Отныне только легкий флирт

ГЛАВА ПЯТАЯ

– Взгляните-ка, – сказал Ник на следующий день. Часы показывали чуть больше половины второго. Ник с Холли только что установили клетку с запертым в ней Санни на заднее сиденье желтого пикапа, а сами уселись впереди. Ник развернул газету. – Вчера вечером я обнаружил этот рекламный листок у двери моего дома, – пояснил он.

Вчера вечером после праздника пожарных, который он провел с Хуанитой, подумала Холли. И ей немедленно представилась эта парочка – Ник и Хуанита, она не спускает с него темных обожающих глаз, а он выигрывает подряд во всех викторинах и призы преподносит ей; а вот они вертятся на чертовом колесе, держась за руки, и он прижимает Хуаниту к себе, чтобы она не боялась.

– Им не жаль никаких денег на эту кампанию, – сказал Ник, разглаживая на коленях рекламный листок.

Холли моргнула, гоня от себя мысли о Нике и Хуаните, и посмотрела на листок в руках Ника. Броская надпись над рисунком, изображающим мишень, гласила: «Алленбургский торговый комплекс. Вскоре откроет свои двери. Покупая там, вы попадете точно в яблочко».

– У меня тоже есть такой листок, – сказала Холли. – Он лежал в кустах у входа в дом. Утром на прогулке Санни извлек его оттуда и принес мне. Но я не сразу рассмотрела, что там, а когда прочла, мне захотелось почистить Санни зубы. Эти хозяева комплекса, пытающиеся заграбастать участок Чемберса, ведут себя на редкость нахально.

– Я о них примерно такого же мнения, – хмыкнул Ник. – А как ваши идеи относительно сбора средств?

– Я думала об этом всю неделю, кое-что пришло мне в голову, но одно дело – придумать, а другое – изложить свои предложения на бумаге. Сегодня на это ушло полночи, – с этими словами Холли включила зажигание.

В действительности ее лишила сна не только проблема денежного фонда. Значительную часть времени ее мысли были заняты Ником. Почему он захотел еще раз увидеться с ней? Его высказывания по поводу безнравственного поведения Чемберса как будто свидетельствовали о хорошем отношении к ней, к Холли, но, может, он лишь отдавал дань вежливости? В конце концов она вернулась к тому, с чего начала, – ему, скорее всего, просто хотелось посмотреть, как обучают собак.

Ник скомкал рекламный листок.

– Огромные деньги расходуются для того, чтобы вызвать у населения повышенный интерес к новому комплексу.

– Думаете, мне не удастся поднять такую же кампанию в пользу приюта?

– Не хотелось бы вас разочаровывать, но я не знаю, как вы можете это сделать, не имея больших средств.

– Денег у меня нет, – тряхнула головой Холли, – но их может заменить находчивость. – Она говорила с такой уверенностью, словно никогда в своей жизни не испытывала сомнений. – Подобные рекламные листки немногого стоят, я же первым делом позабочусь о том, чтобы в газетах появились статьи, о которых непременно будут говорить на радио и телевидении.

– Звучит хорошо, – одобрил Ник, покоренный ее энергией и предприимчивостью. Он сунул скомканную листовку в отделение для мусора.

Как приятно смотреть на нее, подумал он, откидываясь на спинку сиденья. Сегодня было прохладнее, чем вчера, и Холли надела джинсы и шелковую блузку с высоким воротом, мягко облегавшую фигуру. Он вспомнил, каким взглядом Барт окинул Холли, и нахмурился: еще бы, полисмен осмелился посягнуть на его собственность, на которую, впрочем, Ник пока не имел никаких прав.

– Итак, рекламные листки и статьи в средствах массовой информации, – сказал Ник, стараясь вернуться мыслями к теме их разговора. – А что еще?

– Бойскауты могут заняться с благотворительной целью мойкой машин.

– Мойкой машин? – недоверчиво повторил Ник. – Но ведь это сущие гроши.

Холли бросила в его сторону снисходительный взгляд.

