Пират и русалка

7

На вымощенных булыжником улицах блестели лужи после недавнего ливня. До захода солнца оставалось еще два часа, но на город уже спускались сумерки. Узкие переулки, которыми пробирался Джуд, тонули во мраке. Мысли капитана были заняты тем, что он услышал от Уильяма Йорка, поэтому он не заметил бегущей навстречу женщины, пока та не налетела на него. Джуд с трудом различал в сгущающейся темноте черты ее лица, но ему показалось, что она очень молода. Помогая женщине сохранить равновесие, он придержал ее рукой за плечо и почувствовал, что тело ее сотрясает дрожь.

– Умоляю, – воскликнула она по-английски, – помогите мне. Помогите мне, добрый господин! – Она сжала его руку. – Мне грозит смертельная опасность. За мной гонятся злодеи, страшные злодеи, они хотят причинить мне зло. Неужели вы не поможете мне?

Горизонт уже алел в лучах заходящего солнца, а Джуду надо было успеть к месту встречи с Корнелиусом и Итаном еще до заката. Едва скрывая досаду, он все же остановился и вперил ястребиный взор в девушку. Та ответила ему взглядом, полным ужаса.

В его голосе звучало явное раздражение:

– А чего же вы ожидали, разгуливая по этим лицам без провожатых?

Она опустила голову и попыталась уклониться от прямого ответа.

– Вы американец, а я слышала, что мужчины в вашей стране всегда приходят на помощь женщине, если та в беде. Разве это не так?

Джуд посмотрел в обе стороны улицы, но не обнаружил никого, кто мог представлять опасность для этой женщины.

– Ступайте-ка домой к мамочке с папочкой, милая английская барышня. Если вас кто-то и преследовал, его уже нет.

– У меня нет ни отца, ни матери, – тихо сказала она. – У меня никого нет.

И тут, посмотрев на нее повнимательней, он, наконец, узнал в ней женщину, которая наблюдала за ним в таверне.

Хотя он заподозрил, что она намеренно следила за ним, сейчас незнакомка показалась Джуду совершенно беззащитной. Он невольно почувствовал жалость.

– Покажите, где вы живете, и я провожу вас туда. Но мы должны торопиться.

– Я живу в таверне «Голубой Пес», но теперь мне нельзя туда возвращаться.

Доминик не умела с легкостью лгать, поэтому следующие слова дались ей с трудом:

– Хозяин требует… он принуждает меня… работать на него. – Она залилась румянцем, вид у нее был самый жалкий. – Я не дурная девушка… и не хочу делать то, что он меня заставляет… Пожалуйста, сэр, возьмите меня с собой.

Губы Джуда язвительно скривились.

– Ни разу не встречал женщины вашей профессии, которая бы не утверждала, будто ее насильно заставляют заниматься этим ремеслом. – Он сунул руку в карман, достал золотой и швырнул ей. – Иди и расскажи кому-нибудь другому свою душещипательную историю. Я тебе не верю.

Доминик вцепилась руками в рубашку у него на груди, и Джуд почувствовал, что она и правда в отчаянии.

– Возьмите меня с собой. Я обещаю, что не доставлю вам хлопот.

Он расцепил ее пальцы и мягко оттолкнул от себя.

– Там, куда я направляюсь, нет места женщине. Поверьте мне на слово – со мной вам грозит куда большая опасность, чем та, что угрожает вам сейчас в «Голубом Псе».

– Я буду готовить вам пищу и прибирать, – взмолилась она. – Я буду делать все, что вы захотите, только, пожалуйста, не оставляйте меня здесь. Если вы бросите меня, случится нечто ужасное!

В ее голосе звучал неподдельный ужас, и Джуд уже был готов поверить ее словам. Но, взглянув на нарумяненные щеки женщины и ярко накрашенный рот, он нахмурился.

– Не на того напали, мадам, – с презрением сказал он. – У меня нет никаких сомнений, что еще до наступления ночи вы найдете олуха, который удовлетворит все ваши требования.

Не глядя больше в ее сторону, он обошел ее и направился прочь. Доминик беспомощно глядела ему вслед. У нее ничего не вышло! Что же ей теперь делать? Она собрала все свое мужество и неслышно пошла за ним, стараясь держаться на таком расстоянии, чтобы он не мог ее видеть.

