Подарок судьбы и граф в придачу

Глава 21

Ален был в растерянности. Чувство ненависти к жене, которое переполняло его, не давая дышать, постепенно куда-то исчезало. Его решимость мстить ей уже не казалась такой актуальной, а после сегодняшнего случая возникло совсем иное желание.

Разгоряченный после дружеского поединка с Торином, Ален решил немного освежиться прохладной водой из бочки.

— Твоя жена смотрит на тебя, — неожиданно сказал Торин, глядя за его спину. Ален резко повернулся и наткнулся на взгляд жены, от которого по телу побежали колкие мурашки тревожного возбуждения. Он был обжигающим и притягивающим, в нем сквозило неприкрытое желание. Казалось, глядя на него, она не осознавала, что делает. Ален смотрел на жену и будто впервые заметил необычайно притягательное лицо с разлетающимися черными бровями и длинными черными ресницами над ее серыми бездонными глазами. Взглянув на чуть приоткрытый рот с нежными губами, его пронзило жгучее желание, такое ненужное, но, тем не менее, недвусмысленное. Вдруг Ирэйна вздрогнула, посмотрела на ребенка, сидящего у нее на руках, прижала его к себе и, резко развернувшись, быстрым шагом направилась к замку. Ален стоял, тяжело дыша, и не решался смотреть в лицо другу.

— И что это сейчас было? — спросил Торин.

Ален посмотрел ему в глаза, но не увидел там насмешки. Взгляд друга были задумчивым, наполненным какой-то тайной грустью.

— Не знаю, — неуверенно ответил Ален.

— Похоже на сильное чувство, возможно любовь, — медленно проговорил Торин.

— О каких чувствах ты можешь говорить после того, что я тебе о ней рассказал? — возмущенно спросил Ален, приходя в себя. — Она не может меня любить! Ты мне не веришь?

— Верю, конечно, но я верю и собственным глазам, — все также задумчиво ответил Торин. — Знаешь, хотел бы я, чтобы меня так не любили.

Ален изумленно посмотрел на друга.

Весь обед он наблюдал за женой, Ирэйна не поднимала глаз от тарелки, даже не пыталась вести светскую беседу. Он перестал понимать себя, вопреки здравому смыслу, вопреки всем словам, которые он наговорил Торину, Ален ждал от нее подтверждение тому, что прочитал в ее глазах утром. Потом Торин задал ей этот провокационный вопрос, она ответила и залилась краской, смутившись. Ее забавный ответ бальзамом пролился на его измаявшуюся душу.

Ален сидел в кабинете, когда к нему вошла леди Глория, он поднялся и пошел встречать ее.

— Надеюсь, ничего не случилось, тетушка? — спросил Ален, помогая сесть ей в кресло.

— Все в порядке, не беспокойся, я не задержу тебя, — произнесла она, — хочу поговорить об Ирэйне.

— Ты получил мое письмо? — спросила Глория.

— Там, где ты сообщила о том, что она потеряла память? — осторожно уточнил Ален.

— Именно, — подтвердила она и замолчала.

Ален не торопил. В письме тетушка не упоминала о побеге, сначала он полагал, что Глория просто не хотела огорчать его, но теперь не был в этом уверен.

— Ты знаешь, Ален, как я относилась к твоей жене, — сказала Глория, — это была просто невыносимая особа.

— Что значит «была»? — переспросил он.

— Это значит, что я ее просто не узнаю, — произнесла тетушка, — теперь это совершенно другая женщина. Ирэйна очень изменилась после того, как ударилась головой. Если бы я раньше могла предположить, что она станет такой, то давно сама бы стукнула ее по голове.

Ален невольно улыбнулся, удивляясь горячности, с которой обычно бесстрастная тетушка говорила о его жене.

— И ты действительно веришь в то, что она ничего не помнит? — усмехнулся Ален.

— Я не могу это утверждать наверняка, — смутилась Глория, — мы никогда не были до такой степени откровенны с Ирэйной, но не думаю, что она притворяется. То, как она относится к ребенку сейчас и как относилась ранее, невозможно сравнивать.