– Деньги не главное. Точнее, в данном случае не главное. – Холли жила в Алленбурге сравнительно недавно, но она хорошо знала маленькие городки. – Все, что делают дети, представляет интерес для их родителей. Отцы выведут на улицы семейные автомобили, не исключено, что даже станут помогать сыновьям, а матери напекут пирожных для распродажи, которая состоится в тот же день.

– Распродажа пирожных?

– Да, она стоит в моем плане четвертым номером.

– А-а, до меня дошло. – Ник с одобрением кивнул головой. – Вы не только стараетесь изыскать нужные средства, но и хотите провести широкую агитационную кампанию.

– Правильно. – Они обогнули угол, и Холли указала пальцем на щит с надписью огромными буквами: «Алленбургский торговый комплекс не заставит себя ждать. Два универсама. Сорок специализированных магазинов». – Сотворить что-нибудь в этом духе мне не под силу, поэтому я стремлюсь найти более личный подход к людям.

В собачьем питомнике Холли начала было представлять Ника Джеду Гринхиллу, но тот, как оказалось, его прекрасно знал.

– Что же вы не сказали, что Ник ваш кавалер? – спросил Джед. – Я бы сделал для вас скидку.

– Какая жалость! Но я и так получила собаку бесплатно. Да и о какой скидке может идти речь, когда мы с Ником только в прошлую субботу познакомились. Мы друзья, и только.

Джед сдвинул набок свою кепчонку и почесал за ухом.

– Ты того же мнения, Ник? Вы с этой хорошенькой штучкой просто друзья? И когда ты наконец обзаведешься семьей? Вон, у твоего братца, я слышал, уже двое ребятишек.

– Пока у него только маленькая дочка, но жена Дэна – Бекки – ждет ребенка.

– Вот видишь! Оглянуться не успеешь, как детей станет двое. Держу пари – теперь будет мальчик. И вырастет точь-в-точь таким, как его отец. Другого такого парня, как Дэн Донохью, в нашем городе нет, готов спорить на что угодно. Очень жаль, что он уехал из Алленбурга, но в этой компании по производству электронного оборудования он, наверное, на месте, а? Вице-президент всего объединения, так ведь?

– Да, – спокойно подтвердил Ник, – один из вице-президентов.

– А как поживают родители? Гордятся небось сыном-то. Что-то я их давненько не видел.

Ник прокашлялся.

– Они переехали, чтобы жить рядом с Дэнни и внуками.

От внимания Холли не ускользнуло, что Ник как-то скис. Даже голос зазвучал глуше. Его брат был в свое время, по всей видимости, городским кумиром. Может, он прославился в спорте? Наверное, утомительно постоянно выслушивать, как твоего брата возносят до небес.

Выговорившись, тренер повернулся к Холли, чтобы начать урок.

– В первую очередь, – сказал он, – не забывайте, что я вам на прошлой неделе говорил об ошейнике-удавке. Он ваш верный помощник. В той семье, где прежде жил Санни, его приучили гулять на поводке, и только. Вы будете так пользоваться ошейником, чтобы не причинять собаке боли, но он заставит пса запомнить определенные правила поведения. Сегодня мы познакомим Санни с командой «рядом».

– Что это значит? – спросила Холли.

– Это значит, что собака должна находиться около вас.

Холли вспомнила, как Санни бегал вокруг Чемберса, и кивнула, выражая свое согласие. Знать такую команду и в самом деле необходимо. В ходе занятий ее удивило то, что Санни охотно выполняет отдаваемые ему приказания.

– Он действительно хочет сделать так, как надо, правда, Джед? – сказала она.

– В натуре собаки заложено стремление подчиняться правилам семьи. Семьи собачьей прежде всего, но сейчас его семью составляете вы. Вы вожак стаи, и инстинкт повелевает ему подчиняться вам. Вы же ни в коем случае не должны смягчать требования, – в этом месте голос Джеда посуровел. – Если вы перестанете вести себя как вожак, Санни решит, что вожак он.

Холли то и дело кивала головой, во всем соглашаясь с Джедом и стараясь запомнить его наставления.

Через пятнадцать минут Джед объявил перерыв. Ник, не отходивший от них ни на шаг, спросил:

– А вот как быть, если собака любит рыть ямы?

