Побеги любви

30

Уоррик был еще там. Когда Ровена проснулась на следующее утро, он лежал с ней рядом в своей широкой кровати, хотя и не спал. У нее появилось чувство, что он наблюдал уже некоторое время за ней, пока она спала, и это смутило ее. Уоррик выглядел слишком серьезным.

– Вы должны были разбудить меня, мой господин, и послать меня выполнять мои обязанности.

– Я должен? Почему, когда одна из твоих обязанностей по твоему собственному выбору – находиться именно здесь, где ты и находишься.

Румянец разлился по ее щекам.

– Значит ли это, что я могу переложить на кого-нибудь другие свои обязанности?

– А, – сказал он, как будто внезапно поняв. – Теперь мы имеем мотив, по которому ты предпочла мою кровать.

– Нет – работа, которую я выполняю ежедневно, пока не утомляет меня.

– Пока? – Он нахмурился, взгляд его переместился на ее живот и стал ледяным. И все же голос его продолжал оставаться мягким. – Понятно. Ты еще раз доказала свою непроходимую тупость, напомнив, что носишь моего ребенка, которого украла. Однако теперь ясно, что это другая причина, которая объясняет твою внезапную страсть ко мне, не так ли? Или ты будешь говорить, что у тебя не было и мысли договориться со мной насчет бэби?

– Я бы хотела этого. Не буду отрицать.

– Настолько, чтобы раздвигать свои ноги передо мной каждый раз, когда я скажу?

Как она могла забыть о его жестокости и как ненавидела ее, ведь именно ей Ровена и пыталась положить конец. Очевидно, то, что произошло с ними ночью, не изменило его. Он ведь не поверил, что она действительно хочет его – и это то, из-за чего он пытает ее сейчас. И у нее нет никаких средств его убедить.

Внезапно она рассердилась – так полностью проиграть. Почему этот человек не может просто принять то, что ему предлагают? Зачем он ищет скрытые мотивы?

И его проклятые вопросы – ладно, она достаточно сердита, чтобы просто раздвинуть ноги широко на кровати, достаточно широко, чтобы он увидел.

– Тогда иди, сэр Дракон, и обожги меня своим огнем.

Его чело потемнело.

– Я хочу знать причину, и я хочу знать ее сейчас.

Она заговорила горячо, глядя прямо на него.

– Вы жестокий и мстительный, но все же, когда прикасаетесь ко мне, то всегда нежно.

Она изумилась тому, что нашла наконец нужные слова, и, немного сбавив тон, добавила в него нотку нерешительности.

– Мне не хотелось в этом признаваться самой себе, тем более вам, но получается, что я – я безумно жажду ваших прикосновений.

Боже милостивый, она научилась хорошо врать. И выражение его лица изменилось. Она могла бы сказать, что он хочет верить ей, и это – это вызвало у нее ощущение кома в горле.

– Если ты так жаждешь меня, то могла бы не ждать так долго, чтобы соблазнить меня и получить удовольствие. Или я должен обучать тебя работе проститутки?

Оскорбление не задело ее, потому что она приняла эту речь за то, чем она, в сущности, и являлась, – попыткой противостоять соблазну поверить ее словам. Или он думает, что ни одна женщина не может желать его без скрытого мотива? Ровена припомнила слова Эммы, что все женщины удивляются, почему она не боится его. И Милдред сказала, что половину своей жизни он был этим жестоким, мстительным человеком, какой сейчас. Значит, все, что он ожидает, – страх? И как же женщина может его действительно захотеть, если она боится?

Она удивилась на мгновение, почему сама больше не чувствовала страха перед ним, затем положила руку на его грудь, подталкивая его.

– Возможно, вы будете меня учить, мой господин Уоррик, – нежно сказала она, наклоняясь к нему. – У меня пока мало навыков в этом, но все же я уверена, что могу продвинуться.

Ровена высунула руку из-под одеяла, и, к ее изумлению, он не был против их сближения. Так же как и она. Она думала, ей будет трудно ласкать его. Однако оказалось легко, слишком легко – ей нравилось это.

И ему нравилось. Он закрыл глаза. Его дыхание участилось. И не прошло и нескольких мгновений, как она была опрокинута на спину, его губы нашли ее, и его руки отвечали ей теми же ласками в благодарность за то возбуждение, которое она приносила ему.

