Поцелуй на берегу

12

Наверное, это уже стало хорошей традицией — получать откровения по ночам. В этот раз Николь вдруг поняла среди ночи, кто такой Мерисвейл, который является клиентом старинного ирландского банка и который «раскладывает свои сбережения по всем банкам мира». Берт Голдфилд. У него же двойная фамилия: Голдфилд-Мерисвейл.

Вторую фамилию, скорее всего, он взял, когда отправился на поиски золота полковника, подумала Николь. Однако если у него лежит понемногу в разных банках, значит, он и правда небеден. В таком случае Лили можно лишь поздравить с успешным выбором.

И еще это означает, что он очень основательно и, скорее всего, не один год готовился к этому делу и теперь просто так не упустит его из рук. Но как все это теперь проверить?

Николь решила прямо с утра позвонить Лили. Ведь по сути дела они не ссорились и остались подругами, а значит, она может рассчитывать на вполне мирный и даже продуктивный диалог.

Однако утро началось с неприятного разговора с матерью.

— Николь, ты просто отвратительно себя ведешь! Мистер Голдфилд очень обижен на тебя.

— За что?

— Как за что? Ты оставила его в ожидании ответа и уехала с другим мужчиной!!! Как это понимать?

Николь села на кровати и хмуро посмотрела на мать.

— Ну а как понимать, что он делает мне предложение, а сам ухаживает за моей лучшей подругой?

— Это ты у подруги спроси. Кстати, она звонила три дня назад.

— И что?

— И я сказала ей, что ты уехала с Люком в Форт-Лодердейл, а потом в Ирландию.

Николь изменилась в лице.

— Мама! Ты с ума сошла! Зачем ты это сказала?

— А это что, секрет? Ты сама звонила мне и сообщала о своих перемещениях.

Николь закатила глаза и упала на подушки. Впрочем, она сама виновата. Надо было вообще никому ничего не говорить: всем известно, что ее мать не умеет держать язык за зубами. Да и вряд ли вообще дает себе труд задумываться над тем, кому и что следует говорить.

— Ну что ж, значит, теперь они оба в курсе.

— Да. Берт, кстати, был очень взволнован твоим отъездом.

Еще бы! — подумала Николь.

— Он даже намеревался полететь вслед за вами. И я его понимаю!

— Я тоже, — с усмешкой сказала Николь.

— Тогда зачем ты так поступаешь со своим женихом?

— Со своим женихом, мама, я поступаю хорошо, и даже очень: я езжу всюду вместе с ним. А вот Берт — вообще человек с непонятным статусом в нашей семье. Пусть сначала разберется с Лили, а потом примазывается к нам!

В этот миг Николь подумала о том, что и Люку не мешало бы разобраться со своей невестой в Нью-Йорке. А потом примазываться к ней, Николь… В общем, все хороши.

— Вот он и разбирается. Он скоро приедет. Он узнал, что вы вернулись.

— Мы?

— Да. Он пытался узнать у меня, кто такой этот Люк, но я, разумеется, ничего не сказала…

Исключительно потому, что не знала сама! — снова мысленно прокомментировала Николь.

— …И тогда он отправился куда-то еще, ему, наверное, было очень обидно. Но он обещал, что выведет твоего Люка на чистую воду.

Это звучало многообещающе, и Николь расхохоталась.

— Могу себе представить.

На самом деле настроение ее было далеко от идеала, хотя перед матерью она успешно разыгрывала довольного жизнью человека. Вчера, когда они вернулись в Штаты, Люк уехал домой, перед этим долго и нежно прощаясь с нею. Он сказал, что теперь придется сказать его невесте, что между ними все кончено, потому что он больше не может лгать, ни себе, ни ей. Он очень привязался к Николь и не собирается с ней расставаться. Только ему надо два дня, чтобы слетать в Нью-Йорк и уладить все с бывшей невестой. А когда он вернется, Николь переедет к нему, потому что без нее он не выдержит больше ни дня.

Слышать такое было весьма лестно, однако ее мозг, уже натренированный на распутывании семейных интриг, сразу вычленил несколько нестыковок в словах Люка. Во-первых, зачем лететь в Нью-Йорк так надолго? И, во-вторых, почему бы, если его невесты нет в Бостоне, не поселить у себя Николь сразу, не дожидаясь никакого «официального» разрыва отношений?

