Отзвуки сердца

Глава 11

Риск

Я напевал мелодию, которая застряла у меня в голове. Нужно записать пока не забыл. Загнул рукав, открывая одну из многочисленных татуировок. От внутренней стороны левого предплечья до запястья у меня на руке был чистый нотный лист. Я часто думал о музыке и приходилось записывать её, чтобы не забыть. За много лет на моей коже были написаны тексты практически всех наших песен и ноты. Татуировка в виде нотной страницы давала возможность ничего не упустить, пока не перенесу все на бумагу. Я написал ноты на разлинованной поверхности кожи, а затем набросал текст песни, мелким шрифтом на тыльной стороне ладони, перманентным маркером с тонким наконечником.

Конечно, можно было использовать приложение «Заметки» на телефоне, но писать слова и музыку на руках и предплечьях было своего рода ритуалом. Никогда не писал полные тексты песен на теле, только слова, может быть, предложение или два. Однако, каждая песня, которую, в итоге, сочинил, была основана на слове или фразе, записанной на коже. Я уже не смогу избавиться от этой привычки.

В какой-то степени это был талисман на удачу.

— Никогда не достаточно. — Мэй наклонился и прочитал слова, которые я только что написал на руке. — Новая песня?

Я качнул головой.

— Начальная стадия, просто провожу небольшой мозговой штурм.

Мэй схватил меня за руку, слегка повернув, чтобы увидеть внутреннюю сторону предплечья. Прищурил глаза, сосредоточился на нотах, нарисованных на моей руке и пропел мелодию себе под нос, что бы засела в голове. Я пригнул голову, когда он полез в багажник и схватил футляр для гитары. Хейс отчитал его за отстегнутный ремень безопасности, пока мы ехали, но Мэй его проигнорировал.

Выпрямившись, он открыл футляр и достал свой Fender Jazzmaster (прим. пер.: модель электрогитары), который взял с собой в поездку на машине в Лондон. У нас было интервью на «Rock Stop» — огромном шоу подкастов, в котором хотела участвовать каждая рок-группа. Они брали у нас интервью раз шесть и каждый раз за этим следовала хорошее освещение в прессе.

Вместо поезда, мы решили ехать на машине. Менее хлопотно, потому что это был не общественный транспорт. Мне нравилось, ехать на машине, так я мог писать песни без помех — это то, ради чего я живу.

Мэй достал из кармана свой медиатор, у него их всегда было с десяток. Один для игры, а запасные для фанатов, с которыми мы могли столкнуться. Он проверил гитару, отрегулировал, а затем сыграл ноты, которые я написал. Мне нравилось как ноты звучали в голове, но когда Мэй проиграл их на Fender, то словно оживил несколькими простыми движениями запястья. Хейс был за рулем. Как только Мэй начал играть, Эйнджел, на переднем сиденье, полез в сумку и достал любимую пару барабанных палочек.

Он начал делать свою импровизацию, основанную на том, что играл Мэй.

— Конечно, я должен быть за рулем. Я тоже хочу играть.

Я фыркнул на возмущение Хейса, но понимал, что он чувствует. Вокалистом и гитаристом был я, ритм-гитаристом — Мэй, а бас-гитаристом — Хэйс. Большую часть работы над некоторыми песнями брал на себя Мэй, потому что, когда мы выступали, я проводил чертовски много времени, общаясь с аудиторией и бегая вокруг, как курица без головы. Единственным человеком, который никогда не менял инструменты на сцене, был Эйнджел. Он хорошо умел играть на гитаре, был прекрасен на клавишных, но на барабанах творил магию. Потянувшись в сумку Эйнджела, я достал разные виды чистой нотной бумаги, которую он всегда носил с собой для таких случаев.

Я начал записывать то что играл Мэй.

Он начал с моих заметок, затем импровизировал и вдруг один аккорд в середине небольшого сета вызвал у меня озноб. Это изменило всё представление. Ничего не сказав, я просто позволил ему продолжать. Он повторял одни и те же аккорды несколько раз, пока не хотелось добавить что-то новое.

