Озорной купидон

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Эбби как раз приехала, когда они закончили расседлывать лошадей и направились к дому.

Тернер подумал, что площадка в конце его дороги начинала напоминать стоянку для машин. Здесь стоял фургон Эбби, машина Шейлы, его джип и теперь еще грузовичок Питера.

Он покачал головой и взглянул на дорогу. Вихри пыли все еще клубились на дороге, ведущей к его дому. Тернеру показалось, что одно из них было за милю от его дома, а другое — немного подальше. Он вошел в дом следом за Шейлой.

Как чудесно возвращаться домой вместе с ней, несмотря на то, что между ними повисла неловкая тишина, виновником которой стал он сам.

— Привет! — крикнула Эбби.

С дикими воплями выскочили Даниэлла и Ники и вцепились в его колени. Тернер пытался освободиться от их хватки, а они заливались счастливым смехом. Он поднял глаза и увидел сияющие улыбки на лицах Эбби и Шейлы.

— Питер тоже приехал? — спросил Тернер.

— Нет, у него есть работа, но дети обязательно должны были вернуться обратно к своему дяде Тернеру.

— Я понятия не имею зачем, — сердито ответил он, но, взглянув на детей, которые изо всех сил прижались своими маленькими телами к его ногам, почувствовал, как еще одна льдинка оттаяла в его душе.

Тернер взглянул на Шейлу и по ее улыбке догадался, что она знала ответ на этот вопрос.

— Гости прибывают, — он кивнул в сторону дороги.

— Кто? — с удивлением переспросила Эбби, и Шейла сразу поняла, что люди приезжали сюда не так уж часто. Тернер снова взглянул на нее.

Да. Она по-прежнему не сводила с него глаз, но теперь ее улыбка стала немного грустной. И он сам себе показался одиноким и несчастным.

— Не знаю. Я видел пыль на дороге.

На улице хлопнула дверь.

Эбби подошла к окну.

— Приехала красная «барракуда».

Тернер заметил, что Шейла вдруг побледнела. Он с трудом отцепил пальцы Даниэллы от своей ноги, но, как только ему удалось избавиться и от Ники, Даниэлла снова вцепилась в него.

— Хватит, — строго сказал он детям. Но они не обращали на него внимания.

Тернер дотащил их до окна и выглянул из-за плеча Эбби. Около пыльной, видавшей виды спортивной машины стояла экстравагантно одетая полная женщина.

Из машины вылез и мужчина. Он был довольно привлекателен, даже красив, но его портил пухлый животик, а кроме того, этот мужчина был довольно невысокого роста.

— Это моя мать? — прошептала Шейла. — Скажите мне, что это не она.

— Твоя мать ведь не носит полосатое оранжево-черное трико, правда? — неуверенно спросил Тернер.

Шейла переменилась в лице, она выглядела уставшей и бледной. Эта Шейла совсем не была похожа на ту живую и веселую молодую женщину, которая скакала сегодня рядом с ним по равнине.

— А кто это с ней? — спросил Тернер.

— С ней? — простонала Шейла. Она подскочила к окну. — О, Господи, это Барри. Что они здесь делают?

Она лихорадочно оглядывалась вокруг, словно пытаясь найти место, где можно было бы спрятаться. И в этот момент Тернер вдруг понял, что сейчас больше всего на свете хотел бы спрятать ее. Вот закинуть бы ее на плечо и понести в загон, посадить ее на лошадь и вместе умчаться в бесконечные просторы.

Но он, конечно, не мог так поступить.

Они втроем молча стояли и продолжали смотреть в окно. Тернер слышал пронзительный голос ее матери.

И откуда у Шейлы такой прекрасный голос?

— Нет, ну разве это не прелестное местечко? — пронзительно произнесла ее мать таким тоном, который не оставлял сомнений, что она на самом деле думала по поводу этого местечка. — Жить в этой пустой прерии? Невероятно! Никогда бы не смогла!

Тернер с сочувствием взглянул на Шейлу.

Хватай ее и со всех ног беги прочь, предложил ему внутренний голос.

Но Тернер многое пережил и стал зрелым человеком. И он должен был уметь справляться с неприятностями. Тернер догадывался, что после приезда новых гостей неприятностей не оберешься.

Эта женщина не переставала болтать с тех пор, как вылезла из машины.

