Глава 9

Джеймс не мог сказать, кто больше удивился, когда он неожиданно распахнул дверь маяка: Эмма или мужчина, который буквально тащил ее по проходу, вцепившись одной рукой в ее локоть и сжимая в другой руке ее плащ и шляпку.

— Привет, — сказал Джеймс довольно спокойно. Хотя никакого спокойствия он, разумеется, не испытывал. На самом деле он никогда не был так близок к убийству, как сейчас, при виде столь хамского обращения с Эммой.

Должно быть, это отразилось на его лице, поскольку барон счел нужным отпустить руку Эммы. От неожиданности она слегка покачнулась, а затем, к величайшему изумлению Джеймса, и, надо признать, полному восторгу, пробежала несколько шагов вперед и вцепилась в его рукав с таким видом, словно от этого зависела ее жизнь.

— Джеймс! — восторженно — так ему, во всяком случае, показалось, — вскричала она. — Джеймс, какой приятный сюрприз!

Вот когда он понял, насколько Эмма встревожена: никогда за время знакомства. Она не обращалась к нему по имени. Это мог быть «лорд Денем» или «милорд», но никогда, никогда «Джеймс». Ни разу за все годы их знакомства.

И никогда прежде она так не радовалась при виде его.

— Я думала, вы отбыли с дневным паромом, — взволнованно сказала Эмма. Она так крепко за него цеплялась, что Джеймс чувствовал, как колотится ее сердце. Язык Эммы, казалось, двигался в том же лихорадочном ритме, в котором билось ее сердце, словно эти два органа участвовали в какой-то гонке к невидимой финишной линии. — Что случилось? Вы опоздали, да? Впрочем, не важно. Я уверена, что еще не поздно снять комнату в гостинице. Или, если у мистера Мактавиша нет свободных номеров, всегда можно остановиться в моем доме. Там не слишком роскошно, но вы ведь не возражаете, правда, Джеймс? В конце концов, мы же одна семья!

Почувствовав, что она дрожит, Джеймс притянул ее к себе, крепко обхватив за талию. Когда Эмма не только не выразила протеста, но, напротив, теснее прильнула к нему, так что ее правая щека прижалась к его жилету, Джеймс понял, что Маккрею не жить.

Барон, похоже, сообразил, что его жизнь в опасности. С настороженностью, какая обычно появляется у оленя за мгновение до того, как охотник разряжает в него обойму, он медленно нагнулся и положил плащ Эммы на скамью.

В свете фонаря, стоявшего на подоконнике, Джеймс видел, как на скулах Маккрея заиграли желваки. Тем не менее никто из мужчин не проронил ни звука. Они не нуждались в словах.

Зато Эмма трещала без умолку:

— Лорд Маккрей, позвольте представить вам кузена Стюарта, Джеймса Марбери, графа Денема. Лорд Денем, это Джеффри Бейн, барон Маккрей. Полагаю, Джеймс, вы видели замок Маккрей, когда пересекали пролив. Вы не могли его не заметить. Он расположен на скале и возвышается над горизонтом…

То, что Эмма выпаливала слова с головокружительной скоростью, служило верным признаком степени ее расстройства. Джеймсу было отлично известно, что Эмма стрекотала как сорока, только когда была очень счастлива или, наоборот, ужасно нервничала. Разумеется, и в остальных случаях ее нельзя было назвать тихоней, но болтушкой она тоже не была.

— Только представьте, Джеймс, замок Маккрей построен в 1684 году. Он ужасно, восхитительно древний! Я хочу сказать, что там есть башни, зубцы, амбразуры, ну и все, что полагается, не правда ли, лорд Маккрей?

Барон улыбнулся. В его улыбке было куда больше самоуверенности, чем Маккрей на самом деле чувствовал. Или должен был чувствовать, если бы лучше знал Джеймса.

— Почти все, — любезно отозвался он. — Вы должны привести своего кузена к нам на экскурсию, миссис Честертон Хотя не думаю, что он задержится ради этого на острове — Пара густых рыжих бровей вопросительно приподнялась, однако в ярко-голубых глазах барона светилась скорее неприязнь, чем любопытство. — Не правда ли, сэр? — Джеймс прохладно сказал:

— Честно говоря, я только что решил продлить свое пребывание на неопределенный срок. Я бы с удовольствием посетил замок Маккрей. Особенно на рассвете. — Джеймс благодушно улыбнулся. — Может, завтра утром?