– Ах, вот чем ты увлекаешься, парень! – Джед ухмыльнулся и почесал Санни шею. Затем он повернулся к Холли: – Знаете, как следует поступать в подобных случаях?

Рассыпать вокруг перец, с иронией подумала Холли, но промолчала, давая Джеду высказаться.

– Нет, не знаю. Что же надо делать?

– Вот вы видите, что он роет яму. Вы ему не мешаете, пусть роет. Но как только яма вырыта, вы берете шланг и наполняете ее водой. Заталкиваете туда голову собаки и удерживаете под водой.

Холли, в ужасе вытаращив глаза, глядела на Джеда. О подобной жестокости она никогда не слышала. Переведя дыхание, она поинтересовалась:

– И долго надо так держать?

– Столько, чтобы она не успела захлебнуться, – рассмеялся Джед.

Его смех вызвал у Ника раздражение.

– Мне казалось, – сказал он, – что ритриверы любят воду.

– Вы можете любить яблочный пирог, – усмехнулся Джед, – но вряд ли вам понравится, если вам станут насильно впихивать в глотку куски.

В это время его отвлек лай собак в запертом загоне. Подпрыгивая на рытвинах, подкатил старый джип.

– Это старшая дочь моей сестры приехала за обещанным щенком, – пояснил Джед. – Одевается она как чучело, а вообще-то девчонка хорошая. Извините, я провожу ее в загон, где щенки. – Из джипа выпрыгнула молодая женщина в черном.

Холли потрепала Санни по голове, выждала, пока Джед удалится, и испытующе взглянула на Ника.

– Ну, что скажете о водном курсе обучения Санни?

– Хм. Не знаю, – скептически протянул Ник. – Звучит страшно жестоко.

– И не только звучит. – К своему удивлению, Холли обнаружила, что говорит почему-то шепотом. Джед с племянницей вошли в сарай, где содержались щенята, и она вновь обрела нормальный голос. – Я могу понять, почему Санни следует приучать к клетке. Бесспорно и то, что он должен видеть во мне вожака. Но, черт возьми, хуже ямы на заднем дворе может быть только яма с водой.

– Полностью согласен, – засмеялся Ник. – Джед знает все или почти все о собаках, но о задних дворах представления не имеет.

Он понизил голос, так как показались Джед с племянницей, которая несла на руках щенка. Джед отстал, а девушка направилась прямо к ним.

Холли старалась на нее не смотреть. Эта пигалица, лет восемнадцати, не более, была одета в черный кожаный костюм, щедро отделанный молниями и блестящими металлическими кнопками. Темные от природы, но подкрашенные волосы с пурпурным оттенком были причесаны так, что пряди иглами торчали во все стороны.

В упор не видя Холли, девица выпялилась на Ника.

– Привет! Как тебя зовут?

– Ник Донохью. А это моя приятельница Холли Веббер.

– Привет, Ник! – Она по-прежнему не замечала Холли. – А я Каресса. Каресса Андерс. – Она не говорила, а ворковала, словно пытаясь соответствовать своему ласковому имени.

Каресса освободила одну руку и протянула ее Нику. Бронзовый браслет-змея на ее запястье, с бирюзовыми глазами, гармонировал с бирюзовыми серьгами, позвякивавшими при каждом движении девушки.

– Ваш новый щенок? – спросил Ник.

– Ага. – Она не выпускала его руку из своей. – Забираю сейчас домой.

Холли понимала, что Каресса охотно забрала бы домой не только щенка. Она не выпускала руку Ника, но он в конце концов освободил ее, что, с точки зрения Холли, делало ему честь. А вот что не делало ему чести, так это глупая ухмылка, не сходившая с лица. Неужели ему льстит внимание этой девчонки, сильно смахивающей на члена какой-нибудь рок-группы?

Санни заинтересовался щенком, свернувшимся клубком на руках у девушки, и подошел вплотную к ней.

– Хороший, хороший, – заворковала Каресса, встряхивая головой так, что серьги зазвенели. – Породистая, должно быть? – спросила она, обращаясь исключительно к Нику.

