Плейбой

Глава 5

Кэм

— Должна признаться, я поражена, — Лайла оглядывает кузов моего пикапа. — Я почти не помогала, а ты сделал все сам. Возможно, для тебя еще теплится надежда, Кэм-Кэм.

— Точно-точно, — глаза Линка сужаются, когда он смотрит на мой пикап. — Кто бы мог подумать, что у тебя такие золотые руки, Харди?

— С чем, по-вашему, я должен был появиться? Ни с чем? — я окидываю взглядом небольшую территорию вокруг пикапа, любуясь своим творением. — Отец помешан на Хэллоуине. Не мог же я его подвести, заявившись с пустым кузовом и жалким количеством конфет.

— Чувак, ты зануда, — ноет Броуди. — Никто даже не взглянул на мой.

Я хмурюсь, оглядывая его пикап.

— Да, мужик. Признаться, я не понимаю. Это просто очень, очень жутко.

Он подходит к передней части своего пикапа и берет маску. Нацепив ее, он раскидывает руки.

— Думаешь? А как насчет этого?

— Бог всемогущий, Броуди, — Лайла указывает на кузов пикапа. — Это детский праздник. Зачем украсил кузов в стиле «Пилы»? Ты напугаешь детей.

— И то верно, — я соглашаюсь с Лайлой. — Даже я знал, что не стоит делать что-то настолько экстремальное, хотя дети мне не очень-то нравятся.

— Я же говорил, что это перебор, — ворчит Линк. — Какой-нибудь ребенок, наверное, наложит в штаны, и нам с тренером хана.

— Откуда я мог знать? Сейчас Хэллоуин. Я думал, мы должны создавать соответствующую атмосферу, — Броуди указывает на мой пикап. — А потом Харди сделал такое. Ты пытаешься подлизаться к тренеру, чувак? И кем вообще вроде как должен быть?

— Моаной из Диснея, а я Мауи, — я гордо улыбаюсь, демонстрируя свой костюм. — И похоже, дети это обожают. Надеюсь, будет какая-нибудь чертова награда за лучшее оформление. Я обязательно ее получу.

— Мне кажется, «Холодное сердце» более популярно, но ладно, — ворчит Хенли, появляясь из ниоткуда. — У каждого свои вкусы.

— Ты всегда такая вдохновляющая и позитивная, — бормочу я. — Будто гребаный луч света.

Она делает вид, что заводит заводную игрушку у себя в руке, и появляется ее средний палец.

— Упс, — она пожимает плечами. — Как невежливо с моей стороны.

— Вы двое, хватит, — шипит Лайла. — У меня от вас голова болит.

Когда Хенли отворачивается, я оглядываюсь на те, кто пришел помочь с этим мероприятием. Я втайне надеюсь увидеть знакомое лицо Эддисон в толпе, хотя толком не знаю почему. Хотя шансы, что она здесь, невелики, если только ее тоже не вынудили помогать.

Прошла неделя, а я нигде не видел Эддисон. Она не заезжала на тренировку, чтобы навестить старика, и я не видел ее в спортзале или в кампусе. В этой девушке что-то есть. Она не похожа на остальных. Ей плевать, что получается так, будто она использует меня только ради секса. Мне это нравится. Но сейчас я хочу большего, чем просто секса. Неделя — это чертовски долго.

Я хочу узнать ее историю. Мне любопытно узнать о ней побольше. Но она холодна и замкнута и никогда не дает узнать много о себе, кроме того, что у нас был лучший секс в моей жизни. И все же хочу узнать больше. И повезло, что я довольно убедителен.

— Хорошо, все, — говорит координатор мероприятия. — Сейчас начнут приводить детей, — взглянув на Броуди, она указывает на его лицо. — Сними маску, придурок. Большинству детей меньше восьми лет. Ты хочешь напугать их?

Сняв маску, он смотрит на Линка.

— День дерьмовый, — он пожимает плечами. — Не будь занудой. Нам нужно раздать конфеты.

