Глава 12

Когда Джейсон услышал доносившийся из кухни шум, он знал, что это не Эйми и не Макс. Джейсон нахмурился: тонкий визг Макса и смех Эйми над утренними проделками сына стали уже частью его жизни. Но потом, подумав, он решил, что на кухне именно Эйми.

С недоброй улыбкой Джейсон встал с кровати в одних пижамных штанах и неторопливо вошел в кухню. Там он с отвращением увидел Чарльза, тщетно поворачивавшего выключатели кухонной плиты.

— Вы ждете кого-нибудь еще? — спросил тот, оглядывая Джейсона с головы до ног и подняв бровь при виде его обнаженной груди.

Джейсон вернулся в спальню, чтобы надеть джинсы и рубашку, прежде чем начать разговор со своим поваром.

— Что вы делаете здесь в такой час? — прорычал он, садясь к столу и потирая свое небритое лицо. — И как вы сюда вошли?

— Я пытаюсь заставить работать эту обесточенную плиту. Вы же сказали Черри, что ключ под ковриком, помните? А кроме того, уже больше девяти часов утра. И чем это вы занимались сегодня ночью, что так поздно встали? — спросил Чарльз, похотливо усмехаясь.

— Я помню, что сказал о ключе Паркер, но не тебе, — язвительно сказал Джейсон, не обращая внимания на инсинуации Чарльза.

Тот оставался невозмутим.

— Она, право же, не ваш тип, не так ли?

— Паркер? — спросил Джейсон голосом, в котором прозвучала угрожающая нота.

— Нет, она, — кивнул Чарльз в сторону двери, ведущей в спальню Эйми.

— Ты можешь оказаться уволенным, — сказал Джейсон, свирепо глядя на коротышку Чарльза.

Чарльз молча повернулся к фарфоровой миске, стоявшей позади него на полке, поднял крышку и поднес к носу Джейсону. Там были блины в горячем клубничном соусе — любимое блюдо Джейсона.

Джейсон в ответ лишь крякнул и посмотрел в сторону висячего шкафчика с посудой. Через считанные секунды он уже ел блины, отправляя в рот каждый раз столько, сколько могло удержаться на вилке. Как это Чарльз ухитрялся готовить превосходную еду везде, где бы ни находился? Джейсон готов был биться об заклад, что эта ароматная, спелая клубника куплена не в местном супермаркете. С другой стороны, учитывая, во что обошлись ему последние несколько дней, Джейсон решил, что лучше не спрашивать, откуда она вязалась.

— Я действительно подумываю об открытии дела по производству детского питания, — серьезно сказал Чарльз. — Может быть, вы посоветуете мне, что нужно делать, чтобы начать собственный бизнес.

На кончике языка Джейсона вертелось желание сказать ему, чтобы он забыл об этом, потому что помочь Чарльзу значило лишиться личного повара. Вместо этого Джейсон дал понят, что рот у него слишком полон, чтобы ответить. Какая-то часть его сознания говорила ему: «Трус»! — но блины с клубникой взяли верх над его высшими нравственными ценностями.

— Разумеется, я догадываюсь, что все упирается в Макса, — продолжал Чарльз. — Неужели все младенцы такие образованные?

Здесь Джейсон чувствовал себя на своем поле.

— Макс — уникальное явление, он единственный в своем роде… — Джейсон запнулся и молча прислушался, потом поднялся со стула, пошел к двери спальни Эйми, открыл ее и на цыпочках вошел в комнату. Через минуту он вышел с сонным Максом и с чистой пеленкой.

— А я ничего не услышал, — заметил Чарльз. — У вас, должно быть, отличный слух.

— Когда станешь… — Джейсон не сказал «отцом», хотя имел в виду именно Это. — Когда станешь опытным человеком, — закончил он фразу, — научишься прислушиваться ко всему.

Но Чарльз не слышал слов своего хозяина, во все глаза глядя на то, как Джейсон, бросив на кухонный стол посудное полотенце, стал менять ребенку пеленки, да так ловко, как будто занимался этим всю жизнь. Глядя на него, Чарльз подумал, что этот тот самый человек, за которого делали решительно все. Камердинер выбирал и покупал ему одежду, шофер возил его в машине, еду ему готовили, а все остальное делала секретарша.

