По-прежнему люблю

13

Время приближалось к обеду, когда у них наконец появилась возможность поговорить. До этого свободной минутки не было — нужно было накормить Эдвина, дать ему лекарство, поговорить с Кортни, которая забежала узнать о самочувствии мальчика… Но вот сейчас ребенок снова уснул, и Мартин, сварив кофе, решительно привел Синди в гостиную. Он усадил ее в кресло и сел напротив.

Она осторожно глотнула горячий кофе и взглянула на него, ожидая вопросов.

— Так…

Мартин откинулся на спинку кресла, но выражение его лица было гораздо менее расслабленным, чем худощавая длинноногая фигура. Упрямо сжатые губы и сурово поблескивающие глаза предвещали, что разговор будет нелегким.

— Что это за история о разорванных фотографиях? Что происходило в вашем доме, Синди? Почему мой сын так боялся Теодора? — Его рот скривился в иронической усмешке. — При всех недостатках моего кузена я не мог предположить, что он склонен к вспышкам гнева.

— Он не был вспыльчив, Мартин. Все случилось из-за того, что он увидел в руках Эдвина статью с твоими фотографиями. Мальчик так увлеченно рассматривал их, так зачарованно смотрел на твои снимки, что это вывело Теодора из равновесия. Он схватил журнал и на глазах у Эдвина разорвал его на мелкие клочки. Он до безумия боялся, что его друзья и родители заметят сходство между Эдвином и тобой, Мартин, — тот же взгляд, те же манеры, любовь к фотографии и путешествиям, — и начнут сопоставлять факты. Тедди никогда прежде не обижал Эдвина, он ни разу не ударил его, но… — ее голос дрогнул, — но я стала бояться, что однажды он не сможет сдержаться. — Она вновь подняла глаза. — Приступы мрачного настроения все чаще одолевали Теодора. Я пыталась уговорить его показаться психиатру, но он пришел в ярость от этого предложения. Он очень изменился в последнее время, Мартин. Когда мы только поженились, он был совсем другим — таким нежным, заботливым… Он так верил в то, что у нас все получится…

Синди опустила глаза и печально покачала головой.

— Между нами не должно больше быть тайн, Синди, — сказал Мартин негромко, но твердо. — Я хочу, чтобы ты рассказала мне все. — Его взгляд был непреклонен. — Когда ты впервые заметила, что Теодор изменился? Когда я вернулся из Южной Америки?

Синди нервно вертела в руках чашку.

— Мне кажется, да, — нерешительно признала она. — Хотя ты пробыл дома очень недолго, встреча с тобой вывела Теодора из равновесия. И меня тоже. — Она провела языком по пересохшим губам. — Помнишь, Мартин, как ты поцеловал меня перед тем, как снова уехать? Ты был вне себя из-за того, что я так поспешно вышла замуж за твоего двоюродного брата. Видимо, ты хотел наказать меня за это, причинить мне боль. Ты поцеловал меня с беспощадностью, которой я никогда не замечала в тебе раньше, и сказал: «Вспоминай об этом, когда будешь лежать в постели с этим тюфяком!» Я ненавидела тебя в этот момент. Но я… Я действительно вспоминала. Я ничего не могла поделать с собой. Твой поцелуй только обострил чувства, которые я так упорно старалась забыть.

— Я сделал это намеренно, — хрипло сказал Мартин. — Я хотел, чтобы ты страдала так же, как я. Прости, Синди, если это усложнило твою жизнь с Теодором, — более мягко добавил он. — Ты все ему рассказала?

— Нет! — покачала головой Синди. — Он и без того ревновал меня к тебе. Но больше всего он боялся, что ты заметишь, что Эдвин разительно похож на тебя. Он начал думать, что другие тоже заметят сходство, догадаются обо всем и начнут сплетничать за его спиной. Он так боялся насмешек! — Она откинула назад волосы, бросила беглый взгляд в окно и, собравшись с духом, продолжила: — Все усугублялось тем, что у нас больше не было детей. Долгое время Теодор обвинял во всем меня, хотя врач заверил его, что я вполне здорова и могу родить еще ребенка.

