Падшие сердца

Глава 11. Жизнь и смерть

Вечером я подробно рассказала Логану о своей встрече с Фанни и о нашем договоре.

Он сидел за кухонным столом и слушал, не отрывая глаз от стакана, который вертел в руках. Я старалась как можно быстрее покончить с этим неприятным для нас обоих разговором. Логан не перебивал меня, а когда я замолчала, он тяжело вздохнул.

— Хевен, — произнес он, — я больше не хочу ехать в Уиннерроу один. Без тебя я слишком скучаю. Что ты скажешь на то, чтобы купить там дом? Что–нибудь необычное, на зависть всем. Ты очень нужна мне, Хевен.

— А чем плох наш домик в лесу? Он всегда был моим домом. Зачем нам еще один?

— Но не забывай о том, что владельцы самого крупного в округе предприятия должны иметь свой собственный дом, где бы они могли принимать влиятельных людей, давать обеды, устраивать вечера. А в домике на холме мы будем проводить выходные дни. — Логан поднялся. — Мне кажется, нам нужно все начать заново. Это важно для нас обоих.

Я задумалась. Мой лесной домик напоминал мне о Фанни. А если мы поселимся в другом месте, то скорее забудем о произошедшем. Кроме того, мать Логана с первого дня нашей совместной жизни старалась убедить его в необходимости покупки дома. Ни деньги, ни власть не имели особого веса, пока мы продолжали жить в Уиллисе. Свекровь, как и другие состоятельные горожане, считали жизнь на холмах, среди бедняков, унизительной. Словно я перетянула его в свой мир, а не он ввел меня в свой круг.

Власть и деньги меняли Логана на глазах. Теперь он выезжал только в костюме и галстуке. У него появились дорогие часы и перстень с брильянтом. Логан отрастил бороду и очень следил за ней, он даже стал делать маникюр. Когда я поинтересовалась, для чего все это, он ответил:

— Человек, выходящий из «роллс–ройса», должен выглядеть надлежащим образом.

Я отдавала себе отчет в том, что мои чувства и мысли во многом определялись тем, что произошло между Логаном и Фанни. Меня теперь совершенно не устраивало, что он жил в уединенном домике, который стал местом их любовных утех, или как он там это называл. Мне пришлось признать, что Фанни справедливо обвиняла меня в том, что я недостаточно времени проводила с Логаном в Уиннерроу. А если у нас там будет дом, мы будем всегда вместе.

— Считаю, что ты прав, — сказала я. — А ты собираешься строить дом или купить?

— Купить, — Логан положил руки на стол и подался ко мне, интригующе улыбаясь.

— Ты уже что–то присмотрел, да?

— Угу, — его голубые глаза озорно блеснули, и он весь расплылся в улыбке.

— Правда? И что же это за дом?

— Хасбрук–хаус.

— Да ты шутишь!

— Дом предложен для продажи, — сказал Логан.

Хасбрук–хаус — красивый особняк в колониальном стиле — находился в полумиле к востоку от нашей стройки. Им владел Энтони Хасбрук. Считалось, что он принадлежал к старинному богатому роду, история которого начиналась еще до Гражданской войны5.

— Как–то не верится, чтобы Энтони Хасбрук решился продать этот дом.

— Его доходы от инвестиций заметно упали в последнее время, вот ему и понадобились деньги. — Мне стало ясно, что Логан был хорошо осведомлен о делах Хасбрука.

— Ясно, — заметила я. Неудивительно, что Логан знал об этом, он ведь был в дружеских отношениях со всеми влиятельными брокерами как в Уиннерроу, так и в округе. Улыбка мужа означала, что он уже сделал Хасбруку заманчивое предложение.

Я не могла скрыть волнения. Дом был мне хорошо знаком. Детьми мы с Томом часто ходили мимо него. Он казался нам одним из тех великолепных особняков, о которых писали в известных романах. Его окружал красивый парк с ухоженными лужайками. Фасад здания украшали колонны. Огромную двустворчатую резную дверь, казалось, под силу было открыть только великану–дворецкому. И наверное, за этими массивными дубовыми дверями происходила масса романтических приключений. Нетрудно было представить, какие роскошные обеды давались в этом прекрасном особняке.

Мы с Томом воображали, что это наш дом. Каждый имел в нем свою отдельную комнату. Одетая, подобно красавице с Юга, я как старшая дочь в семье сопровождала бы гостей в сад и угощала джулепом6. А Том представлял, что он держит конюшню со скаковыми лошадьми. Я улыбнулась, вспоминая наши наивные, детские мечты, которые по сути своей оказались пророческими. Ах, Том, Том, мне так его недоставало. Мой неподражаемый брат–мечтатель! Теперь пришло время, когда наши мечты стали сбываться одна за одной, но все было немного не так, как мы это себе представляли. Воплощенные в жизнь, мечты теряли свой яркий романтический ореол. Логан заметил мою одобрительную улыбку, и лицо его просияло.

