Падшие сердца

Глава 12. Прощай, Па

Дрейк дулся и упрямился. Он отказался от завтрака и не захотел, чтобы я его одела. Пришлось подключиться миссис Коттон. Это было последнее, что она сделала для Стейси и Люка Кастил. Отправляясь к мистеру Дж. Артуру Штейну, мы взяли с собой Дрейка, который пошел с явной неохотой.

Адвокатская контора располагалась в центре города, в деловой его части. Суета и шум улиц завладели вниманием маленького Дрейка, и он с интересом смотрел в окно, позволив усадить себя ко мне на колени. Я отвела назад его шелковистые черные волосы и внимательно разглядывала лицо. Мне понравилось, что Стейси выбрала для Дрейка длинные волосы, потому что они были у него пышными и густыми. Я нежно поцеловала мальчика в щеку и прижала к себе, но он был слишком увлечен сменяющимися за окном машины картинками, чтобы обратить на это внимание.

Контора Дж. Артура Штейна размещалась в шикарном современном здании. Меня удивило, что Люк выбрал эту контору, поскольку уже сам вид здания говорил о том, что сюда обращались состоятельные клиенты. Правда, цирк Люка приносил тоже определенный доход, но процветающим его никак нельзя было назвать. Цирк в основном переезжал из одного города в другой. И если принимать во внимание накладные расходы, то прибыль от этого предприятия едва позволяла сводить концы с концами.

Дрейка привел в восхищение стеклянный лифт, который перенес нас на двенадцатый этаж, где и находилась контора мистера Штейна. Мы оказались в шикарной приемной. Два секретаря, сидевшие за большими столами, отвечали на телефонные звонки и печатали на машинке. Трое служащих сновали между столами секретарей и кабинетами. Секретарь за столом справа вела прием посетителей. Она пригласила нас присесть на кожаный диван и ушла в кабинет мистера Штейна сообщить о нашем приходе. Я выбрала журнал для Дрейка, и в этот момент к нам вышел сам мистер Артур Штейн.

Это был высокий, представительный мужчина с седеющими висками. Очки в черной оправе подчеркивали выразительность его карих глаз. В облике мистера Штейна мне почудилось что–то знакомое. Конечно, его серый костюм–тройка, цепочка от золотых часов, свисавшая из кармана жилета, — все это делало адвоката похожим на коллег Тони.

— Примите мои соболезнования, — сказал мистер Штейн, пожимая руку сначала мне, затем Логану. Опустив очки, он посмотрел поверх них на Дрейка. Тот, в свою очередь, с любопытством и даже с некоторым раздражением и вызовом разглядывал адвоката. Он был явно не робким мальчиком.

— А это, конечно, Дрейк.

— Поздоровайся, Дрейк. — При моих словах, мальчик бросил на меня, затем на мистера Штейна высокомерный взгляд, совершенно не свойственный ребенку его возраста.

— Я хочу домой, — заявил он.

— Конечно, — согласился мистер Штейн и, обращаясь к секретарше, спросил: — Коллин, а не найдется ли у нас для этого молодого человека вкусного красного леденца?

— Вполне возможно, — улыбнулась Дрейку Коллин.

Мальчик смотрел на нее с интересом. Обещанный леденец несколько смягчил его ожесточение.

— Тогда, пожалуйста, угостите его леденцом, чтобы ему было чем заняться, пока я говорю с мистером и миссис Стоунуолл.

Выдвинув нижний ящик стола, секретарь достала конфету. Дрейк охотно взял угощение и собрался вернуться на диван.

— Дрейк, когда тебе что–либо дают, надо говорить «спасибо», — мягко заметила я. Он посмотрел на меня, размышляя, потом медленно обернулся к женщине.

— Спасибо, — проговорил он и заторопился к дивану, чтобы заняться своим леденцом. Он совсем не огорчился, что его оставляют одного.

— Мы скоро вернемся, посиди здесь, — пообещала я. Он поднял на меня глаза и снова сосредоточился на леденце.

— Прошу сюда, — пригласил мистер Штейн и повел нас мимо красивого конференц–зала, просторной библиотеки, затем по устланному ковровой дорожкой коридору мы прошли две другие конторы и оказались в его кабинете. День был ясный, и из окон открывался прекрасный вид на город. — Садитесь, пожалуйста, — адвокат указал на мягкие кресла, обтянутые серой кожей. — Возможно, вы меня не помните, но я был на балу в честь вашей свадьбы. Все было просто замечательно.

— Да, мне показалось, что мы встречались раньше, — задумчиво проговорила я, — но все же я не совсем понимаю… вы были адвокатом Люка Кастила?

— Если быть точным, то я представлял интересы мистера Таттертона.

— Мистера Таттертона? — Я с удивлением посмотрела на Логана, но тот лишь недоуменно пожал плечами.

— Да, а вы не знали об этом? — спросил мистер Штейн.

— Пожалуйста, объясните, в чем здесь дело.

— Прошу прошения, я считал… — Он наклонился в нашу сторону. — Дело в том, что некоторое время назад я заключил сделку на продажу цирка, принадлежавшего мистеру Уинденбаррону, для мистера Таттертона. — Адвокат заглянул в бумаги и повторил: — Да, верно, Уинденбаррон.