– Да, породистая, – согласился Ник.

– Мальчик? – Она хихикнула. – Может быть, когда моя Мортиция подрастет, они с вашей собакой… ну как это… сойдутся, что ли. – Она снова хихикнула.

Ник вместо ответа улыбнулся.

Холли решила, что сыта по горло этим разговором. Она откашлялась и громко произнесла:

– Эта собака моя. – Ее слова прозвучали неожиданно резко даже для нее самой.

– Когда речь заходит о ее собаке, в Холли пробуждается могучий собственнический инстинкт, – сказал Ник с приторно-вежливой улыбкой.

В это время вдали показался Джед, направляющийся в их сторону. Каресса наконец удостоила Холли взглядом.

– Ага, вон идет мой дядюшка. Раз он будет с вами заниматься, то я пока могу показать Нику оставшихся щенят. Пойдем, Ник?

– Смотреть щенят? – спросил он с неуверенной улыбкой.

– Ну да, в сарае. – Каресса провела языком по губам, отчего они заблестели. – Тебе наверняка понравится. Их двое, совсем малютки, а соображают. Прямо глазам своим не веришь. – Она подвинулась вплотную к Нику, голос ее звучал обольстительно.

Холли с удовлетворением заметила, как улыбка сползла с лица Ника.

– Спасибо, Каресса, но лучше им не мешать. – Он с трудом сглотнул. – Я, пожалуй, не пойду.

– Ну и глупо! – Каресса состроила гримаску и придвинулась еще ближе к Нику. – Нельзя помешать тому, кто не хочет, чтоб ему мешали. Дядя Джед, – обратилась она к Гринхиллу. – Какие серьезные причины могут помешать Нику пойти смотреть щенков?

– Да никакие, насколько мне известно.

– Вот и хорошо! Пошли, Ник! – И Каресса протянула ему руку.

Ник отступил на шаг назад.

– Нет, нет! Я здесь нужен! – И он обратил к Холли отчаянный взгляд.

Она сжалилась над ним и пришла ему на помощь.

Двадцать минут спустя Ник и Холли уехали из питомника.

– Итак, – заметил он с простодушнейшим выражением лица, сидя в машине, – отныне я, можно сказать, работаю на общественных началах в приюте для престарелых. Хотелось бы знать, в чем именно состоят мои официальные обязанности?

– В том, чтобы следить за Санни, когда он находится в приюте, – в тон Нику ответила сладчайшим голоском Холли. – Для чего, разумеется, надо пройти специальный курс обучения, что вы и делаете. А иначе с чего бы это вам оставаться на уроке, вместо того чтобы ознакомиться с прелестными щенками в обществе Карессы?

Ник содрогнулся. Он и мечтать не мог о том, что ему когда-нибудь представится столь блистательная возможность подкрепить свой имидж легкомысленного волокиты. Пока он болтал с Карессой, все было в порядке, и он наслаждался, видя, с каким негодованием Холли воспринимает заигрывания девушки. Она почти ревновала. Но когда Каресса стала настаивать на том, чтобы они вдвоем уединились, – это уж слишком!

– Спасибо за то, что спасли меня, – искренне поблагодарил он. – Я не знал, как себя вести.

– Каресса наверняка проинструктировала бы вас.

– Я имею в виду дядю. Джед, несомненно, считает ее невинным ребенком. Да она и есть ребенок, в этом вся беда.

– Ребенок-то она ребенок, но вряд ли невинный. Недаром же вы не без удовольствия принимали ее авансы.

– Кто, я?! – Ник одарил ее своей белозубой улыбкой, разящей наповал. – Вот уж нет!

– Вот уж да! – Встреча с Карессой утвердила Холли в ее мнении о Нике: он и дня прожить не может, чтобы не завести нового знакомства. Ей, казалось бы, только радоваться своей проницательности, тому, что она так хорошо его раскусила, но почему-то радовалась она не слишком. Может, потому, что понять его не трудно, не такая уж он загадочная личность. Он и не пытается скрыть свою сущность. Напротив, даже бравирует своим непостоянством.