— Я знал, что ты меня поддержишь, — проговорил он, все больше увлекаясь своей идеей. — Поэтому договорился на завтра на утро поехать посмотреть дом. Я правильно сделал?

— Да, — меня слегка разочаровало, что Логан предварительно не поговорил со мной. Мне это напоминало манеру Тони, под сильным влиянием которого находился Логан и старался во всем ему подражать. И хотя мне было приятно, что Логан так быстро становится серьезным, ответственным бизнесменом, мне было жаль того милого, застенчивого мальчика, которого в свое время я полюбила.

На следующее утро Энтони Хасбрук расстелил в нашу честь красный ковер и повел осматривать свой особняк. (А было время, когда он не удостаивал меня даже взглядом. Один раз, помнится, прогнал нас с Томом от своих дверей.) На нем был черный бархатный пиджак, черные брюки и бархатные комнатные туфли. Говорил он приторно–сладко, с сильным южным акцентом, вместо «Хевен» у него получалось «Хевенли».

— Спасибо, что все нам показали, мистер Хасбрук, — поблагодарила я.

— Зовите меня Сонни, все друзья меня так зовут.

— Хорошо, Сонни, — согласилась я и, повернувшись к Логану, зашептала, но так, чтобы Хасбрук все слышал: — Если мы решим купить этот дом, придется его целиком переделать, все очень запушено. — Я испытывала истинное наслаждение, описывая Хасбруку, как сказочно преобразится его дом, став моим. Сколько новых ковров в нем появится, как заново будет переделана кухня. Я редко хвасталась своим богатством, но, имея дело с таким человеком, как мистер Хасбрук, я не могла отказать себе в удовольствии подразнить его. Ведь он не скрывал своего высокомерного отношения к нашему семейству Кастил. — И вообще, — говорила я, прогуливаясь под руку с Логаном по парку, — придется нанять больше слуг и садовников. Не могу поверить, что эта старинная усадьба пришла в такое запустение.

Лицо мистера Хасбрука стало пунцовым. Он, не переставая, теребил усы и в бессильной ярости скрежетал зубами. Я понимала, что для него значило продавать нам дом, но, как заверил меня Логан, ему очень нужны были деньги.

— Сонни, — начала я, обворожительно улыбаясь, — мне очень понравился ваш дом, но мне кажется, его теперешнее состояние не соответствует объявленной цене. — Я напустила на себя недовольный вид. Логан был сражен.

— Хевен, дорогая, — повернулся он ко мне.

— Думаю, что ваша милая жена права, — проговорил мистер Хасбрук, и его лицо из красного стало багровым. — Хевенли, вы заключили выгодную сделку.

Как только мы сели в машину, Логан порывисто обнял меня и с жаром проговорил:

— У меня не только самая красивая, но и самая умная жена. Прямо не дождусь, когда мы приедем в Фарти, чтобы рассказать Тони, как у тебя все ловко получилось.

Спустя три дня мы вернулись в Фарти и Тони пригласил нас в свой кабинет отметить наше возвращение. И тогда же Логан объявил Тони о нашей сделке.

— Тони, — начал он, глаза его светились гордостью, — Хевен и я сделали первый важный шаг в нашей совместной жизни: мы купили дом.

Реакция Тони представляла нечто среднее между немым удивлением и печалью от предстоящего одиночества. 6 итоге он выглядел так, словно потерял самое дорогое в жизни. Наше сообщение явно огорчило его, хотя он прямо об этом не сказал. Тони было неприятно, что у нас есть своя собственная жизнь, и этот новый дом отдалит нас от Фарти. Мне стало жаль его, я знала, что его страшит одиночество, особенно после смерти Джиллиан.

Проходили недели, и, хотя у меня хватало дел с обустройством нового дома (нужно было подумать об интерьере, заказать мебель, шторы, ковры, не говоря уже о найме прислуги), я с трудом поднималась с постели. Чувствовала постоянную усталость, была как бы сама не своя, силой заставляя себя сосредоточиться на делах. Может быть, мы совершили ошибку, купив дом? Почему так неспокойно было у меня на душе?

Несколько раз я ездила в Бостон, где в самых дорогих магазинах делала заказы для нового дома. После таких поездок возвращалась в Фарти совершенно измученная, чувствуя себя как выжатый лимон.

— Хевен, в последнее время у тебя очень усталый вид, — заметил как–то вечером после ужина Логан, когда я сказала, что хочу пораньше лечь спать. — Что случилось? Надеюсь, новый переезд не будет для тебя слишком тяжелым.

— Со мной все в порядке, дорогой, — торопливо ответила я.

— Завтра же сходи к доктору, ты просто на себя не похожа.

Диагноз доктора просто лишил меня дара речи.

— Так я беременна?

— Нет никакого сомнения, — улыбнулся доктор.

