Пленница генерала драконов (СИ)

2. В объятьях тьмы

Аурэлия.

Чуть не спотыкаюсь о кучу соломы. Обхожу её. Упираюсь спиной в стену.

Райгон останавливается в центре камеры. Замирает, уперев руки в бока. Окидывает взглядом стены и низкий потолок, затем роняет небрежно:

— И как? Обживаешься?

— Да, вполне, — пожимаю плечами. — Разве у меня есть выбор?

Усмехается. В полутьме камеры сверкают белизной его идеально ровные зубы.

— Как тебе сказать, — цедит недовольно. — Могла бы поужинать и вернуться в свою комнату. Так и быть, я бы сохранил её за тобой.

— Какая щедрость, — усмехаюсь в ответ, глядя на него исподлобья.

— Тебе больше по душе куча соломы?

— Мне по душе уехать отсюда и никогда больше тебя не видеть! — выплёвываю ему в лицо. Наслаждаюсь тем, как играют его желваки. — Что хочешь взамен?

— Ты никогда не уедешь, Аурэлия. — возражает ровным голосом.

— Почему? — выдыхаю тихо и делаю несколько шагов ему навстречу.

Замираю напротив, сжимаю кулачки, смотрю ему в глаза.

— Думаешь, твоему отцу понравилось бы то, что ты делаешь? За что ты меня так ненавидишь?

— Ненавижу? — усмехается дракон, глядя на меня сверху вниз, словно на букашку какую-то. — Не слишком ли много чести, человечка? Мне на тебя наплевать, по большому счёту. Но ты рабыня. И должна знать своё место.

— Я свободный человек, — возражаю упрямо.

— Ну, какой же ты свободный человек? — усмехается Райгон. — Взгляни на себя: ты за решёткой в подземелье, спишь на куче соломы, на руках рабские браслеты. Разве это свобода, м?

Пытается унизить меня, устрашить ещё больше. Прищуриваюсь хитро: а с какой стати он вообще здесь и тратит на меня своё драгоценное время?

— Что тебе нужно? — скрещиваю на груди руки.

Райгон смеряет меня надменным взглядом:

— Лорд Лингерли навестит нас на днях. Хочу, чтобы ты вела себя как обычно при отце.

Произносит всё это и застывает на месте, сверля меня взглядом.

— Ха! — выдыхаю я, не в силах сдержать усмешку.

Это всё объясняет!

Лорд Лингерли — давний друг старого лорда. Конечно, он будет задавать вопросы, когда не увидит меня. А Райгон слишком высокого мнения о себе любимом, чтобы опуститься до откровенной лжи.

Усмехаюсь и принимаюсь прохаживаться по камере. Со стороны кажется, что я просто хочу занять себя. На самом же деле мне жизненно необходимо отойти подальше, увеличить расстояние между нами, потому что мне вдруг становится нечем дышать от его подавляющей тьмы, которая словно сжирает меня.

— Ну, так что ты мне ответишь? — терпение не самая главная добродетель Райгона.

— А что я получу взамен? — спрашиваю, задрав подбородок и глядя на него в упор.

Расплавленный янтарь его глаз обдаёт льдом:

— А что ты хочешь… — оценивающе скользит по мне взглядом. Задерживается на уровне груди, но быстро возвращается обратно на уровень глаз, — получить?

Подхожу к нему вплотную. Из-за его высокого роста мне приходится задрать голову:

— Когда лорд Лингерли уедет, ты отпустишь меня.

Бесконечно долгие секунды мы просто молчим, глядя друг на друга. Лицо дракона непроницаемо. Вертикальный зрачок расширен из-за недостатка освещения в подземелье, и теперь его глаза кажутся чёрными.

— Нет, — отвечает Райгон.

Сцепливает руки за спиной и делает шаг в сторону.

— Но… почему? — выдыхаю я.

Заступаю ему дорогу, встаю на пути.

— Ты ненавидишь меня! — обвиняю его. — Один Драконий бог знает, почему! Почему?

Стоим друг против друга. Так близко и так далеко. Замечаю тонкий шрам у него на щеке, вспоминаю, как он его получил. В тот день в далёком детстве мы с ним сбежали на дикие болота в поисках сладкой ульдеи — сочной красной ягоды.

И на нас напали гаргульи. Огромные хищные птицы с человеческим лицом. Как сейчас помню — их красные глаза сверкали, от них разило гнилью и падалью, а острые когти жаждали рвать нас на куски.

В тот день Райгон впервые обернулся драконом. Чтобы нас защитить. И защитил. Вот только когти гаргулий оставили о себе напоминание на его лице и ещё… спускаюсь глазами к его груди, скрытой плотной тканью чёрного военного мундира.

