Пикирующий орел

Глава III

Ответ пришел через десять дней.

«Я бы настоятельно посоветовал тебе сразу вернуться домой, — писал ей отец, выражая свое изумление по поводу тех новостей, которые она ему так спокойно сообщила, — но к тому времени, когда ты получишь мое письмо, решающий шаг будет уже сделан. Но даже если и не так, все равно ты не послушалась бы моего совета, потому что, я знаю, ты поступишь так, как тебе велит сердце, невзирая на последствия. Да, моя девочка, это то, о чем ты мечтала, с того дня как встретила Пола, и я только надеюсь и молюсь, что желание твоего сердца полностью сбудется. Должен сказать тебе, что меня поражает, как легко Пол простил причиненное ему зло и принял тебя (я должен был бы сказать: Люсинду). Ты ведь знаешь, что в молодости я недолго жил в Греции, и до сих пор мне казалось, что я имею представление о греческом характере. Я всегда подозревал, что Пол склонен к вспышкам первобытной жестокости, скрывающейся под внешним лоском западной культуры, который он приобрел, живя в нашей стране. Я бы скорее увидел его в роли безжалостного мстителя, изобретающего дьявольский план, чтобы наказать Люсинду. Однако из твоего пылкого изложения того, как он принял тебя, явствует, что это не так и что твое будущее кажется обеспеченным. Пиши мне скорей, моя дорогая, и будь всегда счастлива. Передай от меня привет Полу».

Месть… наказание? Тесса улыбнулась, ведь предположения ее отца совсем не соответствовали действительности. Они были женаты около недели. Трудно представить себе более пылкую невесту, более нежного жениха и более чудесный медовый месяц.

Они были веселы и беззаботны, и каждый великодушно предугадывал желания другого. Все, что было раньше — отчаяние, сердечная боль, постоянное сознание, что Пол любит ее сестру, — все исчезло быстро, как сон, и Тесса с радостью и благодарностью принимала настоящее с абсолютной верой в любовь своего мужа. Со своей стороны он был попеременно серьезным и насмешливым, мрачным и увлеченным, но постоянно нежным, внимательным любовником, который возносил ее на вершины блаженства.

Отмщение… Какие странные мысли бывают у ее отца!..

Новая красота открывалась Тессе во время этого идиллического периода, красота, рожденная исполнением желаний, твердой уверенностью, что она любима тем, кто для нее дороже всего на свете. Правда, иногда в минуты раздумий она сознавала, что все это предназначается Люсинде. во, к своему удивлению, ей не составляло труда прогнать эти мысли и продолжать свой возвышенный обман.

— Радость моя, куда мы сегодня едем? — спрашивал Пол за завтраком, который они обычно проводили на веранде, очень рано, потому что солнце вставало в пять тридцать и в течение нескольких минут все было залито золотым светом. Они обсуждали этот вопрос, и, приняв решение, Пол вызывал такси, которое через полчаса приезжало из Кирении.

В тот день, когда Тесса получила письмо от отца, она опоздала к завтраку на несколько минут. Пол пошел ее искать и нашел в гостиной.

— Ты здесь, дорогая? — Услышав его голос, Тесса затрепетала от радости, думая о том, что так будет всегда. Она обернулась и посмотрела на него с обожанием. Пол постукивал палкой по ножке стула.

— Да, я здесь. Я только вошла. Тебе нужно что-нибудь?

— Лишь тебя, моя прекрасная жена. — Он уселся на стул, улыбаясь.

— Я только что получила письмо от отца, — сказала она не задумываясь. — Такие принес его вчера вечером, но мы уже легли, и он отдал его мне сегодня утром. — В Беллапаисе не было почтальона, поэтому письма оставляли в кафе у монастыря, откуда их приходилось забирать. — Отец передает тебе привет.

— Очень приятно. Ты не хочешь прочесть мне письмо? Вопрос испугал ее.

— Да… — Ее глаза пробежали страницу. Она многое придумала, но прочитала ему конец.