— Да, спасибо, что напомнила. Я тебе очень благодарен, что заботилась о ребенке, когда моя жена отказалась делать это, — с горечью поблагодарил Ален.

— Но я не об этом, Ален, я как раз хотела сказать, что сейчас все изменилось, — растерянно проговорила Глория.

— Спасибо, тетушка, мы еще обязательно поговорим об этом. Просто мне надо разобраться, — завершил разговор Ален.

Глория в замешательстве покинула кабинет.

«Значит, ей ничего неизвестно ни о побеге, ни о любовнике», — сделал вывод Ален, глядя вслед тетушке.

Ален задумался: он даже не сделал попытки разобраться в произошедшем, лишь занимался тем, что бережно лелеял свои оскорбленные чувства. После обеда он вызвал дворецкого к себе в кабинет.

— Мортин, ты, наверное, тоже заметил, как изменилась моя жена. Скажи, приблизительно, с какого момента начали происходить эти перемены?

— Я могу сказать точно — после того, как Ее Сиятельство пришла в себя. Это произошло почти через три дня после падения, — ответил Мортин, не задумываясь, как будто давно ждал вопроса.

— Эти изменения произошли одномоментно или поведение графини менялось постепенно?

— Как я Вам, Ваше Сиятельство, уже докладывал, Ваша жена потеряла память. Когда она очнулась, то никого не узнавала, даже не могла вспомнить, где находится, — Мортин лишь на мгновение замялся, но потом продолжил: — Услышав о том, что у нее есть ребенок, миледи снова лишилась чувств и, когда вновь пришла в себя, то вела себя необычно. Она совсем не напоминала ту прежнюю графиню.

— В чем конкретно это проявлялось?

— Первое, что сделала Ваша жена — потребовала проводить ее к сыну. Я должен Вам признаться, что сначала не поверил ей, — Мортин вдруг улыбнулся, вспоминая. — Но графиня, словно тигрица, готова была наброситься на меня, и я уступил.

— И как много времени она проводит с ребенком?

— Почти постоянно, оставляя малыша только для кормления и сна.

Ален с удивлением смотрел на дворецкого, Мортин даже не замечал, что говорит о графине с гордостью.

— А когда у ребенка резался зубик, и он капризничал, Ее Сиятельство настояли, чтобы на это время ей стелили в детской, и она всю ночь сама успокаивала сына, — не замечая реакции графа, продолжал Мортин.

Дворецкий напомнил Алену о знакомстве с малышом, его поразило поведение жены. «Мы уже начали ползать, и у нас прорезались два зуба», — сказала Ирэйна с гордостью глядя на сына. Как странно она сказала и как странно смотрела на него, когда он держал ребенка. Неужели он увидел в ее взгляде нежность? Ален не мог этому поверить или все-таки не хотел? Возможно ли так прикидываться, да и чего ради? Не придя ни к каким выводам, он покинул детскую, при этом с трудом оторвав взгляд от Ирэйны.

Вот и леди Глория сомневалась, что это притворство. И это тетушка, которая с трудом терпела присутствие его жены, и говорила, что не в состоянии общаться с ней!

— Как моя жена относилась к сыну раньше, до потери памяти?

Мортин моментально нахмурился, он молча стоял, не решаясь отвечать.

— Я знаю, что моя жена не оказывала должного внимания малышу, она мне сама писала об этом, — тихо сказал Ален и твердо добавил: — Я должен знать все и не потерплю, если от меня что-то скроют.

— Графиня не хотела видеть сына, она не выносила его плач, сердилась, когда ей напоминали о наследнике, — бесстрастным голосом произнес Мортин.

— Жена писала мне, что я и мой ребенок испортили ей жизнь и лишили ее будущего, — таким же бесстрастным тоном продолжал Ален, — говорила ли она об этом здесь?

— Да, Ваше Сиятельство, она упоминала об этом несколько раз, — с трудом произнес Мортин.

После ответа дворецкого Ален надолго замолчал, глядя в окно. Он как будто забыл о Мортине, тот терпеливо ждал.

— А откуда взялось такое название — детская? — неожиданно сменил тему Ален.

— Ее Сиятельство стала называть так апартаменты сына, — ответил Мортин, облегченно вздохнув.