— Тони купил цирк у Уинденбаррона? Но… я считала, что цирк принадлежит Люку, — я снова перевела взгляд на Логана, и он опять с недоумением пожал плечами.

— Да, вы правы, — согласился мистер Штейн.

— Но тогда мне непонятно, как цирк оказался у Люка?

— После покупки цирка мистер Таттертон обратился ко мне с просьбой подготовить договор о передаче цирка Люку за довольно малую сумму, — он улыбнулся, — за один доллар, если уж быть точным.

— Как?

— Можно считать это подарком. Тем не менее со смертью мистера и миссис Кастил право владения снова переходит к мистеру Таттертону. Прошлой ночью, когда мы говорили с ним по телефону, он распорядился выставить цирк для продажи, а вырученную сумму положить в банк на имя Дрейка. Думаю, что вы ничего не будете иметь против этого решения, миссис Стоунуолл? — заключил адвокат.

Я молчала, пораженная услышанным до глубины души.

— Конечно, эта операция не совсем соответствует масштабам нашей фирмы, но мы неоднократно представляли интересы мистера Таттертона на юге, и теперь, когда он позвонил, мы займемся всеми делами.

Я была сражена окончательно. Почему Тони принимал во всем такое активное участие? Почему он никогда не упоминал об этом?

— Здесь все необходимые документы, — продолжал мистер Штейн. — Вам действительно ничего не нужно подписывать, пройдет какое–то время, пока мы решим все вопросы, но если желаете ознакомиться…

— Так он отдал Люку цирк? — Я понимала, что выгляжу глупо с выражением искреннего удивления на лице.

— Да, миссис Стоунуолл, — мистер Штейн помолчал, потом снова наклонился вперед. — Теперь, что касается похорон. Тела находятся в Эддингтонской погребальной конторе. Служба завтра, в одиннадцать часов.

— Тони отдал все распоряжения по телефону? — спросила я. Моему удивлению не было границ. Тони совершенно отстранил меня от всех вопросов, решив их за меня. Даже теперь, когда я приехала попрощаться с Люком.

Артур Штейн горделиво улыбнулся:

— Как я уже отметил, мистер Таттертон один из наших самых уважаемых клиентов. И мы счастливы сделать все от нас зависящее, чтобы снять с вас часть забот.

— Тони сделал это ради тебя, — сказал Логан. Я посмотрела на него, сознавая, что он не мог понять до конца значение происходящего. Ведь он до сих пор не знал, что моим настоящим отцом был Тони, который действовал не только из–за своей душевной доброты. В первую очередь им двигали ревность и собственнический инстинкт по отношению ко мне.

Но Логану не нужно было знать истинные отношения, связывавшие меня с Тони и Люком.

— А может быть, Люка следовало похоронить в Уиллисе? — Перед моим мысленным взором предстала могила матери с маленьким скромным надгробием, на котором было начертано:

АНГЕЛ

ГОРЯЧО ЛЮБИМАЯ ЖЕНА

ТОМАСА ЛЮКА КАСТИЛА

— Ну, не знаю, — заметил Логан. — Атланта и ее окрестности стали для Люка настоящим домом. А ты действительно считаешь, что его нужно вернуть в Уиллис? — Логан сделал ударение на слове «вернуть», будто я собиралась опять приблизить к нему те темные времена, с которыми он распростился, найдя приют здесь, в Атланте, и став хозяином цирка.

— Нет, наверное, этого делать не следует, — согласилась я.

— И еще подумай о Стейси, — напомнил Логан.

— А что будет с Дрейком? — спросила я, поворачиваясь к мистеру Штейну.

— Насколько нам известно, со стороны миссис Кастил нет родственников, которые бы захотели взять на себя заботу о ребенке. А у мистера Кастила были ведь братья?

— Они и о себе не могли как следует позаботиться. Все пятеро оказались в тюрьме.

— Вы являетесь сводной сестрой мальчика. Каковы ваши планы в отношении Дрейка? Я уверен, что вы переговорили об этом с мистером Таттертоном, он рекомендовал мне поступать в соответствии с вашими указаниями. Если вы пожелаете оформить опеку, то это не вызовет никаких проблем. Безусловно, вы имеете возможность создать все условия для жизни и воспитания мальчика.

— Ну конечно, я могу взять его на попечение, — подтвердила я. — А так как Дрейк будет под моей опекой, то все вопросы, касающиеся мальчика, прошу направлять ко мне, а не к мистеру Таттертону. — Мистер Штейн почувствовал металл в моем голосе и как–то сразу подтянулся в кресле.

— Прекрасно, адрес тот же?

— У нас есть дом в Уиннерроу, — сказала я. — Мы сообщим вам адрес, по нему и отправляйте необходимую информацию. — Он внимательно посмотрел на меня и согласно кивнул. У меня не было ни малейшего сомнения, что как только мы уйдем, содержание нашего разговора станет известно Тони. Я записала адрес Хасбрук–хауса и отдала его адвокату. — Вы не знаете, сможем ли мы увидеть тело Люка?