— Твое будущее кажется обеспеченным, — мягко повторил он.

— Наше будущее, мой дорогой. — Она встала рядом с ним. Он взял ее руку и приложил к своей щеке. — Это будет необыкновенное будущее, Пол. — Он был странно молчалив, и она продолжала с энтузиазмом: — Что ты хочешь сегодня делать? Мы можем поехать купаться — если ты считаешь, что достаточно тепло, — или, может быть, поедем лучше в магазин, о котором ты говорил?

— Да, пожалуй. Мы попросим Кипроса отвезти нас в Никосию.

Они поехали по новой дороге через перевал в западной части Киренских гор. По дороге Тесса описывала все изменения пейзажа — сначала горы, затем долину, золотую от спелого хлеба, по краям которой росли в изобилии дикие цветы.

В Никосии посетили магазины на улице Ледра, съели английский ленч в маленькой гостинице и затем, после прогулки по старой части города, где стояли старинные дома цвета меда с живописными двориками, затененными кипарисами и пальмами, вернулись назад, где Кипрос ждал их в такси и отвез домой по той же дороге, по которой они приехали.

— Устала, дорогая? — Взволнованный голос Пола пробудил ее от грез. Это было в тот же день, позднее. Они сидели в саду в шезлонгах, и только доносившийся издалека звон овечьих колокольчиков и жужжание насекомых нарушали тишину. Аромат роз смешивался с запахом олеандров, которые образовывали широкую изгородь между территорией виллы и рощами лимонов, находившимися снаружи. Они принадлежали Полу, так же как и оливковые рощи и несколько полей, раскинувшихся внизу.

— Нет, я просто довольна — и очень счастлива.

— Очень счастлива. — Он задумался. — Скажи мне, Люсинда, считаешь ли ты, что достигла вершины счастья?

Странный вопрос, подумала она, но не смогла бы объяснить почему.

— Наверное, это вершина, — мягко ответила Тесса, глядя на свои загорелые ноги и вспоминая, какая нежная красивая кожа была у Люсинды. — По-моему, выше, чем сейчас, уже невозможно, Пол!

Он молча взял ее за руку.

— Выше невозможно… значит, ты и впрямь достигла высшего блаженства? — Казалось, он неожиданно отвлекся, повернув голову к скалистому пику, на котором возвышался старинный собор Святого Иллариона.

Следя за движением его головы, Тесса заметила, как за горой что-то ринулось вниз, словно вспышка молнии. Она знала, что там живут орлы, взлетающие и парящие над горными вершинами, и вдруг поймала себя на том, что пытается вспомнить стихотворение, которое читала когда-то давно, еще будучи в школе. Но в голове звучал только самый конец: «…все остается тихим и спокойным, когда орел с небесной высоты падает камнем вниз и, вцепившись, уносит на гибель слабую жертву».

По ее телу пробежала дрожь, и, выдернув свою руку из руки Пола, она поднялась из шезлонга.

— Мне холодно, Пол, ужасно холодно.

— Холодно? — повторил он недоверчиво. — Тебе холодно?

Она стояла, смущенно глядя на него, не в состоянии донять причину охватившего ее ужаса.

— Я… — Даже дышать ей было трудно. — Я вдруг почувствовала… почувствовала озноб. Пойду что-нибудь надену.

— Дорогая, — сказал он поспешно, — разве что-нибудь не так? Тебе не может быть холодно. Я как раз собирался раздеться. — На нем были слаксы и рубашка с короткими рукавами; а на Тессе — только шорты и очень короткая кофточка. Но до этого момента ей было тепло — даже слишком, потому что температура достигала тридцати градусов.

— Сейчас мне теплее; это прошло — не знаю, что это было…

Пол встал, и Тесса инстинктивно приблизилась к нему. Чувствуя, что она рядом, он обнял ее.

— Что с тобой? — Пол наклонился и поцеловал ее в губы. — Совсем не похоже, что тебе холодно, любовь моя! — Его руки ласково гладили ее — от загорелых плеч до тонкой талии. — Тебе хорошо и тепло.