Буквально через несколько минут к нашим стоянкам один за другим подходят дети, и мероприятие проходит как в тумане. Да что там, я никогда в жизни не видел столько детей. Большинство из них ведут себя прилично. Немногие — как придурки. Один говорит, что Моана отстой. Я хочу ответить, чтобы он отвалил, но предполагаю, что это будет неуместно.

Очередь из детей начинает уменьшаться, когда внезапно самая милая девочка с кудрявыми волосами, одетая как принцесса, подходит к моему пикапу.

— Кошелек или жизнь, — улыбается она, и ее глаза расширяются.

Дети мне не очень интересны, но эта маленькая девочка похожа на чертового ангела.

— Мауи! Вау. Я обожаю Моану, — вздыхает она. — Но не так сильно, как «Холодное сердце».

Лайла хихикает.

— Здравствуй, королева Эльза. Ты самая милая девочка, которую я когда-либо видела.

— Королевы не милые. Они к-кра-си-вые, — поправляет она Лайлу. — Не путай.

— Айла, ты не можешь так убегать! — слышу я знакомый голос. — Здесь незнакомцы!

Когда знакомый голос хватает маленькую девочку за руку, ее глаза встречаются с моими и расширяются.

— Эддисон? — говорю я, переводя взгляд с девочки на нее.

Скорее всего, я похож на привидение.

— Она не Эддисон. Ее зовут Пвинцесса Анна, — ругает она. — Я Эльза, ее старшая сестра.

Я снова смотрю на нее, на моем лице написано недоумение.

— Ты… ты присматриваешь за ней? — улыбаюсь я. — Мне нравится твой костюм.

Она одета как принцесса, и, черт возьми, прекрасно выглядит, даже если присматривает за ребенком.

Она открывает рот, чтобы ответить, но прежде чем успевает заговорить, рядом с ней появляется тренер.

— Ого-го-го. Неплохо, Харди, — он кивает в сторону Броуди. — Намного лучше, чем то дерьмо.

Я пытаюсь засмеяться, все еще не понимая, почему Эддисон и ее отец с этой маленькой девочкой. То есть, пока маленькая девочка не берет тренера за руку.

— Деда, ну же! Мама сказала, что еще много! Она сказала, что есть даже Щенячий патруль!

Он улыбается ей.

— Хорошо, детка. Пойдем.

— Мама! — милая девочка подпрыгивает вверх и вниз, сжимая руку Эддисон. — Пойдем!

Она кивает, глаза смотрят куда угодно, только не на меня.

— Хорошо, любовь моя.

Посмотрев на меня, тренер коротко кивает, и я клянусь, что почти увидел улыбку.

— Увидимся на тренировке.

— Так точно, сэр, — говорю я, борясь с желанием посмотреть на Эддисон.

Когда они начинают уходить, Эддисон слегка оглядывается, наконец встречаясь со мной взглядом. Ее губы чуть приподнимаются, а затем она исчезает.

Меня сильно поражает то, что девушка, которую я не могу выбросить из головы, имеет ребенка. И я ни черта об этом не знал.

Эддисон

Ну… полагаю, все тайное становится явным — эта крошка появилась на свет из моей вагины. Теперь, когда Кэм знает об этом, я уж точно не буду беспокоиться о будущих связях. Меня это тоже вполне устраивает. Ведь даже сугубо сексуальные отношения со временем переходят границы. Ведь влюбляется неизбежно один из двоих.

Я не стыжусь того, что у меня есть дочь. Ни капельки. Айла — это то, чем я горжусь больше всего в жизни. Она делает меня лучше и, честно говоря, подарила смысл жизни. Я ни разу не упоминала о ней только потому, что его нет в моей жизни по-настоящему. Вернее, практически нет. Мы встречались дважды — и на этом все. Между нами нет никакой эмоциональной связи, и он не будет принимать участия в жизни моей дочери, поэтому я не считала нужным рассказывать ему свою историю. К тому же Айла для меня святое. Не нужно, чтобы кто-то осуждал меня за то, что я родила ее так рано.