— Насколько я понял, миссис Стоунуолл, зрелище это не из приятных. Тело находится в закрытом гробу, и будет лучше его не открывать.

Я закрыла глаза и глубоко вздохнула.

— Как ты, Хевен? — участливо спросил Логан, беря меня за руку.

— Все нормально. — Я поднялась. — Благодарю вас, мистер Штейн. — Он вышел из–за стола.

— Сожалею, что наша вторая встреча произошла по такому печальному поводу. Желаю вам всего хорошего, особенно малышу. Буду держать вас в курсе дел.

Я поблагодарила адвоката, и мы вышли из кабинета. Меня всю трясло, когда мы направлялись обратно в приемную по скрадывавшей шаги ковровой дорожке. Дрейк, перемазавший леденцом щеки, губы и подбородок, с тревогой посмотрел на меня.

— Сразу видно, что ел со вкусом, — восхитился Логан.

— Где здесь туалет? — обратилась я к секретарю.

— Первая дверь налево по коридору.

Я взяла Дрейка за руку, и мы отправились умываться. Он изучающе смотрел на меня, и я надеялась, что мальчик почувствует мою любовь.

— А теперь мы поедем домой? — спросил Дрейк.

— Да, милый. Сначала домой, а потом поедем в новый дом, где ничто плохое больше не коснется тебя.

Он продолжал пристально вглядываться в мое лицо. Потом поднял руку и указательным пальцем коснулся предательской слезинки, покатившейся по моей правой щеке. Внезапно, сам того не сознавая, мальчик понял, что произошло.

Мы подъехали к дому Люка. Стоило мне только открыть дверцу, как Дрейк выскочил из машины и стрелой помчался к дому. Когда мы собирались к Дж. Артуру Штейну, миссис Коттон отдала мне ключи, потому что намеревалась уехать до нашего возвращения. Дрейк повертел ручку и очень удивился, обнаружив, что дверь заперта. Он оглянулся на нас, и на его маленьком личике отразилось полнейшее отчаяние.

— Где мама? — спросил он. — Где папа? — Я молча вставила в скважину ключ. Горло у меня перехватило, я не могла вымолвить ни слова. Когда дверь открылась, Дрейк ворвался в дом и принялся звать:

— Мама! Мама! Мама!

Он бегал из комнаты в комнату, и звук его шагов отдавался по всему дому.

— Папа! Мама!

Его грустный голос болью отзывался у меня в сердце, наполняя слезами глаза.

— Может быть, не нужно оставаться здесь сегодня на ночь, — сказал Логан, обнимая меня за плечи. — Не лучше ли будет вернуться в Атланту и остановиться в гостинице? Мы только осмотрим дом, и ты решишь, что нужно взять с собой.

— Вероятно, ты прав, — голос мой дрожал. — Но я боюсь так сразу, резко отрывать его от привычной и знакомой жизни. Но надо заинтересовать его предстоящим путешествием. — Я глубоко вздохнула, чтобы собраться с силами. Нас ждали дела. Не было времени предаваться скорби, кроме того, мне следовало думать о Дрейке. Я должна быть сильной, чтобы поддержать его. — Взгляни, нет ли здесь чемоданов, а я посмотрю его вещи. Возьмем самое необходимое. Потом я куплю ему все новое.

Логан отправился искать чемоданы, а я пошла за Дрейком к спальням. Он стоял на пороге комнаты родителей и молча смотрел на пустую кровать. Я взяла его на руки, и он совсем не сопротивлялся. Дрейк склонил голову мне на плечо и, засунув большой палец в рот, уставился в одну точку.

— Сейчас, Дрейк, мы пойдем в твою комнату и соберем все, что ты захочешь Взять с собой. Потом мы с Логаном сложим вещи в чемоданы и поедем в Атланту, в красивую гостиницу. Ты когда–нибудь жил в отеле?

Он молча покачал головой.

— Тебе там понравится. Потом пойдем в ресторан. А завтра нам предстоит путешествие на самолете, — при этих словах малыш словно очнулся. Он поднял голову и заинтересованно посмотрел на меня. — Тебе еще не приходилось летать? — Дрейк снова отрицательно покачал головой, но на этот раз чувствовалось, что он немного приободрился. — Итак, — сказала я, направляясь с Дрейком на руках в его комнату, — мы сначала полетим на самолете, потом пересядем в большую машину и поедем в огромный–преогромный дом, ты еще такого никогда не видел.

— А мама там будет?

— Нет, дорогой.

— А папа? — Этот детский голос, в котором продолжала жить надежда, разрывал мне сердце.

— Нет, Дрейк. Помнишь, что я говорила тебе про рай и о том, что Бог призвал твоих родителей к себе? — Он кивнул. — Они теперь там, и будут смотреть на тебя и улыбаться, видя, что тебе живется хорошо. — Я опустила Дрейка на пол и стала просматривать ящики комода. Логан нашел несколько чемоданов, но все вещи, которые я отобрала, уместились в один. Я сказала Дрейку, чтобы тот взял свою любимую игрушку. Через минуту он подошел ко мне со знакомой пожарной машиной в руках. Металлическая игрушка была изготовлена на фабрике Таттертонов — точная копия первых пожарных машин. Она имела действующий насос, на колесах были настоящие резиновые шины, а рулевое управление приводило в движение передние колеса. Бригада пожарных сохранилась полностью: их лица были выполнены очень тщательно, некоторые улыбались, другие оставались серьезными. Игрушки такого высокого качества уже больше не продавались в обычных магазинах. Несомненно, машину берегли и обращались с ней очень аккуратно. Я послала Дрейку игрушку после первого своего визита сюда.