— Сейчас все в порядке, — согласилась она, прижимаясь к нему, словно ища защиты от… она не знала от чего. — Бывает же иногда холодно без причины.

— Бывает, дорогая, — согласился он, крепко обнимая ее, — Ты уверена, что тебе теперь лучше?

Тесса прошептала «да» и прижалась щекой к его щеке. Какой он внимательный! Разве есть у кого-нибудь более любящий муж?

Немного погодя Пол отпустил ее и пошел в дом переодеваться. Она смотрела, как он идет с палкой, осторожно ощупывая знакомые предметы — ствол фигового дерева, высокую пальму и миндальное дерево. Низкая сосна, затем длинный ряд олеандров будут служить ему. Потом ступеньки веранды, столб, поддерживающий высокую крышу, вокруг которого вьется виноград, поднимающийся к верхнему балкону.

Быть слепым… Тесса закрыла глаза и попыталась представить себе это состояние. Вечная темнота — темнота на всю оставшуюся жизнь. Она открыла глаза и почувствовала, что ее ресницы стали влажными. Солнце освещало сад, цветы, деревья и чудесную белую виллу. Везде был свет…

Она снова села, совсем согревшись, и смотрела на дверь, из которой должен был появиться Пол. Он вышел, и сердце ее наполнилось состраданием, когда она увидела, как осторожно он идет, помогая себе палкой.

Если бы эта авария не случилась… если бы только Люсинда не трогала руль!.. Если… Тогда ее, Тессы, здесь бы не было; и она никогда бы не узнала блаженства этих двух последних недель — потому что небеса были с ней с самого момента ее приезда, когда Пол в своем бесконечном благородстве согласился простить ее и забыть причиненное ему зло. Да, Пол принадлежал ей только потому, что он ослеп.

Позже, когда наступил вечер, они гуляли вдоль дороги, наслаждаясь таким чарующим и таким быстротечным часом между заходом солнца и наступлением ночи. Кристальную чистоту воздуха Пол мог оценить сам, а краски, отражавшиеся на небе, стоило ему описать.

— Это волшебно! — воскликнула она, и они оба остановились. — Огненный горизонт и длинная полоса неба окрашены в оранжевые и бронзовые тона. Маленькие белые облака окаймлены темно-красным, а более тонкие прозрачные облачка просвечивают золотом… ой, а теперь они становятся лиловыми, хотя на горизонте еще видно бронзовое сияние! Это сказочно! — снова повторила она и, поскольку Пол молчал, спросила с беспокойством: — Ты можешь себе это представить, дорогой?

— Я это вижу, — ответил он, слегка смущенный. — Как я раньше не замечал в тебе таких поразительных способностей? Я и не знал о них.

У Тессы забилось сердце.

— Способности?

— Так превосходно обо всем рассказывать. Говорю тебе, я просто вижу заход солнца. — Он нахмурился и казался озадаченным, собираясь снова заговорить.

Но неожиданно тишина нарушилась, и Тесса воскликнула, радуясь возможности сменить тему:

— Послушай, Пол, колокольчики!

Издалека, эхом разносясь в горной тишине, плыл звон овечьих колокольчиков, чистый и нежный в сумеречном воздухе.

— Удивительно. — Его сильные пальцы, державшие ее за руку, расслабились. — Как мало на свете звуков, более приятных, чем эти маленькие колокольчики. Ты знаешь, Люсинда, ведь их звон, может быть, доносится до нас с очень большого расстояния, потому что в этих горах исключительно чистый воздух.

Они долго стояли и слушали, потом повернулись и пошли домой.

— Куда мы сегодня поедем, Пол? — Они сидели за завтраком; это был следующий день после их поездки в Никосию, и Тесса задала вопрос неуверенно, думая, что, возможно, Пол предпочтет провести день дома.

— Куда-нибудь не очень далеко. Послушай, Люсинда, у тебя же были какие-то идеи?

