Пчелиный рой

1. Восемьдесят тысяч вон в час

– Чувак, прекрати! – Щелканье затвора фотоаппарата действует Дохёну на нервы. – Дай хоть поесть спокойно. – Он тянется к объективу, вынуждая Ынгука опустить камеру.

– Да он с ней даже спит, – усмехается Сонги, смахивая со лба угольную челку и самодовольно глядя на Ынгука. – Найди уже себе нормальную девушку, а не эту зеркалку, – слегка шепелявит он, с характерным звуком открывая банку газировки.

Сидя на траве во дворе кампуса, эти трое коротают свой затянувшийся обеденный перерыв. Точнее, перерыв между парами у Ынгука, который сейчас с любопытством разглядывает фотки Дохёна на своем новеньком фотоаппарате. А двоим другим лишь дай повод улизнуть с нудных лекций.

Им даже не совестно прогуливать, развалившись посреди университетского двора, – погода сегодня просто чудесная. Солнце даже немного припекает, и Дохён жалеет, что оделся во все черное. Как будто в его гардеробе есть еще какой-то цвет.

– Ну как, ты рад вернуться в стены родной альма-матер? – Сонги морщится, подавляя отрыжку от «Спрайта», и поглядывает на Дохёна. – Не пожалеешь, что бросил?

– Да пошло все! – выругивается Дохён, вспоминая изнуряющие репетиции до мозолей на подушечках пальцев, которые начинали кровоточить под конец дня, каждый раз, когда он зажимал струны на грифе гитары. – Буду лучше специалистом по финансам и фондовым рынкам. Хотя бы семья гордиться начнет.

В прошлом году Дохён взял академический отпуск на год, пообещав родителям, что если не станет за это время рок-звездой, то вернется в университет, о котором так грезила его семья, и получит диплом. Как можно догадаться – рок-звездой он так и не стал. С таким трудом смог убедить родителей, что не просто так теряет время, а теперь корит себя.

Он опять здесь. Сидит на газоне с друзьями, которым осталось отмучиться последний год: Сонги превратится в акулу-адвоката, как мечтает его отец, а Ынгук станет историком. Только копаться в архивах Ынгук не собирается. Если повезет, то будет путешествовать по всему миру, участвуя в раскопках и привозя из командировок тонны фотокарточек – это его главная страсть.

…Когда-то и у Дохёна была своя.

У Мин Сонги на жизнь не такие грандиозные планы. Как бы он ни учился, отец отвалит декану кругленькую сумму за диплом с отличием. О влиянии семьи Мин в адвокатских кругах хорошо знают. Сонги не любит козырять этим, но отец другого мнения – нужно гордиться своей фамилией, а не идти против нее. Но сколько можно? Как будто без денег и отцовского статуса Сонги ничего из себя не представляет. Это неправда.

Для семьи и преподавателей он Мин Сонги. Самый младший сын известного адвоката. Но все остальные его знают как Фугу: парня с татуировкой китайского дракона на шее. Парня, которого в былые временя сторонились многие.

Сын богатых родителей, родившийся с золотой ложкой во рту, решил, что сам заработает себе имя и репутацию. Но заигрался в противостоянии семье и перестарался. Отцу пришлось изрядно попотеть, пытаясь отмыть честь их фамилии от грязных похождений младшего сына-раздолбая. Теперь Фугу вынужден потакать его прихотям, строя из себя одного из наследников фамильного дела. О его бунтарском прошлом говорит лишь татуировка на бледном теле да пирсинг на языке – тоже акт протеста.

…Как же отец тогда злился.

– Гук, я тебе сейчас эту сраную камеру в задницу затолкаю! – заводится Фугу, изрядно раздражаясь тем, что Ынгук вовсе не вовлечен в их беседу.

Сам же Ким Дохён, а для друзей просто Дэн, так же как и его дружок Фугу, больше не интересуется разборками в подворотнях и отвоевыванием территорий у местных шаек. Теперь он собирается получить высшее образование, раз заветную мечту – стать музыкантом – осуществить не удалось.

– Вот именно, – отзывается Ынгук, не отрываясь от просмотра снимков на маленьком дисплее. – Мы вечность не видели нашего Дэна. Поэтому я хочу запомнить этот момент. – Он поворачивает камеру к Дохёну: – Взгляни.