Ведь было время, когда мы ладили. В какой момент всё сломалось?

— Почему? — подступаю к нему ещё ближе.

Веду рукой вверх по его груди, останавливаюсь напротив того места, где, как я помню, остался шрам от когтей гаргульи.

Райгон молчит. Застыл каменной глыбой. Его вертикальный зрачок смотрит на меня, не мигая. Краем глаза замечаю, как его ладонь скользит сверху вниз параллельно моему плечу, не касаясь его.

На мгновение мне кажется, что сейчас тот самый момент, когда можно вернуть утраченное, вспомнить, что нас объединяет на самом деле, ведь этих вещей немало!

Тону в его глазах. Меня утягивает, и я теряю связь с реальностью. Кто он сейчас — беспощадный чёрный дракон, генерал армии Императора, гроза всех соседних государств, или мальчишка, с которым мы вместе искали ягоды ульдеи?

И мне вдруг думается, что всё ещё можно исправить. Мы сможем, если захотим!

— Райгон, — шепчу его имя. — Зачем ты так? Ты мог бы быть мне… братом.

Его глаза вспыхивают ослепительным янтарём. Он грубо отталкивает меня прочь.

Ударяюсь спиной и затылком о железные прутья решётки. Потираю затылок, морщась от боли и со злостью смотрю на него.

— Никогда, — хрипит он, топя меня в потоках лютой ненависти, льющейся из его чёрных глаз. — Никогда я не был и не буду тебе братом. Ты явно не в себе, если думаешь, что жалкая человечка когда-нибудь сможет стоять рядом с драконом. Ты ничто, просто пыль у моих ног.

Он вдруг шагает ближе и сжимает мне щёки. Его стальной захват явно оставит синяки. Приближается и выдыхает презрительно мне в самые губы:

— Если бы не глупая блажь отца, что опрометчиво возвысил тебя до нас в глазах всего общества… Я бы давно отправил тебя на рудники. Гномы умеют сбивать спесь с таких, как ты, зарвавшихся людишек.

Пренебрежительно отбрасывает мою голову. Внутри меня поднимается ураган ярости:

— Так отправь! Отправь! — кричу на всё подземелье. — Отправь куда угодно! Лишь бы подальше от тебя!

Его красивое лицо перекашивает злой усмешкой:

— О, нет. Я предпочту лично наблюдать за тем, как зарвавшаяся избалованная человечка начнёт молить о миске супа и сапогах господина, которые она жаждет поцеловать.

— Тогда не трать своё время, Райгон, потому что этого не будет НИКОГДА! — шепчу с презрением и злостью. — Мне жаль тебя. Хорошо, что твой отец не видит, какое дно ты пробил своими словами.

— Ты знаешь условия, — глухо произносит он, глядя на стену позади меня. — Когда надумаешь — дай знать страже.

— Никогда! — выкрикиваю яростно и зло.

— Это мы ещё посмотрим.

Он резко разворачивается, взметая плащом, и выходит прочь. С привычным лязгом захлопывается решётка и наступает тишина.

Становится холодно. Зуб на зуб не попадает. Ложусь на солому, обхватываю себя руками за плечи и подтягиваю согнутые в коленях ноги к груди. Кажется, мне не хорошо. И даже крысы теперь не пугают.

Я проваливаюсь в тяжёлое забытьё.

Жарко. Во рту словно песка насыпали и горло нещадно дерёт.

Холодно. Как же холодно. Я словно в сугробе. Меня знобит. Не понимаю, кто я и где.

Раскалённого лба касается чья-то ладонь. Она кажется мне очень холодной. Хочу отвернуться. Хватит меня трогать ледышками! Но сил пошевелиться нет, изо рта вырывается сиплый стон.

— У неё жар! — слышу откуда-то издалека смутно знакомый женский голос, вот только понять, кому он принадлежит, не могу. — Надо перенести её наверх и вызвать лекаря!

— Нельзя! — возражает мужской скрипучий голос, — ты слышала, что сказал господин, мы не можем её выпускать.

— У неё сильная лихорадка! — стонет женщина. — Ты только потрогай её, потрогай, говорю тебе! Это не шутки!

— Всё равно! — упорствует мужской. — Без приказа я и пальцем не пошевелю, и тебе запрещаю!

— Господина нет! Кто тебе прикажет?

— Подождём, когда вернётся.

— А если будет слишком поздно?

— Значит, такова воля Драконьего бога.