— Это замечательная игрушка, Дрейк. Знаешь, откуда она у тебя? — Он покачал головой. — Когда–то очень давно я прислала ее тебе. Рада, что ты ее берег и хочешь увезти с собой. — Я притянула мальчика к себе и сказала, убирая со лба волосы: — У тебя будет много игрушек, хороших, настоящих игрушек. — Глаза его расширились, в них загорелись искорки интереса. — А знаешь почему? — Он опять покачал головой. — Потому что у нас с Логаном есть своя фабрика игрушек. А теперь отнеси машинку Логану и скажи, что хочешь взять ее с собой. — Еще раз оглядела комнату и затем вернулась в спальню Люка и Стейси.

Я решила захватить с собой фотографию, на которой они стояли вместе у дома. Она была нужна Дрейку, и мне тоже.

— Хевен, у меня чай готов, хочешь? — крикнул из кухни Логан.

— Нет, спасибо, спроси у Дрейка, может быть, он захочет что–нибудь съесть.

— Хорошо. Эй, Дрейк, давай–ка посмотрим, что у нас тут есть на обед.

Пока они были в кухне, я просмотрела все ящики в шкафах в поисках чего–нибудь ценного, что можно было бы захватить для Дрейка. Мне попались украшения Стейси (большей частью недорогие), часы, ценные на вид, я обнаружила также несколько фотографий Стейси и Люка. В шкафу Люка, в верхнем ящике, лежал деревянный зайчик, вырезанный дедушкой. Слезы навернулись мне на глаза: я сразу представила дедушку в его кресле–качалке, разговаривающим за работой с воображаемой Энни.

Мне попалась вырезка из газеты «Бостон глоб» с сообщением о нашей свадьбе. Это меня поразило. Люк подчеркнул то место, где было написано, что я работаю учительницей в Уиннерроу. Я села на кровать. Несмотря ни на что, Па интересовался моей жизнью и гордился мной. Но почему он так и не приехал на свадьбу и потом ничего не написал? Теперь его и Стейси не было на свете. И миссис Коттон уехала, но она была явно не очень разговорчивой. А адвоката интересовали только деловые вопросы. Тони — вот кто знал ответ. Это было очевидно. По какой–то неизвестной пока мне причине он имел непосредственное отношение к жизни Люка и Стейси. Я не могла дождаться момента, когда мы вернемся в Фарти, чтобы расспросить Тони. Почему он держал все в тайне? Возможно, считал, что таким образом оберегает меня? Но ведь я уже не ребенок, он не имел никакого права что–либо от меня скрывать.

Сложив вместе с вырезкой зайчика и некоторые другие вещи, которые решила захватить с собой, я занялась шкафами. У входной двери позвонили. Логан пошел открывать. Я прислушалась. И сразу же раздались знакомые голоса: это были Фанни и Рендл Уилкокс. Когда я вышла из комнаты, они уже прошли в кухню.

— Дрейк, милый, — растягивая слова заговорила Фанни. — Я твоя сестра Фанни. Па любил меня больше всех. — Дрейк и рта не успел раскрыть, как оказался в объятиях Фанни, которая принялась покрывать его лицо поцелуями, оставляя на лбу и щеках Дрейка следы губной помады.

— Ты вылитый отец, такой же красавец.

— Здравствуй, Фанни, — тихо поздоровалась я. На ней было черное кружевное платье без рукавов с оборкой внизу и глубоким вырезом. Платье плотно облегало ее фигуру на бедрах и груди, но никакого намека на беременность я не обнаружила, разве только в талии она стала чуть полнее. Наряд дополняла черная соломенная шляпа с широкими полями, волосы собраны в пучок и заколоты сзади. Как обычно, она слишком увлекалась косметикой: голубые тени, густые румяна, яркая губная помада — всего было слишком много.

— Здравствуй, здравствуй, поздоровайся и с Рендлом, — проговорила Фанни, оборачиваясь к своему спутнику, стоявшему на пороге кухни со шляпой в руке. Он был одет в темно–коричневый костюм без рисунка и выглядел значительно старше, чем при нашей первой встрече. Жизнь с Фанни явно не шла ему на пользу. Он смущенно улыбнулся и кивнул.

— Здравствуйте, Хевен, — и, повернувшись к Логану, добавил: — Здравствуйте, Логан.

Логан в ответ кивнул.

— Могла быть и поприветливее, — заметила Фанни. — Рендл был так любезен, что согласился сопровождать меня в этом печальном путешествии, — добавила она, беря его правой рукой под руку. А левой продолжала держать Дрейка. — Особенно теперь, когда я нахожусь в деликатном положении. — Вид у Фанни был очень довольный.

