Отпуск со зверем (СИ)

Глава 8. Часть 4

Я пыталась не шевелиться, чтобы не выдать своего пробуждения. Сначала нужно было понять, куда этот сумасшедший меня притащил и не загореться от злости.

Нет, я знала, что босс полный придурок, но не подозревала, что он еще и психбольной!

Шприц в меня воткнул! Вывез из отеля. В том чемодане?

Я вздрогнула, не справившись с чувствами, и тут же почувствовала руку на икре:

— Проснулась? — тихо спросил Василий Михайлович.

Если бы не была накрыта брезентом, шеф бы по моим выпученным глазами понял, что я в ужасе и давно очнулась. Я зажмурилась изо всех сил. Скотч, обмотанный вокруг головы, закрывал рот и больно спутал волосы. Некоторые локоны лезли в глаза, но я не могла их убрать — руки и ноги были связаны.

Это настоящие похищение человека с обездвиживанием! Кажется, он постарался, чтобы я не привлекла к себе внимания.

— Лидочка? — позвал босс. — Или мне лучше звать тебя шлюдочка?

Голос начальника был пропитан ненавистью. Одержимость мной переросла в нечто иное.

Страшная мысль закралась мне в голову: А он ничего с мной не сделал, пока я была в отключке?

И все-таки я вздрогнула от омерзения!

Господи, только не это. Пожалуйста. Это будет слишком.

— Если да, лежи тихо, — предупредил босс.

И я тут же ощутила жгучее желание сбросить с себя брезент. Если бы только руки-ноги не были связаны! Нет, нельзя торопиться. Нужно оценить обстановку и все взвесить.

Но вот что странно. Зачем шеф выкрал меня и притащил в такое людное место? Лодка, звуки базара. Что это?

И тут меня осенило: плавучий рынок!

Я как раз хотела его посетить, но точно не так.

Это значит, меня быстро спасут!

Я резко села, задергалась и замычала изо всех сил. Брезент сполз с меня, и я заозиралась вокруг, готовая увидеть торговцев-лодочников, фрукты, зелень, овощи и прочие товары. Но вместо этого я увидела толпу мужчин бандитского вида, снующих по причалу. Они выгружали ящики с лодок, курили и меньше всего походили на туристическую достопримечательность.

Я не раз замечала, что профессия отпечатывается на лицах людей и часто их видно по одному только взгляду. Полицейские дуто-серьезные, учителя интеллигентно-надменные, врачи хладнокровно-решительные, а бандиты — развязно-опасные. И вот сейчас мы словно оказались в логове шайки.

Босс зло посмотрел на меня, но накидывать на меня брезент было поздно — нас заметили и уже кричали что-то непонятное с берега, показывая рукой подплыть ближе.

Шеф стрельнул в меня злым взглядом:

— Не вини меня. Сама виновата. Я три года за тобой ухаживал, а ты строила из себя не пойми что. Зоофилка чертова! Вот пусть теперь тебя обезьяны любят. Или на органы пустят!

Что?!

Я дернулась, посмотрела в лица мужчин на причале и увидела их сально-довольные взгляды. Они оценивали меня, зрительно прощупывали. как товар на рынке.

Я повернулась к боссу и попыталась сказать все, что я думаю, но получилось одно громкое мычание.

Василий Михайлович смачно плюнул в реку и закричал на меня:

— Поздно молить о прощении! Хоть десять раз меня ублажи, такая грязная шлидочка мне теперь не нужна. Противно после зверя! А вот эти парни тебе под стать. Каждого попробуешь, я уверен, а вот я об тебя марать руки не хочу. Тошно даже связывать тебя было.

Фух, он со мной ничего не сделал! Это хорошо.

А вот толпа работорговцев и сутенеров на причале — это плохо.

Я немного откинулась назад, резко подогнула под себя ноги и со всех сил ударила в грудь босса. Лодочка была узкая, а он сидел на краю, оттого тут же перекувыркнулся назад — только ноги мелькнули.

Лодка ужасно закачалась. Меня саму чуть не вышвырнуло! Спасло только то, что я легла на дно и максимально прижалась к нему.

Обошлось!

Я медленно поднялась, садясь.

Босса бултыхался в двух метрах от лодки, постоянно с головой уходя под воду. Он тонул! Но никто с причала не спешил спасать его — страшные на вид мужчины с ухмылками и жадным интересом наблюдали за тем, как человек тонет.

Я не хотела быть убийцей. Не желала, чтобы из-за меня умер человек. Но что я могла сделать связанной?

Плавать я умею, но если нырну — сама уйду на дно.

Я замычала мужчинам с причала, а они гнусно заржали, толкая друг друга локтями и обсуждая ситуацию на своем родном языке.

Босс последний раз махнул рукой и ушел под воду, съеденной беспощадной глубиной.

Я испытала ужас. Это я убила его.

Да, он ужасный, просто отвратительный. Поступок его, то, что он сделал со мной — не поддается нормальности. Но я не хотела быть судьей. Не хотела быть убийцей. Я не испытала ни счастья от его смерти, ни облегчения.

В моей картине мира я могла отомстить, самого его продав в дом удовольствия — пусть дарит людям наслаждение. Но вот так…

Я посмотрела на мужчин на причале. Они жадно смотрели на меня.

Все прекрасно понимали, зачем утонувший привез сюда связанную девушку. Конечно, им невыгодно вылавливать того, с кем придется рассчитаться. А так товар бесхозный — плывет им прямо в руки.

Я посмотрела на весла. Попыталась выпутать руки из пут, но безрезультатно.

Сколько метров до причала и толпы работорговцев? Двадцать? Меньше?

Они же уже как стая волков — цепко смотрят на жертву. Обсуждают, как будут ловить. Вон двое уже скидывают вещи, и не для того, чтобы спасти Васю, это точно.

Я готова была снять кожу, но распутать руки. Веревки же не были готовы отпустить меня живой. Запястья жгло от моих усилий вырвать свободу.

Двое мужчин остались в одних шортах и прыгнули в воду, поплыли в моем направлении широкими гребками.

Я так запаниковала, так задергалась, что чуть не перевернула лодку.

О, нет! Я не собираюсь говорить: если подплывут, я лучше утону, чем пройду через это.

Нет. Я выживу любой ценой. Всегда выживала.

Ничего нельзя исправить только на том свете. На этом свете можно исправить все.