Мартин пристально посмотрел на Синди.

— Ты что-то явно недоговариваешь. Теодор считал, что ты не хочешь иметь ребенка от него?

Синди отвела взгляд в сторону.

— Он готов был найти любую причину, лишь бы не признавать, что что-то не в порядке с ним самим. — Она вздохнула. — В конце концов, мне удалось уговорить его пройти обследование. Я убедила его, что причина может быть ничтожной и легко устранимой. Но анализы показали, что он неизлечимо бесплоден. Можешь вообразить, каким ударом это стало для него. Для нас обоих… — На лицо Синди набежала тень грустных воспоминаний. — Теодор так и не смог примириться с этим. Он боялся, что эта информация станет известна в нашем маленьком городке и все поймут, что Эдвин не его ребенок. Эта мысль сводила его с ума. Он становился все более угрюмым и раздражительным. Его состояние стало заметно уже не только мне, но и остальным. Казалось, его одолевают какие-то демоны — мучают, терзают, уродуют его характер. Я пыталась убедить его, что такое поведение может вызвать у людей подозрения, что никто ничего не узнает ни от меня, ни от нашего семейного врача — единственного постороннего человека, который знал правду. Но Теодор сказал…

— Что он сказал, Синди? — нетерпеливо подтолкнул ее Мартин, когда она замолчала.

Синди подавила дрожь.

— Он сказал: «Эдвин все равно узнает, когда вырастет! И этот чертов Мартин тоже!»

Она залпом допила кофе и подняла на Мартина потухшие глаза.

— Я так боялась, что когда-нибудь Теодор выплеснет свое раздражение на Эдвина. Его слепая ярость в тот день, когда он разорвал журнал с твоими фотографиями, потрясла меня. Мне стало казаться, что он способен полностью потерять контроль над собой. Я не хотела рисковать. И поэтому решила уйти от него. Другого выхода не было.

— Ты собиралась уйти из дома? — Мартин в изумлении уставился на нее. — Отказаться от семьи, от всего того, что ты так ценила в жизни? Воспитывать ребенка одна?

На лице Синди появилась горькая полуулыбка.

— Да, одно время я мечтала иметь свой дом и семью. Стабильную, обеспеченную жизнь. Корни. Но, как оказалось, все эти вещи почти ничего не значат, если ты живешь с человеком, который тебе не близок… Или чего-то боишься. После того случая с журналом я поняла, что главное для меня — это безопасность и здоровье моего сына. Я понимала, что это будет нелегко — уйти от мужа и начать новую жизнь с маленьким ребенком на руках. Это означало расставание с Дороти и Квентином… Они…

— Ты думаешь, они позволили бы тебе уйти из их жизни? — усмехнулся Мартин. — Ты стала им дочерью в тот самый день, когда впервые вошла в их дом!

Она сжалась, услышав презрение в его голосе.

— Теодор рано или поздно сказал бы им, из-за чего я ушла. Узнав, что Эдвин — не их внук, они вряд ли бы захотели поддерживать со мной связь. Они наверняка приняли бы сторону Теодора. Это ведь вполне естественно. Нет, я прекрасно понимала, что останусь с Эдвином одна. Все, что у меня было — это небольшой опыт работы в кулинарии и некоторая сумма, которую я смогла накопить, работая вместе с Дороти. Но я знала, что должна это сделать. Не только ради Эдвина, но и ради Теодора. Он был очень хорошим человеком…

— Бедная моя Синди!

Мартин наклонился вперед, взял у нее из рук пустую чашку из-под кофе и поставил на столик. Потом взял ладони Синди в свои.

— Теодор знал, что ты собираешься оставить его?