Потом я сконцентрировался на Эйнджеле, взял нотный лист для ударных и стал записывать то, что слышал по ходу звучания. Поскольку он не играл на настоящих барабанах, я не мог слышать музыку как он. Мне было понятно, на какую клавишу он бьёт, когда барабанит по инструменту, но поскольку барабанный бой не был моим талантом, то приходилось немного напрягаться, чтобы услышать, как он это делает.

— Эйнджел, — произнес я. — Пятая нота, напольный том или средний?

— Ни то, ни другое, высокий.

Вот о чем я говорил: если бы он играл на своих барабанах, я бы услышал разницу. Эйнджел повернулся на месте, посмотрел на лист, на котором я писал, и сказал:

— Брат, нет. Отдыхайте на четырех тактах, а это, — он указал на десятую ноту, — должно быть ударной установкой, а не хай-хетом.

Я опустил взгляд на лист и нахмурился. Выхватив его у меня из рук, Эйнджел взял из сумки свой маркер, повернулся на сиденье и исправил место, где должна была быть барабанная дробь.

— Извини, чувак.

— Не стоит, — сказал Эйнджел. — Сейчас ты гораздо лучше слышишь нужные ноты, чем несколько лет назад, когда был полным сосунком.

Это был самый двусмысленный комплимент, который я когда-либо слышал.

Возобновив работу, я снова сосредоточился на Мэйе и записал те дополнения, которые пропустил раньше. Улыбнулся, когда Хейс включился в процесс и подсказывал Мэю, какой аккорд куда добавить. Внося поправки, использовал отдельный лист для баса, который мог слышать, даже если он не играл. В своей голове я слышал гитару Мэя. Когда записал это, показал ему, и он кивнул:

— Это будет звучать.

Дал взглянуть на лист с нотами Эйнджелу и Хейсу.

— Бесит, что мы не можем проиграть все прямо сейчас, — ворчал Хэйс. — Я уже слышу это, брат. Дерьмо будет огненным.

— Правда? — Засиял я. — Как только вернемся в Саутволд вечером, проиграем то, что есть и посмотрим как получится.

— Я думал, у тебя сегодня свидание с Фрэнки.

Я сложил маркер и ноты обратно в сумку Эйнджела, пока Мэй укладывал гитару в чехол. Опять пригнул голову, когда он перекидывал инструмент через плечо в багажник. Этот засранец снова чуть не снёс мне башку своими маневрами.

— Я иду проведать ее очень больную маму, — напомнила я ему. — Это не свидание. Сказал же, мы договорились быть друзьями.

«Как, чёрт возьми, ты собираешься быть «просто друзьями» с той, о которой пишешь так, будто она единственная женщина в этом мире, имеющая значение?»

Я не ответил Эйнджелу, потому что вообще не имел представления о том, как буду «просто дружить» с Фрэнки. Ни малейшего. Она просила меня о дружбе, а я не представлял как покину тот дом, без возможности увидеть ее вновь. Я пришел извиниться, но за то короткое время, что мы провели вместе, понял: не хочу продолжать жить жизнью, в которой нет ее.

Я слишком сильно скучал по ней.

— Оставьте его в покое. — Хейс взглянул на друга. — Пусть он сам во всём разберётся.

Неожиданный перерыв в допросе по поводу моей личной жизни. Уже счастье! Мой телефон начал звонить, но увидев, кто это — я застонал.

— Это Крис.

Крис Харрисон был нашим менеджером, а общение с ним иногда было утомительным. И под «иногда» подразумевается «всегда».

— Я не разговариваю с ним. — Пробурчал Эйнджел. — Он напрягает меня, когда мы готовимся к выходу на сцену. Этот парень — мохнатый бурдюк.

— Мохнатый зад. — Поправили мы втроем.

За эти годы Эйнджел перенял кое-что из нашего сленга. Некоторые выражения казались ему забавными, но иногда он путал слова и мы его поправляли.

— Как скажете. — Эйнджел хрюкнул. — Его волнение вызывает волнение у меня.

— Включаю громкую связь.

И пока никто не успел возразить, я ответил на звонок.

— Привет, Крис, — звонко проговорил я. — Ты на громкой связи.

— Ребята, бл*дь, где вы? — Поразительно громко заорал он в трубку. — Вы должны были быть в прямом эфире на «Rock Stop» двадцать пять минут назад.

