Хью вышел из дома, рассеянно перешагнул через Муската, игравшего с упавшим листком на ступеньках. Его сестра отважно сражалась с червяком, выползшим на подъездную аллею. Котята настолько изнежены, что им не надо узнавать разницу между листом, червяком и мышью, почти без раздражения подумал Хью.
Он спустился вниз и пошел к фруктовому саду, где, как ему было известно, прогуливались Джиневра и магистр. Наверняка они, как всегда, обсуждают малейшие детали своих доказательств. За три дня, минувших с тех пор, как он привез Джиневру из Тауэра, он ни разу не оставался с ней наедине. Всегда кто-то был с ней рядом: если не девочки, то магистр или слуги. Она скрывалась в своей комнате сразу после ужина и оставалась там до утра. Утром она выходила и читала детям или работала с магистром. Джиневра была всегда вежлива, но холодна и окружила себя непроницаемой стеной отчужденности, защищавшей ее от врага.
Все это доводило Хью до безумия. Побывав в Мэтлоке, он узнал о ее браке с Тимоти Хэдлоу и обстоятельствах его смерти достаточно, чтобы составить четкое мнение.
Что касается гибели Стивена Мэллори, то тут у него оставались некоторые сомнения. Однако ему было отлично известно, что королевский совет никогда не будет докапываться до истины. А еще ему было известно, что его свидетельские показания, пусть и неубедительные, – это все, что требуется хранителю печати, чтобы приговорить Джиневру.
Хью не мог осуждать ее за то, что она отдалилась от него, и в то же время он остро ощущал, как сильно она нуждается в его поддержке и дружбе, как велика ее потребность в ласках, которые им обоим приносили безграничную радость. Но Джиневра не желала сдаваться. В ее глазах он был врагом.
Хью услышал голоса еще до того, как увидел их. Магистр Говард монотонно излагал свою точку зрения на проблему. Хью окликнул Джиневру, не желая, чтобы его заподозрили в подслушивании:
– Леди Джиневра!
– Лорд Хью! – холодной улыбкой приветствовала она его.
Да, ее улыбка холодна, зато глаза загораются каждый раз, когда она видит его. Интересно, подумал Хью, сколько она еще выдержит? А он сам? Как долго ему удастся сдерживать свое желание заключить ее в объятия и впиться в ее губы поцелуем? Если бы рядом не было магистра, он бы овладел ею прямо здесь, на влажной, сладко пахнущей траве под раскидистыми ветвями яблонь. Их тела слились бы в единое целое, и она бы кричала от страсти. По ее глазам Хью понял, что она думает о том же самом.
Как бы ища защиты, Джиневра инстинктивно придвинулась к магистру и опустила голову. Ей было трудно выносить взгляд Хью, более яркий и жаркий, чем солнце.
Магистр Говард кашлянул, напоминая о себе.
– Доброе утро, магистр, – поздоровался Хью и обратился к Джиневре: – Миледи, я только что получил уведомление от хранителя печати. Вам велено завтра предстать перед королевским советом в Звездной палате.
Джиневра впилась в него взглядом. Сначала ее щеки залил яркий румянец, а потом она побледнела и машинально протянула к Хью руку. Хью сжал ее пальцы.
– Завтра? – Да.
– Понимаю. – Она отняла руку. Ее кожа снова приобрела естественный цвет, в голосе прозвучала твердость. – Что ж, лучше поскорее встретиться с дьяволом лицом к лицу, чем в страхе ожидать его. Имею ли я право взять с собой в Звездную палату магистра в качестве советника? – Хью отрицательно покачал головой:
– Вы должны быть одна.
Магистр Говард взял Джиневру за локоть, а она накрыла его руку своей.
– Я готова, магистр. Вряд ли я могла бы мечтать о лучшей подготовке, чем та, что дали мне вы.
– Думаю, мы затронули все возможные аспекты, – сказал магистр. – Кажется, ничего не упустили.
– Несомненно, – согласилась Джиневра. – Хватит на сегодня разговоров об этом. Я хочу, чтобы мой мозг отдохнул.
