Под крылом судьбы

ОЛЕГ. Философия

Мой бизнес продвигался неплохо. Свой первый миллион долларов я пока еще не заработал, но уже видел, что это совершенно реально – даже при том уровне расходов, которые я себе позволял. Я был спокоен за свои тылы, родители, при моей материальной поддержке, были живы и здоровы, одна из сестер училась на платном отделении местного университета по специальности «международное право» (естественно, ее обучение тоже оплачивал я).

Я давно перестал испытывать иллюзии насчет моего родного провинциального городка, и потому был немало удивлен наличием там специалистов, способных обучать такому предмету как «международное право». Мечта о личном обогащении, пришедшая на смену планам построения коммунизма, вылилась во всеобщее, одержимое желание сделать из своих отпрысков юристов и экономистов. Каждое уважающее себя ПТУ (я не говорю о техникумах и институтах) считало своим долгом открыть новые специальности с обязательной приставкой «международный». Похоже, незабвенный Аркадий Райкин, «высмеявший» должность инженера во времена социализма, несколько переборщил. Новое капиталистическое время не прибавило авторитета этой профессии. Ну, да ладно, это ее выбор.

А мне предстояло решение важного вопроса. К размышлению о том, не пора ли остепениться, я приступил после последней встречи с Римой. Ее снисходительный интерес к моей личной жизни и даже услышанные нотки сочувствия я посчитал унизительными. В ее глазах я по-прежнему оставался провинциалом, не способным достигнуть столичного уровня. Престижных красавиц, то есть из хороших, как принято считать, семей, в моем окружении хватало. Но я всегда вспоминал слова мамы: «Если ты по-настоящему полюбишь свою избранницу, то она станет мне дочерью».

Но такой, если смотреть глазами мамы, не находилось. И найдется ли? Существуют ли в природе такие девушки, которые во всех отношениях устроят своих свекровей? Судя по рассказам друзей и знакомых, это невозможно. Борьба за обладание мужчиной, который является для одной из них мужем, а для другой сыном, в конечном итоге разводит двух женщин по разные стороны баррикады. Когда думаешь об этом, становится настолько грустно, что… Давайте оставим эту тему.

Пока я занимался бесплодными поисками своей половины, в один прекрасный день не без удивления обнаружил, что в моей квартире стал слышен только один женский голос, постепенно вытеснивший все остальные. Света завела себе не только тапочки и зубную щетку, но даже халат и отдельную полку в шифоньере. А однажды я обнаружил пакет с прокладками рядом со своими бритвенными принадлежностями и понял.

Сейчас мы все стали специалистами по женским прокладкам. В них разбираются даже младенцы. Один приятель рассказал забавную историю, как его пятилетний сын важно сообщил о совместном с мамой визите в магазин, где они присматривали прикроватные коврики.

– Маме понравились такие необычные коврики, – обстоятельно докладывал малыш, – по форме они были как женские прокладки, только без крылышек.

О любви мы со Светой не говорили – и это, казалось, устраивает нас обоих. Света, как и я, приехала из провинции, училась в университете. Моя материальная поддержка помогала ей постигать азы науки, а ее неистовая страсть в постели снимала накопившиеся за день стрессы. Обычная сделка, имеющая свои временные границы.

Но, как предостерегали классики, нет ничего более постоянного, чем временное. И потому такое внешне благополучное течение моей жизни не могло не беспокоить. Тем более что в бизнесе у меня не все было столь спокойно: я искал, к чему бы еще применить свои способности делового человека и куда бы эффективно вложить деньги.

К счастью, я не поддался на уговоры одного своего партнера принять участие в лотерейном бизнесе. Он с большим трудом сумел добиться разрешения на выпуск собственной лотереи и очень надеялся на успех проекта. Однако налоги на такой вид деятельности были непомерно высоки, к этому надо прибавить расходы на рекламу и приобретение призов, включая автомобили, квартиры и другие дорогостоящие вещи. Несложные расчеты показывали, что стоимость такой лотереи для наших граждан была бы непомерно высока. Но это его не беспокоило. Лотерейные билеты были заказаны в Австрии – их изготовили с несколькими степенями защиты (это требования государственных органов). При этом мой шустрый дружок вместе с лотереями прикупил еще и специальный прибор, позволяющий прочитать, что записано внутри (знаете, такие мгновенные лотереи, где выигрыш определяется сразу, как только вы вскроете защитный слой?). Он предусмотрительно вынул все билеты с выигрышами и тайком перепродал по совсем другой цене. Это его и сгубило – кто-то из покупателей «выигрышных» лотерей донес куда следует. И ему пришлось делиться прибылью с отделом по борьбе с мошенничеством.

А это, как вы понимаете, не по мне – я предпочитаю легальный с точки зрения закона бизнес.

К тому времени я наладил производство коммерческих ларьков, что оказалось очень выгодным. Мэр города громогласно объявил о развитии малого бизнеса и позволил народу торговать. Торговые палатки появлялись в городе как грибы после дождя. Это было исключительно выгодным мероприятием для всех. Во-первых, для населения, ведь в маленьких магазинчиках товары были дешевле, чем в больших магазинах; во-вторых, многие люди, оставшиеся без работы после массового закрытия предприятий, могли прокормить себя, занимаясь этим не требующим больших капиталовложений бизнесом; в-третьих, каждый ларек платил налоги в городскую казну. Ну и, конечно, самое главное: разрешение на открытие ларька давал лично мэр. А это значит, что и его семья была сыта и довольна.