Хорошо, что он узнал об этом сразу, а не позднее. Знаю, что теперь он вряд ли проявит интерес к дальнейшим встречам. Уверена, что студенты вряд ли обрадуются перспективе отношений с девушкой, у которой есть ребенок. После последней встречи я поняла, что он не против повторить, и хотя секс — это весело, Кэм, кажется, был заинтересован во мне больше, чем я в нем. Это сложно. А мне сложности ни к чему.

Я приседаю на корточки рядом с Айлой, как только мы заканчиваем проходить через ряд машин.

— Ну как тебе Хэллоуин, малышка?

Она хватает меня за щеки, прижимая свой нос к моему.

— Он… был… ИДЕАЛЬЕН! — визжит она, оглушая.

Я вздрагиваю, в ушах все еще звенит.

— Замечательно, милая. Я так рада! — я смотрю на папу. — Не могу поверить, что ты заставил команду сделать подобное для праздника. Ты никогда не говорил, что делал это раньше.

— Честно говоря, я и не думал, что они это сделают, — говорит он удивленно. — Черта с два я думал, что плейбой, Кэм Харди, появится здесь. Особенно с чертовой темой Моаны, одетым как Мауи, — хихикает он. — Кажется, я видел уже все.

— Ты только что сказал «плейбой», папа? — морщу я нос.

— Да, милая, — говорит он. — Плейбой. Я слышал, что так называют парней, которые много спят… — он машет рукой. — Ты поняла.

— Еще как, громко и ясно, — киваю я, поднимаясь на ноги. — У вас с мамой вечером вечеринка в честь Хэллоуина, да?

— Да, — ворчит он.

Я наклоняю голову, глядя на него с любопытством.

— Ты, типа… собираешься переодеться? То есть в костюм?

— Да! Да! — хихикает Айла. — Папа собирается быть ковбоем!

Его щеки краснеют, и он проводит рукой по лицу.

— Айла… это было нашим секретом.

— Папа, — говорю я, расширяя глаза, — какой у тебя костюм? Ты правда собираешься нарядиться ковбоем?

Он вздыхает, щеки темнеют еще больше.

— По-видимому, я должен быть Рипом. Знаешь… из «Йеллоустоуна». А мама…

— Бет? Бет Даттон? — я прикрываю рот рукой, сдерживая смех. — О боже. Нет. Просто… нет, папа.

— Поверь, я не хочу! Но она и выбора особо не оставила. Я бы лучше остался дома и посмотрел запись игры. Не говоря уже о том, что придется наряжаться чертовым ковбоем.

— Ну что ж, я полагаю, что после всего, что мама сделала для своей семьи, это всего лишь небольшая цена, которую ты должен заплатить. Даже несмотря на то, что сейчас я вся съежилась и молюсь, чтобы никто из моих знакомых тебя не увидел, — я похлопываю его по спине, пытаясь выпрямить лицо. — Я просто буду дома со всеми своими друзьями, — я смотрю на Айлу. — Дикая хэллоуинская ночь.

Когда мы прогуливаемся по общей территории, позволяя Айле заниматься всякой деятельностью, которую Университет Брукса предлагает для этого мероприятия, я бросаю взгляд через плечо и вижу, как Кэм разговаривает с какими-то парнями, лениво облокотившись о свой пикап. Костюма уже нет, и, хотя он ведет с ними беседу, глаза устремлены только на меня.

Он приятный парень. Но, полагаю, я больше не буду так часто на него смотреть.

Всему хорошему приходит конец. Каким

бы хорошим это ни казалось.