Ах, как чудесно! Как же я сама не догадалась. Конечно, этим и объяснялось мое состояние. Ребенок, у меня будет ребенок! Я всегда мечтала иметь собственную семью, детей, и теперь моя мечта осуществится. Какое счастье! Как я буду любить, лелеять и оберегать свою крошку. Ребенку никогда не придется испытать ту боль и муки, которые выпали на мою долю и долю моих братьев и сестер. Хотя мы с Логаном ничего не планировали, время как раз было удачным, чтобы обзавестись первым ребенком. У нас будет новая фабрика, новый дом, и появится на свет наш первенец. Я подумала, что отцовство немного изменит Логана. Он не будет чересчур деловым, а снова станет похожим на веселого, озорного Логана, за которого я вышла замуж.

— Миссис Стоунуолл, — голос доктора вывел меня из задумчивости, — мне нужно обследовать вас, чтобы установить срок беременности.

Сердце мое учащенно забилось.

— Это важно знать, чтобы как следует подготовиться к появлению малыша.

Доктор был очень внимателен и после тщательного обследования сказал:

— Теперь, пожалуйста, одевайтесь и проходите в мой кабинет, там мы обо всем и поговорим.

— Доктор Гроссман, скажите, пожалуйста, какой срок беременности? — я вся дрожала от волнения.

Он ответил. Я почувствовала мгновенную слабость, словно у меня выкачали всю кровь. Два месяца! Два месяца назад я приходила к Трою в коттедж. О Господи! Чей же это был ребенок, Логана или Троя? Ответа я не знала…

— Миссис Стоунуолл, миссис Стоунуолл! — Я как будто очнулась. — Как вы себя чувствуете?

— Ах, простите доктор, — я старалась взять себя в руки. — Немного голова закружилась от такой неожиданной и счастливой новости. Не могу понять, как я ни о чем не догадалась. За делами я как–то совсем перестала следить за… — Я продолжала что–то говорить провожавшему меня доктору. Но наконец я оказалась в машине, и на меня навалился страх. Одна мысль не давала мне покоя, сверлила мозг: кто же отец моего ребенка? Логан или Трой? И пусть меня покарает Бог, но я не могла с уверенностью сказать, какой ответ хотела бы получить.

Но когда мы подъехали к Фарти, меня этот вопрос уже не волновал. Я любила их обоих. Сердцем я чувствовала, что Логан будет обожать нашего ребенка и станет лучшим в мире отцом. В детстве я не знала, кто мой настоящий отец, но Люк, который вырастил меня и которого я считала своим отцом, не любил меня так, как мне этого хотелось. Стоило ли мне признаваться Логану, что ребенок, возможно, не его, а Троя, рискуя при этом вызвать у Логана такое же чувство к этому ребенку, какое испытывал Люк ко мне. Нет, я не могла этого допустить. Мне следовало уберечь от такой участи моего ребенка. Если я сейчас признаюсь, а после рождения ребенка нельзя будет определить, чей он, то Логана постоянно будут мучить сомнения, и он уже не сможет любить малыша так же сильно, как если бы он был полностью уверен в своем отцовстве. Это несправедливо по отношению к мужу. Кроме того, это может быть и его ребенок. Ну конечно, скорее всего так оно и есть! И я твердо решила сохранить все в тайне.

Когда я вошла в дом, Логан разговаривал по телефону в кабинете Тони.

— Логан, поднимись, пожалуйста, к нам, мне нужно тебе кое–что сказать.

— А нельзя ли нам поговорить через полчаса, — спросил Логан, прикрывая трубку рукой, — у меня важный разговор.

— Логан Стоунуолл! Я жду тебя наверху, — отчеканила я. — Тебя ждет самый большой в жизни сюрприз. — И, повернувшись, поспешно вышла из комнаты, чтобы он ни о чем не догадался по моим глазам.

Через несколько минут на пороге спальни появился Логан, явно раздосадованный моим вмешательством.

— Надеюсь, твоя новость хорошая, — в голосе его звучало недовольство.

Я подошла к нему, обняла за шею и, заглянув ему в глаза, объявила:

— Скоро ты станешь отцом.

Лицо его порозовело от волнения, синие глаза ярко засияли, он весь расплылся в улыбке.

— Хевен, да как ты можешь так спокойно говорить об этом, — он слегка отодвинул меня от себя и принялся пристально разглядывать. Потом рассмеялся, подпрыгнул как мальчишка и снова обнял меня. — Какая замечательная новость! Вот обрадуется Тони и мои родители! Это нужно отпраздновать. Давайте поедем сегодня вместе куда–нибудь и устроим торжественный обед. Пойду обрадую Тони и предупрежу Рая, что мы не будем обедать дома. Как я счастлив, что мы купили этот большой дом. Я распоряжусь, чтобы там приготовили детскую, а еще нам понадобится няня, чтобы помогать тебе, когда ты поселишься в Уиннерроу, да и здесь тоже.