У Ынгука талант – видеть красоту в простых вещах. Хотя друзей иногда бесит это его увлечение, они всегда поражаются умениям Ынгука показать через фотографию то, чего невооруженным глазом никак не увидеть. Дохён смотрит на свой портрет и не верит, что это он так выглядит со стороны. Солнце забавляется с его светлыми волосами, пропуская через пряди свои игривые лучи. От снимка исходит тепло, которого Дэн не ощущает в жизни. Кажется, будто время замерло – не только на фотографии.

Эти трое дружат уже не первый год. Но если Фугу и Дэн знакомы еще со школы, то Гук – друзья так его называют – присоединился к их компании уже в университете. Чон Ынгук – «прилежный мальчик» из «благополучной семьи». Благополучной его семью друзья считают потому, что родители Ынгука не вычурные богачи, чтобы взращивать из сына наследника корпорации, уничтожая как личность. Но они достаточно обеспечены, чтобы тот ни в чем не нуждался и не связался с «плохой компанией». Но как показывает практика – деньги тут ни при чем. Просто, в отличие от друзей, Ынгуку позволяют заниматься тем, что нравится. А ему нравится смотреть на мир через призму фотокамеры.

– Хочу сделать альбом на память, – мечтательно делится с друзьями Ынгук. – Это последний год, когда мы можем побыть вместе. А дальше… – Он не успевает закончить мысль.

– Это кто? – перебивает его Дохён и, не отрываясь от фото, тычет локтем в бок.

Несколько секунд Ынгук внимательно всматривается в снимок, а потом поднимает взгляд, подмечая, что в глазах друга уже скачут маленькие зеленые бесы.

– Ты ведь только вернулся, может, не надо так сразу? – выдыхает Гук, пытаясь забрать фотоаппарат, но Дэн не отдает, желая получить ответ на свой вопрос.

– Я спрашиваю – это кто? – жестко повторяет он, прожигая лицо Ынгука требовательным взглядом.

– Братан, кто там? – Сонги пододвигается ближе. Друг заинтересован чем-то – это сейчас редкость.

За годы дружбы Фугу хорошо его изучил. И такое поведение может говорить лишь об одном: очередная добыча попалась в его клетку. Точнее, она еще не в клетке, но точно окажется там. Еще ни одна не устояла. И эта, очевидно, тоже не устоит. Стоит Дэну лишь захотеть – он заполучит любую. А как наиграется, найдет себе новую. Годы идут, а Ким Дохён не меняется.

На фото явно какая-то девчонка, а в каре-зеленых глазах Дэна – дикое желание заполучить ее.

– Пак Джуын, – выдыхает Ынгук, понимая, что сопротивляться бесполезно. Если захочет, Дохён из-под земли информацию достанет.

– У-у-у, – тянет Сонги, слыша имя девушки, и садится на прежнее место, где трава уже примята в форме его пятой точки. – Тут без шансов, братан.

Если быть точным, скорее всего, из этой ситуации несчастным выйдет только сам сердцеед Ким Дохён, потому что данная персона славится тем, что еще ни одному красавцу ее заполучить не удалось. Но Дэн пока этого не знает. А даже когда узнает, то его это не остановит – ведь так даже интересней. Ему ужасно хочется развлечься и наконец-то забыть о своей провальной мечте стать рок-звездой. Это настолько гложет Дохёна, что, проходя мимо кладовки, где теперь пылится его гитара, он тут же отводит взгляд. Если войдет в этот склеп, то обнаружит собственный скелет. Они с музыкой всегда были единым целым, пока что она – его единственная настоящая любовь.

…Любовь, разбившая сердце.

Поэтому, когда Дэн слышит фырканье Сонги, то его интерес разгорается еще больше. Раз никто в него не верит – опять, – то самое время доказать им обратное.

…На этот раз Дохён будет идти до конца.

Он оборачивается, ища взглядом девушку, попавшую в кадр. Победа. Она до сих пор сидит на скамейке с книгой в руках и очень соблазнительно облизывает подушечку пальца, чтобы перевернуть страницу.

– Что вы про нее знаете? – Дэн откровенно пялится на блондинку и ждет ответа.

– Только то, что она тебе не по зубам, – мычит Сонги, залпом допивая газировку, и сдавливает опустевшую жестяную банку между ладонями.