— Ну… если ты не хочешь ехать далеко, может быть, поедем купаться?

— Великолепная мысль. Что ты скажешь о бухте к западу от Кирении? Там песок, и мы будем одни.

Тесса согласилась, сказав, что вызовет такси по телефону.

— Кипрос приедет через полчаса, — сообщила она Полу, возвращаясь в комнату. Он кивнул и задумчиво произнес:

— Нам надо купить машину, Люсинда. Хорошо, что ты умеешь водить.

— Машину? — Ей приходилось ездить по плохим каменистым дорогам, но она боялась, что будет очень нервничать, чувствуя ответственность за Пола при езде по этой узкой дороге, проходящей по склону горы с отвесным обрывом с одной стороны. — Здесь плохая дорога. Пол.

— Ездят же по ней другие машины. — Он сделал нетерпеливый жест, как бы отгоняя несерьезные возражения жены. — Ты привыкнешь.

Ей показалось, что его голос был отрывистым и легкая складка появилась между бровями. Но она прогнала эти мысли, обвинив себя в излишнем воображении.

— Да, наверное, ты прав. Будет намного дешевле иметь свою машину, потому что цены на такси очень поднялись. Я даже не знаю, сколько мы уже должны Кипросу.

— Не забивай свою милую головку этой ерундой. Об этом стоит беспокоиться, если нет денег.

Они съезжали с горы под сверкающим солнцем. На горизонте виднелись пальмы. Высоко в небе над скалистыми утесами парил орел, планируя, как тень.

— Что ты видишь? — ласково спросил ее Пол.

— Мы въезжаем в Беллапаис.

— Ах, да, здесь великолепные готические руины! Расскажи мне об этом.

— Они темные, из песчаника, и очень выветренные, но арки так красивы на фоне голубого неба. А в садах — самые высокие, самые стройные кипарисы, которые только можно увидеть.

— Хотите остановиться? — Кипрос замедлил ход в ожидании ответа.

— Пожалуй, на одну-две минуты.

Кипрос подъехал к кафе. Как обычно, мужчины сидели за столиками, играя в трик-трак, и проигравший покупал напитки — почти всегда турецкий кофе в маленьких чашечках, к которому подавался стакан ледяной воды. Напротив монастырские сады сверкали яркими красками, а под их старинными стенами знаменитое «Дерево праздности» давало тенистый приют местным жителям и немногочисленным туристам, приезжавшим в эту привлекательную чистую деревушку.

Церковь тринадцатого века посещалась жителями деревни, исповедовавшими православную религию, и Пол сказал, что на Пасху они приедут посмотреть службу.

— Тебе будет многое непонятно, но все равно это очень интересно. Часть церемонии проводится снаружи, и все присутствующие держат зажженные свечи.

— А если дождь? — спросила она.

— Дождя не будет. — Пол засмеялся, и у Тессы захватило дух. Господи, как же он привлекателен! Неужели ее всегда будут приводить в трепет его смех и его улыбка? — Единственное, о чем ты должна беспокоиться, — это следить за тем, чтобы твоя свеча не погасла.

Дорога, по которой они ехали, была окаймлена деревьями, а ниже расстилалось волнующееся море темно-красных и золотых маков, перемежающихся со множеством не менее красивых хризантем.

— От этой гармонии цветов просто дух захватывает! — воскликнула Тесса, описав эту картину своему мужу. — Ой, Пол, ягнята — такие маленькие, и они все время сосут матерей! А козы… У них один пастух, но они держатся отдельно от овец. Интересно, почему?

— Возможно, они считают себя выше овец, — насмешливо заметил Пол, и Тесса засмеялась. Они притормозили, чтобы пропустить крестьянина, неторопливо едущего на осле, и Тесса вспомнила девиз Марулы — медленно, медленно…

— Они такие смешные, когда смотришь сзади, — осел, а на нем человек и две большие корзины, наверное, с хворостом. — Далеко внизу расстилалось море, и Тесса вздохнула от избытка чувств. — Это восхитительно. Пол!

