Подходящая пара

2

Эффи сидела на потертом ковре в гостиной в окружении альбомов с фотографиями. Под боком у нее, свернувшись клубочком, лежала Мопси. Девушка не предполагала, что просмотр фотографий займет столько времени, но с каждой из них было связано немало воспоминаний, на каждой был запечатлен какой-то момент жизни ее семьи. По ним можно было проследить, как росли две малышки: белокурая и рыжеволосая и как они, наконец, превратились во взрослых женщин; как все больше седых волос появлялось у бабушки и дедушки.

Фотографии ее родителей попадались редко. Она смутно помнила мать, умершую, когда Эффи было пять лет. Отец же после смерти жены, доверив воспитание детей своим родителям, отдалился от них, стал почти чужим. Большую часть времени он отсутствовал, занимаясь археологическими раскопками или читая лекции. Отца интересовала только его жизнь, его проблемы, а нужды дочерей абсолютно не волновали его.

— Очевидно, я пошла по его стопам, — пробормотала Эффи и встала, оставив альбом на полу. Мопси тоже вскочила и засеменила за ней.

— Проголодалась? — спросила Эффи собаку и насыпала в ее миску собачьих галет.

Найти еду для себя оказалось сложнее. Холодильник был пуст, а в буфете она обнаружила лишь забытый с прошлого лета пакетик супа-пюре.

Прошел уже год со времени первого удара, случившегося у бабушки. Тогда Эффи приехала, упаковала все необходимое и увезла бабушку к себе в Каламазу. Они надеялись, что бабушка поправится и вернется в свой коттедж на озере. Но этого не случилось. Жизнь Этель Сандерс оборвалась в ночь на двадцать шестое марта…

Через полчаса суп был приготовлен и съеден. Оставив записку для Бернадетты, Эффи закрыла дверь перед носом удрученной Мопси и отправилась в магазин.

Паркер увидел Эффи в тот момент, когда вкатил тележку в проход между полками с консервированными продуктами. Ее попытки дотянуться в прыжке до верхнего ряда банок произвели бы сильное впечатление даже на баскетбольного гения Майкла Джордана. Паркера рассмешила гримаса на ее лице. Будучи двадцатидевятилетней женщиной, да еще такой привлекательной, она оставалась по-детски непосредственной и живой.

В знак одобрения он захлопал в ладоши.

Эффи обернулась в его сторону и приветливо улыбнулась.

— А, верзила, вот ты-то мне и нужен.

Он подошел к ней и посмотрел на верхний ряд банок.

— Что это ты пытаешься там достать, пигалица?

При упоминании своего детского прозвища она сморщила нос и показала на банки, стоявшие на верхней полке.

— Фасоль. Почему так всегда получается? То, что тебе не нужно, находится на нижних полках, а то, что нужно, на самом верху?

— Это преступный заговор.

— Вполне возможно. — Она покачала головой и смешно надула губы. — Складывается впечатление, что великаны встают по ночам и придумывают способы усложнить жизнь таким недоросткам, как я: подвешивают кухонные полки так, что до них не дотянуться, делают стулья так, что, сидя на них, не достаешь ногами до пола, а хуже всего… — Она показала изящным пальчиком на полку. — Вот это.

— Сколько тебе надо банок? — спросил он, протягивая руку к полке.

— Две. Однажды я попробовала прийти в магазин на ходулях, — сказала она и изобразила человека на ходулях, раскачиваясь на ногах и широко расставив руки. — Решила проверить теорию «все недоступное можно сделать доступным». Но убедилась лишь в том, что продавцы очень злятся, когда целая полка с товарами обрушивается на пол.

Паркер рассмеялся. Перед его внутренним взором промелькнула картина — миниатюрная Эффи, покачиваясь, идет по магазину на огромных ходулях, вдруг теряет равновесие и падает, увлекая за собой полку с консервами. Он также представил, в какой ярости был управляющий.

— Не могу поверить.

