Персик в камуфляже

Глава (Не)странные странности

Сегодня я была вполне подготовлена к работе: распечатала бланки, чтобы провести тестирование для определения уровня тревожности, раздала во втором взводе, а затем проанализировала результаты. От

утренних странностей я отошла и почти не вспоминала о них в течение

дня, ровно до того момента, как попала после обеда в общежитие. Нужно

было получить пару мелочей в кабинет на складе, а он находился за

пределами территории, поэтому я воспользовалась этим и заскочила ещё к

себе за документами.

– Что за чертовщина?

Первое, что я заметила – вскрытую упаковку муки рядом с феном, словно она случайно на него просыпалась. Метнулась к тапочкам, а они

оказались в привычном своём состоянии отдельно от пола, даже без

признаков клея на подошве.

– А как это понимать? – удивлённо задавала себе вопросы, но так и не

могла на них ответить.

Сахар и соль тоже оказались на своих местах, хотя я уверена, что не

могла перепутать – они ведь размером крупинок отличаются, а на вкус

вообще ошибиться нереально. Ну не могла же я это всё себе

придумать?! На всякий случай посмотрела все ли вещи на местах, но кроме

фена, специй и тапочек больше ничего вопросов не вызывало. Решила, что

вечером буду с этим разбираться. Плотнее задвинула окно, несколько раз

проверила замок, чтобы убедится, что закрыла комнату, и возвратилась в

часть.

На КПП снова встретила Топалова. Хотела поинтересоваться у него, что происходит (хотя доказательств его причастности у меня не было), но

ситуация пошла не по плану.

– Здравия желаю, товарищ лейтенант! – с улыбкой произнёс он.

– А почему вы снова здороваетесь? Мы же виделись утром.

– Никак нет! Я сегодня вижу вас впервые.

– Ну как же? Вы пожелали мне хорошего дня. Рядом ещё капитан

Арсентьев был.

– Вы что-то путаете, Таисия Кирилловна.

Я уже забыла, что хотела выяснять за комнату. Может, я на солнце с

непривычки перегрелась? Или, может, не с той ноги встала? Тем временем, Дмитрий переключил своё внимание на проходящего мимо сержанта и

ушёл с ним, оставив меня с неоднозначным впечатлением от

происходящего. Сделала пару глубоких вдохов и возвратилась в штаб.

Некогда мне о такой ерунде думать.

После десятиминутной работы с личными делами поняла, что мозг

просто плавится от этой жары – нужно как-то спастись. Отворила настежь

окно для сквозняка, не забыв полить герань на подоконнике, и снова

возвратилась на рабочее место. Время от времени взгляд возвращался к

окну, и я заметила, что вазон куда-то исчез.

– Батюшки! Упал что ли?

Выглянула, но осколков и земли на асфальте не обнаружила.

– Украли? Кому он нужен вообще?

Жаль было цветка, но, видно, кому-то он действительно нужнее.

Попыталась погрузиться в бумаги с головой, а потом заметила, что герань

стоит на подоконнике, словно никуда и не девалась. Я не выдержала и

выбежала на улицу, чтобы посмотреть, кто там под окнами шастает.

– Здравия желаю, товарищ лейтенант!

Повернулась на голос, и увидела Топалова.

– Это шутка какая-то?

– Простите, не понимаю вас.

Меня начинало трясти. Хотелось убежать, сломя голову, куда-то за

горизонт.

– Рядовой, мы с вами видимся уже третий раз и вы постоянно

здороваетесь, будто впервые. А ещё этот цветок дурацкий на

подоконнике…

– Какой цветок? – Дмитрий сделал максимально удивленное лицо.

И что вы думаете? Пока я вышла на улицу, герань снова испарилась.

От обморока меня спас Арсентьев, который проходил мимо и заметил

солдата.

– Рядовой Топалов, ты на службе или на курорте? Как не посмотрю, прохлаждаешься.

– Виноват, товарищ капитан. Разрешите идти?

– Давно пора.

Вот и я пошла к себе. Выпила водички и посмотрела в зеркало, не

бледная ли я часом. Кажется, всё было хорошо. Своим глазам я привыкла

верить и, скорее всего, не всё тут просто. Радовало, что к ужину больше не

было никаких происшествий.

Вечером на улице посвежело – дышалось теперь гораздо легче, можно

было не спеша идти в столовую и зевать по сторонам. Послышался свист за

спиной, а затем меня догнал Дмитрий.

– Что? Снова будете здравия желать? – раздраженно поинтересовалась, складывая руки на груди.

– Нет. Может вы просто сошли с ума, Таисия Кирилловна?

– Сошла с ума?

– Ага. Меня же как-то контузило, что я не в курсе. Может и у вас

кукушка поехала без вашего ведома?

– Вот же вы…

– Ничего личного, просто восстановилась справедливость, –

Топалов самодовольно оскалился, поправляя китель.

– А что, если я рапорт на вас напишу?

– Основания?

– Самоволка, а также несанкционированное проникновение в комнату

офицера.

– Ничего такого не было: я не отлучался с территории, более того, триста лет мне нужно проникать в комнату всяких сомнительных

офицеров.

– А как же тапки и фен? – продолжала настаивать на своём.

– У вас что-то пропало, и вы подозреваете меня?

– Нет.

– Тогда какие ко мне вопросы? А про тапки вы рапорт напишите

обязательно, пускай комбриг посмеётся.

Тут уже и возразить было нечего – пришлось принять поражение.

Мимо прошёл строй солдат с лейтенантом, которому Топалов, как

полагается, отдал честь, а потом он посмотрел на меня и снова перешёл на

«ты» (по какому принципу работает переключатель вежливости, остаётся загадкой):

– Значит так, персик, у нас образовалась ничья, а теперь в целях

сохранения целостности и спокойствия этой части предлагаю следующее: ты меня не трогаешь – я тебя тоже не трогаю. По рукам?

Столь разумное предложение меня впечатлило. Я кивнула, пожала ему

руку, а далее мы разошлись в противоположные стороны. Теперь

оставалось только придерживаться этого договора.