Первая

Глава 7

В который раз я поерзала на стуле. Жесткое сидение вызывало боль в заднице и в спине. Я тяжело выдохнула и поправила на голове шапку, а в это время очередной оратор продолжал бубнить стандартные напутствия и поздравления. Да кого это, вообще, волнует! В конце концов, отдайте нам наши дипломы, и мы все разойдемся. Я протянула руку и начала поигрывать золотистым шнуром на шее, озираясь по сторонам. Все мои одноклассники выглядели такими же скучающими, как и я. Находясь в первом ряду, я не смогла многого разглядеть, и к тому же мистер Эдвардс уже не раз одарил дьявольским взглядом парня, сидевшего рядом со мной и, по мнению оратора, не обращавшего на его речь должного внимания.

"А сейчас мы начнем вызывать наших выпускников класса тысяча девятьсот восемьдесят четвертого года, удостоенных золотого шнура и заработавших средний балл от 3,7 до 4". Как только я расслышала заключительные слова нашего ведущего, меня в мгновение ока выбросило из состояния полусонной оцепенелой задумчивости в реальный мир.

Ну наконец-то! Давно бы так! Я села, выпрямившись, и разгладила свою мантию. Наш ряд будут вызывать первым. По сигналу преподавателя мы все встали и выстроились в очередь, ожидая, пока нас одного за другим вызовут на сцену.

"Эмили Джейн Томас! 3,95 балла!" Широко улыбаясь и сияя на миллион баксов, я вышла на сцену, где пожала руку директору школы, после чего он вручил мне диплом. Затем я направилась по рампе вниз, чтобы вернуться к своему месту. Спускаясь в зал, я внимательно изучала аудиторию и тут же нашла своих родителей, Билли и его новую подругу Нину. Мой взгляд быстро пробежался по людям, сидящим вокруг них, узнавая родителей моих друзей, но я так и не обнаружила ту, которую пыталась найти. Я знала, что она не появится, но где-то в глубине души я так надеялась на это. Знаю, что слишком многое навоображала себе - все может случиться, как в том фильме, где героиня была очень удивлена доблестным рыцарем, подъехавшем к ней на белом коне и простившем бедную наивную девочку. Увы, в действительности все было по-другому. На самом деле я не видела Бет с того самого дня, когда она уехала из дома своей матери, а было это в начале ноября. Я понятия не имела, куда она ушла и сможет ли когда-нибудь простить меня.

Заняв свое место, я попыталась придать себе заинтересованный вид, пока все остальные выходили на сцену, чтобы получать долгожданный приз за четыре года обучения. Мое сердце сжималось от боли, когда я слышала, как выкрикивали имена: "Тоби Эллиот Самсон. Эрика Линн Серки". Имя Бет Сэйерс так и не прозвучало. Я так и не услышала, что ее вызвали на получение диплома об окончании школы.

С каждым прошедшим днем уныние и разочарование все больше и больше охватывали меня, а еще мне было до чертиков скучно! Чем дольше я находилась дома, тем больше восхищалась своей мамой, просидевшей дома все эти годы. Я сидела за кухонным столом, и газета the Pueblo Chieftain была разложена передо мной. Я разглядывала ту ее часть, где были помещены объявления о найме на работу. Родители сказали, что этим летом мне следует наслаждаться бездельем и просто радоваться жизни перед тем, как я отправлюсь на учебу в колледж, но, честно говоря, я была уже по горло сыта этим бездельем и сейчас испытывала страстное желание заняться чем-то полезным, а заодно и избавиться от скуки. Вздохнув, я принялась разглядывать страницу, водя по ней пальцем, пробираясь сквозь массу объявлений, предлагающих работу няни. Вообще неинтересно. На самом деле я не совсем представляла себе, что именно там искала, но решила, раз я являлась одной из тех счастливиц, которым не требовалось работать этим летом, то буду делать только то, что мне самой захотелось бы сделать.

Вдруг мои глаза замерли в своем поиске. Я прищурилась и нахмурила брови, чтобы убедиться, правильно ли я прочитала. Вот, черт!

"Требуется помощник в частную юридическую фирму Моники Нивенс. Секретарь, умеющей печатать и работать с документами и т.д. Опыт работы приветствуется".

Не могу в это поверить! Я абсолютно ничего не знала о работе секретаря и тем более о работе в юридической фирме. Интересно, я и понятия не имела, что у моей соседки есть своя собственная фирма! Подобная новость произвела на меня очень серьезное впечатление, Моника сумела поразить меня даже больше, чем тогда, в моем детстве.

Расстегнув ремень безопасности, я посмотрела на здание и нервно вздохнула. Собрав все свои мысли в кучу и захватив резюме, я выбралась из джипа, затем направилась в сторону двойных тонированных дверей. "Юридическая фирма Нивенс" делила помещение с еще одним адвокатом, имя которого я не помню. В середине небольшого, но хорошо кондиционированного вестибюля находился стол администратора. Женщина, сидевшая за столом, хмурила брови, сосредоточившись на документе, лежавшим перед ней.

Я подошла к столу, огляделась по сторонам и принялась ждать, пока женщина обратит на меня свое внимание. По всей видимости, она не замечала меня, поэтому я негромко кашлянула. Ее голова дернулась, словно я застала её врасплох и удивила своим присутствием, после чего она кинула на меня вопросительный взгляд.

"Здравствуйте", - я улыбнулась. Не говоря ни слова, она продолжала смотреть на меня тем же самым вопрошающим взглядом. "Я здесь по поводу встречи с Моникой Нивенс", - произнесла я, но как-то безуспешно, ибо обратной реакции на мои слова не последовало. "Хм, здесь есть такой адвокат?" - попробую так, возможно, если я объясню ей немного получше, она притворится, что не зря занимает своё место.

"Да, вам сюда", - сказала она, указывая пальцем с наращённым ногтем куда-то в сторону, и снова вернулась к работе над документом. Я проследила за указанным направлением и увидела другую дверь с темными тонированными стеклами, на которой белыми буквами была изображена надпись "Моника Дж. Нивенс. Адвокат". Чувство благоговения омыло меня. Вот это да! Настоящий адвокат! Я была так взволнована!

Подойдя к двери, я почувствовала сильную нервозность, причины которой были мне совершенно неясны. Распахнув дверь, я шагнула внутрь комфортабельного офиса, декорированного в бордовые и темно-зеленые тона. Два стула для посетителей стояли возле стены у двери. У противоположной стены стоял стол с компьютером и с кучей бумаг, разбросанных по его поверхности, однако за столом никого не было. Я озадаченно осмотрелась по сторонам. Затем дверь, расположенная слева, распахнулась, и из неё вышел мужчина двадцати с небольшим лет с чашкой кофе в руке. Столкнувшись с незваным посетителем, он вздрогнул, едва не выронив чашку, закрыл глаза и прижал руку к своей груди.

"Боже, ты едва не убила меня!" - он подошел к столу и, поставив на него чашку, повернулся ко мне. "У вас назначена встреча?" - спросил он, легкими прикосновениями промокая галстук бумажной салфеткой. "Полагаю, это здорово, что в этом году мода на коричневые галстуки", - пробормотал он.

"Извините, я не хотела", - я улыбнулась, очень надеясь, что не выгляжу так же глупо, как чувствую себя. "Хм, я тут увидела объявление в газете насчет…"

"Ах, да. Все верно”, - он сел за стол и, сделав глоток кофе, сморщил нос, а затем опять поставил чашку. "Если она продолжит делать его таким крепким, у нее на груди будет больше волос, чем у меня". Я ухмыльнулась этой фразе и тому, как он осматривался по сторонам в поисках ручки.

"Как насчет того, чтобы поискать тут?" - спросила я, указывая на своё ухо. Он удивленно посмотрел на меня, затем до него дошло, где лежит его ручка. Протянув руку, он достал её, закатил глаза и приготовился писать.

"Ладно, милая, как тебя зовут?"

"Эмили Томас".

"Эмили Томас, - пробормотал он, записывая. - Ладно. Подожди здесь. Ах да, дай-ка мне твое резюме". Он протянул руку, и я отдала ему бумагу, которая непременно расскажет Монике, что у меня нет совсем никакого опыта. Мужчина подошел к другой двери в холе, практически незаметной среди темных панелей обшивки, и исчез за ней. Я села на один из стульев у стены, скрестив ноги, и вдруг почувствовала себя смущенной из-за того, что на мне было надето легкое летнее платье. Я редко носила их, но мне сказали, что они мне очень идут, вот я и предположила, что сегодня одному из них определенно выпал долгожданный шанс. Я разгладила подол платья и принялась ждать.

"Милая?" Моя голова дернулась, и я уставилась на мужчину, стоящего у двери, которая, как я предполагала, вела в офис Моники. Он улыбнулся и приглашающе помахал мне рукой.

"Спасибо", - сказала я, проходя мимо него. Дверь позади меня закрылась, и я внимательно осмотрелась по сторонам. Сам по себе офис был не таким уж и большим, но удачно скомпонованным и уютным. Как и в приемной, здесь преобладал бордовый и темно-зеленой цвет, привнося удивительно мужественный лейтмотив. За большим столом из вишневого дерева сидела Моника Нивенс - моя соседка. Все еще стоя у двери, я окинула её внимательным взглядом. Сейчас ее почти черные волосы были подстрижены очень коротко, гораздо короче, чем раньше, но ей с ее узким лицом и карими глазами это шло. На ней был красный брючный костюм, создающий поразительный контраст между темными волосами и бледной кожей. Она была настоящей красавицей!

"Привет, Эмили!" Я дернулась, отрываясь от изучения Моники, чтобы тут же погрузиться в её смеющиеся глаза. "Проходи. Я не собираюсь кричать тебе через весь свой кабинет". Я нервно улыбнулась и села на один из двух стульев, стоящих прямо перед ее столом. Положив локти на столешнице и сцепив пальцы у себя под подбородком, она выглядела настолько профессионально, настолько величественно. Рядом, на папке с бумагами, я заметила её очки в черной оправе. "Привет", - сказала я, ощущая себя в присутствии Моники как-то глупо.

"Давно не виделись", - сказала она.

"Да", - не зная, что сказать, лаконично ответила я. Всегда поражалась своим способностям поддержать беседу.

"Ну ладно, ближе к делу", - произнесла она и взяла в руки мое резюме, которое лежало на столе. "Буду честной, Эмили. У тебя нет никакого опыта", - тут она улыбнулась мне. Я кивнула, чувствуя себя полной тупицей. "И, если уж совсем начистоту, предполагается, что добавочная газета выйдет еще и в пятницу. Думаю, на эту должность без особого труда найдутся более опытные претенденты".

"Ой, - сказала я, и мое сердце разочарованно екнуло. - Ну спасибо, что уделила мне время", - я улыбнулась, вставая со стула.

"Задержись на секунду, - произнесла она, откинувшись в кресле и изучая меня. - Ты по-прежнему собираешься пойти в колледж на юридический факультет?" - непринужденно спросила она. Я с энтузиазмом кивнула.

"Да. Мне дали стипендию в университете Колорадо. На четыре года". Она приподняла брови, очевидно впечатленная этим ответом.

"Тебе повезло, Эмили. Это хороший факультет", - сказала Моника, подмигнув. Она сама была выпускницей школы Боулдера. "Послушай, мне нравится наблюдать, как молодые люди следуют за своими мечтами, так что я скажу тебе следующее. У меня есть одно серьезное дело, над которым я работаю прямо сейчас, и мне действительно нужен помощник. Ты все еще заинтересована? Я могла бы открыть для тебя несколько профессиональных секретов". Мои глаза загорелись, и я почувствовала, как моя грудь гордо выпячивается вперед. Она же это серьезно? Боже, пожалуйста, пусть это будет серьезно!

"Конечно!" - сказала я, подавшись вперед на стуле.

"Отлично, - она довольно улыбнулась. - Но я не смогу платить тебе много".

"О, это не проблема!" - воскликнула я, возможно немного переусердствовав в выражении своей радости. "Для меня это будет бесценным опытом", - и я снова улыбнулась. Ладно, в конце концов, я что - пытаюсь выиграть тут конкурс красоты или все же получить работу? Я всегда так восхищалась Моникой, и сама мысль о том, что я и в самом деле буду работать на нее, да ещё и учиться при этом, значила для меня весьма много.