— Есть еще что-нибудь, что графиня называет также необычно?

— Да, классная комната — место, где дети занимаются с профессором, — сказал Мортин и осекся, встретив недоуменный взгляд графа.

— Какие дети? — граф вплотную подошел к дворецкому.

Тот растерялся, он привык так называть бастардов, потому что графиня никогда не называла их по-другому. Мортин не знал, как сказать об этом графу, но потом, будто бросаясь с обрыва, выпалил:

— Бастарды.

Ален молча сверлил глазами дворецкого, который, не дыша, смотрел сквозь него, затем зловещим голосом задал вопрос:

— Какими же аргументами ей удалось убедить тебя предоставить комнату в замке для занятий с… — Ален замолчал, не решаясь повторить за Мортином, и, подумав, произнес: — с ними, не поставив меня в известность?

— Ее Сиятельство сказала, что эти дети — кровь Монсервилей, и они достойны лучшего, — неожиданно спокойным твердым голосом ответил Мортин.

Граф стоял, оглушенный ответом дворецкого. Что имела в виду его жена? То, что сказала — чтит и бережет кровь его рода, или хочет напомнить о легкомысленном поведении мужа в молодые годы? Он не знал, как к этому относиться.

— И как часто они занимаются? — спросил Ален, только чтобы прервать затянувшееся молчание.

— Почти ежедневно, Ее Сиятельство иногда тоже присутствует на занятиях, она убедила лекаря, что это способствует восстановлению памяти.

— Проводи меня к этой классной комнате, — сказал Ален и направился к двери.

Выходя из кабинета, они столкнулись с Торином.

— Ален, я хотел поговорить с тобой, но если ты занят, то я зайду позже, — промолвил Торин, с любопытством глядя на озадаченное лицо друга.

— Пойдем со мной, проверим кое-что, — сказал Ален, — мне будет интересно выслушать твое мнение.

Они подошли к комнате, расположенной недалеко от библиотеки, и остановились, Мортин приоткрыл дверь.

— Мне странно это слышать, — донесся до них голос Ирэйны, — то есть, усвоив азы математики, вы решили, что этого достаточно?

— Но зачем терять время, если нам это не потребуется? — раздался мальчишеский голос.

Ален с Торином, стараясь не шуметь, зашли в комнату. Шкафы, стоящие неподалеку от двери перекрывали обзор, осторожно выглядывая из-за них, друзья увидели стол, по одну сторону которого сидели два мальчика, а по другую — Ирэйна и девочка. Ален вспомнил лица этих детей, но имена выветрились из памяти графа, и его это нисколько не смущало. В обществе не принято было выделять бастардов из общей массы слуг, он попытался вспомнить их матерей, но пока Алену это не удалось. Мальчишки были очень похожи на него, те же темно-карие глаза, черные слегка вьющиеся волосы. А с девочкой он сходства не обнаружил, видимо, была похожа на свою мать. Профессор сидел во главе стола и с улыбкой наблюдал за своими учениками.

— Вилсон, Герта, вы согласны с Артуром?

Мальчик постарше, смутившись, кивнул головой, девочка повторила его жест.

— С позволения профессора я постараюсь переубедить вас, — произнесла Ирэйна и вопросительно взглянула на Креминга.

Тот кивнул, еще шире улыбнулся и приготовился слушать.

— Начнем с тебя, Вилсон, — обратилась к старшему Ирэйна, ненадолго сжав его ладонь. — Ты ведь определился с тем, чем хочешь заниматься, когда станешь взрослым?

— Да, я говорил Вам — хочу строить корабли.

— Отлично! Природа наградила тебя талантом — ты замечательно рисуешь, более того, ты умеешь делать чертежи, изображая предметы в разных проекциях. Но для того, чтобы построить корабль недостаточно его просто нарисовать, необходимо произвести расчеты элементов корабля на прочность, жесткость и устойчивость. Более того, методам и способам таких расчетов тебя могут научить специалисты, непосредственно занимающиеся строительством кораблей, с некоторыми из них ты уже познакомился на верфи. Профессор сможет обучить тебя только некоторым базовым дисциплинам.