Я поежился.

— Мы уже в пути, мужик.

— Мы буквально в десяти минутах езды, — сказал Хейс. — Застряли в пробке.

Лондон известен многими вещами: пробки одна из них.

— Вы должны были выехать на интервью раньше!

— Крис. — Мэй глубоко вдохнул и выдохнул. — Помни о дыхании: вдох-выдох.

— Отвали, Мэй, — проворчал Крис. — Ребята, могу придумать много оправданий для вас. Люди любят плохих рокеров, которые кричат миру «да пошел ты». У ваших фанатов это дерьмо в тренде. Но они ждут вас в эфире. СМИ будут говорить об этом, знаете же.

— Приятель, расслабься, — призвал я. — Можно всё исправить с помощью одного маленького твита.

Выхватив телефон из рук Мэя, вышел из его аккаунта в Twitter, вошёл в свой, несколько раз постучал по экрану и вуаля — кризис предотвращён.

— Что за твит? — Голос Криса повысился на октаву. — Риск, не смей, бл*дь, ничего писать в твиттере…

— Поздно.

— Ублюдок! — огрызнулся Крис. — Из-за тебя у меня высокое давление, придурок.

Я хихикнул.

— Я устранил проблему.

Крис продолжил ругаться, а затем прочел то, что я написал.

— Лондон, мы любим тебя, но чёрт возьми. Этот проезд — отстой.»Rock Stop», мы в пути. Взрослые леди Грешницы, оставайтесь мокрыми для нас. Все остальные Грешники, обновляйте страницу. Держитесь, мы едем!

Эйнджел фыркнул.

— Я только что ретвитнул это.

Все засмеялись.

— Риск, — хмыкнул Крис, — когда придешь туда и тебя спросят, встречаешься ли ты с Норой, обязательно пошути об этом, но также дай понять, что свободен. Грешникам понравилось, как ты отшил репортеров, которые загнали тебя в угол вчера вечером. Это было в тренде в Твиттере пять часов подряд.

— Понял, — протянул я. — Не волнуйся так сильно, мужик. Мы дали миллион интервью.

— Я напряжен, пока всё не закончится.

Я фыркнул.

— Если упоминается реабилитация, будь честен настолько хочешь. Поддержка во время твоего выздоровления была огромной.

Это было приятно слышать.

— Понял. Все ли в порядке для концертов на следующей неделе?

— Все билеты распроданы. Три концерта на стадионе «Уэмбли» — это больше, чем «в порядке», тупоголовый британец.

Мы рассмеялись, нисколько не обидевшись.

— Но, да, — продолжал Крис, — все в порядке. Команда уже в Лондоне. Монтаж начался сегодня утром, поскольку ваша сцена нестандартная, мать её так, и нужно время, на установку, проверку и безопасность. Какое сегодня число… Та-а-к четверг, одиннадцатое. Первое шоу состоится в понедельник пятнадцатого. Вы четверо должны быть на стадионе в полдень четырнадцатого для саундчека, проверки костюмов, полной репетиции и прочего.

— Мы будем в Лондоне четырнадцатого. — Добавил Мэй. — Остановимся в доме Риска, верно?

— Что ты сейчас сказал? Ты что не в курсе?

— Конечно, в курсе… кажется.

— Вот почему я напрягаюсь! — Взорвался Крис. — Я теряю рассудок из-за ваших тупых задниц.

Я прикусил губу, чтобы не рассмеяться.

— Они все остановятся в моем таунхаусе, а не в отеле, — хрустнул я шеей. — Ты же знаешь, мы ненавидим отели.

— Да, поверь мне, знаю. — Крис вздохнул. — Мне известно, что вы знаете расписание, но для собственного спокойствия, попрошу Нолана отправить вам всю информацию еще раз на электронку. Он позаботится о вашем маршруте. Знаете, он нервничает больше меня, потому что вы запретили ему сопровождать вас в Саутволд. У него болит сердце, поскольку вы не взяли с собой Джейкоба и остальных членов службы безопасности для сопровождать.