Такой ответ Дохёна не устраивает. Еще ни одна от него не уходила – и эта не станет исключением. Он все для этого готов сделать. Зачем? Ради развлечения. Ему скучно. Невыносимо скучно прожигать свои дни на лекциях в университете. Лучше вспыхнуть в огне страсти с этой блондиночкой, чем медленно тлеть изнутри. Вот только Дэн забывает, что пламя страсти, догорая, оставляет за собой лишь пепел.

Он поворачивается к Ынгуку, который уже набивает рот сэндвичем и делает вид, что пропустил вопрос мимо ушей.

– А ты что знаешь? – бросает Дохён, привлекая к себе его внимание.

– Ничего, – бубнит Гук и чуть не давится едой.

Знает, что ничем хорошим обычно игры Дохёна в любовь не заканчиваются. Тем более в данном случае это точно пустая трата времени – Дэн даже не представляет, во что собирается ввязаться. Такие девушки, как Пак Джуын, ему еще ни разу не попадались. Не выйдет поиграть с ней и бросить через неделю. Да он за неделю даже поговорить с ней не сможет, не то что затащить в постель. И Гук знает, что говорить об этом Дэну – безумие.

– Врешь, – шипит Дэн и прищуривается, словно чувствует его лукавство.

Обед не лезет в горло. Ынгук медленно дожевывает откушенный кусок, а Дохён выжидает. Знает, что друг расколется и все ему выложит. Сонги тоже молчит – не хочет лезть в это, тем более что с девушкой он лично не знаком.

Наконец проглотив сухой комок, Ынгук встречается с холодным взглядом Дохёна, который гипнотизирует его все это время, будто оголодавший хищник, вышедший на долгожданную охоту.

– Второй курс юридического, – сдается Ынгук, и Дэн расплывается в победоносной улыбке. Знал ведь, гаденыш, и хотел утаить от него. – Виделся с ней несколько раз в киноклубе, но сейчас она там не появляется. Все парни универа хотят ее, но она неприступна. Недотрога, каких поискать надо.

– Все хотят, но заполучу ее я, – решительно заявляет Дэн, и ни одной ноты сомнения в его голосе не слышится. – Что еще ты знаешь?

– Ни с кем не общается, кроме своих подружек. – Ынгук пытается вспомнить еще какую-то информацию, потому что обычно ему и дела нет до этой компании девчонок. – Я больше ничего не знаю, правда.

– Что за подружки?

Дэн хорошо знаком с женской психологией – у него богатый опыт общения с прекрасной половиной. Так что он понимает: если заручиться поддержкой подруг, то полдела сделано. Он уже предвкушает, как заполучит желанный трофей, еще не подозревая, с какой свинцовой стеной ему предстоит столкнуться на полном ходу. Одна половина его сердца уже разбита – самое время добить и вторую.

– Еще хуже, чем блонди, – подает голос Фугу, воруя последний сэндвич у Ынгука. – Сущие стервы. Там тоже без шансов.

Ынгук кивает, соглашаясь с каждым словом, а Дохён лишь вопросительно вскидывает бровь, будто не верит.

– Это как вы с Фугу в былые времена, только хуже, – пытается отшутиться Ынгук, теребя каштановую челку. – Представь, что университет – это улей. Мы с вами – обычные рабочие пчелы, а они – королевы.

– В улье может быть только одна королева, умник, – фыркает Дэн, а Ынгук раздраженно закатывает глаза.

Кто кого еще поучать должен? За год, на который Дохён пропал с радаров, направив все свои силы на исполнение бестолковой мечты, в универе многое изменилось. Как будто Ынгуку нравится сравнивать себя с букашкой. Иерархия уже успела плотно устояться – возражения бесполезны.

– Легки на помине. – Сонги кивает в сторону скамейки, где сидит блондинка с каре, и парни оборачиваются.

Три девушки уверенно идут по дорожке, пересекающей двор кампуса. Стройная длинноволосая брюнетка складывает руки у рта и выкрикивает имя подруги, сидящей на скамейке, привлекая ее внимание и заставляя захлопнуть книгу.

