Побеги любви

10

– Удалось.

– Я знаю, – бесстрастно сказала Ровена, отворачиваясь от окна. – Я смотрела, пока он не скрылся в лесу.

– У меня нехорошее предчувствие, – сказала Милдред, тяжко вздыхая. – Нам надо было подождать.

– Нет, Гилберт сказал, что не уедет отсюда, пока не будет уверен насчет ребенка. Его армия под Туресом, и там не ожидается в ближайшее время особых сражений. Сегодня первый день, когда он отлучился, и, возможно, последний. Как ты думаешь, часовой ничего не заметил?

– Он спит.

– Я все равно больше не смогла бы, даже если бы он оставался здесь. Я ведь сказала тебе вчера вечером. Больше не могу.

– Ах, моя детка, я знаю, это тяжело…

– Тяжело? – оборвала ее Ровена с жестким смешком. – Это дурно, очень дурно! И я больше не могу причинять зло одному, чтобы спасти другого. Я сделала это вначале, чтобы показать Гилберту, что подчиняюсь ему. Но потом… потом мне не надо было так поступать. Убедив Гилберта, что он не должен при этом присутствовать, я все же продолжала в точности выполнять все, что он приказал, хотя если бы я хоть на миг задумалась…

– Почему ты коришь себя? – спросила Милдред. – Ты даже не получила никакого удовольствия, а он получил, и не однажды.

– Нет, это невозможно. Как он мог получить удовольствие, когда так ненавидел меня? Милдред, он все время сопротивлялся. Ему было ненавистно то, что происходило между нами, ненавистна я. Ох, уж эти глаза! – Она поежилась. – Я не смогла бы больше. Я не смогла бы, даже если бы моя жизнь зависела от этого.

– Но если твой план не сработает?

– Должен. Гилберт не узнает, что он бежал. Он будет думать, что я все еще посещаю его по ночам. А когда я буду уверена в своей беременности, то скажу ему, что отослала мужика. Гилберт не посмеет меня наказать, потому что будет бояться за ребенка. И потом, для его планов не важно, останется ли тот человек в живых. Он сам сказал, что никто не поверит виллану, что это его ребенок.

– Я не уверена, что он виллан – с сомнением проговорила Милдред.

– Ты заметила его надменность, да?

– Он сказал, что с ним был оруженосец, которого убили.

– О, Боже, еще одна причина, из-за которой он должен ненавидеть меня. – Ровена вздохнула. – Так он из захудалых рыцарей. Думаешь, он скажет кому-нибудь, что с ним здесь приключилось?

– Нет, никогда, – уверенно ответила Милдред.

– Значит, мы можем не беспокоиться, что он поднимет шум – даже если будет ребенок. Но будет ребенок или нет, а Гилберту мы скажем, что все в порядке. Тогда он уедет на войну с этим проклятым Фулкхестом – может быть, они перебьют друг друга. И, как только он уедет, мы тут же бежим. Я привезла сюда все мои платья, очень дорогие. Город рядом, нам дадут приличную цену за них. Мы призовем своих вассалов, чтобы освободить мать из крепости Эмбрея, пока Гилберт под Туресом; а затем уедем во Францию, ко двору Генриха.

– Гилберт не обрадуется, потеряв Киркбург и тебя.

– Ты думаешь, меня это заботит? – ядовито сказала Ровена. – После всего, что он сотворил, меня меньше всего волнует его радость, в чем бы она не заключалась.

Гилберт только вернулся из города, где нанял еще троих всадников и четверых пехотинцев. Тут ему принесли сообщение, которое привело его в сильнейшую ярость. Ровена злорадствовала, видя все это со своего места, где занималась вышиванием.

Она спускалась в большой зал на несколько часов каждый день и могла, таким образом, сообщать всем, что лорду Годвину уже лучше, но он все еще очень слаб, чтобы покидать свою комнату. Гилберт рассудил, что так лучше. Когда придет время, он скажет, что у старого лорда был приступ и он умер.

Сейчас Ровена увидела, что Гилберт вне себя. Он побагровел, свирепо орал на всех, слуги его носились, как сумасшедшие. Первой мыслью ее было – кто-то обнаружил, что пленник бежал. Хотя вряд ли – Гилберт не поднимался в спальню.

Когда он заметил, что она сидит в зале, то постепенно взял себя в руки. Видно было, что он задумался, глядя на нее, и что-то просчитался про себя. Когда Гилберт подошел к ней, у Ровены перехватило дыхание от внезапного страха, что он опять будет принуждать ее к тому, чего сделать она уже не в состоянии. Однако услышанная новость была такова, что, не будь здесь рядом Гилберта, она бы рассмеялась.

– Не знаю как, но Фулкхест обнаружил, что я здесь, в Киркбурге, и движется сюда!

– Ты говорил, что он в Туресе.

– Он и был там. Но его предупредили о приближении моего войска, и он ушел оттуда еще до начала осады, чтобы собрать пополнение. И, должно быть, собрал, поскольку движется сюда с пятьюстами воинами.

– Но если он собрал новое войско, почему тогда не вернулся в Турес?

– Не говори глупостей, Ровена, – нетерпеливо осадил ее Гилберт. – Замок Турес был главной крепостью твоего отца. Ты знаешь, как надежно он защищен. Те люди Фулкхеста, что остались внутри него, могут выдержать многие недели осады. И, конечно, ему незачем ехать в Турес, если он уже разузнал, что я здесь не более чем с десятком воинов. Если он меня поймает, то будет диктовать такие условия, что мне придется распустит войско.

– Или он может убить тебя! – Ровена обрадовалась про себя, увидев, как он побледнел. – А ты уверен, что это он? – спросила она. – Ведь Турес в двух днях езды.

– Здесь невозможно ошибиться. Это его знамена, его герб. Проклятый красный огнедышащий дракон на черном поле. И он будет здесь меньше чем через час, так что я вынужден бежать.

– А я?

– Он возьмет эту крепость, буду я здесь или нет. Фулкхест узнал, что она моя, а он обещал захватывать все мои владения, после того как мы вторглись в его Дайвуд. Черт побери, никак он не успокоится, даже смерть моего отца ничего не изменила.

Ровена не понимала этих вещей. Но она не была испугана тем, что сюда идет лорд Фулкхест, или тем, что Гилберт оставляет ее здесь. Если это помешает Гилберту в его планах, она будет только рада.

– Ты договоришься с ним от себя, – продолжал Гилберт. – Он не причинит тебе вреда. В прошлом году, захватив леди Эванс, единственное, чего он требовал – дать вассальную клятву. Сделай то же самое, если он будет настаивать, поскольку это не имеет никакого значения. Я вернусь сюда с войском через три дня и выбью его отсюда. Это легче сделать здесь, чем под Туресом, потому что Киркбург легче окружить. И у меня сейчас достаточно людей, чтобы это сделать – в три раза больше, чем у него. Не бойся, Ровена, я возьму тебя обратно под опеку очень быстро.

Говоря это, он притянул ее к себе и поцеловал отнюдь не братским поцелуем. Она была в шоке и смятении. До сего самого момента она не догадывалась, что он желает ее.