Под сенью виноградных лоз

4

Храбрый воробей в поисках хлебных крошек упругими прыжками пересек черту, отделяющую залитую солнцем поверхность стола от другой, пребывающей в тени. Сэм Ратледж лениво следил за ним из покрашенного белой краской металлического кресла, где он сидел, скрестив ноги и небрежно закинув руку за спину; его густая шевелюра хранила след от пальцев, которыми он только что провел по волосам. Видавшая виды шляпа лежала рядом на стуле, обитом тканью в зеленую полоску. Напротив за столом сидела Кэтрин.

Ленч на открытой веранде по вторникам стал для них своеобразным ритуалом, если, конечно, позволяла погода, но в Калифорнии с этим обычно проблем нет. Хотя они жили в одном доме, но за столом встречались редко.

У Ратледжей вообще не было заведено есть вместе – даже когда были живы родители Сэма, а сам он был ребенком. Все работали с раннего утра – отец пропадал на виноградниках, Кэтрин – на винодельне, мать рисовала. Пока Сэм был малышом, его кормили в детской, позже он стал есть на кухне со слугами. Когда изредка семья все же собиралась за обеденным столом, Сэму казалось, что он в гостях.

Даже теперь у Сэма сохранились свои привычки, у Кэтрин – свои. Они редко совпадали, да внук с бабкой к этому и не стремились.

Земля, виноградники и винодельня были их общей заботой, кровь связывала их, а взаимное уважение было единственным чувством, которое они позволяли себе испытывать. Сэм давно уже понял, что нельзя давать то, чего никогда не получал.

Главным здесь всегда оставалось вино – люди и их чувства занимали второе место. Это был неписаный закон Ратледжей, его Сэм усвоил от отца и Кэтрин.

– Думаю, Эмиль сочтет условия вполне приемлемыми. – Эти слова Кэтрин вернули Сэма на землю. – У тебя нет замечаний?

– Нет. – Текст договора лежал на письменном столе. Сэм просмотрел его перед ленчем. Он придвинул к себе холодный чай, поглаживая влажную поверхность чашки. – Кажется, там схвачены все важные моменты. Ничего не упущено.

– Значит, ты одобряешь?

– Ты предлагаешь прекрасную сделку, – искренне отозвался Сэм, хорошо понимая, что его мнение ее нисколько не интересует. Обдумывая этот проект, Кэтрин и в голову не пришло посоветоваться с ним или поинтересоваться, одобряет ли он ее действия. Кэтрин не интересовало его мнение. И Сэм это знал.

Пока это было всего лишь деловое предложение. С появлением на сцене дяди все могло застопориться. Понимая это, Сэм предпочитал не думать о проекте Кэтрин, тем более что у него своих забот хватало.

– Мы прилетим в Нью-Йорк в четверг, значит, на подготовку к встрече с Эмилем утром в субботу у нас остается вся пятница. Времени хватит.

– Должно хватить.

Легкий ветерок донес до них запах пыльной земли и цветущих роз.

Сэм бросил взгляд на лужайку, обсаженную со всех сторон цветами. Полвека назад Кэтрин посадила их на земле, отвоеванной у дикого винограда и колючего кустарника.

Дом стоял на пологом склоне горы, обращенный верандой к долине. У отвесного спуска проходил бетонный парапет – граница сада и лужайки. За ним простиралась долина, а дальше высилась еще одна горная гряда, выжженная солнцем и иссушенная долгой засухой.

Пропитанный пылью воздух постоянно напоминал о своей повышенной сухости. От одной сигареты, неосторожно брошенной туристом, мог вспыхнуть пожар, а в это время года туристы в долине не переводились, они толклись повсюду, осматривая винодельни и дегустируя вина.

Оброненная сигарета или умело поднесенная спичка: эта мысль не оставляла Сэма. Стычка с Леном Дауэрти… Тот был подозрительно спокоен. Слишком спокоен – на взгляд Сэма.

– Я говорила тебе, что мы остановимся в «Плазе»? – Кэтрин налила горячий чай в изящную фарфоровую чашку, в воздухе распространился приятный аромат.

