Пленение

Глава 13: Стандартные термодинамические величины некоторых веществ при 298.15 K

— Объясни мне, что произошло между тобой и Мартином, потому что... я не понимаю.

— Говорила тебе, мы собираемся поужинать как друзья. — Я мысленно дала себе пять, потому что это прозвучало убедительно и сдержанно. И это было чудом.

Несмотря на тот факт, что Мартин двигался дальше, я не могла. Я не могла дружить с Мартином Сандеки.

Не могла.

Не хотела.

Я хотела большего и, вероятно, всегда хотела бы большего.

После долгих размышлений с тех пор, как я видела его в начале недели, решила пойти по своему первоначальному плану противостояния ему. Я собиралась быть взрослой и рассказать ему, что все еще была влюблена в него. Затем я собиралась спросить Мартина, несмотря на его интерес к кому-то другому, были ли у него еще чувства ко мне, которые он желал проверить при помощи дружбы.

Дальше у меня не было конкретного плана.

— Как друзья? — Сэм говорила и выглядела скептически.

— Да. Как друзья.

— Лааадно.

— Это правда. На самом деле, прямо перед тем как мы спланировали поужинать, он просил меня дать совет о другой девушке. — Я пожала плечами.

— Ох... — Лицо Сэм поникло, тогда она сказала сама себе: — Ну, с его стороны было хреново так делать.

— Все хорошо. Я в порядке.

Но я не была в порядке.

Я была абсолютно не в порядке.

Но со мной было бы все хорошо... со временем.

Или он сказал бы "да" и это значило бы, что у него все еще были ко мне чувства. В этом случае мы смогли бы уладить детали нашего примирения и двигаться вперед.

Или он сказал бы "нет" и это значило бы, что он двигался дальше. В таком случае я сказала бы ему, что не могла продолжать дружить с ним, но желала ему успехов.

По крайней мере, я бы знала наверняка. По крайней мере, я бы двигалась вперед так или иначе.

— А я не в порядке, если тебе это интересно, — объявила Сэм, вытягивая меня из своих мыслей. — Я вообще не в порядке. Кто она? Она умная? Симпатичная?

— Если эта девушка — та, о ком я думаю, и это его бизнес-партнер Эмма, тогда да. Она очень умная и красивая. — Я решила, что предполагаемая девушка была либо Эмма, либо Роуз, обе были несомненно красивы.

И это было хорошо.

На самом деле это было по-настоящему хорошо, без притворства. Меня больше волновало быть красивой для самой себя, чем становиться привлекательней в сравнении с кем-то еще.

— Я ненавижу ее.

Я рассмеялась над своей подругой.

— Нет причин ненавидеть ее.

— Почему ты не возражаешь против этого? Мартин был твоей первой любовью. Ты любила его. Ты была влюблена в него. Ты плакала месяцами после того, как вы расстались, что было для тебя нетипичным проявлением эмоций.

— А почему ты пытаешься заставить меня возражать против этого?

— Я не пытаюсь. Я просто... — Ее лицо скривилось в задумчивом недовольстве. — Я просто переживаю за тебя.

— Не стоит.

— Ничего не могу с собой поделать. Я не хочу, чтобы ты снова пряталась в шкафах.

Я попыталась ободряюще улыбнуться Сэм, отметив, что это — ее беспокойство — было определенно из-за того, что я не поделилась своими планами с ней. Насколько она знала, мы с Мартином были платоническими друзьями и я покончила (или почти покончила) с ним. После того, через что я провела ее за лето, не было причин давать ей повод для беспокойства сейчас.

Я повернулась обратно к зеркалу и нахмурилась из-за своего отражения.

— Я не могу надеть это платье.

Мне понравилось платье в магазине. У него был сложный покрой. Бежевый шелк был нашит снизу. Поверх был слой черного ажурного кружева, связанного крючком. Платье обтягивало мое тело: грудь, торс и бедра — подчеркивая мою маленькую талию, в сравнении с широкими бедрами и бюстом.

На тот момент мне понравился его квадратный вырез и то, что оно было длинной чуть ниже колен. Мне казалось, у платья все же было недостаточно глубокое декольте. Большие сиськи всегда красиво смотрелись с квадратным вырезом, и это открывало в выгодном свете мою шею и ключицы.