— Это так благородно с его стороны, — ответила я, оставив без внимания грязные намеки сестры. Мне хотелось поскорее вырвать Дрейка из ее рук. — Логан, ты приготовил что–нибудь для Дрейка?

— Да, конечно, вот его бутерброды, — откликнулся Логан, ставя тарелку на стол. Он уже овладел собой, преодолев растерянность, охватившую его при виде Фанни. — Еще я приготовил молоко с шоколадом. Тебе этого хотелось, да, Дрейк? — мальчик кивнул, и Фанни с неохотой отпустила его.

— Да, — произнесла она, оглядываясь, — ты времени даром не теряла.

— Напрасно ты так думаешь, — холодно ответила я. — Здесь нет ничего ценного. Все, что принадлежало Люку и Стейси, будет включено в фонд Дрейка. Этим уже занимается адвокат.

— Ну, что я тебе говорила, — фыркнула презрительно Фанни, обращаясь к Рендлу. — Я была уверена, что, когда мы приедем, она успеет все прибрать к рукам.

— Должна тебе заметить, что мне не пришлось ничего делать, а тем более «прибирать к рукам». Еще до нашего приезда все необходимые вопросы решались в соответствии с полученными инструкциями. — Конечно, я не стала уточнять, что распоряжения отдавал Тони, чья роль в этом деле продолжала оставаться для меня непонятной.

— А что с похоронами?

— Обо всем уже позаботились, Фанни, — ответила я.

— Вы сегодня остаетесь здесь? — спросила она, бросив взгляд на Логана. Он старался не встречаться с ней глазами и начал убирать со стола молоко и арахисовое масло.

— Нет, мы поедем ночевать в отель в Атланту, — ответила я, давая понять Фанни, что говорить она будет не с Логаном, а со мной. — Но ты можешь остаться и посмотреть, что из вещей тебе нужно.

— Да, это был мой отец. Он любил меня больше других. У меня на это все права, — с вызовом заявила Фанни.

— Думаю, что так, — тихо проговорила я. — Вот ключи от дома. Привези их утром, и мы передадим их тому, кто отвечает за имущество, — с этими словами я вложила ключи ей в руку. Фанни ответила мне удивленным взглядом.

— А как же Дрейк? — Обернулась она к мальчику. — Милый, ты хочешь остаться здесь со мной и Рендлом? А завтра вместе поедем на похороны.

Дрейк изучающе смотрел на нее, затем перевел взгляд на меня и снова на Фанни.

— Я поеду в отель, — сказал он. — А потом полечу на самолете. И поеду на фабрику игрушек.

— Вот оно как? — Зло посмотрела на меня Фанни. — Ты увозишь его в свой замок.

— Да, мы берем его с собой. Он найдет у нас свой дом.

Взгляд Фанни стал непроницаемым, такого я у нее еще не видела. Потом она снова повернулась к Дрейку.

— Милый, разве тебе не хочется спать сегодня в своей кровати?

— Фанни, ты сбиваешь его с толку, — перебила я сестру. — У него и без того все перепуталось в голове. Пусть он немного отвлечется.

Она повернулась ко мне, на этот раз ее глаза горели яростью, что больше было ей свойственно.

— Я и не собиралась путать его.

— Хевен права, — подал голос Рендл, и сам этому удивился. Но даже он уже не мог молчать. В ту же секунду Фанни перенесла свой гнев на него.

— Так ты за нее? Может, и всегда станешь держать ее сторону против меня.

— Успокойся, — просительным тоном заговорил Рендл. — Пойдем перекусим что–нибудь в ресторане. А потом вернемся.

Фанни с ненавистью смотрела на меня, потом выражение ее лица смягчилось, и она улыбнулась одной из своих ослепительных улыбок.

— Рендл прав. Так расстроилась из–за папы, что совсем забыла о еде. А я, как ты знаешь, Хевен, ем теперь за двоих, — Фанни упорно глядела на Логана. — У нас и крошки во рту не было, с тех пор как мы выехали из Уиннерроу, правда, Рендл?

— Да, — подтвердил Рендл, его явно смущало напряжение между Логаном и Фанни.

— А ты, Дрейк, хочешь пойти в ресторан? — спросила Фанни.

— Фанни, разве ты не видишь, что он ест бутерброды?

— Ах, бутерброды. — Она погладила Дрейка по голове. — Может, все–таки лучше пойти в ресторан, малыш?

— Я не малыш, — ответил Дрейк, отодвигаясь.

— Я и не думала говорить, что ты маленький.

— Пойдем поедим, Фанни, — просил Рендл. — Мы потом еще придем.

— Хорошо, — раздраженно бросила она. И снова изобразила на лице милую улыбку. — Увидимся позже. — Она наклонилась к Дрейку и поцеловала его в щеку. — Ты такой же красивый, как и твой отец. — Мальчик молча смотрел на нее.

— Увидимся завтра в церкви, — холодно ответила я.

— Господи, совсем забыла, — спохватилась Фанни. — Бедный Люк. — Она взяла Рендла под руку. — Просто не могу во все это поверить. Дай, пожалуйста, платок, Рендл, — она осторожно промокнула глаза и наклонила голову.

— До свидания, — промолвил Рендл.