Я влетела в дверь дома, словно паря на крыльях, и мне казалось, что ничто не сможет омрачить мою радость. Перебирая в руках конверты, извлеченные из почтового ящика, я направилась в кухню, чтобы налить себе немного чая со льдом, но мои брови удивленно приподнялись, а затем я бросила на стол всю остальную почту, кроме этого конверта. Пусть мама побеспокоится о них позже. В левом верхнем углу конверта я увидела надпись отправителя и поняла, что это было одно из тех писем, которые тетя Китти раньше получала от врача. Я осела на кухонный стул, а затем мой палец скользнул под клапан конверта и вскрыл его. Аккуратно сложенное письмо легко выскользнуло наружу, и, читая его, я прикрыла рот рукою. Опустив руки вместе с письмом на колени, я уставилась в окно, расположенное прямо над мойкой, чувствуя, как мое горло сжимается от боли, а затем слезы потоком хлынули из глаз.

"Привет, дорогая", - сказала мама, прошмыгнув мимо меня с большим мусорным мешком, в который она собирала мусор в доме. Я не ответила, тогда она повернулась ко мне. "Эмми? С тобой все хорошо, детка?" Оцепенело глядя прямо перед собой, я протянула ей письмо.

"Видимо, кто-то не очень хорошо обновляет свои записи", - тихо сказала я. Положив мешок на пол, мама взяла протянутое письмо. Она читала его, а ее брови хмурились, затем лицо побледнело, и она закрыла глаза. Аккуратно положив письмо на стол, она подошла к раковине, ее плечи опустились, и она перенесла вес своего тела на упертые в край мойки руки.

"Теперь у них есть почка для Китти", - выдохнула она и начала тихо плакать. Я подошла к ней и, обняв сзади, прижала свой подбородок к её плечу.

"Ты в порядке, мам?" - спросила я, изо всех сил сдерживая свои эмоции, никоим образом не желая расстраивать ее еще больше. Она кивнула.

Я сидела в машине, припаркованной возле дома родителей, и в последний раз сверилась с полученным мною адресом. "Гринвуд". Довольно милый район. Впечатленная этим, я повернула ключ зажигания и тронулась с места, отъезжая от обочины. Проезжая по городу, я внимательно смотрела по сторонам, разглядывая и заново оценивая его. Мама уже рассказала о том, как сильно разросся Пуэбло за последние пять лет, и безусловно была права. Оглядываясь по сторонам, я видела много новых предприятий и жилых кварталов, которых не было во времена моего детства. После большого землетрясения в Калифорнии люди в массовом порядке покидали тот штат, причем многие из них нашли себе новый дом тут - в Колорадо. Собственно, почему бы и нет? Экономика на подъеме, и Пуэбло оказался для них таким же хорошим местом, как, впрочем, и любое другое. Они осели здесь, открывая новые фирмы или же расширяя те, которые были у них на побережье. Несмотря на то что Нью-Йорк стал мне домом, все же было приятно осознавать, что ты вновь оказалась в том месте, где тебе всегда будут рады.

Я проехала мимо своей старой школы и улыбнулась, глядя на автомобили, стоящие на стоянке. Какие-то школьные воскресные мероприятия. Из выстроившихся в ряд желтых автобусов выходили дети, возвратившиеся домой со спортивных состязаний. Для меня все это осталось в далеком прошлом, казалось, словно все это было в другой жизни и не со мной. Во многих отношениях так оно и было.

Я надеялась, что мои свободные брюки и рубашка, застёгивающаяся на пуговицы, будут соответствовать заявленным требованиям. Моника сказала мне одеться нарядно, но повседневно. Что бы ни стояло за её словами, мне кажется, я успешно справилась с поставленной задачей. Я припарковалась в самом конце площадки - там, где она сказала мне, заглушила двигатель и приготовила себя к своему первому рабочему дню в качестве помощника адвоката.

"Смотри и запоминай, - произнес Ричард - офис-менеджер, проводя для меня экскурсию по офису. - Вот здесь она хранит все свои дела. Они расставлены строго по фамилиям и, вдобавок ко всему прочему, каждому делу присвоен свой собственный номер". Он вытащил из картотеки одну папку, продемонстрировал номер и имя, напечатанное на обложке, затем открыл папку, чтобы показать мне само дело. "Да что тут сказать, женщина, чье дело я сейчас смотрю, полная неудачница", - с самым серьезным видом пролистывая дело в папке, произнес он. "Запомни еще одно правило. Никогда не делай так, как я делаю прямо сейчас, потому что - Пункт 1. Моника на самом деле очень серьезно разозлиться. - Пункт 2. Это совершенно противозаконно". Я усмехнулась и последовала за ним из этой комнаты. Здесь, кстати, находились еще ксерокс и кофеварка. Далее мы отправились к его столу, расположенному в приемной. "Если ты до сих пор не поняла, это мой стол. Я отвечаю на все телефонные звонки, назначаю встречи и все прочее бла, бла, бла. По любым вопросам, кроме юридических, ты обращаешься непосредственно ко мне, а не к Монике. Не пойми меня неправильно, она отличный босс, с потрясающим вкусом в одежде, но не имеет абсолютно никакого понятия о том, что здесь происходит или как здесь все устроено". Он остановился, чтобы передохнуть и сделать глоток кофе. Его палец отправил выбившуюся из челки прядь светлых волос обратно на место. "Без меня ей не останется ничего другого, как пропасть".

"Да неужели! Что, в самом деле?" Я подскочила оборачиваясь и тут же увидела Монику, которая с нахмуренными бровями и ухмылкой на лице появилась в кабинете с портфелем в руках. "Не вздумай слушать его болтовню, Эмили. Он, по своему обыкновению, подтрунивает над тобой".

"А вот и нет!" - произнес он и уперся рукой в бок с выражением оскорбленной невинности на лице.

"Джек, принеси мне дело Рида, хорошо?" - Моника не стала дожидаться ответа. Взмахнув белой сумочкой, она, как дуновение ветерка, проскользнула мимо его стола, направляясь к своему кабинету. Надо сказать, такой подход к делу заставил его глаза округлиться. Я осталась стоять на месте, не зная, что же мне делать. Джек кивнул головой, указывая в сторону кабинета Моники. Получив намек, я последовала ему.

Моника ждала меня у двери, удерживая её открытой; после того как я прошла в её офис, она закрыла дверь. Я стояла в центре кабинета в ожидании её распоряжений относительно предстоящей работы и того, чем мне следовало заняться. Полная изящества, в своем прекрасно сшитом черном костюме, она подошла к столу, её высокие каблуки на каждом шагу погружались в толстое ковровое покрытие.

"Да, Джек - это боль в моей заднице, но без него мне пришлось бы совсем туго", - в конце концов произнесла она, плюхнувшись в кресло. Я села на стул, на котором сидела накануне во время собеседования. Она пробежалась пальцами сквозь короткие темные волоса и вздохнула. "Ладно, он провел для тебя экскурсию, показал тебе, что тут к чему?" - спросила она, наклонившись в своем кресле вперед и снова запуская пальцы в волосы.

"Да. Он показал мне комнату с хранящимися там делами и…"

"А, вот как! Это там, куда он пробирается и читает документы, при этом, представляешь себе, он ведет себя так, словно я не догадываюсь об этом?" Я уставилась на нее, не совсем уверенная в том, пошутила она или же нет. Она слегка улыбнулась, тем самым давая мне знать, что сказанные ею слова следует принять как шутку.

"Точно. Он показал мне, как оформляется обложка дела".

"Хорошо, тогда ладно". Она открыла портфель, достала из него очки, ручку и стопку папок, а затем поставила его на пол под столом. "А теперь слушай, у нас есть интересное дело".

И Моника принялась объяснять мне, что сейчас она работает над делом миссис Роды Миллс. Та подала иск в суд на своего мужа по причине домашнего насилия с его стороны. На основании этого она хочет получить судебный запрет на его приближение к ней и их одиннадцатилетней дочери, имея подозрения в сексуальном домогательстве к ребенку. Замерев и затаив дыхание, я внимательно слушала, как мой новый босс в общих чертах излагала то, что уже было сделано по этому делу и что должно быть сделано для того, чтобы обратиться в суд, который состоится через две недели. Нам предстояло проделать большую работу для получения требуемой доказательной базы.

"Как хороша ты в поиске и сборе необходимой нам информации?" - спросила она. Я оторвала взгляд от дела, которое все ещё внимательно читала.

"У меня это хорошо получается". Она кивнула и улыбнулась.

"Отлично. Тебе довольно часто придется заниматься подобной работой, и когда наступит время отправиться в колледж, ты или полюбишь её, или возненавидишь".

Я решила проехать по длинному пути, сквозь парк, понаблюдать за весело проводящими там время семьями. Запахи гамбургеров и хот-догов, жареных на гриле, тут же проникли сквозь открытые окна автомобиля, заполнив собой салон арендованной машины. Я улыбалась наблюдая, как дети гоняются друг за другом или играют у натянутой волейбольной сетки. Мне пришлось нажать на тормоз, когда я увидела, как большой красный мяч внезапно выкатился на узкую парковую дорогу. Мужчина, стоявший на лужайке, предупреждающе махнул мне рукой и поспешил к машине. Подхватив мяч, он вернулся на траву и принялся своему нерадивому чаду читать лекцию об опасности, заключенной в таком поведении. Казалось, как будто все вокруг меня было пропитано умиротворением.

"Где, черт возьми, моя жена!" - проревел за дверью чей-то мужской голос. Я оторвала взгляд от работы и вопросительно посмотрела на Монику. Она уже сняла очки с носа и сейчас удивленно смотрела на закрытую дверь.

"Сэр, вам нужно успокоиться".

"Убери от меня свои грязные руки! Рода! Рода, сука, ты где?" - раздался голос ещё ближе к нашему кабинету, затем громкий стук закрывающейся двери в комнату с документами заставил меня подпрыгнуть. Моника глубоко вздохнула и встала возле стола. Ее лицо было как камень. Через мгновение дверь в кабинет распахнулась. В дверях стоял крупный мужчина с отвисшим животом, с красным от ярости лицом, с маленькими, словно у крысы, глазами. На нем была неопрятная, запачканная жиром или чем-то вроде него, бейсболка, из-под которой выглядывали седые волосы. Он осмотрелся по сторонам, на мгновение его взгляд остановился на мне, а затем перешел дальше, к Монике. "Кто из вас та сука Нивенс?" - спросил он, и смрад его дыхания долетел до меня. Одного запаха виски, преобладавшего в нем, было достаточно, чтобы вызвать во мне рвотные позывы.

"Сэр, вы не имеете права находиться здесь", - сказала Моника ровным спокойным голосом. Я не понимала, как в такой ситуации ей удается держать себя в руках. Мои колени начали подгибаться. Он свирепо уставился на нее.

"Где моя жена?" - прорычал мужчина.

"Сэр, я не нянька вашей жены. Я - ее адвокат".

Оскалившись, обнажая кривые, прокуренные зубы, он сделал шаг по направлению к ней. Моника, не двигаясь с места, скрестила руки на груди. "Вы должны знать, что такое поведение не поможет вам и не самым лучшим образом отразиться на предстоящем судебном заседании при рассмотрении вашего дела", - сказала она. Он остановился, выглядя несколько ошарашенным, но затем маска гнева вновь вернулась на его лицо. "Джек, вызови полицию для мистера Миллса", - повысив голос, чтобы Джек услышал ее, но не отводя глаз от мужчины, произнесла Моника. До Рональда Миллса наконец-то начали доходить возможные последствия его пребывания в офисе Моники. Он сделал шаг по направлению к выходу из кабинета.

"Скажи этой суке Роде, что ей никогда не удастся отобрать у меня Кэрри”, - прорычал он, отступая ещё на один шаг.

"Вы сможете сами сказать ей об этом в суде. До свидания, сэр". Миллс на мгновение задержал на ней свой взгляд, затем, раздраженно вздохнув, покинул офис. Огромными, как блюдца, глазами, я таращилась на своего босса, в то время как Моника, отвернувшись от двери, обхватила ладонями голову. Что тут скажешь, произошедшее событие повергло ее в смятение, и сейчас она пыталась взять себя в руки.