Сэм нахмурился.

– А разве винный аукцион не в «Уолдорфе»?

– Там. – Кэтрин положила в чашку ломтик лимона. – Но в «Плазе» мы будем вдали от суеты. – Мешая чай, она не отрываясь смотрела на образованную ложечкой воронку. – Мы с Клейтоном в свое время останавливались в «Плазе», – почти равнодушно произнесла она. Сэм сразу же понял, что она говорит о покойном муже, а не о кузене Клее, которого назвали в честь дяди. – Он хотел, чтобы мы провели медовый месяц в Европе, но тогда там бушевала первая мировая война, и поэтому мы отправились в Нью-Йорк. Прекрасное было времечко.

Выражение ее лица смягчилось, как бывало всякий раз, когда она вспоминала покойного мужа, деда Сэма. В такие минуты Сэм почти верил, что Кэтрин способна любить.

– Помню, мы тогда встречались с Уиллом Роджерсом,[4] – задумчиво произнесла она. – Он еще снимался в фильме «Зигфелд Фоллиз».[5] В Голливуд он тогда еще не перебрался и…

– Простите, мадам, – раздался голос миссис Варгас, она приблизилась к ним бесшумно – толстые каучуковые подошвы туфель заглушали ее шаги. – Пришел мистер Родригес, он хочет видеть мистера Ратледжа. Говорит, что дело у него спешное.

За спиной экономки Сэм увидел Рамона Родригеса, он стоял за стеклянными дверями веранды, нервно теребя шляпу в руках, пот струился по его лицу. Рамон был один из трех человек, которых Сэм послал проверить и если надо, то починить ограду виноградника.

– Что случилось, Рамон? – Сэм одним прыжком вскочил на ноги. Что-то говорило ему, что затянувшаяся пауза закончилась. Он понял это еще до того, как Родригес заговорил.

– Этот старик Дауэрти. Когда мы работали на границе с его землей, он словно с цепи сорвался, выскочил и стал по нас палить. – Рассказывая, Рамон отчаянно жестикулировал, махал руками и шляпой. – Карлос и Эд залегли, а мне удалось добежать до грузовика и рвануть сюда.

– Позвони шерифу, пусть мигом едет, – бросил Сэм Кэтрин, хватая шляпу и устремляясь к двери.

– Куда ты? – Кэтрин стукнула палкой по каменному полу.

– К Дауэрти.

– Зачем? Ты ничего не изменишь. Шериф сам управится.

На миг задержавшись, Сэм метнул на нее нетерпеливый взгляд.

– Я нанял этих людей, Кэтрин. Послал их проверить состояние оград. И не могу сидеть здесь спокойно, пока Дауэрти упражняется в стрельбе по моим людям.

По выражению лица Кэтрин было видно, что ее не убедили слова внука. Но у Сэма не было времени спорить с ней.

– Позвони шерифу, – повторил он и выбежал через стеклянную дверь в просторный холл. Рамон последовал за ним, топот их ног по мраморному полу разрывал тишину.

Выскочив наружу и быстро сбежав вниз по ступеням, Сэм бросился к пикапу, который Рамон оставил в конце аллеи. Ключ покачивался в зажигании. Прыгнув на место водителя, Сэм повернул ключ и завел машину. С другой стороны на сиденье втиснулся широкоплечий Рамон. Не теряя ни секунды, Сэм рванул с места.

– Что же все-таки произошло? Расскажи мне теперь все по порядку. – Чуть притормозив, Сэм свернул на узкую пыльную дорогу, одну из многих соединявших воедино дом, виноградники, пастбища и винодельню.

– Толком не пойму. Все случилось так быстро. – Рамон пытался собраться с мыслями. – Мы обходили забор, поглядывая, что и как, словом, выполняли ваш приказ. С северной стороны рухнула одна секция. Сгнил столб.

– В каком именно месте? – Сэм знал каждый уголок поместья, каждую ямку и бугорок, каждое дерево и камень. Принадлежащие Дауэрти десять акров вклинивались прямоугольником во владения Ратледжей, деля их пополам.