По правде говоря, я купила его только для этого ужина с Мартином. В нем я чувствовала себя хорошо, уверенно. Я переживала, что оно было излишне сексуальным. Мне не хотелось казаться отчаянной или манипулирующей, не тогда, когда я планировала серьезно поговорить с ним о том, были возможны или нет наши отношения в будущем.

— Почему? Ты выглядишь горячо. Сексуально. Я подготовлю тебя.

— Потому что это может быть слишком сексуально. А это всегда цепляется к вещам. — Я подвигала туда-сюда рукой над ажурными рукавами, и мой браслет зацепился. Я перестала двигаться, потому что не хотела вытянуть нить и порвать платье.

— Видишь. Мой браслет зацепился.

— Конечно, когда ты пытаешься зацепить свой браслет, он обязательно зацепится. — Сэм закатила глаза, потом подошла ко мне, помогая распутать мою руку и снять браслет. — Просто надень другой браслет. Или не надевай браслет вообще... — Затем добавила себе под нос: — Для него будет легче, когда вы оба поддадитесь страсти.

Я выпрямила губы в недовольную линию и приклеила гримасу на свое лицо.

— Я хотела, чтобы он был благоразумным и не поддавался страсти.

Она взглянула на меня, ее лицо говорило: "Я тебя умоляю".

Потом она сказала:

— Я тебя умоляю!

— Это правда. Я... мне нужно поговорить с ним, убедиться в правильности некоторых вещей. И кроме того, как я уже сказала, он хочет кого-то другого.

— После того, как он увидит тебя в этом платье, он не захочет никого другого.

Я расстроилась, потому что мнение Сэм было совсем не тем, чего бы мне хотелось. Я хотела, чтобы Мартин желал меня, именно меня. Но не из-за платья. Я хотела, чтобы он думал обо мне как о единственной, потому что, несмотря на все, он все еще был моим единственным.

Боже! Это было так запутанно.

— Вот и все, я переодеваюсь.

— Нет! Нет времени. Он будет здесь в любую минуту. Уже почти семь.

Ох. Блин.

Я напряглась, взглянув на часы над моей кроватью.

— Ох, черт!

— Что?

— Я скоро вернусь. — Я перерыла всю комнату в поисках черных туфлей. — Я собираюсь сбегать в химчистку и забрать свой смокинг, пока они не закрылись.

— Что? Почему?

— У меня завтра выступление, и я забыла забрать его сегодня. Черт! Они закрываются через десять минут, а завтра они не работают весь день.

Я скользнула в одну туфлю, решив, что платье и так смотрелось бы хорошо.

— Нет! Ты не можешь надеть эти туфли! — Сэм бросилась за мной, вырывая вторую туфлю из моей руки. — Это преступление против моды. Я не позволю тебе сделать это.

— Сэм, у меня нет на это времени.

Она повернулась и торопливо вышла из комнаты, держа туфлю в заложниках, и вернулась спустя несколько секунд, принеся сексуальные черные шелковые туфли на шпильке. Я запихнула в черный клатч кошелек, гигиеническую помаду и мобильный телефон.

— Вот. Надень эти. — Она протянула их мне.

— Я не могу надеть это. Они слишком... слишком...

— Они прекрасны. — Она опустилась на колени и подняла одну ногу, затем другую, прибавляя мне три дюйма роста при помощи туфель. — Видишь, они подходят. Они идеальные.

Я не посмотрелась в зеркало. Если бы я не поспешила, химчистка закрылась бы и вместо этого мне пришлось бы надеть свой грязный смокинг. Он пах потом и соусом барбекю. Я засунула клатч под мышку и повернулась к двери.

— Ты хочешь, чтобы я ушла? Он будет здесь в любую минуту, — спросила она.

— Нет, все в порядке. Я просто очень быстро сбегаю через улицу. Сомневаюсь, что он поведет меня в такое место, где требуется бронь или типа того.

— Я не возражаю, — крикнула она мне вслед, пока я припустила по коридору к фасаду встроенного шкафа.

— Я поняла, — крикнула я в ответ.

— Ладно, хорошо. Мне в любом случае пора пойти сбросить груз, — объявила она, и я услышала, как дверь в ванную захлопнулась.