Все это было непонятно и оттого подозрительно. Такое ощущение, что Люк что-то прячет в своем доме и не хочет показывать Николь либо вообще ее обманывает.

Но она решила подождать и посмотреть, что будет дальше. В ее случае больше ничего не оставалось делать, кроме как ждать.

Неизвестно, чем закончился бы этот неприятный разговор, если бы не зазвонил телефон.

— Лили, легка на помине! — пробормотала Сандра и, передав трубку дочери, вышла из комнаты.

— Ну и что ты там еще затеяла? — с ходу начала подруга.

— Здравствуй, Лили, — со вздохом сказала Николь.

— Ты нашла себе нового любовника и теперь мотаешься с ним по свету?

— Почему нового? У меня, по-моему, не было старого.

— Все равно. Ты понимаешь, о чем я говорю.

— А как у тебя дела с моим женихом?

Ну перестань! — тут же одернула она себя. Ты начинаешь разговор со скандала. А тебе надо поговорить с Лили мирно, чтобы все разузнать.

— Он обожает меня. Ты это хотела услышать? — Лили вздохнула. — По правде сказать, я не знаю, что делать. Он должен жениться на тебе, а любит меня.

— А ты его?

— Я его тоже. — Лили вздохнула еще горше.

— Ну а почему он должен? Это он так сказал?

— Какие-то там ваши семейные дела. Ну помнишь, он же рассказывал.

— Да, помню, только никакие это не семейные дела!

— А что же?

Николь вдруг замолчала. Не стоит, пожалуй, втягивать в это еще и Лили. Если эта тема и всплывет когда-нибудь между Лили и Бертом, то пусть они сами разбираются.

— Ничего. Не важно. Но я могу тебя утешить: я тоже вполне серьезно… люблю другого человека.

Николь прижала руку к губам: она сказала «люблю»? Это про Люка? У нее перехватило дыхание: неужели такое возможно? И неужели старуха Мэри права — они любят друг друга? Но ведь они всего три недели знакомы. И из них лишь одну провели вместе.

Нет, об этом сейчас лучше не думать: все и так висит на волоске. А если Люк не сможет расстаться со своей невестой, а если та, например, беременна? Ведь это известный женский трюк, чтобы не отпускать от себя любимого. Или она придумает еще что-нибудь. Нет, не надо, счастье так легко спугнуть! Николь почему-то казалось, что все будет испорчено.

Откуда взялся этот фатализм? Откуда к ней пришли эти черные подозрения? Все это время Люк вел себя безупречно: был безупречным любовником и безупречным другом, а теперь практически открыто сказал, что любит ее только побоялся назвать вещи своими именами. И собирается расстаться с невестой, чтобы никого не обманывать…

Ну и что во всем этом подозрительного? Николь не могла ответить на этот вопрос, однако ей упорно казалось, что ее отношения с Люком скоро будут разрушены.

— Эй! Николь! — откуда-то издалека донесся голос Лили. — Ты что, уснула там?

— А? Что?

— Я говорю, мы с тобой безнадежно отстали от жизни. Помнишь мою однокурсницу Эмму Бергинсон?

— Нет, — честно ответила Николь, пытаясь представить, какая из себя невеста Люка.

Он даже ни разу не назвал ее имени. А ведь это известный психологический прием. Он не хотел, чтобы Николь о ней думала как о живом человеке, у которого есть имя и характер. А этим абстрактным «невеста» легче пренебречь, когда соглашаешься на роман с почти женатым мужчиной…

— Да Николь же! — кричала Лили. — Хватит спать!

— А, извини. Задумалась.

— Слушай, давай встретимся? Когда ты сядешь рядом, мне будет легче тебя тормошить. Мы выпьем вина за то, что больше не обижаемся друг на друга. И вообще, мы почти месяц не виделись.

— Давай, — обрадовалась Николь.

При встрече расспросить подругу о том, где и сколько у Берта спрятано денег, будет гораздо проще. Не может быть, чтобы Лили в первый же день знакомства не попыталась разузнать о размере состояния своего возлюбленного. Собственно, этим и измеряется глубина ее чувства.