– Да, мадам. Прежде чем отвечать на брошенный вызов, человек должен дать мозгу отдохнуть, – с несчастным видом кивнул магистр.
Джиневра ощутила в душе небывалое спокойствие. Ее ум был ясен. Мучивший ее страх уступил место облегчению. Наконец-то она лицом к лицу встретится с демонами – с хранителем печати и Генрихом, королем Англии! И она победит! Джиневра даже не допускала мысли о поражении.
– Лорд Хью, вы тоже там будете? – спросила она. – Ведь вы собирали доказательства.
– Так мне было приказано.
– Да, конечно. – Джиневра двинулась вслед за магистром, который уже шел по извилистой тропинке к дому.
Хью положил руку на ствол яблони, преграждая ей путь.
– Один момент, Джиневра. Нам нужно кое-что обсудить. Вопрос непростой, но отмахиваться от него нельзя.
Джиневра остановилась, ткнувшись грудью в его руку. У нее тут же затвердели соски.
– А почему мы не можем обсудить его в доме? – удивилась она.
– Потому что я хочу быть уверенным, что никто нас не услышит. – Хью опустил руку, давая понять Джиневре, что она вольна уйти. Он не даст ей повода снова обвинить его в принуждении.
Джиневра сложила на груди руки и устремила взгляд вдаль. Наверняка он хочет поговорить о чем-то личном. У нее нет желания обсуждать это, однако она должна.
Хью понял, что решающая минута наступила. В течение последних дней он несколько раз репетировал свою речь, но сейчас ему стало казаться, что слова, которые он так тщательно подбирал, не дойдут до ее сознания.
– Джиневра, было бы правильно, чтобы вы подписали документ, разъясняющий ваши пожелания насчет девочек.
Джиневра судорожно вздохнула:
– Вы считаете, что мне не удастся доказать свою невиновность? Уверяю вас, я не намерена проигрывать.
– И все же нужно принять в расчет подобный исход, – с трудом выговорил он.
Джиневра молчала. Она понимала, что он прав, но не хотела признаться себе в этом.
– Не знаю, чем мне разрешено распорядиться. А вы? – наконец нарушила она молчание.
Хью замотал головой:
– Я тоже не знаю, но уверен, что, если вы сделаете какие-то распоряжения, у меня будет шанс выиграть сражение за них.
– А вы будете сражаться за них. – Это был не вопрос, а утверждение. – Я бы хотела, чтобы были выделены деньги на их образование и приданое. – Джиневра заставила себя вслух произнести то, что мучило ее с тех пор, как Хью де Боукер въехал во двор Мэллори-Холла. – Как вы думаете, они разрешат?
– Не знаю, но попробовать стоит. – Хью поежился, как будто ему было холодно в этот погожий сентябрьский день, и после некоторого колебания добавил: – Полагаю, если вы отдадите детей под мою опеку, вашу волю никто не станет оспаривать.
Джиневра опустила голову. Ее взгляд заскользил по траве. Она заметила, как в лучах солнца сверкает роса, как по опавшему листу ползет гусеница. Она спиной чувствовала нежное тепло осеннего солнца.
– Вы позаботитесь о них, – тихо проговорила она, не поднимая головы. – Но у вас мало средств, чтобы обеспечить их будущее. Я знаю, как для вас важно отобрать у меня землю – ведь вы хотите обеспечить Робина. Что же вы будете делать, если моих девочек лишат всего?
– Если вы выделите какую-то разумную часть своего состояния для обеспечения своих детей, король воспримет это спокойно, – ровным голосом адвоката, дающего совет клиенту, сказал Хью. – А хранитель печати должен исполнять волю своего короля.
Джиневра подняла голову, но посмотреть на Хью не решилась.
– Я проконсультируюсь с магистром. Мы с ним составим документ, который будет иметь юридическую силу. Но ведь понадобится нотариальное заверение?