– Та, что сейчас ее позвала, – Ван Ханыль, – подает голос Ынгук, хотя и утверждал, что ничего не знает о подругах Пак Джуын. – Кореянка только наполовину. Выросла в Америке, но поступать приехала на родину отца. Со мной на факультете учится, но группу и курс не помню. Все зовут ее Ханна, на американский манер.

Эта информация Дохёну пригодится. Он внимательно слушает, наблюдая, как Ханна плюхается на скамейку рядом с Джуын, закидывая ногу на ногу и смачно целуя подругу в щеку.

– Та, что сейчас книгу рассматривает, – Со Миён, – продолжает краткий экскурс Ынгук, а Дэн переводит взгляд на вторую блондинку, волосы которой убраны в высокий хвост. Дохён даже на секунду задумывается, что если бы увидел ее раньше, то был бы очарован не меньше. Но коней на переправе не меняют, так что, Со Миён, тебе сегодня не повезло. А может, и наоборот. – Понятия не имею, с какого она факультета, – продолжает Гук. – Но точно знаю, что она не пропускает ни одной тусовки. Считай, что это прежний ты, только в юбке, – хмыкает он, а Дохёна на секунду коробит от слова «прежний». Он ведь и правда больше не тот, каким был, – перемены неизбежны, но в случае с Дохёном все произошло слишком быстро и чересчур радикально. – В отличие от Пак Джуын, мужским вниманием не брезгует, а даже наоборот. Но только если сама жертву выберет.

– Ну точно наш прежний Дэн, – ухмыляется Фугу и не видит, как Дохён в этот момент закатывает глаза.

Если бы это и правда была судьба, то эти двое наверняка бы спелись. Тогда многого можно было бы избежать. Но сейчас Дэна не интересует никто, кроме хрупкой девушки в персиковых лодочках на шпильке, которая теперь целует в щеку третью подругу.

– Лим Седжон. – Ынгук тяжело вздыхает, заканчивая досье на последнюю пчелку. – Лучшая подружка твоей принцессы. И учится с тобой на одном потоке.

Эти слова тут же приводят Дохёна в чувство. Он разворачивается к Ынгуку, а на лице уже поблескивает заинтересованная полуухмылка:

– А вот это уже любопытно. – И снова этот неподдельный энтузиазм в голосе. – Что еще про нее знаешь?

– Она, как и Сонги, живет в Каннаме, – тут же отвечает Ынгук, как будто пытаясь перевести стрелки.

– Чувак, это правда? – Дохён, считай, куш сорвал.

– Меня сюда не впутывайте. – Фугу нехотя приоткрывает один глаз, равнодушно глядя на Дохёна: – Мы с ней не общаемся.

– Вы живете в одном доме, – подмечает Ынгук.

– И это теперь нас к чему-то обязывает? – приподнимает бровь Фугу. У него есть более важные дела, чем флирт с соседками в лифте.

А что касается очередной авантюры друга – ему и дела нет. Намного приятнее греться на солнце, позволяя его лучам оставлять на переносице песчинки веснушек. Дохён так же быстро перегорит этой идеей, как и предыдущей: попытка прославиться тоже была своего рода вызовом, и чем все закончилось?

…Прахом рассыпавшейся мечты и едва не разбитой в щепки гитарой.

– То есть она богачка, раз вы соседи? – спрашивает Дохён, хотя уже знает ответ. Одно упоминание района Каннам и так о многом говорит. Не каждый может позволить себе квартиру в муравейнике из стекла и металла, но «королева» – вполне.

– Понятия не имею. – Фугу снова закрывает веки, подставляя солнцу бледное лицо.

– Ты невыносим, – недовольно бухтит Дэн и снова выжидающе смотрит в карие глаза Ынгука, желая продолжения.

– Больше ничего не знаю, – пожимает плечами тот. – Меня этот улей мало интересует. Если тебе так невтерпеж развлечься, выбери кого-то попроще. С этими пчелами не справиться. Зачем тебе это?

– Хочу повеселиться. – Дэн коварно тянет уголки губ вверх и снова разворачивается в сторону девушек, которые уже идут в обнимку к центральному входу кампуса. – А если не будет трудностей, то в чем тогда веселье?

У него уже есть план: видимо, все же придется пойти на лекцию по высшей математике, которую Дохён собирался прогулять. Он резко встает и стряхивает с черных штанов-карго траву, расправляя складки на коленях. Поднимает с земли черную мотоциклетную куртку и взмахивает ею, развеивая запах свежескошенного газона.