Один раз Джуд оглянулся, и она затаила дыхание, но нет, он ее не заметил, отвернулся и широким шагом направился дальше. Скоро город остался позади.

Когда Джуд достиг берега, Доминик спряталась поодаль, наблюдая, как он разговаривает с двумя мужчинами. Потом все трое сели в шлюпку и поплыли к громадному кораблю, который покачивался на якоре довольно далеко от берега.

В глазах Доминик загорелся решительный огонек. Она вошла в воду и поплыла следом за ними. Как все, кто родился и вырос на островах, она отлично плавала, но тяжелые юбки мешали девушке и истощали ее силы.

Солнце село, наступила безлунная и беззвездная ночь. Доминик не спускала глаз с нескольких крошечных огоньков, светившихся на корабле. Задыхаясь и ощущая такую тяжесть в руках и ногах, словно к ним были подвешены пудовые гири, она думала, что дальше плыть уже не сможет. Но она должна была доплыть!

Коснувшись наконец руками корпуса корабля, она почувствовала невероятное облегчение. Но настоящая опасность была еще впереди. Ей предстояло незамеченной подняться на борт – как это сделать, она не имела понятия.

К счастью для Доминик, море было спокойным, и она могла держаться у борта, дожидаясь, пока все на корабле стихнет. Не будь вокруг так темно, она бы уж нашла способ взобраться на борт. И, словно в ответ на безмолвную мольбу девушки, руки ее вдруг коснулся свисавший с перил борта канат, и она из последних сил вцепилась в него. Доминик не знала, какая опасность подстерегает ее на борту фрегата, но любая опасность была ничто в сравнении с той, что ждала родных ей людей, если у нее ничего не выйдет с Джудом Гэллантом.

Медленно перебирая руками, Доминик начала подтягиваться вверх, пока не достигла перил. Потом помедлила минуту, собираясь с духом, и вскарабкалась на борт. Одинокий фонарь качался в такт кораблю. Оглядывая палубу, она старалась держаться подальше от света. На палубе никого не было, но тут послышались голоса, и Доминик скользнула за стоявшие рядом бочки. Мимо нее прошли двое.

Ее руки были ободраны грубым канатом и кровоточили, одежда изорвана в клочья, вода текла с нее ручьями. Но она преодолела первое препятствие и проникла на борт «Вихря». Надо устроить так, чтобы ее обнаружили не раньше чем корабль отойдет далеко в море, тогда капитан не сможет высадить ее на берег.

Теперь, уже пообщавшись немного с Джудом Гэллантом, Доминик совершенно уверилась, что он способен на все. Он из тех людей, кто, не колеблясь, может выбросить женщину за борт.

Спустя некоторое время Доминик решилась выйти из своего укрытия и крадучись двинулась вдоль перил, пока не наткнулась на несколько лежавших на палубе шлюпок. С великими предосторожностями она забралась в одну из них и натянула над собой парусину, которой была прикрыта лодка.

Доминик трясло от холода и страха. Все зависело от того, как отнесется к ней капитан Гэллант, но он один раз уже отверг ее, хотя она и притворилась женщиной легкого поведения, полагая, что именно такие женщины ему по вкусу. И почему полковник Марсо вообразил, будто этот пират не может перед ней устоять?

Свернувшись калачиком, одна в чужом и мрачном мире, где каждая минута грозила ей бедой, Доминик закрыла глаза и провалилась в тяжелый беспокойный сон.

Том Битон был заправским моряком, казалось рожденным для того, чтобы всю жизнь провести на палубе корабля. Рваный шрам, тянувшийся от его лба до подбородка, делал физиономию Тома довольно страшноватой. Женщины и дети при встрече с ним обычно в испуге шарахались в стороны. Вот это-то лицо и увидела Доминик, когда с лодки откинули парусину.

Грубые руки схватили ее и рывком вытащили из шлюпки.

– Ну-ка, деточка, вставай! – произнес Том, ставя ее на ноги. – Что, решила прокатиться задарма?

Доминик дрожащей рукой отвела назад спутанные волосы, боясь поднять на него глаза.

– Я, значит, себе русалочку поймал, – ухмыльнулся Том, впиваясь пальцами в ее руку.

– Отпустите меня, – возмутилась Доминик, вырывая руку. – Я требую, чтобы меня отвели к вашему капитану.