Ален с Торином переглянулись, у обоих были ошалелые лица, затем они уставились на Ирэйну и продолжали слушать, стараясь не пропустить ни одного слова.

— Теперь ты, Артур, — Ирэйна внимательно посмотрела на мальчика помладше, протянула руку и сжала его ладонь, — наверное, сейчас еще рано говорить об этом, но я хочу узнать, чем ты хотел бы заняться, когда вырастешь?

Мальчик молчал, смущенно разглядывая стол.

— Что тебе нравится делать? — перефразировала вопрос Ирэйна.

— Мне нравится сражаться, — ответил Артур.

— То есть ты хочешь стать воином, хорошо. Только почему ты решил, что тебе пригодится только умение складывать и вычитать?

— Так я же смогу узнать, сколько врагов убил, а как на мечах сражаться меня Горн учит, науки здесь не помогут.

— А если ты будешь командиром какого-нибудь воинского подразделения? — продолжала спрашивать Ирэйна.

Дети непонимающе смотрели на нее.

— Если у тебя в подчинении будет несколько человек или несколько десятков воинов, — поправилась она. — Ты должен будешь разработать план военных операций, просчитать замыслы неприятеля, учесть все возможные варианты боевых действий, сроки их проведения и многое другое. Разве ты сможешь это сделать, не изучая точные науки?

— Леди Ира, а Вы откуда все это знаете? — спросил Артур. — Разве Вы этому учились?

— У меня муж — полководец, — ответила Ирэйна и засмеялась.

Ален почувствовал на себе взгляд Торина и обернулся к нему, в глазах друга стоял вопрос. Ален пожал плечами и тяжело вздохнул, он, действительно, не мог объяснить, откуда у его жены такие необычные знания.

— Герта, — повернулась Ирэйна к девочке, — ты делаешь замечательные эскизы одежды. Работая с выкройками, ты убедилась в необходимости точных расчетов. Допустим, когда ты вырастешь, у тебя будет своя мастерская, где ты и твои работники будете шить красивую одежду. Тебе потребуются умение управлять людьми, умение вести расчеты с заказчиками и поставщиками, знание конъюнктуры рынка. Кстати, умению изучить спрос и предложения, работе с поставщиками ты можешь поучиться у нашего управляющего Людвига, он отлично ведет дела. Только подрасти сначала.

Дети заулыбались. После небольшой паузы Ирэйна весело спросила у них:

— Что вы решили? Я смогла вас убедить?

— Миледи, мы поняли, что нужно заниматься, но потом, позже мы с Артуром не сможем продолжать учебу, потому что нужны будут деньги, да и Герте не на что покупать мастерскую, — ответил за всех Вилсон.

— Я думаю, что деньги найдутся. Во-первых, вы — из рода Монсервилей, во-вторых, деньги, потраченные на ваше обучение — это вложение в будущее нашей семьи, и они обязательно окупятся, в-третьих, я буду помогать вам, потому что вы нужны нам: мне и Ажану.

— А графу? — тихо спросила Герта.

— Мой муж — вне всяких сомнений, умный человек. Разве он достиг бы такого положения, если бы не был таким? Вы же понимаете, что дело тут не только в титуле, хотя он играет большую роль. Просто граф не имел возможности заниматься лично такими вопросами раньше, и я не могу дать гарантии, что он будет это делать в дальнейшем, но, полагаю, вам достаточно и того, что решать проблемы подобного рода будет графиня? — Ирэйна попыталась смягчить ситуацию шутливым тоном. — Кстати, Вилсон, ты закончил писать картину? Мне не терпится ее увидеть, хочу украсить детскую еще одним пейзажем.

Вилсон почему-то очень смутился, покраснел и ответил, стараясь не смотреть на Ирэйну:

— Еще не закончил, осталось немного, и это — не пейзаж.

— Ты нас заинтриговал, будем с нетерпением ждать, правда, ребята? — обратилась она к Артуру и Герте. Те согласно закивали.

— Леди Ира, — обратился профессор, — теперь, когда все прояснилось, я хотел бы продолжить занятия.

Сразу став серьезной, Ирэйна приготовилась слушать, дети последовали ее примеру, и теперь все их внимание было приковано к профессору Кремингу.