Кэм

Эддисон, тренер и крохотное создание между ними уходят. Всего несколько минут назад я с благоговением наблюдал, как она опустилась на колени, а затем ее дочь прижалась носом к лицу. У маленькой девочки такие же кудрявые светлые волосы, как у ее мамы. Я никогда в жизни не встречался с девушкой, у которой есть ребенок. По крайней мере, я так не думаю. Обычно это отталкивает. Но сегодня я не мог оторвать от них глаз. Взяв маму за руку, девочка посмотрела на нее и захихикала.

Это странно. Я никогда не любил детей. Они часто раздражают и слишком много болтают, чтобы их даже можно было назвать милыми. У них сопли в носу и еда на рубашке. Гадость. Но эта маленькая девочка? Она милая. А ее мать? Самая прекрасная девушка, что я когда-либо видел.

Сейчас меня должно было бы тошнить. Но этого не происходит.

Теперь все прояснилось — почему Эддисон говорила, что слишком занята. Или почему хотела только секса, без чувств. Она должна защищать не только себя, но и этого маленького человечка, которого явно обожает.

Улыбка, которую она подарила мне на прощание, была похожа на прощальную. Мол, было приятно познакомиться. Увидимся никогда. Она, вероятно, предположила, что это будет конец наших встреч, и ее это устраивало. Что ж, черт возьми, я еще не закончил.

— Эй, ублюдки, вы готовы сваливать? — Линк обнимает меня за плечи. — Мне надоело это дерьмо. Мне обязательно надо выпить.

— Да и мне. Все, чем все это время занимались, — так это обсирали мой костюм, — кивает Броуди, направляясь к грузовику. — Поехали.

— Ну что, вы боги этой вечеринки, — ухмыляюсь я, когда Линк отпускает меня.

— Черт возьми, да! Сегодня Хэллоуин. Здравствуйте, шлюховатые костюмы, — говорит Броуди, прежде чем открыть дверь. — Увидимся дома.

Когда мы все грузимся и уезжаем, я понимаю, что мне плевать на эту вечеринку. Я бы предпочел посидеть дома, если честно. Но будем честны, у меня нет особого выбора, кроме как пойти. Потому что если я этого не сделаю, товарищи по команде будут в ярости. Они ожидают, что я буду там, и даже если не хочу этого делать, я должен. Поэтому через несколько минут, когда я подъеду к своему дому и пройду в соседнюю квартиру на вечеринку, я нацеплю счастливое, беззаботное лицо. Кэм, которого знают друзья и товарищи по команде, не пропускает вечеринки.

И уж точно он не из тех, кто думает о какой-то девчонке с ребенком.

В доме орет музыка. Обычно мне нравится запах травы и алкоголя в воздухе, но не сейчас. Сегодня это вызывает только чертову головную боль. Звуки и запахи, которыми я обычно наслаждаюсь по выходным, теперь бесят, и я не знаю почему.

Как только я сажусь на диван, на мои колени присаживается девушка в костюме медсестры. Посидев там несколько минут, она хихикает, пока мы с товарищами по команде шутим, притворяясь, что она на самом деле что-то понимает, хотя уверен, что ей скучно до чертиков.

Она пьяна, медленно поднимает палец и проводит им по моей челюсти перед тем, как поцеловать в шею. Мне чертовски неловко, и я бы отдал все, чтобы сейчас не сидеть на этом диване. Но меньше всего я хочу обидеть ее. Она красивая. Не нужно, чтобы я отвергал ее и заставлял думать иначе.

— Давай уйдем отсюда, — говорит она, сцепив пальцы на моей шее. — Я слышала о тебе много хорошего.

Старый я уже был бы готов запрыгнуть на эту подножку, даже до того, как она успеет открыться и впустить пассажиров. Я бы воспользовался предложением раньше, чем она успела бы вынуть грудь из бюстгальтера. Но сейчас я просто хочу свалить отсюда на хрен. Прямо сейчас одна мысль об этом вызывает тошноту.

Я дарю ей лучшую беззаботную улыбку.