А теперь она стояла на крыльце, вглядываясь в сетку на двери.

— Эй, есть кто-нибудь, — позвала она.

Даниэлла и Ники переглянулись, захихикали и, отпустив ноги Тернера, умчались прочь.

Какие сообразительные дети!

Эбби подошла к двери и, поколебавшись, открыла ее.

Мать Шейлы шагнула в дверь и встала на пороге в позе стареющей кинозвезды. Она оглядывалась вокруг, ее острые маленькие глазки выхватывали каждую мелочь и кругом находили недостатки. Особенно в нем.

— Шейла, милая, — вскричала она. — Мы нашли тебя!

— Что ты здесь делаешь? — натянуто спросила Шейла.

— Я так беспокоилась! Когда я не смогла до тебя дозвониться, я просто не могла не приехать. Барри тоже приехал… — А вот и он. Барри, мы не ошиблись. Здесь твоя Шейла.

Барри приветственно помахал рукой.

— Не могу поверить, что ты решилась на это! — сказала Шейла матери, неохотно кивнув Барри. — Как ты могла?

Тернер с интересом наблюдал, как в ответ накрашенные красной помадой губы ее матери обидчиво искривились.

— Шейла, ты даже не познакомила нас со своими новыми друзьями.

Она с особенным интересом разглядывала огромный живот Эбби.

Шейла с неохотой представила всех своей матери и Барри. Тернер не мог не заметить, что ее мать была явно разочарована, узнав, что Эбби его сестра, а не сожительница или служанка, которую он соблазнил.

Приветствуя Барри, Тернер, видимо, немного сильнее, чем нужно, сжал в рукопожатии его ладонь. Тот отдернул свою пухлую ручку и настороженно и обиженно взглянул на Тернера.

— Почему вы здесь? — снова спросила Шейла.

— Мы приехали за тобой! — объявила ее мать так, будто это сюрприз, который должен был обрадовать Шейлу.

Ее мать звали Эсмеральда. Именно такими именами называют ведьм в романах, подумал Тернер.

— Зовите меня просто Эсси, — жеманно сказала она.

— Я пока еще не могу уехать, — ответила Шейла, скрестив руки на груди.

Заметив изумление на лицах Эсси и Барри, Тернер понял, что Шейла вела себя не так, как обычно. Ему захотелось подбодрить ее, но он не знал как.

— Но, — пробормотала Эсси, — но, Шейла, мы проделали весь этот путь, и мы так беспокоились за тебя, да еще и мой бурсит разыгрался не на шутку…

Шейла скептически смотрела на свою мать, но по ее глазам Тернер понял, что она чувствовала себя немного виноватой.

— Проходите, проходите, — предложила Эбби. — Пожалуйста, присаживайтесь. Я приготовлю чай и кофе, а потом мы познакомимся поближе.

Шейла одарила Эбби мрачным взглядом.

Но Эбби не обратила на это никакого внимания.

— Возможно, вам следует остаться на ночь, — жизнерадостно говорила она. — Вы проделали долгий путь. Скоро стемнеет, а эти дороги могут быть очень опасны в темноте.

— Только если начнется буран. Но их не бывает в сентябре. Даже здесь, — пробормотал Тернер, но на него никто не обратил внимания, кроме Шейлы, которая слегка улыбнулась ему слабой и благодарной улыбкой.

— Утро, — твердо сказала Эбби, — наступит очень скоро, и вы сможете решить, кто, куда и с кем поедет.

— По правде говоря, — заявил Барри, — это было…

Тернер не стал его слушать. Ему не нравился голос этого мужчины. Он был мягкий, приторный и казался скользким, как моторное масло. Он пропустил его слова мимо ушей и уставился на сестру. Они остаются на ночь? И скажите на милость, где он их положит спать?

Но Эбби уже решила это за него.

— Дети могут пойти со мной в фургон. Эсси, вы можете спать в комнате Тернера, а Шейла в маленькой комнате, ну а Барри может спать на софе.

Барри на софе. Ничего себе справедливость.

Эбби с интересом взглянула на него:

— О, мы забыли про Тернера.

Он натянуто улыбнулся в ответ.

— Ну, ты сможешь поспать в палатке, Тернер.