– Забор там идет книзу, прямо над местом, где стоит дом Дауэрти. Так вот секция эта – в самой середине. – Рамон пытался знаками изобразить то, что рассказывал. – Когда мы обнаружили сгнивший столб, Эд и Карлос стали его выкапывать, а я пошел к грузовику за новым. Возвращаясь, услышал истошные вопли, это орал Дауэрти, а потом – бум! бум! бум! – он открыл стрельбу.

– Кто-нибудь – Эд или Карлос – ранен? – Сэм мысленно прикинул, где находится это место. Новый виноградник, молодые двухлетние посадки.

– Не думаю. Я их окликнул, и Эд отозвался, крикнул, что все в порядке.

Помолчав, Рамон с сомнением покачал головой.

– Когда я отъезжал, они лежали плашмя на земле.

Слушая его рассказ, Сэм чувствовал, как в нем закипает гнев, он нажал на газ, и машина, поднимая клубы пыли, еще быстрее помчалась по дороге.

– А Дауэрти? Где был он? – Сэм не мог понять, зачем понадобилось Дауэрти открывать огонь.

– Думаю, в доме. Но точно не видел. – Рамон недоуменно пожал плечами.

За считанные минуты они достигли места, где дорога резко сворачивала вправо. Сэм, затормозив, остановил пикап у обочины. Они достигли границы владений Ратледжей с Дауэрти, но место происшествия находилось выше по склону и туда нельзя было проехать на машине.

Поверхность здесь постепенно шла вверх, молодой виноградник зеленел ярус за ярусом, а венчала всю эту красоту глубокая синева небес. Сэм вылез из машины и огляделся. Холм заслонял место происшествия, и поэтому он напряг слух, стараясь понять, как там обстоят дела. Но кроме шелеста ветерка в виноградных лозах и потрескивания остывающего мотора, ничего не было слышно. Ни криков, ни выстрелов. Однако Сэма это не успокоило.

– Сюда, – Рамон, перейдя дорогу, вступил в виноградник. Сэм последовал за ним.

Между молодыми растениями проходила вспаханная полоса, она вилась вокруг всего холма. На земле отпечатались следы прошедших тут ранее Рамона и его товарищей. Отсюда Сэм уже различал контуры ограды и вслед за Рамоном сбавил шаг. Солнце било ему в спину, жгло через рубашку тело.

Когда они были почти у самого столба, раздался сухой треск выстрела. Падая вместе с Рамоном на землю, Сэм услышал, как кто-то завопил от боли.

– Ты не вынудишь меня сдаться своим глупым притворством! – Это выкрикнул Лен Дауэрти. Сэм узнал его голос. – Можешь сообщить Ратледжам, что им меня не провести.

– Как можем мы что-нибудь им сказать, если ты не перестанешь стрелять? – крикнул ему в ответ Эд Брейзер, в его голосе чувствовалось больше злобы, чем страха. Но Дауэрти оставался глух к доводам разума.

– Послушай, не надейся, что я позволю тебе слинять отсюда.

Прижимаясь к земле и прячась за молодыми растениями, Сэм подкрался к месту происшествия, оставив Рамона позади. Эд Брейзер и Карлос Джонс находились от него в добрых пятидесяти ярдах – на взрыхленной полосе, неподалеку от забора. Карлос был ближе, а Эд лежал немного подальше – на боку, потирая, словно от боли, правую руку.

В следующем ряду валялась сломанная лопата, перехваченная у края ручки трепетавшим на ветру носовым платком. Другая часть лопаты отлетела к Эду. Попытка кончить дело миром явно не удалась.

Радуясь, что никто, по-видимому, не пострадал, Сэм переполз в следующий ряд, откуда был лучше виден участок Дауэрти. Узкая, заросшая сорной травой извилистая тропа вела к открытому месту на склоне горы. Когда-то красивый уютный домик превратился в жалкую лачугу. Краска на стенах облупилась, обнажив кое-где прогнившие бревна. Рядом с домом, образуя уродливую свалку, валялись какие-то ржавые детали. На остальных десяти акрах бушевали непролазные джунгли.