— Нет. Я все никак не могла найти подходящего случая, чтобы сказать ему об этом. Возможно, если бы я это сделала, он бы вышел из своего мрачного состояния. Он так боялся, что когда-нибудь ты снова вернешься, Мартин… Он чувствовал, что я все еще люблю тебя, хотя я всячески пыталась убедить его и себя тоже, что это не так.

— От любви до ненависти порой меньше шага, — усмехнулся Мартин. — Я тоже три года старался внушить себе, что ненавижу тебя.

— У тебя было достаточно причин для этого! — с горечью воскликнула Синди. А сейчас, когда он узнал, что она так долго скрывала от него сына, таких причин, видимо, стало еще больше. — Пять лет назад я была еще слишком глупа и неопытна. Ты покинул меня, а я, обнаружив, что беременна, растерялась. Мне казалось, что ты оставил меня навсегда. Я поверила Теодору, когда он сказал, что тебе наплевать на меня и на моего ребенка. Я вообразила, что он сможет сделать меня счастливой»… И жестоко ошиблась!

Синди опустила голову, и длинные густые пряди черных волос упали ей на лицо. Когда она подняла глаза, то увидела, что Мартин стоит перед ней на коленях. Он поднес к губам ее руки и поцеловал.

— Ты сделала все, что могла, Синди! Не кори себя за то, что случилось с Теодором. Он знал, на что он идет, когда женился на тебе и усыновил нашего ребенка. Он искренне любил тебя и был готов на все. В том, что его, в конце концов, охватило отчаяние, нет твоей вины. — Все еще стоя на коленях, он обнял ее за талию. — Хватит терзать себя прошлым, Синди. Теодора не вернуть. Несмотря на все его ошибки, он любил тебя. И я не думаю, что он мог бы причинить реальный вред Эдвину. Или кому-нибудь еще… кроме себя самого.

— Бедный Тедди, — прошептала Синди. Неожиданно страшная догадка поразила ее. — Мартин! А что, если он не случайно оступился на этой лестнице на заводе… что, если он сознательно бросился вниз, чтобы покончить со своими душевными муками! — Она задрожала. — Если бы я ушла от него раньше… если бы я не ждала удобного случая!..

— Ты не должна так думать, Синди! — горячо возразил Мартин. — Твой уход только усугубил бы его душевное состояние. Теодор всегда был таким слабохарактерным.

— Но, может быть, мой уход принес бы ему облегчение? Правда о рождении Эдвина перестала бы быть тайной, которую надо скрывать. Конечно, Теодор рассердился бы на меня, но со временем он, возможно, нашел бы другую женщину…

— Теодор? — ухмыльнулся Мартин. — Вряд ли. Он был без ума от тебя, Синди. Одержим тобою. Твой уход мог окончательно лишить его рассудка. — Немного помолчав, он добавил: — Я всегда знал о его чувствах к тебе, Синди, но по своей глупости не видел в нем соперника. Я не предполагал, что он может заинтересовать тебя в ином качестве, чем друг.

— Мартин, я никогда… — начала она, но он остановил ее, прижав палец к ее губам.

— Я все теперь понял, — сказал Мартин. — Я понял, почему ты вышла за него замуж. Ты думала о ребенке, которого носила под сердцем. И о том, чего тебе недоставало в детстве. Все логично, Синди, — добавил он с нежностью, от которой у нее сильнее забилось сердце. — Теперь мне все стало ясно. Забудь об этом. Все осталось позади. Ты должна теперь думать о будущем, любовь моя. Ради Эдвина. Ради себя самой. И ради меня тоже, черт возьми!

— О, Мартин! — Она протянула руку и нежно провела пальцами по его загорелой, обветренной щеке. — Ты хочешь сказать, что прощаешь меня за все, что я сделала?..

— Дорогая, — остановил ее он, — мне нечего прощать. И я не могу выразить словами, как я счастлив и горд, что Эдвин мой сын. Наш сын. С этого момента, моя драгоценная Синди, мы должны смотреть вперед, а не назад, понимаешь? Теперь мы будем вместе, ты, Эдвин и я. Я не хочу снова потерять тебя.