– Куда собрался? – подрывается Сонги, но Дэн не обращает на него внимания. Он решительно следует в сторону учебного корпуса, а в голове вальсируют мысли о стройной блондинке в персиковых туфлях на шпильке.

Произошедшее только что не сразу доходит до Фугу. Он вопросительно смотрит на Ынгука, ожидая каких-то внятных объяснений. Но что тут скажешь? Дохён решил снова расправить крылья – неправильно будет мешать ему.

– Не нравится мне это, – вздыхает Ынгук, но Фугу не придает особого значения его опасениям.

Они остаются вдвоем. Мимо проходит еще одна шумная компания девушек, но Ынгук и Фугу не обращают на них никакого внимания. Они лишь смотрят вслед Дохёну, наблюдая, как их друг взбегает по каменным ступеням навстречу неизбежному.

Дэн спешит по длинному коридору, расталкивая мельтешащих повсюду студентов, а сам ищет в расписании на телефоне номер нужной аудитории. Семестр начался чуть больше месяца назад, но Дэн так и не удостоил своим вниманием ни одного преподавателя. Пока не готов морально отпустить мечту, а может, просто забыл, каково это – торчать изо дня в день в университете. Сегодня он еле заставил себя прийти на пары, и то только ради друзей, которые соскучились по нему. Посещение самих лекций не входило в планы.

Стоит войти в аудиторию, как Дэн тут же ловит на себе пристальные взгляды всех пятидесяти присутствующих. Только лектор не смотрит в его сторону. Он стоит у огромной доски и уже записывает какой-то интеграл, абсолютно игнорируя опоздавшего студента. Дэн переводит взгляд на однокурсников и тут же встречается глазами с одной из пчелиных королев.

Лим Седжон смотрит на него равнодушно, словно ей и дела нет. Какой-то парень прогулял начало семестра, а теперь врывается на лекцию одного из самых строгих преподавателей университета. С чего ей вообще уделять Дохёну внимание? Через долю секунды она снова смотрит лишь на доску, усердно переписывая уравнение.

Похоже, она заучка – неожиданно. Интересно, сколько еще открытий Дохён сделает об этой пчелке? Но для начала ему нужно как-то втереться к ней в доверие.

– Ким Дохён, я так понимаю? – Холодный голос преподавателя вынуждает остановиться, не давая дойти до последнего ряда. Откуда препод вообще знает его имя? Дохён так понятия не имеет, как кого зовут в его новой группе. – Я уже и не надеялся увидеть вас на своих лекциях.

Все взгляды снова обращены на Дохёна, но он знает: взгляда Лим Седжон среди них нет. Ей наплевать на него. Она лишь пользуется случаем, чтобы проверить социальные сети, или отвечает на сообщения подруг в чате. Сейчас Дохён для нее ничего не значит, но через каких-то несколько недель…

– Простите за опоздание. – Он резко оборачивается к преподавателю и кривится в улыбке, которую вовсе нельзя назвать искренней.

Преподаватель – мужчина лет тридцати пяти – все еще стоит у доски: в очках с тонкой оправой, классической жилетке и однотонной рубашке, рукава которой закатаны до локтя. Темные волосы аккуратно подстрижены и рассыпаются на естественный пробор. Интересно, он пользуется популярностью у молоденьких студенток или его репутация их отталкивает? Обычно молодые преподаватели всегда будоражат фантазии. Вот только Дохён – не хорошенькая студентка, он набрался наглости заявиться на пару с опозданием в месяц. Лучшего способа запомниться не придумаешь.

– Подойдите ко мне после лекции, – безэмоционально произносит преподаватель и отворачивается к доске, продолжая записывать огромный интеграл.

Ага, разбежался. Дохён не собирается задерживаться после занятия. Он вообще не хочет посещать лекции – сегодня бы тоже не пришел. У него есть лишь одна причина здесь находиться, и она сидит во втором ряду и больше не отвлекается от конспекта.

Дэн плюхается за парту, все еще привлекая внимание любопытных студентов, которым намного интереснее шушукаться о блондине в кожаной куртке в самом конце аудитории, чем слушать, как решать интегральное уравнение второго порядка. Но Дохёну все равно. Он не сводит взгляда с этой пчелки, пристально наблюдая и пытаясь понять, с чем ему предстоит иметь дело.

