Пат для рыжей

Глава 14

Ничего не отвечаю на этот выпад. Не говорить же ему, что хочу любви и ласки…

— Ну хорошо, тогда в душ, там ты тоже можешь заняться анатомией, если приспичит, — хмыкает Макс, встает с постели, тянется ко мне.

Продолжаю молчать, не могу проглотить ком в горле, прогнать ощущение потери, когда Патов вышел из меня. Сосредотачиваюсь на том чтобы остановить слезы, наворачивающиеся на глаза…

Минуту он смотрит на меня, а потом берет на руки мое безвольное тело, и несет в смежную комнату, оказавшуюся ванной. Встает вместе со мной под душ, включает воду. Наклоняется и целует долгим нежным поцелуем. И только в этот момент понимаю, откуда взялись это отчаяние и слезы. За весь половой акт он ни разу не поцеловал меня. Словно это ни к чему. Ведь траханье было обязательным… не соблазнением, не обоюдным притяжением. Приказом. Который Патов виртуозно выполнил. Надеюсь его брат будет доволен…

Нет, вру. Мне плевать на его брата…

Сейчас, когда наши губы соприкасаются, узнают друг друга, когда язык Макса проникает в мой рот, мне уже все равно. Его вкус смешивается со вкусом воды, и это самое волшебное ощущение что я пробовала в своей жизни. Снова лишь красное зарево желания. Вакуум жадных ощущений, кайфа, который снова нарастает внутри. Макс ставит меня на ноги, притискивает к себе мое тело, его руки сжимают мои груди, теребят ноющие соски, затем правая рука оставляет эти ласки и скользит ниже проникает между ног, настойчиво надавливает на внутреннюю сторону бедра приказывая расставить их чуть шире, начинает терзать ласками набухшие складки. И я тону… тону в этих тягучих бесстыдных касаниях, выгибаюсь, издаю стоны, не в силах сдерживаться. Чувствую себя еще более беспомощной, порабощенной тем, над кем сама совсем недавно чувствовала власть.

Ощущаю лишь безумное желание отдать ему все, что он хочет и при этом потерять себя

Выгибаюсь, сотрясаемая спазмами наслаждения, теряю рассудок, когда чувствую, как его пенис касается, трется о мой лобок. Неожиданно Макс резко разворачивает меня к себе задом, мои ладони упираются в кафельную стену…унизительная поза, его член толкается в мои ягодицы, и я понимаю, что ничего не могу сделать и он снова возьмет меня.

Это уже не приказ свыше. Это лишь желание Макса. Желание унизить меня и поработить. Прижимает к стене, не позволяя отстраниться. Рукой давит мне на спину, приказывая прогнуться, и входит в меня сзади, вонзается резким толчком, толкается короткими резкими бросками.

Как можно одновременно ненавидеть до одури и в то же время сходить с ума от запредельного кайфа? Именно это чувствую сейчас, меня сводит с ума грубость этого животного соития, мне до безумия нравится мощь, упорство и решимость Патова, то как берет не спрашивая… Не боясь мести, не страшась что однажды получит нож в сердце за свою наглость…

И снова взрыв, после которого все тело как ватное, Макс обнимает меня за шею, тянет на себя, финальный толчок невиданной силы и он изливается в меня, а я словно лишилось всех костей, растекаюсь по нему.

Нет сил ни говорить, ни шевелиться, сосредотачиваюсь на том, чтобы устоять на ногах.

Патов разворачивает меня к себе и снова целует, пытаюсь отвернуться, но он ловит меня за подбородок. Заглядывает в глаза. Его красивое лицо под струями воды — самое прекрасное зрелище от которого щемит сердце.

Макс берет в руки мочалку, наливает на нее гель и начинает водить ею по моему телу. И впервые мне нечего сказать, ни единой шпильки не приходит в голову. Только безумная жажда отдаться ему и почувствовать в себе, снова. Его член вновь твердый и горячий, задевает мой живот, и я не могу противиться желанию коснуться. Сжать в руке. Из горла Патова вырывается рычание. Он роняет мочалку, которой намыливал меня, его руки скользят вверх, приподнимают мои груди, сжимают почти до боли… Макс толкает меня к стене, снова разворачивает задом, и входит, сразу начиная двигаться во мне, сильными резкими толчками. Держит крепко за талию, не позволяя упасть, потому что ноги уже совсем не держат меня…

Из ванной он выносит меня на руках, полуживую. Никогда не думала, что он настолько бешеный любовник. Все мое тело, каждая косточка ноет и болит. Но я не чувствую себя жертвой насилия… Прислушиваюсь к своему телу и понимаю, что каждая клеточка поет от радости и эйфории. Я счастлива. Это то чего я хочу теперь до безумия. Оно и раньше дремало во мне, но теперь это настоящий тайфун, который не остановить.

