон.

— Нам надо поговорить, — заявил он утром в день отлета.

К этому времени он перебрался из шикарного гостиничного номера в ее скромную квартирку в Путни. Они проснулись на рассвете и занялись любовью. Потом, когда зазвонил будильник, заставили себя встать и сделать пробежку. Гиффорд сказал, что дома пробегает каждое утро несколько километров.

Вернувшись домой, он встал под душ, а Касс в это время приготовила кофе с гренками. Войдя в ванную и увидев, как по его упругому телу струится вода, она в нетерпении сбросила с себя одежду и встала рядом с ним под душ. Их снова охватила страсть...

— О чем поговорить? — спросила она, когда они сидели перед уже пустыми чашками.

— О нас, — спокойно ответил он.

Ее сердце сделало сальто. В эту минуту Касс решила, что он собирается сделать ей предложение. Правда, они были знакомы всего пару месяцев, но она была уверена, что любит его. Более того, она подозревала, что Гиффорд тоже влюблен в нее. Они ни разу не говорили об этом и не давали друг другу никаких обещаний, но... они были созданы друг для друга — между ними царило полное взаимопонимание, а сексуальное влечение походило на колдовство.

— А что о нас? — спросила Касс, не в силах удержаться от улыбки.

Гиффорд Тэйт — именно тот мужчина, которого она ждала всю свою жизнь. Она любила его, и это чувство было настоящим.

— Наша связь... довольно пылкая, но мне кажется, нам надо охладить наши чувства, — сказал Гиффорд, облизнув губы. Хотя он заранее продумал свою речь, она давалась ему нелегко. Лишь паническое чувство самосохранения подсказывало ему, что он должен, обязан это сказать. — Как ты знаешь, я сообщу Брюсу, что нам надо купить «Декстер», и у нас с тобой есть шансы встретиться в будущем, — продолжал он. — И хотя, может быть, это и избитое выражение, но, если бизнес смешивают с удовольствием, возникает множество проблем. Так что это не очень удачная идея...

Сердце Касс сорвалось куда-то вниз, но отважная улыбка осталась на губах. Его слова маленькими острыми кинжалами вонзались в плоть, разрывая ее. Для нее это была не «связь». Это было нечто большее.

— Согласна, — тихо ответила она.

Встав со своего кресла, Гиффорд засунул руки, сжатые в кулаки, в карманы брюк и начал мерить шагами маленькую кухню.

— Строить серьезные отношения тоже не очень-то умно. Я должен честно признать, что боюсь быть связанным. Видишь ли, я не создан для семейной жизни. Мне нравится быть независимым. Идти туда, куда хочу и когда хочу. Иметь возможность кататься на лыжах или ходить под парусом. Или уезжать по делам без... — Он неожиданно замолчал и посмотрел на нее. — Ты не возражаешь? — спросил он, словно смысл ее слов только что дошел до него.

— Не возражаю. Я никогда не предполагала, что наши отношения могут стать серьезными.

— Не предполагала?

— Боже мой, нет! Наша связь была забавной, — Касс сдавленно засмеялась. — Что касается семейной жизни, я для нее тоже еще не созрела. И долго не созрею, надеюсь.

Гиффорд провел рукой по непокорным волосам. Он выглядел удивленным, но вздохнул явно с облегчением. А чего он, собственно, ожидал? Что она вступит с ним в дискуссию или бросит ему в лицо гневные обвинения? Или зальется горючими слезами? Касс окаменела. Это был первый в ее жизни случай, когда мужчина отказал ей, — но будь она проклята, если заплачет!

— Ты хотела позвонить и заказать машину, чтобы меня отвезли в аэропорт, — напомнил он.

— Да-да, сейчас, — бодро ответила она. — Сейчас.

До чего я глупа, думала Касс, когда он уехал. Тупоголовая и доверчивая! У Гиффорда Тэйта есть все: потрясающая внешность, атлетическое сложение, внушительный счет в банке. Да легионы женщин с радостью бросились бы к нему на шею! А он при этом остается в свои тридцать шесть лет холостяком. Отсюда следует, что он противник всяких уз. Он никогда и не задумывался над тем, любит ли ее.

Словно в доказательство этого, месяц спустя она наткнулась на его фотографию в спортивном разделе одного из американских рекламных журналов. Он стоял с Имоджин Сейлс, обвившейся вокруг него, как плющ. В статье цитировались слова этой актрисы. Она скромно подтверждала, что они «пара».

Касс швырнула журнал в мусорную корзину. Гиффорд Тэйт послужит ей уроком, хотя и жестоким, и она выбросит его из головы. С нее хватит!

Через пару недель доктор подтвердил ее подозрения. Она была беременна...