Чарльз достаточно овладел собой, чтобы улыбнуться ребенку.

— Как вам понравилась клубника, юный джентльмен?

Макс ответил ему зубастой улыбкой, но Чарльз был вознагражден еще больше, когда Макс схватил блины обеими руками и стал обсасывать их и жевать, пока от них ничего не осталось, кроме соуса, не только на пальцах, но и на рукавах, лице, в волосах и даже на носу.

— Высшая степень благодарности, — заметил Чарльз, глядя, как Джейсон удаляет следы соуса, вооружившись смоченной в теплой воде салфеткой. — Он лишен предрассудков. И предвзятости. А его реакция на вкусное — высшая степень похвалы.

— Или критического отношения, — добавил Джейсон, раздраженный желанием Чарльза открыть собственное дело.

— Боитесь потерять меня? — прочел его мысли Чарльз, дугой выгнув бровь.

Громкий стук в дверь освободил Джейсона от необходимости отвечать. Когда он поднялся, чтобы открыть дверь, Макс ухватился за его руку, а из спальни, сонно моргая, вышла Эйми в поношенном халате поверх длинной ночной рубашки.

— Что здесь происходит? — спросила она. Едва Джейсон открыл дверь, как был отодвинут в сторону вошедшим сухощавым блондином, за которым следовали два других таких же худых молодых человека и женщина, нагруженные громадными коробками и с перекинутыми через руку полиэтиленовыми мешками. Все четверо были одеты во все черное, волосы у всех были обесцвечены до неестественной белизны и торчали в разные стороны.

— Это не иначе как вы, — пальцем указал на Эйми человек, вошедший первым, в руках у которого ничего не было. В левом его ухе блестели три золотые серьги, а на запястье вытянутой руки блестел тяжелый золотой браслет. — Ах, милочка, теперь я вижу, почему мне сказали, чтобы я пришел пораньше. Цвет ваших волос должен быть натуральным. О чем думал Бог, наградив их таким цветом? И потом, дорогая, где вы откопали этот халат? Это что, китч? Или вы пользуетесь им со времен никсоновской администрации? Великолепно, мальчики, вы видите, какая нам предстоит работа. Располагайтесь здесь, здесь и вот здесь. — Он повернулся, оглядел с ног до головы Джейсона и спросил:

— А вы кто, дорогуша?

— Никто, — многозначительно ответил Джейсон и перевел взгляд на Эйми. — Мы с Максом пошли.

Эйми бросила на него взгляд, умолявший взять ее с собой, но Джейсон был безжалостен. Он бесстрастно снял с вешалки свою и Макса куртки и вышел, закрыв за собой дверь. Когда Джейсон говорил Паркер, что нужно сделать Эйми макияж и прическу, он думал, что все может ограничиться получасом работы с бигудями и наложением легкой тени вокруг глаз. Эйми была наделена естественной красотой, она не нуждалась в целой армии косметологов, чтобы подготовиться к балу.

Джейсон использовал появление этой команды в качестве предлога для того, чтобы побыть некоторое время с Максом наедине. Удивительно, как любовь ребенка может пробуждать чувства, думал он. И еще более удивительно то, как долго человек может вынашивать в себе желание иметь ребенка.

Джейсон знал, что в его распоряжении все утро вплоть до очередного кормления Макса. Коляска была в багажнике машины. Джейсон доехал до скромного центра Абернети и припарковал там машину. Поскольку Макс все еще был в пижамке, первым делом ему пришлось кое-что купить, чтобы одеть ребенка.

— Не виделись ли мы с вами где-нибудь раньше? — спросил владелец магазина, украдкой разглядывая Джейсона. Сотни раз он обслуживал Джейсона, Дэвида их отца, когда мальчики подрастали, потому он должен был вспомнить его.

— М-м, — было единственным ответом Джейсона, когда он выложил на прилавок выбранные детский комбинезон и тенниску вместе с зимним комбинезоном на двухлетнего мальчика. Сейчас он ему слишком велик, но был таким красивым, что очень нравился Максу.