Выражение ее лица стало серьезным. Она перекрестилась.

— Святая правда. Но в случившемся я повинна лишь частично. Я до сих пор считаю, что полы в магазинах не должны быть такими скользкими.

— Ты как была, так и осталась сумасбродкой. — И это его радовало. — Помнишь, как ты решила нарвать персиков, используя ходули?

— Те самые, что я сделала, связав несколько палок? Да, помню. Я даже помню, как рассердилась Берн, когда я упала на нее и испачкала ее белые брюки. Но главное, ее злило то, что я вообще была с вами. — Она озорно улыбнулась. — И тебя тоже.

— Ничего подобного. Меня всегда радовало твое присутствие. Ты нас здорово смешила.

— Не думаю, что в тот день у тебя на уме было лишь одно желание — посмеяться. Вот почему бабушка настояла, чтобы я пошла с вами.

Он догадывался об этом.

— Твоя бабушка была мудрая женщина.

— Очень мудрая.

Эффи отвела взгляд, улыбка сошла с ее лица. Когда она снова взглянула на него, в глазах ее была печаль.

— Как прошла игра в гольф? — спросила она.

— Хорошо… Замечательно. — Он мысленно отругал себя за то, что упомянул о ее бабушке. Видно было, что Эффи все еще горюет по поводу ее смерти. — Я играл на Садовых холмах. Там неплохая площадка. Ты когда-нибудь играла там?

Она отрицательно покачала головой.

— Я редко играю в гольф. Люди слишком серьезно относятся к игре. Но я научилась играть вполне прилично. Был тут один парень, с которым я встречалась… — Она снова повеселела. — Он научил меня всяким приемам: как бить по мячу, чтобы он точно попал в лунку, как правильно держать клюшку, ну и так далее.

Паркер удивленно поднял брови.

— Мы и дальше будем обсуждать гольф?

— Конечно. А почему бы и нет?

Выражение на лице Эффи было невинным, но в голове роились совсем иные мысли. Да и как они могли быть безгрешными, когда стоявший перед ней мужчина выглядел так привлекательно? Голубые глаза, негромкий, глубоко проникавший в душу смех… Сердце ее невольно замерло, когда она представила его играющего в гольф в обтягивающей мускулистую грудь футболке и шортах. Когда он укладывал банки с фасолью в тележку, она старалась не смотреть на его руки. Интересно, что бы она почувствовала, если бы они обняли ее?

Но забивать себе голову такими глупыми мыслями не стоило.

Надо реально смотреть на жизнь. Паркер мог сколько угодно болтать и шутить с ней, но привлекала его только ее старшая сестра. Бернадетта была женщиной того типа, который ему нравился. У них общие интересы, оба они энергичны и стремятся к успеху в делах. Как только приедет Берн, Паркер глаз от нее не сможет оторвать. Так было всегда и будет. Зачем же противиться неизбежному? Эффи ничего другого не остается, как только помогать сестре.

— Что у тебя сегодня на обед? — спросила она.

Паркер растерялся.

— На обед?

Неожиданно ей в голову пришла мысль.

— Почему бы тебе не пообедать со мной и Берн? Вспомнили бы старые времена.

— Трапеза с сестрами Сандерс. — Он усмехнулся. — Звучит заманчиво. В котором часу?

— Ну, скажем, в половине седьмого или в семь…

У Эффи тут же созрел план. К концу обеда она найдет причину оставить их наедине. Берн наверняка не будет возражать. Ведь она уже намекала на желание восстановить отношения с Паркером.

— Не верю своим глазам, — раздался женский голос с другого конца торгового зала. — Уж не вернулась ли я в старые времена? Эффи! Паркер! Вы ли это?

Эффи узнала голос, но не женщину, приближавшуюся к ним. Она постаралась не выдать взглядом своего удивления. Не верилось, что Синди Нельсон могла настолько измениться.