Маккрей понял намек. Джеймс был уверен, что он его прекрасно понял.

Но вместо того чтобы, как и полагается джентльмену, принять вызов, Маккрей воскликнул:

— Вы, должно быть, шутите! На рассвете? Для меня это слишком рано, дружище. Давайте лучше в полдень. Приходите к ленчу, заодно познакомитесь с моей сестрой Фионой.

— Не думаю, что это возможно, — растерянно произнес Джеймс. Он не имел привычки завтракать с мужчинами, которых собирался убить, не говоря уже об их сестрах.

— Значит, в полдень, — заявил барон, пропустив слова Джеймса мимо ушей, и повернулся к Эмме: — Полагаю, миссис Честертон, из-за неожиданного приезда вашего кузена нам придется отложить визит к судье Риордану.

— О да, — сказала Эмма, и Джеймс, взглянув на нее, увидел, что она залилась ярким румянцем. — Боюсь, что да. Мне очень жаль, лорд Маккрей.

— Ничего страшного. — Маккрей с галантностью истинного джентльмена щелкнул каблуками и отвесил поклон. — Не смею, сударыня, лишать вас общества родственника вашего мужа. Итак, сэр, до завтра.

Взмахнув полами плаща, барон зашагал к двери, но холодный голос Джеймса заставил его обернуться.

— В полдень, — сказал граф, несколько смягчив тон ради Эммы, и с удовлетворением отметил, как передернулись широкие плечи барона.

— Разумеется, — отозвался тот с широкой улыбкой. — Жду с нетерпением, сэр.

И исчез в ночи с порывом ветра и дождем соленых брызг.

Джеймс почувствовал, как Эмма тяжело прислонилась к нему, словно только нежелание проявить слабость перед бароном удерживало ее на ногах. И теперь, когда тот ушел, колени у нее подогнулись.

— Все в порядке, Эмма, — сказал Джеймс, крепче обхватив ее за талию, чтобы не дать соскользнуть на пол. Его укоризненный взгляд задержался на ее горящих щеках и неестественно блестящих глазах. — Ты не хочешь мне объяснить, что все это значит?

Эмма, хоть и была явно расстроена, великолепно изобразила недоумение. Если бы руки Джеймса были свободны, он бы охотно поаплодировал этому маленькому представлению. Но он был слишком занят, поддерживая Эмму, чтобы хлопать в ладоши

— Что вы имеете в виду? — спросила она, невинно округлив свои голубые глаза. — Честно говоря, милорд, иногда вы говорите загадками. Мы с бароном разговаривали, вот и все. Время от времени он заглядывает в школу после окончания занятий, и мы беседуем, э-э, о литературе, ну и прочих вещах…

Джеймс кивнул.

— Ясно. И в ходе одной из литературных дискуссий он вдруг решил, что неплохо бы потащить тебя в город повидаться с судьей Риорданом.

В голубых глазах появилось тревожное выражение, румянец стал гуще, и Эмма потупила взгляд.

— Я… я не знаю, о чем это вы говорите, — пробормотала она, заикаясь.

— Ну конечно, — сказал Джеймс. — Откуда тебе знать? — Он вздохнул, продолжая крепко ее удерживать. — Эмма, думаю, пришло время и нам с тобой побеседовать. И не о литературе.

Эмма бросила на него взгляд, всего один, чтобы оценить серьезность его намерений. Видимо, она сочла их достаточно основательными, ибо снова опустила взгляд на свои пальцы, неосознанно игравшие с золотыми пуговицами его жилета.

— Вы уверены, Джеймс? — произнесла она едва слышно. — Я бы предпочла этого не делать.

— Не сомневаюсь, — согласился граф, стараясь не обращать внимания на то, как мило звучит его имя из ее уст. Не желая отвлекаться на подобные мелочи, он крепче обнял ее и сказал: — Право, Эмма, неужели ты надеялась, что сможешь скрыть от меня подобную историю?

Она снова подняла глаза, воззрившись на него с притворным недоумением:

— Какую историю, Джеймс?