"Ты была бесподобна", - наконец выдохнула я. Моника грустно усмехнулась.

"Это одна из тех вещей, которым не обучают в юридической школе, - как справиться с разъяренными мужьями. На какое-то мгновение мне показалось, что он собирается вытащить оружие, ну или что-то вроде того", - она повернулась ко мне, присаживаясь на край стола. Ее руки все еще слегка подрагивали.

"Ну, ты была великолепна! Не могу поверить, что всего несколькими брошенными фразами ты сумела так жестко поставить его на место!" Мое восхищение стремительно росло как на дрожжах. Моника взглянула на часы, затем энергично хлопнула в ладоши.

"Не знаю, как ты, но мне что-то захотелось отдохнуть, - она улыбнулась мне, а я с готовностью улыбнулась в ответ. - Как насчет того, чтобы нам пойти и перекусить?"

У Джека имелись свои собственные планы на ланч, так что мы с Моникой двинулись в сторону исторического центра Пуэбло, где расположились в открытом летнем кафе. Я пробежалась руками по волосам и откинула их с лица назад. Сегодня был жаркий день, и в такие дни у меня появлялось острое желание покороче обрезать свои длинные волосы. Я посмотрела на шефа, сидящего напротив меня за круглым столом. Она копошилась в салате, время от времени поднося вилку ко рту. Я посмотрела на свою тарелку - чизбургер и картошка фри уже давно исчезли с нее.

"Ты как, в порядке?" - спросила я. Моника взглянула на меня и кивнула.

"Да. Хотя, как бы это сказать попроще, этот визит довольно сильно потряс меня", - она положила вилку и откинулась на спинку стула. "Понимаешь, я на самом деле стараюсь сделать как можно больше хорошего для жителей этого города. Помню ту себя, когда, отучившись четыре года в колледже, я поступила в юридическую школу, я помню весь тот идеализм и наивность, свойственные только юности". Она сделала глоток воды. "Знаешь, я ведь действительно думала, что каким-то образом смогу повлиять на ситуацию и изменить к лучшему жизнь людей, ты понимаешь - о чем я говорю?"

"Но ведь именно это ты и делаешь", - сказала я. Она издала негромкий смешок.

"Ох, Эмили. Вот смотрю я на тебя и снова вижу себя - ту, совсем юную".

"Разве ты жалеешь об этом? О том, что пошла учиться в юридическую школу?" Я перемешала соломинкой свою колу в стакане, прежде чем отхлебнуть из него. Моника несколько мгновений помолчала, обдумывая ответ. Затем, вздохнув, она покачала головой.

"Нет. Не жалею".

Мы проговорили где-то еще с час, она рассказала мне много интересных моментов об юридической школе, и что у меня были немного завышенные надежды относительно полученных мной школьных знаний. Я внимала каждому её сказанному слову, и волнение все сильней и сильней охватывало меня. Мне хотелось двигаться дальше вперед по своей жизни, оставив позади свое детство. Тогда, в том возрасте, я не могла осознавать, что именно те годы были одними из самых лучших лет в моей жизни, годы, в которые я была бы рада вернуться вновь.

Я нажала на тормоз, и мой Камри остановился на стоп-линии у светофора. Нервно постукивая пальцами по рулю, я ждала, пока загорится зеленый. По большему счету, я была рада, что наконец-то попала домой, даже несмотря на то, что было бы гораздо лучше вернуться в родные места при совсем других обстоятельствах. Я покачала головой, осознав, что уже через несколько лет будет двадцатилетняя годовщина с момента выпуска нашего класса. А я ведь так и не приехала на встречу одноклассников на десятилетний юбилей, посвященный окончанию школы. На тот момент мне казалось, что это была какая-то совершенно бессмысленная затея. Сейчас я уже не была столь уверена в этом.

Снова тронувшись в путь, я осознала, сколько высокомерия тогда во мне было. В ту пору я считала, что для меня нет ничего более важного, чем Нью-Йорк, все остальное не имело никакого значения. Сейчас, оглядываясь назад, я понимала, что именно мечта о Нью-Йорке вылепила из меня ту женщину, которой я стала. Думаю, нам всем время от времени нужен хороший урок, подобный этому, урок, возможно столь же болезненно-жестокий, чтобы понять, насколько важно для нас каждое время нашей жизни.

По прошествии первой рабочей недели я поняла, что именно имела в виду Моника, говоря в тот первый день нашей встречи о моей задаче по сбору информации. Что ж, она оказалась совершенно неправа, потому что там было не просто много работы, она казалась бесконечной. Но я и не возражала против этих хлопот, особенно после того как испытала ошеломительное ощущение своей причастности к чему-то важному и нужному. К тому же я узнала, что во время учебы в обязательном порядке некоторое время мне придется поработать в качестве стажера, и это было тем самым серьезным дополнительным стимулом, не дающим мне расслабиться. Мне было так интересно! Во время работы Моника проявила себя с самой лучшей стороны, да, она была жесткой и требовательной, но в то же время справедливой и очень доброй. И, к моему величайшему удивлению, с ней было весело.

Уставшая от ещё одного долгого вечера, посвященного разбору свидетельских показаний, я уставилась в темный потолок спальни. Покинув офис, мы с Моникой отправились в ее маленький дом около парка, разместили на ковре купленную в Бургер Кинг еду и погрузились в работу, пытаясь во всех неясностях прояснить каждую черточку, каждую грань дела. Вместе со мной она дотошно пересмотрела каждый пункт, строчка за строчкой, чтобы разобраться и понять все тонкости этого дела. Меня поразили обширные знания Моники и её образ мышления. Она объявила мне, что в следующий четверг я вместе с ней могу пойти в суд, чтобы своими глазами увидеть, как будет происходить слушание по делу, над которым я так много работала. Хотя это и было довольно простым делом об опеке, но тем не менее я взволнованно предвкушала судебное заседание и суетилась, не находя себе места. Мое первое настоящее дело в суде! В качестве помощника адвоката я буду сидеть за одним столом с Моникой и ее клиентом! Она рассказала мне, что после суда у нее имеется для меня сюрприз.

Я посмотрела на окно спальни, когда, подобно промчавшемуся приведению, фары проезжающей мимо машина блеснули, озаряя потолок. Крепко обняв своего верного плюшевого мишку и прижав его к груди, я остановила взгляд на пятне света на потолке. Я задумалась о своем новом боссе, задаваясь вопросом, а была ли она замужем, в чем я очень сильно сомневалась, имелся ли у нее парень. Однажды я попыталась поднять эту тему, на что она очень ясно и твердо дала понять, что подобные предметы разговора лежат вне рамок обсуждения. Я не раз задавала себе вопрос - почему? Ей что, было так неприятно обсуждать эту тему? Она что, прошла через ужасный разрыв отношений? Я усмехнулась, когда поняла, что звучу, как одна из героинь в тех пьесах Бет. Бет. С тех пор как я видела её последний раз, прошло так много времени. По слухам, которые дошли до меня, она устроилась на какую-то работу, на какую и где - я не знала, а еще она играла на сцене в местном театре. А вот в этой части слухов я нисколько не сомневалась. Я очень надеялась, что она была счастлива. Бет заслужила немного счастья после такого безрадостного детства.

Слова той старинной поговорки "Что имеем - не храним, потерявши - плачем" в ту ночь действительно обрели для меня смысл. Я поняла, что относилась и полагалась на Бет, как к чему-то неизменному, думая, что она всегда будет тут - рядом со мной. Но разве не об этом она сама всегда говорила? Через несколько дней мне будет девятнадцать, а в октябре и Бет исполнится столько же. Мы выросли.

Я сидела за столом, зарывшись носом в документы, доставая те из них, которые просила Моника. Она блистала, превосходно доказывая суду, почему Лаура Мартинес должна стать единственным опекуном над своей дочерью, а не отец девочки - Хосе Санчес. Я наблюдала за судьей и присяжными, чтобы понять, как они реагировали на ее выступление. Они смотрели с интересом, а иногда и с трепетом. Определенно, именно этой работе я хотела бы посвятить всю свою жизнь. Моника Нивенс была достойным примером, стоящим сейчас прямо перед моими глазами. Мой взгляд пробежался по прекрасно скроенному серому костюму в полоску, по облегающей юбке, подчеркивающий каждый изгиб ее бедер, по пиджаку, зауженному в талии и расширяющемуся к груди и плечам, на шелковую блузку. Шею Моники обвивала простая серебряная цепочка, прекрасно сочетающаяся с маленьким серебряными сережками в ее ушах. Я опустила глаза, глядя на ее длинные стройные ноги, заканчивающиеся черными лакированными туфлями на каблуках. Она была прекрасна!

Из этих мыслей меня вытряхнул ее низкий голос, потребовавший блокнот. Помотав головой, чтобы стряхнуть с себя охватившие меня грезы, я подала ей желтый блокнот. Она усмехнулась и повернулась лицом к своему свидетелю. Изо всех сил я постаралась сконцентрироваться на судебном разбирательстве, но так и не смогла удержать себя от наблюдения за каждым движением Моники, признаваясь самой себе в восхищении и желании когда-нибудь стать похожей на нее. Надеюсь, что я все же смогу выглядеть так же. Ведь правда?

Когда мы вышли из зала суда, Моника была в приподнятом настроении. Ее подзащитная шла рядом с ней. Они смеялись и разговаривали. Миссис Мартинес снова и снова благодарила ее за оказанную помощь, вследствие которой её дочь Мария вернётся назад под крышу дома. Моника была любезна и добродушна.

"Пожалуйста, позаботься о ней, Лаура", - мягко произнесла Моника, беря за руку молодую женщину, когда мы дожидались открытия дверей лифта. Лаура Мартинес с энтузиазмом кивала головой. "Конечно, конечно! - сказала она по-английски, но с сильным акцентом, потом счастье в ее глазах поблекло. Она опустила свой взгляд в пол.

"Мисс Нивенс, сегодня утром я разговаривала с отцом, он не в состоянии собрать нужную сумму денег, чтобы заплатить вам", - она посмотрела на Монику с мокрыми от слез щеками. "Можете ли вы позволить мне отдавать вам деньги по частям?" Моника похлопала ее по руке и улыбнулась.

"Знаешь, что, Лаура. Ты лучше позаботься о своей дочери, ладно?" У молодой женщины вначале округлились глаза, а затем и рот.

"Не понимаю, что вы такое говорите?" - выдохнула она, ее темные глаза одновременно наполнились надеждой и недоверием.

"Я говорю, сосредоточься на себе и маленькой Марии". Небольшая женщина ахнула и стремительно обняла Монику. Моника улыбнулась, и в ответ сама обняла всхлипывающую женщину. "Ой, спасибо, спасибо! Я помолюсь за вас!" Моника медленно отстранилась и улыбнулась. "Надеюсь, это сработает".

Я стояла в стороне, не желая вмешиваться в такой трогательный момент. Переводя взгляд с одной на другую, я улыбалась широченной улыбкой. Я не могла поверить, что Моника только что отказалась от своих гонораров. Ради чего тогда была проделана вся эта работа? На этот вопрос тут же нашелся ответ, стоило мне посмотреть на выражение счастья на лице матери, когда судебный пристав-исполнитель подвел к ней двухлетнюю дочь. Из материалов дела и из услышанного в зале суда, я знала, что женщина уже достаточно натерпелась от отца девочки и его семьи, и сейчас вместе с дочерью нуждалась только в покое.

"Пошли!" Чья-то рука дотронулась до моей руки и голос, раздавшийся возле уха, выдернули меня из мыслей. Я огляделась и увидела Монику, уже стоявшую в лифте, и поспешила к ней. Как только двери закрылись, я сказала ей. "Не могу поверить в то, что ты столько что сделала! Раньше я думала, что такое возможно только в сериалах про Мэтлока или Перри Мейсона!" Она хмыкнула, перехватывая портфель из левой руки в правую.