— Саутволд — наш. — Повторил я то, что сказал Крису еще до того, как мы вернулись домой. — Этот город только для нас. Там мы в безопасности.

— Пока сумасшедшие Грешники не отправятся в Саутуолд и не похитят вас всех.

Мэй съёжился на своём сиденье, потому что это была его фобия. Меня же она очень забавляла.

— Он шутит, Мэй.

Мой друг кивнул, но, похоже, не очень-то поверил.

— Заезжаем на подземную парковку студии, — сказал Хейс Крису. — Позвоним после интервью.

— Просто объявите о новом альбоме и туре, сделайте это захватывающим… и не говорите ерунды, которую не сможете забрать обратно.

С этими словами Крис повесил трубку. Сунув телефон в карман, я снова хрустнул шеей и прочистил горло.

— Почему у меня такое чувство, что он адресовал последнюю часть мне?

— Потому что так и есть, — сказали мои друзья в унисон и усмехнулись.

Посмотрев на Мэя, я выставил вперед кулак. Он стукнулся своим о мой.

— Мы должны быть милыми, — сказала я ему. — Ты знаешь, что поклонники восхищаются нашей дружбой. Ты тоже, Эйнджел, — отметил я. — Дружба умирает, когда мы общаемся друг с другом, поэтому будь вежлив со мной, принцесса.

— Отсоси, придурок.

— Черт, если бы ты это сделал, — Мэй хлопнул меня по плечу, — то убил бы поклонников Эйнджела.

Мы расхохотались, выходя из машины, когда Хейс запарковался, затем поправили одежду и пошли ко входу. Около двери нас ожидала женщина с каштановыми волосами, которая явно испытала облегчение, увидев, что мы направляемся к ней. Она поднесла телефон к уху и сказала в него:

— Они только что прибыли. Будем через пять минут.

Она провела нас в здание и довезла на лифте до одного из верхних этажей. Как только мы вышли из лифта какой-то парень направил на нас камеру. Подкасты для трансляции в прямом эфире были предварительно записаны. Иногда велась и дополнительная съемка в реальном времени, поскольку интервью было в прямом эфире. Все материалы шоу размещались на таких платформах, как YouTube, где широкая аудитория могла слушать, а заодно и смотреть интервью. Я подмигнул в камеру, когда объектив направили на меня.

— Повсюду фанатки дрожат от одного только подмигивания Риска Келлера, — пробормотал Мэй позади меня, но я услышал его и рассмеялся.

Мы проследовали за Кэти, женщиной, которая встретила нас на парковке, по нескольким коридорам, а затем вошли в комнату, полную людей. Все громко нас поприветствовали.

— «Blood Oath» в здании!

«Rock Stop» был огромным подкаст-терминалом с двадцатью миллионами ежемесячных слушателей по всему миру. Это означало, что у них большая команда. Обычно в каждом эпизоде по два ведущих, как и сегодня. Я никогда не встречал мужчину, Брайана, который встал, чтобы поприветствовать нас, но в последнем интервью, которое мы давали им больше года назад, была Тони Марлоу. Я трахнул ее в пустой комнате вскоре после записи того подкаста. Тони была классной и профи, когда дело касалось рока. Радовало, что она никогда не упоминала о нашем с ней сексе во время эпизодов, чего опасался Крис.

Тони встала, чтобы обнять нас, но я единственный, кто получил поцелуй в щеку, когда наклонился.

— Как поживаешь, красавица?

— Все отлично.

Она улыбнулась и вернулась на место. Мы заняли места перед микрофоном и надели наушники.

— Доброе утро всем. — Сказал я в микрофон. — Простите, что опоздали. Лондонские пробки, да?

— Рада снова видеть вас, ребята. — Сказала Тони. — Как вы? Риск, расскажи!

Мы обменялись любезностями, после чего интервью продолжилось естественным образом.

— Вернулись на родину, парни, — усмехнулся Брайан, — каково быть дома?

— Замечательно, — ответила Мэй. — Мы любим Штаты, но дом там, где сердце, а это в Англии. Разве не так, ребята?

— Да, — подтвердили мы с Хейсом.