К тому моменту, когда Касс свернула на дорогу, которая, петляя среди деревьев, вела вниз, к «Затерянному раю», Джек крепко спал. Она поставила коляску на веранде и вошла внутрь.

Эдит готовила обед, а Маркиза, юная болтливая уборщица, а иногда по совместительству и официантка, ставила в вазы цветы.

— Мне нравится твоя прическа, — заметила Эдит.

— Просто класс! — вставила Маркиза.

Касс улыбнулась:

— Спасибо. Чем могу помочь?

— Можешь пойти к соседу и забрать бокалы, — сказала Эдит, ловко разделывая свежую рыбу, перед тем как запечь ее с чесноком и подать под острым лимонным соусом. — А заодно можешь поупражняться там на велотренажере.

— Скоро прибудет туристская группа, — возразила Касс. Встреча с Гиффордом неизбежна, но лучше самой выбрать время и место встречи. Увидеться с ним сейчас? Нет, она не готова к этому!

— Туристы будут здесь не раньше чем через час. Так что у тебя полно времени. Мы с Маркизой присмотрим за малышом, — успокоила ее Эдит и махнула рукой: — Иди!

Зайдя к себе в коттедж, Касс надела обтягивающую майку цвета лаванды, натянула серые трикотажные шорты, завязала шнурки кроссовок. Она решила, что начнет с того, что предложит Гиффорду взглянуть на ребенка. Надо вести себя сдержанно, спокойно и дружелюбно, ради Джека нельзя позволить себе превратить Тэйта во врага.

«Затерянный рай» находился на покрытом буйной растительностью мысе, оканчивающемся полоской белого песчаного пляжа. К востоку простирался длинный узкий мелкий залив, а с западной стороны — окруженная гранитными скалами небольшая подковообразная бухта. По тропинке, огибающей эту бухту и вьющейся среди деревьев, Касс направилась в сторону виллы с верандой.

Солнечный свет пятнами лежал на желто-зеленых листьях пальм и освещал плети пурпурных орхидей, свешивающихся с деревьев. Искрилась морская гладь. Со свистом проносились стрекозы, похожие на миниатюрные цветные вертолеты.

В одном путеводителе Касс прочла, что, когда генерал Чарлз Гордон, герой штурма Хартума, посетил остров Праслен в конце восьмидесятых годов прошлого века, он решил, что попал в библейский райский сад. Она улыбнулась. Генерала можно было понять.

Со своими лесистыми холмами, усеянными огромными валунами, с изобилием дикорастущих цветов, Праслен был одним из самых красивых островов в мире. И одним из наиболее безопасных, размышляла Касс. Преступления были здесь редкостью, и людям и в голову не приходило запирать двери своих домов.

Когда Касс поднималась по каменным ступеням, ведущим на веранду, протянувшуюся вдоль задней стороны дома, на ее губах улыбки уже не было. Возможно, если бы она взяла с собой Джека, его неотразимое очарование облегчило бы встречу. Может быть, ей лучше уйти и вернуться сюда днем? Отступление пахло малодушием и лишило бы их бокалов, но...

Она остановилась. Гиффорд монотонно вышагивал по «бегущей дорожке». Гимнастический зал находился в угловой комнате, и через боковое окно ей был виден его силуэт. Она осторожно поднялась на самый верх лестницы. Интересно, есть ли с ним кто-нибудь? Имоджин Сейлс, например? Прилипчивая, тощая, как палка, Имоджин! Она бросила взгляд на свой немного округлившийся живот. Если это так, она повернется и сразу же уйдет.

На цыпочках дойдя до конца веранды, Касс осторожно заглянула сквозь стеклянные двери. Гиффорд, в одних черных боксерских трусах, с блестящим от пота мускулистым торсом, продолжал шагать по «бегущей дорожке». В комнате никого больше не было.

Его шаги были нетвердыми. Резкими. Затрудненными. Касс подошла поближе и вгляделась повнимательней. Начиная от колена и вниз, его левая нога была иссохшей и деформированной. Уродливые шрамы бороздили побледневшую и слегка сморщенную кожу. Казалось, его колено было раздавлено, а потом восстановлено, но восстановлено неудачно.

И тут Гиффорд заметил ее. Заметил и ругнулся сквозь зубы. Он считал, что находится один. Он хотел быть один. Ему не нужно было, чтобы его видели, осматривали и... жалели.

Сойдя с тренажера, он взял трость, которая стояла рядом. Прихрамывая, подошел к стеклянной двери и распахнул ее.

— У тебя дурная привычка совать нос в чужие дела! — резко бросил он.

— Нет, я...

— Ты решила подглядывать за мной? — Он посмотрел на нее сверху вниз. Его серые глаза были холодны как сталь. — Я просил тебя позвонить перед тем, как придешь.