Логан сжал руки и поднял над головой, как будто собирался сплясать джигу.

— Когда родится ребенок, мы устроим два праздника. Один здесь, для наших друзей из Бостона, а другой — в Уиннерроу. Ты станешь матерью, а я отцом! — воскликнул радостно Логан. — Хевен, ты чудесно выглядишь, прямо вся светишься. Какой великолепный сюрприз. Спасибо тебе, спасибо, — он снова обнял меня, потом упал на колени и прижался к моему животу. Неожиданно Логан разрыдался и долго не мог успокоиться, я гладила его по голове.

— Хевен, — проговорил он сквозь рыдания. — Я самый счастливый человек на земле, я, — он поднял на меня полные слез глаза, — я не заслуживаю такого счастья, прости меня.

Мне тоже хотелось так же искренне радоваться и разделять с Логаном волнение, но чем больше он говорил о своих чувствах, тем настойчивее меня одолевала мысль о том, что я собираюсь наградить его чужим ребенком. Все это выглядело как предательство, но я ничего не могла рассказать ему, а про себя подумала: нам сейчас, как никогда, необходимо счастье, мы все в нем так нуждались. Пришла пора начинать новую жизнь. И я не сделаю ничего такого, что могло бы этому помешать.

Логан был настолько взволнован, что вылетел из комнаты, не приведя себя в порядок. Я рассмеялась, прогоняя прочь все сомнения и тревоги. Я дала себе слово, что забуду обо всем и начну радоваться и веселиться. Не прошло и нескольких минут, как на пороге появился Тони в сопровождении Логана.

— Это правда, о чем мне невразумительно пытался сообщить Логан? Я буду прадедушкой? — Глаза Тони светились гордостью и счастьем.

— Кажется, так, — ответила я.

— Поздравляю тебя, Хевен. — Он подошел и обнял меня. — Время выбрано очень удачно. Это как заряд бодрости и надежды. Это Божий дар.

— Мы собираемся в ресторан Кейп–Код. Шампанское, омары и все, что полагается, как, Тони?

— Конечно, — улыбнулся Тони, как будто Логан сказал что–то необыкновенно гениальное. — Мы должны устроить праздник. Для разнообразия очень приятно услышать хорошие новости. А как замечательно зазвучит детский голос в стенах Фарти. Род Таттертонов будет продолжен.

— Да, — ответила я, и тут же страх сжал сердце. Мне подумалось, что Тони и не подозревал, как верны были его слова о продолжении рода. Но я прогнала прочь эту мысль и постаралась заразиться радостным волнением Логана. Мы разоделись как на парад, сели в автомобиль и отправились праздновать грядущее рождение ребенка. И, поднимая бокалы шампанского за наше будущее, ощущали пьянящее чувство счастья.

Мы прекрасно провели время в ресторане. Тони с Логаном выпили полторы бутылки шампанского. Каждый раз, когда я протягивала руку к своему бокалу, то один, то другой напоминали мне:

— Тебе следует теперь быть очень осмотрительной в еде и питье, маленькая мама. — И сказав это, они принимались от души смеяться. Скоро все в ресторане стали обращать на нас внимание.

Веселое, приподнятое настроение не покидало нас весь вечер и на обратном пути домой. Это счастливое событие явилось для нас целительным бальзамом, которым мы воспользовались, чтобы залечить тяжелые шрамы, оставленные нашими горестями и печалями. Мы принялись обсуждать имя будущего ребенка, и Тони с сожалением заметил, что современные родители больше не дают своим детям достойных имен.

— В наше время ребенок может получить любое имя — от персонажа мыльной оперы до клички скаковой лошади. Если родится мальчик, мне бы хотелось, чтобы вы его назвали Уилфрид или Гораций, так звали моих прапрадедушку и прадедушку. И второе имя тоже должно звучать соответствующе, что–либо типа Теодор или…

— Энтони, — вставила я.

— А звучит совсем неплохо, — согласился Тони, поднимая бровь и улыбаясь. Логан нервно рассмеялся.

— Если родится девочка, я хочу назвать ее в честь моей бабушки — Энни.

— Энни? Действительно, а почему не назвать ее Энни? — удивился Тони. Логан кивнул. Мне показалось, что в этот момент он был готов согласиться на все, что угодно. Шампанское ударило ему в голову.

— Да, мне кажется, Энни будет лучше всего, — решительно заявила я.

— Все, что захочешь, только не называй ее Опоздавшая к обеду, — и они с Логаном снова задорно, по–мальчишески рассмеялись.

Вот в таком веселом расположении духа мы и переступили порог Фартинггейл–Мэнора. Однако при виде выражения лица Куртиса разом растеряли все веселье.

Вместо приветствия он только кивнул и печально покачал головой.

— Что случилось, Куртис? — спросил Тони. Улыбка исчезла с его лица, сменившись беспокойством.