– Я позабочусь о том, чтобы вы до суда заверили его у нотариуса. Отдайте мне его завтра утром.
Джиневра кивнула:
– Спасибо. Я надеялась, что мне не придется до суда решать эти проблемы. И все же вы правильно сделали, напомнив мне, что конец у этого дела один. Глупо сохранять оптимизм, правда? – Она горько улыбнулась и пошла прочь.
«Конец действительно один», – подумал Хью. И хорошо, что она отдает себе в этом отчет. Она должна сделать распоряжения сейчас, до того, как все будет потеряно. Он не смог бы назвать себя ее другом, если бы не поднял этот вопрос. Тогда почему у него такое ощущение, будто он предал ее?
В ту ночь Джиневра засиделась с магистром допоздна. Магистр писал под ее диктовку и все сильнее мрачнел. Он не задавал вопросов и лишь уточнял кое-какие детали, когда дело касалось правильного с точки зрения юриспруденции построения фраз.
– И в заключение, – продолжала Джиневра, глядя в огонь, – своим слугам, которые были со мной с моего детства, я оставляю поместье Колдон в Дербишире, дабы они распорядились им по своему усмотрению.
– Мадам, не надо… – Перо магистра замерло над бумагой.
Джиневра улыбнулась:
– Напротив, магистр, надо. Не знаю, учтут ли они мои пожелания, но лорд Хью сказал, что он сделает все возможное. – Она встала со скамьи. – Давайте пойдем спать. Уже поздно.
Магистр тщательно посыпал листы песком и передал их Джиневре.
– Госпожа очень великодушна.
– Вовсе нет, друг мой. – Джиневра сложила листки и сунула в карман платья. – Мне просто больше нечем отплатить вам за вашу доброту, которую невозможно измерить деньгами. – Она пожала ему руку и поднялась наверх.
Тилли сидела у камина и штопала платье Пиппы.
– Я дала малышкам немного белладонны, – извиняющимся тоном прошептала она. – Бедняжка Пен совсем извелась от тревоги, а Пиппа все плачет и плачет.
Джиневра не рассказывала девочкам о том, что ее обвиняют в убийстве, но те отлично понимали, что ситуация очень серьезная. Они догадывались, что их маму могут снова бросить в тюрьму. Пока никто в доме даже не заикался о том, что ее могут казнить – Джиневра не видела смысла в том, чтобы обсуждать эту тему. Достаточно переживаний из-за того, что ее разлучат с ними и заключат в Тауэр.
Джиневра положила документ на туалетный столик и, раздевшись с помощью Тилли, забралась в кровать. Девочки спали обнявшись и прерывисто дышали. Тилли задула свечу и тоже легла. Джиневра лежала не шевелясь, боясь потревожить тяжелый сон дочерей и наслаждаясь каждой минутой с ними. Она молила Господа о том, чтобы они не проснулись до ее отъезда. Если случится самое ужасное, ей наверняка разрешат попрощаться с ними. Она почувствовала, что вот-вот расплачется, и сглотнула ком в горле. Нет, она не позволит себе думать о поражении! До тех пор пока у нее не будет иного выбора.
На стенах плясали блики от огня в камине. Интересно, а спит ли Хью, вдруг спросила себя Джиневра. Несмотря на данное себе слово, она думала о том, что, возможно, завтра все будет кончено. И она навсегда лишится радостей любви. Эта мысль была невыносима.
Будто лунатик, Джиневра выскользнула из кровати, набросила халат и взяла документ. «Воспользуюсь им как предлогом, – отстраненно подумала она. – Отдам ему и вернусь к себе. Если получится».
Вскоре Джиневра уже была в его комнате, освещенной огнем в камине.
– Значит, ты пришла, – раздался голос Хью со стороны погруженной во мрак кровати.
– Да. – Джиневра положила завещание на каминную полку.
Хью откинул одеяло, приглашая ее лечь рядом. Джиневра сбросила халат и юркнула в кровать. Хью обнял ее и лежал не шевелясь до тех пор, пока не почувствовал, что она успокоилась. Он боялся, что она внезапно встрепенется, высвободится из кольца его рук и побежит прочь. Но она не двигалась, и ее голова покоилась на его плече.