— Спасибо, — сухо ответил он. Зачем она так поступает с ним, и почему в ее глазах опять загорелся этот дьявольски хитрый и веселый огонек? Его сестричка просто наслаждается, изо всех сил расшатывая его мирок, и даже не пытается это скрыть.

— Думаю, я могу спать в палатке, — произнес Барри с сомнением в голосе.

— О, нет, лучше спи на софе. Ты все-таки гость, — заявил Тернер.

— Ну, — радостно согласился Барри, — только если ты настаиваешь.

Неожиданно Тернер снова услышал, как на улице хлопнула дверь машины. Он подошел к окну, Эбби последовала за ним.

— О! — вскричала сестра и неловко кинулась к двери. — Николас!

Тернер почувствовал себя так, будто его со всего размаху ударили в живот. Он не мог оторвать глаз от окна.

Его брат вылезал из старого потрепанного пикапа. Неужели это та самая машина, в которой он уехал отсюда много лет назад? Ник раздался в плечах, но Тернер заметил, что больше всего изменилось его лицо. Когда брат уезжал, он был еще ребенком, а теперь перед ним, без сомнения, стоял мужчина.

Он смотрел, как Эбби подбежала к брату и бросилась в его объятия. Ник с легкостью подхватил ее и закружил. Он видел, как Мария застенчиво стояла немного в стороне, ее темные глаза увлажнились от слез.

А он думал, что у него будет больше времени, чтобы подготовиться к встрече.

Шейла подошла и встала рядом с ним. Ее пальчики коснулись его руки.

— Это Ник? — спросила она.

Он кивнул и взглянул на нее. По ее глазам он понял, что она прекрасно понимает, как ему сейчас тяжело.

— Все будет в порядке, — ласково сказала она.

— Да.

Тернер обернулся и увидел, что Эсси подозрительно наблюдает за ним своими маленькими блестящими глазками. А Барри нашел тарелку с печеньем, которое заинтересовало его гораздо больше.

Эбби, должно быть, привезла с собой свежее печенье. Она опять наготовила для целой толпы.

Глубоко вздохнув, он вышел из дома.

Ники и Даниэлла ринулись следом за ним.

Увидев отца, Ники застыл на ступеньках, а затем Николас вдруг медленно обернулся и замер, глядя на мальчика.

На лице брата появилось выражение, которое Тернер не мог описать словами. Его озарил яркий неземной свет, и он, упав на колени, раскрыл объятия навстречу сыну.

Ники замер на крыльце, не в силах пошевелиться, и изо всех сил прижался к ноге Тернера, который вышел следом за ним из дома. Малыш снизу вверх посмотрел на любимого дядю, его черные глаза расширились и стали огромными. Он искал ответ в глазах Тернера.

Тернер кивнул.

А Ники только это и было нужно, он хотел, чтобы человек, которому он теперь доверял, убедил его, что все происходящее — не сон.

Для Тернера его доверие было большой честью.

Ники стрелой сорвался с крыльца, и его коротенькие ножки засеменили навстречу Нику. Он резко остановился рядом с отцом.

— Папа? — прошептал малыш, и в его голосе прозвучал такой благоговейный восторг, что сердце Тернера едва не раскололось.

Ники бросился в объятия отца и заплакал.

— Я никогда не видела, чтобы он плакал, — с теплотой в голосе сказала Шейла. Она подошла к Тернеру, а он был так поглощен воссоединением отца и сына, что не заметил ее.

— Откуда он узнал, что Ник его отец? — ласково спросил Тернер.

— Ему подсказало сердце.

— А я думаю, что у Марии была его фотография, — откликнулся Тернер, отчаянно стараясь хоть немного развеять грусть.

Но ему не удалось. Шейла взяла его под руку. Он чувствовал, что она дрожит. Тернер взглянул на нее и увидел, как по ее щеке покатилась прозрачная слезинка.

— Папочка, где ты был так долго? — хрипло прошептал Ники.

Шейла вытерла слезы.

Ник поднялся, взяв мальчика на руки, и тот изо всех сил вцепился в его плечо.

И Тернеру показалось, что во взгляде карих глаз его брата мелькнули гнев и обвинение. Что ж, он заслуживал и того и другого.

— Надо ставить палатку, — радостно крикнула ему Эбби и взяла Марию за руку.