"Ну, иногда ты просто обязана поступать так, как будет правильно, а не как выгодно". Она нажала на кнопку лифта, отправляя нас в холл здания суда, а затем повернулась ко мне. "Послушай, Эмили, почему бы тебе не пойти домой и не переодеться, а чуть позже, примерно через час, я заеду за тобой, хорошо?" Я кивнула. Что, черт возьми, она запланировала для меня?

Я уселась в джип, стоящий около офиса Моники и медленно выдохнула, удивительно, но я ощущала себя уставшей. Думаю, что скорее всего это было эмоциональной усталостью сложного дня, так как моя деятельность в физическом плане приближалась к нулю. Я включила зажигание и улыбнулась, когда британский дуэт Wham начал исполнять свою композицию: "Разбуди меня прежде, чем танцевать гоу-гоу, и вместо меня зависать, как ё-ё[12]", - я начала подпевать вместе с ними, выезжая со стоянки и с улыбкой на лице направляясь домой.

Я кратко описала маме ход судебных разбирательств, в то время как она сидела на кровати в моей комнате и наблюдала, как я заканчиваю укладывать волосы, готовясь к встрече с Моникой. Мама внимательно слушала и время от времени задавала вопросы. Она пришла в волнение, когда я рассказывала ей, где я работаю и что делаю.

"А ещё у нас есть клиент, который вызывает у нас беспокойство, мы переживаем за него", - сказала я, заправляя рубашку и запихивая расческу в задний карман шорт. Мама как-то странно посмотрела на меня.

"Дорогая, а зачем ты берешь с собой расческу, ведь ты и так уже нанесла столько лака, что им можно удержать в толпе всех наших соседей?" Я пожала плечами и посмотрела в зеркало, приглаживая свою слегка разлохматившуюся челку.

"Ну не знаю. Полагаю, это смотрится круто", - ответила я, наблюдая за её отражением в зеркале, и как она в замешательстве покачала головой. Родители. Что они вообще понимают в моде!

"Ладно, лучше расскажи мне о том клиенте и почему вы так переживаете о нем?"

"Ооо!" Покраснев от возбуждения, я развернулась к ней лицом. "Ладно, у нас есть один клиент, чье имя… ну, я не могу назвать его. Понимаешь, это конфиденциальная информация, не подлежащая разглашению", - произнесла я, ощущая гордость наряду с собственной значимостью, так как знала нечто такое, о чем моя мама не имела никакого понятия. И тут же раздражение охватило меня, потому что я разглядела, как старательно она пытается стереть ухмылку со своего лица. Что тут такого смешного? "Ну, в общих чертах дело обстоит так. Этот клиент пытается удержать свою маленькую дочь как можно дальше от ее отца, который является абсолютным монстром. Примерно пару недель назад он ворвался в офис и угрожал Монике. Этот мужчина - сумасшедший!" - я повернулась обратно к зеркалу, нанесла блеск на губы и причмокнула. "Жена боится того, что он может сделать что-то непоправимое. Я совершенно отчетливо вижу, как эта ситуация беспокоит Монику".

"Ух ты! Это так захватывающе!" - сказала мама, откинувшись на кровати и опершись на руки. Я посмотрела на нее широко раскрытыми глазами и кивнула.

"Так оно и есть!" Она улыбнулась и склонила голову немного набок. "А куда ты собираешься на ночь глядя, дорогая?"

"Моника приготовила какой-то сюрприз для меня. Даже не знаю, что и думать".

"О!" - произнесла она, выпрямилась, переплела пальцы рук и опустила на них взгляд. Я нахмурилась. "Что не так?" - поинтересовалась я, затем схватила свой красный на липучке кошелек и засунула его в карман.

"Ну, это… это вообще-то твой день рождения, а в последнее время тебя почти нет дома. Я конечно понимаю, что со мной и с папой не так интересно, как с Моникой, но подумала, что возможно сегодня вечером ты захочешь провести немного времени и с нами", - она вопрошающе посмотрела на меня, а затем снова опустила глаза вниз, на свои руки. Я молча уставилась на нее. Не пойти с Моникой? Мысль, подобная этой, просто не умещалась у меня в голове! Я вздохнула. Попробуй еще раз и будь дипломатичной, Эм.

"Прости, но мама", - я подошла и уселась рядом с ней на кровати. "Если бы она уже не договорилась со мной и не получила от меня согласие, я бы точно осталась дома. Скажу тебе одно, - я обняла ее за плечи, - завтра суббота, и у меня выходной, так почему нам с тобой не пойти на целый день в торговый центр и не поглазеть на витрины, как по обыкновению мы делали это раньше? К тому же мы сможем зайти в тот музыкальный магазин и посмеяться над вновь вышедшими альбомами безумных групп". Она посмотрела на меня и, усмехнувшись, кивнула.

"Ладно, так тому и быть". Я улыбнулась в ответ.

"Спасибо, мама". Я быстро обняла ее и услышала трель дверного звонка. Подскочив с кровати, я едва не опрокинула на пол маму и с возгласом "Она пришла!" метнулась к двери, но тут мама тормознула меня.

"Эмми?" Я повернулась к ней, положив руку на косяк двери.

"Да?"

"Я так горжусь тобой, милая! Приятно тебе провести время".

Я улыбнулась и помчалась вниз по лестнице. Широко улыбаясь, я запрыгнула к Монике в белый джип Чероки, окинула её взглядом и тут же мои глаза, вцепившись в Монику, застыли на месте, словно кто-то пришпилил их.

"Ух ты, ничего себе! - на какое-то время я лишилась дара речи, но затем спустя несколько секунд все-таки сумела выдохнуть. - Ты выглядишь на все сто!" - пробормотала я и залилась румянцем. Я не хотела произносить эти слова вслух, но не смогла удержаться, когда увидела ее в красном топе, который просто идеально смотрелся на ней, отлично гармонируя с короткими блестящими, откинутыми назад волосами, загорелыми плечами и руками, а простая серебряная цепочка, висевшая на её шее, изумительно выделялась на ее смуглой коже. На ней были надеты джинсовые шорты и сандалии. Она благодарно улыбнулась.

"Спасибо. Ты тоже ничего". Я улыбнулась и посмотрела на свою футболку и шорты, ощущая себя ребенком по сравнению со столь изящно-привлекательной Моникой. Она выехала на дорогу, и мы отправились в путь.

"Так куда мы направляемся?" - спросила я, вытягивая руку в открытое окно, в попытке поймать ветер. Улыбнувшись, она покачала головой, в то время как её глаза неотрывно смотрели вперед на дорогу.

"Не горячись, позже узнаешь. Ты не будешь возражать, если мы по дороге ненадолго заскочим в одно место. Ты не против?" - она бросила на меня быстрый взгляд, затем вновь перевела внимание на дорогу.

"Конечно. Без проблем", - спокойно произнесла я, хотя глубоко внутри меня все затрепетало от удовольствия. Моника дала мне возможность почувствовать себя особенной, важной, как будто мой ответ действительно имел для нее значение, словно она видела во мне равную себе, а не какого-то там ребенка. Я ощутила улыбку, возникшую у меня на лице, затем принялась наблюдать за надвигающимся закатом, как опускающееся за горизонт солнце окрашивало в золото весь пейзаж за окном машины.

"А сейчас новый хит Рика Спрингфилда "Девушка Джесси". Я повернулась к Монике и увидела, как она возиться с радио, собираясь сменить канал.

"Стой, подожди! Мне так нравиться эта песня!" Она убрала руку обратно на руль, и в салоне машины зазвучала песня о парне, который влюбился в девушку своего лучшего друга. Находясь под впечатлением этой песни, мы быстро проследовали через центр города по направлению Санта-Фе авеню и свернули на небольшую проселочную дорогу, которую я раньше не видела или не обращала на нее внимания. Моника остановилась перед каким-то невзрачным зданием и заглушила двигатель. Я осмотрелась. Невысокое здание было прижато к земле, как будто старательно пыталось спрятаться от чьих-то любопытных глаз, возле него на грязной, захламленной парковке, приткнувшись как попало, стояло несколько машин. Повернувшись ко мне, Моника улыбнулась.

"Пожалуйста, побудь здесь, я на секунду", - сказала она. "Подожди меня, я хочу пойти вместе с тобой", - ответила я, глядя через лобовое стекло на здание, на котором разглядела вывеску "Будвайзер". Хм. Должно быть, нечто вроде пивного бара. Лицо Моники омрачилось.

"Э-э, а ты точно уверена?" - уточнила она слегка нервным голосом. После таких слов, сказанных Моникой, мое любопытство не на шутку разгорелось. Я с энтузиазмом кивнула.

"Ага!"

"Что ж. Тогда пошли".

Мы почти подошли к деревянной, окрашенной в черный цвет двери, ведущей в бар, когда нас чуть не снес с ног какой-то человек, выходящий на улицу.

"Моника! Девочка, где ты была?" Я задрала голову вверх, затем ещё выше, глядя на высоченного мужчину с темной кожей, блестящей, как оникс, до сих пор мне не приходилось встречаться с такими высокими людьми. Он был худым с женственными чертами лица, с точеными скулами и ослепительно белыми зубами. Я прищурилась и более пристально посмотрела на него. У него что, и в самом деле нанесен макияж?

"Привет, Маджента!" - пискнула Моника, оказавшись стиснутой в его медвежьих объятиях. Я во все глаза смотрела на… Мадженту? Наконец они выпустили друг друга из объятий, и мужчина заметил мое присутствие.

"Что это за драгоценное юное создание?" - спросил он, протягивая мне свою длинную, тонкую, однако удивительно изящную руку. За время нашего рукопожатия я заметила, что его ногти окрашены в кричащий розовый цвет. Что за… какого черта?

"Это Эмили. Она устроилась поработать ко мне на лето", - горделиво пояснила Моника. Маджента ослепительно улыбнулся и кивнул.

"Ну, сладенькие мои, было приятно встретиться с вами", - он отпустил мою руку и обратился к моему боссу. "Милая, я бы с радостью поболтал с вами, но мне пора. Тебе нужно почаще заходить сюда. Мы скучаем по тебе, девочка", - многозначительно, одновременно с дружеским похлопыванием по плечу Моники, произнес он.

"Непременно зайду. В последнее время на меня навалилась куча дел".

"Что ж, милашки, увидимся позже", - завершая разговор, произнес он, затем подмигнул и проследовал мимо нас на стоянку. Я обернулась, наблюдая за ним, как он особой скользящей походкой направлялся к своей машине, затем повернулась обратно к Монике, и меня встретили темные глаза, наполненными смехом.

"Ну давай же, входи, Эмили", - хихикнула она, распахивая для меня дверь и приглашая войти первой. Я вошла и, как всегда, попадая в незнакомые места, огляделась по сторонам. В помещении было тускло, очевидно, сейчас бар был закрыт. Как только я разглядела вереницу ламп, натянутых под потолком и рядом с опорными стойками, то предположила, что помещение освещалось только этими крошечными лампами, ну и возможно еще откуда-то с боков. Небольшие круглые столики стояли по периметру всего помещения, стулья аккуратно сложены на столах, а в центре довольно большой комнаты находился танцпол. Длинная барная стойка располагалась слева и уходила вглубь. Две женщины сидели на высоких барных стульях, разговаривая с барменом. Кроме них в помещении никого не было.

Я отошла в сторону, позволяя Монике пройти мимо меня, так как понятия не имела, куда мы идем и зачем мы тут вообще. Женщины и мужчина бармен посмотрели в нашу сторону, одна из женщин встала со стула, но с места не сдвинулась. Бросив на меня мимолетный взгляд, ее глаза замерли на Монике. Это была невысокая женщина, чуть повыше меня, с короткими светлыми волосами, заправленными под ковбойскую шляпу. На ней были плотно обтягивающие её ноги джинсы Wranglers и черные сапоги. Ее ковбойская рубашка была наполовину расстегнута, демонстрируя ложбинку между грудей. Мои глаза чуть не вылезли из орбит, когда я увидела это зрелище, так что я мгновенно перевела взгляд на музыкальный автомат, расположенный у задней стены, находя его невероятно интересным.

"Привет, Мон!" - сказала она низким прокуренным голосом.