— Вам пришла телеграмма, сэр, и вскоре после этого позвонил мистер… — Куртис заглянул в записную книжку, — Артур Штейн, поверенный Люка Кастила.

— Люка Кастила? — я удивленно посмотрела на Тони. С побледневшим лицом он шагнул навстречу Куртису. Что все это означало? Мысли метались в моем мозгу, словно слепое животное в поисках знакомых предметов. Почему поверенный отца адресовал телеграмму Тони? Логан сжал мою руку, и мы, затаив дыхание, наблюдали, как Тони разорвал конверт и прочитал его содержимое. Краска полностью сошла с его лица — он стал бледен как полотно.

— О Господи, — только и шепнули его губы, и он протянул мне телеграмму. Она была адресована Энтони Таттертону и гласила:

УЖАСНАЯ АВТОМОБИЛЬНАЯ КАТАСТРОФА ТЧК ЛЮК И СТЕЙСИ КАСТИЛ СМЕРТЕЛЬНО РАНЕНЫ ТЧК ПОДРОБНОСТИ ПОЗДНЕЕ ТЧК ДЖ. АРТУР ШТЕЙН

— Что там? — спросил Логан. Не говоря ни слова, я передала ему телеграмму. — Боже мой, Хевен, — сказал он и обнял меня.

Я подняла руку, показывая, что со мной все будет в порядке, и почти бегом направилась в гостиную. Мне казалось, что сердце у меня остановилось, и кровь застыла в жилах. Я просто не чувствовала под собой ног.

— Куртис, принесите миссис Стоунуолл воды, — попросил Логан и последовал за мной, а Тони ушел в свой кабинет позвонить Артуру Штейну. Я села на диван и, откинувшись на спинку, закрыла глаза. Логан сел рядом и взял меня за руку.

— Понимаю, что это все ужасно, но ты должна думать о своем здоровье и о ребенке.

— Со мной все в порядке, — прошептала я. — Все будет нормально.

Люк Кастил… Его любви я страстно желала, но так и не получила. Но сейчас мне вспоминалось только хорошее. Я видела его на площадке перед нашим домом, подающим мяч Тому, старавшемуся отразить его битой. Это была единственная вещь, сохранившаяся от детства самого Люка. Он представлялся мне во дворе в солнечный день: его черные как смоль волосы поблескивали на солнце. Люк был красив и выглядел не хуже киногероя, когда был чисто выбрит и аккуратно одет. На него засматривались женщины! Помню, как отчаянно мне хотелось, чтобы он взглянул на меня с любовью и лаской. Какой радостью и волнением переполнялось мое сердце, когда мне удавалось поймать его устремленный на меня взгляд; возможно, в эти минуты он видел во мне черты своего ангела — Ли.

Отец, недосягаемый красавец, предмет моей любви и ненависти, теперь ушел безвозвратно. Никогда уже нам с ним не встретиться, и мы не сможем поговорить о былом, попытаться простить друг друга, объяснить и понять прошлое… никогда нам не исправить ошибки, не залечить раны, не согреть друг друга теплыми словами.

Как часто в мыслях я представляла себе нашу встречу. Мы посмотрели бы друг другу в глаза и увидели, что настал час примирения. Мы бы вышли с ним из дома, я и отец, которого у меня никогда не было. Мы бы шли с ним сначала молча, а потом бы он заговорил. Он бы признался, что был несправедлив ко мне, когда мы жили в Уиллисе. Люк говорил бы о своих ошибках и попросил простить его за то, что не обращал на меня внимания. Он бы все честно мне рассказал и сознался в том, как был нетерпим ко мне лишь за то, что я родилась на свет. Люк попросил бы прощения, и я сделала бы то же самое.

Я бы попросила простить меня за мое безумное стремление отомстить, за то, что изводила его, стараясь больше походить на его дорогую Ли, за то, что преследовала его в цирке. Я бы призналась ему наконец, что не он был повинен в смерти Тома… настоящая виновница — я.

И после этих тяжелых признаний мы бы оба обнялись и утешили друг друга. А в это время заходящее солнце медленно опускалось бы в море. И мое сердце переполнила бы радость, от которой оно могло разорваться.

Мы вернулись бы в дом вместе, рука об руку, чувствуя себя заново родившимися.

Но теперь нам уже никогда не пройти этот путь. И важные слова так и останутся несказанными. Слезы переполнили мои глаза и потекли по щекам. Логан прижал меня к себе, так мы и сидели некоторое время молча. Куртис принес воды, потом зашел Тони. Я вытерла глаза и взглянула на него. Он покачал головой и сел напротив нас в кресло с высокой спинкой.

— Это было лобовое столкновение. Пьяный водитель на полном ходу пересек полосу встречного движения и врезался в них. Это случилось на подъезде к Атланте, когда они возвращались из цирка домой. По словам адвоката, из полицейского протокола следует, что Люк и Стейси даже не успели осознать произошедшего. Шофер, сбивший их, ехал с очень большой скоростью.