— Мне так жаль, красотка, но как бы заманчиво это ни звучало, мне действительно нужно бежать, — легонько похлопав по ноге, я поднимаю ее с себя, прежде чем усадить на другую сторону дивана и встать. — Приятного вечера. Береги себя.

Она смотрит на меня, сбитая с толку, но медленно кивает, чуть улыбаясь.

— Спасибо. Тебе тоже.

— Эй, ты куда? — кричит Линк, когда я иду на кухню.

— Отваливаю отсюда. Слишком устал, — лгу я.

— Может, взять тебе ходунки, старик? — ухмыляется Броуди. — Или кроссовки на липучках?

Я пожимаю плечами.

— Возможно. Но готов поспорить, что завтра утром я буду чувствовать себя лучше, чем кто-либо из вас, на утренней тренировке, а?

Улыбки у них на лицах пропадают, и они стонут.

— Приятного вам вечера, ребята, — я поднимаю руку. — Не делайте ничего такого, чего бы не сделал я.

— Нам повезло, этот список чертовски короткий, — ухмыляется Броуди. — Спокойной ночи, братан.

Когда иду на кухню, я вижу девушку, одетую как Дороти, которую сразу узнаю. Она была с Эддисон в тот вечер, когда мы впервые встретились. И нравится ей это или нет, я хочу выведать у нее побольше информации о цыпочке, которая в последнее время все чаще лезет мне в голову.

— Эй, ты же была с Эддисон на вечеринке некоторое время назад, не так ли? — спрашиваю я. — Она здесь?

— По иронии судьбы, у меня есть имя, Тесса, — резко говорит она, отпивая напиток. — И нет, она дома.

— С дочкой? — произношу я, не отводя взгляд.

— Ты знаешь об Айле? — ее брови сходятся вместе. — Она тебе рассказала?

— Айла, — мягко говорю я. — Да, я видел ее сегодня, она вместе с ней ходила на «сладости или гадости».

Сложил два и два.

— Понятно, — кивает она.

— Знаешь, Тесс, я бы с удовольствием наведался к ней в гости, — я включаю все свое обаяние. — Если бы только знал, где она живет.

— Фу, как по-сталкеровски, — хмурится она. — Это просто жутко.

— Не остается другого выбора, Тесс, — я прислоняюсь к арке. — Она крепкий орешек.

Она на мгновение смотрит на меня.

— Неужели у Кэма Харди, печально известного плейбоя Университета Брукса, появилась любовь? — она запрокидывает голову. — Тебе нравится моя подруга?

— С чего это я плейбой Брукса? Я единственный здесь, у кого есть член, и он им пользуется? Не думаю. Оглянись, Тесс — теперь, когда мы друзья, могу я называть тебя Тесс? В любом случае, многие из этих чуваков сегодня думают не той головой. Почему я единственный на кампусе, у кого такая отстойная репутация?

— Я задала тебе вопрос. Нравится тебе моя подруга?

— Возможно, — говорю я, пожимая плечами. — И что с того?

— Значит, я ошиблась, — вздыхает она. — Она не заинтересована, Кэм. Смирись уже.

— А что если мы позволим ей самой сделать такой выбор? — подмигиваю я. — Я чертовски неотразим, правда. Если бы мог наведаться к ней сегодня, это было бы хорошим началом, как думаешь?

— Чувак, она живет с родителями, и я не собираюсь давать тебе их адрес, — она делает еще один глоток напитка. — К тому же, ее папа, вероятно, подвесит тебя за яйца и заставит умолять о прощении, если там появишься.

— Весьма вероятно, — я съеживаюсь, прежде чем понимаю, что она только что дала всю необходимую информацию. — Было очень приятно познакомиться, Тесса. Передай за меня пару хороших слов подруге, а?

— Обязательно, — она закатывает глаза. — Никто не говорит Эддисон, как думать или что делать. Никто.

— Думаю, мне придется все делать самому, а? — я поворачиваюсь и ухожу, направляясь к входной двери.