"Привет, Ли. Спасибо, что согласилась встретиться со мной", - они коротко обнялись, затем отстранились друг от друга. Я отошла на пару шагов, не желая подслушивать. Оглядевшись вокруг, я двинулась в сторону танцпола, обходя его по кругу. Я никогда до этого не была в подобных заведениях. Очевидно, не так уж и плохо, что сейчас бар был закрыт. У дальней стены рядом с бильярдным столом я разглядела вход в туалетные комнаты. Большой портрет Джеймса Дина висел на двери в мужской туалет, а фотография Мэрилин Монро - на двери женского. Хм. Довольно круто, - оценила я эту задумку. Переведя взгляд немного дальше в сторону, я увидела большие плакаты с рекламой спиртного, в основном различных сортов пива, а на одном из зеркал висел гигантский перевернутый розовый треугольник. Я нахмурилась и подошла чуть ближе, подумав: - Как странно, ведь я не имею никакого представления, что бы это значило. Пожав плечами, я развернулась и направилась обратно в сторону барной стойки. Моника так и сидела в обществе трех обитателей бара, о чем-то говоря с барменом и смеясь при этом. Мне стало интересно, над чем она так самозабвенно хохочет.

"Вы ребята чуть не уморили меня!" - Моника захихикала, смахивая кончиками пальцев выступившие слезы. "Вот смотрите, вы опять довели меня до слез!"

"Ты как большой ребенок!" - произнесла белокурая женщина по имени Ли, похлопывая её по руке. "Это всегда было моей проблемой", - перестав смеяться, Моника немного успокоилась и в упор уставилась на нее. Заметив мое присутствие, бармен оторвался от стойки, на которую он облокачивался, выпрямился и улыбнулся.

"Привет, малышка", - сказал он. Я выдавила из себя ответную улыбку, сквозь сжатые зубы. Кто бы знал, как я ненавидела, когда люди называли меня малышкой.

"Привет", - сказала я.

"Она с тобой?" - спросила блондинка, разглядывая меня. Её взгляд пробежался по моей футболке и шортами, разглядывая то, что было под ними, потом переместился вниз - на мои голые ноги, а затем проследовал обратно вверх.

"Ли", - предупредила Моника тихим голосом. Я была полностью сбита с толку и уверена, что это смущение отразилось на моем лице. Переводя взгляд с одной девушки на другую, а затем и на бармена, я смотрела, как он пытался задушить свое хихиканье. Я бросила взгляд на блондинку, раздраженная ее высокомерным поведением и пренебрежительно-снисходительным взглядом.

"Я Эмили", - хоть я и ощущала некоторую неуверенность, но все равно произнесла своё имя с высоко задранным подбородком. Полуприкрытыми карими глазами блондинка снова взглянула на меня, окидывая взглядом, полным скуки. Наконец, после еще одного пристального осмотра моих ног, она развернулась на барном стуле лицом ко мне, поставив каблуки на перекладину табурета.

"Ли", - сказала она, касаясь рукой шляпы. Я ощутила странную необъяснимую волну, нахлынувшую на мои щеки и шею. Ли и в самом деле была очень красивой женщиной, но что-то непонятное в её взгляде заставило меня ощутить легкий дискомфорт. Она смотрела на меня так, словно её пристальный взгляд без особых усилий проник прямо в моё внутренне я и рассказал ей обо мне все. Это было отчасти жутко. Вдруг я ощутила, как необъяснимая отвага заполнила меня, отвага, которой раньше я в себе никогда не замечала.

"Что ж, хорошо, а теперь, я думаю, мы можем с тобой поговорить прямо. Если у тебя и в самом деле есть такое желание, то почему бы тебе не спросить меня в лоб - с ней я или же нет?" Единственным признаком попадания моих слов в точку, который отразился на лице Ли, стал едва заметный изгиб её брови, затем она улыбнулась и кивнула. Бармен и другие женщины, выдохнув, тихо присвистнули, потом посмотрели сначала на Монику, а затем на меня.

"Ясно", - произнесла Ли, а затем, снова прикоснувшись к шляпе, развернулась, чтобы взять свое пиво и сделать глоток. Я нервно вздохнула, не веря в то, что только что сделала, ведь я была совсем не как Ли, которая очевидно не привыкла лазить за словом в карман. Взглянув на Монику, я встретилась с ее удивленн0-пораженными глазами. Она улыбнулась, покачала головой, а затем повернулась к остальным.

"Нам уже пора, и к тому же - у Эмили сегодня день рождения!" - гордо сказала она, встав рядом со мной и положив руку мне на спину. Меня немного раздражало то, что она произнесла эти слова, обращаясь к блондинке. Я совсем не желала, чтобы та знала обо мне хоть что-то. Она мне совсем не понравилась!

"Эй, поздравляю тебя, малышка! С Днем Рождения!" - сказал бармен, искренне улыбаясь. Моя застенчивость снова вернулась ко мне, и я скромно улыбнулась ему в ответ. Моника взяла со стойки книгу. Надо же, я её даже не заметила!

"Спасибо, что привезла ее, Ли, хотя и прошло всего лишь девять месяцев". Моника улыбнулась, однако её улыбка тут же угасла.

"Ну, остальное ты получишь в следующий раз", - сказала Ли, скрещивая руки на груди. От этого движения её рубашка несколько приоткрылась, что тут же бросилось в мои глаза, привлекая внимание. Я покраснела и попыталась отвести взгляд, однако поймала себя на том, что тайком заглядываю туда.

"Пойдем, Эмили. Всем пока!"

Попрощавшись, мы вышли из бара. Когда мы направились на парковку, я почувствовала свежесть. Конечно это так и было, на улице стало гораздо темнее, чем было тогда, когда мы приехали к бару. Уличные фонари роняли яркий голубоватый свет на автомобили, стоящие на парковке. Глубоко вздохнув свежего летнего воздуха, я улыбнулась, а затем с удовольствием выдохнула его. Моника повернулась ко мне с усмешкой.

"Ты выглядишь счастливой!" - сказала она, снимая блокировку с водительской двери Чероки.

"Так и есть", - ухмыльнулась я в ответ. Почему-то мне казалось, что это место каким-то странным образом возродило и очистило меня. Я понимала, что это глупо. Это был всего лишь бар, как мне казалось, такой же, как и любой другой, однако несмотря на мою стычку с блондинкой, я почувствовала некое родство душ с теми людьми, включая странного парня Мадженту. Я не могла передать это ощущение Монике, но глубоко в своей душе признала, что это так, поэтому решила скрыть свои мысли. "Посмотри, какая чудная ночь!" - произнесла я в ответ на ее немой вопрос. Нет, я не лгала, просто это была полуправда, и я продолжила: "Сегодня мой день рождения, и я вступаю в последний год, который остался до наступления моей взрослой жизни, так что я с нетерпением предвкушаю встречу со всем тем удивительным, что ожидает меня впереди”. Как только Моника изнутри разблокировала для меня дверь, я открыла ее и забралась в машину, где пристегнула себя ремнем безопасности, а затем уставилась в окно, разглядывая бар. И вдруг я увидела, как вывеска над входом внезапно включилась, демонстрируя надпись "Бар для гомосексуалистов".

"Мне понравилось это место", - сказала я, обращаясь к своей подруге. Она подняла брови.

"В самом деле?"

"Ага. Как-нибудь мне бы хотелось заглянуть сюда ещё разок. Когда они бывают открыты?"

Медленно проезжая вдоль улицы, я смотрела на большие старые дома, которые вот уже в течение ста лет, а может и больше, украшали улицы Пуэбло. При этом я постоянно кидала взгляд на бумажку, зажатую в руке, чтобы удостовериться в правильности направления, и тут я увидела его. Дом, который я искала, располагался слева от дороги. Это был высокий, трехэтажный дом викторианской эпохи. На фоне темно-зеленой краски, которой он был выкрашен, в глаза сразу бросались белые ставни и колонны крыльца. У меня даже перехватило дыхание. Дом Моники и Конни был по-настоящему красив. Две машины - одна за другой - были припаркованы на узкой подъездной дорожке. Очевидно обе хозяйки были дома. Я так и не позвонила, чтобы сообщить им, что еду в гости - мне хотелось устроить сюрприз. Я специально развернулась на дороге, чтобы припарковаться у обочины прямо перед их домом, а не в глухом тупике, который теперь остался позади меня. Это было весьма глупо, я знала об этом. Просто, если мои нервы достигнут пика и возьмут надо мной верх, мне нужно будет очень быстро убраться отсюда. Заглушив двигатель у Камри, я на несколько секунд застыла, уставившись на ухоженный газон. Наконец, глубоко вздохнув, я вышла из машины. Пришло время сказать "Здравствуй" своему прошлому.

Моника отвезла меня поесть в совершенно сумасшедшее место под названием "Папина Сумка", где вокруг бегали клоуны и брызгали в ничего не подозревающих гостей из яркоокрашенных водяных пистолетов. Или подскакивали к кому-нибудь и издавали громкие звуки своим носом. Было так здорово, а потом она повела меня в кино посмотреть новый фильм с участием Молли Рингуолд. Мы смеялись, много говорили, снова и снова предаваясь безудержному веселью. Этот день оказался одним из лучших моих дней рождений за долгое время.

Я заранее позвонила Джеку и сообщила ему, что немного опоздаю, так как у меня осталось несколько последних незавершенных дел, о которые мне следовало бы побеспокоиться, прежде чем в конце этого месяца уехать в Боулдер. Лето пролетело так быстро, и мне не хотелось уезжать. Было жаль, что я не могу просто остаться в Пуэбло и продолжать работать на Монику. Однако в то время, пока я ехала в офис, вспомнись её слова, которые она сказала мне, когда я произнесла эту мысль вслух. "Эмили, я польщена, поверь мне. И ты была незаменимой помощницей. Но разве ты мечтала об этом - застрять здесь и работать помощником адвоката? Ты мечтаешь быть адвокатом. Не бросай свою мечту, не смей останавливаться на полпути к ней. Никогда".

Я повернула свой желтый джип, въехала на стоянку, расположенную возле нашего офиса, и тут же от удивления подняла брови, обнаружив там машину с полицейским, покидающим стоянку. Я провожала взглядом черно-белую машину до тех пор, пока она не скрылась за углом. Вырванная из своего оцепенения, словно кто-то ткнул меня в бок, и наполненная тревожным предчувствием, я потянула ремень безопасности, и, когда мне наконец удалось отстегнуть его, поспешила к боковой двери, через которую намеревалась попасть сразу в холл к кабинету Моники. Дверь была закрыта, поэтому я прошла мимо нее и направилась в приемную, чтобы поинтересоваться у Джека о том, что тут недавно произошло. Как обычно, он сидел за своим столом, пожевывая кончик карандаша.

"Джек?" - спросила я, подходя к его столу. Он с удивлением посмотрел на меня.

"Привет!" - произнес он. "Рад, видеть тебя. Тебе следует пойти и поговорить с Моникой".

"Что тут произошло? Я видела на стоянке полицейский автомобиль. Кто-то вломился к нам?" - спросила я, оглядываясь по сторонам и пытаясь найти беспорядок. Он покачал головой, при этом его идеально уложенные волосы не сдвинулись ни на дюйм.

"Нет. Моника сама тебе все объяснит". Он ободряюще похлопал по моей руке, которая покоилась на углу стола, и указал на закрытую дверь в кабинет Моники. "Кроме того, я полагаю, что ты та единственная, кто каким-то волшебным образом сумеет успокоить Монику и вернуть нас обратно к работе". Озадаченная и одновременно обеспокоенная я поспешила к двери Моники и тихонько постучала.

"Моника?" - спросила я тихим голосом. Ответа не последовало. "Моника?" - более настойчиво повторила я, в ответ раздалось тихое "Заходи". Я открыла дверь и вошла, аккуратно прикрывая ее за собой. Моника сидела за столом, обхватив голову руками. Я подошла к столу и тихим голосом вновь обратилась к ней. "Моника?"

"Привет", - сказала она хриплым от слез голосом. Не отрывая от неё глаз, я подтащила один из стульев к столу и села. Наконец после минутного молчания, которое, казалось, длилось целую вечность, она подняла на меня глаза - они были опухшими, а лицо бледным.

"Что? - прошептала я. - Что случилось?"