Я ухмыльнулась, когда вошла в шкаф и нащупала свое строгое пальто. Конечно же, оно было сзади. В последний раз я видела его, когда распаковала его два дня спустя после нашего переезда в квартиру. Я даже не была уверена, что оно было в шкафу.

Я потянула за шнурок, чтобы включить лампочку наверху, потому что дверь закрылась позади меня, отрезая источник света.

Я пробиралась через двадцать с лишним пальто и напомнила себе спросить у Сэм, зачем ей понадобилось так много пальто. Здесь их было каждого цвета радуги плюс четыре или пять черного цвета, которые по мне выглядели одинаково.

— Странные, — сказала я пальто, покачивая головой.

Потом прозвучал стук в дверь, и я замерла, мой мозг прокричал: "О, моллюски! Он здесь!" Я отвернулась, отказываясь от поисков пальто, но поняла, что не могла пошевелиться. Я повернулась, нахмурившись, посмотрела вниз на себя в поисках источника, остановившего меня.

Кружевное платье зацепилось, по крайней мере, в трех местах на трех разных пальто кнопками за манжеты.

Стук!

— Иду! — Я услышала крик Сэм, когда дверь в ванную открылась, и последовавший за этим звук смыва унитаза.

— Постой, Сэм! — прошептала я, потянувшись к двери, свою ошибку поняла слишком поздно. Она не могла слышать меня, если я говорила шепотом из-за почти закрытой двери.

Было поздно, потому что двумя секундами позже я услышала, как она открыла входную дверь и проговорила:

— Кто ты, черт возьми?

Я вздохнула с облегчением, обрадовавшись, что это все же был не Мартин, затем повернулась, выпутываясь из множества пальто Сэм.

Мое облегчение было недолгим, потому что спустя мгновение голос Мартина ответил:

— Я Мартин. А ты кто?

Ооооооооо мооооооой Боооооог!!!

Я замерла.

— Ха-ха, заходи. Паркер только что ушла по делам, она сейчас вернется.

— По делам?

— Ага, ей нужно забрать одежду из химчистки через дорогу. Она должна управиться буквально меньше чем за десять минут. Они закрываются через десять минут и завтра весь день не будут работать, а у нее концерт завтра вечером, так что... понимаешь, такое дело, — объяснила Сэм, закрывая двери.

— Где она выступает завтра?

— Я не знаю, какая-то модная суматоха. У нее смокинг — это униформа для всех выступлений.

— А Кэйтлин работает каждый день? У нее когда-нибудь бывают выходные?

— Голодный художник должен же как-то зарабатывать на жизнь, да?

— Хммм... — Его ответ звучал уклончиво, но в нем сквозило разочарование, как будто он был раздражен, что я должна была работать каждый день. Но я хотела работать, чтобы доказать, что могла поддерживать себя, работая музыкантом. Это было важно для меня.

Не понимала, почему я зациклилась на этом, в то время как застряла в шкафу, не имея возможности изящно выйти. Я снова взглянула на пальто, удерживающее меня на месте, как раз решила позвать и попросить о помощи, когда Сэм снова заговорила:

— Мартин, ты все еще влюблен в Кэйтлин? Или ты здесь, просто чтобы снова разбить ее сердце на миллион крошечных осколков?

Я замерла. Мой крик о помощи застрял в горле.

— Снова? — Его тон был бесстрастным. — Я не знал, что такое случилось. Когда это произошло?

— Не поступай так со мной, красавчик. Я не впечатлена твоей приятной внешностью из журнала GQ,[70] твоими хранилищем для денег, как у Скруджа МакДака, или твоим гениальным мозгом.

— Тогда что впечатляет тебя? — Я знала, что он улыбался... показывая свои отполированные зубы.

— Честность, — сказала она.

Я могла представить ее лицо, когда она говорила это. Ее брови поднялись бы с вызовом, словно она не ожидала от него честности, словно она высмеивала его.

Я открыла было рот снова, но потом остановилась, крепко зажмурившись, потом повернулась к пальто. Я не могла позвать на помощь. Было уже слишком поздно. Единственное, что я могла сделать, — это освободить себя и попробовать улизнуть незамеченной, молясь о том, чтобы перед этим Сэм проводила его в гостиную.

Вместо этого я услышала, как она настаивала на своем:

— Почему ты забросил занятия? Ты даже не пытался связаться с ней. Надо быть своего рода придурком, чтобы так поступить.