— Уверен, что знаю вас, — продолжал хозяин, — у меня хорошая память на лица. Это к вам утром пришли люди, чтобы привести в порядок Эйми?

— Мне нужны пеленки для двадцатифунтового ребенка, — потребовал Джейсон, доставая кредитную карточку, но потом все же расплатился наличными. Он не хотел, чтобы этот человек прочел его фамилию на карточке. Возможно, идея приехать в Абернети была не слишком хорошей, подумал он.

Не говоря ни слова, Джейсон подхватил пластиковые сумки, выкатил Макса из магазина и направился с ним к машине. Но эта встреча вернула его в прошлое, когда он жил в Абернети, на который теперь смотрел глазами взрослого человека, исколесившего весь мир.

Город умирает, думал он, глядя на осыпавшуюся краску и выгоревшие вывески. Вот в этой бакалейной лавочке его отец дважды в неделю делал покупки, и здесь же Джейсон однажды стянул коробку конфет через разбитое стекло витрины. Он украл единственный раз в жизни. Отец узнал об этом и повел его обратно в магазин. Чтобы раз и навсегда отучить Джейсона воровать, он договорился с хозяином о том, что его сын будет две недели скоблить деревянные полы в магазине и обслуживать покупателей.

Именно за эти две недели у Джейсона появился вкус к бизнесу и он полюбил эту деятельность. Он обнаружил, что чем энергичнее он работал, чем больше верил в товар, тем больше ему удавалось продать. Через две недели ему и владельцу магазина пришлось с большим обоюдным сожалением расстаться.

Тусклые окна универмага в Абернети выглядели так, как будто их не мыли годами. А прачечная самообслуживания «Ландромет» была на вид просто отвратительна.

Умирает, снова подумал Джейсон. Пешеходные зоны с бесконечными рядами магазинов и более крупные города убили несчастный маленький Абернети.

К машине Джейсон подошел подавленный горькими мыслями о городе, с которым его связывали добрые воспоминания, несмотря на то, что он говорил Дэвиду. Думая о нем, Джейсон удивлялся, почему его брат захотел пойти в медицинскую школу, а потом вернулся обратно в этот агонизирующий городишко.

Джейсон сел в машину и повернул ключ зажигания, чтобы дать мотору прогреться, а сам сел к Максу на заднее сиденье и принялся надевать на него только что купленные вещи.

— Что ж, тебе здесь жить не придется, — сказал он Максу и замер, подумав о сказанном.

Разумеется, придется принимать в расчет Дэвида, но Джейсон говорил себе, что сможет уговорить брата. Дэвид не может любить Эйми больше, чем любит он, Джейсон. И ни один мужчина на свете не любит Макса больше, чем он. Поэтому они, разумеется, проживут свою жизнь вместе.

— Хочешь жить со мной в Нью-Йорке? — спросил Джейсон у приумолкшего малыша, жевавшего шнурки новых сапожек. — Я куплю тебе большой дом в деревне, и у тебя будет свой пони. Тебе это понравится?

Джейсон закончил одевать ребенка, и выехал на чистую, однообразную торговую улицу. Поскольку был сочельник, покупателей было немного. Они с Максом могли не спеша погулять, разглядывая витрины. Но Джейсон ничего не видел, поскольку спрашивал себя о своих намерения, но не находил ответа.

Нетрудно было понять, что значили для него события последних нескольких дней. Макс и Эйми стали такой же неотъемлемой частью его жизни, как его дыхание, и Джейсон хотел, чтобы они были с ним всегда. Он купит большой загородный дом неподалеку от Нью-Йорка, В нем будут жить Эйми и Макс. Ей никогда больше не придется заниматься ни приготовлением еды, ни уборкой, он позаботится об этом.

Они будут встречать его, когда он будет приезжать домой. Их присутствие облегчит ему жизнь, думал Джейсон. После долгих, тяжелых дней в офисе он будет возвращаться домой, к Эйми, с овсяной кашей на подбородке и с Максом на руках.

Подчиняясь внезапному импульсу, Джейсон зашел в художественный салон и купил для Эйми огромный ящик рисовальных принадлежностей: акварельные краски, мел, карандаши и шесть дюжин альбомов самого высокого качества.