— О Господи, — внутри у меня все задрожало, будто множество бабочек одновременно замахали крылышками. — А что с Дрейком?

— Слава Богу, его с ними не было. У них жила няня, миссис Коттон. Ребенок оставался с ней. У жены Люка нет ни братьев, ни сестер, жива ее мать, но она в доме для престарелых.

— Мне необходимо немедленно ехать в Атланту, — сказала я. — Нужно заняться похоронами и забрать Дрейка. Он будет жить с нами, — продолжала я, обращаясь к Логану. Возражения на его лице я не заметила.

— Разумеется, — откликнулся он. — И я еду с тобой.

— Я уже договорился о похоронах, — вставил Тони, — через адвоката.

Я с удивлением посмотрела на него. Тысячи вопросов роились в моей голове. Мне, например, было непонятно, почему телеграмма была адресована Тони, а не мне. Но в этот момент я не испытывала ни малейшего желания заниматься расспросами. Единственное, чего я хотела, это отправиться в Атланту и забрать Дрейка.

— Нужно сообщить Кейту, Джейн и… и Фанни. Когда состоятся похороны?

— Я подумал, что в данной ситуации чем скорее, тем лучше, — ответил Тони. — Поэтому мы договорились на послезавтра. У нас будет достаточно времени, чтобы решить все вопросы и…

— Я завтра же встречусь с этим адвокатом, — прервала я Энтони. — И сделаю все, что будет необходимо.

Тони молча посмотрел на меня, потом быстро перевел взгляд на Логана.

— Может быть, лучше предоставить все заботы нам. Я бы слетал в Атланту и…

— Я не инвалид, а всего лишь беременна, Тони, — возмутилась я. — В остальном совершенно здорова. Это мой долг, моя обязанность. Мне хочется сделать все, что в моих силах для Дрейка и… для Люка. Я очень этого хочу, — повторила я, сверкнув глазами.

— В любом случае, — кивнул Тони, — если потребуется помощь, ты меня здесь найдешь, так что звони.

— Спасибо, — отозвалась я. — Пойду сообщать брату и сестрам. Логан, пожалуйста, закажи билеты на самолет.

— Да, конечно.

— Если хочешь, можешь звонить из кабинета, — предложил Тони. Я кивнула и пошла в кабинет.

Как я и ожидала, Кейт и Джейн встретили трагическое известие очень спокойно. В конце концов, они плохо помнили Люка. Оба сразу спросили, стоит ли им приезжать в Атланту, но я ответила, что в этом нет необходимости. Ведь Люк для них остался человеком, продавшим их, когда они были еще совсем маленькими. Мне казалось более важным, чтобы они продолжали идти к своей цели и жили в своей новой жизни, которой Люк не мог им дать. Мой ответ они выслушали с явным облегчением.

С Фанни все было совершенно по–другому.

— Па умер? — спросила она, когда я рассказала ей о случившемся. Чувствовалось, что известие ее потрясло. Казалось, с первого раза смысл моих слов не вполне дошел до ее сознания, она отказывалась в это поверить. — Откуда ты знаешь, что он умер, может быть, он еще жив? Он, может быть, только тяжело ранен. Может…

— Нет, Фанни. Авария была очень тяжелая, и напрасно было бы надеяться.

— Па… о Господи, — до меня донеслись ее рыдания. — Я собиралась его вскоре навестить и рассказать, как хорошо живу.

— Похороны назначены на послезавтра, — продолжала я. — Еду туда сегодня, чтобы позаботиться о Дрейке.

— Дрейк, — всхлипнула Фанни, — бедняжка Дрейк. Ему нужна новая мать.

— Я как раз собираюсь обо всем этом позаботиться, Фанни.

— Да уж, — в голосе Фанни слышалась горечь. — Ты, Хевен Ли Стоунуолл, королева империи игрушек Таттертонов. Ты можешь обо всем позаботиться.

— Фанни.

— Увидимся на похоронах, Хевен.

Вошел Логан и застал меня сидящей у телефона с трубкой в руках.

— Если поторопимся, можем успеть на следующий рейс из Бостона в Атланту, — сообщил он. — Я распорядился, чтобы Майлз подал машину.

Я бросилась к себе собирать вещи, Логан сделал то же самое. Не прошло и двадцати минут, как мы уже были на пути в аэропорт Бостона.

Я размышляла о том, как хрупка, коротка и непредсказуема жизнь. Совсем недавно мы были так счастливы и веселы, и вот веселье сменили печаль и скорбь, внеся смятение в наши сердца.

«Жизнь, как календарь, детка, — сказала мне как–то бабушка. — В ней есть все: весна, лето, и нужно наслаждаться каждой минутой весны, когда она придет к тебе, потому что молодость, красота и свежесть не вечны, милая. Всему приходит конец. Холод поселяется в душах людей, как мороз зимой сковывает землю».