При виде этой заброшенности и упадка Сэма вновь захлестнула ярость. Он не сразу разглядел худощавую фигуру Дауэрти. Тот укрылся за своим блестящим «Бьюиком», упершись ружьем в капот. Рядом с ним, прямо на земле, стояла бутылка виски.

– Что будем делать, хозяин? – Рамон, пригнувшись, опустился рядом.

Сэм думал о том же, не в силах прийти к какому-нибудь решению. Внезапно затвор щелкнул вновь – столбик пыли вздыбился впереди Карлоса. Тот, закрыв руками голову, вжался в землю.

– Гнусные твари, разрушившие мой забор, я заставлю вас уползти отсюда! – раздался крик Дауэрти. – Только попробуйте еще раз прикоснуться к нему, и я размозжу ваши головы.

– С меня хватит. – Голос Сэма понизился до шепота. Окинув в последний раз взглядом окрестность, он пополз назад. После угрозы Дауэрти у него пропало всякое желание дожидаться шерифа с помощниками.

– Что вы надумали? – Рамон полз за ним.

– Ты слышишь полицейские сирены? Рамон, прислушавшись, покачал головой.

– Нет.

– Вот и я – нет. – Несчастье могло случиться и через двадцать минут, и через две, а когда появится полиция, предсказать трудно. Сэм опустил руку на плечо Рамона. – Оставайся здесь.

– А вы куда?

– Туда. – Движением головы Сэм указал в направлении Дома Дауэрти. – Если получится, отвлеку его, а ты постарайся, чтобы эти двое успели убраться подальше.

– Он убьет вас. – Рамон уставился на него широко раскрытыми глазами.

– Будем надеяться, что этого не случится, – усмехнулся Сэм.

Стараясь остаться незамеченным, Сэм начал спускаться по склону вдоль западной границы участка. Здесь буйная поросль сорняков вперемешку с виноградными лозами служила хорошим прикрытием. Нырнув под натянутую проволоку, он оказался в зеленом туннеле из лоз. Держа в голове нужное направление, он крался к ветхому домику Дауэрти; неожиданно для себя он вспомнил, как в детстве играл здесь в индейцев.

Но он уже не ребенок, мелькнуло у Сэма в голове, да и Дауэрти не работник с плантации. Действительность напомнила о себе раздавшимся выстрелом, и Сэм окончательно убедился, что Дауэрти нужно остановить, пока не случилась беда.

Пот струился по вискам. Сэм вытер лицо и остановился, чтобы перевести дух. Сюда, в эти заросли, не проникало ни одного дуновения ветерка. Напоенный ароматом сочной зелени и зреющего винограда горячий воздух и назойливое жужжание плясавших вокруг головы насекомых – все это действовало на нервы.

Неожиданно для Сэма вновь заорал Дауэрти, его голос звучал теперь почти рядом. Стараясь не шуметь, Сэм пополз к высокой траве в конце виноградного ряда. Сквозь бурые стебли он разглядел Дауэрти, навалившегося всем телом на сверкавший капот «Бьюика». Внимание того было целиком приковано к склону, которого Сэм, лежа на земле, не видел. Зато он хорошо видел винтовку. Похоже, это был военный карабин старого образца.

Стараясь не выдать себя, затаив дыхание, Сэм внимательно огляделся. Автомобиль стоял у угла дома, развернутый в сторону от входа. Между ним и виноградником была открытая лужайка. Если бы ему удалось добраться незамеченным до дома…

Сэм отполз на несколько ярдов назад и там, между покривившихся старых виноградных стеблей, увидел проход. Сняв шляпу и откинув ее в сторону, он, извиваясь, пополз вперед, прикрывая глаза, чтобы их ненароком не повредила жесткая трава или не хлестнул случайный лист. Таким образом он преодолел еще два виноградных ряда, стараясь производить как можно меньше шума.