— Не пытайся меня одурачить своим невинным видом, — сурово произнес Джеймс. — То же самое ты проделывала, застигнутая на кухне с куском пудинга в руках, когда тебе полагалось быть в постели. Ты прекрасно знаешь, о чем я говорю. О смерти Стюарта. И долго, по-твоему, тебе удалось бы держать меня в не ведении?

Глаза Эммы еще больше расширились, на сей раз от сознания своей вины.

— Ну, — заявила она с дерзкими нотками в голосе, с которыми обычно обращалась к нему, — если бы вы отбыли на дневном пароме, как и предполагалось, то никогда бы ни о чем не узнали, не так ли?

— А что произошло бы здесь, — поинтересовался Джеймс, — если бы я отбыл на дневном пароме и не помешал твоей беседе с лордом Маккреем?

— Ничего, — сказала Эмма, но без особой убежденности.

— Ничего? Едва ли. Думаю…

Но Джеймсу так и не удалось сказать, что он думает по этому поводу, поскольку дверь снова распахнулась. Только на этот раз на пороге стоял не лорд Маккрей, а парнишка, которому Джеймс доверил свою трость и шляпу.

— Миз Честертон! — позвал мальчик, проскользнув внутрь. Его обеспокоенный взгляд прошелся по всей комнате, пока не остановился на Эмме. Склонив голову набок, он сказал: — А, вот вы где. Значит, все в порядке?

Эмма издала короткий звук, наполовину смешок, наполовину всхлип, а затем, к немалому разочарованию Джеймса, отстранилась от него.

— О, Фергюс, — сказала она, опустившись на скамью напротив мальчика. — Разумеется, все в порядке. А что это у тебя в руках?

Фергюс протянул Джеймсу шляпу и трость.

— Вещи этого джентльмена, мэм, — сообщил он, кивнув в сторону Джеймса. — Он отдал их мне, прежде чем войти сюда и показать лорду Маккрею, почем…

— Да-да, — поспешно прервал его Джеймс. Он пересек комнату и забрал свои вещи из озябших, как он с досадой отметил, рук мальчика. — Спасибо, сынок. Вот тебе соверен за хлопоты.

«И за то, чтобы ты держал язык за зубами», — добавил про себя Джеймс. Впрочем, как он вскоре понял, не было никакой нужды произносить это вслух, поскольку мальчик был настолько поражен видом монеты в своей руке, что на секунду лишился дара речи.

— Чтоб я пропал! — воскликнул он, поднеся соверен к свету. — Это и вправду то, что я думаю, миз Честертон?

— Да, Фергюс, — сказала Эмма. — Это фунт. Думаю, тебе лучше его спрятать. Ты же не хочешь, чтобы старшие мальчики обнаружили его у тебя. Ну а теперь давай займемся чтением. Ты не помнишь, на чем мы остановились? Мы уже перешли к той части, где мистер Ван Винкль просыпается?

Джеймс, не без юмора наблюдавший за ней, сказал:

— Я понимаю твое желание заняться обучением этого… э-э… подающего надежды молодого человека, Эмма, но боюсь, в данную минуту у нас имеется более важное дело. Ты не согласна?

Эмма подняла на него чересчур жизнерадостный взгляд.

— О, я уверена, это может подождать, лорд Денем. Фергюсу просто необходимо заняться чтением…

Итак, он опять лорд Денем. Что ж, он не намерен расстраиваться по этому поводу. Да и почему, собственно, он должен расстраиваться? Он всегда был для нее лордом Денемом, за исключением нескольких последних минут. Так что пусть будет лорд Денем.

Пока.

— Мы потрясены твоей преданностью долгу, Эмма, — сухо сказал он, натягивая перчатки, — Но сейчас, думаю, юному Фергюсу лучше отправиться домой. Я попросил миссис Мактавиш собрать мне корзину с провизией. Я намерен проводить тебя до твоего дома, где мы могли бы приятно побеседовать за обедом и подумать, что можно сделать в той безумной ситуации, в которую ты умудрилась попасть. Не возражаешь? — Лихо надев на голову цилиндр, он поднял се плащ, встряхнул его и галантно развернул перед Эммой. — Идемте, миссис Честертон. Довольно мешкать. Я плачу Мерфи по часам, а не за время, проведенное в пути. Он ждет нас у гостиницы.

Все признаки оживления исчезли с лица Эммы, Правда, она казалась не столько встревоженной, сколько смущенной.