— Нет, — ответил Эйнджел, его тон был ровным. — Не для меня. Перестань исключать меня, Мэй. Наша группа такая хрупкая. Это может стать переломным моментом, если ты не дашь почувствовать, что меня любят, как и этих двоих. У меня будет психологический срыв, если со мной не будут обращаться точно так же на камеру. Все должны видеть, что вы трое меня действительно любите.

Эйнджел, не мигая, смотрел в камеру, пока говорил, затем закатил глаза к потолку и сказал:

— Говорю крайне саркастично, прежде чем кто-нибудь из вас, придурков, подумает, что я серьезно.

Мы с Хейсом фыркнули, Мэй и ведущие рассмеялись.

— Я так понимаю, ты читал некоторые из наиболее… интересных заголовков о группе в последнее время, Эйнджел?

— Довольно трудно избежать этого, когда они повсюду в соцсетях, — ответил Эйнджел Тони. — Но это все мусор. Читаем некоторые заголовки и, честно говоря, просто смеёмся. Мы постоянно злимся и ругаемся друг на друга, но поверьте, эти парни — мои братья, между нами только любовь. То, что я мексиканец, не означает, что они относятся ко мне по-другому. Эти статьи делаются только для кликов и лайков, чтобы агентства получали доход, вот и всё.

— Как и большинство статей, — кивнул Брайан. — В наши дни трудно определить, что настоящее, а что подделка.

— Что реально, — сказал я, — так это три наших аншлаговых концерта на стадионе Уэмбли пятнадцатого, шестнадцатого и семнадцатого числа.

Присутствующие зааплодировали, заставив меня улыбнуться.

— Уэмбли, заполненный более чем ста тысячами Грешников за ночь? — Мэй вздрогнул. — Черт возьми, не могу дождаться.

— За последний год вы сделали только мини-тур, — сказала Тони. — Дюжина концертов в Штатах и теперь три концерта в Уэмбли… Почему решили не посещать другие города, находясь в Великобритании? Это все из-за твоего пребывания в реабилитационном центре, Риск?

Женщина спокойно ввела тяжелую тему в непринужденный разговор.

— Да, — ответил я. — Турне изначально планировалось небольшим. Именно из-за моего пребывания в реабилитационном центре концерты на Уэмбли единственные плановые выступления.

— Даже отсюда видно, что у тебя на шее висит монета. — Сказал Брайан. — Что там за номер? Пять?

— Шесть, — поправил я. — Я трезв шесть месяцев.

Со всех сторон посыпались улыбки и поздравления.

— Мы знаем, Грешники поддерживают трезвость Риска. Понимаем: многие разочарованы, что концерты не состоятся в ближайших к ним городах. — сказал Хейз. — Но этот мини-тур просто тренировка нашей команды и проверка новой сцены. Это все часть нашей подготовки к следующему большому туру.

На мгновение воцарилась тишина.

— Следующий тур? — Повторила Тони. — Какой тур?

Я посмотрел на парней.

— Разве мы не сказали: у нас намечается мировое турне по нашему новому альбому?

— Что? — Брайан моргнул. — Новый альбом, мировое турне… Какого хрена, парни?

— Я так и знал, что мы что-то забыли сделать. — Сказал Мэй с невозмутимым лицом. — Мы должны были объявить о нашем новом альбоме «Lost in the Darkness» и сопутствующем ему мировом турне.

— Точно. — Эйнджел щелкнул пальцами. — Альбом выходит в следующем месяце, так? Шестнадцатого числа?

— Ага, — кивнул я. — Все в точку, дружище.

— Посмотрите на комментарии! — Брайан указал на монитор на стене. — Сто в секунду. Думаю, вы сломали прямую линию.

Комментарии к стриму поступали так быстро, что их было невозможно читать. Я бросил взгляд на цифры в левом углу. Чуть более восьми миллионов человек смотрели трансляцию… и их число увеличивалось.

— Думаю, Грешники рады, что скоро у нас выйдет новый альбом и мы поедем в большой тур.

— Не просто тур, — сказала Тони. — Мировое турне. Оно первое, верно?

— Ага, — ответил Хейс, сияя. — Северная и Южная Америка, Европа, Азия, Африка, Океания. Мы посетим шесть из семи континентов. Двести шоу, разбитых на двенадцать этапов. На этот раз мы выходим на мировой уровень, детка.