Но прежде чем он дошел до того, чего Ровена безуспешно ждала, в комнату, без предупреждения, как обычно, вошел Бернард. Бедный мальчик был смущен до крайности, но, когда он заметил, что Уоррик не обращает на него внимания, то, надо отдать ему должное, попытался тихо удалиться. Однако Уоррик был слишком военным человеком, принимающим быстрые решения, чтобы не выслушать, о чем ему хотят сообщить.

Он поднял голову и пробурчал:

– Что?

И Бернард мог только пролепетать:

– Отец… здесь… с невестой.

Ровена выслушала сообщение, но не могла разобраться. Поскольку отец Уоррика умер, то имел ли в виду оруженосец своего отца или кого еще. Но слово «невеста» ей не понравилось.

Для Уоррика, однако, это сообщение не было загадкой.

– Они только приближаются к Фулкхесту или уже приехали?

Спокойный тон вопроса дал мальчику прийти в себя.

– Они в зале, милорд, и желают вас видеть. Сказать им…

– Не надо. Я выйду сейчас поздороваться с ними.

Ровена поняла по его ответу, что Уоррик не докончит с ней того, чего начал, и ее тело застонало от возмущения. Однако на лице ее не отразилось ничего, когда Уоррик вновь обернулся к ней. Зато его лицо выражало расстройство, сожаление, огорчение.

– Неудобно заставлять ждать лорда Рейнарда. – Он вздохнул и перелез через нее.

Она только спросила:

– Лорд Рейнард – это отец невесты?

– Будущей.

Так вот; ее худшие опасения подтвердились. Теперь исчезла возможность для нее смягчить этого человека. Прибыла невеста. И вскоре его жена будет делить с ним постель. Что он будет делать тогда со своей пленницей? Поместит обратно в темницу? Заставит ее прислуживать ему и его жене?

– Значит, нашлась ваша невеста, – проговорила она безразличным тоном, наблюдая, как он впопыхах вытаскивает из ящика свои одежды, наверное ищет что-либо нарядное для своей драгоценной леди Изабеллы.

– По крайней мере это преступление больше не будет мне приписываться.

Он бросил на нее быстрый взгляд.

– Не считай, что ты оправдана, пока я не выясню, почему именно она потерялась.

Ровена не ответила. Ей все равно, что скажет леди Изабелла; она только понимала, что ей хотелось, чтобы невеста не находилась. Это был всеразрушающий поворот событий, на который она не могла никак повлиять.

Уоррик не обращает на нее теперь внимания. Его мысли заняты гостями. Ровена не могла не обращать внимания на него, хотя ее мысли были тоже заняты гостями.

Однако, несмотря на то что голова ее была занята беспокойством по поводу того, как это новая ситуация скажется на ее положении, глаза ее не отрывались от Уоррика в его восхитительной наготе. Широкие мускулистые плечи, бугры мускулов на руках, выступающие и перекатывающиеся при каждом его движении мускулы на груди и животе. Сила и мощь в каждой линии, и… красота. Да, она не могла отрицать этого, как не могла отрицать и захлестывающего желания прижаться к прекрасному телу.

Уоррик обернулся, прежде чем начать одеваться, и она увидела, что то же самое желание испытывает сейчас и он.

Он подошел к кровати и, не говоря ни слова, обнял ее за шею и притянул к своим губам. Ее немного отпустило, но прежде чем она даже успела обнять его в ответ, он отошел опять. Лицо его выражало одновременно смесь желания и гнева; гнева, наверное, потому, что она соблазняет его и отрывает от дражайшей Изабеллы. Очевидно, соблазн все же недостаточный.

Но в этом она была не совсем права.

– Оставайся здесь, как есть, – приказал он резко. – Я вернусь раньше, чем угаснет огонь в твоих сапфировых глазах, мы посмотрим, как ты выполнишь то, что они обещают.

Он не увидел, как она вспыхнула, поскольку отвернулся и стал поспешно одеваться. Она не предполагала, что ее чувства можно так же легко прочитать, как и его, но, очевидно, что сейчас не смогла их скрыть. Это заставило ее почувствовать себя более уязвимой, чем когда-либо раньше с Уорриком. Одно дело признаться себе, что она может хотеть его, хочет его прямо сейчас. И совсем другое, когда он сам видит это и ей не надо врать ему. Врать? Возможно, вначале, когда она сдерживала свои чувства, какие-то ее слова и были враньем, но сейчас все не так.