Вокруг них собралось уже несколько человек, и при ее словах один из матросов засмеялся:

– Лучше тебе остаться с нами, чем с этим капитаном. Уж он-то навряд пожалует того, кто без приглашения забрался на его корабль.

– Что здесь происходит? – прогремел голос Корнелиуса, и все расступились, давая ему дорогу. Когда он оказался напротив Доминик, на его суровом лице появилось выражение крайнего изумления. Некоторое время он молча, вытаращенными глазами смотрел на девушку.

– Как вы сюда попали, мэм? – жестко осведомился он наконец. – И кто вы такая?

Она старалась не показать страха, который пронизывал все ее существо, и не мигая глядела в глаза этому огромному человеку.

– Мое имя не имеет значения. Отведите меня к капитану, я буду говорить с ним.

Теперь к ним присоединились и остальные члены команды – все сплошь устрашающего вида молодчики, с первого взгляда на которых было ясно, что это пираты. Они жадно пожирали Доминик глазами, толкая друг друга локтями и отпуская непристойные шутки в ее адрес, пока Корнелиус не приказал им немедленно разойтись и заняться своими делами. Только после того, как ушел последний матрос, Корнелиус снова переключил свое внимание на Доминик.

– У капитана Гэлланта есть дела поважнее, мэм, – объявил он. Лицо его покраснело от гнева, вызванного суматохой, которая поднялась на судне из-за появления Доминик. – Вы будете говорить со мной, и ни с кем другим.

Не успела Доминик возмутиться, как он схватил ее за руку и потащил на нижнюю палубу. Распахнув какую-то дверь, он весьма бесцеремонно втолкнул девушку внутрь. В тесной каюте почти все место занимали узкая койка вдоль стены и маленький столик, служивший одновременно письменным и обеденным. Этим практически исчерпывалась обстановка каюты. Доминик наблюдала, как Корнелиус собирает свои вещи и запихивает их в сундук. Покончив с этим, он поднял сундук и выставил его за дверь.

– Эта каюта – моя, вы будете занимать ее, пока мы не решим, что с вами делать. – Он строго проговорил: – Итак, я жду от вас объяснений.

– Я буду говорить только с капитаном, – упрямо повторила Доминик.

Корнелиус в раздражении шагнул к двери. Перед тем как выйти, он отцепил ключ с цепочки, висевшей у него на поясе.

– Я уже сказал вам, что это невозможно. Вы останетесь здесь, пока мы не сможем высадить вас на берег.

– Как вы смеете обращаться со мной, словно с преступницей! Я ничего не сделала и имею право видеть вашего капитана. Посмотрите на мою одежду, – сказала она жалобно, надеясь возбудить в нем сочувствие. – Моя юбка безнадежно испорчена, а больше у меня ничего нет. Что же мне делать?

Корнелиус круто обернулся и упер руки в бока, и Доминик стало ясно, что он с трудом сдерживает гнев.

– Мэм, по-вашему, имеет значение – как вы будете одеты, находясь на этом корабле? От команды можно ожидать чего угодно, поэтому для вашей же безопасности вам лучше запереться изнутри. – Он опустил ей в ладонь ключ. – У вас есть хоть малейшее представление о том, что с вами могло случиться, не подоспей я вовремя?

– А кто защитит меня от вас?

Присмотревшись, Корнелиус только сейчас понял, как она молода – лет двадцати, не больше, решил он.

– Я весьма польщен, что вы усмотрели во мне угрозу вашей чести, мэм. Однако меня вам как раз нечего опасаться. Я люблю женщин сговорчивых, с пышными формами и приветливых, вам же не присуще ни одно из этих качеств.

Он взялся за ручку двери, собираясь закрыть ее за собой, и тут Доминик осознала, что если он уйдет, она окажется в одиночестве, причем не ближе к своей цели, чем раньше. Не в ее характере было лгать, но ради освобождения брата и дедушки из тюрьмы она скажет и сделает что угодно. Она должна остаться на этом корабле и завоевать доверие капитана.

– Погодите! Я расскажу вам все, что вы хотите знать.

Корнелиус кивнул и, затворив дверь, подошел к ней. Он знаком предложил ей сесть на единственное в каюте кресло, а сам, смахнув на пол одежду, опустился на табурет.

– Начнем с того, как вас зовут, – предложил он.