В детстве Синди и Бернадетта были похожи как две горошины в стручке. Затем Берн немного перегнала Синди в росте, но к окончанию школы они обе стали очень привлекательными белокурыми девушками, стройными, как манекенщицы. В последний раз Эффи видела Синди на ее свадьбе, когда Берн стояла рядом с ней в качестве подружки невесты. Было это десять лет назад. С тех пор Синди прибавила в весе по меньшей мере фунтов пять-десять, волосы приобрели какой-то странный мышиный оттенок, на лице не было никакой косметики, кроме ярко-красной помады на губах.

— С ума можно сойти, — сказала Синди Паркеру, остановившись рядом с ними. — Сто лет тебя не видела, хотя было время, когда встречала тебя по крайней мере раз в месяц. Ты знаешь, я много лет жила в Гранд-Рэпидс, но, к своему удивлению, ни разу не встретила тебя, хотя я часто бывала в твоем магазине. Должна сказать, что выглядишь ты сейчас намного лучше.

— И чувствую я себя лучше, — сказал Паркер, передвинув свою тележку, чтобы Синди подошла поближе. — А ты как? Что поделываешь?

— Выживаю, — тяжело вздохнув, ответила Синди и посмотрела на Эффи. — Прекрасно выглядишь, дорогая. Я так расстроилась, услышав о смерти твоей бабушки.

— Для меня это был тяжелый удар.

— Она была замечательная женщина. Мне очень хотелось пойти на похороны, но не смогла. Надеялась, что там увижу Берн. Когда мы с Дейлом разошлись, я звонила ей каждый день, но позже… — Она снова вздохнула. — Сколько лет прошло.

— Она сегодня приезжает, — сказала Эффи. — Может быть, уже здесь. Вы непременно увидитесь.

— Скажи ей, чтобы она позвонила мне. Я с моей дочкой Мэнди переехала сюда и живу с родителями. Мама присматривает за дочкой по ночам, когда я на работе, и днем, когда я отсыпаюсь. Мэнди больна, и я боюсь оставлять ее с кем-то другим. — Синди указала рукой в дальний конец магазина, где находился аптечный киоск. — Пришла сюда, чтобы купить еще одно лекарство, которое ей прописали.

Со слов Бернадетты Эффи знала, что у Мэнди с рождения были нарушения в деятельности почек. Поэтому Синди пришлось уделять дочери так много внимания, что ее муж в конце концов бросил ее. Случилось это шесть лет назад.

Паркер, казалось, был лучше осведомлен о состоянии Мэнди.

— Ей будут делать операцию? — спросил он.

Синди удрученно покачала головой.

— Нам уже было назначили срок, но она, бедняжка, так разволновалась, что пока пришлось отказаться от операции. Врачи говорят, что без хирургического вмешательства шансы выжить у Мэнди невелики. Пока мы поддерживаем ее состояние с помощью лекарств. Я просто…

Она замолчала и глубоко вздохнула, едва сдерживая слезы. Эффи чувствовала, что должна что-то сказать, но Паркер опередил ее.

— Могу я чем-то помочь?

— Если бы ты смог уговорить ее согласиться на операцию. Но это так трудно. Хорошо бы найти волшебника или… — Синди посмотрела на Эффи. — Как это я забыла? Ведь ты, кажется, занимаешься клоунадой?

— Уже нет.

— Мэнди очень любит клоунов, — продолжала Синди, не обращая внимания на этот ответ. — Она напоминает мне тебя, когда ты была маленькой, Эффи. В ее спальне висят картинки с клоунами, у нее есть куклы-клоуны, книги о клоунах. Если бы ты смогла прийти к ней в костюме клоуна, ей бы это очень понравилось.

Слова Синди болью отозвались в сердце Эффи, но она повторила:

— Я больше не занимаюсь клоунадой.