Тернер взглянул на Марию. Она тоже смотрела на него, но он не мог понять выражения ее глаз. Тернер медленно спустился с крыльца и подошел к брату. Он протянул руку и был удивлен, когда Ник посадил сына на плечо и пожал протянутую ему руку. Теперь в его рукопожатии чувствовалась сила, и эта сила и уверенность сквозили и в его взгляде.

— Добро пожаловать домой, — ласково сказал Тернер.

— Это мой дядя Тернер, — официально представил его Ники.

Ник и Тернер расхохотались.

— Мы с твоим дядей Тернером очень давно знаем друг друга, — ответил Ник. — Он мой брат.

Почему-то эти слова задели самые сокровенные струны в душе Тернера.

Мой брат. Половинка моего сердца. Но почему, когда он думал о своей второй половинке, его взгляд не отрывался от Шейлы, которая все еще стояла на ступеньках и яростно терла глаза?

— Папа, где же ты был? — снова прошептал Ники, дотрагиваясь до лица отца своей пухлой ручонкой, словно стараясь убедить себя, что это правда. — Ники так по тебе скучал.

И эти слова болью отдались в сердце Тернера. Он почувствовал острое раскаяние и боль.

Но мог ли он сейчас что-то сделать или сказать, чтобы все исправить?

Мария тоже подошла к ним. Она улыбнулась Тернеру застенчивой и милой улыбкой, в которой не было ни капли горечи.

— Здравствуй, Тернер, — сказала она. Протянув руку, чтобы погладить сына, Мария страстно желала оказаться рядом с двумя самыми дорогими на свете людьми, войти в их круг любви.

Шейла стояла на крыльце. Ее мать таращила глаза из-за двери. Даниэлла радостно прыгала, а у Эбби от слез начали опухать глаза. Наконец-то они собрались все вместе!

И Тернер вдруг подумал, что у него есть выбор — присоединиться к этому кругу любви или уйти.

Но тогда ему придется забыть о привычке все держать под контролем, о тишине и спокойствии.

Зато взамен он приобретет это чудесное сияние счастливых глаз. Тернер подумал, что теперь, когда приехали Мария и Ник, Шейла тоже должна сделать выбор.

— Сейчас не время, — Эбби обняла его за плечи, — расставлять по полочкам свои чувства.

— Для меня будет достаточно, если я решу, где буду спать сегодня, — хрипло ответил он. — Эбби, может быть, тебе лучше отвезти их к себе домой. У тебя гораздо больше…

— Чушь, — ответила она. — Ведь здесь будет так весело.

Тернеру необходимо было поговорить наедине с Марией и братом.

— Эй, ребята, — заявил Барри. — Я привез кассету с записью своего последнего шоу. Кто хочет посмотреть?

Когда Барри с напускной скромностью объявил, что он артист, на всех это произвело необыкновенное впечатление. Все, кроме Тернера, захотели посмотреть шоу.

Когда все уселись, Барри включил видеомагнитофон.

Пока все смеялись и веселились, глядя, как Барри дурачится в роли клоуна Бобо, Тернер сидел мрачнее тучи и часто бросал взгляды на Шейлу, стараясь, чтобы никто этого не заметил.

Шейла с отрешенным видом сидела между своей матерью и Барри.

Тернер заставил себя посмотреть на экран. Бобо пел песенку, танцевал и кланялся Поппи Перчинке, которая оказалась деревянной куклой с косичками. Песенка была необыкновенно слащавой, а Бобо показался ему полным идиотом. Тернер подумал, что этот человек необыкновенно эгоистичен и лопается от сознания собственной важности.

Тернер встал. А разве он сильно отличался от Барри?

Он надеялся незаметно уйти. Шейла вышла из оцепенения, ее глаза неотступно следили за ним. Барри положил свою пухлую ручку ей на плечо, а мать положила ладонь на ее колено.

Тернер вышел из дома. Ночь была ясной, и мириады ярких звезд освещали небо. Он направился к конюшне. Вдруг он услышал звук шагов и обернулся, надеясь, что это Шейла. Но это была Мария. Тернер подождал, пока она догонит его.

— Спасибо, что привезла Ника домой, — спокойно сказал он, — и за то, что доверила мне сына.

— Я всегда доверяла тебе, Тернер.

Он отвел взгляд.

— Я не оправдал твоего доверия.

— А я так не думаю.

— Из-за того, что я вмешивался не в свои дела, у твоего сына не было отца. Мне так хочется, чтобы ты простила меня за то, что я совал свой нос туда, куда мне не следует.