Он помолчал, прежде чем ответить, и она обернулась. Ей показалось или она действительно заметила торжествующую усмешку на его губах? Однако Пол ответил ей нежно и мягко, как обычно:

— Ты права, моя прекрасная жена, это восхитительно!

Тесса продолжала смотреть на него, но он улыбался, и это неопределенное что-то, вызывающее у нее странное чувство тревоги, исчезло так же быстро, как и появилось. Она дотянулась до его руки, почувствовав ее нежную ласку, и сердце ее до краев переполнилось теплом и счастьем.

Переодевшись в одной из глиняных хижин, стоявших на скале, они около часа валялись на горячем песке, а потом пошли купаться. Пол ни о чем не просил, но Тесса знала, что ему хотелось, чтобы она оставалась рядом с ним. Это был второй раз, когда они вместе купались, и Тесса чувствовала себя счастливой, ведь с ее помощью он мог снова насладиться плаванием, которое любил, потому что раньше они с Люсиндой проводили много времени в бассейне, расположенном рядом с их домом.

— Теперь выходим, — сказал Пол.

Она протянула ему полотенце, наблюдая, как он вытирает сначала лицо, потом руки и ноги и, наконец, волосы. Они были цвета воронова крыла и обычно лежали волнами назад. Но сейчас завитки падали на лоб, придавая Полу удивительно молодой и беззаботный вид.

— Какая чудесная вода! — Она посмотрела на дымку, видневшуюся у горизонта. — От этой жары над морем легкая дымка, и цвет его постоянно меняется. Оно и бирюзовое, и синее, и пурпурное, и серебристо-белое. Мне кажется, сегодня оно другого цвета, потому что небо синее, чем обычно.

Пол лежал навзничь на песке, заложив руки за голову. Такой стройный и такой сильный, такой темный, но скорее от загара. Тесса удивленно подумала, что Пол совсем не казался таким смуглым, когда она знала его в Англии.

— Наверное, скоро я тоже буду коричневой, — сказала Тесса, выражая мысли вслух, и Пол повернул к ней голову. — Я смотрела на тебя, Пол, — добавила она, — ты такой загорелый.

— Что тут удивительного? Я же не выходил из сада с тех пор, как приехал сюда. — Он помолчал. — Ты не будешь коричневой, во всяком случае, не сразу благодаря цвету твоей кожи. Будь осторожней, иначе можешь обгореть.

— Да, да, я буду осторожной. — Чуть не попалась, подумала она со страхом.

— Что ты думаешь по поводу обеда? — спросил Пол, когда Тесса напомнила ему о времени.

— Как ты скажешь.

Ее слова вызвали у него странную усмешку.

— Какая ты всегда милая и предупредительная, Люсинда! Вставай, мы поедем в «Маре Монто».

Эта самая шикарная гостиница находилась в Каравасе, в нескольких милях от Кирении. Стоящая на скалистом уступе на берегу песчаного залива, она выходила своими верандами и на море, и на горы.

Они заняли места лицом к морю; внизу несколько туристов жарились на солнце или плавали в спокойной чистой воде. Тесса и Пол заказали кебаб с салатом и кипрским вином; потом съели клубнику со сливками и закончили обед сыром и кофе.

Кипрос уехал навестить товарища и еще не вернулся, когда они завершили обед.

— Может быть, спустимся к заливу? — предложила Тесса. — Он так красиво выглядит отсюда.

Песок был сухим и горячим. Они бродили рука об руку вдоль воды, пока не услышали сверху голос Кипроса, сообщавшего, что он вернулся.

— Едем домой? — спросила она, когда они подошли к машине.

— А ты хочешь поехать куда-нибудь еще?

— Так ведь еще рано, — сказала она нерешительно.

— Может быть, Кипрос посоветует нам что-нибудь? Я ведь знаю остров не лучше тебя, любовь моя, поэтому ничего не могу предложить.