Ален, стараясь быть незамеченным, покинул комнату, Торин так же тихо последовал за ним. Они молча дошли до кабинета Алена, налили себе вина и уселись в кресла напротив друг друга. Граф пытался проанализировать то, что услышал в классной комнате, но перед глазами стоял профиль жены, выбившаяся из прически прядь светлых волос, ласкающая шею, ее нежная улыбка, обращенная детям, ее грудь, обтянутая закрытым платьем, когда она протягивала руку, чтобы сжать ладони мальчишек. А еще ее негромкий смех, он завораживал, Ален не помнил, чтобы она смеялась так раньше. Молчание затянулось, наконец, Торин произнес:

— Тебе все еще интересно выслушать мое мнение?

— Да, — неуверенно сказал Ален.

— Прежде я хочу кое-что прояснить, — он взглянул на друга, дождался его кивка и продолжил: — Ты знал, что твоя жена организовала обучение твоих… отпрысков?

Ален отрицательно покачал головой, не глядя на друга.

— Ты знал, что она относится к ним как к членам своей семьи?

— Конечно, нет! — возмутился Ален, вскочил с кресла и начал метаться по кабинету, — Я не понимаю, как такое вообще могло прийти ей в голову. Может, она хочет унизить меня?

— Тем, что заботится о твоих детях?

— Но это же бастарды! Я их не признавал своими детьми! — продолжал горячиться Ален.

— Кажется, твою жену это мало волнует, она относится к ним по-матерински, а малыша Ажана просто обожает.

— Обожает? Да она отказывалась видеть его после рождения, он ее, знаете ли, раздражал! — с болью в голосе кричал Ален. — Она писала, что я и мой ребенок испортили ей жизнь, лишили ее будущего!

Торин видел, что Ален не лжет, он начал понимать, как сильно ранила Ирэйна своего мужа.

— Ты считаешь, что сейчас она притворяется, что все это игра? — немного придя в себя после откровений друга, спросил Торин. — Но зачем? Чего она добивается?

— Я не понимаю, — устало ответил Ален, — может, хочет отвлечь от подозрений и снова попытаться сбежать?

— Ты знаешь, к кому она пыталась сбежать?

— Некто виконт Плеринг, — немного поколебавшись, ответил Ален и, видя недоуменный взгляд Торина, продолжил: — Я знаю только имя, Мортин говорил, что Ирэйна получила письмо от него, а через месяц пробовала сбежать. Как ни пытался, я не могу его вспомнить.

— Какими же качествами должен обладать тот, кого она предпочла тебе?

Ален молчал, потому что заданный Торином вопрос мучал его уже давно, и вряд ли он мог ответить на него. Граф плеснул себе еще вина и снова уселся в кресло, но теперь встал Торин и стал передвигаться из угла в угол.

— Значит, после того, как твоя жена очнулась, выяснилось, что она потеряла память, после этого ее поведение резко изменилось, — Торин попытался систематизировать информацию. — Лекарь может объяснить такие изменения?

— Он прибудет завтра.

— А у жены ты не пытался это выяснить?

— Я решил ее послушать после того, как поговорю об этом с лекарем.

— Разумно. И все же, Ален, что-то здесь не сходится. Если предположить, что ты прав, и твоя жена хочет сбежать, то ее поведение лишено логики.

— Торин, ты, наверное, забыл, что нелогичность поступков — это отличительная черта женщин. Невозможно предугадать, что они могут выкинуть в тот или иной момент, потому что не обременяют себя мыслительными процессами, они, несомненно, обладают рядом достоинств, но разум и здравый смысл не входит в их число.

— Я бы полностью согласился с тобой, если бы сегодня не слышал разговор в классной комнате. Ты, кстати, тоже там был, — с сарказмом произнес Торин. — Отрицать после этого наличие у твоей жены ума и здравого смысла просто неприлично, ты не находишь?

Ален смешался и не решился ответить.

— А еще твоя жена отозвалась о тебе, как об умном человеке. Если учесть, что она не знала, что мы ее слышим, это мало напоминало игру, — произнес Торин.

Ален по-прежнему молчал, ему нечего было возразить другу, да он и не стремился.