И я ощущала этот холод, охвативший меня, холод и пустоту. Даже теперь, когда во мне росла новая жизнь. Я вздрогнула, прильнула к Логану и уснула. Проспала я и большую часть пути в самолете. Начинало светать, когда мы добрались до дома Люка. Но несмотря на ранний час, миссис Коттон поджидала нас. Это была высокая крупная женщина с мужскими чертами лица. Наверное, большую часть жизни ей приходилось заниматься тяжелым физическим трудом. Невзгоды и тяготы жизни сделали свое дело: состарили ее до срока. У женщины были тусклые карие глаза и грубо очерченный рот с толстыми губами. Она вышла к нам в накинутом на плечи старом одеяле.

— Я Хевен Стоунуолл, а это мой муж Логан, — представилась я. Женщина кивнула и отступила назад, давая нам дорогу. — Мы выехали сразу, как только получили известие. Мистер Кастил был моим… отцом, — я посчитала, что так все будет проще объяснить.

— Знаю, — откликнулась миссис Коттон. — Мистер Штейн позвонил мне и все рассказал о вас. Можете располагаться в комнате для гостей. Она справа, сразу за кухней.

— Как Дрейк?

— Спит. Еще ничего не знает. Я решила не будить его из–за этой ужасной новости. Ему и так будет трудно это понять.

— Вы правильно поступили, — согласилась я, но было очевидно, что миссис Коттон не нуждалась в моем одобрении. Она пожала плечами и, уходя, заметила:

— Мне нужно немного поспать. Мальчик встает очень рано.

— Я за ним присмотрю.

— Как знаете.

— Вы можете завтра уехать, когда захотите, — заметила я. Эта женщина нравилась мне все меньше и меньше. — Скажите мне только, сколько остался вам должен Люк, и…

— С этим уже все решено.

— Ах, так?

— Да, мистер Штейн обо всем позаботился. Я уеду завтра днем. Мне помогут перевезти вещи.

— Хорошо, — сказала я, а про себя подумала, что времени она не теряла.

— Ваша комната сразу за кухней, — повторила миссис Коттон и удалилась к себе.

— Премилое созданье, — заметил Логан, покачав головой.

— Только представь ее в роли няни, — сказала я. Логан понес наши вещи в комнату для гостей, а я пошла взглянуть на Дрейка. Я не видела его много лет, но еще когда ему было немногим больше года, подумала, что мальчик с возрастом станет точной копией Люка. Особенно похожим на отца его делали глаза: огромные, карие, с длинными черными ресницами.

Я на цыпочках подошла к деревянной кровати и посмотрела на нежное личико. Ему было чуть больше пяти. Мальчик унаследовал от отца кожу цвета бронзы — память о предках Люка, индейцах, и иссиня–черные волосы. Я легонько отвела со щек пряди волос. Малыш облизнул губы, тихонько застонал, но не проснулся. Сердце мое сжалось от боли и жалости, когда я подумала, какое горе предстояло ему пережить. Потерять в один день отца и мать — от такого удара не оправиться до конца дней. Мне это было известно. Хотя я не знала своей матери, но все равно тосковала по ней. А Па, единственный отец, которого я знала, он был настоящим отцом Дрейка. Я дала себе слово сделать все, что в моих силах, чтобы жизнь маленького Дрейка была счастливой (конечно, насколько это представлялось возможным в такой ситуации).

Нам с Логаном удалось поспать несколько часов до того как проснулся Дрейк: его шаги разносились гулко по коридору, потом мне стало слышно, как миссис Коттон готовила ему завтрак. Она не сказала мальчику о нашем приезде.

— А где мама? — спросил Дрейк.

— Мамы дома нет, — ответила няня. Я быстро надела халат. Миссис Коттон показалась мне неподходящим человеком, чтобы сообщать детям печальные известия.

— А где она? — расспрашивал Дрейк. — Спит?

— Да, она спит. Она…

— Доброе утро, — быстро вставила я. Резко обернувшись, Дрейк уставился на меня своими большими карими глазами. Я подумала, что он вырастет таким же красивым и хорошо сложенным мужчиной, каким был его отец. Для мальчика у него были хорошо развиты плечи, а в чертах лица проступала та же отточенность, которой отличалось лицо Люка. — Меня зовут Хевен, — продолжала я, — ты мой сводный брат. Я приезжала сюда, когда ты был совсем маленьким мальчиком, и привозила тебе игрушки, но ты меня, конечно, не помнишь.

Он, не мигая, смотрел на меня. Миссис Коттон пожала плечами и снова занялась приготовлением завтрака.

— А новых игрушек у меня никаких нет, — сказал Дрейк, разводя руками. Он был так мил, что я не удержалась и, опустившись на колени, обняла его.

— Ах, Дрейк, мой бедный маленький Дрейк. У тебя будут игрушки, сотни разных игрушек, больших и маленьких, заводных. Ты сможешь даже ездить на них, для этого у тебя будет большая площадка.