— Хотите я отвезу вас в «Семь весен», в Лапитос? — Водитель вопросительно взглянул на Тессу. — Вам понравится. И там есть кафе, откуда открывается прекрасный вид на море.

— Звучит привлекательно. — Пол сел в машину. — Отвези нас туда, Кипрос. По-моему, в Лапитос ведет новая дорога, идущая прямо по склону горы.

— Да, верно.

От этой поездки дух захватывало. Они покинули залив и поехали в деревню, широко раскинувшуюся по обе стороны дороги, так что часть ее даже поднималась футов на восемьсот над уровнем моря. Вдоль узких улиц, продуваемых ветром, стояли дома, окна которых были закрыты от солнца ставнями. В каждом саду цвели лимоны, наполняя теплый воздух своим тяжелым запахом. Оливковые деревья, грецкие орехи, гранаты, миндаль — все цвело и благоухало в садах и на полях. Выше, гнездясь на скалистых уступах, красивые белые виллы, принадлежащие богатым киприотам или англичанам, резко выделялись на фоне темных гор и поросших соснами склонов. Сады пестрели всевозможными красками — в них цвели герань и розы, белые и розовые олеандры, гибискус, бугенвиллея. И везде стояли цветы в горшках — на верандах, на крыльце, на верхних балконах и даже на ступеньках, ведущих на террасы, расположенные на крыше.

— Здесь замечательная вода, которая обеспечивает Лапитосу его, как говорят, процветание. — Остановив машину, Кипрос открыл Полу дверь. — Называется кефа-ловризо. Смотрите, как она стекает со скалы. Смотрите… — Стоя рядом с мужем, Тесса почувствовала, как в ее горле снова появился комок.

Вода, падавшая вниз из большого резервуара, пробитого в известковой породе, представляла невероятно красивое зрелище.

— Она сверкает на солнце, как серебро, — сказала Тесса неуверенно, затем радостно добавила: — Ты слышишь этот удивительный звук?

— Шум сильный. Наверное, здесь большой водопад.

— Он питает всю округу, поэтому Лапитос зеленее и намного богаче других мест с незапамятных времен. — Кипрос сделал выразительный жест рукой.

Тесса взяла Пола за руку, и немного погодя они пошли в кафе. Его владелец, с типичным для киприотов дружелюбием и гостеприимством, подсел к их столику и заказал напитки, которые выпил вместе с ними. Как и уверял Кипрос, вид был великолепный — оливковые рощи и пальмы на фоне голубого неба, яркие дома, прилепившиеся на склоне горы, причем некоторые из них казались такими ветхими, что можно было только удивляться, как в них живут люди. Белые и коричневые церкви с готическими крышами и живописными колокольнями, изрезанный берег со скалистыми бухтами и узкими косами, а дальше — величественные просторы Средиземного моря, с далеким горизонтом, подернутым дымкой.

— Вы первый раз в Лапитосе? — спросил владелец кафе, внимательно разглядывая Пола и Тессу. «Странный грек», живущий в горах у Беллапаиса, был известен всем в округе как отшельник, который вдруг начал появляться… вместе с молодой женой. Насколько Тессе было известно, они стали предметом постоянных обсуждений, потому что любой киприот хочет знать, что происходит не только в его непосредственном окружении, но и в радиусе нескольких миль. И всякий незнакомый человек, появившийся в деревне, будет немедленно подвергнут детальному обследованию; ему будут задавать вопрос за вопросом, до тех пор пока, совершенно непонятно как, вся его жизнь не станет достоянием общества. После чего человек перестает быть незнакомцем, и все его принимают и радостно улыбаются при встрече, будь то мужчина, женщина или ребенок.

— Да, это наш первый визит, — вежливо ответил Пол. — Кажется, где-то здесь поблизости есть руины большого города?

— Да, его теперь называют Ламбуза, но это старый город Лапитос. Он находится на берегу моря, а не в горах, как современный город.

— И можно осмотреть эти руины?