Я хочу его все время. Хочу именно такой страсти. Он словно разбудил меня от столетнего сна. Никогда не придавала сексу много значения, не любила открываться, сближаться.

А сейчас хочу отдать ему все. Всю себя без остатка.

Но не могу… У меня есть обязательства. Есть мама, которой я помочь должна.

Эти мысли сейчас скорее механические, не сильно тревожат меня. Потому что мозг словно погружен в вату, все как-то отдаленно, я все еще погружена в туман наслаждения. Макс берет полотенце и вытирает меня как ребенка, и я таю от этих прикосновений, от хоть какого-то подобия нежности, которое он сейчас проявляет, при том что совершенно пренебрегает этим во время секса. Закутывает меня в черный махровый халат и меня окутывает его запах, терпкой туалетной воды, свежести и мужчины. С наслаждением вдыхаю и смотрю из-под полуопущенных ресниц как Патов вытирается сам, быстрыми движениями, обматывает полотенце вокруг торса.

Макс делает шаг ко мне.

— Я могу дойти до спальни сама.

— Ты же понимаешь, что я не отпущу тебя? Ты будешь спать здесь.

Я и не собиралась уходить, но от его грубовато-приказного стона все сладко сжимается внутри, и чертик просит сопротивления… Но у меня на это не осталось сил, поэтому, когда проходим в спальню, просто падаю в постель, прямо в халате и сворачиваюсь калачиком.

Пока мы отсутствовали, за окном стемнело. И я думаю с каким-то восторженным ужасом, что мы провели в ванной больше часа… Это безумие какое-то…

Макс ложится рядом, притягивает меня к себе, обнимает за талию. Сопротивляться нет ни сил, ни желания. Я проваливаюсь в глубокий сон.

Утром просыпаюсь от ласковых касаний, рука Макса гладит меня между ног. Там все натерто, болезненно после трех половых актов за вчерашний вечер… но желание вновь разгорается с новой силой. Его палец проникает в меня, и я выгибаюсь. Машинально подаюсь назад, насаживаясь на него. И в следующую секунду меня заполняет нечто гораздо большее, твердое и горячее. Сама не понимаю, как оказываюсь на четвереньках. Макс нависает сверху, толкается ритмичными глубокими выпадами. Зарывается рукой в мои волосы, собирает прядь в кулак и тянет на себя.

Бешеная скачка. Безжалостная и неистовая, после которой все темнеет, во время оргазма я почти теряю сознание.

Ощущение, что падаю в небытие. Обморок переходящий в сновидение, это странно. И Патов — самый странный мужчина, из тех что я встречала. Спокойный, хладнокровный при общении, в постели он становится совершенно другим. Властным и неистовым. У меня от этого диссонанса мурашки по коже…

Сейчас в спальне никого. Он ушел, трахнув меня по-собачьи, спокойно оделся и приступил к насущным делам? И что я должна чувствовать?

Иду в ванную нетвердой походкой — меня словно переехал поезд, каждое движение отдает болью, везде. Разглядываю себя в зеркало — на коже повсюду проступают синяки и засосы. Реально выгляжу как жертва насилия. Меня как будто толпа отымела, а не один мужик…

Конечно, всему виной моя кожа. Слишком белая, нежная. От любого прикосновения следы остаются. А уж прикосновений за ночь было…

Ну вот, теперь лицо красное! Да сколько ж можно, взрослая баба… возьми себя в руки.

Не знаю, сколько времени я провела в ванной, но когда вышла — комната уже прибрана, белье свежее, сверху покрывало. На маленьком столике — поднос с завтраком. Омлет, свежие овощи фрукты и кофейник. Ну прямо отец Риц, а не логово бандитов.

Но кто сказал, что они бандиты? Давид тоже не агнец Божий, и у этих людей вполне могут быть причины для ненависти и мести…

Сама себе удивляюсь, какие перемены в суждении, всего-то за ночь! Неужели Патов настолько изменил меня… Трахнул не только тело, но и мозги свернул в обратную сторону?

И я снова хочу его. Только об этом и могу думать… Бесстыжая.

Он добился своего. Получил меня целиком и полностью…

А я? Получила ли его? Что он чувствует ко мне?