— Но ведь у тебя сохранился костюм клоуна, не так ли? — В вопросе Синди прозвучало отчаяние. — Я понимаю, что от этого, вероятно, ничего не изменится, но если бы ты поговорила с ней, убедила согласиться на операцию, то возможно…

Синди замолчала, и до сих пор сдерживаемые слезы покатились по щекам. Она вынула из кармана носовой платок.

— Извините. Не стоило мне докучать вам своими проблемами. Просто я не знаю, что делать. Сама виновата. После предыдущих операций у Мэнди были серьезные осложнения. Она вынесла так много боли! Когда же врачи мне сказали, последняя операция должна улучшить ее состояние, я пообещала Мэнди, что больше ей не будут делать операций до пересадки почек. Но теперь…

Эффи прекрасно ее понимала. Некоторых обещаний нельзя давать.

Паркер обнял Синди за плечи, и Эффи услышала, что он шептал ей слова утешения. Он оказывал Синди поддержку, в которой она так нуждалась.

Глядя на них, Эффи подумала, что сама-то только и делала, что бросала людей в беде.

Четыре месяца назад она бы выполнила просьбу Синди. С удовольствием надела бы мешковатый костюм клоуна, огромные ботинки, нанесла бы на лицо грим и, прихватив Мопси, отправилась бы к Мэнди. Тогда это не составило бы для нее труда.

Но теперь это было невозможно.

Перестав плакать, Синди вытерла лицо носовым платком. Она глубоко вздохнула и посмотрела на Паркера.

— Я все о Мэнди да о себе. А как ты? Как ты себя чувствуешь после сердечного приступа?

— Сердечного приступа? — удивленно повторила Эффи, уверенная, что плохо расслышала.

— Представляешь мое удивление? — сказала Синди, обращаясь к ней. — Возвращаюсь я недавно домой из кафетерия и вижу, что кого-то вывозят из больницы на коляске. Этот кто-то оказался Паркером.

— Да не было у меня сердечного приступа, — сказал он, желая успокоить Эффи, лицо которой побледнело и стало испуганным. — Синди видела меня, когда я возвращался с обследования. Тогда все думали, что у меня — сердечный приступ. То есть у меня были все симптомы приступа: грудь сдавило, левая рука отяжелела и плохо двигалась, дыхание было затруднено. Но результаты обследования показали, что до приступа дело не дошло. Все оказалось не столь драматично. Врачи пришли к выводу, что это последствия стресса.

— Стресса? — Отступив, Синди взглянула на него и покачала головой. — Нет, все было гораздо серьезнее. — Она повернулась к Эффи. — На него было страшно смотреть.

— Тогда у меня боль еще не прошла, — объяснил он. — Теперь, когда у меня начинается приступ, я впрыскиваю в нос нитроглицерин, и буквально в ту же минуту мне становится лучше.

— Ты принимаешь нитроглицерин? — спросила Эффи.

— Изредка. За последний месяц ни разу не принимал.

Его ответ не удовлетворил Эффи.

— Что же конкретно сказали тебе врачи?

— Что мой организм сделал мне предупреждение. Нет, правда, я чувствую себя прекрасно, — заверил ее Паркер, ощущая, что он действительно в прекрасной форме. Находясь рядом с Эффи, он волновался, но это было приятное волнение. — Думаю, врачи правы. Мне необходимо лишь соблюдать диету, заниматься физическими упражнениями и хорошенько отдохнуть.

— Возможно, тебе помогут занятия тай чи, — сказала Эффи.

В этом он не был уверен. Все зависело от инструктора, а он выбрал бы только ее.

— Ты предлагаешь заняться моим обучением?

— Я?

— Ты могла бы показать мне несколько движений, чтобы я понял, подходят они мне или нет.

— Я… Я не настолько компетентна, чтобы обучать кого-то. Я же еще новичок, — сказала она, покачав головой.

— Но ты говорила, что эти упражнения помогают расслабиться, — настаивал он.

— Да, в некотором роде.