— Да, конечно, любой человек может это сделать. Но там мало что осталось — все было разрушено во время землетрясения, а теперь строения еще и заросли растительностью. Но, конечно, некоторые из них можно посмотреть. Говорят, что там под землей зарыты сказочные сокровища, но еще никто не занимался раскопками.

— А где это?

— Около полутора миль вон туда. — Он показал в сторону Кирении. — На берегу моря, как я уже сказал.

Они остановились у руин по дороге домой, и, к своей большой радости, Тесса нашла ручку от большой амфоры и кусок ободка от другой, поменьше.

— Потрогай, Пол… нет, вот эту ручку. Ты чувствуешь узор? Он очень нечеткий. Как мне повезло!

— Да здесь их полно! — Подобным заявлением Кипрос опустил ее на землю, а Пол смеялся, чувствуя, как она разочарована, — Они везде валяются. Люди, которые здесь живут, не хотят их брать. И никогда не собирают.

— Кажется, тебе лучше их выкинуть, — заметил Пол насмешливо. — В конце концов это не музейные редкости.

— Все равно я их оставлю. Только представь себе, они были сделаны почти две тысячи лет назад. Да, конечно, я оставлю их!

Кипрос смеялся с чувством превосходства, и она подумала, что, наверное, он всегда так себя ведет, когда орды туристов собирают эти черепки, которые, как она теперь заметила, валялись здесь сотнями.

— Надеюсь, ты не будешь загромождать ими веранду или крыльцо?

— Загромождать? — Она сунула находки в карман и взяла его за руку, потому что почва стала неровной и каменистой и, кроме того, Кипрос шепнул ей, что здесь водятся змеи. — Как можно загромоздить большое крыльцо двумя маленькими черепками? — Теперь она встревожилась, и единственным ее желанием было убраться подальше из этого мертвого пустынного города прошлого.

— Конечно, но, если тебе так нравятся эти старые глиняные черепки, я убежден, что ты двумя не ограничишься. Кипрос же сказал, что здесь их полно.

Они сели в машину и уже не останавливались до самого дома. Было поздно, небо потемнело, по-видимому собирался дождь.

— Давай я тебе почитаю, — предложила Тесса, когда Пол сказал, что на улице прохладно. — Что ты хочешь?

— Сначала английскую газету, — попросил он, опускаясь на стул. — Люсинда, ты не принесешь мне стакан воды?

— Конечно. — Она прошла в кухню. Такие ушел в деревню навестить свою старую мать и передать ей овощи, которые, по настоянию Пола, носил два-три раза в неделю. — Я поставлю его на обычное место, — сказала она Полу, возвратясь. Подавая ему стакан, его ставили всегда на угол стола справа. Но когда Тесса хотела его поставить. Пол протянул руку. Стакан покачнулся, и вода пролилась ему на одежду.

— Неуклюжая девчонка! — огрызнулся он. — Дай мне полотенце.

Тесса застыла на месте и смотрела на него, как будто не верила своим глазам. Никогда раньше Пол не брал так стакан. Он всегда ждал, пока не отойдет человек, который его ставит. И никогда раньше не говорил ей резких слов… Никогда? Она вспомнила неприятное ощущение, возникшее, когда он разговаривал с ней о машине.

— Куда ты пропала? Ты принесла полотенце?

— Нет, сейчас принесу. — Тесса вышла и вернулась через несколько секунд. — Давай я сделаю, — предложила она, — но он забрал у нее полотенце. — Вода на куртке, Пол…

— Не приставай, Люсинда! Я уж как-нибудь сам. — Теперь его голос был спокойным, раздражение исчезло. — Знаешь, до твоего приезда я отлично со всем этим справлялся…

Она почитала ему, затем приготовила ужин. Он был нежен, как всегда, и уже поздно ночью, когда она лежала с открытыми глазами, ласково обнял ее.

— Что с тобой, дорогая?

— Ничего, Пол, — прошептала она дрожащим голосом. — Только… только обними меня покрепче. Обнимай меня крепко… всегда.