Была ли это лишь месть за все издевательства на работе, или… я правда нравлюсь ему?

Нужно сначала получить ответы на все эти вопросы, а потом уже…

Но все мое тело горит как в огне, готовое к новым ласкам, предвкушающее новую ночь…

POV Патов

Брат делает глоток бренди из бокала и поднимает лицо к небу. Смотрю туда же, наблюдая как в просвете облаков вспыхивает луна и снова исчезает. Время уже далеко за полночь, но нам обоим не спится. Давно мы не сидели вот так, в своем любимом месте. Что-то вроде веранды, раньше мы часто устраивали здесь попойки. Но сегодня ветер пронизывает холодом и понятно, что долго не просидим. Жду что скажет Марс. У него всегда прописан план действий. Но все мои мысли крутятся вокруг Крапивы. Меня бесконечно волнует то, что она здесь. В доме, где я рос. В месте, наполненном моими воспоминаниями. Я кажусь себе смешным влюбленным подростком, который впервые привел предмет своей страсти домой. Вот только с родителями уже не познакомить. Да и не захотела бы рыжая, даже если бы это было возможно. Она переполнена ненавистью. Ко мне. К брату.

Не могу не восхищаться с каким достоинством держится Анжела. Настоящий боец. Полное самообладание, хотя понимает, в какую переделку попала. И я должен сделать все, чтобы невредимой осталась. Но это сложно. Для реализации нашего плана пришлось нанять много людей со стороны. Наемники люди ненадежные. Особенно в плане дисциплины. И я вижу, что Марс обеспокоен. Многие из мужчин слишком долго не видели женской ласки. Их взгляды на Анжелу мне категорически не нравятся, и я говорю об этом брату.

Марс отталкивает от себя стакан с остатками бренди.

— Только расстраивай меня, брат. Не говори, что влюбился в нее. Рыжие — они ж хитрющие как лисицы. Им никогда нельзя доверять…

Ничего не отвечаю, потому что не хочу врать.

— Того и гляди увязнешь по уши, — мрачно предрекает Марс. — Нельзя. Ты же понимаешь? Это все испортит. Да и она… никогда по серьезке не взглянет на такого как ты, аристократка херова. Разве что обмануть да использовать. Сам затягиваешь себе петлю на шее, вот как я это называю! Смотришь на рыжую как голодный кот на сметану.

Сощурившись, снова поднимаю лицо к небу.

— Хватит, брат. Я тебя понял. Она не для меня, а я не для нее.

— Ага. Монтекки и Капулетти, блядь.

— Но ты сделаешь, что обещал? Оставишь ее здесь?

— Снова за старое? Я ничего тебе не обещал.

— Возвращать ее глупо, она — козырь.

— Посмотрим. Вот приедет наша дамочка…

— Когда?

— Скоро. На днях. И начнем переговоры.

Этот разговор состоялся у меня с братом на в первую же ночь, когда привезли похищенных женщин. Анжела с Настей стали нашими пленницами.

Когда брат посвятил меня в свой план — всего за пару дней до операции, я попросил об одном. Чтобы рыжую мне отдали. Знал о наемниках, что люди плохо контролируемые, и очень переживал за Крапиву. С ее надменностью и темпераментом… Черт, и оказалось не зря. Но от Марса я не ожидал такой подставы. Да, он конечно не в свое удовольствие так поступил… Был вынужден. Но он своим решением лишал меня полностью возможности защитить Анжелу.

Я едва не сорвался. Не думал, что она выберет меня. Смотрела с такой ненавистью, взгляд прям таки выжигал дыру в моем сердце.

Чертов Марс. И его чертов приказ трахнуть Крапиву. Я не хотел так. Хотя, нахер лицемерие, я хотел. Как угодно, лишь бы заполучить. И когда дорвался до совершенного тела, молочно-белой кожи, мягких изгибов, хрупкой фигуры… понял, что срывает планку. Впервые контроль в постели потерял. С ума сошел от ее запаха и вкуса. От совершенного тела, от которого дурел буквально.

Высокая грудь, небольшая, но идеальной формы. Маленькие соски, как у девчонки. Хрупкая фигура.