В эту минуту по ее виду нельзя было сказать, что утренние упражнения помогли ей расслабиться. Смотреть же со стороны на то, как она двигалась во время упражнений, тоже не вызывало чувства расслабленности. Во всяком случае, у него. С того момента, когда он увидел ее на берегу озера, возбуждение и страстное желание близости с ней не покидали его. Мужчине, озабоченному поправкой здоровья, не следовало бы спешить заниматься любовью, но его радовало, что тяга к этому у него не пропала. В последние месяцы он не испытывал столь сильного желания. Если игра в гольф восстановила его здоровье настолько, что у него пробудилось желание обладать Эффи, то что же его могло ждать после уроков тай чи?

Какова будет реакция его тела?

Ему не терпелось узнать. Но главное — не упустить представившуюся возможность.

— Мне не нужен специалист. Просто хочу попробовать. А вдруг мне понравится? Не могла бы ты показать мне несколько движений прямо сегодня?

— Я, э… — Эффи посмотрела на часы. — Я должна заехать в Шелбивилл и договориться о публикации рекламы в следующем номере «Пенаси глоуб». В конце следующей недели мы проводим распродажу.

— Ну, это не займет у тебя много времени. Полчаса? Час?

— Когда я вернусь, Берн уже приедет.

Он понял, что Эффи искала отговорку. Паркер не мог позволить ей так просто отделаться от него.

— Ты можешь показать нам обоим.

— Но…

Прежде чем Эффи успела придумать еще одну причину, в разговор вмешалась Синди.

— В котором часу приезжает Берн?

Паркер решил воспользоваться моментом, чтобы уйти.

— Через полчаса я зайду к тебе, — сказал он Эффи и кивнул Синди. — Рад был повидаться с тобой. Постараюсь прийти навестить Мэнди.

— Заходи, — обрадованно сказала Синди. — Ей будет приятно.

Эффи не успела сказать ни слова, как он, толкая перед собой тележку, торопливо направился в другой конец ряда. Паркер поймал себя на том, что приезд Бернадетты его совершенно не интересует. Снова увидеться с Берн будет приятно, но не более того. Встретив ее полгода назад в Чикаго, он тоже был рад. Она была, как всегда, красива, элегантна и сдержанна. Он пригласил ее на обед, за которым они вспоминали прошлое, говорили о нынешней жизни, поделились мыслями о неопределенной ситуации в торговле. Он даже поцеловал ее на прощание.

Но встреча с Бернадеттой не взволновала его.

Что его действительно возбуждало, так это возможность провести время с Эффи, быть рядом с ней, слышать ее голос и смех. С самого утра он чувствовал прилив энергии. Впервые за последние недели его не заботило, появится ли снова тяжесть в груди, впервые он готов был признать, что отдыхать и расслабляться подобным образом не так уж плохо.

Впрочем, посмотрев на свои брюки пониже пряжки ремня, он понял, что о расслаблении не может быть и речи. Он невольно подумал, что сказала бы Эффи, узнав, какое впечатление производила на него. Когда-то она была сильно увлечена им. Он почувствовал это прежде, чем Бернадетта рассказала ему. Но это было много лет назад, когда Эффи была подростком. Теперь она была женщиной.

А он был мужчиной.

Насвистывая, он подкатил свою тележку к кассе.

Покончив с покупками и делами, Эффи подходила к коттеджу, уверенная, что Бернадетта уже там. Но увидев у дома только старенький «Бьюик» бабушки, она забеспокоилась. Нагруженная сумками с продуктами, она прошла к запасному выходу.

В щель между дверью и косяком была всунута записка. Так как руки у Эффи были заняты, она вытянула записку, зажав ее зубами. Изловчившись, она открыла дверь. Мопси радостно приветствовала ее, и Эффи выпустила собаку на улицу. Поставив сумки на кухонный стол, она развернула записку.

Почерк был незнакомый, значит, это послание не от Берн.

«Возникла проблема в магазине. Вынужден уехать в Г.-Р. Вернусь к семи часам». Записка была нацарапана карандашом на половинке листа и подписана большой буквой П.