— Либо кому-то нравится рисовать, либо вы пытаетесь завлечь девушку к себе в постель, — заметил продавец лет семнадцати, оформляя покупку.

— Я сейчас напишу на вас жалобу! — рявкнул Джейсон.

— Вы не в рождественском настроении? — продолжал юноша, не обращая внимания на тон Джейсона.

Выйдя из художественного салона, Джейсон прошел было мимо ювелирного магазина, но словно какая-то сила втолкнула его внутрь.

— У вас есть обручальные кольца? — спросил он и тут же пришел в ужас, услышав в своем голосе скрипучую ноту. Он прочистил горло. — Я имею в виду…

— Все в порядке, — улыбаясь, успокоил его продавец. — Так бывает сплошь и рядом…

Джейсон мимоходом взглянул на ряды искрившихся перед ним бриллиантовых солитеров и поднял глаза на продавца.

— В вашем магазине есть сейф?

— О, я понимаю, вы интересуетесь нашей системой безопасности, — нервно ответил продавец и, судя по тому, как он потянулся рукой под прилавок, был готов нажать кнопку вызова полиции.

— Я хочу видеть кольца, которые у вас в сейфе.

— Понятно.

Джейсон вполне мог сказать, что этот глупый человечек вовсе ничего не понял.

— Я хочу купить что-нибудь гораздо лучшее, чем то, что вы мне показали. Что-нибудь очень дорогое. Понятно?

Продавцу понадобилось несколько секунд, чтобы перестать моргать, а когда это ему удалось, он ухмыльнулся так, что Джейсон пришел в состояние крайнего раздражения, но тот быстро вышел в служебное помещение, и через двадцать минут Джейсон уже покидал магазин с крошечным футляром в кармане брюк.

В полдень Джейсон привез Макса домой, чтобы его покормили. Ни один мужчина поначалу не узнал бы Эйми, так как ее голова была покрыта кусочками алюминиевой фольги. У Макса был такой вид, словно он вот-вот расплачется, как это всегда бывало в присутствии чужих, но руки Эйми были знакомыми, и он успокоился.

— Как мило, — саркастически заметил один из молодых людей, неприязненно кривя губы все время, пока Эйми кормила Макса, прикрыв от посторонних взоров каждый дюйм своего тела.

— Не бейте его, мистер Уилдинг, — проговорила Эйми, не поднимая глаз.

Услышав эти слова, молодой человек посмотрел на Джейсона с таким интересом, что тот ушел на кухню, но Чарльз все еще был там и теперь готовил ленч для всей честной компании. В конце концов Джейсон удалился в свою комнату и позвонил по телефону Паркер. Как теперь у нее вошло в привычку, Паркер взяла трубку далеко не сразу. Джейсон сказал ей, чтобы она созвонилась с каким-нибудь торговцем недвижимостью в окрестностях Нью-Йорка и передала ему по факсу требования к имению, которое желательно купить.

— Что-нибудь подходящее для ребенка, — сказал Джейсон. — И еще, Паркер, надеюсь, вам не нужно напоминать, чтобы вы никому об этом не говорили, и в особенности моему братцу.

— Да, вы могли бы мне, об этом не говорить, — ответила она, и хоть Джейсон не был уверен, но ему показалось, что он уловил гнев в ее голосе. И, как ни странно, она повесила трубку раньше, чем отключился он.

Потом Джейсон накормил Макса. Они поделили между собой громадный бифштекс, пюре из калифорнийского ореха и маленькие зеленые зерна фасоли с миндалем, которые Джейсон велел смолотить, чтобы их можно было дать Максу. Когда этого оказалось мало, они получили крем-брюле, сверху посыпанное жженным сахаром и с малиной на дне.

После еды Макс уснул в своей коляске, а Джейсон снова поехал по магазинам за подарками. Он купил всего для Дэвида, для отца, для Эйми (новый банный халат и четыре хлопчатобумажные ночные рубашки с застежкой по всей длине), и, поддавшись порыву, кое-что для Паркер. Это был набор ручек и карандашей. Заметив магазин кухонной посуды, он купил для Чарльза нечто, как уверял продавец, уникальное: мелкие формы для мороженого в виде различных фруктов. А для Макса набор надеваемых на руку кукол-марионеток и электрическое ружье, стреляющее громадными красивыми мыльными пузырями.