Рыжие волосы, серо-голубые глаза. От холода, а скорее всего от страха, ее соски напряглись и выпирают. Они хорошо просматриваются под полупрозрачной тканью блузки. Которую рву на ней… сдираю чертов бюстгальтер. Веду себя как безумец, и не могу вернуть контроль…

Я хочу ее сожрать. Хочу трахать до исступления. И я это делаю. Даже когда пытаюсь остановиться, тащу в душ с благими намерениями, видя, что она не так спортивна, как казалась, и не выдерживает напора… в душе снова трахаю. Грубо, дважды. И выношу уже полуживую в спальню.

Мне совсем не это хочется. Хочу поговорить серьезно. О будущем, о чувствах. Но стоит взглянуть на нее, и дурею от красоты, дух перехватывает. И снова на нее залезаю…

Поняв, что дело кончится плохо, не дай бог больницей, убираюсь нахер из комнаты. Надо дать ей поспать… Надо дать себе время остыть, хотя это, наверное, невозможно. Даже сейчас стоит подумать о Крапиве, и я горячий как печка.

Не могу сосредоточиться на том, что за завтраком втолковывает брат… Он и сам выглядит немного рассеянным… А я — как подросток мысленно ухожу в грезы, воспоминания. Перед глазами обрывки ночи. Как Анжела в лицо мне плюет… В ответ провожу языком по ее лицу, даже не вытирая ее слюну. Как она бьется подо мной, извивается, стонет…

— Мне нужно несколько дней, — произношу неожиданно для самого себя. — Я съезжу в свою берлогу.

— Тебе похоже кровать покрепче требуется, — усмехается Марс. — Ну давай, братишка. Но пара дней, не больше. Хотя черт, я понял в чем дело? Не хочешь расстраивать рыжую нашей гостьей? Так сильно вляпался, да? Эх ты, я же предупреждал. Почему не берешь пример со старшего? Я отымел свою пять раз, и в голове не осталось ни мысли о ней. Зря ты решил по-другому.

В комнату в этот момент заходит Настя и по красному лицу вижу, что она слышала последние слова Марса. Становится жаль девчонку. Но тут вижу, как девушка опускается на колени перед братом. Смотрит на него прям таки пожирающим взглядом.

— Я, пожалуй, пойду, — встаю со своего места морщась, понимая что если не уйду прямо сейчас, придется наблюдать за минетом.

— Ага. Как я уже сказал, ты неправильную тактику выбрал, парень. Но как знаешь.

Pov Анжела

Макс появляется в нашей комнате лишь к вечеру, перед этим хорошо знакомая мне грузная тюремщица появляется с подносом и начинает сервировать стол для ужина. На двоих. Значит, Патов скоро пожалует?

Как же это бесит меня. Мое положение все больше походит на судьбу наложницы. Не могу никуда выйти. Причем дверь не заперта, я сама не хочу. Куда мне идти? Чтобы ловить сальные взгляды мужиков? Или наткнуться на Марса, который уж точно молчать не станет, обязательно поиздевается, отпустит несколько ехидных шуточек…

Рассказал ли ему Макс о ночи, проведенной со мной в подробностях?

Потребовали ли у него отчет, или удовольствовались лишь словом «да»?

«Да, это было»

Или «Да, я трахнул ее по-всякому, а она просила еще и еще»

Ненавижу себя за эти мысли, но ничего не могу с ними поделать. Ненавижу Макса за то что трахнул по животному, и оставил в одиночестве все это переваривать.

Но когда вижу его на пороге, снова спокойного, замкнутого, наблюдающего за моими метаниями по комнате, горячая радость затапливает глупое сердце. Никогда не думала, что я такая дура! Лужей растеклась от парня, о которого совсем недавно ноги вытирала.

Или мне лишь так казалось, потому что он позволял?

— Знаешь, больше всего на свете я ненавижу, когда меня используют как куклу. Со мной такое даром не проходит… Точнее, я такого не позволяю, разве что одному человеку, и он мой родственник… Так что я спрошу, а ты уж сам думай, отвечать или нет…

Вот так, сразу с места в карьер, начинаю допрашивать Патова.

— Я очень надеюсь, что смогу ответить, — спокойно говорит Макс.

— Этот ультиматум с сексом… Марс сделал его чтобы тебе угодить? Уж прости, не поверю, чтобы ради того чтоб соблазнить Настю…

— Ты права, не из-за твой секретарши, точно, — губы Макса трогает едва заметная улыбка и мне вдруг приходит в голову что он вообще мало улыбается. Все время сосредоточен, вдумчив.

— Так значит угадала?

— Нет. Ошиблась на сто процентов. Брат категорически против «нас». Он меня всячески от тебя отговаривал…

— Но тогда…

— Он был уверен, что ты меня не выберешь.