— Извини, я забыла.

— У тебя не в порядке память!

— Прогрессирующая амнезия. Извини, — спокойно сказала Касс. — Тем не менее, совершенно незачем выходить из себя. — Она посмотрела вниз. — Что у тебя с ногой?

— Тебе неприятно?

— С чего ты взял?

— Как же! Держу пари, — проворчал он.

— Когда я была подростком, то проводила уйму времени в кино, в смертельном страхе созерцая пришельцев, немыслимых чудовищ и оживших мертвецов. Поэтому, даже если бы из тебя полезли внутренности или стала медленно вытекать зеленая слизь, я бы и глазом не моргнула. А уж искалеченная нога!.. Ха! Это вообще ничто.

— Я попал в автомобильную катастрофу, — сказал Гиффорд. Дойдя, хромая, до стула с высокой спинкой, он сел и начал натягивать джинсы.

Касс ощутила прилив нежности. Полтора года назад этот мужчина был в прекрасной форме. Эталон человеческой породы. Она вспомнила, как он выглядел под душем: крепкое тело, гладкая кожа на руках и ногах... Она вспомнила также их совместные пробежки ранним утром по лондонским улицам. Тогда его походка была уверенной, шаги твердыми, а сейчас...

Она вошла в комнату. Он уже встал и застегивал молнию на джинсах. Теперь она знала, почему он прятался вчера.

— Ты имел в виду автокатастрофу, когда сказал вчера о том, что нездоров? — спросила она.

Гиффорд кивнул.

— Я долго пробыл в больнице.

— Сколько?

— Почти пять месяцев. Нога у меня была совершенно раздроблена, и ее восстановление оказалось делом очень продолжительным. — Взяв полотенце, он начал промокать пот на шее и плечах. — На одном из этапов возник даже вопрос о ее ампутации.

— О, нет!

Он улыбнулся странной улыбкой.

— Моя реакция была точно такой же.

— Наверное, это была серьезная катастрофа?..

— Страшная, — тихо сказал он. Касс заметила, что воспоминания были мучительными для него. — Машина слетела с дороги, проскочила через ручей и врезалась в скалу. Кузов был смят, в ногу мне вонзились металлические осколки, а ступня почти пополам сложилась под педалью. Мы находились довольно далеко от города. И хотя водитель следующей за нами машины вызвал аварийную службу — слава Богу! — потребовалось какое-то время, пока она приехала. Меня пришлось уносить на носилках...

— За рулем был ты? — спросила Касс.

— Я.

— Ты сказал «мы». Пострадал еще кто-нибудь?

Гиффорд помотал головой.

— Имоджин перепугалась, но — удивительное дело! — не получила ни единой царапины! Больше никто не пострадал. Имоджин — это Имоджин Сейлс, пояснил он, медленно проводя полотенцем по завиткам темных волос на груди. — Она...

— ...актриса. Я знаю. Я однажды видела фотографию вас двоих в одном рекламном журнале. — Скорее бы он закончил вытираться и надел рубашку. Ритмичные движения, которыми он растирал свой торс, вызывали в ней возбуждение, острое и непреодолимое. — В газетах ничего не было об этой аварии. И в «Декстере» никто даже не упомянул об этом, — продолжала Касс, нахмурившись. — Ни Стивен, ни Рон Майерс.

Рон Майерс был тот американец средних лет, которого прислали управлять компанией. Хотя Гиффорд говорил, что они с Касс еще встретятся, этого так и не произошло. То ли он хотел, чтобы их разделял Атлантический океан, то ли просто с головой ушел в другие дела — она не знала. Рон Майерс занимался в дальнейшем «Декстером» единолично. Именно Рон, сохраняя унаследованное имя фирмы, вдохнул новую жизнь в торговлю и нанес поражение конкурентам.

— Я не хотел, чтобы на меня налетела пресса, поэтому попросил Брюса, моих родственников и друзей молчать об этом. Рон знает о том, что произошло, так же как и все сотрудники в Бостоне. Но он мог ничего не сказать Стивену. Насколько я понимаю, их отношения очень далеки от приятельских.

— Стивену нелегко чувствовать, что его отодвинули в сторону, — попыталась объяснить Касс и, набрав воздуха, спросила безразличным тоном: — А Имоджин сейчас с тобой?

— Нет... — Нахмурившись, он перебросил полотенце через спинку стула. — Наши отношения были непродолжительными.

— Как и наши, — не удержавшись, заметила Касс.

После небольшой паузы он ответил:

— Да.

— С тобой живет здесь какая-нибудь новая спутница? — как можно более небрежно спросила она.