Он был прав: дом – эта жалкая развалюха – скроет его от Дауэрти. Поднявшись на ноги, Сэм быстро пересек заросшую сорной травой лужайку. Затем, осторожно обойдя дом, выглянул из-за угла. Отсюда были видны лишь задние колеса автомобиля и часть зеленого капота.

Он крался вдоль стены, рассчитывая каждое свое движение. Пот струился по лицу, во рту пересохло, его нервы были напряжены, сердце бешено колотилось.

Наконец перед ним открылся почти весь капот «Бьюика». Он остановился, переводя дух, и глянул из-за угла.

Лен Дауэрти, упершись прикладом в капот, что-то бормотал себе под нос, то и дело упоминая Ратледжей. Сэм прикинул разделяющее их расстояние. Три молниеносных прыжка – и он будет рядом с Дауэрти.

Воя сирены по-прежнему не было слышно.

– Бога ради, Дауэрти, брось пушку и дай нам уйти.

Пока Эд Брейзер кричал из укрытия, Сэм мигом одолел расстояние и хлопнул Дауэрти по правому плечу. От неожиданности тот отпрянул влево, не выпуская из рук старый карабин. Ухватив одной рукой ствол ружья, Сэм притянул к себе Дауэрти, а второй рукой рванул приклад. Дауэрти выпустил ружье и, потеряв равновесие, повалился на землю.

Машинально Сэм разрядил карабин в воздух. Краем глаза он уловил движение – это двое работников карабкались по склону, торопясь убраться из опасного места. Дауэрти со злобно перекошенным лицом поднимался с земли, собираясь броситься на Сэма.

– Давай, ну давай же, – подстрекал старика Сэм, его голос дрожал от еле сдерживаемого гнева. – У меня будет повод запихнуть этот карабин в твою глотку.

Дауэрти глотнул утром немного виски, но все же был достаточно трезв, чтобы понять: в его возрасте не стоит связываться с молодыми мужчинами вроде Ратледжа. Не вставая, он уперся в землю локтями.

– Гордишься, что сладил со старым человеком? – презрительно произнес он.

– Может, ты и старый, Дауэрти, но человеком перестал быть давно. – И Сэм отступил назад, глядя с отвращением на поверженного старика. Даже на этом расстоянии он ощущал запах перегара.

Известная всей округе машина, сотрясаясь всем корпусом, проехала по неровной лужайке и замерла рядом с «Бьюиком», сирена ее молчала, но огни светились. Из нее вылез помощник шерифа и с опаской приблизился к мужчинам – кобура расстегнута, рука на оружии.

– Что тут творится? – Взгляд его перебегал от лежащего ничком Дауэрти к карабину в руках Сэма.

– Он стрелял в двух моих работников. – Сэм передал оружие полицейскому дулом вверх. – Я уже разрядил карабин.

– Тебе все неймется, Дауэрти, – укоризненно покачал головой помощник шерифа.

Дауэрти, злой как черт, неуклюже поднялся на ноги.

– Вот кто виноват, – и он ткнул пальцем в Сэма. – А я ничего плохого не делал. Мужчина имеет право защищать свою собственность, а о большем я не помышлял. Они разворотили мой забор, и я остановил их. – Он повернулся к Сэму. – Эта земля еще не ваша. И, клянусь памятью Бекки, никогда ею не будет.

– Чертов осел, так вот в чем дело? – заорал Сэм, не в силах справиться с охватившей его яростью. – Эти люди не ломали забор, они собирались чинить его, пока ты не открыл стрельбу. – Он помолчал, глаза его сузились от гнева. – Ты мог убить кого-нибудь из них.

– Не думаю, – презрительно фыркнул Дауэрти. – Я убиваю, только если хочу этого.

– Это ты так думаешь, – возразил Сэм.

– Ты хочешь сказать, что я лжец? – Дауэрти ощетинился и ткнул пальцем себя в грудь. – Меня наградили медалью как лучшего стрелка. Я мог бы пристрелить их в любую минуту, но мне хотелось только напугать их и заставить поваляться на земле.