Он быстро вышел из комнаты, не взглянув на нее больше. Мельком она отметила, что он натянул на себя что попало, не заботясь о том, чтобы произвести впечатление на долгожданную невесту. По правде говоря, подумала она с удовольствием, он выглядел совершенным неряхой и невежей и из-за рассерженного состояния, в котором был, обычная хмурая складка на лбу была, как всегда, на месте. Ему повезет, если невеста, взглянув на него, не разрыдается.

Эта мысль заставила Ровену улыбнуться, но только на мгновение. Затем ее обеспокоенность снова вернулась. Неважно, как Изабелла отреагирует на Уоррика, она все равно будет его женой. Слезы невесты – последняя вещь, которая может повлиять на заключение брака, значит, оно должно произойти, а это подразумевает, что положение Ровены должно измениться, и, как ни посмотреть, жребий не улучшится.

Она может по-прежнему возбуждать желание у Уоррика, однако у него теперь будет жена, чтобы удовлетворить его, и на долю Ровены останутся мелкая месть и жестокость с его стороны.

Без близкого контакта, к которому это желание приводит, у нее нет шансов изменить его обращение с ней. Конечно, он будет становиться хуже.

Он приказал ей оставаться в постели, но Ровена не могла. Она поднялась, быстро начала ходить из угла в угол, ожидая его возвращения, потом оделась. И какие бы желания он ни оживил своими последними словами, они уже остыли.

В конце концов она присела у окна в мучительном беспокойстве. Вскоре она пришла к заключительному решению, что надо бежать – возможно, как раз в неразберихе во время свадьбы Уоррика.

Уоррик вернулся без предупреждения, и не один. Женщина, которая следовала за ним, была высокого роста, в очень богато украшенном наряде – и ужасно бледна. В ее бледности чувствовалась какая-то неуловимая красота, при ее черных волосах и темно-зеленых глазах. Она была в крайне возбужденном нервном состоянии.

Ровена глядела на них, широко раскрыв глаза. Она не могла понять, зачем Уоррик привел сюда эту женщину. Сюда, где, если бы Ровена последовала его приказу, еще лежала бы в его постели. Мог ли он забыть об этом? Нет, он посмотрел сначала на кровать и, когда обнаружил, что она пуста, обшарил глазами комнату, пока не заметил Ровену в амбразуре у окна…

Она сразу же поняла, что он чего-то хочет от нее. Она почувствовала это так же, как раньше, когда он был прикован к кровати, и у нее было ощущение, что она может читать его мысли.

Но сейчас она не могла понять, чего ему нужно от нее, пока не услышала, что говорит тем временем Изабелла.

Эта дама нервничала не без оснований. То, что она рассказывала Уоррику, повернувшемуся к ней спиной, было объяснением, почему она не любит его. И теперь Ровена догадалась точно, чего он от нее хотел. Он хотел показать Изабелле – то, что она говорит, не задевает его, но просто сказать это было недостаточно. Ровена не знала, говорила ли в нем только одна гордость или он хотел также умерить немного тревогу дамы. В любом случае, он, очевидно, надеялся, что если бы Ровена оказалась там, где он ее оставил, то эта ситуация прояснила все яснее, чем слово.

Она не очень была уверена в том, что хочет помочь ему в данной ситуации, да и каким собственно образом, но она вышла из ниши у окна, чтобы женщина могла ее заметить. Этого, к сожалению, оказалось недостаточно, Изабелла была слишком глубоко поглощена своими излияниями, чтобы обращать внимание на присутствие служанки. Она горячо убеждала Уоррика выслушать ее, но он не оборачивался к ней и вместо этого продолжал наблюдать за Ровеной.

Ровена приблизилась к ним, но остановилась перед Уорриком, говоря ему глазами, что он может использовать ее присутствие по своему усмотрению. Тогда он повернулся к Изабелле, оставив Ровену позади и протянув к ней руку. Когда она взяла ее, Уоррик привлек Ровену к себе, так что она оказалась вплотную у него за спиной. То, что могла наблюдать Изабелла, если бы обратила на это внимание, была Ровена, частично скрытая за спиной Уоррика, который стремился прижать ее к себе, якобы не привлекая к ней внимания.