Ее лица он не видит, но готов поклясться, что макияж на ней идеальный. Аккуратная укладка, одежда выглядит дорого, как и сумка, которая стоит рядом с ней на скамейке, словно Седжон заняла место для подруги. Но, судя по всему, никого она не ждет: ее подружки учатся на других факультетах. Лим Седжон сидит одна, а значит, друзьями среди сокурсников не обзавелась. Это может сыграть Дэну на руку.

До самого конца пары Лим Седжон внимательно следит за решением уравнений на доске, а Дохён – за ней. Неужели умная? Или только старается казаться такой, чтобы произвести хорошее впечатление и получить поблажки на экзамене? Пока непонятно, но он обязательно в этом разберется, и возможно, очень скоро.

Лекция окончена, и Дэн понимает это, только когда все резко срываются с мест и начинают проталкиваться к выходу из аудитории. Седжон не спеша собирает свои вещи, но не выходит следом за одногруппниками. Вместо этого подходит к столу профессора с вопросами – все заучки так делают. Отлично, значит, Дохён дождется ее в коридоре, и к тому времени, когда она покинет лекционную, он сможет начать осуществлять свой план по завоеванию одной из королев пчелиного улья.

– Студент Ким. – Голос преподавателя шариком пинг-понга отскакивает от пустых парт, прилетая Дэну в затылок и вынуждая остановиться в дверях. – Не пытайтесь улизнуть. – Тон холодный и ровный. Профессор явно знает, как воздействовать на нерадивых студентов.

Нехотя Дохён разворачивается и идет к преподавательскому столу, где стоят Лим Седжон и лектор, который сейчас смотрит на него в упор. Этот взгляд ничего хорошего не сулит. Дэн даже немного жалеет, что вообще приперся на лекцию.

Он останавливается в паре метров от стола и с вызовом смотрит в глаза преподавателя, который первым отводит взгляд, чтобы собрать свои листки в черный дипломат, на котором виднеется бейджик с именем: Хан Сокчоль. Отлично, теперь Дэн знает его имя, но что толку, если Хан Сокчоль только что испоганил весь его план по привлечению внимания Лим Седжон?

Хотя нет. Внимание он точно привлечет, даже оставит неизгладимое впечатление бездаря. Но это совсем не то, что тому нужно.

– Я осведомлен о вашем положении, студент Ким, – ровно говорит профессор, не отрываясь от своих бумаг. Складывает конспект листок к листику, убирает ручку в отсек строгого портфеля, а мел – который припер с собой – отправляет в подобие портсигара. На дворе двадцать первый век, а этот педант предпочитает меловую доску интерактивной. Ему сколько лет вообще? Вроде точно меньше сорока. Может, внешне он и молод, но в душе явно старикан. – Учебная программа несколько изменилась. Курс моих лекций теперь длится не два семестра, а четыре. – Расправившись с вещами, Хан Сокчоль снимает очки и потирает двумя пальцами переносицу. – Для аттестации вам придется сдавать в два раза больше, чем остальным студентам этого потока. Они уже отчитались за часть материала в прошлом семестре.

Да, Дохён что-то такое припоминает. Когда он уходил в академический отпуск, в его учебном плане стояло всего два семестра высшей математики. А вел предмет старенький профессор, который не имел привычки изгонять из студентов на экзамене последний дух. Но судя по тому, что Дэну рассказали в учебном офисе, его новые одногруппники прошли этот материал на курс раньше, и сейчас у них идет изучение продвинутого материала. А лекции ведет не добродушный старичок, а кровопийца во плоти, и имя ему Хан Сокчоль. Только в тот момент Дохёну было абсолютно начхать на долги. Ему вообще на все начхать. Поэтому он благополучно забыл об этом.

Раньше он неплохо учился, но теперь – как же ему наплевать. Только родителей не хочется расстраиваться. Но кроме этого, им больше ничего не движет.

– Давайте уважать друг друга и экономить наше время, – продолжает профессор Хан и не тянет больше кота за хвост. – Если вы придете неподготовленным, то лучше вообще не приходите. Я не собираюсь тратить свое время попусту. Либо вы нормально готовитесь и сдаете экзамен с первого раза, либо лучше сразу забирайте документы. Просто так я оценку вам не поставлю, – отрезает он.