— Кто я, по-твоему, Дон Жуан? — со злостью спросил Гиффорд. — Нет, я один. Как я понимаю, ты пришла за бокалами и... — Он замолчал и устремил взгляд на ее грудь, видневшуюся в глубоком вырезе майки. — Хочешь потренироваться?

— Пожалуй.

— Ну так давай! — распорядился он и, взяв трость, захромал к двери. — Я поищу бокалы.

Когда он скрылся из виду, Касс скинула шорты и, взгромоздившись на велотренажер, начала крутить педали. Интересно, Гиффорд приходил вчера в ресторан с тростью? Она не заметила никакой трости, хотя особенно и не приглядывалась.

Она набирала скорость. Ей хотелось возненавидеть Гиффорда, но никак не удавалось.

— Я не смог найти никакой коробки, — сообщил он, вернувшись в комнату, — но они не разобьются и так. — Он кивнул на пластиковые пакеты, которые нес в руке. — Я завернул бокалы в кухонные полотенца, так что... Черт!..

Он шагнул вперед, нога подвернулась, и он споткнулся. Касс спрыгнула с велосипеда. Гиффорд был без трости. Чтобы не упасть, он взмахнул руками и пакетами. В одну секунду она оказалась перед ним и уперлась ладонями в его плечи.

— Осторожно! — выдохнула Касс, крепко держа его и не давая ему упасть.

Он взглянул на нее. И внезапно Касс ощутила жар его кожи под своими ладонями. Отстранившись, она взяла из его рук пакеты и поставила на пол.

— Все в порядке? — спросила она.

Он кивнул.

— Наверное, за что-то зацепился.

— Возможно, — сказала Касс. — Я схожу за твоей тростью.

— Не надо! — рявкнул Гиффорд.

— Хорошо. Только не кричи.

— Я кричу? Прошу прощения. — Он нахмурился, а когда заговорил снова, тон его уже был миролюбивым: — Да, пожалуйста, принеси трость. Она на кухне. Следующая дверь.

Этот человек, который когда-то был так уверен в себе и так свободно чувствовал себя в окружающем мире, потерял свои ориентиры, думала Касс. Она вошла в роскошно оборудованную кухню из канадского клена, о которой только можно было мечтать. Возможно, он еще не отдает себе в этом отчета, но ему придется примириться со своей физической ущербностью.

— Наверное, на работе ощущают твое отсутствие, — сказала она, возвратившись и протягивая ему трость.

— Не особенно, — сухо ответил Гиффорд. — Двое моих помощников распределили между собой мои служебные обязанности, пока я находился в больнице, и прекрасно с ними справились. Справятся и сейчас. Хотя я на короткое время выходил на работу, — заметил он и нахмурился. — Я вышел слишком рано... Теперь мой доктор настаивает на том, чтобы я отдыхал и укреплял ногу еще пару месяцев. Тогда моя жизнь снова войдет в нормальную колею.

Касс метнула на него взгляд. Кого он хотел обмануть? Ее или самого себя? Этот герой уже никогда не сможет быть таким лихим, как прежде!

— Ты закончила заниматься? — спросил он.

Она взглянула на свои часы. Время приближалось к полудню.

— Нет, но мне пора идти. Сегодня мы принимаем группу туристов, и я буду помогать их обслуживать. — Касс запнулась. Она собиралась поговорить с ним о Джеке, но, неожиданно узнав о его травме, совершенно забыла об этом. — К тому же, — добавила она спокойным, ровным голосом, — я должна покормить ребенка.

Гиффорд нахмурил черные брови.

— Ребенка? — спросил он настороженно. — Какого ребенка?

— Джека. — Она неосознанно переменила позу и задрала кверху подбородок. — Моего ребенка.

Повисла долгая тяжкая пауза.

— Стивен намекал на что-то, — медленно проговорил Гиффорд, — но я решил, что он, как всегда, фантазирует.

— Стивен? — озадаченно спросила Касс.

— Мы разговаривали по телефону. Кажется, это было в конце прошлого года. Я позвонил, чтобы спросить о тебе...

— Он даже не упомянул об этом.

— Он сказал, что ты переехала в его квартиру.

Касс кивнула:

— Домовладелица, у которой я снимала квартиру, без предупреждения заявила, что собирается продавать свой дом, а у Стивена была лишняя комната, так что он предложил мне перебраться к нему.

— Комната для тебя и... Джека?

— Ну да.

— Так Джек — его сын... — Гиффорд с силой потер висок. — Тебе надо идти.

Касс изумленно воззрилась на него. Джек — сын Стивена? Что такое он говорит?

— Идти? — эхом отозвалась она.

— Покормить ребенка и помочь обслужить группу.

— А, да! Правильно.

Она машинально потянулась за своими шортами и скользнула в них. Потом взяла пакеты с бокалами.

— Чао, — сказал он.

— Чао, — ответила Касс.