Потом я услышала вопрос Мартина, который сейчас был очень близко к двери:

— Ты хочешь услышать правду?

— Нет, Мартин. Соври мне. Мне нравится, когда парни так делают. — Тон Сэм был вялым, и это заставило бы меня рассмеяться, если бы я не зацепилась за ее пальто в шкафу.

Он действительно рассмеялся, но это прозвучало натянуто.

— Конечно, отлично, вот правда. Я бросил все, потому что, если бы не сделал этого, то был бы не в состоянии держаться о нее подальше.

— Выходит, ты забросил занятия, вылетел из колледжа, бросил своих товарищей по команде, потому что ты не мог держаться подальше от Кэйтлин?

— Конечно.

— А сейчас? Что на самом деле ты здесь делаешь?

Он ответил не сразу, а глупая я задержала дыхание и подслушивала, словно чокнутая.

Наконец он сказал:

— Это на самом деле не твое дело.

— Но она — это мое дело. Если у тебя вредные намерения, это мое дело. Она МНМ, ты знаешь, что это значит? Это значит: Мальчик, я Набью тебе Морду, если ты спутаешься с моей девчонкой.

— Что за МЯНТМЕТС... СМД?

— Нет, ничто не считается сокращением МНМ, кроме "Мальчик", "Набить" и "Морда". Это ТБА.

— ТБА?

— Трехбуквенный акроним.[71]

— Конечно.

— Возвращаясь к моему первоначальному вопросу, каковы твои намерения?

— Сэм...

— Ты все еще влюблен в нее?

Молчание.

— Так это правда! — Она была возбужденной, как будто бы он ответил, но я знала, что это было не так. — Ты влюблен в нее! Конечно влюблен. Но это что-то вроде мести?

Молчание.

— Нет! — Прозвучало так, словно она прыгала вверх-вниз. — О мой Бог, ты влюблен в нее, и ты... хочешь ее вернуть?

Молчание.

— Хмм... ты не хочешь вернуть ее. Это странно.

— Я не говорил этого.

— Ну да!

— Я ничего не сказал.

— Тебе и не нужно было. Я могу прочитать это на твоем больном любовью лице.

— Она разве не должна уже вернуться? — Его голос был напряженным, раздражительным.

— Так что ты все еще влюблен в нее и хочешь вернуть, но... что? Почему ты просто не скажешь ей об этом?

Молчание.

— Хмм... ты боишься.

Молчание.

— Нет, нет. Это не так. Ты не боишься.

Он вздохнул.

— У тебя есть кто-то другой. Другая девушка, и — я не могу поверить, что говорю это вслух — ты слишком благородный, чтобы порвать с Эммой.

— Эмма? Кэйтлин упоминала Эмму?

Я сжала руки в кулаки, мое сердце скакало в груди. Я собиралась убить Сэм. Она бы точно умерла.

— Да. Она рассказывала об очаровательной Эмме. Кэйтлин думает, она симпатичная и вы двое красивая пара.

— Меня не интересует Эмма.

Я прикрыла рот рукой, чтобы не был слышен мой вздох. Я не собиралась убивать Сэм. Я собиралась купить ей машину.

— Ты порвал с ней? — спросила Сэм.

— Нет. Мы никогда не были вместе.

— Но ты позволил Кэйтлин думать, что вы были вместе.

— Нет. — Он замолчал, потом я услышала, как его шаги удалялись прочь. Когда он заговорил, его голос прозвучал расстроено: — Я не буду обсуждать это с тобой, Сэм. Мне нужно позвонить.

— Конечно-конечно. Можешь воспользоваться комнатой Кэйтлин, чтобы позвонить, она в конце коридора.

Я услышала его удаляющиеся шаги, которые сопровождались звуком закрывающейся двери в мою спальню. Я стояла, словно замороженная, почти несколько секунд, убеждаясь, что горизонт был чист. Я собиралась повернуть еще два пальто, удерживающих меня, когда дверь шкафа открыла Сэм.

— О мой Бог! — прошептала она с чувством. — Ты слышала это? Он любит тебя! Он не с Эммой!

— Сэм! — прошептала я в ответ, свирепо нахмурившись. — Ты все это время знала, что я здесь.