Очень гордый собой, Джейсон направил забитую разноцветными пакетами машину к дому.

Войдя в дом с усталым Максом на руках, он увидел Эйми, стоявшую во всей своей красоте — продукт многочасового труда. Джейсон не поверил своим глазам. Она великолепно выглядела в длинной колонне из атласа цвета слоновой кости, являвшей собою ее платье.

Оно было довольно простым, без бретелек, плотно облегавшим роскошную грудь Эйми, с нерасходящейся складкой спереди, и ниспадало вниз до самого пола.

Слов нет, она была ослепительна, но при том слишком похожа на всех женщин, с которыми он встречался столько лет. Это была женщина, не, нуждавшаяся ни в каком мужчине, которая могла иметь всех, если бы захотела. И она была женщиной, знавшей, что она прекрасна. Она должна была это знать, если выглядела именно так.

Эйми смеялась, глядя в лицо Джейсону.

— Вам не нравится, да?

— Очень нравится. Я — в нокауте, — без всякого выражения ответил Джейсон.

— Э-э, — протянул один из тающих молодых людей, — мы ревнуем, не так ли?

Джейсон смерил его уничтожающим взглядом, но как раз именно в этот момент тощий парикмахер, смеясь, отвернулся.

— Это не имеет значения, — сказала Эйми, но ее голос выдавал обратное, а также и обиду на Джейсона, не выразившего особого восторга. — В расчет берется только Дэвид, поскольку я иду с ним.

— Ого, у кошечки есть когти, — отметил тощий.

— Ланс! — прикрикнул на него главный парикмахер. — Заткнись. Оставь влюбленных в покое.

При этих словах Эйми рассмеялась, но Джейсон посадил Макса на пол потом прошел в гостиную и тяжело опустился на старую софу. Все были на кухне — либо ели, либо чистили и складывали свои инструменты. Эйми последовала за сыном и Джейсоном в гостиную.

— Почему вам это не нравится? — спросила она, остановившись перед ним.:

Джейсон держал перед собой газету, закрывая ею лицо, и не опустил ее.

— Не знаю, откуда вы это взяли. Я же говорил вам, что вы выглядите великолепно. Чего вы еще хотите?

— Чтобы вы смотрели на меня и говорил именно это. Почему вы на меня злитесь? — В ее голосе почти слышались слезы.

Джейсон отложил газету (кстати, трехнедельной давности) и посмотрел на Эйми.

— Вы на самом деле великолепно выглядите. Но я думаю, что вы выглядите еще лучше в вашем естественном виде. — Он думал, что успокоит ее, но этого не случилось: она нахмурилась и отвернулась, чтобы посмотреть на Макса, сидевшего на полу и старательно жевавшего какую-то маленькую картонную коробочку.

— Он разломает ее и подавится, — сказала Эйми, давай Джейсону понять, что он плохая нянька. Приподняв свою тяжелую атласную юбку, она вышла из комнаты, оставив Джейсона размышлять о том, что он сделал не так.

— О женщины, — сказал он Максу, смотревшему на него с улыбкой, демонстрируя все свои четыре зуба.

Спустя полчаса появился Дэвид с какой-то плоской бархатной коробкой, дюжиной белых роз и лимузином Джейсона.

— Я знал, что платье будет выглядеть прекрасно, — сказал Дэвид, — но что это так, известно всем и каждому, а потому мы с отцом подумали, что с ним хорошо бы смотрелся жемчуг. Он, правда, искусственный, но очень хорош.

С этими словами Дэвид открыл коробку и извлек оттуда ожерелье в шесть ниток с замком, вырезанным из нефрита, окруженным бриллиантами. Джейсон сразу понял, что жемчуг и бриллианты настоящие, и у него не было сомнений в том, сколько Дэвид за них заплатил.

— Я никогда не видела ничего более прекрасного, — выдохнула Эйми.

— Они ничто в сравнении с тобой, — возразил Дэвид, и Джейсону пришлось подавить рычание.