— Давай встретимся в кафе, только побыстрее! — Николь вспомнила, что сейчас придет Берт. Совмещать эти два разговора было никак нельзя.

— А почему побыстрее?

— Просто… мама хотела со мной поговорить, а я чувствую, как это надолго, — на ходу сочинила Николь. — Надо успеть улизнуть.

— Ну хорошо, — неохотно, словно почувствовала ложь, согласилась Лили. — Давай в нашем кафе через полчаса.

— Угу!

Николь бросила трубку, кое-как приняла душ и, надев на себя первую попавшуюся одежду, даже не причесавшись толком, выбежала из комнаты.

Сандра перехватила ее в гараже.

— А Берт? — спросила она, воинственно уперев руки в бока. — Что я ему скажу?

— Скажи, что он в пролете! — крикнула Николь, отодвигая ее плечом.

Юркнув в машину, она завела мотор и умчалась в город.

Лили была как всегда великолепна. Иногда Николь казалось, что эта девушка в детстве не наигралась в куклы, потому что цепляла на себя все рюши и бантики, какие только могла увидеть в магазинах. Когда Николь вошла в кафе, она сразу заметила в углу нечто розовое, воздушное, расшитое бисером и все в рюшах… Можно было не сомневаться, что это и есть Лили.

— Привет! Ты сегодня неотразима.

— Ты тоже. — Лили смерила подругу взглядом и критически приподняла бровь. — Где тебя валяли?

— А что?

Николь принялась осматривать себя. И поняла, что лучше бы она сделала это перед выходом из дома, потому что сейчас исправлять было что-либо уже поздно. Белая простая майка — ее самая любимая — была в каких-то непонятных пятнах. Джинсы — забрызганы до колена (это она не отдала их в стирку еще после второго посещения пляжа с Люком). Да еще лицо не накрашено, и волосы наверняка всклочены…

— Да-а. Я просто торопилась убежать от мамы.

— Убежала?

Николь кивнула, прикидывая, что мать, скорее всего, прекрасно знает, где обычно они с Лили встречаются, и без зазрения совести пришлет Берта к ним. О том, что это, по меньшей мере, бестактно, Сандра даже не подумает.

— Ты до сих пор бегаешь от мамы?

— О, если бы ты знала, как она мне надоела! Вроде бы все эти годы она занималась исключительно своей жизнью, а теперь ей приспичило устраивать мою.

— Нет, наверное, она просто очень хочет, чтобы у тебя состоялась такая выгодная партия.

— Лили, ты так спокойно об этом говоришь?

— А что мне еще делать? Если вы с Бертом поженитесь… Я… я не знаю! Мне достанется роль его любовницы? Но я тоже так не хочу!..

Николь махнула рукой:

— Да успокойся ты, мы не поженимся.

— Это еще не факт. Слушай, здесь душновато. Может, на воздух? Уже тепло.

— Нет, мне тут нравится. Не хватало еще пугать моим внешним видом ни в чем не повинных прохожих.

— Ну как хочешь… Кстати, все вокруг женятся, просто противно! — капризно сказала Лили. — Ты помнишь, я начала рассказывать про Эмму Бергинсон?

Николь вяло кивнула.

— Она выходит замуж! — Лили уставилась на нее, гордясь произведенным эффектом.

Но Николь молча смотрела в вазочку с мороженым, думая о своем.

— Ты не помнишь, с кем она встречалась?

— Нет. И, честно говоря, я и ее-то плохо помню.

— Ну так вот! — Лили придвинулась ближе, налегая на столик своим пышным бюстом четвертого размера. — Она встречалась с одним парнем по имени Люк. Мм… Залюбуешься!

Николь вскинула на нее настороженный взгляд. В груди что-то больно царапнуло. Впрочем, это может быть просто совпадением. Люк весьма распространенное имя.

— Ну вот! Я видела его: рост под два метра, хвостик, серьга в ухе, и он, кажется, то ли какой-то бывший «морской котик», то ли еще из каких-то элитных войск.