Я уже знаю, где живет тренер. Мы проезжали мимо дома на днях, и Броуди показал его. Теперь остается только надеяться, что его нет.

Эддисон

Я заглядываю к Айле, которая мягко похрапывает, все еще в костюме Эльзы с «сладостей или гадостей». Когда она попросила поспать в нем, хотя бы на эту ночь, я не смогла отказать. Став матерью, я научилась уступать. Чем повредит сон в грязном, испачканном кексом платье? Он причинит гораздо меньше вреда, чем все те сладости, которые она съела.

Я прикрываю дверь и направляюсь в гостиную. После «сладостей или гадостей» мы зашли в несколько домов по соседству, а затем вернулись домой, посмотрели фильм, поели попкорна и слишком много вредной еды. Айла уснула, прежде чем я успела прочесть и четыре страницы книги, которую она выбрала.

Услышав стук в дверь, я чувствую, как встают дыбом волосы на затылке. Мамы и папы не будет дома еще очень долго. И я никого не жду. Плюс, сегодня Хэллоуин. Наверняка это серийный убийца с ножом и маской.

Схватив веник, я медленно иду к двери, заглядывая в боковое окно.

— Какого дьявола? — бормочу я, прежде чем распахнуть дверь. — Что, черт возьми, ты здесь делаешь, Кэм?

Его взгляд падает на веник в моей руке, и он усмехается.

— Что ты собиралась сделать, добить меня, если бы я был психом?

— Нет, — говорю я, выпячивая бедро. — Я бы ударила тебя промеж ног, а потом разбила голову.

— Господи, Эддисон, — бормочет он.

— Да. Впрочем, почему ты здесь? Пожалуйста, скажи, что ищешь моего отца.

Я жду его ответа. Надеясь как черт, что он подтвердит, что просто зашел, чтобы увидеть папу.

— Нет, я ищу тебя, — уверенно произносит он. — Значит… у тебя есть дочь?

Он не произносит это каким-либо конкретным образом. Не испытывает отвращения или удивления. Он просто… спрашивает.

— Да, есть. Какое тебе дело?

— Ну, я правда не знаю, — он сглатывает. — Сколько ей лет?

— Три.

— Ты ее родила…

— Когда училась в старшей школе. В семнадцать лет, если быть точной, — говорю я, обрывая его. — Ты здесь, чтобы осудить меня?

— Что? Нет. Ни хрена, нет.

— Тебя вообще здесь не должно быть. Тебе нужно уйти, — говорю я, начиная закрывать дверь.

Ударяя рукой по стеклу, он распахивает ее.

— Почему так, красавица? Черт возьми, еще совсем недавно ты, по сути, выследила меня, и я дал то, что тебе нужно, — его грудь поднимается и опускается, когда он смотрит на меня. — Ты жаждала чего-то помимо еды. И я был добычей. Теперь же говоришь уйти?

Я закатываю глаза.

— Пфф, пожалуйста. Ты не совсем беспомощный маленький грызун, — я качаю головой. — И насколько я помню, тоже этого хотел.

— Конечно, хотел, — прямо говорит он. — Я до сих пор этого хочу.

Его слова на мгновение ошеломляют, прежде чем я беру себя в руки, выталкивая мысли о нем, насилующем меня у этой двери, из своего грязного, развращенного мозга.

— Почему ты здесь, Кэм?

— Потому что хотел тебя увидеть, — произносит он. — И думаю, ты тоже хотела увидеть меня.

— Нет, — я качаю головой. — То, что мы делали, было просто развлечением, — я корчусь, вспоминая, как нам было жарко, прежде чем заставляю себя вернуться в реальность. — Но так не может продолжаться. И вот ты приходишь сюда? Это совсем не то, чего я хочу, Кэм, — я вздыхаю. — Уверена, под всеми этими связями на одну ночь, вечеринками и одноразовыми встречами ты хороший парень. Но у меня есть маленькая личность, которая зависит от меня. И забота о ней — главный приоритет. К сожалению, ты туда не вписываешься.