— Двести шоу, — сказал Брайан и взял лист у одного из членов своей команды. — У нас есть официальное письмо от вашего менеджера. Святые угодники, ребята, вы едете повсюду и большинство из этих мест — стадионы и арены. Этот тур… может стать одним из самых кассовых из всех.

Наша команда подсчитала, что предстоящий тур может принести от семисот до девятисот миллионов долларов. Так что, да, это определенно будет один из самых высоких показателей за все время, если окажется правдой.

— Мы надеемся на это, — усмехнулся Эйнджел. — Было бы круто.

— Итак, ваш новый альбом, «Lost in the Darkness» выходит шестнадцатого марта следующего месяца, а тур стартует ровно через год шестнадцатого марта 2021 года в Париже, Франция. Первый этап — Европа.

— Ага, — кивнул я. — Точный пресс-релиз, который вы читаете, сейчас загружается на наш сайт, так что, Грешники, — я посмотрел на камеру. — Идите и узнайте, когда мы будем в ближайшем к вам городе.

— Я уже слышу крики и рев ваших фанатов. — Тони усмехнулась. — Но если говорить о концертах… До нас дошли слухи, что вы, ребята, заключили очень выгодную сделку на предстоящие гастроли. Это правда?

— Что за слухи? — спросил Хейс. — Их всегда хренова куча.

— Это слухи о прибыли… говорят, вы, парни, владеете всеми доходами от продажи товаров, в дополнение к вашим шестидесяти процентам выручки от билетов на шоу.

Это было общеизвестно, но так как Тони хотела получить ответ, я его дал.

— Да, это правда. Мы очень тщательно относимся к нашим контрактам и проверяем их с юристами. Исполнителей и группы не раз обворовывали, потому что они не читали контракты внимательно и не знали своей цены. Мы просто следим, чтобы зарабатывать на своей карьере больше, чем кто-либо может заработать на нас. Крупные компании, могут воспользоваться такими артистами, как мы. А мы знаем сколько денег приносим и им и себе.

Тони рассмеялась.

— И это правильный подход.

В течении получаса велись разговоры о звучании нового альбома, процессе написания песен и их записи, прежде чем разговор зашел о Саутволде.

— В Твиттере пишут — вы вернулись домой в Саутволд, чтобы посетить церемонию выхода на пенсию старого учителя, это правда? Я имею в виду: мы все видели фотографии и видео, на которой фотографы разговаривают с тобой, Риск, но ведь это могло быть в любом месте. Например, в Лондоне, где сейчас находится Нора Максвелл.

Я фыркнул.

— Нора снимается в новом фильме. Я не видел ее и не разговаривал несколько месяцев. Мы действительно просто друзья, миллион раз говорил. Точка.

— Именно так и рождаются слухи.

Я улыбнулся Тони.

— А вот насчет того, почему мы оказались в Саутволде — правда, — подхватил Хейс. — Мистер Джонс, о котором мы много говорили в интервью, был нашим школьным психологом, учителем физкультуры и преподавал музыку после уроков. Он купил нам первые инструменты на свои деньги, потому что просто очень хороший человек. Мы искренне его любим.

Тони надула губки.

— Это чертовски мило.

Мы усмехнулись.

— Эйнджел, — сказал Брайан. — Ты не вырос с мистером Джонсом, как тебе знакомство с ним?

— Прекрасный человек, — ответил Энджел. — Был очень радушен. Мы с ним немного поджемовали (прим. ред.: импровизировать) в старой музыкальной комнате ребят. Было весело. Про мистера Джонса и дни школьного рока я слышал очень много и, испытав на себе, понял, как сильно эти трое связаны с мистером Джонсом и Саутволдом в целом.

Брайан читал комментарии наших фанатов в окне чата прямой линии.

— У MayActonSitOnMyFace есть вопрос к вам, ребята. (прим. пер.: дословный перевод ника — Мэй Актон сядь на моё лицо)

Каждый из нас разразился смехом, Хейс чуть не упал со своего проклятого стула.

— Черт возьми. — Мэй закрыл лицо. — Что за гребаный вопрос?