Она не видела причины скрывать свое настоящее имя – вряд ли хоть один человек на этом проклятом корабле слышал о ней или о ее семье.

– Меня зовут Доминик Шарбоно.

– Вы англичанка, однако имя у вас французское.

– Это потому, что мой отец был французом. Таких, как я, на Тобаго чуть ли не половина.

Он пристально глядел на нее, словно только по выражению ее глаз надеялся определить, говорит она правду или лжет.

– Зачем вы тайно проникли на этот корабль?

– Меня преследовал один человек. Я была очень напугана и решила покинуть остров. Я понадеялась, что ваш капитан Гэллант поможет мне.

– Что внушило вам эту надежду? – с сомнением спросил Корнелиус.

Она взглянула ему в глаза.

– Я встретила вашего капитана в Скарборо, и он показался мне… настоящим джентльменом. Я почувствовала, что могу довериться ему.

Корнелиус не сводил с нее подозрительного взгляда.

– Вам известно, кто он такой?

Доминик наивно захлопала ресницами.

– Конечно. Он – капитан корабля. Какого корабля – для меня значения не имело. Мне было необходимо покинуть остров. Спастись.

– Где ваши родители?

Наконец-то она могла сказать чистую правду.

– Они оба умерли.

– В таком случае, что вы делали на Тобаго?

Сколько раз она репетировала про себя ответ именно на этот вопрос! Сумеет ли она сыграть свою роль настолько хорошо, чтобы обмануть этого недоверчивого человека?

– Я… обслуживала столы в таверне «Голубой Пес».

Он подозрительно вскинул брови, отрывисто проговорил:

– Мне известно, что за девицы работают в этой таверне. От них требуют куда больше, чем просто обносить мужчин ромом да элем.

Лицо Доминик вспыхнуло румянцем, и она наклонилась, якобы рассматривая свои ноги, не желая, чтобы он заметил ее смущение. Какого труда ей стоило удержаться и не опровергнуть его обвинения!

– Чтобы выжить, женщине порой приходится делать то, что ей совсем не нравится, но вам этого не понять.

На лице первого помощника капитана выразилось отвращение.

– Шлюха на корабле. Ты еще проклянешь тот день, когда оказалась у нас на борту. Если капитан не скормит тебя акулам, то матросы не упустят шанса поразвлечься с тобой.

Доминик распрямила плечи и вздернула подбородок.

– Я умею за себя постоять!

– Похоже, что так. – Он кивнул на ключ, который дал ей раньше. – Все равно, я бы на твоем месте дверь запер.

Когда он вышел, она так и поступила, а затем прислонилась к двери, пытаясь унять волнение. Через это испытание она прошла, но сколько их еще впереди? И худшим из них, конечно, будет неизбежная встреча с этим злодеем, капитаном «Вихря».

Корнелиус постучал в дверь капитанской каюты и, дождавшись приглашения, вошел. Если бы человек, считавший Джуда Гэлланта пиратом, увидел его каюту, он был бы весьма удивлен. Все здесь говорило о том, что ее хозяин привык к чистоте и порядку, много времени отдает чтению. На углу большого стола аккуратной стопкой лежали карты. Трехъярусный стенной шкаф был заполнен книгами в кожаных переплетах. Один угол каюты занимала широкая кровать. Направо через открытую дверь была видна столовая, где капитан и Итан как раз заканчивали завтракать.

Джуд кивнул на кресло.

– Садитесь, Корнелиус, позавтракайте с нами. Посмотрите, сколько всего осталось.

– Прошу прощения, капитан, но я пришел доложить, что на корабле постороннее лицо.

Джуд медленно поднялся. Уж не тот ли это шпион, о котором его предупреждал Уильям во время их последней встречи, подумал он.

– На моем корабле посторонний, – угрюмо проговорил он. – Немедленно приведите его ко мне!

– Это не совсем «он», капитан, это – женщина.

Сжав челюсти и сверкая глазами, Джуд швырнул на стол салфетку.

– Кто стоял на вахте, когда это произошло?

– Она пробралась на борт этой ночью, значит, вахтенным был Том Битон.

– Объяснила ли она причину, которая заставила ее проникнуть на корабль?

Корнелиус вспомнил, что, войдя, не снял берет. Он стянул его с головы и сунул под мышку.