То, что не придется показывать Паркеру движения тай чи, было большим облегчением. Видеть его мускулистую фигуру и мужественное лицо было для Эффи великим испытанием. В его присутствии сердце у нее в груди начинало подпрыгивать, как клоун на манеже. Это ей, а не ему надо было расслабиться, успокоиться.

Когда он вернется к обеду, Берн будет уже здесь, и все встанет на свои места. Паркер Морган, конечно же, не станет бросать страстные взгляды на таких пигалиц, как Эффи Сандерс. Особенно после встречи с Берн.

Но где же Бернадетта?

Ее внимание привлекло мигание красной лампочки. Эффи подошла к телефону и нажала кнопку. Голос Бернадетты звучал резко и раздраженно. Ее сообщение походило на записку, оставленную Паркером. Она не могла приехать из-за проблем в магазине. Но в отличие от Паркера, Бернадетта не собиралась появляться к семи часам. Она вообще не могла приехать в этот день. «Увидимся завтра», — сказала она напоследок.

Вот тебе и провидение, и хорошо продуманные планы!

Эффи посмотрела на сумки с продуктами. В магазине после ухода Паркера она и Синди разработали замечательный план. Синди должна была позвонить в четверть седьмого. Это позволило бы Эффи сказать Берн и Паркеру, что она вынуждена уйти. Она прогуляла бы весь вечер и вернулась не раньше, чем они успели бы насладиться друг другом.

Еще час назад все казалось простым и осуществимым.

Эффи сразу поняла, что это Паркер. Яростный лай Мопси предупредил о его приходе до того, как он осторожно постучал в дверь. Вытерев бежавшие по щекам слезы, она поморгала, надеясь, что глаза не очень покраснели. И как это героини фильмов умудрялись выглядеть такими красивыми после бурных рыданий! Она же всегда походила на вурдалака из фильмов ужасов.

— Бернадетты нет, — сказала Эффи, открыв дверь. — Я звонила в твой магазин с просьбой сообщить тебе об этом.

Паркер недоуменно посмотрел на Эффи и покачал головой.

— Мне ничего не передавали.

— Она все еще в Чикаго. В ее магазине тоже возникли проблемы.

— Печально слышать об этом, — сказал он, но его голос совсем не был печален. Улыбаясь, он протянул Эффи бутылку вина. — Это, наверное, пригодится к обеду.

— Я не… — Она замолчала. Он пришел на обед, который она не успела приготовить. Проплакав над старыми фотографиями, она совершенно забыла об обеде. Но это было неважно. Не имело значения и то, что пригласила она его на обед только для того, чтобы устроить встречу с Бернадеттой. Но коль уж он пришел, надо было срочно приготовить какую-нибудь еду.

Мопси, продолжая лаять, вертелась у двери и подпрыгивала на почти скрытых в длинной шерсти лапках.

— Замолчи, успокойся, — приказала ей Эффи и, распахнув дверь, пригласила Паркера войти. — Я только что собиралась взяться за обед.

Паркер вошел в прихожую и остановился.

— Ты еще и не начинала его готовить?

— Видишь ли… — Эффи не умела лгать. К тому же стоило ему заглянуть на кухню, как он все понял. — Я… Я так увлеклась, рассматривая фотографии, что не заметила, как пролетело время.

Он заглянул в гостиную, где на ковре все еще лежали альбомы с фотографиями.

— Тяжело прощаться с прошлым?

Она кивнула, боясь голосом выдать свое волнение, и направилась на кухню. Он остановил девушку, положив руку ей на плечо.

— У меня возникла идея, — сказал он. — Не надо ничего готовить. Поедем-ка лучше в ресторанчик «У Сэма». Я там не был целую вечность.

Она тоже давно не заглядывала в этот ресторан, хотя всегда любила жареные бараньи ребрышки — фирменное блюдо тамошних поваров. К тому же было бы неплохо на некоторое время выбраться из коттеджа. Слишком много печальных воспоминаний было связано с этим местом.