— Является ли мистер Джонс первым Грешником?

— На самом деле это не так, — сказал я, потирая щеки, чтобы перестать улыбаться. — Мистер Джонс был вторым Грешником, не первым.

Это удивило и взволновало Брайана.

— Кто же был первым?

— Девушка, которая поддерживала нас с самого начала. — Сказал я. — Она ходила с нами в школу.

— Ей нравился твой голос?

Вопрос пришел от Тони.

— Да, — бросил я. — Ей нравились мы и наш стиль. Именно она побудила меня сосредоточиться на музыке, благодаря ей «Blood Oath» стали «Blood Oath».

— Ну, — покачал головой Брайан. — Миллионам фанатов по всему миру точно есть за что поблагодарить девушку.

Я усмехнулся в ответ.

— Мы такие же, как и любая другая группа. Любим рок и музыку, которую создаем. Это просто мы.

— Это говорит человек, похожий на греческого бога, — Сказала Тони вслух, как будто размышляя. — Каждый из вас потрясающе красив и все так талантливы. Понимаете, большинство рок-звезд обладают талантом, но не внешностью. А у вас и то и другое в избытке.

Мы знали, что у нас было больше фанаток женского пола из-за того, как мы выглядели. Большинство из них — поклонники хардкорного рока, но мы не настолько глупы, чтобы думать, что дополнительное внимание, которое мы получали, было исключительно благодаря музыке. Каждый из нас хорош собой, что помогало в карьере, поэтому я никогда не смотрел на это как на помеху. Я был лицом «Hugo Boss» и «Calvin Klein» но, удивляет другое: они не бросили меня после моего провала. Наверное, путешествие Риска Келлера к трезвости было для них отличным бизнесом. Я был аутсайдером, а, как известно, все любят плохих парней. Три других члена группы также заключили контракты на рекламу, начиная от средств по уходу за кожей и волосами и заканчивая лосьоном после бритья.

Мы не были страшными и… это помогало в жизни.

— Если кто и является Адонисом группы, — сказал Мэй. — Это я.

Остальные члены состава нашей группы искренне согласились, что заставило Тони широко раскрыть глаза.

— Мэй — фронтмен группы, когда дело доходит до женщин?

— Он называет меня главным, но этот титул действительно принадлежит ему. — сказал я, ухмыльнувшись.

— Не может быть, — покачала головой Тони. — Я видела, как некоторые женщины западают на тебя, Риск Келлер. Ты… аппетитный.

Я не сводил глаз с Тони, пока она говорила. Интересно, как далеко она готова зайти в этой части разговора. Она трахала меня глазами. Причем очень тщательно…

— Все ждут, что я буду трахаться в любую свободную минуту каждый день, — покачал я головой. — Это неправда… к сожалению.

Все фыркнули.

— Но у тебя своя доля, э-э, грязных подробностей.

Я потёр шею в ответ на довольно прямой вопрос Брайана.

— Да, но какой рокер не был таким? Знаешь как говорится: секс, наркотики, рок-н-ролл. Невозможно иметь одно без другого. Поверь, я знаю, о чём говорю.

Все засмеялись над уколом в мое прошлое, команда веселилась больше, чем мои товарищи по группе.

— Вы, ребята, занимаетесь этим уже давно… а, сексом и того дольше, не так ли?

Только на «Rock Stop» человека спрашивали, когда он сорвал свою первую вишенку.

— У меня в пятнадцать, — сказал Хейс, затем Мэй и Эйнджел сказали: — Шестнадцать.

— В день восемнадцатилетия, — вздохнув сказал я

— Лжец, — ухмыльнулась Тони. — Видела твои фотографии, когда тебе было восемнадцать, ты никак не мог быть девственником.

— Но это правда, — заверил я её. — Все на самом деле очень просто. У меня тогда были отношения и я ждал, когда девушка будет готова.

— Я слышала, как ты пару раз упоминал о таинственной подружке в интервью. — Тони подняла бровь. — Так это она первая Грешница?

— Ага.