Как только они ушли, я глубоко вздохнула, чтобы успокоиться и подавить гнев, вызванный разговором с Фанни. Я взглянула на Логана: вид у него был виноватый и грустный.

— Я отнесу вещи Дрейка в машину, — сказал он. — Когда он поест, мы можем отправляться.

Я кивнула и, подсев к столу, стала стирать со щеки Дрейка следы помады Фанни.

На следующее утро, держа Дрейка за руку, мы как настоящая семья вошли в церковь. Скамьи и проходы маленькой церкви заполнили артисты из цирка Люка. Там были великаны и карлики, бородатая женщина в черном платье, укротители зверей с длинными волосами, похожие на мускулистых рок–певцов, группы акробатов, двигавшихся синхронно, словно привязанные друг к другу незримыми нитями; были там и очаровательные женщины — ассистентки фокусников, какие–то чиновники из администрации и артисты–клоуны с выражением неподдельного горя на лицах, так что казалось, что они надели трагические маски.

Все хорошо знали Дрейка. При виде его все собравшиеся зарыдали. Мы прошли к первой скамье и сели перед гробами.

— А папа с мамой сюда придут? — спросил мальчик, взволнованно оглядывая все вокруг своими большими карими глазами.

Сердце мое готово было разорваться.

— Это такое особое место, где можно попрощаться с твоими мамой и папой, — сказала я, прижимая его к себе.

Он посмотрел на витражи, на свечи, на два стоявших рядом гроба. В это время бородатая женщина подошла к гробу Люка и, безутешно рыдая, положила на крышку розу.

— Он был так добр ко мне, — проговорила она громким шепотом.

— А почему тетя Марта разговаривает с этим ящиком? — поинтересовался Дрейк. — Там кто–то есть? Фокусник Мелин кого–то туда посадил?

— Нет, дорогой. — Я нежно поцеловала его в лоб.

— Я хочу посмотреть внутрь. Я тебе не верю. Я знаю, там мой папа! — закричал Дрейк, вырываясь. — Пусти меня, я хочу к папе!

Мальчик бросился к гробу, приложил к нему ухо и постучал.

— Папа, ты там?

Я подбежала, чтобы увести его, но бородатая женщина остановила меня, придержав за локоть.

— Пожалуйста, — мягко сказала она. — Думаю, мне удастся уговорить его. Мы с Дрейком всегда были добрыми друзьями.

— Тетя Марта! — Дрейк обнял ее. — Тетя Марта, мой папа там?

— Мой дорогой, милый Дрейк. Твой папа в раю. Здесь только его тело. Но не надо за него беспокоиться. Рай — это как большой прекрасный цирк. Самый большой из всех, которые видели твои родители. Им будет там хорошо. Но, самое главное, они хотят, чтобы ты здесь, на земле, жил счастливо. Они хотят, чтобы ты ходил в школу, хорошо учился и был здоров, а когда вырастешь, можешь стать инспектором манежа, как твой пала. — Она заплакала.

— Хочу стать инспектором манежа, — сказал Дрейк. — И еще укротителем львов.

— А теперь, пожалуйста, вернись на скамью и сядь рядом со своей сестрой. Она тебя очень и очень любит. — Женщина с бородой обняла Дрейка и поцеловала его на прощанье.

— Я буду укротителем львов, — с гордостью заявил мне Дрейк.

— Ну, конечно, милый, ты станешь тем, кем захочешь, и я тебе в этом помогу, — уверила я мальчика, уводя его от гробов. — А теперь давай сядем и послушаем службу.

Он храбро кивнул и с силой сжал мою руку, будто боялся, что и я могу исчезнуть. Мы вернулись на скамью. Присутствие знакомых лиц успокоило Дрейка. Оглядев беглым взглядом собравшихся, я с удивлением отметила, что Фанни с Рендлом еще не пришли. Но я не стала заострять на этом свое внимание. Мы сели, и Логан обнял меня. Я не могла оторвать взгляд от гроба Люка, мысли мои были только о нем.

Раздались звуки органа. В этот момент у дверей возникло какое–то движение. Это Рендл и Фанни торопливо шли по проходу. На Фанни было то же, что и накануне, черное вечернее платье, и снова она была сильно накрашена. Она скользнула на скамью позади нас и тут увидела гроб. Фанни схватила меня за руку, и слезы ручьями потекли из ее глаз, оставляя на щеках черно–голубые следы. В эту минуту в моем сердце шевельнулась жалость к ней, моей сестре, которая не упускала случая, чтобы задеть меня побольнее.

На кафедру поднялся священник. Он произнес проникновенную надгробную речь, особенно впечатляющую для тех, кто не знал Люка и Стейси достаточно близко. Мистер Штейн, видимо, сообщил ему некоторые факты из биографии Люка. Священник говорил о желании Люка доставлять людям веселье и радость. Он заметил, что для некоторых сама жизнь представлялась огромным цирком, где Бог был как инспектор манежа. Священник также говорил о новом, более высоком предназначении, которое ждет Люка на небесах, куда призвал его Бог. Меня очень обрадовали эти слова, потому что то же самое я сказала Дрейку, и он их запомнил, так как услышав их из уст священника, он оторвал взгляд от гробов и посмотрел на меня.