Джиневре казалось, что она засыпает. Она медленно погружалась в глубокий транс без сновидений, где нет места слезам, где есть покой, где сознание становится легким, как воздух или морская пена, и плывет туда, куда его влечет ветер.
Вдруг Хью перевернулся на спину, а Джиневру уложил на себя, и она, проснувшись и осваиваясь с новым положением, мечтательно улыбнулась ему. Хью запустил пальцы в шелковистую массу ее волос, потом отбросил светлые пряди за спину, взял в ладони ее лицо и притянул к себе.
Она просунула язык ему в рот, провела им по щекам, по небу, по зубам, ощущая привкус вина. Затем коснулась языком его губ, уголков рта, лизнула в подбородок, уколовшись при этом о щетину. Далее Джиневра перебралась к уху и прикусила мочку. Она чувствовала, что с каждой ее лаской сердце Хью бьется все чаще. Его плоть восстала и упиралась в ее мягкий живот.
Хью гладил ее по спине. Эта неторопливая ласка мгновенно прогнала остатки сна, и Джиневра ощутила, как в ней нарастает восторг. Хью коленом развел ей ноги и, немного сдвинув ее вниз, рывком вошел в нее.
Джиневра застонала от наслаждения. Ей хотелось раствориться в Хью, стать частью его. Для нее уже не существовало ни страхов, ни опасений, ни прошлого, ни будущего – только настоящее и всепоглощающий огонь истинного чувства.
Хью все быстрее двигал бедрами, и вскоре Джиневра зависла над пропастью, сулящей ей неземное блаженство. Через мгновение она рухнула в эту пропасть и как бы издали услышала свой крик.
Изможденная, она лежала на Хью, и по ее щекам текли слезы, а сердце учащенно стучало. Хью целовал ее в подбородок, слизывая соленую влагу, как нектар. Затем, не выходя из нее, дабы продлить сладостные минуты единения, он уложил ее на кровать рядом с собой. Она прильнула к нему, но он отстранился и перевернулся на спину.
– Как такое может быть? – прошептала Джиневра.
– Не знаю. – Он положил руку ей на живот. – С Сарой я испытывал наслаждение… потрясающее наслаждение, глубокое и неизменное… но между нами никогда не было ничего подобного.
– Да, – пробормотала Джиневра, – ничего подобного. Ты нашел верные слова.
Они долго лежали рядом, приходя в себя и остывая. Наконец Хью подтянул одеяло и накрыл их обоих.
– Я должна идти, – слабо запротестовала Джиневра.
– Нет, спи. Я разбужу тебя до того, как проснется дом. – Он сунул руку ей под голову и прижал к себе.
Джиневра заснула, убаюканная его дыханием и мерным стуком его сердца, теплом его тела и надежностью объятий.
А Хью не спал. Им надо быть в Вестминстере к восьми. Когда небо за окном посветлело, он осторожно высвободил руку и выбрался из кровати, а потом долго стоял и смотрел на спящую Джиневру. Ее лицо было спокойным, щеки покрывал нежный румянец, волосы разметались по подушке. Она казалась ранимой и беззащитной.
Так убила она Стивена Мэллори?
А какое это имеет значение?
Хью подошел к камину и помешал угли. Вдруг его взгляд упал на сложенные листки на каминной полке. Развернув их, он пробежал глазами текст. Нужно, чтобы нотариус поставил печать. Чтобы подстраховаться, необходимо заверить завещание до суда, дабы королевский совет решил, как с ним поступить.
Хью быстро оделся и вышел из комнаты. На то, чтобы разбудить нотариуса, жившего над типографией через две улицы, уйдет всего полчаса, и он успеет вернуться до того, как Джиневре надо будет вставать.
Он снова на секунду замер у кровати и взглянул на спящую женщину.
Так убила она Стивена Мэллори?
А какое это имеет значение?