Ко всему прочему, в ресторане ей будет спокойнее. От прикосновения руки Паркера она вся дрожала. Мысли, занимавшие ее на протяжении всего дня, были связаны с этим мужчиной. И теперь оставаться с ним наедине в коттедже для нее было небезопасно. Она не доверяла себе.

Отступив на шаг, она посмотрела на его бежевую рубашку, коричневые вельветовые брюки и модные замшевые мокасины. Он выглядел, как манекенщик с рекламных проспектов «Универсальных магазинов Моргана». Ее старенькие джинсы и выцветшая короткая футболка не шли ни в какое сравнение с его нарядом. Кроме того, Эффи смущали ее покрасневшие глаза. Надо было непременно что-то с этим делать. Холодный компресс, возможно, помог бы.

— Позволь мне пойти переодеться, — попросила она.

Его оценивающий взгляд скользнул по ее фигуре, задержавшись на бедрах и выступавших из-под футболки выпуклостях груди.

— По-моему, ты выглядишь прекрасно.

— Это слова истинного мужчины.

Она засмеялась, но голова пошла кругом, унося в воспоминаниях к той ночи на причале и его поцелуям. Трепет пробежал по ее телу, но внезапная мысль о сестре отрезвила ее. Соблазнить Паркера — если бы она даже попыталась сделать это — ей все равно бы не удалось, да у нее и не было такой цели. Главная ее задача была свести его с Берн.

Подхватив Мопси на руки, она направилась в спальню.

— Я все-таки переоденусь. Это недолго.

Паркер пошел за ней следом и остановился в гостиной. С любопытством оглядев комнату, он вспомнил, сколько часов провел в ней, ожидая, когда появится готовая к выходу Бернадетта. Ее дед обычно расспрашивал его о погоде, а бабушка — о его родителях; затем старики обращали свои взоры на экран телевизора и продолжали смотреть какую-нибудь передачу. Только Эффи развлекала его, рассказывая анекдоты или демонстрируя последний из трюков, которые она постоянно разучивала.

В гостиную вбежала Мопси и начала обнюхивать его мокасины. Он взял собачку на руки, удивившись легкости ее тела. Поглаживая ее длинную шерстку, он разглядывал альбомы, лежащие на полу. Среди них он заметил скомканную фотографию. Подталкиваемый любопытством, он поднял ее и осторожно расправил.

— Ты разобрался с делами в магазине? — донесся голос Эффи из спальни.

— Насколько это было возможно.

Нахмурившись, он смотрел на фотографию, на которой был изображен клоун. Белое лицо, нарисованная вокруг рта широкая улыбка, шарик красного носа, рыжий парик, мешковатые куртка и штаны, расшитые блестками и скрывавшие очертания фигуры. И все-таки он узнал Эффи. Ее выдавали глаза. Они сверкали на лице как два больших изумруда. Но если бы у него и оставались сомнения, то их развеяла бы торчавшая из огромного кармана куртки голова маленькой собачки. Это была Мопси.

— Когда ты начала работать клоуном? — крикнул он Эффи.

Не получив ответа, он было подумал, что Эффи его не слышала, но, наконец, она отозвалась:

— Через год после окончания колледжа. Между прочим, я слышала, что в Каламазу скоро откроют филиал твоего магазина.

— Этот вопрос еще обсуждается. Как, впрочем, и другие предложения… Ты сказала Синди, что уже не занимаешься клоунадой. Почему? Не потому ли, что на деле это оказалось не так весело, как ты думала?

— Да нет… Было весело.

В ее ответе он почувствовал натянутость, но голос прозвучал ближе. Он обернулся и увидел, что она, босая, стояла в дверях спальни и застегивала золотистую шелковую блузку. Она надела новые джинсы, но блузку в них еще не заправила. Сейчас она была, пожалуй, еще привлекательней, чем утром, когда наряд ее состоял из шорт и футболки. Он поймал себя на том, что пристально смотрит на пуговицы, которые она застегивала. Немного смутившись, он быстро перевел взгляд на ее лицо.