Она должна быть довольна. Ник как раз тот человек, с которым можно весело провести время. Так почему у нее из головы не идет первое впечатление о нем, когда он показался ей таким симпатичным? Разве она не решила раз и навсегда, что симпатичные и положительные ей больше не нужны?

Холли еще была полна впечатлениями дня, проведенного с Ником, когда вечером позвонила матери. Мари сразу поинтересовалась, как обстоят дела с Рейнольдсом, и Холли без обиняков сообщила, что встречалась с другим.

– Очень хорошо! – воскликнула Мари. – Как только он поймет, что ты можешь обойтись без него, он немедленно прискачет.

– Мамочка! Ну почему ты никогда не слушаешь меня? Я же тебе говорила – я не хочу, чтобы он вернулся.

На другом конце провода воцарилось недоверчивое молчание, но ненадолго. Мари вдруг жизнерадостно воскликнула:

– Ну и прекрасно, дитя мое, расскажи мне о твоем новом кавалере. Он надежный человек, на него можно положиться? Думает ли он о семье? Кем работает?

Холли уловила нотки надежды в ее голосе и ощутила прилив любви к этой женщине, которая так нелепо прожила свою жизнь, но не переставала уповать на то, что ее дочке повезет больше, чем ей.

– Ах, мама, обо мне совсем незачем беспокоиться!

– Как я могу не беспокоиться! Когда ты вышла из младенческого возраста, я скрепя сердце отдала тебя бабушке с дедушкой, которые стыдились моего образа жизни и боялись, как бы он не бросил тень на тебя. Они были правы, благодаря им у тебя сохранилось доброе имя, и теперь ты вполне подходящая пара для юноши из хорошей семьи, вроде Рейнольдса. Если ты его не хочешь, ладно, будь по-твоему, но найди кого-нибудь другого, кто мог бы обеспечить тебе достойную жизнь.

Холли вздохнула и сказала то, что, несомненно, хотела услышать мать:

– Он, мамочка, консультант по инвестициям. Работает в банке. – Она вспомнила роскошно обставленный отдельный кабинет Рейнольдса и стол Ника в общем операционном зале, но зачем матери знать об этом? Точно так же ей ни к чему сообщать, что Ник – ветер в поле, серьезного и положительного в нем ни на грош.

Во вторник Холли после работы стояла в очереди на почте. Вошел Ник, поздоровался и встал позади нее.

По спине Холли пробежала дрожь. Ник и Рейнольдс – оба банкиры, но на этом сходство между ними заканчивалось. Никогда Рейнольдс не вызывал у нее такого трепетного волнения, как Ник.

– Привет, привет, – ответила она, – но лучше бы вам стать к другому окну. Очередь, в которой стою я, всегда продвигается медленнее других. Это правило, почти не имеющее исключений.

– Не страшно. Я не тороплюсь.

– Мое дело – предупредить, – улыбнулась Холли. Ее охватило странное ощущение – ей померещилось, что, появись Ник за ее спиной внезапно, она, и не видя его, почувствовала бы это.

– Что привело вас сюда? – тихо спросил Ник, наклонясь к ее уху.

Его теплое дыхание пощекотало щеку Холли, ей сразу захотелось смеяться. Девушка из соседней очереди повернулась в их сторону, и по выражению ее глаз Холли решила, что ей понравился Ник и она завидует Холли.

– Покупаю марки для вашей седовласой приятельницы, – ответила она.

– Простите?

– Для вашей восьмидесятилетней поклонницы, Флосси Эллен. Ей нужны марки с уточками, тюльпанами, флагами – какие угодно, лишь бы на них не было слова «любовь». Последних у нее сколько угодно, но не может же она в самом деле клеить их на конверты с чеками, рассылаемые от имени клуба книжных новинок.

– Боже сохрани! – согласился Ник.

Он улыбнулся, Холли ответила тем же. Он шел прямо с работы, судя по одежде – на нем был темно-серый костюм с белой рубашкой и голубым галстуком, почти такого же цвета, как его глаза.

– Как ваш план сбора денег? Директор представил его опекунскому совету? – поинтересовался Ник.