Николь показалось, что вся кровь бросилась ей в голову. В висках гулко стучало, слова Лили с трудом долетали до нее сквозь этот шум. Морской котик? Что за бред? Люк никогда не говорил ей об этом.

— Зато сейчас он занимается татуировками, у него свой салон…

Николь закрыла глаза и откинулась на спинку стула. Сейчас она умрет. Просто вот так возьмет и умрет. Слышать про Люка от кого-то — просто невыносимо.

— …ну вот, и она сегодня позвонила и сказала мне, что выходит замуж! Не знаю, что у нее там было с этим телепродюсером… В общем, она сказала, что вчера вечером ей сделали предложение, всю ночь она была безмерно счастлива, ну ты понимаешь… и поэтому ей было некогда позвонить и сообщить мне сразу. А мы договаривались, кому первой сделают предложение, та… Николь, что с тобой? Николь!.. Тебе что, плохо?.. Эй! Кто-нибудь!..

Голоса… Люди, лица… Николь видела их и снова закрывала глаза. А зачем открывать? Он все равно предал ее. Люк любит другую и женится на другой. И это после проведенной с ней безумной недели. А она?

Она не солгала Лили, когда сказала по телефону, что любит его. Пожалуй, давно уже, после того поцелуя на берегу…

— Я же говорила ей, что тут душно, что надо идти на воздух!.. Эй! Николь, очнись!.. К тебе пришли!..

Это Лили кому-то объясняет. Интересно — кому? Николь открыла один глаз. Над ней нависало лицо Берта.

— О-о-о! — простонала она и отвернулась.

— Ну вот. Я же тебе говорила. Зачем ты пришел?

— Мне нужно с ней поговорить… — Берт, кажется, нервничал. — И решить этот чертов вопрос раз и навсегда.

— С удовольствием, — слабо пролепетала Николь и с помощью Лили встала.

Берт и Лили вывели ее на воздух, усадили за столик на сквознячке, и Николь почувствовала, как жизнь постепенно возвращается к ней. Только жить уже больше не хотелось.

Значит, Люк вчера привез ее домой и, когда его губы еще не успели остыть от поцелуев с ней, с Николь, вернулся в аэропорт и полетел в Нью-Йорк, чтобы сделать предложение своей Эмме?

Та, наверное, соскучилась по нему, они долго не были близки и поэтому всю ночь занимались любовью. Точно так же, как сутки назад Люк это делал с Николь в Ирландии. А может, даже еще лучше. Поэтому Эмма даже не могла позвонить…

Перед ее глазами все снова поплыло.

— Да что с тобой?! — заголосила Л или. — Принесите ей сок лайма и апельсина! Он и мертвого поднимет!

Николь мутно смотрела на Берта: что ему опять надо? Что он от нее хочет?

— Николь, я хотел бы расставить все точки над «i». Зачем вы поехали в Форт-Лодердейл?

Ей стало все равно. Она не задумывалась над тем, что говорит:

— За тем же, за чем и вы туда ездили в свое время.

— Что?

— Ведь вы ездили туда, представляясь потомком полковника?

Берт вздрогнул. Кажется, он понял, что его игра полностью раскрыта. Николь шла ва-банк, ей особо нечего было предъявить ему, она просто повторяла слова, сказанные когда-то отцом. Но, видимо, тот слишком хорошо знал людей, потому что эти слова попали в точку.

— Вы хотите найти золото полковника? — спросил Берт, глядя ей в глаза.

— А вы разве нет?

— Ну… я…

— Хотите. И очень сильно. До такой степени, что готовы были жениться на мне, даже зная, что отец лишил меня наследства, чтобы потом иметь доступ к настоящим деньгам. — Она зло рассмеялась, увидев его растерянность. — Мой вам совет: держитесь подальше от нашей семьи.

— Николь, что вы говорите?.. Зачем так жестоко?!

Она и сама не знала зачем. Но остановиться уже не могла.

— А зачем вам так много? У вас же есть деньги. Во всех странах мира.

— Так уж и во всех!

— Во всяком случае, Ирландию вы не обделили своим вниманием: особенно тот банк, где хранил свои деньги Патрик. Осталось совсем чуть-чуть, правда?

Берт побледнел и опустил глаза.