— А кого еще я могла?? Зачем он это сделал? Хотел меня унизить?

— Нет. Все было так, как выглядело. Начался спор, парни разошлись, и он успокоил их как мог. Первое что в голову пришло.

— Но он не подумал, что парни взбесятся, что девушки выбрали вас? Главарей? Им все равно ничего не досталось? Они могли решить, что это сговор.

— Нет. Их мозги устроены не так как твои, Анж. Это у тебя куча стратегий, предположений и домыслов. А это — простые наемники, одна извилина. Это не оскорбление, а констатация. Поверь, Марс все сделал идеально. Он дал им шанс. Даже одно то, что встал так сказать с ними на одну планку — огромный комплимент. Это был спор самцов в стае. И когда самка сделала выбор — остальным она уже не интересна… А теперь, если я удовлетворил… твое любопытство, давай поедим. Умираю с голоду. А потом можешь продолжить свой допрос…

Ужинаем в тишине, точнее, едва притрагиваемся к мясу с картошкой, я грызу половинку огурца, Макс лениво водит вилкой по тарелке.

— Ты же понимаешь, что с сексом все? — говорю неожиданно для самой себя.

— В каком смысле? — удивленно смотрит на меня Макс, откладывая вилку.

— Ночь закончилась… И я хочу вернуться в комнату к Насте.

— Серьезно?

— Да… А что?

— Если бы ты хотела вернуться туда, ушла бы. Я тебя не запирал.

— Я… боялась выйти.

— Хочешь, чтобы я тебя туда проводил? — Макс кривится, словно глотнул уксуса. — Ты в этом уверена? Насти нет в комнате. Прямо сейчас она на коленях делает минет моему брату… по собственному желанию. У тебя нет такого желания, Анж? Все еще играешь в стерву? Не надоело?

Он встает и делает шаг ко мне, а у меня пересыхает в горле.

— Вчера я сорвался. Все было… сумбурно. Я могу быть и другим… Могу быть нежным. Дай мне шанс…

Потная, мокрая с ног до головы, падаю в объятия Патова, и понимаю, что за этот час сводящих с ума ласк, познания друг друга, я забыла почти обо всем на свете, с трудом даже имя свое припоминаю. Все еще дрожу, вспоминая, как только что скакала на нем сверху, а он задавал ритм. Рычал подо мной, хрипел непристойности… Было все что угодно… кроме обещанной нежности, но она и не нужна. Стоило нам дотронуться друг до друга, значение этого слова теряло смысл. Я жадно ловила каждую эмоцию на лице Патова, впитывала каждый рык, каждый стон или непристойность, поглощала как оголодавшее животное. Никогда не думала, что настолько одержима, развратна.

— У меня есть еще вопрос, — бурчу ему в плечо.

— Хорошо, давай, — вздыхает Макс. — И почему я не удивлен?

— Почему твои люди назвали меня Крапивой? Что это значит?

— Хм, вот такого я точно вопроса не ждал, — его смех мягкий, невероятно теплый. Нежусь, прижимаюсь ближе, лащусь как кошка… — А сама как думаешь?

— На прозвище похоже.

— Ты очень проницательна.

— Это все что ты можешь сказать?

— А что еще ты хочешь?

— Кто дал мне его?

— Ну, ты же умная девочка…

— И давно?

— Почти с самого начала. Называл тебя мысленно Крапивой, потому что ты обжигала при каждой встрече. А мне нравилось. Дурел от тебя. От цвета твоих волос. От твоего запаха.

Макс целует меня, глубоко, долго… Лижет языком мои губы, прикусывает их. — Но времена меняются, не так ли, дорогая? — Его голос звучит нежно, словно поцелуй.

Его дыхание ласкает мою кожу.

— О чем ты?

— Мне уже не так больно… кажется приобрел иммунитет… Ожоги есть… Но уже не настолько сильные.

Он крепко поцеловал меня, не выпуская из объятий.

— Значит у тебя больше нет ко мне обиды или ненависти?

— Никогда и не было. Ты нравишься мне такой… какая есть. Даже ядовитой. Это возбуждает. — Ну а ты?

— Что я?

— Не хочешь сказать что-то типа: ты мне тоже нравишься, Макс.

Настойчивость и напряженное ожидание в его взгляде глубоко трогает меня.

— Я пока еще не решила. Стервы не могут так быстро стать белыми и пушистыми.

— Хорошо, я подожду, — улыбается Макс и снова накрывает меня своим телом.