— Да. Конечно, я не слышала, как ты уходила, так что подумала, что ты спряталась.

— Нет. Я попала в паутину изобилий твоих пальто и оказалась в ловушке.

Она усмехнулась, взглянув вниз, где я запуталась манжетой за пуговицы ее одежды.

— Ха-ха, это смешно. Так, дай я помогу. — Она скользнула внутрь и быстро распутала меня, потом вытолкнула из шкафа.

Как ниндзя одежды, она тут же нашла мое строгое пальто и сорвала его с вешалки. Бросила его мне, потом потянула за шнурок, чтобы выключить свет. Пока я судорожно натягивала свое пальто, она на цыпочках подошла к входной двери.

Она сначала открыла ее.

Потом закрыла.

Затем сказала громко:

— Ох. Ты вернулась.

Я одарила ее перепуганным взглядом, отбросив волосы от воротника, и прошептала:

— Что ты делаешь?!

— Они уже были закрыты? Ты не забрала одежду из химчистки.

— Прекрати это, — прошептала я отчаянно. Все мои надежды на храбрость и планируемую отвагу рассеялись.

Между тем Сэм улыбалась, как хищница.

Дверь в мою комнату открылась, и я напряглась, мои глаза ненадолго закрылись. Я вдохнула, пытаясь выровнять дыхание, повторяя про себя: "Даже если ты не чувствовала себя спокойно, не значило, что ты не могла быть спокойна".

Ощутив себя немного более сосредоточенной, я повернулась в сторону коридора с приклеенной к лицу радушной улыбкой. Глаза Мартина столкнулись с моими, когда он шагнул по направлению ко мне, заставляя меня инстинктивно сделать пол шага назад. Это было из-за силы, его силы.

Он был огромным, одет в черный английский костюм, тонкий черный галстук, синевато-серую рубашку, которая превращала его глаза в стальные лезвия. Тяжелое пальто было перекинуто через руку. Он, наверное, просто снял его. Я пыталась заставить свое сердце прекратить прыгать на подушке из моих легких, пока я не упала и не разбила голову, но это не помогло. Оно сделало самоубийственный прыжок в его направлении, посылая растекающееся тепло от кончиков пальцев до висков, заставляя мои колени ослабеть.

Глупое сердце-самоубийца.

— Эй. — Мой голос ослаб, поэтому я прочистила горло, когда он подошел. — Извини за это, — сказала я, что прозвучало более уверенно. Я указала большим пальцем за плечо. — Моя униформа в химчистке, а она нужна мне на завтра.

Он не останавливался до тех пор, пока не оказался практически надо мной, потом наклонился и оставил легкий поцелуй на моей щеке, одной рукой захватив мое предплечье, удерживая меня на месте. Это было отголоском того поцелуя, которым он одарил меня ранее на неделе, и снова меня атаковали его запах, близость и тепло.

Казалось, я могла бы упасть в обморок.

В очередной раз все закончилось прежде, чем я полностью осмыслила, что же произошло. Он сделал шаг назад, но не отпускал мою руку в течение двух секунд.

Как только его рука опустилась, его взгляд упал на мое лицо, потом опустился к моему застегнутому пальто. Потом переместился обратно к моим глазам. Они пронзили меня.

— Нет проблем, я только недавно пришел. Ты готова идти?

Я кивнула.

— Угу. — Хотя я не была готова, все мое мужество было до сих пор в шкафу с пальто Сэм.

Его губы медленно растянулись в улыбке, когда он смотрел на меня и надевал свое пальто.

Вмешалась Сэм:

— Ну, повеселитесь, сумасшедшие детишки. У нее нет комендантского часа, Мартин. Но было бы не плохо, если бы ты вернул ее в целости и сохранности, если ты уловил смысл.

Его глаза скользнули к Сэм, и выражение лица омрачилось.

— Пока, Сэм, — сказал он, потянувшись к входной двери, и придержал ее открытой для меня.

— До свидания, Мартин. — Она улыбнулась ему, как хищница.

Я была неправа.

Место, куда он меня привел, определенно требовало предварительного бронирования.

Несмотря на сомнительное начало вечера, когда мы добрались до его машины, все чувствовалось немного более естественней, легче. Он спрашивал меня о работе. Вместо разговора о группе или "Блюз Бин" я сказала ему, что я бы в свои двадцать забросила проекты венчурного капитала в пользу инвестиций больших денег в перспективные научные шкафчики.