Их взгляды встретились, и он понял, что они смотрят друг на друга уже не как друзья. И оба хорошо сознавали это. Не задумываясь над тем, подходящий это момент или нет, он желал лишь одного — заняться сейчас любовью с Эффи Сандерс.

Она первая опустила глаза и, повернувшись, пошла в спальню.

— Я буду готова через минуту, — сказала она, и голос ее прозвучал непривычно напряженно.

— Можешь не торопиться, — ответил он, чувствуя, что ему необходимо какое-то время, чтобы побороть охватившее его желание.

На кухне раздался резкий звонок телефона, заставивший его вздрогнуть. Он повернул голову в сторону кухни и спросил, подходить ли ему к телефону.

— Если тебе не трудно, — откликнулась Эффи, но как только слова сорвались с ее губ, она вспомнила о Синди. Посмотрев на часы, она увидела, что было ровно четверть восьмого.

О, боже! Она известила Паркера, но забыла позвонить Синди, чтобы предупредить ее, что Берн не приедет и их план отменяется.

С одной сандалией на ноге, с другой в руке Эффи бросилась на кухню. Паркер взглянул на нее, улыбнулся и передал ей трубку.

— Синди хочет поговорить с тобой.

— Я думала, что это ты подняла трубку, — выпалила Синди, едва Эффи поднесла трубку к уху. — Откуда мне было знать, что он подойдет к телефону?

— Ну и? — Эффи не спускала глаз с Паркера и по его улыбке поняла, что Синди успела все ему выболтать.

— И я сразу сказала: «Эффи, подаю сигнал для бегства. Можешь уходить и оставить влюбленных голубков наедине».

— О! — От растерянности Эффи не знала, что говорить. — Я догадалась и… Я передам Берн, чтобы она завтра тебе позвонила.

Положив трубку, она торопливо направилась в спальню и, боясь взглянуть в лицо Паркеру, на ходу бросила:

— Через минуту я буду готова.

— Не спеши, — сказал он, и по звуку его шагов она поняла, что он шел следом за ней. — Не хочешь ли объяснить этот звонок?

— Нет, — сказала она, не оборачиваясь.

Он засмеялся, и его мягкий смех отозвался в ее душе. Она поняла, чем ей грозило это. Чувствовала, что ей несдобровать.

— Ты все это подстроила, не так ли? — прямо спросил он, отчего ей стало не по себе.

Она продолжала идти, стараясь сохранить дистанцию между ними.

— Я подумала, что ты и Берн захотите побыть какое-то время наедине.

— И ты решила улизнуть от нас? Но Берн не приехала, и теперь тебе приходится возиться со мной.

Он вошел за ней в спальню, и Эффи поняла, что бежать ей некуда. Повернувшись к нему, она вздернула подбородок, готовая ответить ему шуткой. Но при виде его улыбки она почувствовала, что ноги у нее ослабели. Взгляд его глаз был так нежен и губы были такими манящими, что она утратила способность думать не только о шутках, но вообще о чем бы то ни было.

У нее перехватило дыхание, когда он коснулся ее лица, кончиками пальцев погладив по щеке. Его взгляд был устремлен на ее губы, и она непроизвольно облизнула их, не сводя с него глаз.

Легко касаясь, он провел большим пальцем по ее губам, отчего все ее тело наполнилось сладкой и мучительной истомой.

— Проголодалась? — спросил он.

«Да!» — кричал ее разум, кричало ее тело. Изголодалась по нему, по его прикосновениям, поцелуям.

Он улыбнулся.

— Я тоже.

Внезапно он повернулся и зашагал в гостиную.

— Если мы сейчас же не уедем, то нам не достанется ни одного свободного столика.