Мой порыв напугал мальчика. Он отодвинулся и посмотрел мимо меня в коридор.

— Где же мама? — теперь он явно встревожился. — А папа где?

На пороге появился Логан, и Дрейк удивился еще больше.

— Это Логан, — объяснила я. — Он мой муж.

— Хочу к маме, — сказал мальчик, поднимаясь со стула. Он прошел мимо меня — я не могла его задержать и взглянула на Логана. Горе маленьких детей можно сравнить с огромной, запертой в клетке птицей, которая не в состоянии там жить.

Дрейк открыл дверь в комнату родителей и с недоумением смотрел на нетронутую постель. Я вошла за ним. Обернувшись, он обратил на меня глаза, полные страха. В этот момент мальчик напоминал Кейта в детстве, у которого было такое же испуганное выражение в глазах. Я обняла Дрейка и прижала к себе, целуя его щеки. Так когда–то я утешала Кейта, останавливая навернувшиеся слезы.

— Я должна тебе кое–что сказать, Дрейк. А ты будешь вести себя, как большой мальчик, и выслушаешь меня, хорошо?

Он кулачком вытер набежавшие слезы. Я была уверена, что ему передалась сила воли Люка. Малышу всего лишь пять лет, а он старается скрыть свои страх и печаль. Я села на постель, держа Дрейка в объятиях.

— Ты знаешь, что люди, которые умирают, уходят на небеса, в рай? — Он посмотрел на меня изумленно, и я поняла причину его удивления. — Да, меня тоже зовут Хевен, но есть еще и такое место, которое так же называется. Люди уходят туда, чтобы остаться там навсегда. Ты когда–нибудь слышал об этом? — Он отрицательно покачал головой. — Да, есть такое место, и людям иногда приходится уходить туда раньше, чем они думали.

Логан подошел к двери и посмотрел на нас. Дрейк принялся внимательно его разглядывать, и Логан постарался улыбнуться как можно приветливее. Потом Дрейк снова обернулся ко мне, с интересом ожидая продолжения рассказа. Я поняла, что мои слова были для него всего лишь интересной историей. Наверное, Стейси часто сидела с ним вот так и читала или рассказывала сказки. Мне нужно было как–то помочь ему понять смысл моих слов.

— Прошлой ночью Бог позвал к себе твоих папу и маму, и им пришлось пойти к нему. Им не хотелось тебя оставлять, — торопливо добавила я, — но они не могли выбирать. Им обязательно надо было идти.

— А когда они вернутся? — спросил Дрейк, начиная чувствовать что–то необычное.

— Они никогда не вернутся, Дрейк. Они не могут вернуться, хотя и очень хотят. Когда Бог призывает к себе, нужно идти, но назад вернуться уже нельзя.

— Я тоже хочу туда пойти, — сказал Дрейк, старавшийся высвободиться из моих объятий.

— Нет, детка, ты не можешь туда пойти, Бог тебя Еве не призвал. Ты должен остаться на земле. Ты поедешь со мной и будешь жить в большом доме. У тебя появится столько разных игрушек, что даже не будешь знать, во что сначала поиграть.

— Нет! — крикнул Дрейк. — Я хочу уйти с моими мамой и папой.

— Ты не можешь этого сделать, но им бы очень хотелось, чтобы ты рос счастливым и стал прекрасным молодым человеком. Ты ведь сделаешь это ради них, да?

Глаза его сузились, я почувствовала, как напряглись его руки, а лицо покраснело от гнева. Да, характер у него был отцовский. Глядя в глаза Дрейку, я как будто видела всматривавшегося в меня Люка.

— Не нужно на меня сердиться, Дрейк, за эти слова. Я хочу любить тебя и хочу, чтобы и ты меня полюбил.

— Хочу к папе! — пронзительно закричал Дрейк. — Хочу в цирк! Пусти меня, пусти! — он старался освободиться, и я разжала руки. В ту же минуту мальчик вылетел из комнаты.

— Даже такому малышу нужно время прийти в себя, — успокаивал меня Логан.

— Знаю, — я покачала головой и оглядела комнату. На маленьком ночном столике была фотография Люка и Стейси. Они стояли, обнявшись, у своего дома. Каким молодым и счастливым выглядел Люк. Совсем непохожим на того человека, которого я знала в Уиллисе и считала своим отцом. Окажись тогда судьба добрее к нему, наша жизнь стала бы счастливее.

— Нам лучше позавтракать и одеться, дорогая, — заметил Логан. — Ты хотела поговорить с адвокатом и заехать в морг. — Я поднялась с постели, на которой Люк и его невеста наслаждались любовью и клялись друг другу в вечной верности. Теперь они будут вечно покоиться рядом в сырой земле.

Я надеялась, что мои слова, сказанные Дрейку, окажутся правдой, и души Люка и Стейси окажутся в раю.