Возможно, это оказалось слишком тонко для Изабеллы, потому что она даже не остановилась, продолжая объяснять, как она и кто-то по имени Майлс Фергант любили друг друга с детства. Ровену она не замечала. Возможно, лучше просто забраться опять в постель к Уоррику или даже раздеться. Ровена улыбнулась этой абсурдной мысли, потом чуть не захохотала вслух, подумав, что Изабелла, может быть, и тогда не обратит на нее внимания, – однако Уоррик – Уоррик несомненно обратит.

Эти мысли привели ее в такое веселое шаловливое настроение, какого она не испытывала уже несколько лет. Она решила своими руками обвить Уоррика за талию. Нет, это слишком дерзко. Вместо этого она высвободила свою руку, увидела, как его спина напряглась, а затем расслабилась после того, как она сзади положила свои руки ему на пояс. Ее пальцы не были заметны спереди, но она не собиралась показываться сейчас Изабелле. Ей хотелось поддразнить Уоррика, и она пощекотала его легко по бокам спины. Он попытался защититься, прижав плотнее локти к бокам, тогда она просто передвинула руки пониже и перенесла сферу своей деятельности на его бедра.

Ровена чуть не прыснула, когда услышала, как он сдерживает дыхание. Но когда она попыталась шлепнуть его по заду, он повернулся и посмотрел на нее так, что смысла этого взгляда она не могла не понять. Она ответила ему взглядом невинной овечки и увидела, как тонкая усмешка пробежала по его губам, прежде чем он взял себя в руки и смог послать ей предостерегающий взгляд. Он рассчитывал, что она поможет ему с Изабеллой, а не будет отвлекать его.

И тут они оба заметили, что наступила тишина, и тут же леди Изабелла спросила:

– Уоррик, что это за женщина?

Он повернулся к ней, Ровена выглядывала из-за его плеча.

– Она моя пленница, – был ответ Уоррика.

– Леди Ровена из Киркбурга, – внезапно добавила Ровена, прекрасно сознавая, что этого не следовало делать и что ему ответ очень не понравится.

Уоррик заставил ее вздрогнуть от боли.

– Леди до того, как она стала моей пленницей. Теперь эта девица носит моего следующего бастарда.

Ровена вонзила свои зубы в его плечо – сильно. Он ни единым движением не показал даже, что почувствовал это.

– Понятно, – холодно сказала Изабелла.

– Наконец-то! Хорошо, – заметил Уоррик и продолжал: – Возможно, теперь вы объясните мне, с какой стати последовали за мной сюда, рассказывая эту историю детской любви, когда я определенно объяснил вам в зале, что она мне неинтересна. Вы считаете, что ваша любовь требуется для нашего брака?

Ледяная жесткость его слов заставила Изабеллу побледнеть еще больше. Ровена, спрятанная за ним, почувствовала на минуту жалость к этой женщине.

– Я… я надеялась, что вы поймете, – несчастным голосом сказала Изабелла.

– Я действительно понял. Вы не любите меня. Меня это не заботит. Я не требовал от вас любви.

– Нет, Уоррик, вы совсем не поняли меня. Я не могу выйти за вас замуж. Я… я уже замужем за Майлсом.

Воцарилось молчание. Ровена была в шоке. Она боялась даже представить себе, что должен чувствовать Уоррик.

Однако голос его был на удивление мягок, когда он в конце концов спросил:

– Тогда что вы делаете здесь со своим отцом, который, кажется, думает, что привез вас на свадьбу?

Ровена выступила на шаг из-за спины Уоррика, не желая упустить ни слова. Леди стояла, заламывая руки, однако Ровену больше поразил Уоррик – он не был так огорчен новостью, как должен бы.

– Когда мой отец нашел меня в Лондоне, Майлс находился в Йорке по делам короля, его не было со мной… Я… я не смогла сказать отцу правду. Он запретил мне встречаться с Майлсом после того, как отказал ему. Он желает только вас в качестве жениха. Никого больше.

– Леди, я желал не согласия вашего родителя, а вашего. И вы мне его дали.

– Меня вынудили его дать. По этой причине я не могла признаться отцу, что я вышла замуж за королевского сторонника. Майлс – человек Стефана. Я бы пошла и на большее ради того, чтобы быть с ним, он – это все, чего я хочу. Однако отец, он убьет меня, если узнает, что я сделала.

– Вы считаете, что я представляю меньшую угрозу?