Голоса стихают, а меня снова утягивает в ледяную прорубь. Зубы отбивают дробь, тело трясёт в ознобе. Слышу шуршание и мерзкий писк рядом с головой. А может, мне это лишь кажется.

Постепенно холод уходит, ему на смену приходит тепло и безразличие. Мне снится, что я лежу на спине на дне лодки, усыпанной цветами, и уплываю вдаль по извилистой тихой реке, туда, где, если верить легенде, на высокой горе стоит храм Драконьего Бога.

И больше нет ни холода, ни печали, ни горя, ни радости. Мягкий белый туман обволакивает, ласкает, дарит спокойствие. Сладко пахнет цветами. Совсем скоро я встречусь со старым лордом. И всё закончится…

Вздрагиваю, словно от падения. Взмахиваю руками. Мне снова холодно. И больно, и трудно вздохнуть. Меня сжимает и потряхивает.

Утыкаюсь носом во что-то твёрдое. Вдыхаю терпкий аромат чёрного перца и кедра, нагретого солнцем. Смутно знакомый запах. Запах детства, надёжности и спокойствия.

— Даже не думай, — низкий мужской голос с хрипотцей где-то на границе сознания. — Не думай, что можешь взять и уйти. Не уйдёшь, пока я не отпущу. А если уйдёшь — найду и верну обратно, где бы ни спряталась, хоть у самого Драконьего Бога, — утробное звериное рычание сменяется поглаживанием горячей рукой по влажным волосам. — Моя.

Не понимаю, кто я, что я, где я. Мечусь в бреду, когда о зубы ударяется что-то твёрдое, похожее на хрусталь.

— Пей! — приказ, которого не могу ослушаться.

С усилием делаю глоток. Язык обволакивает горячей вязкой жидкостью, а сразу после я проваливаюсь в манящую тьму.

Райгон.

Вместе с раскатами грома приземлился на крыше Драконьего утёса. Раздражённо одёрнул плащ, оглянулся на низкое небо, где в серых клубящихся тучах вспыхивали, одна за другой, жёлтые молнии.

Бледная луна быстро спряталась в облаках.

— Господин генерал! — очередная вспышка выхватила из темноты трясущегося от страха дворецкого.

Я хищно прищуриваюсь: что он здесь делает? Следит за мной?

— Господин генерал, там… — машет рукой, болван, суетливо переминается с ноги на ногу, оглядывается по сторонам, опасаясь удара молнии, — там…

Чувствую его страх. Подобострастный, заискивающий, противно-липкий. Невкусно.

— Быстрее, — цежу сквозь зубы, возвышаясь над слугой, недовольный тем, что вынужден ждать на ветру.

— Госпожа Аурэлия…

— Что с ней? — опасно прищуриваюсь.

— Кажется, ей нужен лекарь, я распоряжусь, если вы позволите…

Не слушаю его. Иду напролом, рискуя снести его со своего пути.

Жакар в последнюю секунду успевает шарахнуться в сторону.

Что-то лопочет мне вслед извиняющимся тоном. Не слушаю.

Через две перепрыгиваю ступени вниз, ведущие из самой высокой точки замка в самую нижнюю. Распахиваю железную дверь. В несколько шагов прохожу длинный коридор.

Замираю напротив знакомой камеры, где самолично оставил утром упрямую человечку абсолютно здоровой. И что вижу теперь? Полудохлую куклу на куче грязной соломы.

Проклятье.

— Аурэлия! — рычу угрожающе, поворачивая ключ в замке. — Это я! Пришёл, чтобы посадить тебя на цепь!

Никакой реакции. Похоже, и впрямь дело плохо.

Опускаюсь рядом с ней на колени, касаюсь плеча, убираю в стороны упавшие на её лицо волосы. Твою ж мать: отдёргиваю руку. Горячая, как сердце дракона!

Подхватываю её на руки. Кажется, она не весит ничего.

У входа в подземелье мнётся дворецкий:

— Пошли за лекарем! — рявкаю на него, и добавляю, когда он не слишком торопится. — Живо!

— Да, господин генерал, как прикажете, господин генерал, — частит и припускает вверх по лестнице.

Иду следом, прижимая к себе почти невесомое тело человечки.

Пытаюсь хоть как-то согреть её и не думать о том, как внутри расползается незнакомое мерзкое чувство. Страх.

Ни в одном, даже самом лютом пекле сражения я не чувствовал того, что сейчас.

Оно не утихает. Неумолимо растёт, подобно опасной заразе. Страх.

Невозможно чувствовать его, ощущать. Немыслимо.

Проще отдаться другому, более понятному.

Злость. Злость на неё, ту, что посмела сломать все планы. Опять.