— Хорошо, — просто сказала она. — Я прощаю тебя.

Тернер снова взглянул на нее. Мария была красавицей с чудесными большими бархатными глазами, ее лицо излучало нежность и теплоту. И как он мог не одобрять выбор брата?

Как он мог не заметить этого тогда, много лет назад? Как он не заметил в ней самого главного? И почему он так легко разглядел это сейчас?

Но Тернер уже знал ответ. Потому что его сердце немного оттаяло и стало добрее.

— Спасибо, — хрипло ответил он.

— Но это не поможет тебе до тех пор, пока ты сам себя не простишь.

Она красива и умна. Возможно, даже проницательна. Это дар, которым обладали некоторые женщины. Они могли видеть то, что другие больше всего на свете хотели скрыть от посторонних глаз.

— Да, возможно, ты права. Но мне потребуется какое-то время.

— Тернер, я всегда знала, что у тебя доброе сердце. Ты безумно любил Ника и поступил так, чтобы было лучше для него.

— А какую цену заплатила ты? — угрюмо возразил он. — Я позаботился о брате за твой счет.

— Я не собираюсь притворяться. Все эти годы мне было тяжело в одиночестве, — спокойно ответила Мария. — Когда я в последний раз видела Ника, он был мальчиком. А теперь мужчина. Я думаю, что он должен благодарить за твердость и уверенность, появившуюся в его взгляде, тебя.

— Великолепно, — проворчал Тернер.

Мария встала на цыпочки и запечатлела на его щеке один из самых нежных поцелуев.

— А почему ты отправила сюда Ники? — спросил Тернер, когда она уже собралась уходить. — Ты ведь с тем же успехом могла попросить Шейлу отвезти его к Эбби.

— Я хотела, чтобы ты увидел, на что способна любовь. — Она отвернулась и с легкостью побежала к дому.

На что способна любовь, мрачно подумал он. Она способна перевернуть твой мир и наполнить твой дом шумными родственниками и вопящими детьми.

В сарае, глубоко под старой мебелью и прочим хламом, был зарыт старый сундук. Тернер откопал его и открыл.

Внутри лежали чертежи, которые он рисовал еще в детстве. Он осторожно развернул один из них. Бумага стала ломкой и покрылась пятнами сырости. Тернер взглянул на проект дома, который когда-то начертил. Он не мог поверить, что это его работа. В каждой линии чертежа Тернер чувствовал рвение молодости и надежду на лучшее.

Это был красивый дом с множеством окон, его фасад напоминал нос корабля, а такие потолки Тернер раньше видел в храмах.

Это дом человека, у которого были самые простые мечты. Мечты о детях, о семье.

Тернер положил чертеж обратно в сундук. Утром он поговорит с Ником, а затем уберется подальше отсюда. А когда он вернется, они все, возможно, уже уедут. И он сможет нормально выспаться.

Он нашел в старых вещах заплесневелую постельную скатку, взобрался на сеновал, завернулся в одеяло и закрыл глаза.

Тернер думал о том, что у Барри и Шейлы было много общего. Этот парень умел петь и танцевать. Ну и что из того, что он переодевается в костюм клоуна, чтобы заработать на жизнь? Он такой же артист, как и она. Возможно, они могли бы быть очень счастливы вместе. Кроме того, Барри, похоже, нравился этому дракону, Эсси. А Тернер не снискал ее расположения, судя по неприязненным взглядам, которыми она его постоянно одаривала.

Завтра утром он обязательно поговорит с Ником, но едва ли его брат сможет все ему простить так же легко, как это сделала Мария. Тернер знал, что ему легче выдержать хороший удар в челюсть, чем серьезную беседу по душам.

Сухое сено набилось ему за шиворот, Тернер развернул одеяло и вытряхнул колючие травинки. Через щели в стенах конюшни Тернер наблюдал, как в доме один за другим гаснут огни.

Он понял, что обманывает сам себя. Возможно, он вообще больше не сможет спокойно спать. Особенно после того, как она уедет. Его будет преследовать ее образ, воспоминания о ее звонком смехе и запахе волос. Ему необходимо сделать выбор. Уйти или остаться. Любить или быть одиноким. Действовать наверняка или спасовать перед опасностями.