"Рода Миллс мертва, её убили", - бесцветным голосом вымолвила она. Я уставилась на нее, и у меня в животе все сплелось в тугой узел. "Я предполагала, что такое может случиться, Эмили, начиная с того самого дня, когда ее муж тут у нас пинал двери. Думаю, мне следовало тогда позвонить в полицию". Слезы опять начали скапливаться в ее темных глазах. Мое сердце сжалось от сочувствия к ней. Я отчетливо поняла, что во всем случившемся она винит себя.

"Ох, Моника. Ты все равно ничего не смогла бы сделать. Ничего", - сказала я, чувствуя себя абсолютно беспомощной, не зная, что сказать, что сделать, как выразить свои мысли, чтобы облегчить её боль. Чувство вины тяжело давило на нее.

"Но я же догадывалась, что он опасен! - воскликнула она. - Этим утром он вошел в дом, достал пистолет и всадил по три пули своей жене и дочери. У них не было ни единого шанса на спасение". Она смахнула падающие слезы, удрученная тем, что так и не смогла остановить этого безумца. Я схватила ее руку, лежавшую на столе, пытаясь и надеясь предложить ей хоть какое-то подобие утешения. "Зачем я занимаюсь этим, Эмили? Все так бессмысленно, ведь я ничего не могу изменить. В этом городе полно людей, которые находятся в полной заднице. Всем ясно и понятно, что они завязли в ней, что никто и ничто не может помочь им, а меньше всего адвокат Моника Нивенс. Вот такая злая шутка", - с горечью произнесла она.

"Нет, Моника. Пожалуйста, не надо, не говори так", - умоляла я, едва сдерживая свои собственные слезы, глядя на ее боль от разочарования и обманутых надежд. "Вспомни все те дела, над которыми мы работали последние шесть недель…" - внезапно лицо Лауры Мартинес всплыло у меня прямо перед глазами. "Вспомни, что ты сделала для Лауры Мартинес!" - воскликнула я, пытаясь найти хоть что-нибудь, чтобы помочь ей выползти из той зловонной ямы отчаяния, в которой она находилась. "Вспомни ее лицо в тот день в суде, когда ты отказалась от её денег, - я остановилась, чтобы перевести дух. - Моника, ты знаешь, как серьезно ты изменила жизнь той девочки?" Она подняла на меня опухшие от слез глаза.

"Ты на самом деле так думаешь?" - голосом, в котором звучала какая-то детская надежда, спросила она. Я с энтузиазмом закивала.

"Абсолютно!" Я обогнула стол и встала на колени возле её кресла, глядя на нее молящими глазами. "Моника, я и раньше хотела быть адвокатом, а сейчас, понаблюдав за тобой, я желаю этого еще больше только лишь из-за того, что так я смогу быть похожей на тебя". Она посмотрела на меня неуверенным взглядом, но после того как осознала все то, что я сказала, её глаза заполнились уверенностью. Внезапно, она улыбнулась, и это было похоже на то, как будто солнечный свет прорвался сквозь мутную завесу облаков, застилающих солнце.

"Спасибо, Эмили. Думаю, это одни из самых приятных слов, которые когда-либо говорили мне", - тихо сказала она, ее рука нежно легла мне на подбородок. Глупо улыбнувшись, я кивнула. Сейчас, после того как мой монолог закончился, я не знала, что еще сказать. Я судорожно выдохнула, разрушая магию этого момента, и Моника развернулась к столу. "Давай, пошевеливайся, женщина. У нас есть несколько дел, над которыми нам надо бы поработать", - она подмигнула мне, я встала с колен и села на стул, чтобы услышать то, что предстояло нам сделать в этот день.

Стоял поздний субботний вечер. Сегодня выдался тот редкий случай, когда нам пришлось работать допоздна, так как в последнем деле неожиданно появилось несколько не очень приятных сюрпризов, с которыми надо было побыстрее разобраться. Я находилась в доме у Моники, в её гостевой спальне, проводя работу по повторному изучению новых показаний и обстоятельств дела, пытаясь найти дыры в защите. Сидя на полу и подперев подбородок рукой, я изучала дело, которое покоилось на кофейном столике. От усталости мои глаза потихоньку начали собираться в кучу, и к тому же жутко хотелось спать.

Не отрывая глаз от дела, лежавшего передо мной, я окликнула Монику: "Моника, где ты там? Куда запропастилась?" Я расслышала звук спускаемой воды в туалете где-то в глубине доме и вернулась к изучению дела, перевернув очередную страницу, как внезапно почувствовала влагу, стекающую по моей голове. "Что за…" - я посмотрела на потолок, ничего. Да и откуда ей взяться там, в последнее время и дождей-то не было. Вернувшись к изучению дела, я вновь ощутила то же самое. Я обернулась, и тут же в лицо мне ударила тонкая струйка воды, а следом за ней раздался смех Моники. "Ах ты!" Я вскочила на ноги, закрывая лицо руками, пытаясь защититься от столь неожиданной атаки, проведенной с помощью детского водяного пистолета. После того как Моника сделал свое черное дело, полностью намочив меня, она завизжала от радости, а затем, опустив пустой пистолет, ухмыльнулась, глядя на мокрую челку, свисающую мне на глаза, и оценивая мою футболку, которая прилипла к телу, облегая его, словно вторая кожа. Я окинула её взглядом, уперев руки в бедра. "Что, думаешь, что это так смешно, да?" - спросила я. Она кивнула.

"Угу, очень!" - закричала она и, рванув с места, метнулась сквозь маленький дом. Я кинулась за ней, следуя по её пятам, и мы выбежали во двор. Мгновенно подскочив к поливочному шлангу, я одним движением руки повернула вентиль и принялась гонять Монику по кругу, одновременно с ней обрызгивая растения в горшках, деревья и даже дом - все, до чего могла дотянуться струя воды. Прячась от моего возмездия, она исчезла за углом, вода из шланга, к сожалению, не могла достать туда, поэтому я решила подождать ее, оставаясь на месте. Мне же некуда спешить! В конце концов, терпение - это добродетель. Я усмехнулась про себя, вспоминая её вид как у мокрой курицы. Белая рубашка поло стала почти прозрачной, хлопчатобумажные шорты свисали с бедер, а волосы, словно нити водорослей облепили ее голову. Я проучу её, впредь будет знать, как связываться со мной!

"Ааа!" - в этот момент все мои коварные планы и мысли рассыпались в прах, так как всей своей кожей я ощутила, как поток ледяной воды обрушился на меня. Моя голова, глаза и вся рубашка в мгновение ока оказались мокрее мокрого. Я закрыла глаза в ожидании, пока мой организм, разогретый дневным зноем, пройдет сквозь столь тяжкое испытание. Когда наконец я смогла опустить свои сгорбившиеся плечи, то обернулась, чтобы, как и ожидалось, увидеть довольную, улыбающуюся Монику, державшую в руках пустое ведро из-под воды. "Ты - сам дьявол," - выдохнула я. Она кивнула. "Ага!"

"Прокралась вокруг забора?"

"Ага!" Я понимающе кивнула, и тут мой охлажденный мозг вновь включился в работу. Подняв шланг, я нажала на распылитель и принялась хихикать, наблюдая за визжащей Моникой, которая предпринимала безуспешные попытки защититься от шквала воды. Она начала вслепую наступать на меня, периодически выплевывая воду изо рта и время от времени кидая на меня взгляд из-под прикрытых век. Так понемногу, шаг за шагом, она добралась до меня, и тут же попыталась выхватить шланг из моих рук. Мы начали борьбу, смеясь и радостно повизгивая, словно две школьницы, забыв обо всем на свете, целиком отдаваясь веселью.

"Нееееет!" - завопила я, когда Моника, дьявольски хохоча, начала брать вверх надо мной, понемногу отвоевывая шланг.

"Ха!" Она все-таки сумела вырвать его из моих рук, и я, признав поражение, отступила, но тут мои ноги запутались в шланге, лежащем на земле, и я начала заваливаться на спину, таща её за собой. Мы рухнули на землю, я на траву, она - на меня, вышибая при этом из меня весь дух.

"Ууу!" - выдохнула я и распахнула глаза, уставившись на нависшее надо мной лицо Моники. Она захихикала, а затем швырнула шланг в сторону. Опершись о землю по обе стороны от меня, она начала приподниматься, но вдруг замерла и посмотрела прямо на меня. Обретя возможность дышать, я расхохоталась, но встретившись с глазами Моники, затихла. Её лицо дрогнуло, и по мере того как она продолжала смотреть на меня, улыбка на её губах медленно разглаживалась. Я понятия не имела, что мне делать, однако то единственное, в чем я была уверена, заключалась в том, что мне не хотелось, чтобы она вставала с меня, поэтому я так и продолжала лежать не шевелясь. Мне показалось, что она немного опустила свое тело, становясь ещё ближе ко мне, а затем я ощутила тепло её дыхания на своем лице. Это тепло само по себе начало распространяться по моему телу. Ее глаза смотрели вниз, странствуя по моему лицу и наконец замерли, остановившись на губах. Затем она моргнула, словно сбрасывая с себя наваждение, быстро вскочила на ноги и протянула мне руку, помогая встать.

"Ты как, в порядке?" - спросила она, убирая шланг с дорожки и двигаясь к стойке.

"Эээ, ага", - сказала я, так и не выйдя из охватившего меня оцепенения. После того как она обмотала шланг вокруг стойки, Моника принялась выкручивать полы рубашки, чтобы отжать воду.

"Прости меня, Эмили, - усмехнулась она. - Мы так долго работали, вот я и подумала, что нам не помешал бы небольшой перерыв". Я ухмыльнулась в ответ и принялась отжимать свою собственную одежду.

"А вообще-то было так здорово, мы славно повеселились!" - добавила Моника и широко улыбнулась.

Я вытащила ключи из замка зажигания, и осторожно открыла дверь Камри, помня о встречных машинах. Дорожка, ведущая к дому, была выполнена из мощеных плит с вкраплениями из разноцветной гальки. Я улыбнулась, глядя на качели, которые слегка покачивались под напором легкого ветерка, и кинула озабоченный взгляд на темнеющее небо. Грядет непогода, хочется надеяться, что всё обойдется. Наконец дойдя до крыльца, я поднялась по ступенькам и, глубоко вдохнув, протянула руку, чтобы нажать на дверной звонок. Где-то в глубине дома раздалась трель звонка, следом послышался лай собаки, а затем раздались звуки шагов ног, ступающих по деревянному полу, и дверь распахнулась.

Это был жаркий день. Не просто обычная жара, которую можно победить стаканом холодного лимонада со льдом, а такая, когда присутствует только одно страстное желание - бежать и спрятаться под кондиционер, и ни за что не уходить оттуда. Мы с Моникой шли по улице к нашему любимому небольшому летнему кафе, чтобы перекусить, по пути заглядывая в витрины подвернувшихся магазинов. Она волочила меня за собой от одной витрины к другой, словно маленького ребенка, пялясь при этом на самые разнообразные свечи, - надо сказать, среди них попадались весьма интересные экземпляры. Моника горела желанием обновить интерьер своего дома, и от меня требовалось помочь ей в этом.

"Ой!" Я остановилась, и мой взгляд замер на самой красивой свечке, которая когда-либо попадалась мне на глаза. Это был большой волк, стоящий на краю скалы у обрыва в пропасть и воющий на полную луну. Он был вылеплен из воска, цвета слоновой кости, белого с еле заметным желтоватым оттенком, который с потрясающей точностью передавал все, даже самые мелкие детали - вплоть до волчьего меха и хвоста, поджатого к задним лапам. "Взгляни на это чудо", - нетерпеливо прошептала я. Спустя несколько секунд так и не дождавшись никакого ответа, я повернулась и увидела, что все внимание моей подруги обращено куда-то в сторону. Раздраженная невнимательностью Моники, я дернула ее за рукав, а затем окинула улицу взглядом, интересуясь тем, что же так привлекло ее внимание. И следом за Моникой мои собственные глаза от удивления чуть не вылезли из орбит.