От волнения у Синди перехватило дыхание. Мартин поднялся с колен, взял ее за руку и торжественно произнес:

— Синди, милая моя, выходи за меня замуж. Конечно, я вряд ли стану идеальным мужем, но в моей любви к тебе ты можешь не сомневаться!

Она смотрела на него широко распахнутыми глазами.

— Ты серьезно хочешь жениться на мне, Мартин?

Недоверие и радость смешались в ее лице.

— Просто скажи, да или нет! — пробурчал он, отводя глаза в сторону.

— Да! — выпалила Синди.

Она не собиралась упускать такой шанс. Ни за что на свете.

Мартин сразу просиял.

— Тогда иди сюда! — Он снова опустился на колени и потянул ее за собой на ковер. — Теперь давай скрепим наш уговор поцелуем, — предложил он, заключая ее в объятия.

Синди с радостной готовностью подставила ему полуоткрытые губы. Прошло довольно много времени, прежде чем они снова смогли заговорить.

— Мартин… Мой милый искатель приключений… — Прижавшись щекой к его плечу, Синди решила затронуть более практический вопрос. — Если ты думаешь, что я начну теперь отговаривать тебя от твоих дальних поездок, то ошибаешься, — твердо сказала она. — Я понимаю, что значит для тебя работа… Свобода передвижения…

Поймав его взгляд, она увидела легкое смятение в его глазах.

— Синди, я действительно люблю свою работу. Мне нравится заниматься фотографией, я не стану отрицать этого. — В его голосе звучала теплая, бархатистая нежность. — Но те путешествия, которые я предпринимал в последние три года, были в значительной степени вызваны тем, что я хотел вытеснить из памяти тебя. Я был уверен, что потерял тебя навсегда. И мне было все равно, выживу я или погибну… — Он заглянул в бездонную глубину ее глаз и нежно погладил по щеке. — Если я и поеду куда-нибудь на другой континент, я подчеркиваю, если, то это будет не такое опасное и долгое путешествие, как раньше. Я не хочу подвергнуть себя ненужному риску или надолго оставлять вас с Эдвином. Но я не планирую покидать Австралию в обозримом будущем. Наша чудесная страна представляет неограниченные возможности для работы. Я хочу иметь свой дом… семью… Хочу обнимать по ночам любимую жену. И я должен помочь тебе вырастить крепкого, здорового ребенка.

Сердце Синди взмыло ввысь от счастья. Но при слове «здоровый» она тихо вскрикнула и подняла голову.

— Мне надо проверить, как там Эдвин.

— Можешь посмотреть, если хочешь, но я и так могу сказать тебе, что он все еще спит. Я слышу, как он сопит в своей комнате.

Синди прислушалась и с облегчением улыбнулась.

— Удивительно, как ты можешь слышать это, Мартин. Даже я с трудом уловила этот звук. Вот тебе еще одно подтверждение того, какая крепкая связь уже существует между вами. Эдвин очень любит тебя, Мартин. Он привязался к тебе быстрее, чем к кому-либо. И он уже очень давно проявлял постоянный интерес к тебе и. твоим фотографиям, — с волнением призналась она. — В этом Теодор был прав.

Она с облегчением почувствовала, что впервые за последние месяцы может говорить о муже без чувства боли и вины. Словно его душа наконец-то обрела покой.

— Синди… Я знаю, как тебе нравится этот дом, — сказал Мартин, откидывая волосы с ее лица. — Но я боюсь, что он будет тесноват для нас. Мне нужна большая студия и темная комната. И потом, нам потребуется больше спален, если мы хотим иметь еще детей.

Еще детей. Ее сердце гулко забилось при этих словах.

— Ты действительно хочешь, чтобы у нас были еще дети?

— Разумеется. А разве ты против?

— Конечно, нет. — Ее лицо просияло. — Но… Нам не надо торопиться с этим. После того, как ты закончишь очерк о Мельбурне, тебе предстоит работа над большой книгой об Австралии. Ты говорил, что это потребует значительного времени.