Я виновато улыбаюсь и начинаю закрывать дверь, но, прежде чем успеваю это сделать, его рот оказывается на моем, он заходит внутрь и прижимает меня к стене, одной рукой обхватывает щеку, а другой мягко касается шеи.

Он целует меня с такой страстью, что, отстранившись, оставляет без дыхания.

— Значит, говоришь, что не думаешь о моем члене внутри тебя, Эддисон? — шепчет он, губы легко касаются моих. — Не прокручиваешь в своей прекрасной головке вновь и вновь образ моего лица, зарытого между твоих бедер? Не помнишь, как кончила на мой язык?

— Я-я… — заикаюсь я, не зная, что ответить.

Конечно, помню. Как можно забыть?

— Вот и я так подумал, — говорит он с самодовольной улыбкой, читая мысли, прежде чем провести большим пальцем по моим губам. — Я знаю, что с того момента, как ты поднялась с колен и перестала сосать мой член, я только и думаю об этих губах, обвитых вокруг члена.

Я сглатываю, сжимаю бедра и делаю глубокий, дрожащий вдох, едва не теряя сознание…

Господи.

— Кэм, — шепчу я, — мой папа — твой тренер. У меня есть дочь. Честно говоря, это пустая трата времени для нас обоих.

— Но представь, как будет весело, — он поднимает мой подбородок вверх.

— У меня в жизни нет времени на развлечения. Я же говорила, — прошу я. — Почему ты просто не оставишь меня в покое?

— Мы найдем время, когда у тебя оно появится. Я могу дать то, что тебе нужно.

Я некоторое время смотрю на него. Самый красивый мужчина молит — умоляет — использовать его.

— Значит, говоришь, никаких чувств? Никаких свиданий? — мои глаза расширяются. — В общем… друзья с привилегиями?

— Если хочешь, чтобы я относился к тебе как к безличному сексуальному объекту, Эддисон, то я буду поступать именно так, — он смотрит на меня, глаза темнеют. — Я был бы польщен стать твоим другом с привилегиями.

Я закусываю губу. У меня не так много свободного времени, но всегда найдется час-два, когда мама настаивает, чтобы отвезти Айлу куда-нибудь. Или между занятиями, когда уже нахожусь в кампусе.

Мучительное чувство вины охватывает меня, проникая в каждую щель тела. Я слышу этот маленький голосик в голове, который говорит, что я мама, что у меня нет времени на себя.

Я отбрасываю это в сторону. Да, я мама. И чертовски хорошая мама. Но мама права; нормально иметь время для того, что нравится.

Хотя я не уверена, что мама имела в виду использование кого-то для секса. Но, эй, все, что снимает напряжение, правильно, верно?

— На моих условиях? — спрашиваю я, подняв бровь.

— До определенной степени, — он улыбается. — Но когда придет время трахать твое горячее тело, я буду решать, что хочу сделать, — он наклоняется, губы касаются моего уха. — Когда я скажу «сядь мне на лицо», ты должна сесть мне на лицо. И когда скажу «присаживайся», должна быть готова оседлать меня.

Мои щеки заливаются румянцем.

— Хорошо, — бормочу я, закусывая губу.

Его пальцы глубоко впиваются в мое бедро, рука проводит по талии, затем касается волос.

— Я уйду, красавица. Хотя это чертовски тяжело. Но должен. Знаешь, на всякий случай, если твой папа появится. Я бы хотел дожить до завтра, — он страстно целует меня, оставляя жажду большего.

— Скоро увидимся. Будь готова, — говорит он, отступая и поворачиваясь. — Счастливого Хэллоуина, Эддисон.

Я смотрю, как Кэм спускается с крыльца и направляется к пикапу. Закрыв дверь, я прислоняюсь к ней головой, зажмуриваясь от смятения.

На что я только что согласилась?

И как скрыть это от своей семьи?