Потом священник заговорил о Стейси. Он отметил, что она была хорошей матерью и женой. И так как они сильно любили друг друга, Бог решил их не разлучать и сразу взял к себе обоих.

Рыдания Фанни становились все громче, а причитания раздавались по всей церкви. Рендл успокаивал ее, думаю, он пытался уговорить ее плакать не так громко. Незадолго до конца службы наши взгляды встретились, и я увидела в ее глазах неподдельные горе и боль. Люк был с ней ласков в детстве, но потом ей не часто приходилось чувствовать к себе искреннее внимание и любовь. Смерть Люка стала для нее действительно тяжелой утратой.

Гробы вынесли из церкви и перенесли к могиле. Было уже приготовлено и надгробие, на котором стояла фамилия Кастил, далее шли даты их рождения и смерти, а внизу было выбито: «Спите с миром». Отзвучали слова прощания, гробы опустили в могилу, и люди стали расходиться.

У дверей церкви Фанни прижала к себе Дрейка, слезы заливали ее лицо.

— Ты теперь сирота, как и мы, — она стала исступленно целовать его. Мальчик не отстранялся. Впечатления от увиденного и услышанного были слишком сильны для него. Мне показалось, что Фанни еще больше усиливает его переживания, и я потянула его к себе.

— Он не сирота. — Щеки мои вспыхнули гневом. — У него будет дом и семья.

Фанни отступила, ошеломленная холодностью моего тона. Она вытерла слезы платком Рендла и пристально посмотрела на меня, глаза ее сверкнули.

— Он должен жить в Уиллисе, где жили предки его отца.

— Этому не бывать, — заявила я с силой и решимостью. — Люк покинул Уиллис в поисках лучшей жизни, того же он бы пожелал и своему сыну.

— Успокойся, Фанни, — тихо заметил Рендл. — На нас уже стали обращать внимание. Здесь не место для такого разговора.

— Ты прав, — с улыбкой согласилась Фанни, оглядываясь по сторонам. — Пока до свидания, Хевен Ли, до свидания, Дрейк. — Она послала ему воздушный поцелуй и, повернувшись на каблуках, медленно удалилась в сопровождении Рендла.

А мы сразу же отправились в аэропорт. Дрейк, мягкий и податливый, словно тряпичная кукла, всю дорогу просидел у меня на коленях, положив голову мне на грудь. Но в аэропорту он оживился, охваченный суетливой жизнью аэровокзала. Дрейк немного подкрепился, и мы сели в самолет. Я усадила его у окна, и он еще больше повеселел.

— А мы летим выше, чем птицы? — поинтересовался мальчик. — А на Луну мы не попадем? — Логан объяснил ему, как летают самолеты, почему им не мешают облака, которые закрывают от нас землю. Путешествие произвело очень сильное впечатление на Дрейка. Его возбуждение дало мне уверенность, что нам удастся сделать его жизнь счастливой. Из Логана получится прекрасный отец. Он уже считает Дрейка своим сыном.

Вскоре Дрейк с Логаном уснули. Мальчик положил свою темную головку на колени Логану: они спали так хорошо, так мирно. Мне бы хотелось так же безмятежно уснуть, однако не давали покоя беспокойные мысли. Я хотела знать, что побудило Тони передать Люку цирк, почему Люк хранил в ящике комода вырезку с сообщением о моей свадьбе. Мне хотелось вступить в новую жизнь с Дрейком, Логаном и будущим малышом, освободившись от липкой паутины прошлого. А для этого нужно было все выяснить у Тони.

Когда мы вернулись в Фарти, то не застали Энтони дома. Куртис объяснил, что его вызвали по делу, и он вернется не раньше следующего дня.

Логана ждал целый ворох сообщений о телефонных звонках, и, как только мы распаковали вещи, он занялся деловыми разговорами.

Мы с Дрейком прогулялись по дому. Он был поражен его размерами и очарован фресками в гостиной.

— Хевен, что это, замок? — спрашивал мальчик. — А я теперь принц? — Глаза его были широко раскрыты от удивления и восторга.

— Да, милый, — сказала я, прижимая его к себе. — Ты станешь принцем в замке и будешь иметь все, что пожелаешь.

Рядом с нашими была приготовлена комната для Дрейка. Логан принес туда несколько образцов игрушек, которые хранились в доме. Утомленный обилием впечатлений, малыш уснул сразу после обеда.

Уложив его в постель, я встала у кровати и смотрела на него. Невинное, милое дитя. Я дала себе обещание стать для него настоящей матерью, чтобы он никогда не чувствовал, что он мне не родной сын. Мне надо постараться зачеркнуть прошлое и своей любовью раз и навсегда погасить гнев, подавить горечь и чувство обиды. Я буду любить Дрейка, и моя любовь пересилит всю боль и страдания, порожденные моей ненавистью к Люку.

Я соглашалась с Фанни в том, что мы в той или иной степени были сиротами, но я объединила нас в семью. Растущий во мне ребенок станет Дрейку таким же братом или сестрой, каким был бы ребенок Стейси. И я буду любить Дрейка так, как Люк не смог полюбить меня.