На расстоянии пятнадцати - двадцати футов по направления к нам по тротуару шла женщина - высокая, длинноногая, в мешковатых линялых синих джинсах с дырками на каждом колене, в обтягивающей майке, которая отлично подчеркивала загорелую кожу и невероятное телосложение. У нее были темные, почти черные, коротко остриженные волосы, но с длинными прядями, которые спадали с ее лба по обе стороны. Когда она приблизилась, я заглянула в голубые глаза, которые, как мне казалось, сияли, словно второе солнце. Едва в тех глазах мелькнуло узнавание, как все внутри меня в мгновение ока рухнуло в пустоту.

"Бет", - выдохнула я. Моника повернулась ко мне, стряхнув свое странное оцепенение. "И она остригла свои замечательные волосы", - тупо добавила я.

"Ты знаешь ее?" - поинтересовалась Моника. Я кивнула и засунула руки в карманы, чтобы хоть ненамного скрыть дрожь, которая внезапно накатилась на меня. Когда Бет приблизилась, я заметила, что ее глаза с невысказанным вопросом в кривобокой ухмылке метались туда-сюда между мной и Моникой. Боже, как же она прекрасна!

"Как неожиданно, не думала, что встречу тебя здесь, Эм", - сказала она, когда подошла к нам и остановилась. Я ничего не сказала, но заметила тот взгляд, которым она окинула Монику. "Привет", - поздоровалась Бет с моим боссом.

"Здравствуй, - с милой улыбкой ответила Моника. - Ты подруга Эмили?" Мне тоже было любопытно узнать, что же Бет ответит на этот вопрос. На мгновение она перевела свой взгляд на меня, а затем вернула его к Монике.

"Мы знаем друг друга, - наконец произнесла Бет. - А ты Моника, с другой стороны улицы", - добавила Бет, склонив голову набок, чтобы получше рассмотреть Монику, на которой сегодня был надет летний, кремового цвета костюм. Глаза Бет пробежались по ее ногам, приталенной юбке и шелковой без рукавов блузке, в завершение она приподняла бровь и улыбнулась. "Да, это ведь так?" Я наблюдала, переводя взгляд с одной на другую, и не верила своим глазам. Если бы я не знала их лучше, то могла бы сказать, что Бет откровенно заигрывала с Моникой. Она откровенно заигрывала с девушкой? Я была сбита с толку и ощутила, как совершенно забытое мной чувство вновь нахлынуло на меня. Ревность! Я была ошеломлена и удивлена этим. Нет! Этого просто не может быть!

Я вернулась в реальный мир, все мое внимание вновь обратилось к двум женщинам, стоящим прямо передо мной. "Да, я Бет Сэйерс. Когда-то я жила по соседству с Эм". По всей видимости Моника наконец-то узнала Бет и согласно кивнула.

"Точно! Конечно! - с улыбкой, полной удивления, она посмотрела на меня. - Боже ты мой! Ты определенно выросла с тех пор!" - внезапно охрипшим голосом произнесла она.

"Ну, обычно так и бывает. И ты тоже, кстати".

Они продолжили разговаривать, а я отрешенно смотрела на них, утонув в своих собственных чувствах, которые бушевали в моей голове. Как и почему я могу быть так рада видеть Бет и одновременно желать, чтобы она поскорей ушла? Никогда, даже в самых страшных снах я не рассматривала Бет, как сколь-либо возможную угрозу для себя, так почему сейчас, в этот самый момент, стоя на тротуаре напротив магазина свечей, я только что ощутила это. Почему? Как я могу испытывать ревность, одновременно направленную как к Бет, так и к Монике? Ведь даже для самого глупого или слепого человека было очевидно, что между ними в воздухе висело нечто особенное, и особенное настолько, что я не могла, да в придачу ещё, не была готова дать ему имя или же попытаться просто сравнить с чем-то.

Всякий раз, когда я украдкой поднимала свой взгляд на Бет, то неизменно находила, что встречаюсь с ее голубыми глазами. Все было как всегда, как раньше. И было вовсе неважно, что она делала и чем была занята, все равно я всегда оставалась в поле её зрения. Это обнадеживало и одновременно сбивало с толку. Думаю, просто старые привычки умирают с трудом.

"Эмили?" Я подняла глаза и тут же встретилась со взглядом своей старой подруги и когда-то давно своего босса. Я улыбнулась и кивнула. "О мой бог", - выдохнула она и шагнула на крыльцо, чтобы заключить меня в крепкие объятия. "Почему ты не сказала мне, что приедешь?" - произнесла Моника, уткнувшись в моё плечо.

"Ну полагаю, мне хотелось удивить тебя", - объяснила я после того, как мы отстранились друг от друга. Я посмотрела в лицо Моники. Передо мной стояла женщина немного за сорок. Она все еще была красива, с блестящими черными волосами, в которых едва заметно проглядывали вкрапления седины, и её стало немного больше с тех пор, когда я в последний раз встречалась с ней, но надо сказать, она придавала ей особый, изысканный шарм. На Монике была надета мешковатая толстовка и такие же просторные спортивные штаны, а на ногах толстые шерстяные носки. Удерживая на расстоянии вытянутой руки, она окинула меня пристальным взглядом.

"Выглядишь потрясающе!" На её лице сияла широкая улыбка. "Бог мой, как же ты повзрослела!" - сказала она, покачивая головой от удивления. "Ну давай уже, проходи!"

Моника шагнула в сторону, пропуская меня в большую прихожую и в длинный узкий коридор, ведущий из нее. Почувствовав что-то возле своей ноги, я посмотрела вниз и улыбнулась, обнаружив там маленького бигля, который смотрел на меня большими карими глазами, при этом его черно-бело-коричневый хвост вилял не останавливаясь.

"Это Молли", - сказала Моника.

"Привет, Молли," - проворковала я, наклонившись, чтобы уделить немного внимания и ласки возбужденной от радости собаке. Моника устроила для меня экскурсию по своему большому дому, демонстрируя антиквариат, собранный ею за многие годы, и драгоценную коллекцию свечей абсолютно всех видов и цветов. Дом, о котором она всегда так мечтала.

"Ты просто обязана познакомиться с Конни," - сказала она, потянув меня за руку на третий этаж старого дома. Когда мы двинулись вверх по лестнице, я услышала стук. "Дорогая?" - позвала Моника, ведя меня сквозь лабиринт комнат и дверей до тех пор, пока мы наконец не попали в хорошо освещенную комнату, заполненную светом из окон. В дальнем углу комнаты на лестнице стояла женщина и стучала молотком по балке на потолке.

"Конни? - позвала Моника, не дождавшись ответа, она выкрикнула. - Конни!"

"Что?!" Женщина от неожиданности дернулась и чуть не упала с лестницы. Она приложила руку к груди и сердито посмотрела на Монику. "Ты что, пытаешься убить меня?" - прохрипела она. Моника усмехнулась.

"Прости, детка. Я хочу тебя кое с кем познакомить. Конни, это Эмили Томас. Эмили, это мой партнер Конни". Я улыбнулась довольная тем, что мне наконец-то удалось повстречаться с женщиной, которая оказалась в состоянии дать моей старой подруге то, о чем она всегда мечтала - любовь, надежность и тепло домашнего очага.

"Здравствуй, Эмили", - сказала Конни, ступая вниз по ступеням лестницы и вытирая руки о запачканные пятнами краски штаны. "Извини за этот беспорядок. Мы тут затеяли перепланировку", - улыбнулась она, протягивая мне руку.

"Не беспокойся, все хорошо", - улыбнулась я и с теплотой пожала её протянутую руку.

"Определенно, я желала бы встретиться с тобой при более приятных обстоятельствах, но как бы то ни было, я все равно рада встрече", - произнесла она, накрывая ладонью наши соединенные руки.

"Полностью согласна", - сказала я, глядя в ее бездонные голубые глаза, лучившиеся светом и добротой. Ее темные русые волосы с крапинками белой краски, осевшей на них, были зачесаны назад и затянуты в хвостик. Конни совсем не походила на Монику, они были такими разными. Конни была обычной, особо ничем не выделялась, но при этом была прекрасна в своей простоте, а исходящее из её доброго сердца тепло, словно сияние озаряло все вокруг.

"А где Ребекка?" - поинтересовалась Моника. Я повернулась к ней.

"Осталась нянчиться с детьми, - застенчиво сказала я. - Она так обожает детей, поэтому Билли с Ниной конечно же, подпрыгивая на месте, с радостью ухватились за такую возможность". Они обе понимающе улыбнулись.

"Что ж, давайте-ка пройдем вниз, там ты сможешь рассказать нам о своей жизни в "Большом Яблоке".

Я встала, оставив на полу разложенные по стопкам файлы, и подошла к окну, выглядывая на темную улицу. Одинокий фонарь освещал двор перед фасадом дома. Скрестив руки на груди, я прислонилась плечом к стене.

"Эмили?" - послышался тихий голос, раздавшийся позади меня.

"Хм?" - рассеянно спросила я, мысленно находясь совсем в другом месте.

"Ты в порядке, дорогая?" Я расслышала озабоченность в голосе Моники и кивнула.

"Да. Просто задумалась".

"О чем?"

А в самом деле, о чем? Я наблюдала, как двое мальчишек, на секунду выхваченные из темноты оранжевым светом уличного фонаря, промчались мимо и исчезли, и только их смех все еще был слышен в ночной тиши. Я попыталась сосредоточиться на своих мыслях и упорядочить их, чтобы хоть как-то объяснить эти мысли Монике, учитывая, что для меня самой в них не было абсолютно никакого смысла. Я развернулась.

"Моника, я ничего не могу понять", - тихо произнесла я, остановив свой взгляд на журнальном столике.

"Ты о чем?" - голосом, в котором звучали мягкие поощряющие интонации, снова спросила она.

"Помнишь, на прошлой неделе мы столкнулись с Бет?" - спросила я. Она согласно кивнула. Я отвернулась к окну, не желая во время своей исповеди смотреть ей в лицо, поэтому уставилась на свое отражение в стекле, которое ночь превратила в зеркало. Мои глаза смотрели в сторону запада. Огромная молния осветила ночное небо, превращая ночь в день, и на мгновение заставила исчезнуть мое отражение со стекла, но затем оно появилось там вновь. "Как можно…" - я запнулась, пытаясь сформулировать свою мысль и подобрать нужные слова. "Как можно потерять то, чего у тебя никогда не было?" Я посмотрела в глаза своему отражению. Мои глаза, там - в стекле, были прозрачными из-за темноты, стоявшей на улице, и я задавалась вопросом - а что, если и я все это время была такой же призрачной, ненастоящей? А что, если я всегда знала, чего я хотела на самом деле, но была слишком трусливой и не решилась взять это?

"Что ты имеешь в виду?" - услышала я тихий вопрос, но понимала ли я саму себя? Так что же я имела в виду?

"Бет". Это имя было произнесено почти так же, как произносят молитву. "Когда вы с ней в тот день разговаривали на улице, я ревновала. Два слова - Бет и ревность. И это был уже не первый раз, когда эти два слова стояли в одном предложении, - сказала я. - И пока я наблюдала, как она разговаривает с тобой, я поняла, что слово "Моника" тоже должно быть добавлено к ним". Я не отваживалась посмотреть на Монику, ужасаясь последствий, которые могло принести это признание. "И я испугалась".

"Почему, Эмили?" Я совсем близко от себя услышала этот вопрос, обращенный ко мне. По-прежнему не оборачиваясь, я посмотрела на туманное отражение лица Моники, стоявшей за моей спиной. Глубоко втянув в себя воздух, я подумала: - А может быть это как раз хорошо - закончить все здесь и сейчас. Все равно я скоро уеду учиться. "Я боялась потерять кого-нибудь из вас. Или обеих", - я печально улыбнулась. "Глупо, да?" Наконец я набрала достаточно смелости, чтобы повернуться и взглянуть прямо в лицо своей подруги, а увидела в ее глазах взгляд понимания; руки она засунула глубоко в карманы. "Я не понимаю этого, Моника", - я пожала плечами, признавая свое поражение. Она улыбнулась.