Но потом к власти пришел другой мэр, еще не совсем довольный и недостаточно сытый, и потребовал снести коммерческие ларьки – они уродуют внешний вид прославленного города. На этом мой бизнес кончился.

Я рассказываю об этом, чтобы было понятно мое состояние в то время. Я метался в поисках стабильного и перспективного бизнеса. Мне не давали покоя лавры наших отечественных олигархов, с завидной легкостью покупавших заводы, месторождения и целые отрасли. Я был не настолько глуп, чтобы не понимать, что это возможно только при содействии властей, но таких связей и знакомств у меня пока еще не было.

Безусловно, у этого факта были как объективные, так и субъективные причины. Моих накоплений было недостаточно, чтобы удовлетворять аппетиты людей, ставящих свою подпись на необходимых документах. Но главное оказалось не в этом. Тот круг людей, который принимал важные решения, не допускал к себе чужаков. Родственники, племянники, зятья и даже любовники их дочерей поражали своими выдающимися «талантами» и достижениями в бизнесе. Один из знакомых, удачно женившийся на дочери то ли верховного судьи, то ли генерального прокурора, придумал афоризм: «Мало быть сынком, становись зятьком».

Но меня такая перспектива не устраивала. Я вынужден играть по тем правилам, которые есть. Но оставьте, пожалуйста, в покое мою личную жизнь, не лезьте в душу и не заставляйте любить нелюбимых. Это моя территория, и только мне решать, кого туда впускать.

– Какая любовь, Олег! – пытался он переубедить. – Ты думаешь, я пел серенады под ее балконом и писал пламенные стихи? Чушь. Это сделка, очень выгодная сделка, и больше ничего. А любовь? Она не чужда мне, как и тебе. И у меня, если хочешь знать, есть любимая женщина.

– А кто из них будет тебе детей рожать? Ты согласен иметь детей от нелюбимой?

– Да, согласен. Дети ни в чем не виноваты. Это будут мои дети, и я буду о них заботиться. И неважно от кого, от любимой или нет.

– А что ты скажешь детям, когда они поймут, что у папы есть на стороне другая женщина?

– Ничего не скажу. Потому что они не спросят. Знаешь, какие дети сейчас пошли? Папа им необходим в качестве снабженца и спонсора, чтобы можно было похвастать друг перед другом новым мобильником и модной тачкой. Во всем остальном я им помеха.

Видимо, я задел его за живое.

– Оглянись, Олег, все так живут. Вон, Алик пристроил свою любовницу, от которой, кстати, имеет дочь. Он буквально купил ей мужа, приняв его на работу в одну из своих фирм, подарив машину и квартиру в соседнем подъезде, чтобы недалеко было. Этот новоявленный муж обо всем догадывается и беспрекословно уезжает в командировки, когда Алику захочется навестить любовницу. А знаешь, почему он выдал ее замуж? Потому что стала надоедать своей ревностью к его новой любовнице. А жена Алика, она мудрая женщина, давно на выходки мужа закрыла глаза. Алик обеспечивает ее и заботится о детях. Что еще надо?

– Слушай, меня тошнит от твоего Алика.

– А Алик, между прочим, – не унимался мой знакомый, – получил недавно награду из рук президента «за неутомимую деятельность по сохранению гуманных традиций нашего народа».

Я неплохо знал Алика. Он обожает читать свою фамилию на театральных афишах в тех местах, где указываются спонсоры. Неплохой, на первый взгляд, спокойный и рассудительный мужик.

– Нельзя замыкаться только в себе, надо и о людях подумать, – как-то сказал он после очередной спонсировавшейся им премьеры оперы в театре.

Вот он и думает, преимущественно о женщинах.

Мои размышления прервал телефонный звонок. Хорошо поставленный, спокойный и уверенный голос произнес:

– Как поживаешь, Олег? Совсем позабыл нас, стариков.

Этот голос невозможно было не узнать. Дядя Женя! От волнения я даже вскочил со своего кресла. Не дослушав мои радостные приветствия, он перебил:

– Мне хотелось бы увидеть тебя, послушать о твоей жизни и… посоветоваться. Зашел бы, уважил старика.

Просьба этого человека для меня – закон. Вместе с тем моему самолюбию льстило, что такой человек хочет со мной посоветоваться.

Я вспомнил, как впервые появился в доме дяди Жени с банками солений и малинового варенья, в жарком зимнем костюме и с напуганными глазами. В другой раз – с бутылкой сомнительного по происхождению армянского коньяка, одетый в не менее сомнительный спортивный костюм «Адидас». Теперь я решил показаться в доме дяди Жени во всеоружии. Наивный провинциальный мальчик, нечаянно поцеловавший их дочь, остался в прошлом. Пусть они увидят современного, уверенного в себе и достойного их уважения человека.

Весь день ушел на покупку необходимого гардероба, а выбор подходящей обуви полностью измотал меня. Я понимал, что речь обязательно зайдет о моем прошлом и на поверхность всплывут воспоминания о ботинках, тех самых, что доставили мне немало мучительных минут. Я до сих пор храню их в шкафу как самое яркое напоминание о первых шагах в новой для меня жизни.