Он рассмеялся, и напряжение почти исчезло.

По пути мы говорили о его Spotify[72]-плейлисте и о том, какие книги он прочитал. Его привлекательность и великолепие ощущались меньше, не как лазерный луч, направленный в мое сердце, а больше как: "Ох... посмотри, это Мартин". Я наполовину убедила себя, что могла все еще двигаться вперед с моим планом уладить все между нами.

Но теперь, когда мы достигли цели нашего путешествия, а ресторан был на самом деле очень шикарным, я ощутила повторный всплеск беспокойства. Я была уверена, что ужин стоил бы больше, чем половина моей зарплаты. Я не могла себе этого позволить, потому что просто потратила весь заработок на потрясающее платье, которое было на мне.

Я растеряно позволила Мартину снять мое пальто, пока мой взгляд скользил по обстановке. Здесь было уютно. Было видно около шести столиков, и все они были скрыты за личными ширмами. Освещение было тусклым, но не темным, уютным, но не расслабляющим. Все кричало об изящном будуаре: роскошные красные стены, темная мебель, тяжелые малиновые бархатные портьеры в полоску. Это было романтично.

Вычеркнете это.

Это не было романтично.

Это было сексуально.

И это выглядело очень эксклюзивно, словно тебе нужна была членская карточка, чтобы войти. Я сильно сглотнула, сжимая губы вместе и хватаясь за клатч.

Полностью поглощенная своим отчаянием, я предположила, исходя из очевидной чувственности ресторана, что Мартин привез меня сюда сегодня вечером с целью опробовать место, прежде чем он привез бы сюда ее. На прошлой неделе он сказал, что сегодня вечером собирался устроить эксперимент. Конечно же, он захотел проверить ресторан, прежде чем провести свое настоящее свидание.

Понурившись, я поняла, не было никакого способа, что я была бы в состоянии противостоять Мартину во время нашего ужина. Я не могла быть храброй в таком месте, особенно когда занимала место девушки, которую он надеялся завоевать. Мне вдруг захотелось, чтобы вместо этого места он повел меня в боулинг.

Поэтому, отвлеченная своим беспокойством, я почти не расслышала, как Мартин прошептал:

— Черт бы меня побрал...

Я обернулась, посмотрев на него, и обнаружила, что его глаза медленно двигались, ошеломленно окидывая взглядом мое платье сверху вниз или, вернее, мое тело в платье, и склонила голову на бок.

— Это значит, что ты удивлен, да?

— Иисус Христос, Кэйтлин. — Его глаза поднялись и вгляделись в мои, потом он наклонился вперед и прошептал мне на ухо: — Это платье выглядит так, словно ты голая под этим черным кружевом.

Я покачала головой и шепнула в ответ, желая оправдать себя:

— Все же я не голая. Это просто шелк телесного цвета. Вот, просунь палец в одно из отверстий.

— О, Господи, — простонал он и отклонился в сторону, покачивая головой и сжимая зубы, его глаза уперлись в пол, когда подошел метрдотель.

Я поморщилась, задумавшись, было ли мое платье непристойным. Я пыталась остановить румянец до его появления и сделала шаг назад, позволяя Мартину разобраться с мужчиной, пока я разбиралась со своим смущением. Я хотела переодеться, но теперь было слишком поздно.

Черт, я захотела остаться в шкафу.

Вскоре нас провели к очень приватному столику, полностью скрытому за несколькими хитро расставленными ширмами. Рука Мартина была на моей спине, и я чувствовала себя неуклюжей и неуверенной. Метрдотель подошел, чтобы отодвинуть для меня стул, но Мартин нахмурился, глядя на него, потом сверлил его взглядом, пока тот не отступил. Мартин сдвинулся, выдвигая для меня стул. Делая это, он выглядел свирепым и немного расстроенным.

Я поспешно заняла свое место, потом приняла предложенное меню, едва уделив внимание, когда метрдотель перечислял блюда от шеф-повара. Я была слишком занята, глядя на цены. Там ничего не было. Мой желудок опустился.

Потом мы остались наедине.