"Ты ещё так молода, Эмили, и совершенно не представляешь, как сильно напоминаешь мне саму себя десять лет назад. Такую же амбициозную, умную, но вконец запутавшуюся и в придачу совсем слепую. Однажды я спросила себя, как я могу быть такой умной и одновременно такой же глупой?" - она улыбнулась, вспоминая себя ту, и шагнула ко мне. "Эмили, иди к Бет. Она - та, к кому стремится твоё сердце, а глядя на меня, ты видишь того, кем хочешь быть ты. Не перепутай это желание с чем-то другим, что не является таковым". Я ощутила, как жало сумбурных эмоций подступило к моим глазам.

"А что, если уже слишком поздно?" - спросила я. Она протянула руку и провела пальцами по моей щеке.

"Ты никогда не узнаешь об этом, если не попытаешься. Тебе уже удалось так много выяснить о себе. Не вздумай сейчас остановиться на этом".

Я снова лежала в постели, уставившись в темный потолок. Далекий гром продолжал грохотать в глубине ночного неба. Я прижала к груди своего верного друга - плюшевого мишку Рюфлеса, цепляясь за него, как за напоминание о том, кем я была, кем, я думала, что была, и кем столь долго и так упорно притворялась. Рюфлес прошел со мной через все это, был свидетелем всего того, что происходило в моей жизни. Он видел все мои пожелания, мечты и разочарования. Наверное, он знал меня лучше, чем я знала саму себя. Я ослабила хватку и повернула медведя, чтобы усадить его к себе на живот, затем уставилась в такую знакомую, немного потертую мордочку.

"Так как же мне быть, Рюфлес?" - спросила я, проводя пальцем по крошечному шву, там, где когда-то очень давно он порвался и был зашит снова вместе со слезами пятилетнего ребенка. "Парень, как бы мне хотелось, чтобы ты умел разговаривать", - глубоко вздохнув, я прижала его обратно к груди и кинула взгляд на двери шкафа, откуда Бонни Тайлер и Оливия Ньютон-Джон улыбаясь глядели на меня. Мои глаза смотрели на их лица, столь же знакомые, как моё собственное лицо, в большие голубые глаза Оливии и на её невинную улыбку. Почему-то этой ночью они показались мне более красивыми, чем всегда. И тут же в моей голове раздался ее голос, поющий "Безнадежно предана тебе". Я иронично хмыкнула. "Так что же мне делать, девочки? Должна ли я идти к ней?"

Я вновь посмотрела на потолок, и вновь все мои мысли вернулись к Бет. Почему я увидела это только сейчас, а не тогда, когда мы были детьми? В глубине своей души я понимала, что Бет всегда знала, - я сознательно прикидывалась слепой, но тем не менее ее сердце всегда было возле меня. Только сейчас я поняла, как сильно и как часто я ранила её. Почему же она всегда возвращалась? Почему не сбежала от меня прочь? И тут я поняла - почему. Все это время я сама возвращала ее обратно к себе. Она была счастлива с Кейси, когда узнала, кто и что она есть, и распахнула свои крылья от того, что кто-то смог принять её такой, какой она была. Просто Бет. Без всякого осуждения и порицания, без всяких условий и ожиданий. Просто Бет. Именно поэтому она выбрала театр, ему было неважно - кто ты или кого ты любишь. Все, что он требовал - отдать ему всю себя. И Бет по собственной воле, с истинной страстью и любовью отдалась ему вся, без остатка. Она не знала других способов любви. И я полюбила ее именно за это. Я всегда любила ее.

Моника дала мне выходной, так что в настоящий момент я стояла перед зеркалом в одном полотенце, придерживая его концы рукой, и смотрела на своё отражение. Я изучала лицо, вглядывалась в глаза, в которых сейчас было больше синего цвета, чем зеленого, особенно на фоне синей отделки моей комнаты, оценила мокрые, после принятого мной душа, приглаженные волосы. Они слегка потемнели и приобрели каштановый оттенок, кожа была чистой и здоровой, без малейших изъянов, на ней все ещё оставался летний загар. Моё тело, хоть и небольшого роста, было весьма стройным и пропорциональным - с узкими бедрами, но с полной грудью. Я медленно распахнула полотенце, вглядываясь в то, что лежало под ним. Полностью удовлетворенная представшим перед моими глазами видом, я бросила полотенце на пол и начала одеваться.

Сегодня я уделила особое внимание одежде, подбирая тона, которые должны были оттенить и непременно подчеркнуть зелень моих глаз и золотистый оттенок волос. Аккуратно, чтобы не смазать лосьон, нанесенный на свежевыбритые ноги, я натянула на себя обрезанные шорты, затем надела короткий топик и одернула его так, чтобы была видна полоска обнаженного живота. Затем я глубоко вздохнула и внимательным взглядом окинула свое отражение в поисках малейших изъянов. Я пробежалась ладонями по подсушенным волосам, придавая им должный объем, и тут же отпустила, позволяя упасть им себе на плечи, где они принялись щекотать мою шею. Скользнув босыми ногами в белые кеды, я критическим взглядом окинула результат своих нелегких трудов. Должна признать - выглядела я чертовски хорошо! Завершая приготовления, я наложила на губы немного блеска и схватила ключи. Вот я и готова почти на все. Готова наконец-то сказать ей всё, что я чувствую и чего хочу.

Театр Роджерс находился в центре города в старом двухэтажном здании, где когда-то раньше была расположена библиотека. Литые скульптуры вдоль здания и римские колонны придавали ему величественный вид. Воистину, это было очень красивое здание. Я двинулась вверх по длинной лестнице и к тому времени, когда наконец-то добралась до больших тяжелых двойных дверей, почувствовала тошноту. В помещении театра было темно, только шелест практически бесшумных вентиляторов наполнял пространство. Я огляделась, пытаясь найти какого-нибудь завсегдатая, ну или просто кого-нибудь, если на то уж пошло. Немного поплутав, я все-таки обнаружила искомый путь к подмосткам сцены. Освещение в зрительном зале было выключено полностью, чтобы хоть как-то сохранить в зале прохладу. Свет присутствовал только на сцене, заставляя актеров ощущать себя, словно куры на гриле.

Я немного постояла в конце зала и понаблюдала за репетицией, посмеиваясь над выходками некоторых персонажей. Вдоволь насмотревшись на репетицию, я напомнила себе, за чем я здесь, и направилась по длинному наклонному проходу вниз к сцене, глядя по сторонам в поисках того, кто сможет удовлетворить мое любопытство. Я улыбнулась, увидев девушку в первом ряду. Она сидела с прикованными к сцене глазами и вытянутыми вперед ногами. Я остановилась в нескольких футах от нее и кашлянула. Вопросительно подняв брови, она посмотрела на меня.

"Привет, - сказала я, она молча продолжала смотреть на меня. - Эээ, ты не видела Бет Сэйерс?"

"Да", - ответила она, вновь возвращая свой взгляд к сцене.

"Ты видела ее?" - спросила я, пытаясь подтолкнуть к ответу.

"Да, несколько раз". Я закатила глаза.

"Где она?" - спросила я, пытаясь сдержать рвущееся из меня нетерпение. Не сводя глаз со сцены, она указала куда-то за спину в направлении задней части зрительного зала. Я поспешила в этом направлении, не зная, где точно искать, но предполагая, что это и станет отправной точкой моего поиска.

Проходя вдоль задней глухой стены, я увидела над собой окно со светотехнической аппаратурой, а затем впереди показалась надпись "Выход". Я распахнула дверь, за которой обнаружился длинный коридор с резким, режущим глаза ярким светом от ламп дневного освещения. Разительный контраст с темнотой зала. На мгновение я прищурилась, пытаясь приспособиться к столь резкой перемене освещения. Проморгавшись, я тут же замерла на месте как вкопанная.

Внизу, в конце коридора, стояли две фигуры - две женщины. Одна была прижата к побеленной стене, другая прижималась к ней. Та, что стояла напротив стены, была красивой девушкой с короткими огненно-рыжими волосами, другой была Бет. Я наблюдала, как они улыбались друг другу, полностью поглощенные разговором, который велся слишком тихо, чтобы я могла расслышать хоть слово, затем их беседа переросла в долгий и страстный поцелуй. Руки рыжеволосой бродили по телу Бет, то и дело проскальзывая под рубашку или погружаясь в её волосы. Бет притянула девушку к себе, обхватив руками её зад.

Я потеряла дар речи, одновременно желая найти хоть какую-нибудь дыру, чтобы заползти в неё и никогда больше не высовываться оттуда. Почувствовав себя полной дурой, я тихонько повернулась, желая выползти наружу, чтобы Бет никогда не узнала о том, что я была здесь.

"Эм?" Я съежилась и замерла возле двери. Закрыв глаза, я сделала глубокий вдох, прежде чем обернуться. Бет отодвинула от себя рыжую и сделала пару шагов в мою сторону. Я смотрела на нее, не в состоянии вымолвить ни единого слова. Она смущенно улыбнулась и сделала еще один шаг. "Что ты тут делаешь?" Рыжая так и осталась стоять на своем месте, прислонившись к стене и с любопытством разглядывая меня. Я повернулась к Бет, вопрос тяжестью повис в воздухе.

"Я, ну, я эээ… Я увидела тебя в списке участвующих в постановке и вот - захотела прийти и…, ну, я хотела сказать тебе, что…" - в моей голове царил полный хаос и сумятица, которая выражалась в словах, слетающих с моих губ. Я остановилась, еще раз глубоко вздохнула и посмотрела ей в глаза. Она определенно была сбита с толку, я не стала бы утверждать - было ли это от удивления или же от раздражения. "Я хотела сказать тебе, что я…, ну, что…" - я сделала еще один глубокий вдох. "Я хотела зайти и попрощаться". Она моргнула, едва заметно опешив.

"Попрощаться"? - повторила она мое слово, словно пробуя его на вкус.

"Да, - сказала я, и мое сердце начало потихоньку разрываться на части. - В эту субботу я уезжаю в Боулдер и хотела пожелать тебе удачи в спектакле, - затем я бросила взгляд на рыжую, - и во всем другом тоже". Она слегка улыбнулась, но я так ничего и не смогла прочитать в ее взгляде. Она полностью заблокировала свои чувства. Надо сказать, что до этого момента я никогда не ударялась в кирпичную стенку под названием "Бет" и вот сейчас обнаружила, что это чрезвычайно сбивает с толку.

"Оу, - тихо ответила она. - Я рада, что ты зашла. Удачи тебе тоже". Я слабо улыбнулась и кивнула, снова отворачиваясь от нее и направляясь к двери.

"Эм?" Я оглянулась. "Я даже не достойна твоих объятий?" - тихо спросила она. Я почувствовала, как в моей груди проснулось нечто, затем это нечто начало быстро увеличиваться в размерах, и все мои эмоции пожелали выплеснуться одновременно и от облегчения, и от сожаления. Развернувшись, я пошла к ней навстречу, а она ко мне. Подойдя, она прижала меня к себе крепкими всесокрушающими объятиями. Своими руками я обхватила ее за шею, она своими стиснула меня за талию. Я почувствовала ее дыхание возле шеи, ощутила тепло ее тела, прижатого к моему, и, закрыв глаза, испытала огромное чувство потери, несмотря на то что сейчас она все еще была в моих руках. Ее рука переместилась к моему затылку, а губы оставили нежный поцелуй на моей шее. Она медленно выпустила меня из рук и улыбнулась мне улыбкой Бет, моей Бет, той самой Бет, которую я знала и которую хранила внутри себя. Затем, не сказав ни слова, она развернулась и направилась обратно к рыжей. Мне хотелось смотреть и смотреть на нее, столько, сколько я смогла бы, но, как оказалось, у моих ног насчет этого были совсем другие мысли. Прежде чем я успела осознать, что произошло, я оказалась на тротуаре возле здания театра и направлялась к своему джипу.

Я сидела за рулем, обхватив руками грудную клетку, потому что она продолжала расширяться и расширяться, пока в какой-то момент мне не показалось, что ещё чуть-чуть и меня разорвет на части. Не осознавая происходящее, я вцепилась мертвой хваткой трясущимися руками за руль, и тут мои эмоции взорвались, и поток слез хлынул из глаз, чтобы тут же впитаться в тонкий материал рубашки. Пятно на ней становилось все больше и больше, а поток все продолжал и продолжал прибывать.