Но, возможно, он напрасно его подавил, потому что Эйми сказала:

— Не обращай на него внимания. Он такой с тех пор, как вернулся из города. По-моему, он полагает, что я буду носить соломенную шляпу и ситцевое платье.

— Таково его представление об Абернети, — ответил Дэвид так, словно Джейсона не было здесь и в помине, словно и не смотрел на них не отрывая глаз.

— И мы собираемся на прогулку на возу сена, а вовсе не на бал! — смеясь, добавила Эйми.

Дэвид протянул руку, как бы приглашая ее на кадриль, и Эйми приняла ее.

— Кавалеры приглашают дам! — объявила она, изобразив распорядителя танцев. — Пошли! — Эйми отбросила ногой подол юбки и последовала вокруг комнаты за Дэвидом.

— Ладно, хватит, — сказал Джейсон, и лицо его исказилось гримасой. — Повеселились, и будет. А теперь отправляйтесь.

— Нам нужно ехать, Дэвид, — согласилась Эйми. — Я, наверное, засну, как мертвая, часов в девять.

— Пока я с тобой, не заснешь, — задиристо возразил Дэвид, с вожделением глядя на лиф ее платья.

— Единственное, что вам там предстоит, это обед.

— Я голодный мужчина, — согласился Дэвид, вызвав у Эйми смешок.

— Как я понимаю, «мужчина» здесь ключевое слово, — зловеще проговорил Джейсон. — Ты должен помнить, это Эйми мать и что ей нужно…

— Вы мне не отец, — вспылила Эйми, — и я не нуждаюсь в том, чтобы мне говорили…

— Я готов, а ты? — громко спросил Дэвид. — Лимузин ждет. Идем?

Как только оказались в машине и Эйми уставилась в окно, Дэвид спросил:

— Что все это значит?

— Что именно?

Дэвид бросил на нее взгляд, сказал ей, что она точно знает, что он имел в виду.

— Я не знаю, — сказала она. — Мы с мистером Уилдингом мирно жили эти дни, но с приездом сегодня утром этих парикмахеров он стал просто невыносимым. Топал по дому, как медведь, вынудил всю их команду — они были так милы со мной — убраться и спрятаться на кухне. Чарльз говорит о нем самые невероятные вещи, и…

— Например? Что говорит Чарльз?

— Что мистер Уилдинг однажды погнался за коровой и тут же превратил ее в замороженные бифштексы. Но он говорит также, что мистер Уилдинг может вскипятить чайник воды одним своим взглядом. И… да много чего другого. Не понимаю, почему мистер Уилдинг последние дни был так мил, а сегодня стал просто бешеным. А если бы те, кто пришел сегодня, были гомиками, может быть, мистер Уилдинг был бы с ними поласковее, раз он сам такой?

— Не всегда так бывает, — ответил Дэвид, но говорить ему было трудно, потому что изо всех сил он старался не рассмеяться. — Ну и что же еще говорил Чарльз?

Эйми, моргая глазами, посмотрела на Дэвида.

— О, у этого Чарльза поистине грязный язык.

Дэвида буквально разрывало от еле сдерживаемого смеха.

— А что насчет женщин? Чарльз наверняка рассказал что-нибудь о женщинах Джейсона.

— Ты имеешь в виду, о его мужчинах?

— Ну да, конечно. Какая разница! Так что же сказал Чарльз?

— Мраморные богини. Чарльз сказал, что если бы рядом с ним… хм… рыгнула какая-нибудь женщина, мистер Уилдинг умер бы от апоплексического удара. Но это все не правда, Дэвид. Этой ночью мистер Уилдинг помог мне избавиться от мигрени. Он долго оставался со мной, массировал мне виски, пока я не уснула.

— Он… Что он делал?.. По-моему, ты должна рассказать мне все.

Когда Эйми закончила свой подробный рассказ, Дэвид долго с изумлением смотрел на нее.

— Я никогда не слышал, чтобы Джейсон делал что-нибудь подобное.

— Он очень необычный человек, вот он кто, — перебила его Эйми, — и я не могу судить о нем. Но я верю Максу, а Макс его обожает. И мне кажется, что мистер Уилдинг тоже обожает Макса.

Загрузка...