Лим Седжон безразлично наблюдает за Дохёном, который вроде и забил на учебу, а вроде не привык изменять своим принципам. Но он понятия не имеет, как сдать эту проклятую математику продвинутого уровня. Может, год назад он еще что-то помнил, но сейчас – чист как белый лист. Он даже не слушал сегодняшнюю лекцию. Куда там, он даже не знает, как выглядят его новые одногруппники – он только о Лим Седжон знает, и то заочно.

– И как вы себе это представляете? – дерзит Дэн. – Я что, по-вашему, гений, чтобы вызубрить весь материал? – Он с вызовом смотрит на Хан Сокчоля, а сам не знает, чего хочет от него добиться, ведь получить отсрочку явно не удастся.

– Пошевелите извилинами, Ким Дохён. – Профессор Хан слегка косится в сторону девушки, стоящей у противоположного края стола, но Дэн не догоняет, что тот имеет в виду. – Найдите себе репетитора, раз не можете справиться самостоятельно. – Он с шумом закрывает дипломат и защелкивает замки на его боку. – В конце концов, как минимум посещайте занятия в университете и купите тетрадь. Она вам пригодится.

Берет дипломат, а пиджак перебрасывает через руку. Больше ничего не говорит – не хочет тратить драгоценное время на нерадивого студента, которого, скорее всего, и так отчислят. Таких у него сотни. Они приходят и уходят – привязываться к ним нет смысла, и Хан Сокчоль не собирается этого делать.

Дохён и Седжон остаются одни в пустой аудитории и молча смотрят друг на друга. Она словно чего-то ждет, а Дэн не знает чего. Профессор Хан полностью испортил его замысел по сближению с этой пчелкой, а новый план Дохён еще не успел придумать. Зато теперь можно рассмотреть ее поближе. Догадка подтверждается: макияж на ней и правда идеальный, но лицо простовато. Ничего выдающегося – с Пак Джуын не сравнится.

Она стоит и смотрит на него ничего не выражающим взглядом.

– Я беру восемьдесят тысяч вон в час, – ровно произносит она.

Голос у нее обычный и тоже ничем не запоминающийся, даже как будто немного высоковат. Интересно, какой голос у Джуын? Наверняка намного мелодичнее. У такой принцессы и голос должен быть красивым, чтобы до дрожи в коленях возбуждало.

– Что? – переспрашивает Дэн, понятия не имея, о чем она говорит.

– Репетиторство, – устало поясняет Седжон, ведь именно об этом намекнул Хан Сокчоль. – Я беру восемьдесят тысяч вон в час.

Дохён моргает несколько раз. Птичка сама залетела в его клетку и захлопнула за собой решетчатую дверцу. Все оборачивается еще лучше, чем он успел распланировать, пока не слушал лекцию. Уголки губ непроизвольно ползут вверх, но усилием воли он подавляет ехидную ухмылку.

– Почему так дорого? – Еще хватает наглости торговаться, словно не боится упустить такую удачную возможность. Кто, как не лучшая подруга, знает все о Пак Джуын? Без помощи Седжон ему понадобился бы год, а с ней – всего несколько недель.

Но Дэн даже не думает о том, что эта затея может выйти ему боком. В его представлении все будет легче легкого, точно по щелчку пальцев.

– Знания стоят дорого, – пожимает плечами Седжон. – И мне нужны деньги.

Странно слышать такое от человека, с ног до головы одетого в дорогие бренды и живущего в Каннаме. Дохён переводит взгляд с бриллиантовых сережек-гвоздиков на сумку, которая висит на плече девушки, а сам словно подсчитывает в голове, сколько могут стоить ее шмотки.

– Зачем тебе деньги? – ухмыляется он, все еще не отрывая взгляда от небольшой сумки, ремешок которой Седжон сильнее сжимает рукой, словно Дэн сейчас выхватит ее и убежит, сверкая пятками. – Ты разве не богата? – Он переводит взгляд на ее лицо и рассматривает серебряную радужку ее глаз.