– Так, значит, никто не пострадал? – Полицейский взглянул на Сэма, ожидая подтверждения своих слов.

Сэм посмотрел на горный склон. Рамон и двое работников шли теперь во весь рост, больше не прячась.

– Похоже на то.

Помощник шерифа пребывал в нерешительности.

– Хотите предъявить обвинение, мистер Ратледж?

– Это он-то будет предъявлять обвинение? – оскорбился Дауэрти. – Он, который нарушил закон о неприкосновенности частной собственности?

– Помолчите лучше, мистер Дауэрти, – предупредил его Сэм, еле сдерживаясь, чтобы не взорваться. – А то привлеку вас за вооруженное нападение. – А полицейскому бросил краткое: – Вы знаете, где меня найти.

И пошел прочь, не слушая угроз, которые выкрикивал ему вслед Дауэрти.

Под недремлющим оком стража порядка прогнивший столб был водружен на прежнее место, а проволока вновь натянута. Только после окончания работ помощник шерифа уехал, увозя с собой карабин. Дауэрти он сказал, что тот может забрать оружие через несколько дней после того, как проверят его баллистические данные. Все это вместе с обидным внушением привело Дауэрти в состояние бешенства.

Когда патрульная машина выехала со двора, Лен Дауэрти стремглав бросился в дом, схватил почти пустую бутылку виски и торопливо плеснул спиртное в грязный стакан. Внутри у него все кипело. Он-то знал, кто всему причиной – эта важная мадам и ее задирающий нос внук. Они настроили против него всех жителей долины.

Он проглотил содержимое стакана одним махом, виски приятно обожгло горло. Тут же повторно наполнил стакан, полностью опустошив бутылку, и плюхнулся в старое кресло, которое часто, когда он напивался до чертиков, служило ему постелью.

Стоящую на краю стола, ближе к креслу, треснувшую керамическую пепельницу с отбитыми краями переполняли пепел и старые окурки. Сам стол орехового дерева был во многих местах прожжен. На нем валялись пустые спичечные коробки, скомканные пустые пачки от сигарет и прочий хлам, с трудом поддающийся определению. В одном относительно чистом уголке стояла фотография в дешевой рамке, изображающая молодую темноволосую женщину, улыбающуюся робко и тревожно.

Откинувшись на грязные подушки, Лен уставился на светло-коричневую жидкость в стакане.

– Думали, что могут снести мой забор, но я им показал. Я им показал. – Он удовлетворенно хмыкнул и отпил виски, задержав его во рту, прежде чем проглотить. Затем перевел взгляд на фотографию. – Я им показал, где раки зимуют, Бекка, – повторил он на этот раз много мягче.

Он выпустил из рук пустую бутылку, и та, скользнув, упала на кресло, привалившись к его бедру. Осторожным движением взяв фото, он бережно установил его у себя на коленях. Лицо его исказили боль и непроизвольная ярость.

– Ну почему ты умерла, Бекка? – простонал он. – Почему покинула меня? Что я без тебя? Ты ведь знала. Несправедливо, что ты умерла. Несправедливо – ведь ты была так нужна мне.

Рыдание готово было вырваться у него из груди, и он привычно залил его новым глотком виски. Когда он вновь взглянул на фото, глаза его увлажнились.

– У нас с тобой были такие большие планы, Бекка. Такие планы. – Голос его предательски задрожал. Он громко засопел. – Я не позволю им отнять нашу землю, Бекка. Я найду деньги. Где-нибудь достану… как-нибудь. Может быть… может быть… – Он оборвал фразу, лицо его озарилось надеждой. Поставив фотографию на место, он улыбнулся. – Деньги будут. Вот увидишь.

Он залпом допил виски и поднялся с кресла. На удивление твердой походкой подошел к двери, вышел и, захлопнув ее за собой, направился к машине. Спустя полчаса он затормозил у обветшалой закусочной и вошел внутрь.

Не останавливаясь, Лен подошел к бару.

– Мне нужна мелочь для телефона. – Лен швырнул на стойку пятидолларовую бумажку. – Нужно позвонить в другой город.