— Миссис Мактавиш собрала корзинку? — только и спросила она слабым голосом.

— Да, полную восхитительных лакомств. — Джеймс снова встряхнул плащом. На этот раз Эмма поднялась со скамьи, медленно, словно во сне, подошла к нему и послушно повернулась, чтобы он мог набросить этот сильно поношенный предмет одежды ей на плечи.

— По-моему, там должна быть маринованная селедка под сметанным соусом, — сказал он, повернув ее лицом к себе и взявшись за застежку плаща. — И какой-то мясной пирог. С бараниной, кажется. И что-нибудь из даров моря. Устрицы, если не ошибаюсь. Ну и конечно, батон свежего хлеба, только что из духовки, и бутылка кларета. — Он взял шляпку и ловко водрузил ее на пышные кудри Эммы. — Надеюсь, ты не сердишься на меня за подобную вольность, но я подумал, что после целого дня занятий в школе тебе едва ли захочется готовить самой. — Джеймс помолчал, сосредоточившись на том, чтобы завязать у нее под подбородком красивый бант. — Ну а на десерт будут меренги. Правда, миссис Мактавиш утверждала, что в такую сырую погоду, как сегодня, невозможно испечь меренги, но мне удалось убедить ее в обратном.

Окинув критическим взором Эмму, все еще ошеломленно взиравшую на него, он удовлетворенно кивнул:

— Готово. У тебя есть перчатки?

Она сунула руку в карман плаща и вытащила пару скомканных перчаток из красной кожи.

— Отлично, — сказал Джеймс, галантно подставляя ей локоть — Миссис Честертон, позвольте проводить вас к экипажу мистера Мерфи.

Эмма, словно в оцепенении, взяла его под руку и, казалось, вспомнила, где она находится, только оказавшись на пороге. Тут она обернулась и взволнованно позвала, перекрикивая шум ветра и прибоя:

— Фергюс, погаси лампу перед уходом, хорошо? Ты ведь знаешь, как сердится мистер Макгилликати, когда мы оставляем лампу.

— Погашу, миз Эмма, — заверил ее мальчик.

— И не забудь про печь. Обязательно проверь, что огонь в ней потух…

Джеймс и Фергюс оба закатили глаза к небу.

— Проверю, миз Эмма

— Да, и еще скамьи. — Эмма продолжала медлить в дверях, одной рукой придерживая шляпку, которую грозил унести ветер, нещадно трепавший ее юбки, а другой цепляясь за локоть Джеймса. — Когда придет мистер Макгилликати, попроси его помочь тебе отодвинуть скамьи подальше от печи, потому что при таком ветре искры иногда вылетают из поддувала даже потухшей печки, а ведь мы не хотим, чтобы скамьи загорелись…

— Довольно, миссис Честертон, — твердо сказал Джеймс и. крепче подхватив ее под руку, повернул к выходу. — Вы и так сделали все, что в человеческих возможностях. Но даже вам не под силу откладывать уход отсюда до бесконечности.

Залившись румянцем, Эмма подняла на него негодующий взгляд:

— Не понимаю, о чем это вы, лорд Денем? Я всего лишь хотела…

— Я знаю, чего ты хотела. Попрощайся с мальчиком.

Эмма, подчиняясь сильной руке, увлекавшей ее в пронизанный солеными брызгами мрак, в панике обернулась и помахала Фергюсу:

— Спокойной ночи, Фергюс! Мы продолжим занятия завтра…

— Спокойной ночи, мэм, — радостно отозвался мальчик. Если его и обеспокоило явное нежелание его учительницы следовать за высоким незнакомцем, то ненадолго. Лорд Денем, с точки зрения Фергюса, был парень что надо. Разве он не доказал это, дав ему соверен? Фергюс теперь был богаче, чем когда-либо в своей жизни. Да что там — богаче, чем когда-либо был его отец, поскольку деньги, попадавшие в руки мистера Макферсона, имели обыкновение проскальзывать у него между пальцами, перекочевывая в пивную.

Не уверенный, как потратить свалившееся на него богатство, Фергюс не сомневался в одном: там, откуда оно появилось, осталось намного больше. А это значит, что он должен присматривать за другом миссис Честертон. Очень зорко присматривать.

Загрузка...