Я подоткнула одеяло, встала на колени и, поцеловав Дрейка в нежную щечку, вышла из комнаты. Когда я появилась на пороге нашей спальни, Логан как раз закончил говорить по телефону.

— Хевен, — лицо его выражало беспокойство и разочарование, — мне необходимо завтра же вернуться в Уиннерроу, хотя я всей душой против этого. У кровельщиков возник конфликт с бригадиром, и они отказываются продолжать работу. Все остановилось. Но как только я решу этот вопрос…

— Не волнуйся, Логан. Утром и уезжай. Я займусь Дрейком. Мы познакомимся с ним поближе, как следует осмотрим Фарти. И я хочу дождаться Тони. У нас с ним есть о чем поговорить. — Логан почувствовал в моих словах решительность.

— Я уверен, что он тебе все объяснит, мне кажется, его действия были продиктованы добрыми намерениями. Тони любит тебя и заботится о тебе. Он бы не сделал ничего такого, что могло бы тебя расстроить, а особенно теперь, когда ты ждешь ребенка.

— Надеюсь, ты прав. — Конечно, Логан многого не знал о моем прошлом, поэтому мне был понятен его оптимизм.

В эту ночь Логан уснул сном младенца, а я металась и ворочалась в постели не в силах уснуть, терзаемая сомнениями и мучительными воспоминаниями. В эту ночь я передумала о многом. Как странно порой поворачивается жизнь. Вот ведь судьба Дрейка стала сходна с моей, похожая судьба ждала и моего будущего ребенка. Может быть, ему никогда и не придется узнать, кто его настоящий отец. Мой мозг напряженно работал, пытаясь распутать узел хитросплетений, из которых состояла моя жизнь. Основной клубок проблем сосредоточивался вокруг Тони, который совратил мою мать, довел до безумия Джиллиан, сделал невозможным наше счастье с Троем, а теперь, как выяснилось, он еще старался вмешиваться в жизнь Люка, как в свое время пытался поступать со мной… Но почему? Насколько мне было известно, им довелось общаться один–единственный раз, когда Тони звонил Люку, чтобы сообщить, что заказал для меня билеты на самолет до Бостона и что я приезжаю, чтобы повидать его и Джиллиан и узнать правду о своей матери. После этого Тони очень редко вспоминал Люка, да и к чему? Они принадлежали к разным мирам, отстоявшим друг от друга, как две планеты.

Однако телеграмма с известием о гибели Люка и Стейси пришла на имя Тони, и именно он отдавал все распоряжения. Зачем было Тони покупать для Люка цирк и почему он никогда ничего не говорил мне об этом?

Уснуть в эту ночь мне, видно, не придется. Я посмотрела на Логана. Тот дышал во сне ровно и глубоко, устав от волнений и переживаний. Накинув халат и надев комнатные туфли, я выскользнула в полутемный коридор. Сначала я заглянула к Дрейку. Он тоже крепко спал. Я поправила сбившееся одеяло и вышла. Но направилась не к себе, а спустилась вниз.

Какая тишина стояла вокруг! По углам притаились молчаливые тени. Моя собственная, увеличенная в десятки раз, сопровождала, паря надо мной, словно темный ангел, когда я спускалась по лестнице. Потом я остановилась, чтобы обдумать дальнейшие действия. Подобные мысли никогда раньше не приходили мне в голову, излишним любопытством я не страдала, но сегодня мне нужно было получить ответ на свои вопросы.

Я решительно вошла в кабинет Тони и включила свет. На большом столе в беспорядке лежали бумаги. Я знала, что Тони не терпел, когда трогали его вещи. Даже запрещал делать уборку в своем кабинете, отчего комната имела запущенный вид. Но у Тони была своя система, он умел разбираться в этом кажущемся беспорядке и, ценя уединение, не выносил никакого вмешательства.

Мой взгляд упал на шкаф с картотекой. К счастью, Тони хранил бумаги, расположив их в алфавитном порядке. Сначала я искала на букву «К» — Кастил, и ничего не обнаружила. Неудача немного обескуражила меня. Но потом выдвинула ящик с литерой «X» и стала искать папку, помеченную именем «Хевен», и, когда она оказалась у меня в руках, меня словно током ударило. Я села за стол Тони и раскрыла папку. Сначала шли документы, относящиеся к годам моей учебы. Но вот мне попался документ, прочитав который, я почувствовала, как мороз пробежал по коже. Такого холода я не испытывала даже в детстве, в нашем старом домике в Уиллисе, когда ледяной ветер гулял по комнатам, проникая сквозь щели в полу и стенах.

Передо мной лежало соглашение, заключенное между Энтони Таттертоном и Люком Кастилом, в соответствии с которым цирк Уинденбаррона переходил в собственность Люка Кастила за символическую сумму в один доллар при соблюдении следующего условия: «…что он (Люк Кастил) ни в какой форме, никогда не будет поддерживать никаких отношений с Хевен Ли Кастил. В случае нарушения данного условия договора, он лишается права собственности на цирк».

Закончив чтение, я без сил откинулась в кресле — изумлению моему не было предела. Я была настолько поражена, что не знала, как к этому отнестись. Одно только стало для меня ясно.

Люк продал меня еще раз.