Неожиданно в дверях возникла фигура брата.

— Тернер? — крикнул он в темноту.

Тернер застонал:

— Господи, я чувствую себя так, словно мне сто лет!

— Не преувеличивай, Терри, — заметил брат и покачал головой, подойдя поближе и пристально всматриваясь в лицо Тернера сквозь утреннюю мглу. — Впрочем, ты действительно не мальчик. Мне кажется, ты мог бы спать в фургоне. Ведь там может разместиться целая толпа.

— Но тогда у меня не появилось бы повода так жалеть себя, как сейчас, — сухо заметил Тернер.

Ник расхохотался.

— Тернер, неужели на старости лет у тебя появилось чувство юмора?

— Вряд ли, — ответил Тернер, но его ошеломил вопрос Ника. Неужели у него раньше не было чувства юмора?

— Меня сюда послала Эбби, — неловко сказал Ник.

— Зачем?

— Она заявила, что не будет нас кормить, пока мы все не выясним. А Мария поддержала ее.

— Женщины, — фыркнул Тернер и взглянул на брата. Да, он сильно повзрослел. Ник не только стал шире в плечах и крепче, но теперь у него был совсем другой взгляд. — Прости меня, Ник. Я наделал много ошибок, и мне очень жаль.

— Знаешь, что мне сказала Мария? Она сказала, что мне повезло, что у меня такой брат, как ты.

— Ох уж эти женщины.

— Я терпеть не могу, когда они правы, — спокойно сказал Ник. — Тернер, ей вовсе не стоило объяснять мне, что ты слишком много брал на себя тогда, когда сам еще был слишком юн для таких ответственных решений. Но ты это делал из любви к нам. Я возвращаюсь обратно. Мы с Марией поженились. Она и Ники поедут со мной.

У Тернера так и вертелись на языке слова, что это не та жизнь, которая необходима его жене и сыну. Но он взял себя в руки и прикусил язык. Откуда он может знать, какая жизнь им нужна и чего вообще хотят жена и ребенок?

Он собирался сказать, что будет скучать по ним. Конечно, ему хотелось, чтобы они были ближе, чтобы он мог видеть, как растет его племянник.

Вот что натворила эта любовь.

— Поздравляю тебя, — только и сумел выговорить он.

— Мы уже не будем чужими друг другу, — сказал ему Ник. — Я хочу, чтобы ты приезжал к нам в гости. А мы приедем навестить тебя. А Мария вообще собирается вернуться сразу, как только родится ребенок Эбби. Тернер…

— Да?

— Я правда скучал по тебе.

— Я тоже. — Тернеру нелегко дались эти слова. — Ах, Господи, мне пора ехать. Сегодня утром в Левистауне состоится лошадиная ярмарка.

— А когда ты вернешься?

В голосе брата прозвучало разочарование, и Тернер чуть было не изменил свое решение. Но это произошло только на мгновение. Мужчина не может позволить себе принимать решения, руководствуясь велением сердца. Но тогда что заставляло его ехать на лошадиную ярмарку в Левистауне, когда два месяца назад он решил не ездить туда?

Но Эбби не думала, что это хорошая идея, когда поблизости дети.

Тернер постарался незаметно проскользнуть в дом. Он не хотел, чтобы Эбби допрашивала его.

Но в кухне оказался только Барри, который со счастливым видом жевал кусок датского пирожного с малиной.

— Ну, как спалось? — спросил Тернер, стараясь скрыть свои коварные намерения.

— Спалось? Никогда еще я не спал так хорошо. У тебя отличная софа.

Тернер пытался отыскать в его словах хотя бы намек на сарказм, ведь этот человек был актером.

— Тебе понравилась эта кровать? — недоверчиво переспросил Тернер.

— Я чудесно выспался, — подтвердил Барри, откусывая большой кусок пирожного. — Хочешь попробовать? Я сам их приготовил.

Тернер не съел бы ни кусочка, даже если бы умирал от голода, хотя ему ужасно хотелось есть. Да, Шейла заслуживала человека, который умел делать пирожные. Это уж точно.

Дело вовсе не в софе, он не мог заснуть из-за мыслей, роем проносившихся в его голове.

— Здесь так тихо, — сказал Барри.

Из другого конца дома доносился голос матери Шейлы.

— Да, — ответил Тернер. — Когда-то здесь так было.