Я почувствовал, что Мэй смотрит на меня и задумался, не слишком ли много рассказал. Всегда был избирателен, когда говорил о Фрэнки, следил за тем, чтобы она оставалась в секрете, но что-то в том, как Тони задала вопрос, сбило с толку. Ее тон был чуть надменным. Типа Фрэнки заставила меня ждать секса, пока не будет готова и будто это отстойный поступок. Вот что меня разозлило.

Эйнджел вмешался и небрежно перевел разговор на наш предстоящий альбом и мировое турне в следующем году. Мы ответили на несколько вопросов фанатов, Хейс немного рассказал о жене Саммер и о том, как она приспосабливалась к замужеству со знаменитой рок-звездой. Я немного отключился, продолжал думать о песне, которую мы начали писать по дороге сюда и это привело к мыслям о Фрэнки.

Мне не могут надоесть твои зелёные глаза, твоя нежная кожа, твоя милая улыбка.

Эти слова я написал в блокноте прошлой ночью. Еще одна песня о Фрэнки, но чувствую, эта будет отличаться от других. Каждая песня о ней была связана с потерей любви или жизнью вопреки чему-то. Даже в наших оптимистичных треках она присутствовала, но сейчас… В этой я хотел рассказать о том, что испытал за прошедшие года и что почувствовал сейчас, когда Фрэнки вернулась в мою жизнь.

Мне нужно начать писать.

Хорошо, что через полчаса интервью закончилось и все попрощались с теми, кто смотрел прямую трансляцию. Мы сняли наушники и встали, пожать руку Брайану и обнять Тони. В этот момент она наклонилась и прошептала мне на ухо:

— Хочешь покажу тебе прекрасную пустую комнату дальше по коридору?

У меня не было секса с того момента, как попал на реабилитацию; когда завязал с наркотиками и алкоголем, отказался и от секса. Предложение Тони меня даже не заинтересовало, это говорило о том, насколько глубоко я в завязке, но также и потому, что в голове всплыло лицо Фрэнки.

— Прости, Тони, — вежливо поцеловал ее в щеку. — В другой раз, хорошо? Я должен вернуться в Саутволд. Нужно написать песню.

Она надула губки, но кивнула. Когда мы вышли из здания и вернулись в машину, ребята повернулись и посмотрели на меня. Под их пристальными взглядами — я застыл. Поднёс руки к лицу, вдруг испачкался или еще что-то. Я что-то не так сделал?

— Что? — Спросил я. — Я ничего не сделал.

Я ненавидел этот свой ответ. Несмотря на все прошедшие годы свободы от Дэйзов, я всегда занимал оборонительную позицию. От этого мне еще предстояло избавиться.

— Тони хотела перепихнуться, — моргнула Мэй. — Ты ее отшил.

— Почему? — спросил Эйнджел. — Почему бы не трахнуть ее? У тебя сейчас сухой период.

Добровольное засушливое время.

— Я знаю почему, — усмехнулся Хейс. — Это связано с одной рыженькой в Саутволде, я прав? Той, с которой вы «просто дружите»?

Я хмуро посмотрел на них троих.

— Отсосите, все трое.

Они засмеялись и повернулись вперед на сиденьях. Мы покинули Лондон и направились обратно в Саутуолд. Посмотрев на время, невольно выругался: не успею забрать Фрэнки с работы. Пришлось отложить написание песни с ребятами, что их вполне устраивало. Мы провели в дороге больше трех часов. Парни вышли у дома Мэя и решили заказать еду на вынос, а я запрыгнув на водительское сиденье, помчался к «Мэри Уэллс». Заехал на парковку, как раз в тот момент, когда Фрэнки выходила из закусочной. Притормозив рядом с ней я опустил пассажирское стекло.

— Куда направляешься, красавица? — Спросил я с дразнящей ухмылкой. — Надеюсь, собиралась найти меня.

— Ты сказал, что заберешь с работы, поэтому я не на машине. — Она заправила прядь волос за ухо. — Я… подумала, ты забыл обо мне.

— Забыть о тебе? — Повторил я. — Вишенка, если я не смог забыть тебя в течении последних девяти лет, то восемнадцать часов точно не помогут.

Спокойствие наполнило меня, когда она улыбнулась.

— Залезай, Фродо, — усмехнулся я, — хочу кое-что сделать после того, как навестим твою маму.