— Ах, это! — пренебрежительно махнул рукой Мартин. — Я могу начать эту работу позже. Я собираюсь делать книгу по частям, один город или штат за одну поездку, возвращаясь в перерывах домой. Пусть это займет больше времени, но я не хочу надолго оставлять вас. Но, прежде чем заняться этим, — он поцеловал ее в кончик носа, — я намерен подольше побыть здесь, с тобой и с нашим сыном. Я давно мечтал об этом, но хотел сначала разобраться в твоих чувствах ко мне.

Синди загадочно улыбнулась в ответ, сдерживая свое волнение.

— Но мы будем с тобой, Мартин. А ты будешь с нами. Мы поедем путешествовать по Австралии все вместе, — торжественно объявила она. — Возьмем напрокат большой жилой автофургон или просто палатку и будем странствовать, как цыгане. Мы объездим всю страну. Мы даже сможем работать вместе, если ты, конечно, позволишь мне помогать тебе.

Мартин в изумлении посмотрел на нее.

— Ты это серьезно? Ты готова сорваться с места и несколько месяцев кочевать по стране? Отказаться от спокойной, устроенной жизни, которая всегда была так важна для тебя? Неужели ты сама хочешь этого, Синди? — нахмурившись, спросил он. — Ты понимаешь, что это означает? Тебе придется на долгое время лишиться уютного дома. Бросить кулинарию и твою колонку в газете. Для меня это не важно — денег нам хватит, но если тебе это доставляет удовольствие…

— Знаешь, Мартин, я без всяких сожалений перестану выпекать торты на продажу, — сказала Синди. — А что касается колонки в газете, то это была временная работа, которую я выполняла вместо своей подруги, а она возвращается через две недели. И меня совершенно не пугают бытовые неудобства и возможные лишения. Я хочу путешествовать. Да и Эдвину не помешают новые впечатления. Главное, чтобы мы были вместе. Все трое. За прошедшие годы я поняла, что дом — это не только кирпичные стены и прочная крыша над головой. Дом там, где те, кого ты любишь. — Глядя на все еще ошеломленного Мартина, Синди лучезарно улыбнулась. — И не беспокойся по поводу прекращения моей так называемой карьеры, — беззаботно добавила она. — Я занималась этим только ради заработка. Мне гораздо больше нравится писать — стихи, рассказы для детей, очерки. Я надеюсь, что смогу заняться этим во время нашего путешествия. Возможно, потом мне удастся опубликовать что-нибудь.

— Боже… Так ты все уже обдумала? — с восхищением сказал Мартин.

Его глаза вспыхнули каким-то особенным блеском. Синди знала, что означает этот взгляд. Мартин, несомненно, понял, что она любит и принимает его таким, какой он есть.

— Ну, в таком случае, — прервал он ее мысли, — у меня есть лучшее предложение.

— Какое? — осторожно спросила Синди, вглядываясь в его лицо.

Догадки, одна за другой, замелькали у нее в голове. Может быть, он не хочет, чтобы она срывала с места Эдвина? Неужели он собирается отговорить ее от поездки? Он хочет быть независимым… Разумеется, ему нужна полная свобода в работе — такая, к которой он привык. Что ж, ей придется согласиться с этим. Она примет все, что скажет Мартин.

Когда он ответил, Синди не сразу поняла смысл его слов.

— Будь соавтором этой книги, Синди. Напиши текст к моим фотографиям. А если какие-то из сюжетов вдохновят тебя, сочини к ним стихи. Мы выпустим книгу как совместное произведение.

У нее перехватило дыхание от радости.

— Ты это серьезно?

Ее лицо светилось восторгом. Именно об этом она всегда мечтала — работать вместе с Мартином, вдвоем с ним писать статьи и книги. Делать все вместе… всегда.