Я подняла глаза на Мартина и обнаружила, что он был сосредоточен на своем меню. Он нахмурился, его глаза метались по нему слишком быстро для того, чтобы читать.

— Ты расстроен? — спросила я, будучи не в состоянии остановить себя.

Он просто переместил взгляд ко мне, его челюсть сжалась.

Я продолжила, объясняя:

— Я честно думала, что платье было хорошим. Сэм сказала мне, что оно отличное. Ты же знаешь, я не так хорошо разбираюсь в платьях. Это четвертое, которое у меня было за всю мою жизнь. В первый раз, когда ты меня видел в платье, оно было позаимствовано и...

Подняв руку, Мартин отмахнулся от моих объяснений.

— Кэйтлин, это... это не из-за платья. В смысле, это из-за одежды, но не из-за платья. Все отлично. Ты выглядишь прекрасно.

Я улыбнулась уголком рта.

— Оно непристойное?

Он слегка улыбнулся, и улыбка эта была окрашена тенью сожаления.

— Нет. Оно замечательное. Извини, если заставил тебя чувствовать себя неловко. Я был просто... удивлен. Сегодня вечером ты выглядишь совсем по-другому. — Его глаза опустились вниз, потом взметнулись обратно вверх.

Я попыталась улыбнуться в ответ.

— Ты ожидал джинсы и футболку с концерта? Или мой смокинг?

Его полуулыбка превратилась в полноценную, хотя и была маленькой.

— Я надеялся на красные брюки.

Я с облегчением вздохнула и рассмеялась, чувствуя себя лучше, видя, что он был искренен и не расстроен.

Улыбка исчезла с его лица, когда я засмеялась, и он пристально посмотрел на меня. Я чувствовала, как моя улыбка уменьшалась, когда я посмотрела в ответ. Все звуки сменились хлынувшей кровью к моему сердцу.

Мартин открыл рот, чтобы сказать что-то, но потом появился официант и разрушил странный момент.

Наш официант повторил фирменное блюдо и спросил наш заказ из карты вин. Я дала понять, что водопроводная вода в моем стакане была вполне прекрасна. Мартин хмуро глянул на меня, потом заказал бутылку вина для стола. Это было слишком соответствующе и звучало очень дорого. Я была удивлена, когда у меня не проверили удостоверение личности.

Когда мужчина ушел, Мартин мгновение меня рассматривал, потом сказал:

— Сегодня вечером ужин за мной.

Я потягивала свою воду, когда он сделал это заявление, так что я быстро сглотнула и покачала головой.

— Нет. Категорически нет. Мы разделим его пополам.

— Я не спрашиваю, Паркер.

— Не будь глупцом. Мы др... друзья. Друзья разделяют счет. — Я запнулась на слове "друзья", потому что это ощущалось как обман. Я не хотела быть его другом. Я старалась не вздрогнуть от неприятной боли в груди, вызванной моей ложью.

Он фыркнул.

— Тогда кто не разделяет счет?

— Я не знаю. Все должны разделять счет. Я никогда не делала иначе.

— Даже на свиданиях? — Его тон был равнодушным, когда он задал вопрос, но я заметила, как его глаза немного сузились.

Я задумалась, как ответить, потому что у меня не было свиданий. Я не принимала во внимание свидания с моим парнем-геем в старшей школе, кроме того, Картер и я всегда разделяли счет.

Мартин и я никогда не ходили на свидание, а я отвергала все предложения от других с тех пор. Я думала о том, чтобы быть уклончивой и сказать: "Да, даже на свиданиях", потому что формально это не было ложью.

Но это было глупо и по-детски, а я не хотела играть в игры, даже если я провела десять минут, невольно подслушивая, прячась во встроенном шкафу моей квартиры, пока моя соседка закидывала его двадцатью неподходящими вопросами.

Огорченная этой мыслью, я призналась:

— Я никогда не была на свидании.

Он снова уставился на меня. Я посмотрела в ответ и одарила его напряженной улыбкой.

— Ты не?.. С тех пор как мы расстались?

Я покачала головой.

— Нет. Ни разу.

— Что насчет парня из твоей группы? Адама?

— Абрам. И нет. Мы не встречаемся. И не встречались.

Он задумчиво кивнул, поерзав на своем кресле.

— Думаю, он заинтересован в тебе.