Такие же звеняще холодные, как и голос самой Седжон. Дэн начинает понимать, почему все считают эту четверку неприступной. Во взгляде сплошной лед, и сама Седжон словно изо льда сделана. Еще ни разу не улыбнулась – даже наигранно. Просто стоит и смотрит на него, будто ее заставили.

– Я не богата. Это моя семья богата, – говорит она, а голос на долю секунды звенит, как чистый хрусталь.

…Но, может, Дохёну лишь показалось?

– Все богачи так говорят. – Он самодовольно усмехается, запуская руки в карманы брюк.

Его семья состоятельная, но назвать их богачами Дохён не может. Родители несколько лет назад переехали из Сеула в Пусан и сейчас держат рыбацкую лодку, а у его бабушки небольшой рыбный ресторан. У них хватило денег на просторную квартиру, в которой теперь живет Дэн, но она далеко не в Каннаме.

– Так ты согласен? – Седжон явно начинает надоедать его компания. Она тоже дорожит своим временем, ведь оно стоит восемьдесят тысяч вон в час.

– Согласен. – Дохён тянет руку, чтобы скрепить сделку, но Седжон лишь пренебрежительно смотрит на его ладонь и проходит мимо в сторону выхода, цокая каблуками. – Ким Седжон, правильно? – оговаривается он, случайно наделяя ее своей собственной фамилией.

Седжон резко останавливается, точно от выстрела, и секунду стоит к Дохёну спиной. А потом поворачивается и смотрит так, словно он сейчас швырнул в нее топор, но промазал.

– Я Лим, – зло цедит она сквозь зубы. – Лим Седжон.

– Прости, – как ни в чем не бывало извиняется он, не придавая значения такой мелочи. – Я Ким Дохён, – решает наконец-то официально представиться он. Неловкая пауза затягивается, а Седжон почему-то не уходит. В последний момент Дэн понимает, что о самих занятиях они так и не договорились. – Когда начнем?

Вопрос словно выводит Седжон из транса.

– Сегодня не могу, – тут же отвечает она, как будто ее новый ученик собирается удариться в учебу сию же минуту. – Давай завтра? Часов в пять?

Дэн кивает. На это ему вообще наплевать – теперь у него полно свободного времени.

– Тогда завтра в пять, – соглашается он и игриво добавляет: – А номер дашь?

Вместо ответа Лим Седжон выходит в коридор, лишь бросая напоследок, что их занятие состоится завтра в этой же аудитории. Еще какое-то время Дэн просто стоит, улыбаясь своим мыслям: похоже, сегодня его счастливый день.

…Впервые за долгое время.

Солнце начинает садиться раньше, чем летом. Студенты снуют по университетскому двору, спеша кто куда, но Дохён никуда не торопится. Медленно подходит к окну, прислоняясь к подоконнику – здесь почти ничего не изменилось, но изменился он сам.

Практически сразу на глаза попадаются три стройные фигуры, и уголки губ Дохёна неконтролируемо приподнимаются вверх. Даже с такого расстояния Пак Джуын выглядит просто прекрасно. Дэн заполучит ее внимание, чего бы ему это ни стоило.

Все говорят, что ему не под силу? Они еще пожалеют о своих словах. Дэн упертый и хитрый. Он не будет сразу лезть с глупыми подкатами. Понимает, что этим Джуын не купишь. Тут нужно проявить смекалку и терпение, исхитриться, и тогда старания окупятся. Но пока он лишь наблюдает издалека, как девушки делают групповое селфи.

По ступенькам учебного корпуса спускается его новый репетитор по высшей математике, а в ее каштановых волосах путаются золотые нити солнечных лучей, превращая их в жидкую медь. Но сейчас Дохён не боится обжечься. Продолжает смотреть, как четыре девушки вместе движутся в сторону парковки. Теперь понятно, какие планы у Лим Седжон на сегодняшний вечер – посиделки с подругами.

Интересно, чем они собираются заниматься? Пойдут по магазинам тратить родительские деньги или отправятся в ночной клуб и будут веселиться до упаду? Дэн обязательно выяснит это, но позже. Сейчас королевы улья усаживаются в красный «Хёндай Азера», который, судя по всему, принадлежит богатенькой Лим Седжон. И Дохён усмехается такой банальщине. Провожает взглядом отъезжающий автомобиль, а затем отталкивается руками от подоконника и покидает аудиторию.