Холли моргнула – она опять бесцеремонно разглядывала Ника.

– Да, вчера вечером, но совет пожелал выслушать и меня, так что я присутствовала на заседании.

– Следующий, – услышала Холли. Оказывается, ее очередь подошла. Увлеченная разговором с Ником, она и не заметила, как очутилась около окошка оператора, время пролетело в один миг.

Выйдя из почты, они направились в кафе через улицу. Нику хотелось услышать, что сказали члены совета, а Холли не терпелось поделиться с ним своими впечатлениями от заседания.

– Но у меня мало времени, – предупредила она, переступая порог павильона, где находилось кафе. – Спешу домой, к Санни.

– Вы заперли его в клетке?

Холли вспомнила, что он натворил в субботу, и не удержалась от смеха.

– Не совсем так. Я достала длинную цепь, а одна из моих соседок, Джейн, дала взаймы собачью конуру. Перед моим уходом на работу он вполз в нее, немного повертелся там, а затем улегся и высунул голову наружу, очень довольный жизнью.

Они заказали кофе, и Холли поведала Нику, как проходило заседание совета.

– Они не только одобрили мои предложения и отвели средства, правда скромные, на их реализацию, – сообщила она в заключение, – но и дали мне в помощь сотрудника, чтобы я могла больше времени уделять работе с горожанами.

Ник с горящими глазами выслушал вдохновенный рассказ Холли, но затем вдруг посерьезнел.

– Так не хочется лить на вас холодную воду, но я не могу не сообщить вам кое-что о Чемберсе. Выяснилось, что у него есть финансовые интересы в строящемся торговом комплексе.

– Помимо продажи участка Чемберса?

– Вот именно. Он обладает таким пакетом акций, что введен в комиссию по планированию комплекса. И все же мне кажется, что Чемберс представляет для этих коммерсантов меньшую ценность, чем он сам думает: им просто выгодно иметь на своей стороне влиятельного среди местного населения человека. И участок Чемберса, по-моему, им нужен не так уж позарез. Они, скорее всего, согласились купить эту землю в обмен на обещание Чемберса оказывать им всемерную поддержку.

– Разве это нельзя квалифицировать как использование своего общественного положения с корыстной целью?

– Кто станет поднимать шум в таком маленьком городке, как наш, где половина жителей связана родственными узами? Во всяком случае, Чемберс первым выступил с идеей использования этого участка в интересах торгового комплекса.

– Негодяй! – Холли в сердцах ударила ладонью по столу. – Он убедил опекунский совет в том, что коммерсанты из кожи вон лезут, лишь бы приобрести участок, и соблазняют его огромными деньгами, перед которыми он не в силах устоять. Это, правда, не имеет значения по сути дела, но показывает, какой же Чемберс подонок. А как вы это выяснили?

– Я задал несколько наводящих вопросов моим знакомым, которые могут быть в курсе дела.

– Но почему у вас возникли подозрения? – Холли смотрела на Ника с нескрываемым восхищением.

– Еще когда я работал в Аграрном банке, коммерсанты вели переговоры с мистером Лонгстритом. В них несколько раз участвовал и Чемберс, что заставило меня задуматься. Тут-то и обнаружилось, что он по шею увяз в делах комплекса, и, с моей точки зрения, это как раз имеет значение, и немалое, для решения вопроса о земле.

– Почему же?

– Этот проходимец убедил коммерсантов в том, что от него многое зависит. Ему ненавистно все, что противоречит их представлению о его всесилии. На карту поставлен его авторитет.

– А это означает, что, когда дело дойдет до участка, он будет бороться за него с удвоенной энергией.

– Вы совершенно правы.

– А я – с утроенной. – Холли решительно стиснула зубы. – Этот кусок земли нужен приюту несравненно больше, чем комплексу. Магазины великолепно обойдутся без него. А приюту он необходим.

– Сдается мне, что Чемберсу наплевать на нужды приюта.

– Зато мне не наплевать. – Холли снова ударила по столу рукой, на сей раз кулаком. – И я заставлю жителей города встать на мою сторону.