Редкие слуги отскакивают прочь, и вжимаются в серые каменные стены. Свет факелов едва ли справляется с освещением мрачного коридора, но мне это и не нужно. Я знаю замок, как свои пять пальцев. И любую дверь найду с закрытыми глазами. Особенно — эту.

Надо успокоиться. Остыть. Убедить дракона внутри, что это мы контролируем ситуацию. Мы! А не она.

— Даже не думай, — рычу себе под нос, усмиряя внутреннего зверя. — Не думай, что можешь взять и уйти. Не уйдёшь, пока я не отпущу. А если уйдёшь — найду и верну обратно, где бы ни спряталась, хоть у самого Драконьего Бога.

Бесит! Бесит и злит, что человечка вдруг вздумала, что может что-то решать. Вот, как сейчас, взять и умереть. Убираю с её лица волосы.

— Моя, — рычу с ненавистью, глядя на её закрытые веки.

Распахиваю ногой дверь её спальни. Начищенные сапоги тонут в мягком ковре.

Осторожно опускаю её на кровать.

Зажигаю светильник, чей тусклый свет выхватывает из сумрака осунувшиеся щёки человечки. Лицо будто бледный пергамент.

Смотрю за окно, где разыгралась настоящая буря. Нечего и думать, что лекарь доберётся к нам прежде, чем она утихнет. Раньше утра нечего и ждать, и это в лучшем случае.

Скрестив руки на груди, смотрю на человечку, чьё дыхание слабеет. Дракон внутри острее чувствует приближающуюся смерть, но я и сам её вижу.

— Свобода так близко, Аурэлия, стоит только руку протянуть, — усмехаюсь устало. — Ты и правда думала, что получишь её, м? Не в этот раз.

Разминаю шею, закрываю глаза, отпускаю дракона, позволяя частичную трансформацию.

Острый, как бритва, драконий коготь, словно масло, режет запястье.

Равнодушно смотрю на выступившую полоску бордовой крови, на то, как она тонкой струйкой льётся в хрустальный бокал, стоящий рядом на столике.

Драконья кровь — мощнейший регенератор, способный исцелять и возвращать с изнанки жизни в самых безнадёжных случаях. Мало кто из драконов готов делиться ею добровольно в мире, где человеческая жизнь не стоит ничего.

Но с этой человечкой у меня свои счёты.

Перематываю запястье. Подношу прохладный гладкий хрусталь к её сухим потрескавшимся губам.

— Пей.

Аурэлия.

Пробуждение выходит резким. Я просто открываю глаза и поначалу не понимаю, что случилось.

Я в своей комнате, на мягкой кровати. Пушистый персиковый ковёр на полу и кремовые стены с рисунком из нежных розочек заливает жёлто-красный свет закатного солнца. В его лучах, падающих из приоткрытого окна, танцуют пылинки.

На мгновение мне кажется, что все события последних дней — лишь страшный сон, кошмар, который привиделся, пока я спала.

Но нет.

Опускаю глаза вниз на платье в пятнах. Лиловая шерсть помята, в каких-то потёках. Фууу что это? Принюхиваюсь. Впрочем, лучше не знать.

Сажусь на кровати. Спускаю вниз босые ноги. Коричневые туфельки со шнуровкой валяются рядом на ковре. Спрыгиваю вниз, подхожу к туалетному столику с зеркалом, подозрительно всматриваюсь в своё отражение.

Мда.

Лицо бледное и осунувшееся. Глаза огромные, волосы… Со вздохом приглаживаю спутанные светлые пряди, торчащие, будто солома, во все стороны.

На удивление, чувствую себя неплохо. Даже скорее хорошо.

Хмурюсь: как я здесь оказалась? Неужели, Жакар осмелился ослушаться Райгона?

Вспоминаю свой странный сон. Словно какой-то огромный чёрный зверь несёт меня куда-то и рычит «моя» в самое ухо. Приснится же такое! Встряхиваю нетерпеливо волосами.

Резко оборачиваюсь, услышав звук открываемой двери. Напрягаюсь, но в следующий миг радостно вскрикиваю:

— Фосия!

Кухарка вытирает полные руки о голубой клетчатый передник и беспокойно оглядывается, затем прикрывает за собой дверь.

— Деточка моя, как ты? — шепчет испуганно.

Вместо ответа подлетаю к ней, обнимаю, жадно втягиваю исходящий от неё запах ванили и сдобы. В ответ на это живот тянет от голода. Сглатываю слюну.

— Прекрасно! Только есть хочется, — отступаю назад. — Сейчас переоденусь, и приду к тебе на кухню! Признавайся, булочки пекла?

