Побеги любви

23

Разноречивые чувства охватили Уоррика. Он никак не мог понять, что с ним происходит. Одно желание сталкивалось с другим, и разобраться во всем этом невозможно. Несомненно одно – светловолосая ведьма дала ему почувствовать невероятное наслаждение. Впрочем, наверняка это наслаждение вызвано удовлетворенной местью. Никакая другая причина не могла породить столь безмерного удовольствия.

Но зачем же тогда он снова возжелал ее? Ведь первоначально в его план не входило даже дотрагиваться до нее после того, как он освободил ее от цепей. Конечно, он собирался подвергать ее всяческим унижениям и заставлять испытывать чувство стыда. И сейчас он вовсе не отказался от этих намерений. Но сегодня ночью он убедился, что ему и самому есть чего стыдиться: он не мог совладать со все растущей привязанностью к ней. Да, он вынудил девчонку умолять его взять ее, но ее возбуждение и восторг невольно передались и ему. В тот момент ему удалось совладать с собой, и, презрев ее чары, он оттолкнул девицу. Но все равно – он чувствовал, что она владеет его мыслями и заставляет трепетать его тело.

И эта неведомая прежде власть, которую Уоррик вдруг ощутил над собой, приводила его в бешенство. По сути, он оказался в том же положении, в каком находился, когда был закован в цепи и отдан на произвол ее тела. Как он сопротивлялся этой ночью собственному желанию привести ее к себе. И тем не менее не устоял. А значит, несмотря на то что она вновь унижена, в сущности проиграл он.

Уоррик склонился над Ровеной и стал внимательно изучать ее. Она прикидывалась спящей, явно стремясь избежать новых посягательств с его стороны. Он усмехнулся собственным мыслям. Вот уж не ожидал, что она будет вести себя столь забавно. Все ее претензии, попытки его отринуть ужасно его смешили. Большую часть времени она действительно его боялась, а иногда начинала всерьез сердиться. Уоррик с удивлением обнаружил, что ему куда больше по душе ее сердитость, чем страх, который почему-то вовсе его не возбуждал. И еще его забавляла ее манера нарываться. Провоцировать его ярость, что было и вовсе глупо с учетом ее положения. Сейчас вот он отплатил ей тем, что не стал раздеваться или раздевать ее, а просто закинул юбки. Да, в какой-то момент ей удалось разозлить его, и все же ее искренняя мольба о любовной ласке дала ему наслаждение и смягчила гнев.

Ее юбка все еще оставалась откинутой, и бедра были обнажены. Он положил ладонь на голую ягодицу и заметил, что она задержала дыхание, но так и не открыла глаза, продолжая прикидываться спящей. Еще одна маленькая уловка с ее стороны. Ну что ж, на этот раз он не станет ее дразнить.

Нет, он очень странно к ней относится: одновременно презирая ее за то, что она сделала с ним, и наслаждаясь обладанием ею. И откуда только берется это желание трогать, ласкать ее, когда он уже удовлетворил свою похоть?

Нахмурившись, он убрал свою руку, решив, что ее присутствие плохо на него воздействует. Впрочем, ситуацию можно исправить и быстро.

– Давай, уходи, девчонка, – сказал он. – Я попользовался тобою, но вовсе не желаю делить с прислугой постель. Отправляйся на свою подстилку, а я предпочитаю спать в одиночестве.

– Ваши слова переполняют меня восхищением, – съязвила она, тут же скатившись с кровати и быстро направившись к двери.

Меткость ее сарказма вновь разозлила его.

– Вспоминай о моей мягкой постельке, когда будешь лежать на своей жесткой подстилке, – крикнул он ей вдогонку.

Полуобернувшись, она одарила его обаятельнейшей улыбкой.

– Слава Богу, я уже забыла про вашу постель. Впрочем, я предпочла бы спать на камне, чем на ней.

– Кажется, ты только что, лежа на ней, молила меня овладеть тобою.