Ровена была уверена, что дама сейчас потеряет сознание, настолько испуганной она выглядела. Ровена почувствовала, что она сама недовольна Уорриком за то, что он сознательно запугивает Изабеллу. Что это было сознательно, она не сомневалась. Она знала его теперь достаточно хорошо, и сама очень близко ознакомилась с его методами устрашения. В отличие от Изабеллы.

Видеть кого-либо другого, страдающего от вражды Уоррика, было непривычно. Еще более необычным оказалось ее желание развеять его гнев.

– Вам понравится его темница, леди Изабелла, – нарушила она наступившее напряженное молчание. – Там действительно очень удобно.

Уоррик взглянул на нее, как на сумасшедшую. Но Изабелла просто смотрела непонимающим взором.

– Ладно, разве вы не собираетесь поместить ее в свою темницу, милорд? – продолжала Ровена. – Разве не туда вы отправляете всех женщин, пока не убедитесь, что они…

– Ровена, – предостерегающе произнес он.

Она нежно улыбнулась ему.

– Да, милорд?

Что бы Уоррик ни собирался ей сказать, он не мог этого произнести, когда она вот так ему улыбалась. Он раздраженно крикнул, но, когда обернулся опять к Изабелле, его лицо уже не было так сурово.

– Итак, вы убежали в Лондон, чтобы выйти замуж за любимого? – сказал он. – Скажите мне, миледи, был ли этот план задуман вами до встречи со мной, или вы решились на него, когда меня не оказалось на месте встречи?

Ровена затаила дыхание.

– Майлс присоединился к моему эскорту в тот день около полудня. Я не видела его несколько месяцев. У меня уже не было надежды. Однако, когда вас не оказалось на месте, это показалось нам благословением… я имею в виду… Майлс и я, мы увидели в этом наш единственный…

Изабелла наконец остановилась, жутко покраснев, но добавила затем:

– Я очень извиняюсь, Уоррик, правда. Я не хотела оскорбить вас, но мой отец так желал брака с вами.

Это было неразумно, но Ровена просто не могла удержаться, чтобы не добавить:

– Это ужасно, что он не мог сам выйти замуж за Уоррика.

Она тут же пожалела о непроизвольно выскочившем замечании. Нельзя шутить со столь серьезными вещами. Уоррик может не понять и разозлиться на нее. Изабелла может подумать, что она сумасшедшая. И тут – Уоррик расхохотался. Он поймал удивленный взгляд Ровены и залился еще большим хохотом. Правда, Изабелла не оценила шутку.

– Как можно шутить с этим? – обратилась она к Ровене. – Мой отец может убить меня, когда…

– Нет, если Уоррик откажется от контракта, – прояснила Ровена.

Уоррик перестал смеяться.

– Клянусь Богом, это вызовет войну. Лучше пусть получит то, что она заслуживает, а я смогу убедить лорда, что не огорчен ее потерей.

– Но это не облегчит ее участь, – возразила Ровена.

– Ты воображаешь, что это меня беспокоит?

Ровена не обратила внимания на эту реплику.

– Альянс с лордом выгоден для вас, и у вас есть две дочери на выданье, значит, одна из них может быть выдана замуж – если у лорда есть неженатые сыновья?

Уоррик ошеломленно потряс головой.

– Ровена, иди занимайся своими обязанностями, пока ты не надумала, как отдать весь мой родовой замок на сторону. Эти материи тебя не касаются – кроме одного твоего косвенного участия в них, которое я никогда не забуду.

– Ах, – она вздохнула, ничуть не запуганная его угрозой. – Я вижу, мне предстоит еще принять на себя огонь из пасти дракона.

– Иди! – обрезал он, но выражение его лица не было устрашающим. По правде говоря, он едва сдерживал смех.

Она улыбнулась ему и, закрывая за собой дверь, услышала, как Изабелла говорила:

– Уоррик, это замечательное предложение.

– Я не удивлюсь, что вы так думаете, леди, поскольку оно очень мило разрешает ваши проблемы. Но оно, однако, не принесет мне сына, которого я хочу.

Ровена не стала ожидать, пока леди возобновит свои извинения. Однако ее стал всерьез интересовать вопрос о том, какого же пола будет ее ребенок. Сын – было бы мило, но Уоррик тоже хочет сына. Вопрос о том, принесет ли ей сын предложение от Уоррика, или, будет ли это гарантией, что у нее не отберут ребенка?