Хитро подмигиваю ей, улыбаюсь, но улыбка медленно сползает с лица, когда вижу её испуганный взгляд, полный сочувствия.

— Что? — спрашиваю подозрительно.

Фосия вздыхает. Уголки её пухлого рта опускаются вниз, отчётливо формируя морщинки вокруг подбородка.

— Сын покойного лорда, — снова вздыхает она.

— Райгон? — причём тут он. — Что он опять натворил?

— Приказывает тебе спуститься к ужину.

Приказывает.

Сжимаю кулаки, скриплю зубами и чувствую, как раздуваются от злости ноздри.

— Я хотела принести тебе еду наверх, — жалуется Фосия, — Аурэлия ещё слаба, говорю ему, а он как зыркнет на меня своими жуткими звериными глазами! Да как рявкнет! Сказал, ты должна быть внизу, когда прибудет лорд Лингерли. Сказал, тебе это вполне по силам, а остальное его не волнует.

Кто бы сомневался! Когда его вообще волновало что-то, кроме него самого? Вот и сейчас ему важно показать влиятельному другу семьи, что дома всё в порядке, что всё под контролем.

— Значит, лорда Лингерли ожидают сегодня? — прищуриваюсь задумчиво, ведя кончиком пальца вдоль нижней губы.

— Да, деточка.

— Мило, — улыбаюсь кончиками губ. — И как скоро?

— Да как тут угадаешь? — разводит руками кухарка. — Если ветер встречный, то к самому ужину, а если попутный, то может, и того раньше.

— До Красных скал путь неблизкий, — смотрю в окно на алый диск солнца, зависший над горами. — Но погода хорошая. Что ж, передай Райгону, что я спущусь.

— Позвать Санну? — уточняет кухарка, имея в виду горничную, которая частенько помогала мне с одеждой и сложными причёсками.

— Нет, не нужно, — качаю головой. — Я справлюсь.

Когда дверь за Фосией закрывается, я снова оборачиваюсь к зеркалу. Вместо того, чтобы расчесаться, взлохмачиваю волосы ещё больше. Сильнее сминаю лиловую шерсть.

В порядке ли я? Нет, лорд Лингерли, я не в порядке. Кажется, мне нужна ваша помощь!

Выжидаю достаточное время и выхожу из комнаты. Коридор тонет во мраке. На стенах горят факелы, выхватывая из темноты портреты предков Роквудов.

Замираю в начале лестницы. Прислушиваюсь.

По хорошему, мне бы не попадаться на глаза Райгону до приезда гостя, иначе, боюсь, он мигом разгадает мой коварный план.

Но солнце село. Лорд Лингерли должен быть уже здесь.

Ступая осторожно и тихо, крадусь на цыпочках вниз. В прихожей пусто, но это и неудивительно: драконы не люди, для них в замке отдельный вход. Не с земли, а с неба. Через Главную башню, и сразу вниз по лестнице в обеденный зал, или в зелёный, смотря чем решат заняться сначала: поесть или выкурить сигару, разыграв партию в карты.

Обеденный зал пуст: стол сервирован, но внутри никого. Хм, значит, идём в зелёный, который назван так по цвету обшивки стен и сукну, которым обтянуты игральные столы. Старый лорд любил проводить здесь время. А когда-то давным-давно, в далёком детстве мы втроём сражались здесь в карты: лорд Роквуд, я и Райгон.

Слева чуть приоткрытая дверь в кабинет старого лорда. Замираю на мгновение рядом с ней. Кажется, стоит толкнуть её — и увижу его, сидящего за рабочим столом из красного дерева, с газетой в руках, ласково смотрящего на меня поверх прозрачных стёкол очков.

Встряхиваю волосами, отгоняя болезненные воспоминания, от которых к горлу подступает ком. Решительно прохожу дальше по коридору. Распахиваю дверь в зелёный зал.

Останавливаюсь посередине небольшой ярко освещённой комнаты. Стул отодвинут. На столе небрежно разбросаны карты, но никого.

Пожимаю плечами. Резко разворачиваюсь, и едва не впечатываюсь в широкую грудь.

Сглатываю, уперевшись взглядом в серые пуговицы на чёрном военном мундире. Очень медленно поднимаю взгляд выше, на мощную шею, волевой подбородок с лёгкой небритостью, сурово сжатые губы, хищный прямой нос.

Вздрагиваю, натолкнувшись на тьму с янтарём в глазах чёрного дракона. Пытаюсь шагнуть назад, но в тот же миг на моём плече смыкается стальной капкан мужской руки.