– Видите ли, капитан, она утверждает, будто встретила вас на Тобаго и решила, что может рассчитывать на вашу помощь. Говорит, что она работает в «Голубом Псе».

Итан усмехнулся.

– А мне показалось, ты вроде говорил, будто идешь в город встречаться с мужчиной. Уж наверняка ты пустил в ход все свое обаяние, коли бедняжка пробралась на корабль ради удовольствия побыть с тобой. – Все с той же усмешкой он взглянул на первого помощника. – Вы говорите, она почувствовала, что может рассчитывать на его помощь? А вы уверены, Корнелиус, что она не спутала капитана с кем-то другим?

Джуд бросил на Итана свирепый взгляд, но ничего не сказал. Он гадал, та ли это самая женщина, что просила у него защиты. И как, черт побери, она сумела пробраться на корабль?

– Матросы – суеверный народ. Им не понравится, что на судне женщина, – произнес Джуд. – Держите ее подальше от них, пока нам не удастся высадить ее на берег.

– Она сказала, что хочет поговорить с вами, – произнес Корнелиус.

– Я желаю лицезреть ее не иначе как со спины, – когда эта дама будет убираться с моего корабля! Понятно?

– Есть, капитан, – отозвался Корнелиус и повернулся, чтобы уйти. Капитан принял новость лучше, чем он ожидал. Однако не хотел бы он оказаться на месте Тома Битона, который прозевал эту женщину во время вахты. Команда на корабле не отличалась хорошей дисциплиной, и кара наверняка будет суровой и последует незамедлительно.

Скрестив руки на груди, Джуд стоял на капитанском мостике и не отрывал глаз от Тома Битона. Привязанный к мачте, в распоротой на спине и спущенной до пояса рубахе, тот ожидал наказания. Корнелиус расправлял девятихвостую плеть, а остальные члены команды стояли вокруг, повинуясь приказу капитана присутствовать при экзекуции.

Плеть взвилась в воздух и впилась в тело матроса, но тот даже не охнул. Последовал еще один удар, затем третий. На этот раз Том Битон закричал. Плеть опустилась на спину Тома еще дважды, прежде чем экзекуция была завершена.

– Пусть это послужит уроком для всех собравшихся – на вахте нужно глядеть в оба, а не спать, – сказал Джуд, и его голос, словно свист кнута, прекратил воркотню матросов и заставил всех замолчать. – Все свободны. Возвращайтесь к своим обязанностям.

Итан, выполняя свои функции судового лекаря, разрезал веревки, которыми был привязан Том, и приказал двум матросам отнести его в лазарет.

Корнелиус стоял подле капитана и за матросами, стараясь уловить признаки недовольства.

– Людям не по душе эта порка, капитан. Вы же слышали, как они возмущались. Лучше бы вы позволили мне спустить его в шлюпке за борт с запасом воды и пищи.

– Это бы их ничему не научило, – с раздражением отозвался Джуд, которому не терпелось поскорее забыть об этом малоприятном инциденте. – Жестокая дисциплина – вот единственное, что они понимают. Позволь я Тому остаться безнаказанным, в глазах остальных я выглядел бы слабаком. Им, может, и не по вкусу мой поступок, но он внушает им уважение. И они ждали от меня именно этого.

Корнелиус согласно кивнул. Как бы то ни было, теперь нужно держать ухо востро. Команда почти целиком состояла из отбросов общества, и он никому из них не доверял.

Даже в ее каюте на нижней палубе Доминик были слышны вопли матроса и звук ударов плети по человеческой плоти. Она закрыла уши руками и скорчилась на кровати, дрожа от страха.

Конечно, от беспощадных пиратов и не следовало ожидать ничего, кроме жестокости, но все же ей хотелось знать, какое преступление совершил этот несчастный.

Она оставалась в своей каюте, набираясь мужества для встречи с капитаном Гэллантом. Долгие часы провела она в одиночестве на жесткой койке, пока наконец не заставила себя отпереть дверь каюты. Но и сделав это, никак не решалась шагнуть на палубу.

Какая судьба ожидает ее после того, как она предстанет перед глазами капитана? Суждено ли ей остаться в живых и довести свою миссию до конца? Сейчас ей слабо верилось в это.

Если же она потерпит поражение – что будет тогда с Валькуром и с дедушкой?