— И что вы теперь намерены делать?

— Ничего. Я не собираюсь заявлять в полицию, что вы аферист и охотитесь за золотом моих предков, если вы этого боитесь.

Лили громко ахнула, прижав руки к щекам, совсем как Сандра, когда изображала Мерилин Монро.

— Берт, давайте обсудим все, что у вас ко мне было, и… все. Я не хочу вас видеть. Зачем вы пришли? Чтобы напомнить о предложении руки и сердца?

— Да. Нет… — Он покосился на Лили. — Я просто… хотел предостеречь вас. Люк тоже охотится за вашими деньгами.

— Хм! — усмехнулась Николь. — Не исключено. Но я больше ничего не хочу слышать о нем.

— Почему?

— Люк? — оживилась Лили. — Твоего возлюбленного тоже зовут Люк? — Вдруг лицо ее изменилось. — Или…

— Да, это он, — отрезала Николь. — Ты довольна?

Лили покачала головой:

— Ой мамочки!..

— Все, оставь меня в покое с этой темой. Итак, Берт, я слушаю вас.

— Он аферист! Да, согласен, я тоже был нечестен с вами, но… Он обманет вас, помяните мое слово!

— Вам-то что за дело до моих отношений с Люком? — грубо спросила Николь. — Неужели вас волнует моя судьба?

— Нет.

— Неужели вы и правда женились бы на мне ради наследства?

Берт молчал. Лили дышала громко и тяжело.

— Нет, конечно, не женился бы. Я бы как-нибудь выкрутился… Николь, на самом деле я пришел сказать вам спасибо.

— За что?

— Бог свел меня с вами, чтобы я узнал Лили… — Берт встал со стула. — И если она сможет меня простить… Я пойду, извините.

Он поцеловал руку Лили и удалился. Обе девушки ошеломленно смотрели ему вслед.

Люк позвонил вечером и застал в скверике, где Николь уже пятый час бессмысленно сидела, наблюдая сначала за детьми, потом — за прохожими и за тем, как воробьи поедают накрошенный кем-то хлеб.

Увидев его имя на дисплее, Николь долго думала, стоит ли отвечать на звонок, но все-таки не выдержала.

— Алло. — Голос ее был глухой и мертвый.

— Солнышко мое, девочка моя, что с твоим голосом? Неужели я тебя разбудил? Но, по-моему, еще не ночь.

— Что ты хотел сказать?

— Николь, я, может, не вовремя? Что-то случилось?

— Я спрашиваю — что ты хотел сказать? — Она говорила спокойно и сухо, как в то утро после первой ночи, когда Люк все время молчал.

— Только то, что я свободен. И сегодня же возвращаюсь к тебе.

— Меня не будет в городе, — сказала она первое, что пришло в голову.

— Как?! Николь, в чем дело? Куда ты уезжаешь? Что случилось? Ты обиделась на меня?

Она молчала.

— Николь! — Чувствовалось, что Люк запаниковал. И ужаснее всего было то, что он был далеко. — Не молчи! Я сейчас… О господи, я даже не сразу доберусь до тебя!.. Скажи мне, где ты!

Она продолжала молчать.

— Николь, милая, хорошая моя! Что у тебя стряслось?! Чем тебе помочь?!

— А почему ты так рано возвращаешься от своей невесты? Вы уже все решили?

— Да, мы все решили. Гораздо быстрее, чем я думал. И теперь мне надо серьезно поговорить с тобой.

— Не сомневаюсь, что тебе надо. Но только вот мне не надо, Люк.

— Что?.. Почему?..

— Мне больше ничего от тебя не надо, Люк.

— Николь! Не понимаю…

— Всего хорошего. — Она нажала на кнопку отбоя.

Тут же телефон взорвался новой трелью, потом еще, но Николь не собиралась отвечать. Как хорошо: Люк не сможет ее найти, потому что он далеко.

Как это ужасно! Он не сможет ее найти, потому что он далеко!!! Она невидящее смотрела прямо перед собой и желала только одного: чтобы сейчас что-то случилось. Война, ураган, столкновение с метеоритом… Чтобы свет потух и стало темно. Чтобы везде стало темно-темно, как у нее на душе.