— Разумеется. И не забывай о детских рассказах… Для них наступит время, когда мы вернемся домой и нарожаем кучу ребятишек. Я решил покончить со всеми этими дальними и опасными поездками на край света, — объявил он, нежно касаясь губами ее виска. — Мне надоело месяцами и годами быть вдали от дома, я устал от одиночества.

Синди смотрела на него пристальным недоумевающим взглядом. Ей было трудно поверить в то, что он сказал.

— Мартин, я не настаиваю… — начала она.

Он остановил ее поцелуем.

— Ты мне не веришь? Но это правда. Честно говоря, мне вполне хватило Амазонки. Все остальные путешествия были скорее вынужденными, — я просто пытался забыть тебя. А сейчас у меня есть шанс начать новую жизнь. И она будет лучше, счастливее и полнее, чем скитальческое существование, которое я вел в последние годы. — Он улыбнулся, глядя на нее сверху вниз. Его взгляд излучал нежность. — Кроме того, я сейчас слишком ценю свою жизнь и семью — тебя и Эдвина. С сегодняшнего дня мы будем делать вместе все, что сможем. Если мне придется уехать из дома больше, чем на неделю, я возьму вас с собой. Мы будем вместе проводить отпуска. А самое главное, мы будем вместе дома.

Синди все еще не могла поверить, что она слышит слова, о которых мечтала всю жизнь.

— Мартин, — выдохнула она, ласково отводя с его лба непослушную прядь темно-русых волос, — я никогда не думала, что буду так счастлива. Мне казалось, что я навсегда сломала свою жизнь. И жизнь Эдвина тоже.

Мартин коснулся ее губ легким поцелуем.

— Мы наверстаем упущенное, моя милая. Нам с тобой дарована вторая попытка! — Он резко отстранился, словно услышав что-то. — Эдвин проснулся. Я слышу, как он хнычет.

— Ты меня просто восхищаешь, Мартин! — воскликнула Синди, только сейчас услышав звуки из соседней комнаты. — Должно быть, эти годы игры со смертью развили у тебя потрясающее чутье. — Она наклонила к себе его голову и крепко поцеловала в губы. Потом поспешно поднялась на ноги и потянула его за собой. — Пойдем вместе посмотрим, как он. Если Эдвину лучше, может быть, мы расскажем ему, что дядя Мартин будет его новым папой? Он очень обрадуется, я уверена, — с радостной дрожью в голосе сказала она. — Ты не станешь возражать, если мы пока не откроем ему всей правды? Мне кажется, сейчас еще рановато объяснять ему, что…

— Слишком рано, — согласился Мартин. — Пусть он немного привыкнет ко мне, как к постоянному члену семьи, к новому папе. Потом, когда он повзрослеет, мы объясним ему, что я — его настоящий отец. Мы скажем ему об этом вместе.

Вместе. Это волшебное слово ласкало ей слух. Синди улыбнулась, глядя в его загорелое, огрубевшее от солнца и ветра лицо. Ее сердце рвалось куда-то ввысь от счастья.

Мартин крепко обнимал ее за талию, когда они вошли к Эдвину и объявили, что теперь они трое будут одной семьей. Что они собираются найти просторный новый дом с большим садом, где он сможет играть и где будет много комнат, потому что со временем у него появится братик или сестричка.

Не было ничего удивительного в том, что после этого Эдвин поправился в считанные дни.

Спустя полтора года у Эдвина родилась сестра, которую назвали Дороти. Синди и Мартин зачали ее во время своего путешествия по Австралии, и она появилась на свет спустя два месяца после их возвращения. Малышка унаследовала от отца ярко-синие глаза и темно-русые вьющиеся волосы.

А еще через три месяца на лужайке перед просторным домом в живописном пригороде Мельбурна состоялась презентация книги Мартина и Синди Мэрдоков «Пятый континент: земля и люди». Квентин сказал проникновенную речь, а его жена Дороти, в честь которой и была названа малышка, испекла огромный торт.

Гордый Эдвин Мэрдок без запинки прочел вслух одно из стихотворений своей матери, вошедшее в книгу.