Я пожала плечами, удивившись странному предчувствию о том, что собиралась сказать нечто настолько глупое в своем стремлении быть честной, но при этом не имела возможности остановить себя. Я все еще была в ловушке попутного ветра моих ранних вечерних бедствий.

Бедствия в паре с моими заброшенными планами противостояния означали, что нельзя было сказать наверняка, что же могло вырваться из моего рта.

— Ох? — сказала я, снова потянувшись за своей водой.

Я чувствовала приближение беды — это было подобно акуле в тисках... кружащей... кружащей.

— Да. Если ты подашь ему даже малейший знак, спорим, он пригласит тебя на свидание.

Я переставила свой стакан.

— Ну, я не хочу сейчас ни с кем встречаться.

— Почему нет?

О Господи, я собиралась сказать это. О Господи.

— Потому что я все еще влюблена в тебя.

Вот оно!

Время замедлилось, затем со скрипом остановилось.

Я удивила его.

Черт, я сама себя удивила.

Конечно, я хотела сказать ему, но не таким образом.

Не так.

Не. Так.

НЕ ТАК!!!

Тогда время внезапно качнулось, ускоряясь.

Его губы слегка раздвинулись, а глаза расширились, его взгляд устремился через мое плечо и вгляделся в экран позади меня. Я застала его совершенно врасплох. Я видела, что он был в шоке, потеряв дар речи от изумления.

Между тем я ощущала последствия, вручая ему свое сердце. Я думала, что была готова. Но это было не так. Я была совершенно точно и однозначно НЕ ГОТОВА!

Я сразу же ощутила себя помятой и грязной. Я испытывала раскаяние из-за моей честности и храбрости. Слова повисли там, как нижнее белье со следами грязи на бельевой веревке.

В этот момент вернулся официант и поинтересовался, готовы ли мы были заказывать. Мартин яростно заморгал, затем вернул свое внимание к мужчине, и я увидела, что он по большей части оправился. Он прочистил горло, прежде чем указать на меню, задавая вопрос.

Я смотрела на него, пока он заказывал закуски, мой желудок падал все ниже с каждым спокойным слогом из его уст. Тем часом единственное слово, вращавшееся вокруг моего мозга, было "бегство". Бегство. БЕГСТВО!

Мартин поднял глаза, встречаясь с моими, и в эту секунду я не могла прочитать ни одного из его мыслей — вероятно, потому что мои были в таком же смятении.

Официант повернулся, готовый спросить меня, чего бы я хотела. Вместо этого я резко встала, мой стул почти упал назад.

— Извини, — сказала я сначала Мартину, потом повернулась к официанту.

— Извините, где здесь дамская комната? — Мой голос был на тон выше, чем мне хотелось бы, но я не собиралась жаловаться, поскольку тот факт, что я вообще могла говорить, был чудом.

Официант вежливо улыбнулся и только закончил свои инструкции, как Мартин встал, привлекая мое внимание к себе.

Его глаза сузились, словно он подозревал нечестную игру, и сказал:

— Кэйтлин... — Его тон содержал предупреждение в паре с почти незаметным покачиванием головы.

Я одарила его натянутой улыбкой, не сохраняя зрительный контакт из-за... опустошения.

Я уклончиво кивнула, выскакивая из-за ширм.

— Я скоро вернусь.

Но это было ложью.

Не было никакого, черт возьми, шанса, что я вернулась бы обратно.

В эту минуту я вдруг с неумолимой силой поняла, что была права. Мы никогда не смогли бы быть просто друзьями с Мартином Сандеки. Я никогда не была бы в состоянии смотреть на него и не хотеть от него всего. Меня всегда тянуло бы к нему. Еще я знала, что простое нахождение рядом с Мартином не обязательно гарантировало мне счастье, я никогда не смогла бы быть счастлива, будучи только его другом.

Я была увлечена им, поэтому не могла быть самоотверженной, разумной или спокойной, в то время как он оставался совершенно невозмутимым.

Пробираясь через повороты и изгибы ширм, я почувствовала первое жжение слез позади глаз. Наконец, я добралась до передней части ресторана и сорвала свое пальто с вешалки у входной двери, потом выскочила из ресторана.

Мои ноги не болели, но это было временно, потому что мне пришлось бы идти, по крайней мере, четыре квартала, чтобы поймать такси.