От этих слов она тут же покраснела до корней волос. Отлично. Это научит ее придерживать свой язычок. Но он тут же забыл о перепалке, когда заметил ее босые ноги.

– Ну-ка вернись, Ровена.

Ее лицо из красного стало белым.

– Почему ты забыла взять свою обувь? Я не собираюсь нести тебя назад в твою постель на руках.

– Забыла? Но я вовсе не намеревалась покидать ткацкую. Вы разбудили меня среди ночи и еще хотите, чтобы я была полностью одета?

– Ты не спала, когда я пришел. Ну, ладно. Теперь тебе придется спать здесь, пока утром я не распоряжусь принести твои туфли.

– Но со мною ничего не случится, я не простужусь.

– Ты что, собираешься препираться? – спросил он с угрозой в голосе.

– Нет, – еле слышно сказала она, низко опустив голову.

– Тогда иди сюда и ложись в постель.

Он не стал подгонять ее, молча наблюдая, как нехотя и еле двигаясь, она приближается к постели. Казалось, она испытывала его терпение. Во всяком случае, он был раздражен. Поэтому голосом, не терпящим возражений, добавил: «Ну-ка, сними рубашку. Тело наголо. Я не хочу путаться в твоем белье, когда засну».

В ответ она вздернула голову, всем своим видом показывая, что он не способен ее унизить. Одновременно она стремилась скрыть клокотавшее в ней бешенство. С холодной бесстрастностью девица сняла сорочку через голову и скинула ее на пол. Эта претензия на вызов показалась ему очень забавной, но одновременно его неприятно поразило, что от соприкосновения с жесткой шерстью вся ее кожа покраснела.

Проклятая нежная кожа. Он и так сделал ей поблажку, разрешив в эту ночь разделить с ним постель во имя ее здоровья (и здоровья ребенка, конечно). А теперь он почувствовал потребность сделать еще одну.

Все это, конечно, снижало качество мести. И тем не менее, он решил утром сказать Энид, чтобы она принесла Ровене ее собственное тонкое белье и даже рубашку. Но уж это точно последняя поблажка, на которую он пойдет по отношению к ней. А то чего доброго девчонка зазнается и решит, что его неприязнь и гнев – вещи несерьезные. Нет, нельзя допустить, чтобы она зазналась, подумал он и, окинув бесстыдным взглядом ее нагое тело, сказал:

– Мне очень приятно учить тебя сознанию своего места.

– Разумеется, оно находится у ваших ног, – парировала она.

С жестокой улыбкой он небрежно бросил:

– Если я того пожелаю. А теперь забирайся под одеяло, и чтобы ни одного слова от тебя за всю ночь я больше не слышал.

На самом деле ему нестерпимо было смотреть на это восхитительное тело, которое она даже не пыталась прикрыть от его взгляда. Она послушно выполняла его приказ. Но, когда он, загасив свечу, тоже лег под одеяло и удобно раскинулся, прижавшись к ней, девушка вдруг закричала:

– Не могу больше переносить ваших прикосновений! Я сойду с ума!

У него возникло желание опровергнуть ее слова, но вместо этого он сказал:

– Лежи тихо, я слишком устал, чтобы вновь заставлять тебя просить меня о любви. – И наперекор ей обнял ее живот рукой и прижал спиной к себе.

– Я никогда не засну в таком положении, – простонала она.

– Лучше подумай о том, чтобы я заснул, а то, несмотря на всю свою усталость, я еще способен на многое. – При этих его словах девица затихла так, что даже дыхание стало еле слышно. Он засмеялся и прижал ее еще крепче. – Если я вновь тебя захочу, то не помогут никакие дурацкие уловки, так что засыпай быстрее, а то я могу передумать.

Она глубоко вздохнула и не сказала больше ни слова. Уоррика тоже сморила усталость, но, засыпая, он чувствовал приятное тепло ее тела. И опять к нему пришла раздражающая мысль, что он может быстро привыкнуть к этому теплу.