– Здесь что, меняльная лавка? – проворчал Большой Эдди, но сунул купюру в карман, а из кассы извлек свернутые в столбик монетки по двадцать пять центов и положил их перед Леном.

Сжимая в руке бумажный рулончик с монетками, тот направился в сторону туалетов, где на стене висел платный телефон. Здесь он замешкался, облизав внезапно пересохшие губы. Может, глотнуть сначала чего-нибудь горячительного. Одну рюмашку. Но он тут же отогнал эту мысль.

Десятки раз он пытался собраться с духом и сделать наконец этот звонок, подогревая себя спиртным. Но в этот раз он обойдется без него. Он обещал Бекке.

Все еще медля, он провел рукой по покрывающей его щеки щетине. Надо бы побриться, привести себя в порядок перед этим звонком. Важно произвести хорошее впечатление.

Какого дьявола он тревожится? Ведь это всего лишь телефонный звонок. Тут неважно, как ты выглядишь.

Чтоб не морочить себе дальше голову, Дауэрти поспешил снять трубку. На линии послышался женский голос.

– Благодарю вас за подсоединение. Чем могу помочь?

– Видите ли, я хочу позвонить… – Он замешкался на мгновение, пытаясь вспомнить ее новое имя. – Келли Дуглас из Нью-Йорка.

– Номер, пожалуйста.

– Я не знаю номера.

– Звоните в службу информации – два-один-два, пять-пять-пять, один-два…

– Нет уж, пожалуйста, раздобудьте мне нужный номер сами, – рявкнул он, но, спохватившись, сменил тон и ласковым голосом, как в старые времена, произнес: – Видите ли, я звоню из автомата, мисс. У меня нет при себе ни ручки, ни бумаги.

– Да, это проблема, – согласилась девушка. – Подождите минутку, попробую что-нибудь сделать.

– Спасибо. – Он ждал, нервно покусывая нижнюю губу, во рту с каждой секундой становилось все суше. Известия оказались неутешительными: согласно данным информационной службы Нью-Йорка, в городе была только одна Келли Дуглас, однако ее номер не указывался в книге абонентов и вообще не выдавался никому ни при каких обстоятельствах. – Но у меня неотложное дело, – запротестовал Лен взволнованно. – Мне срочно нужно поговорить с ней.

– Если вы объясните, в чем дело, и оставите свой номер, мы с удовольствием передадим вашу просьбу, и с вами свяжутся.

– Нет, так не пойдет. Мне самому надо с ней поговорить. – Он потер лоб, пытаясь что-нибудь придумать. – Послушайте, а может, ее можно застать на работе?

– А где она работает?

– Репортер на телевидении. На этом… ну, которое с павлином, Эн-би-си.

– Вар соединить непосредственно с ней?

– Что? Ну да, с ней. – От волнения он почти подпрыгивал на месте, его натянутые нервы совсем сдавали.

Вскоре на другом конце провода послышался гудок, потом еще и еще… Наконец, когда, казалось, им не будет конца, трубку сняли, и чей-то оживленный голос произнес: «Добрый день. Студия Эн-би-си».

– Келли Дуглас спрашивает междугородняя, – объявила телефонистка.

– Келли Дуглас? Минуточку. – Пауза была короткой. – Мисс Дуглас здесь больше не работает.

Он потерял контроль над собой.

– Это ложь! Она там работает. Я знаю. Сам видел ее в «Новостях» два дня назад.

– Простите, но… – в трубке пытались что-то объяснить.

– Это она просила так сказать? – Его лицо наливалось кровью, а пальцы крутили телефонный провод. Телефонистка что-то говорила, но он уже ничего не слышал. – Немедленно позовите ее к телефону! Слышите? Я хочу говорить с ней. – Он кричал и кричал, пока не понял, что его никто не слушает – телефонистка отключилась. В ярости он швырнул трубку на рычаг. – Она будет со мной говорить. Клянусь Богом, я заставлю ее говорить со мной, – прорычал он.

Но прежде он нуждался в хорошей порции спиртного.